CC BY
36
ФАКТЫ, СОБЫТИЯ, ЛЮДИ
Ю.В.Бельчич
РУССКИЕ ЖЕНЫ В ЭМИГРАЦИИ: ОЛЬГА ЮРКЕВИЧ
Бельчич Юлия Викторовна -кандидат исторических наук, главный специалист РГАЭ.
Читатели журнала «Россия и современный мир» уже познакомились с малоизвестными фактами биографии выдающегося русского инженера-кораблестроителя В.И. Юркевича1. В той публикации содержалось совсем немного сведений о его жене - дочери известного писателя Всеволода Владимировича Крестовского2, Ольге Всеволодовне. Думается, что долгие годы незаслуженно она остается в тени своих знаменитых родственников. Между тем документальные материалы, имеющиеся в фондах Научно-библиографического архива Российской академии художеств (НБА PAX), Российского государственного архива экономики (РГАЭ), а также семейных архивов Олега Игоревича и Надежды Олеговны Крестовских, Ольги Петровны Юркевич, показывают, насколько интересной и яркой личностью была эта женщина.
Ольга Всеволодовна родилась в Петербурге 8 февраля 1891 г. Раннее детство прошло в Варшаве, где служил отец, а после его смерти в 1895 г. - в
Ташкенте, куда ее мать Евдокия Степановна (урожд. Петрова), переехала на жительство к своему отцу3. Здесь же девочка училась в гимназии. В 12 лет ее опять привезли в столицу для определения в закрытое учебное заведение. Выбор остановили на Смольном институте благородных девиц. Ольге повезло, она попала в число десяти счастливых кандидаток на казеннокоштную стипендию этого самого престижного учебного заведения в России и выдержала конкурсные экзамены. Но из-за ареста брата Василия, который по своим политическим взглядам примкнул к молодежной организации партии эсеров и был замешан в одной из террористических акций, осужден и отправлен в ссылку в Сибирь, ее, как сестру государственного преступника, исключили из института4. Учебу пришлось продолжить уже в более скромном, чем Смольный, институте принцессы Тере-зии Ольденбургской.
Знавшие Ольгу Всеволодовну в разные годы люди отмечали ее привлекательность, образованность и артистичность. Она поступила в Театральную школу, с увлечением слушала лекции по истории искусств, театра, присутствовала на практических занятиях опытных актеров «Александринки», занималась танцами, гимнастикой, пробовала свои силы на театральных подмостках театра Корша.
Начавшаяся Первая мировая война изменила творческие планы Ольги. В конце лета 1916 г. она закончила ускоренные курсы медсестер военного времени, получила сестринское свидетельство и стала работать в госпитале. В том же году с миссией Красного Креста ее направили во Францию для
обслуживания Русского экспедиционного корпуса с Французского и Сало-никского фронтов.
По возвращении в уже охваченный революционным шквалом Петроград она вновь работает в госпитале. Возможно, в это время и произошла встреча с ее будущим мужем Николаем Вале-риановичем Петровским, который находился на лечении после тяжелого ранения на фронте5. В 1918 году у них родилась дочь Мария6. Переехав из голодного и холодного Петрограда в Новочеркасск, к родственникам мужа, они к осени 1919 г. поняли бессмысленность ожидания, что в обозримом будущем страна вернется к нормальным условиям жизни. 8 марта 1920 г. с мужем и дочерью Ольга Всеволодовна эвакуировалась из Новороссийска на английском пароходе «Брюенн». Они прошли сложный эмигрантский путь по маршруту: Константинополь -о-в Лемнос - Королевство Сербии, Хорватии и Словении (СХС) - Франция7.
В Париже Ольга устроилась суточной медсестрой по уходу за тяжело больными в госпитале «Пиксини». По рекомендации французских врачей, которые по достоинству оценили ее работу, занималась состоятельными пациентами в Париже и на курортах Виши и Брид-лэ-Бэн, месяцами не бывала дома. Многолетняя профессиональная привычка работы в российских госпиталях давала ей возможность справляться с обязанностями. «Я начинала с утра и к часу дня успевала объехать на велосипеде по отелям всех моих клиентов и клиенток», - вспоминала она. Ее муж, не сумев найти место юриста без здешнего диплома и хорошего
знания языка, устроился шофером такси и работал по 10 часов в день. Но такой ритм жизни привел к семейному разладу.
