CC BY
64
РУССКИЙ БОГ (Борис Акунин и Василий Шукшин)
В.В. Десятое
Ключевые слова: цитата, мессия, Разин, Г. Распутин, Кудеяр.
Keywords: quotation, messiah, Razin, G. Rasputin, Kudeyar.
1. Алтайский русский Бог
Однажды в Вятке я был совсем худой, Но ближе к Барнаулу стал резвый. Худшее похмелье, что было у меня, -Когда я восемь суток был трезвый.
Борис Гребенщиков, «Беспечный русский бродяга».
Последние годы отмечены в России возрождением национального самосознания. Особенно яркими примерами данного процесса служат произведения авторов, далеких от национализма: альбом Бориса Гребенщикова «Беспечный русский бродяга» (2006) или роман Анатолия Брусникина «Девятный Спас» (2008). В этих и во многих других случаях национальная идея тесно сопряжена с религиозной, мистической. Французский исследователь Мишель Нике опубликовал статью «Национализация Бога : Истоки и мысль “Русского Бога”» [Нике, 2007], где проследил долгую историю этого понятия (там же приводится обзор научной литературы по вопросу).
Осмыслению образа «русского Бога» посвящено стихотворение Тимура Кибирова «Историософский центон» (из сборника «Греко- и римско-кафолические песенки и потешки. 1986-2008»). Привнес в понятие «русский Бог» новые оттенки смысла и Виктор Ерофеев. Эссе «Расщепление водки», открывающее книгу Ерофеева «Русский апокалипсис» (2006), утверждает, что «водка - русский Бог» [Ерофеев, 2006, с. 12]. А книга Ерофеева «Свет дьявола» (2008) завершается одноименным эссе, в котором рассказывается о посещении Алтая, где автору наконец-то удалось обрести своего Бога - дьявола алтайских мифов. «Свет дьявола» заканчивается так: «- Я - бутылка водки, -твердил я. - Какой водки? Как какой? Я хочу быть таким же красивым, как бутылка водки “Алтай” <...> Я вышел в ночь с легким чувством счастья. Хочу выпить себя до дна. Я вижу свет дьявола» [Ерофеев, 2008, с. 381].
Борис Акунин, в отличие от Виктора Ерофеева, размышления о русской мистике связывает с творчеством Василия Шукшина.
2. Хождение в народ
Послушал Сидоров про Шекспира, взял рубль у жены и пошел к сельмагу «сообразить» с кем-нибудь - опять до него не дошло, что надо посмотреть фильм.
В. Шукшин. Вопросы самому себе.
Чай пьют, байки травят, книги читают. Бабы рукодельничают. Эдакая мечта народника. Книги, правда, не Маркс с Бакуниным, а жития да стихиры.
Борис Акунин. «Перед концом света.
Интеллигенты семидесятых годов позапрошлого столетия «шли в народ» - занимались просвещением крестьян и революционной пропагандой. Одним из идеологов движения был анархист М.А. Бакунин. Современная форма «народничества» (лишенная революционной составляющей) - это, как ни кажется странным на первый взгляд, постмодернизм, особенно в той его разновидности,
самым ярким представителем которой стал Б. Акунин. Новым
«народничеством» постмодернизм можно называть потому, что он
стремится к охвату максимально широкой аудитории, оперируя жанрами массовой культуры (анархизм жанровый) и обладая притом несомненным просветительским потенциалом. Однако факт этот до сих пор осознается далеко не каждым любителем, например, «деревенской прозы».
Борис Акунин к народной, национально и религиозно ориентированной линии русской литературы обратился на рубеже веков, когда написал романную трилогию о монахине Пелагии
«Провинщальный детективъ» (первая книга «Пелагия и белый бульдог» была издана в 2000-м году). Над трилогией, по замыслу Акунина, должен витать дух Н.С. Лескова. В 2003-м году автор «Алмазной колесницы» переписал рассказ А.И. Куприна «Штабс-капитан Рыбников». Менее заметны параллели сюжета «Алмазной колесницы» с сюжетом фильма В.М. Шукшина «Печки-лавочки».
