CC BY
19
УДК 392.51 ББК Т 63
В. О. Белевцова
г. Самара, Россия
Русские заимствования в марийской свадебной обрядности
Статья посвящена исследованию этнокультурных связей марийцев с русскими; выявлению степени конвергентных и заимствованных элементов в традиционной марийской свадьбе; изучению структуры традиционного свадебного обрядового комплекса, специфики его локальных вариантов. Под влиянием христианизации частично происходит ослабление язычества и, как следствие, упрощение языческого обряда бракосочетания, упрощение или переосмысление согласно христианской традиции некоторых магических обрядов.
Ключевые слова: межкультурная коммуникация, традиционная семейно-брачная обрядность, Урало-Поволжье, марийцы.
V. O. Belevtsova
Samara, Russia
Russian Loans in Mari Wedding Ceremonialism
The article is devoted to the research of ethnocultural connections between Mari and Russian peoples, the revelation of convergent and borrowed elements' degree in the traditional wedding of the Mari. Also it covers the structure of traditional Mari wedding ritualism, especially, its local versions. Paganism is partially weakened under the influence of Christianization and, as a consequence, the simplification of pagan wedding ritual in the whole and some pagan magic rituals, in particular, took place.
Keywords: cross-cultural communication, traditional family wedding ritualism, Volga-Ural region, the Mari.
Проблема взаимосвязей и культурных заимствований народов Урало-Поволжья, контактов язычества и христианства является актуальной и малоисследованной. В пределах ареала традиционного расселения марийцы исторически соседствовали с этносами финно-угорского (мордва, удмурты), тюркского (татары, башкиры, чуваши), славянского (русские) происхождения, с которыми устанавливали стабильные этнокультурные связи. Во многом формирование различных брачных комплексов свадебной обрядности марийцев обусловлено межкультурными контактами. В данной статье предпринята попытка выявить русские заимствования в традиционной марийской свадьбе, которые будут рассматриваться с учетом как этнического, так и конфессионального факторов.
Подробно изучением свадебной обрядности марийцев занимался И. Н. Смирнов [9]. Однако до сих пор открытым остаётся вопрос о доли конвергентных и заимствованных элементов в традиционной марийской свадьбе.
Различия в свадебной обрядности разных районов расселения марийцев в конце XIX - начале ХХ вв. в значительной степени определялись глубиной и частотой русско-марийских связей. Там, где культурные контакты марийцев с русскими были минимальными; например, у восточных марийцев, свадебная обрядность сохранила
много архаических черт. Наиболее интенсивные русско-марийские связи были в районах совместного проживания, прежде всего у горных мари в Ардинской, Тойдаковской и Юнгинской волостях Козьмодемьянского уезда и части луговых марийцев в Петриковской, Ронгинской, Сотнурской, Шигаковской и Шиньшинской волостях Царе-вококшайского уезда. В ареале северо-западных марийцев, в Ветлужском уезде Костромской губернии и северо-западной части Яранского уезда также прослеживаются процессы активного взаимодействия с русским населением.
Традиционный свадебный обряд состоит из предсвадебного цикла, свадьбы и послесвадеб-ных обрядов. Анализу подвергнуты его основные структурные составляющие: предсвадебные обряды, локализация свадьбы, религиозное оформление брака, функции свадебных чинов, устойчивые обряды.
В конце XIX - начале XX вв. браки у марийцев заключались двумя способами - путём договора между родственниками и путём похищения женихом невесты. Брак путём умыкания невесты получил своё распространение у восточных и луговых мари в Малмыжском уезде Вятской губернии. Следы этой традиции прослеживались у горных и части луговых марийцев, где встречался обрядовый откуп жениха от парней той деревни, откуда
© Белеецоеа В. О., 2011
53
он брал невесту, зачастую сопровождавшийся обрядовой погоней. Не исключено, что данный способ заключения брака мог в прошлом относиться к универсальным явлениям марийской свадьбы. Однако в контактной зоне с русским населением большинство браков заключалось посредствам договора между родственниками жениха и невесты, что считалось наиболее правомерным актом оформления брака.
В выборе невесты жениху активно помогали его родственники мужчины. Традиционно у марийцев на смотрины отправлялась группа людей во главе с организатором данного мероприятия, выступавшим посредником между семьями. Человека, по чьей рекомендации осуществлялось сватовство, называли ончыч коштшо, кокла коштшо, путлышо, тулар мари, куда мари (сва-тун), тамлуше, темче (сват), у горных марийцев -туклар мара (сват). С течением времени, видимо под влиянием русского населения, в марийской свадьбе определенную роль начинают играть женщины-свахи, хотя в традиционной марийской свадьбе этот персонаж отсутствовал. Появляются специальные термины, обозначающие конкретных действующих лиц: ончыч коштшо вате (жена сватуна из деревни невесты), тулар вате (жена свата), сваха-вате, темлыше вате (сваха, сватунья) [9, с. 104]. Прямым результатом русского влияния на свадебный ритуал горных и луговых марийцев, соседствующих с русским населением, явилась смена в начале XX в. марийских терминов, обозначающих сватов и сватовство русскими заимствованиями - сватояшь, сват, сватун-вате и сыватайаш, сваха-вате [9, с. 104]. Именно у горных марийцев, чьи контакты с русскими были наиболее интенсивными и продолжительными, центральное место в обряде сватовства стала занимать женщина (Козьмодемьянский уезд).
