CC BY
139
из истории права и государства
Г. Е. Лебедева*
русские церковные историки о «симфонии священства и царства» в Византии
В истории сложных, переменчивых взаимоотношений государственной власти с властью церковной на протяжении веков - в Византийской империи, а затем в Русском государстве ключевое место занимает теория «симфонии священства и царства». Истолкование этой теории, которая, как известно, восходит к преамбуле шестой новеллы императора Юстиниана, и исследование того, как она воплощалась на деле в политической жизни Константинополя и Москвы, недаром сейчас привлекают к себе такое внимание. О «византийской симфонии» охотно рассуждают публицисты. Ей посвящено немало страниц в трудах современных отечественных византинистов и русистов.
При этом как трактовка самого принципа симфонии, так и характеристика его практической реализации на различных этапах развития православной государственности вызывают у специалистов немало замечаний. И. С. Чичуров в 2000 г. констатировал: «Возможные толкования этой теории основываются на тексте самой преамбулы, тогда как дальнейшая история концепции и в светском праве (например, ее соотношение с представлениями о власти патриарха и императора, сформулированными при Константинопольском патриархе Фотии в “Исагоге”), и особенно в праве церковном остается неизученной».1 Совершенно справедливо указывая на значитель-
* Доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории средних веков Санкт-Петербургского государственного университета.
1 Чичуров И. С. Современная проблематика изучения истории Церкви // История
ные пробелы в источниковой базе публикуемых работ и на упрощенное, а порой просто неверное понимание смысла симфонии, историки пробуют найти новые подходы к проблеме. Однако пишущие на эту тему нередко, как нам представляется, упускают из виду, что их критические замечания подобного рода и поиски путей к решению сложных вопросов, связанных с отношениями средневекового государства и Церкви, бывает трудно назвать новыми.
За последние годы многое сделано для того, чтобы вернуть, органично включить в живой историографический процесс наследие дореволюционной российской науки, и в частности ее церковно-исторического направления, которое после октября 1917 г. было по политическим мотивам предано забвению либо поруганию. Но пока еще интеллектуальные традиции той поры возрождены далеко не полностью - связь времен трудно поддается реставрации. Это видно и на примере изучения вопроса о двуе-динстве государственной и церковной власти в Византийской империи. Тот же пример наглядно свидетельствует, насколько важно, даже необходимо нынешним исследователям обращаться к истокам отечественного византиноведения, где, не мешает напомнить, роль историков Церкви была чрезвычайно велика.2
В ходе разработки проблематики, связанной с историей отношений Церкви и государства в Византийской империи, сформировалась концепция о так называемой «византийской симфонии», не выпавшая из научного оборота по сей день. Но имена ее основоположников - Ф. А. Курганова, И. И. Соколова и Н. А. Скабалановича - были преданы забвению.
Федор Афанасьевич Курганов (1844-1920), заслуженный ординарный профессор Казанской Духовной академии и Императорского Казанского университета, в своей диссертации «Отношения между церковной и гражданской властью в Византийской империи в эпоху образования и окончательного утверждения характера этих взаимоотношений (325-565 гг.)»3
древней Церкви в научных традициях XX в. СПб., 2000. С. 146.
2 Лебедева Г Е. 1) Забытая глава в истории русского византиноведения // Вестник С.-Петербургского ун-та. 2000. Вып. 1. № 2. С. 3-14; 2) К истории изучения церковной историографии конца XIX - начала XX века // Verbum. Вып. 3. Византийское богословие и традиции религиозно-философской мысли в России. СПб., 2000. С. 75-82; 3) Русская церковная византинистика конца XIX - начала XX в. как историографическое явление // История древней Церкви в научных традициях века. СПб., 2000. С. 77-80.
3 Курганов Ф. А. Отношения между церковной и гражданской властью в Византийской империи в эпоху образования и окончательного установления характера этих взаимоотношений (325-565). Казань, 1880. С. 434.