Шукшинские аллюзии группируются в третьей главе первого тома акунинского романа - «Слог третий, в котором Василий Александрович посещает клозет». В купе поезда оказываются соседями Василий и Лидина (ср. имена исполнителей главных ролей в фильме «Печки-лавочки»: Василий Шукшин, Лидия Федосеева). Японский диверсант, называющий себя Василием Рыбниковым, объединяет черты киноперсонажей Шукшина и Георгия Буркова. Как герой Буркова вор Виктор Александрович, «Василий Александрович Рыбников» принят спутницей за инженера-железнодорожника. Как герой Шукшина, он запирается в туалете и отправляет в сливное отверстие некий предмет: «Рыбников нажал ногой рычаг слива воды - в дне унитаза открылось круглое отверстие, сквозь него было видно, как мелькают шпалы. Штабс-капитан надавил пальцем какую-то незаметную кнопочку на тубусе и запихал узкий кожаный футляр в дырку <...>» [Акунин, 2003 а, с. 26]. Вскоре выясняется, что предмет этот - бомба: «Мост обрушился ровно посередине, причем в тот самый момент, когда по нему проезжал тяжелый воинский состав» [Акунин, 2003а, с. 26]. Так реализуется фантастический рассказ Виктора Александровича из «Печек-лавочек» о своей профессии: «я по железной дороге, но с авиационным уклоном. Мы сейчас разрабатываем систему игрек: железная дорога без мостов.
- Как это?
- Так. Вот идет поезд, на пути - река. А моста нет.
- Ну, а как же?
- Очень просто: поезд пла-авненько поднимается в воздух <...>» [Шукшин, 2009, с. 262].
Наличие шукшинской аллюзии подтверждается далее упоминанием еще одного персонажа «Печек-лавочек» - пожилого профессора Степанова. «Рыбников» передает шифрованное сообщение: «Соблаговолите передать Ивану Константиновичу, что профессор Степанов приглашает его на свое 73-летие» [Акунин, 2003а, с. 88]. Диверсант называет себя Степановым, возможно, потому, что отправил, по примеру Степана Разина, в набежавшую волну целый железнодорожный состав. Но вполне понятной эта параллель становится только при обращении к роману Акунина «Пелагия и красный петух», который был опубликован в том же 2003-м году, что и «Алмазная колесница».
3. Стенька, Кудеяр или Мануйла?
Голову снес полюбовнице.
Н. Некрасов. О двух великих грешниках.
- Акунин с японского - разбойник. Что скрывается
за этим?
- Не столько разбойник, сколько негодяй. Я бы так сказал. Но не мелкий бес такой, а Кудеяр-атаман, что-то в этом роде [Акунин, 2009е].
Фамилию Степанов, имя Степан (Степка) Шукшин обычно давал своим любимым героям, которые в сознании писателя ассоциировались со Степаном Разиным. Роман Акунина «Пелагия и красный петух» начинается главой «Про Колобка». Колобок - прозвище карманника-«разинца». «Про “разинцев” что известно? Такой речной народишко, собою незаметный, но без него и Река не Река, как болото без комаров. <...> Про то, откуда это слово взялось, толкуют двояко. Сами они считают, что от Стеньки Разина, который тоже на Реке-кормилице жирных ”гусей” щипал. Обыватели по-другому говорят - мол, потрошат раззяв и разинь, оттого и “разинцы”» [Акунин, 20036, с. 6].