Интересен и обряд освящения брачного договора, который у части горных марийцев в предсвадебном цикле видоизменился и проходил согласно христианской традиции [5, с. 231]. Моление совершалось перед образами, после чего следовал троекратный обмен кольцами.
Помимо общих обрядов, повсеместно распространенных среди марийцев в предсвадебном цикле (смотрины удыр йодмаш/ыдыр анжаш; пропой девушки удыр йуктымашт /ыдыр йуаш, сватовство; заключение свадебного договора ту-выр шулаш/пунчал пуымаш; визит тугыр висык-тымаш, кумалтыш виса/увер налмаш; получение известия), встречаются и специфические обряды. Так, у марийцев, живших в близком в соседстве с русскими, в Царевококшайском, Яранском, Козьмодемьянском уездах, встречалось ещё одно - ритуальное посещение родителей жениха невестиного дома кинде пукшимо (букв. «кормле-
_ Гуманитарный вектор. 2011. № 3 (27)
ние хлебом»), килде вашталташ, (букв. «обмениваться хлебом») [10, с. 18]. Кроме того, через некоторое время после сватовства у марийцев северо-западной части Яранского уезда родственники невесты ходили знакомиться с хозяйством жениха, «смотреть дом» - качын сурт-печыжым пален налаш. Этот обычай был узко локализован и не встречался у других групп марийцев, что само по себе может указывать на заимствованную природу обряда. Кроме того, аналогичное явление встречается и у чувашей, проживающих в контактной зоне с русским населением в Самарском Заволжье [12, с. 246].
Вследствие распространения православных традиций изменения коснулись и локализации свадьбы. Так, можно отметить переход от матрилокальности к патрилокальности всего свадебного церемониала. У некрещеных мари кульминационные свадебные обряды проходили в основном в локусе невесты соответственно ма-трилокальной традиции, или локализовались как у невесты/посаженых родителей, так и у жениха. Среди горных и луговых марийцев (Васильевского, Козьмодемьянского и Царевококшайского уездов), где православие играло значительную роль, основные свадебные обряды совершались в локусе жениха. Кроме того, часть обрядов (религиозное освящение брачного договора, смена головного убора) переносилась на территорию православного храма.
Ещё одно ключевое обрядовое действие - религиозное оформление брака. Именно христианизация марийского населения внесла наиболее заметные коррективы в структуру этого действа. У крещёных луговых марийцев, где роль карта (жреца) утратила своё значение в ходе христианизации, языческий обряд бракосочетания совершался в упрощённом варианте. Информаторы свидетельствовали также о том, что в Яранском уезде, вероятно под русским влиянием молитву могла совершать пожилая женщина, хотя для традиционных марийских верований характерно, что все молитвенные действия совершаются исключительно мужчинами [7]. У части горных мари языческий обряд полностью замещён православным венчанием. В целом среди марийцев в середине XIX в. православное венчание могло совершаться в зависимости от уезда как непосредственно во время свадьбы (Козьмодемьянский уезд), так и спустя продолжительное время (от нескольких недель до нескольких лет после него) [6, с. 146].
Изменения произошли и в структуре свадебных чинов. Вероятно, в связи с христианизацией большую роль начинают играть в свадьбе крестные родители. Так, в контактных зонах марийского и русского населения посаженных родителей сменяют крестные родители - кресс ава и кресс
ача. Одной из ключевых фигур в свадебной церемонии являлся женский персонаж вуй петурма ава, в функции которой входила смена девичьего головного убора на женский. Однако в Арбанской и Вараксинской волости Царевококшайского уезда этот персонаж назывался сваха-вате, а в Козь-модемьянском уезде кресс ава [7].
Заслуживает внимания ещё один цикл обрядов, подвергнувшийся серьёзным изменениям и получивший новое осмысление у марийцев в XIX в. - обряды, направленные на проверку целомудрия невесты. До принятия христианства марийцы язычники не уделяли девственности невесты особого внимания. Напротив, наличие у невесты ребенка свидетельствовало о её способности к деторождению. Так, по мнению исследователей XIX в., добрачное сожительство не являлось помехой для заключения брака [4, с. 53]. С появлением христианства данные постулаты подверглись переосмыслению и девственность невесты стала рассматриваться как одно из обязательных условий заключения брака. Так, по мере распространения христианской морали девственность невесты стала необходимым условием для совершения обряда бракосочетания с соблюдением всего традиционного обрядового комплекса. В противном случае стоимость вносимого выкупа за невесту снижалась в несколько раз и свадьба проходила без особых обрядовых действий: по свидетельству информаторов, на такой свадьбе нельзя было использовать музыкальные инструменты и петь [7].