Зимой 1927 г. произошла встреча, которая изменила всю ее дальнейшую жизнь. На ежегодном балу эмигрантского Союза писателей, который проводился в нарядных залах отеля «Лютеция» на бульваре Расспай и куда Ольга Всеволодовна пришла с друзьями, к ней неожиданно подошел «незнакомый молодой человек, очень интересной наружности и застенчиво пригласил на тур вальса». Они закружились в танце, и он «попросил разрешения и представился: Владимир Иванович Юркевич, бывший корабельный инженер, работающий в эмиграции чертежником на заводе в Аржантей под Парижем». Между ними установились дружеские отношения, которые со временем переросли в любовь, основанную па глубоком взаимном уважении. В своих воспоминаниях «Парижские дни» она признавалась, что во Владимире Ивановиче ее «подкупала какая-то совсем юношеская скромность и застенчивость, его искренность и бесхитростность. Он мне определенно нравился, ему как-то верилось. Этот человек не слукавит и не продаст, он определенно честен во всем и слишком доверчив»8.
В 1931 г. Ольга Всеволодовна и Владимир Иванович зарегистрировали свой брак в Брюсселе, где Юркевич был в командировке. К этому времени он уже самостоятельно спроектировал обводы корпуса трансокеанского лайнера «Нормандия», который был заложен на стапеле «РепЬоеЬх Через год в их жизни произошли сразу два ярких
события - рождение сына Юрия9 и спуск 29 октября «Нормандии» на воду10.
Известно, что, в конце мая 1935 г., вопреки желанию администрации «Пе-ноэт», Юркевичи плыли первым рейсом на этом «chef-d'oeuvre строительной архитектуры», где не хватало только «птичьего молока». Воспоминания Ольги Всеволодовны об этом рейсе содержат много интересных деталей, не попавших в средства массовой информации.
В Нью-Йорке «Нормандия» была встречена восторженно. Супруги получили приглашение на банкет в отеле «Хилтон» для инженеров и командного состава корабля, а позже побывали на праздничном приеме, устроенном капитаном корабля для американской публики на стоящей у причала «Нормандии». Ольгу Всеволодовну поразило поведение американцев, которые «вели себя диковинно, много больше, чем непосредственно». Подобного прежде ей не приходилось видеть. «Они, по-видимому, пришли большими компаниями и перепились спозаранку. Многие залезли с ногами на роскошные светлые, художественно расписанные от руки диваны и кресла в центральном зале корабля. Стоя на их роскошных сидениях и широких спинках, они притоптывали ногами под аккомпанемент нескладных своих песен, которые орали дикими голосами. Французы, обслуживающие пароход, закрыли все двери в каюты и зимний сад и поставили у дверей сторожей, боясь пьяного разгрома. Повсюду стояли недопитые стаканы с виски и джином, опорожненные бутылки, на коврах валялись недоеденные куски пирожных,
ветчины, индюшки, разбитое стекло стаканов. Мы быстро ушли, вдоволь насладившись этим неожиданным зрелищем», - с иронией отмечала она11.
Успех «Нормандии» принес широкое признание таланта русского инженера-кораблестроителя. Юркевичу удалось организовать свое собственное конструкторское бюро «БЭКНИ»12. Ольга Всеволодовна была в курсе всех дел мужа, оказалась талантливым секретарем, вела его деловую переписку, отстаивала авторские права изобретателя. Ее организованность, деловая хватка, трудоспособность раскрылись здесь в полной мере.
В мае 1937 г. Франция предоставила семье Юркевичей гражданство, но перспективы работы в США для Владимира Ивановича оказались привлекательнее. В Нью-Йорке он открыл техническую контору по судостроению «Yourkevitch Ship Designs, 1пс». Теперь он в основном находился в США и приезжал во Францию, где остались семья и дела.
Внимательно следившая за ходом развивающихся событий в мире, Ольга Всеволодовна все больше убеждалась в необходимости скорейшего переезда к мужу в Америку. Для нее все более очевидными были опасность фашизма, который набирал силу в Европе, и беспомощность политики его умиротворения Англией и Францией. Ее письма к родным мужа, помеченные 1936-1938 гг., отражают чувство тревоги за семью, Францию, Россию, показывают их с мужем позиции в канун Второй мировой войны. В одном из них Ольга Всеволодовна отмечала: «Очень тревожно за Россию, т.к. война..., по-видимому, неизбежна - и чего
доброго затеется с двух сторон. Всей душой будем оба на стороне России. Немцы собираются поработить всю Европу...»13.