На следующей странице Акунин цитирует рассказ Шукшина «Степка» (1964), послуживший литературной основой первого эпизода фильма «Ваш сын и брат» (1965). «Пелагия и красный петух»: «в этом году весна к Колобку пожаловала совсем молоденькой девчоночкой и не кобенилась нисколько. Такая прильнула жаркая, такая ласковая - до беспримерности» [Акунин, 20036, с. 7]. Первое предложение рассказа «Степка»: «И пришла весна - добрая и бестолковая, как недозрелая девка» [Шукшин, 2009, с. 192]. Герои Шукшина и Акунина -симпатичные правонарушители, причем Степка - тоже в некотором смысле «колобок», которому повезло сбежать из тюрьмы, но радость которого оказалась недолгой. Образ «совсем молоденькой девчоночки» на страницах «Пелагии и красного петуха» детализируется с появлением немой девочки «Дурки» (ср. образ немой сестры Степки).
Акунинский Колобок в финале главы видит Лисичку-сестричку (сестру Пелагию): «Характерная пара. Про себя Колобок им уже прозвища дал: Лисичка-сестричка (это из-за рыжей прядки, что выбилась из-под апостольника) и Кудеяр-атаман (больно уж неблагостного, воинственного вида был поп). Как из песни:
Бросил своих он товарищей,
Бросил набеги творить;
Сам Кудеяр в монастырь ушел Богу и людям служить!»
[Акунин, 20036, с. 24].
Эта песня в исполнении Ф.И. Шаляпина звучит в фильме «Странные люди» (1969), снятом Шукшиным по мотивам своих рассказов, в том числе рассказа «Стенька Разин» (1962). Приведенный Акуниным фрагмент песни (текст, отсутствующий у Н.А. Некрасова) в фильме Шукшина накладывается на образ горящей в костре деревянной фигурки Степана Разина. Ее бросил туда сам резчик под впечатлением от песни, смысл которой вступает в противоречие с неоднозначным смыслом текста Некрасова «О двух великих грешниках» (фрагмента поэмы «Кому на Руси жить хорошо»). Народные легенды и вслед за ними Некрасов оправдывают насилие как возмездие за страдания народа. Песня же повествует о раскаянии разбойника, отказе от насилия.
Глава «Про Колобка» в романе Акунина заканчивается гибелью ее главного героя. Гибелью, безусловно, символичной - «разинца» бросают за борт: «<...> Колобок пролетел по воздуху, на прощанье послал Божьему свету целый фонтан брызг и соединился с Рекой-матушкой. Она приняла своего непутевого сына в ласковые объятья, немножко покачала, побаюкала, да и уложила поглубже, в дальнюю темную спаленку, на мягкую перину из ила» [Акунин, 20036, с. 25].
Акунин имеет в виду предание об убийстве Степаном Разиным персидской княжны, широко известное благодаря песне «Из-за острова на стрежень.», ставшей народной. Шукшин много раз цитировал эту песню в разных своих произведениях. Например, главный герой первого фильма Шукшина «Живет такой парень» (1964) постоянно напевает: «И за борт ее бросает в набежавшую волну». В рассказе «Стенька Разин» погибшую княжну вспоминает резчик-самоучка Васека: «- А княжну-то он как! - тихонько, шепотом, восклицал он. - В Волгу взял и кинул.» [Шукшин, 2009, с. 83].
Отношение Шукшина к Разину не было однозначным, но преобладающим чувством было восхищение. В восприятии Шукшина Разин оказывается неким русским Богом: автор рассказа «Стенька Разин» подчеркивает параллели между судьбами мятежного атамана и Христа. Тот и другой становятся жертвами предателей: «Он знал этих, которые ворвались: он делил с ними радость и горе. <.> Глумились. Топтали могучее тело. Распинали совесть свою» [Шукшин, 2009, с. 85]. Гораздо позже, в 1971 году Шукшин вновь сравнивал Разина и Христа (утверждая, что «очень жестоким» был не только первый, но и второй) [Шукшин 2009, с. 151].