А. Фукс отмечает, что у луговых марийцев обряд проверки девственности невесты проводился в течение первого дня свадьбы и завершался демонстрацией результата. В случае невинности невесты жених выказывал любовь к молодой жене, а в противном случае мог даже побить [5, с. 223]. В тех районах, где общение с русскими было более тесным (юрьинский, килимарский кусты), утром второго дня свадьбы, молодых усаживали вместе со свадебными гостями за стол и подносили молодому рюмку вина. Если молодая сохранила невинность до свадьбы, он выпивал вино и ставил рюмку на стол. В противном случае муж бросал рюмку с вином на пол. По мере распространения
этого обряда он постепенно видоизменяет исконные марийские традиции. Так, в центральных волостях Царевококшайского и Яранского уезда обряды, связанные с проверкой целомудрия невесты, исполнялись во время послесвадебного посещения молодыми её родителей. Если зять начинал во время застолья брать специально приготовленную яичницу пурлашкамуно осторожно, с краешка, это свидетельствовало о невинности молодой, иначе он брал угощение посередине и переворачивал ложку. В благодарность тёще зять клал за пазуху серебряные монеты - цызы пукшы-мылан (букв. «за кормление грудью») [8, с. 116]. У других групп марийцев обряд «платы за молоко» матери являлся традиционным и проходил перед отъездом свадебного поезда из дома невесты.
Таким образом, необходимо отметить, что заимствования были как на этническом уровне (элементы традиционной русской культуры), так и на конфессиональном (христианизация). У русского населения марийцы частично заимствовали свадебную терминологию (обозначение свах, крестных родителей), изменения коснулись традиционного состава выборных чинов с частичной трансформацией их функциональной направленности.
Под влиянием христианизации изменяются и традиционные языческие верования марийцев, в большинстве случаев представляя синкретизм язычества и православия, что впоследствии оказывает влияние и на семейно-брачную обрядность. Так, в контактной зоне отмечается ослабление язычества и, как следствие, упрощение языческого обряда бракосочетания, а в некоторых районах его полная замена обрядом православного венчания, упрощение или переосмысление согласно христианской традиции некоторых магических обрядов, появление новых элементов в традиционной структуре свадебного церемониала -обряды, направленные на проверку девственности невесты. Брачные обряды, заимствованные или выработанные под влиянием славянского компонента, переплетались с исконно марийской традицией и приобретали национальный колорит. Интересен тот факт, что зачастую они воспринимались носителями этноса как национальные.
Список литературы
1. Васильев В. М. Материалы для изучения верований и обрядов черемис // Инородческое обозрение. Казань, 1915.
2. Живописная Россия. Отечество наше в его земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении. СПб. М. О. Вольф Том VIII: Среднее Поволжье и приуральский край. Ч. I . 1901
3. Зорин Н. В. Русский свадебный ритуал. М.: Наука, 2001. 248 с.
4. Кузнецов С. К. Очерки из быта черемис // Древняя и новая Россия, Т. II. 1877.
5. Кушелев П. С. Черемисская свадьба (Из быта черемис Козьмодемьянского уезда Казанской губернии) // Марийский археологический вестник Йошкар-Ола, 1998. № 8. С. 230-233.
6. Михайлов С. М. Труды по этнографии и истории русского, чувашского и марийского народов. Чебоксары, 1972. 423 с.
Гуманитарный вектор. 2011. № 3 (27)
7. Полевые материалы автора - Республика Марий Эл (Куженерский Медведевский, Оршанский, Мари-Турекский, Парангиньский, Сернурский районы.), Кировская область Малмыжский район.
8.Сепеев Г. А. История расселения марийцев. Йошкар-Ола, 2006. 200 с.
9. Смирнов И. Н. Обрядовые параллели в традиционных свадебных ритуалах марийцев и русских // Этнокультурные традиции марийского народа. Йошкар-Ола, 1986. С. 109-124.
10. Федянович Т. П. Семейные обычаи и обряды финно-угорских народов Урало-Поволжья. М., 1997. 184 с.
11. Фукс А. Записи о чувашах и черемисах. Казань, 1840. 329 с.
12. Ягафова Е. А. Самарские чуваши (историко-этнографические очерки). Конец XVII - начало XX вв. Самара: Поволжье, 1998. 369 с.
Рукопись поступила в редакцию 11 апреля 2011 г