К осени 1939 г. положение дел во Франции, особенно для эмигрантов, все более осложнялось. Супруги принимают окончательное решение о переезде в США. В конце декабря 1939 г. Ольге Всеволодовне с большим трудом удалось получить в американском консульстве визу для себя и семилетнего сына (дочь, выйдя замуж за француза, оставалась в Париже). Предстояло начинать новую жизнь.
В годы Второй мировой войны супруги горячо сопереживали Родине, активно поддерживали СССР. Ольга Всеволодовна работала в Комитете военной и медицинской помощи России «Russian War Relief», организовывала проводы молодежи, отъезжающей на советско-германский фронт, через «Красный Крест» помогала искать пропавших соотечественников в немецких лагерях; проводила концерты, вечера, лекции, собрания, деньги от которых шли в фонд Комитета.
Ее письма за 1941-1945 гг. точно передают душевное состояние, полны искренности, раскрывают нравственную сторону жизни супругов. Так, в письме к родным мужа в Москву (от 28 октября 1942 г.) Ольга Всеволодовна сообщала: «Как нам было дорого каждое слово, дошедшее, наконец, до нас с нашей дорогой далекой Родины, которое со времени нашествия на нее чужестранных полчищ непрестанно живет в наших сердцах, в наших мыслях и надеждах, в наших снах и наяву... Володя мой много работает здесь. У него большая судостроительная контора,
много чертежников, и он делает проекты разных судов. Надеюсь, что эти суда в скорейшем времени помогут созданию Второго фронта. Ах, если бы все американцы были бы с такою же ясной головой и с таким искренним темпераментом и активностью, как Володя. Надеемся, что он раскачает всю Америку, которая поймет, какая катастрофа нависла над всем миром и над нами здесь, а не только в СССР, и что Второй фронт неотделим от общего дела уничтожения чудовищного врага... Боже, как болит сердце за всех вас, за весь народ, за мою дорогую, прекрасную любимую Родину...».
В одном из послевоенных писем в Ленинград она высказывала желание отправить сына в Россию: «...Он уже основательно будет знать языки, и это нашей Родине и ему лично очень пригодится... Духовно это, поистине, единственная страна в мире, которая стоит так высоко, которая перед лицом всего мира показала исключительное величие своего духа и своих моральных устремлений. Человеческая любовь, долг, жертвенность - вот все эти прекрасные ценности духовные, которые единственные могут объединить людей и избавить их от кошмарных кровавых войн; - вот эти все человеческие высокие принципы я смогу привить своему сыну только среди своего единственного по духовному величию народа. Этого за границей не найдешь. Здесь каждый только для себя и для своего кармана. Это я говорю, повидав своими собственными глазами многие европейские народы и здешних тоже, и говоря на их собственных языках...»14.
Об отношении к России говорят строчки еще одного письма к брату.
«Наша Родина для нас - все... И поэтому мы горой стоим за нее всегда и перед всеми, какой бы курс политики ни брали в здешних адм. (административных. - Ю.Б.) сферах, тем более, что в настоящее время этот курс не из мудрых и справедливых, и нам это очень и очень больно»15.
Хотелось бы отметить очень ценное качество Ольги Всеволодовны - умение дружить. Оказавшись в Америке в лучшем положении, чем ее друзья в разоренной войной и бедствующей Франции, она вела обширную переписку с ними, отправляла многочисленные посылки с продуктами и вещами, так как «многие из них пострадали, были сосланы в Германию в ужасные каторжные лагеря». Всем надо было помочь, «чем сами в силах».
В 1944-1945 гг. они с мужем нередко бывали на приемах для «дипломатического, артистического и военного народа» в Советском посольстве в Вашингтоне по случаю торжественных дат16.