Быть может, поэтому роман о Христе, оказавшемся в России 1 , Акунин начал с напоминания о Разине. Стенька и Мануйла (Эммануил, более известный как Иисус Христос) - два альтернативных образа русского Мессии, Заступник и Спаситель. Если шукшинский Разин похож на Христа тем, что обоих предали, то акунинский Эммануил утверждает: «Меня никто никогда не предавал!» [Акунин, 2003б, с. 498]. Если брат Разина оказался не на высоте («Но брат - тот. Ладно. Не буду тебе про брата» [Шукшин, 2009, с. 85]), то брат Эммануила приносит себя в жертву, спасая Учителя. Эммануил предполагает: «Наверное, это все-таки был Таддай, мы с ним оба пошли лицом и ростом в нашего деда» [Акунин, 20036, с. 498].
4. «Несостоявшиеся мессии», или «Трудно быть богом»
- Я Мария. - Она печально смотрела на лежащего. - Магдалина.
Борис Акунин. Странный человек.
Спасенный учениками, Эммануил не был распят и, соответственно, не воскрес: «Распяли не того, кого следовало, и из-за этого люди ничего не поняли. Хуже - они поняли все неправильно! И почти две тысячи лет все мучают, мучают друг друга!» [Акунин, 20036, с. 499].
Образы несостоявшихся мессий занимали воображение Акунина и позже. В «Детской книге» советский пятиклассник Юрка Отрепьев, провалившийся в эпоху Бориса Годунова, вырастает и становится реформатором-прогрессистом Лжедмитрием I. Пытающийся помогать ему Ластик думает: «Правильно назвали свой роман писатели
Стругацкие - трудно быть богом» [Акунин, 2005, с. 389]. Двусмысленность финала романа Стругацких «подчеркивала драматическую неразрешимость коллизии интеллигента-“прогрессора” и народа» [Лейдерман, Липовецкий, 2003, с. 290].
В сентябре 2009-го года Акунин выпустил пятую и шестую «фильмы» романа-кино «Смерть на брудершафт». Главный герой фильмы пятой - Странник Григорий Ефимович, прототипом которого стал Г.Е. Распутин. В интервью, посвященном выходу книги, Акунин сказал: «Распутин с самого начала был противником войны с Германией
1 То есть своего рода «романизацию» знаменитого стихотворения Ф.И. Тютчева «Эти бедные селенья.»: «Удрученный ношей крестной, // Всю тебя, земля родная, // В рабском виде царь небесный // Исходил, благословляя». Эпиграф Акунин берет из романа Достоевского «Братья Карамазовы», поэтому можно предполагать, что странствующий по России «Мануйла» - это и отклик на любимую мысль Достоевского о «русском Христе».
и говорил царю и царице, что “с германцем надо замиряться, не то пропадем”. И он был совершенно прав. Если б его послушали, не было бы ни революции, ни Гражданской войны, ни Большого террора. Вся история ХХ века сложилась бы иначе» [Чхартишвили, 2009].
То есть теперь Акунин рассматривает в качестве гипотетического спасителя не интеллектуала (каковым выглядел на фоне людей прошлого Юрка Отрепьев), а человека из народа, поэтому ориентируется уже не столько на Стругацких2, сколько на Шукшина. Имеются в тексте повести Акунина и очевидные параллели с евангельским сюжетом3.
Само название фильмы пятой - «Странный человек» - восходит к названию фильма Шукшина «Странные люди» 4 . Герой входящей в состав шукшинского фильма новеллы «Роковой выстрел» (он же герой рассказа «Миль пардон, мадам!», 1968), Бронька Пупков желает быть тоже своеобразным несостоявшимся мессией: выдумывает историю о том, как он совершил покушение на Гитлера, и не может простить себе того, что промахнулся5. В чем-то уподобляясь Броньке, Григорий Чхартишвили воспринимает как несостоявшихся мессий своих тезок Григория (в миру - Юрия) Отрепьева и Григория Распутина. Любопытно при этом, что легендарный Кудеяр, с которым сравнивает себя Акунин, - якобы брат Ивана Грозного, а Григорий Отрепьев выдавал себя за его сына.
Акунинский Странный человек время от времени видит собственную смерть. Матвей Рязанцев в «Странных людях» видит сон о своих похоронах.