впервые в историографии тщательно проанализировал византийскую каноническую теорию, касающуюся отношений между духовной и светской властью. Он сделал вывод, что восточная византийская теория заключала в себе идею союза и полного согласия духовной и светской власти и в то же время предполагала для каждой из властей определенную независимость. Далее Ф. А. Курганов обратился к широкому кругу византийских исторических источников 1У-У1 вв., как церковных, так и светских, и исследовал содержащиеся в них сведения об «исторической жизни Церкви». Таким образом, тезис Ф. А. Курганова о «византийской симфонии», «диархии», или «двуединстве», светской и духовной власти в Византии противостоял концепции цезарепапизма, преобладавшей в то время на Западе, не на уровне декларации, а доказательно, с представлением материала первоисточников, причем на основе объективного их анализа.4
Историческая часть докторской диссертации Курганова по мнению его оппонентов (проф. П. В. Знаменского и доцента С. А. Терновского) имела «многие и значительные достоинства». К числу последних они относили прежде всего внимательное изучение автором светских и церковных источников. Рецензенты выступили против того, что автор диссертации постоянно переходит в изложении от одного предмета к другому: от исторического рассказа к каноническому исследованию, от канонического исследования к изложению догматического учения, от изложения догматического учения снова к историческому рассказу.5 Если взглянуть на труд Ф. А. Курганова с позиций начала XXI в., то, на наш взгляд, такое построение работы представляется оправданным самой задачей исследователя — желанием изложить теорию и практику отношений государства и церкви Византийской империи в их взаимосвязи. К тому же необходимо учитывать, что в этот период Византийской истории, которым непосредственно занимался Ф. А. Курганов, возможно было осуществление указанной теории. Императоры почти всегда разделяли религиозные настроения общества, епископы того времени были часто людьми, не получившими богословского образования, они вступали на епископскую кафедру после занятий адвокатурой
4 Заливалова Л. Н., Лебедева Г. Е. 1) Из истории русской церковно-исторической науки: Ф. А. Курганов (1844-1920) // Историческая мысль в Византии и на средневековом Западе. Иваново, 1988. С. 181-204; 2) «Византийская симфония»: к истории становления концепции // Византийское государство в 1У^У вв. Центр и периферия. Тезисы докладов XV Всероссийской научной сессии византинистов. Барнаул. 29 мая - 2 июня 1998 г. Барнаул, 1998. С. 83-91.
5 РГИА. Ф. 796. Оп. 162. Д. 700. Л. 4 об. - 5 об.
и прохождения светских должностей, о чем убедительно свидетельствуют ранневизантийские исторические источники, в том числе и законодатель-ные.6 Высоко оценив историческую часть диссертации и обратив внимание на свойственные ей недочеты, рецензенты категорически отвергли теоретическую часть работы Ф. А. Курганова. Позицию оппонентов можно объяснить естественной осторожностью ученых, избегающих поспешного теоретизирования. Но, по-видимому, здесь в большей мере сказались свойственные науке того времени описательность, извлечение фактографии и боязнь концептуальных обобщений. Как реагировал Ф. А. Курганов на такого рода критику? Прямых сведений об этом у нас нет. Но, судя по всему, он остался при своем мнении.
Речь диссертанта «Византийский идеал царя и царства и вытекающие отсюда, по сравнению его с идеалом церкви, отношения между церковной и гражданской властью»,7 произнесенная Ф. А. Кургановым перед диспутом и ответы оппонентам, по-видимому, убедили членов совета Казанской духовной академии в важности работы ученого. Совет принимает решение «...признать защиту удовлетворительной, удостоить доцента Ф. Курганова степени доктора богословия и об утверждении его в означенной степени представить через Его Высокопреосвященство Святейшему Синоду».8
Хотя защита прошла успешно, но имеющиеся отзывы о диссертации С. А. Терновского и Толмачева заставляют предположить, что на открытом заседании совета Казанской духовной семинарии развернулась жесткая полемика: «...не разделяя воззрения автора на отношение церковной власти к государству в Византийской империи, признавая вывод его относительно зависимости церкви от государства крайним, ведущим к отрицанию самостоятельности в церковном управлении, Учебный комитет ... не находит с формальной стороны препятствия к утверждению Ф. А. Курганова в присуждении ему ученой степени».9
Столь категорично опровергаемый оппонентами подход Ф. А. Кур-
6 Курбатов Г. Л., Лебедева Г. Е. Некоторые вопросы истории византийской церкви в освещении современной историографии // Феномены истории. К 70-летию В. Л. Керова. М., 1996. С. 52-53.