Самой большой переменой в жизни Юркевичей было приобретение ими весной 1945 г. дома в Йонкерсе, всего в получасе езды на автомобиле от центра Нью-Йорка. В доме было 14 комнат, прекрасный вид на Гудзон, большой красивый сад с бесчисленным количеством цветов и большими тенистыми деревьями. Ольга Всеволодовна часто устраивала большие многолюдные приемы с обильным угощением. Их гостями были люди самых разных профессий и убеждений: В.Л. Андреев, М.В. Добужинский, В.К.Зворыкин, А.Ф. Керенский, В.А. Маклаков, И.И. Сикорский, М.Е. Слоним, выдающиеся артисты,
певцы, музыканты. И тогда до глубокой ночи не гасли огни в гостиной, где обсуждались последние новости из России, литературные и театральные новинки, политические события. По отзывам русских эмигрантов, это был самый культурный русский дом Нью-Йорка, где Ольга Всеволодовна была его полноправной хозяйкой17.
Отметим особо теплые и дружеские отношения Юркевичей с семьей Сосинских - Владимиром Брониславовичем18 и его женой, Ариадной Викторовной, дочерью бывшего министра земледелия Временного правительства, председателя Учредительного собрания России Виктора Михайловича Чернова.
В 40-50-е годы В.И. Юркевич работал над проектами океанских суперлайнеров на 6 тыс. пассажиров, заветной мечтой Ольги Всеволодовны было всей семьей отправиться на таком корабле в Европу, а оттуда проехать на Родину, чтобы повидать многочисленных родственников. Но реализовать эти новаторские замыслы Юркевичу не удалось. В начале 60-х годов выяснилось, что Владимир Иванович безнадежно болен. 13 декабря 1964 г. его не стало.
После смерти Владимира Ивановича Ольга Всеволодовна поселилась в трехкомнатной квартире в Нью- Йорке. Материально она была вполне обеспечена. Кроме доставшегося наследства получала ежемесячные пенсии: государственную вдовью и от большого корабельного общества, где Владимир Иванович был консультантом.
Вскоре она получила предложения о передаче документов супруга в архивы Русской и Восточно-Европейской
истории и культуры при Колумбийском университете (Нью-Йорк), в «Naval Museum», общества «Бывших русских морских офицеров в США» и другие архивы Северной Америки. «Но я, да, наверное, и сам покойный - предпочли бы оставить все на нашей Родине, среди своих», - сообщала она В.Б. Сосинскому, который принимал самое активное участие в судьбе архива известного кораблестроителя. Уже 28 июня 1965 г. Ольге Всеволодовне из советского посольства в Вашингтоне поступило предложение о передаче архива в СССР.
За две недели она закончила «сборку архива», предварительно разобрав и перечитав кипы документов, в основном технического характера, на разных языках, и 18 июля передала его сотруднику посольства. Вскоре личный архив русского изобретателя был отправлен в Москву и передан в Главное архивное управление при Совете Министров СССР (ГАУ при СМ СССР)19.
На этом ее контакты с ГАУ при СМ СССР не закончились. Летом 1966 г. ей удалось осуществить их с мужем «давнее и страстное желание посетить родину». Советское посольство дало ей визу «visitor», дававшую свободу передвижения по территории СССР в течение двух месяцев. 8 июля 1966 г. руководство Главного архивного управления принимало Ольгу Всеволодовну в Москве.
Как и ее сводная сестра, Мария Всеволодовна Крестовская20, Ольга Всеволодовна унаследовала от отца писательский дар. Еще в начале 60-х годов в русскоязычной прессе были опубликованы ее короткие рассказы о жизни эмигрантов, сюжеты которых были ос-
нованы на реальных событиях:: «Сцепа в метро», «В погоне за волшебным принцем». В 1967 г. под псевдонимом Ольга Йорк вышел первый том романа «Река времен», задуманный ею как летопись сложнейшего периода в истории России между Первой мировой и Гражданской войнами. Роман посвящался «светлой памяти мужа-друга». В марте того же года она сообщила Сосинским: «Вот наконец-то моя книга и появилась на свет Божий. Вчера я получила первый экземпляр из Мадрида. Издана хорошо, большого размера и достаточно толстая в 331стр. Название книги «Река времен» - в четырех частях... Мой псевдоним (Ольга Йорк) не открывайте никому, кроме близких. Теперь я пишу второй том под названием «Поток».