2 С представителями сверхрасы «Странников», придуманной Стругацкими, акунинского «Странника» сближает наличие у него необычных способностей.
3 В романе Анны Борисовой «Креативщик» (после выхода этой книги в 2009 году критиками высказывались предположения, что «Анна Борисова» - новый псевдоним Г ригория Чхартишвили) воландоподобный герой рассказывает своеобразному анти-Берлиозу историю, в которой чекист Яков Агранов прямо сравнивается с Пилатом, а роль Иешуа отводится Николаю Гумилеву. О мессианских амбициях поэта-акмеиста см. нашу статью «Мессианизм : случай Николая Гумилева» [Десятов, 2007]. Согласно А. Борисовой и Борису А. несостоявшиеся мессии-современники Н. Гумилев и Г. Распутин оказались жертвами манипуляций, производимых советскими или германскими «особистами».
4 Так же, как название предыдущей, четвертой фильмы «Дети Луны. Декадентский этюд» восходит к пьесе Максима Г орького «Дети Солнца»: «Я дитя Луны. А вы - Солнца» [Акунин, 2008, с. 330]. (Кстати уж добавим, что и название всего романа-кино «Смерть на брудершафт» цитатно: Акунин заимствует его у Михаила Зенкевича, чей сборник «Со смертью на брудершафт» открывается стихотворением о первой мировой войне «Стакан шрапнели» [Зенкевич, 1994, с. 154]).
5 Шукшинские тексты о Броньке Пупкове цитировались в романе Акунина «Алтын-толобас» (2000). Подробнее: [Десятов, 2009а, с. 45-46].
Шукшин упомянул Григория Распутина в знаменитом рассказе «Срезал»: «Заговорили о войне 1812 года. Выяснилось, что полковник не знает, кто велел поджечь Москву. То есть он знал, что какой-то граф, но фамилию перепутал, сказал - Распутин» [Шукшин, 2009, с. 72-73]. В «фильме» Акунина депутат Государственной Думы Зайцевич (прототип которого - один из убийц Распутина В.М. Пуришкевич), говоря о мировой войне и о Страннике Григории, тоже вспоминает войну 1812 года и сожжение Москвы: «Москву спалим как в восемьсот
двенадцатом! За Урал отступим, но оружия не сложим!» [Акунин, 2009а, с. 74].
Галерею «странных людей» в позднем творчестве Шукшина продолжает герой рассказа «Психопат» (1973). Акунинский Странный человек именует себя так потому, что привык странствовать: «Странник шел быстрым, размашистым шагом человека, привыкшего преодолевать на своих двоих большие расстояния» [Акунин, 2009а, с. 104]. Такую же привычку имеет шукшинский Психопат: «Шел широким ровным шагом, видно, привык ходить много и далеко <...>» [Шукшин, 2009, с. 57]. Герой фильмы Акунина странен настолько, что его воспринимают как «психического»: «- Да ты, брат, психический. Тебя не в Чукотку, тебя в лечебницу надо» [Акунин, 2009а, с. 93]. Оба «психопата» скандалят, но если шукшинский герой устраивает скандал в больнице из-за неумения медсестры делать уколы, то эпилептический припадок «Странного человека» останавливается вполне профессиональным уколом: «Быстрым шагом вернулся профессор, в руке блестел шприц.
- Крепче держите.
Почти сразу после укола судороги стали слабее.
На белом лице припадочного появилась благостная улыбка.
- Свет, свет пошел. Благодать. - Он открыл поразительно ясные, наполненные светом глаза и ласково посмотрел вокруг. - Спаси вас Бог, милые, спасибо, хорошие.» [Акунин, 2009а, с. 92].
5. Слепая любовь?
На четвертый день Степан заявил отцу:
- Хочу жениться.
В. Шукшин. Степкина любовь.