7 Курганов Ф. А. Византийский идеал царя и царства и вытекающие отсюда, по сравнению его с идеалом церкви, отношения между церковной и гражданской властью. Казань, 1881. С. 4, 5, 14, 35.
8 РГИА. Ф. 796. Оп. 162. Д. 700. Отчет о состоянии Казанской духовной академии за 1880-1881 гг. Казань, 1881. С. 147.
9 РГИА. Ф. 796. Оп. 162. Д. 700. Л. 14 об.
ганова к историческому материалу со временем получит признание со стороны большинства ученых.10 Примечательно, что в немногочисленных трудах по истории русского богословия, относящихся к концу XIX - началу XX вв., неизменно говорится не только о «прочной научной основе» сочинения Ф. А. Курганова, но и о «строго научной и вполне правильной постановке им церковной византологии как исторической дисциплины».11
Важно подчеркнуть, что Ф.А. Курганов в конце XIX в. закладывает основы своей школы в области византиноведения и неоэллинизма. В свое время не получивший углубленной специализированной подготовки, не без труда и не без издержек преодолевший недостатки образования, он отдает много сил воспитанию разносторонне подготовленных профессионалов-ис-ториков.
Превращение византиноведения в самостоятельную область исторической науки, становление русской школы византиноведения с характерными для нее особенностями делали необходимым оформление понятийного аппарата. Прежде всего ощущалась потребность уточнить все чаще употребляемый термин «византинизм». Это была потребность, с одной стороны, международной византинистики как особой области знания, а с другой стороны, это был и поиск русских византинистов, подчеркивающих в своих исследованиях специфику исторического развития Византии и занимающихся исследованием этой специфики, что имело прямое отношение к эволюции русской культуры.
В развитии идей Ф. А. Курганова, проверке его концепции на более позднем историческом материале (К^У вв.), в уточнении понятийного аппарата много было сделано учеником Федора Афанасьевича профессором С.-Петербургской Духовной академии Иваном Ивановичем Соколовым (1865-1939).12 В его личности органически соединялись историк Церкви, блестящий историограф отечественного и зарубежного византиноведения, церковно-политический деятель. И. И. Соколов является автором многочисленных трудов по византиноведению и неоэллинистике, из которых особо
10 Хотя и в современной исторической науке есть ученые, отрицающие существование подлинности «симфонии государства и церкви». См.: Экономцев Иоанн. Православие. Византия. Россия. М., 1992. С. 5-6.
11 Соколов И. И. Сорокалетие учебно-литературной деятельности профессора Федора Афанасьевича Курганова // Исторический вестник. 1911. Т. 23. № 3. С. 1075.
12 Лебедева Г. Е. Ученый и время: И. И. Соколов // Соколов И. И. Состояние монашества в Византийской церкви с середины IX до начала XIII в. (842-1204). Опыт исторического исследования. СПб., 2003.
следует отметить монографии ученого «Состояние монашества в Византийской церкви с середины IX до начала XIII в. (842-1204). Опыт церковно-исторического исследования» (Казань, 1894) и «Константинопольская церковь в XIX в.: Опыт исторического исследования» (СПб., 1904).