Второй том романа «Всесокрушающий поток» вышел через пять лет. Обе книги получили высокую оценку критиков в прессе разных стран. Е. Руби-сова охарактеризовала роман, как -«война и мир нашей современной эпохи»21. Тем, кто знал автора лично, роман показался очень автобиографичным. Жизнь героини романа Полины Подгурской, во многих деталях напоминала жизнь самой Ольги Всеволодовны до отъезда из России, а другие герои романа имели схожесть с другими членами семьи Крестовских.
До 1975 г. Ольга Всеволодовна работала над третьей и четвертой частями романа, но дело, по ее словам, «не заладилось», в том числе и из-за проблем со здоровьем.
Особая тема - ее взаимоотношения с родными. При всей видимой устро-енности и благополучии после многих трудных лет эмигрантской жизни она
очень тосковала по Родине и родным, о которых она многие годы в эмиграции ничего не знала. Только переехав в США, она совершенно случайно увидела в витрине одного из букинистических магазинов Нью-Йорка книгу своего брата Игоря Всеволодовича «Мраморная скульптура. Руководство по технике реставрации мраморной скульптуры»22. Она послала весточку в Ленинград, завязалась переписка, которая выявила непонимание родственников и носила нерегулярный характер с их стороны, что очень огорчало Ольгу Всеволодовну. Главным объяснением такому отношению родных можно считать тот факт, что в России всегда было негативное отношение к людям, ее покинувшим, а в советское время наличие родственников за границей было особенно чревато неприятностями. В одном из своих писем Сосинским она сетовала: «Я много и мучительно думала о моих братьях и их детях, и о том, что судьба так разъединила нас навсегда. Но приходится с этим мириться до лучших времен, которые едва ли для нас настанут, т.к. мы неизбежно стареем и идем к концу. О, я так глубоко люблю моих братьев23, а мой муж всей душой привязан к своим сестре и брату, и их детям, если увидите их, скажите им об этом». В.Б. Сосинский побывал у Крестовских в Ленинграде и Юркевичей в Москве и помог наладить контакт с ее родственниками и родственниками мужа.
Летом 1966 г., когда Ольга Всеволодовна приехала в Союз по приглашению ГАУ при СМ СССР, состоялась долгожданная встреча с родными в Ленинграде, Москве, Пскове. Им
было, что рассказать друг другу за сорок с лишним лет разлуки.
Несмотря на то что, как говорится, «годы брали свое», Ольга Всеволодовна оставалась человеком неравнодушным, деятельным, сохраняла присущие ей обаяние и активный интерес к жизни, интересовалась новинками мира искусства. Из ее писем за 1968-1973 гг. можно узнать о музыкальной и театральной жизни Нью-Йорка, с особым душевным настроем она ждала гастролей советских артистов. Вот одна лишь запись: «Была на замечательном концерте Хачатуряна в Филармонии... его виолончельный концерт исполнялся с русским замечательным виртуозом Мстиславом Ростроповичем. Это действительно был их обоих настоящий триумф!».
Несмотря на такую интенсивную, наполненную жизнь, главным для Ольги Всеволодовны всегда была семья. По ее признанию, «жить для себя, читать и писать» он могла только по ночам, когда, наконец, «весь дом успокаивался». Для мужа она была верной помощницей, а для детей и позже внуков - учительницей русского, французского языков, истории России, географии. Она была счастлива в своей семье, гордилась мужем, детьми, внуками, которые платили ей любовью: «...пожаловаться на старости лет не на что. Дети, внуки - все и во всем благополучны. Мы все очень дружны», -делилась она с В.Б. Сосинским в своем последнем письме.
Она пережила мужа на 12 лет и умерла в 1976 г. В Нью-Йорке на кладбище православного Ново-Дивеевско-го монастыря (Russia Convent, Novo Diveyvo Spring Valley, N.Y.) стоят ря-
дом два одинаковых памятника из серого шлифованного гранита «очень русским американцам» Владимиру Ивановичу и Ольге Всеволодовне Юрке-вичам.
Примечания
1. Подробнее См.: Бельчич Ю.В. «Русь зарубежная продолжает творить...» / Россия и современный мир. - 2005. - № 4. -С. 192-198.
2. Крестовский Всеволод Владимирович (1839-1895) - полковник, участник русско-турецкой войны, военный историк, автор повестей и романов: «В дальних водах и странах», «Тьма Египетская», «Панургово стадо», «Петербургские трущобы» и др. Умер в Варшаве. Похоронен на «Литературных мостках» Волкова кладбища в Санкт-Петербурге.