Не менее важен и еще более очевиден шукшинский контекст следующей, шестой фильмы Акунина «Гром победы, раздавайся!» Один из ее героев Вася Калинкин - персонаж, во многом аналогичный Степкину из фильмы третьей «Летающий слон». Таким образом, подтверждаются наблюдения относительно шукшинского претекста
фильмы «Летающий слон», сделанные нами ранее: «Механик Степкин, влюбленный в красавицу Зосю, собирается на ней жениться. И фамилия героя, и его брачное намерение восходят к рассказу Шукшина “Степкина любовь” (1961). Шофер Степка влюбляется в девушку и, ни разу с ней как следует не поговорив, сватается. <.> Акунин демонстрирует печальные последствия “слепой” любви, поспешного сватовства. Зося изменяет своему жениху Степкину, и ее измена становится трагедией не только для него, но и для всей России» [Десятов, 2009а, с. 46].
Зосю и Мавку - возлюбленных Степкина и Калинкина -используют вражеские диверсанты. Однако Вася Калинкин не желает в это верить, собираясь, подобно Митрофану Степкину, жениться: «Во-первых, она никакая не шпионка. А во-вторых. Я на ней женюсь. Вот!» [Акунин, 2009а, с. 367]. Степкин был как бы извлечен автором «Летающего слона» из рассказа Шукшина «Степкина любовь» и помещен в «кинороман» Владимира Набокова «Камера обскура»6, где «слепая» любовь Бруно Кречмара к Магде обернулась для героя слепотой физической. Кречмар потерял зрение в автокатастрофе. Слепая любовь Степкина к Зосе также привела к утрате им зрения - только не в авто-, а в авиакатастрофе: «Ослепший механик перевернулся на спину, всхлипывая от боли» [Акунин, 2008, с. 158].
Фильма «Гром победы, раздавайся!», изданная в юбилейном для Шукшина 2009 году 7 , предлагает иную концепцию любви. Если в «Летающем слоне» Акунин полемизировал с автором рассказа «Степкина любовь», присоединяясь к точке зрения автора романа «Камера обскура», то теперь позиция Акунина радикально изменилась. Вася Калинкин отказывается верить в то, что Мавка шпионка - и в конечном итоге оказывается прав: женщина перестает помогать
австрийскому диверсанту, поняв, что он ее не любит. (Соблазняющие героинь диверсанты в «Летающем слоне» и в «Громе победы» играют роль Роберта Горна из набоковского «киноромана»).
Иначе развивается в шестой фильме и тема слепоты. Пуля выбила Васе Калинкину глаз: «Единственное оставшееся око с ужасом и непониманием таращилось на Алешу» [Акунин, 2009а, с. 407]. Однако «слепота» наивного героя оказывается способностью прозревать истинную суть вещей. Лицо Васи в предсмертные секунды как бы
6 «Камера обскура» цитировалась в «Девятном Спасе» Анатолия Брусникина. (См.: [Десятов, 2009б].
7 Юбилеи Пушкина, Г оголя, Набокова, Эдгара По, Борхеса и Хемингуэя Акунин отпраздновал в романе «Сокол и ласточка», вышедшем весной 2009 года.
разделено границей между земным и потусторонним мирами: нельзя не заметить параллелизм образов Странного человека (ясновидца Григория) и Васи, которому любовь помогает видеть дальше «упрямых» фактов8.
Некоторое изменение отношения Акунина к Шукшину происходило, быть может, параллельно радикальному изменению отношения к Г.Е. Распутину (оба выходцы из народа, сибиряки). Отвечая на вопросы «форумчан» сайта «Фандорин», Акунин сказал: «Когда я начал углубленно заниматься биографией Распутина, у меня возникло ощущение, что я относился к этой личности неправильно. Раньше она вызывала у меня сугубое отвращение, а его убийцы -одобрение. Теперь мне отвратительны они, а его главным образом жалко» [Акунин, 20096].