Одним из первых — если не первым — в русской исторической науке, кто дал развернутое, по-своему целостное определение византинизма, был И. И. Соколов. Философско-исторический анализ содержания этого научного термина был дан им в работе «О византинизме в церковно-историческом отношении» (СПб., 1903). На его взгляд, византинизм характеризуется следующими признаками:
- Преданность византийцев Православной Церкви, точное соблюдение догматов и канонов, а также православная миссионерская деятельность.13
- Своеобразная система взаимоотношений Церкви и государства. «Византии именно, - писал И. И. Соколов, - принадлежит историческая заслуга провозгласить идею оцерковленного государства,14 когда представители государства одинаково с представителями Церкви горячо преданы интересам Церкви и способны понять истинные ее интересы».15
- Церковно-религиозный характер Византии: божественное происхождение императорской власти, церковный обряд коронования византийских императоров, их выходы в храм Св. Софии, влияние Церкви на политическую жизнь, господство Церкви в жизни общественной; Церковь и семья, молитвы на разные случаи общественной и частной жизни.16
- Церковно-религиозный характер византийской науки и просвещения, церковно-религиозный оттенок византийской истории и философии, церковная поэзия, народные школы, религиозный характер византийского искусства.17
В этой системе признаков особое место занимает пункт второй, где И. И. Соколов развил идею Ф. А. Курганова, считавшего, что государство лишь постольку выполняет свое назначение, «поскольку оно проникается духом церковного учения, поскольку оно оцерковляется».18 Ученик подобно
13 Соколов И. И. О византинизме в церковно-историческом отношении. СПб., 1903.
С. 4-8.
14 Там же. С. 9.
15 Там же.
16 Там же. С. 15-33.
17 Там же. С. 33-40.
18 Там же. С. 9; Курганов Ф. А. Отношения между церковной и гражданской властью...
С. 61.
своему учителю делает вывод, что «нет научных оснований говорить как о
19
цезарепапизме, так и папизме византийских патриархов».19
И. И. Соколов, так же как и его учитель, считал, что византийская теория об отношениях между Церковью и государством и фактическое проявление этих отношений были тождественны. И. И. Соколов, имея дело с более поздним, чем его учитель, историческим материалом (К^У вв.), как и Ф. А. Курганов, поставил в вышеназванной работе цель показать «идеал» отношений Церкви и государства. «Важны, - по мнению ученого, - главным образом принципы и идеалы, так как они указывают на то, чем движется и существует данное общество, что именно служит в нем духом жизни и
быта».20
И. И. Соколов в работе «Избрание патриархов в Византии с середины IX и до середины XV в. (843-1453). Исторический очерк» (СПб., 1907) выявил исторические факты, свидетельствующие в некоторых случаях далеко не об идеальных отношениях Церкви и государства, иногда даже о борьбе между ними. Но подобные свидетельства, по утверждению автора, следует рассматривать как исключения, которые и остались в истории только потому, что современники обратили внимание на них из-за их неординарности, поэтому и запечатлели их.21 Нам представляется, что такая установка могла стеснять для автора свободу исторического подхода.
В указанных выше работах ученый оценивает и роль монашества в системе византийского государства. По его мнению, институт монашества простирался на все стороны церковно-общественной жизни византийцев и даже на гражданско-политической строй Империи.22
Нам представляется очень интересным дальнейшее развитие И. И. Соколовым тезиса об «оцерковлении государства» в работе «Вселенские судьи в Византии» (СПб., 1915). Работа привлекает своим стремлением рассмотреть этот институт как важный элемент в истории социальной политики, более четко определить социальную значимость явления в жизни поздневизантийского общества. И. И. Соколов, связав его развитие с важными изменениями в социальных отношениях, проследил эволюцию этого института от момента его возникновения до падения Византийской империи.
19 Соколов И. И. О византинизме... С. 14.
20 Там же. С. 42.
21 Соколов И. И. Избрание патриархов в Византии с середины IX до середины XV в. (843-1453). Исторический очерк. СПб., 1907. С. 103.
22 Там же. С. 26-32; Соколов И. И. О византинизме... С. 40-42.