3. Крестовская Евдокия Степановна (1864-1919) - дочь действительного статского советника Петрова С.П.
4. Крестовский Василий Всеволодович (1890-1915) - художник, эмигрировал во Францию. Был дружен с A.B. Луначарским, встречался с В.И. Ульяновым (Лениным). В годы Первой мировой войны -волонтер Французской армии. Погиб на французско-германском фронте.
5. Петровский Николай Валерианович (1891 г.р. - дата смерти неизвестна) -юрист, окончил Новороссийский университет. В 1918-1920 гг. - присяжный поверенный Солдатского совета, член Судеб-но-следственной комиссии в г. Новочеркасске.
6. Петровская Мария Николаевна (1918 г.р.) - эмигрировала с родителями в 1920 г. Закончила гимназию в Париже, дальнейшее образование получила в Оксфорде, филолог. С 1941 г. жила и работала
в Нью-Йорке во французском отделе Военного министерства, была стенографисткой и переводчицей с английского, французского и русского языков.
7. В списках лиц «зачисленных» на территориях о. Лемнос, в Королевстве СХС значится О. В. Петровская «белоэмигрантка, англ. эвакуация по спец. сестра милосердия, актриса театра Корша, жена военного чиновника» - Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), Ф. 5942, Оп. 3, Д. 1506,- там же. Ф. 5982, Он. 1, Д. 140; там же. Ф. 6792, Оп. 1, 1424-1425.
8. Российский государственный архив экономики (РГАЭ), Ф. 341, Оп. 3, Д. 6, ЛЛ. 4-5.
9. Юркевич Юрий (Георг Йорк), в 1957 г. окончил химический колледж и архитектурный факультет Колумбийского университета, получил золотую медаль от Союза архитекторов, был премирован от университета годичной командировкой «для ознакомления с Европой», известный архитектор. В 60-70-х годах он проектировал корпуса учебных зданий Колумбийского и Лонг-Айлендского университетов, строил отели. С 1972 г. - профессор Колумбийского университета.
10. См. подробнее: Бельчич Ю.В. «Русь зарубежная продолжает творить...» / Россия и современный мир. - 2005. - № 4. -С. 190.
И. РГАЭ, Оп. 1, Д. 18, ЛЛ. 11-12
12. Там же. Д. 26, Л. 16. См. также: Бельчич Ю.В. Указ соч.
13. РГАЭ, Ф. 341, Оп. 3. Д. 1, Л. 263.
14. Там же. Л. 5-5об.
15. Там же. Л. 9.
16. Там же, Оп.1, Д. 5, Л. 1-8
17. Там же. Д. 1. Л. 24.
18. Сосинский Владимир Брониславович (1900-1987) - писатель, эмигрант, никогда не принимал иностранного под-
данства. В годы Второй мировой войны воевал в составе 4-го Маршевого полка иностранцев-добровольцев, сформированном при Французском иностранном легионе. В 1947 г. по Указу Верховного совета СССР вместе с женой получили советское гражданство. В 50-е годы работал в США в ООН. Награжден орденами Николая Чудотворца, Французским военным крестом и шестью медалями. В СССР вернулся в 1960 г. По возвращении получил советскую медаль «За боевые заслуги».
19. См. об этом: Бельчич Ю.В. Указ. соч. - С. 196, 198.
20. Крестовская Мария Всеволодовна (1862-1910) - писательница. Подробнее см.: Григорьева Н.В. Путешествие в русскую Финляндию. - СПб.: «Норма», 2002. -160 с.
21. Рубисова Е. «Всесокрушающий поток» Ольги Йорк. Новое русское слово. -США, 1973. - 17 июня; Терапиано Ю. Новые книги // Русская мысль. - Париж, 1973.
22. Крестовский И.В. Мраморная скульптура. Руководство по технике реставрации мраморной скульптуры. -Л.: Изд-во Гос. Рус. муз., 1934.
23. Крестовский Владимир Всеволодович (1888-1969) - главный хирург г. Пскова; Крестовский Игорь Всеволодович (1893-1976) - реставратор, профессор Академии художеств СССР в 50-70-х годах. Автор первых научных исследований по реставрации скульптуры. Во время блокады Ленинграда возглавлял работы по укрытию памятников, один из авторов многих памятных медалей и «Ордена Ленина».