«Странный человек» видит свою будущую смерть, Василий Шукшин собственную скорую смерть «предсказал» в «Калине красной» (1973). Сцена гибели Васи Калинкина явно цитирует финал самого известного фильма Шукшина: Васю убивают в березовой роще. Алексей Романов не может простить себе смерть друга: «он встал у березы, под которой умер Вася. Постоял-постоял и стал размеренно, с силой биться лбом о бугристую кору. Слезы, смешиваясь со струящейся кровью, тоже становились красными» [Акунин 2009а, с. 409].
Не оставляя сомнений относительно своих интертекстуальных ориентиров, Акунин прямо цитирует Шукшина в интервью, данном по поводу выхода пятой и шестой частей «Смерти на брудершафт»: «То, что меня сейчас занимает и над чем я ломаю голову в данный момент, -о том и пишу. К сюжету приключенческого романа это не имеет отношения. Фокус в том, чтобы эти «вопросы самому себе» не выглядели в тексте инородными вставками» [Чхартишвили, 2009]. «Вопросы самому себе» - заголовок статьи Шукшина 1966 года, посвященной фильму «Ваш сын и брат», заголовок, позднее ставший названием сборника публицистики писателя (В. Шукшин. Вопросы самому себе. М., 1981).
Оперирует Акунин и некоторыми излюбленными писательскими приемами Шукшина. Например, персонаж обоими авторами нередко
8 Сцена гибели Васи сопровождается сочиненной «тапером» Акуниным «песней»: «Пуля просвистела, // И душа из тела // Просится в полет. // Ее ангел ждет» [Акунин, 2009а, с. 406]. Ангелов видит и Странник во время своего ясновидческого припадка: «Отпустите меня! Я не с вами! // Улетаю от вас в небеса! Вижу - ангелы машут крылами, // Слышу чистые их голоса» [Акунин, 2009а, с. 132].
выстраивается по контрасту с одноименным либо внешне похожим историческим лицом, героем писателя-предшественника (внешнее сходство при внутренней противоположности). «Идеальную героиню Н.М. Карамзина бедную Лизу Шукшин неожиданно превращает в отрицательную (“До третьих петухов”). Акунин, как бы развивая интертекстуальную стратегию Шукшина, делает отрицательного карамзинского героя Эраста идеальным (“Азазель”)» [Десятов, 2009а, с. 47]. В «Громе победы» на соседних страницах появляются сразу два персонажа, построенных по контрасту с цитируемыми первоисточниками: офицер Жилин из «Кавказского пленника»
Л.Н. Толстого (этот толстовский герой, кстати говоря, упоминается в рассказе Шукшина «Психопат») и «унтер Пришибеев» из одноименного рассказа А.П. Чехова (аллюзия на который имеется в сказке «До третьих петухов»). «Больше Жилин ничего не знал. Правду сказать, он и не слишком интересовался. Человек это был совсем пустой, глупый. <.> Вот на унтера Алексей просто нарадоваться не мог. Поглядеть -солдафон солдафоном: дубленая рожа, огромные кулаки. Прямо унтер Пришибеев. А на самом деле сообразителен, проворен, отлично знает местность» [Акунин, 2009а, с. 264, 265]. Аналогичные примеры из творчества Шукшина: Суворов - «не Александр Васильевич» (рассказ «Как мужик переплавлял через реку волка, козу и капусту»), внешне похожий на Чехова врач (рассказ «Психопат»), упоминавшаяся уже «бедная Лиза».
Но восприятие Акуниным Разина вряд ли изменилось. Главные герои «Странного человека» и «Грома победы» проверяются на отношении к женщине. Распутинское женолюбие в романе-кино не кажется ужасным пороком. Бог есть любовь, в том числе к женщине. По мысли Странника Григория, Бог «легкий грех и прощает легко, особливо ежели грех через любовь. Мне радость, бабе сладко - ин и ладно, какой Богу от того убыток?» [Акунин, 2009а, с. 122]. Влюбчив юный Вася Калинкин. На их фоне особенно отвратительными выглядят немецкие шпионы, которые манипулируют женщинами, не останавливаясь и перед убийством. Разинцами оказываются в «Странном человеке» фон Теофельс и Тимо, отправляющие влюбленных в них женщин (Лидию Верейскую и Зину) на дно реки: «С оглушительным грохотом тяжелый экипаж пробил чугунное ограждение, на мгновение задержался на краю и вертикально, носом, упал в Мойку. Хрустнуло, булькнуло. Стало тихо» [Акунин, 2009а, с. 172].
В личности Шукшина Акунин, похоже, видит два полюса: нежный «Вася Калинкин», похожий на героя рассказа «Степкина любовь», - и жестокий Степан Разин. Но такую же двойственность современный писатель подчеркивает в собственной творческой индивидуальности: Акунин - «негодяй», Кудеяр-атаман (который «голову снес полюбовнице»). Пристальный интерес обоих авторов вызывает пространство между полюсами. Его занимают, во-первых, кающиеся грешники: Кудеяр и Егор Прокудин, ощущающий вину перед матерью. Во-вторых, идеальные герои Акунина Мануйла и Эраст Фандорин, соприкосновение с которыми гибельно для многих, в том числе для нескольких женщин. Фандорин - невольный «убийца» своей матери и своей невесты. Общение с чудесным, но довольно легкомысленным Мануйлой становится роковым для двух девушек. Так антиподы - Разин и Мануйла - неожиданно отражаются друг в друге.
Литература
Акунин Б. Алмазная колесница. М., 2003а. Т. 1, 2.
Акунин Б. Пелагия и красный петух. М., 20036.
Акунин Б. Детская книга. М., 2005.
Акунин Б. Смерть на брудершафт. Роман-кино. Летающий слон : фильма третья. Дети Луны : фильма четвертая. М., 2008.
Акунин Б. Смерть на брудершафт. Роман-кино. Странный человек : фильма пятая. Гром победы раздавайся! Фильма шестая. М., 2009а.
Акунин Б. Ответы после «Сокола и Ласточки» (летняя серия 2009). [Электронный ресурс]. URL : http://www.fandorin.ru/forum/
Акунин Б. Фрагмент он-лайн конференции в «Комсомольской правде» 22 мая 2009 года. 2009s. [Электронный ресурс]. URL : http://kp.md/daily/press/detail/2773/
Десятов В. Мессианизм : случай Николая Гумилева. [Электронный ресурс]. URL : http://gumilev.ru/about/150/
Десятов В. Любовь Степкина : Борис Акунин и Василий Шукшин // Филология и человек. 2009а. N° 2.
Десятов В. На берегу пустынных волн : Акунин, Пелевин и Набоков в 2008 году // Nabokov Online Journal. Vol. 3. 20096. [Электронный ресурс]. URL :
http://etc.dal.ca/noj/RU/current_ru.html
Ерофеев Вик. Русский апокалипсис. М., 2006.
Ерофеев Вик. Свет дьявола. М., 2008.
Зенкевич М. Сказочная эра. М., 1994.
Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература. 1950-1990-е годы. М., 2003. Т. 2.
Набоков В. Собрание сочинений русского периода в 5 т. СПб., 2000. Т. 4.
Нике М. Национализация Бога : Истоки и мысль «Русского Бога» // Almanach de la recherche franco-russe / Франко-российский научный альманах. 2007. 1. [Электронный ресурс]. URL : http://www.centre-fr.net/IMG/pdf/Almanach1NiqueuxRU.pdf
Чхартишвили Г. «Писатель не деятель шоу-бизнеса». [Электронный ресурс]. URL : http://www.chaskor.ru/p.php?id=9839& openstat=ZGlyZWN0LnlhbmRleC5ydTsx0TY4 MTM1 OzY 1MTM1 NTM7eWFuZGV4LnJ1 Omd 1 YXJhbnRlZQ
Шукшин В. Собрание сочинений в 8 т. Барнаул, 2009. Т. 1, 5, 7, 8.