Вселенский суд рассматривается им как союз двух самостоятельных властей - церковной и светской. Отсюда смешанный состав вселенских судей, которые избирались императором и патриархом из лиц светских и духовных. Отсюда двойственный «источник законной правды», которым вселенские судьи руководствовались: Св. Евангелие, Номоканон и Василики.23 В последние годы существования Византийской империи суд стал исполняться преимущественно духовными лицами. Он сделался, по выражению И. И. Соколова, органом оцерковляющего воздействия на общественную среду и «подготовил ту обширную и разностороннюю юрисдикцию Вселенского патриарха и епархиальных архиереев, которая получила определенную регламентацию в турецкий период истории Константинопольской церкви».24 На взгляд И. И. Соколова, в то время как в области гражданской византинизм переживал упадок, в сфере церковно-исторической, напротив, он оставался деятельным и последовательным, «приобретал господствующее значение и давал преимущественное торжество вере и Церкви над принципами жизни гражданской...».25 С таким характером византинизм сохранился в жизни Церкви вплоть до падения Византийской империи и даже пережил это историческое событие, передав некоторые из составных своих элементов новейшему эллинизму.26 «В последнем фазисе своего развития византинизм представлял весьма сложное целое, обнимавшее всю историческую жизнь Византии — и церковную, и гражданскую».27
Весомый вклад в разработку концепции «симфонии» внес Николай Афанасьевич Скабаланович (1848-1918) в своей докторской диссертации «Византийское государство и церковь в XI в., от смерти Василия II Болга-робойцы до воцарения Алексея I Комнина» и во вступительной речи «Научная разработка византийской истории», напечатанной в «Христианском чтении» (июль-август, 1884. С. 162-180). Он подробнейшим образом на материале разнохарактерных источников проанализировал состояние государственных и церковных институтов в XI в.28
Основной вывод исследователя сводился к следующему: тесней-
23 Соколов И. И. Вселенские судьи в Византии. СПб., 1915. С. 51.
24 Там же. С. 54-55.
25 Соколов И. И. О византинизме... С. 3-4.
26 Там же. С. 4.
27 Там же.
28 Лебедева Г. Е. К истории изучения «священства и царства» // Толерантность и агрессивность в истории и современности: Материалы круглого стола 25 июня 2002 г. Иваново, 2002. С. 36-43.
ший союз церкви и государства вкупе с такими разнородными факторами как монархический принцип, свободное крестьянство, православие, определял облик Империи в XI в.29 Развитие церковных учреждений и церковного управления совершалось в Византии параллельно и в соответствии с развитием политических учреждений.30 Государственная власть принимала деятельное участие в вопросах церковных, пользовалась правом назначать на церковные должности и отстранять от них. В свою очередь, духовные лица принимали деятельное участие в делах гражданских (занимали разные мирские должности в церковном и областном управлении, выступали посредниками между враждующими сторонами, и т. д.). «Во многих случаях,
- пишет Н. А. Скабаланович, - это шло вразрез с каноническими правилами, неканоничность сознавалась и высказывалась современниками».31 Но все это, по мнению ученого, не затрагивало «положение вещей в их корне и не вносило никаких существенных изменений в фактический строй».32 Нововведения наличествовали, но они были «частного свойства» и касались «частных обстоятельств» (усиление экономической власти патриарха и митрополита, возвышения некоторых архиепископий на степень митро-полий).33 Эти нововведения, на взгляд историка, «обнаруживают тенденцию к большей церковной централизации, вполне естественной ввиду развития тогда до крайней степени государственной централизации».34 Институционный подход к изучению государственных структур как таковых, которого придерживался Н. А. Скабаланович, достаточно прочно укрепился в историографии. В силу этого общество в целом и его реальное влияние на власть зачастую оказывалось вне поля зрения исследователей. Такой подход, как правило, в немалой степени затруднял понимание характера византийской государственности, реальной роли ее институтов. Тенденцией же, все более набирающей силу в современной историографии, является глубокое изучение характера государственных институтов в неразрывной связи с эволюцией самого общества, а не сведение дела к персональным реформаторским устремлениям якобы абсолютно всевластных византийских императоров.
29 Скабаланович Н. А. Научная разработка византийской истории // Христианское чтение. 1884. Июль-август. С. 109.
30 Скабаланович Н. А. Византийское государство и церковь в XI в., от смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина. СПб., 1884. С. 361.
31 Там же. С. 316.
32 Там же.
33 Там же. С. 362.
34 Там же.
Появление работы Н. А. Скабалановича было событием в научной жизни. На нее появились рецензии выдающихся русских ученых И. Е. Троицкого, Т. Д. Флоринского и П. В. Безобразова.35 Отдавая должное достоинствам исследования, рецензенты сожалели о том, что, во-первых, автор слишком жестко соблюдал установленные им хронологические рамки, а потому факты XI в. не были поставлены им в связь с подобными фактами других эпох византийской истории. И, во-вторых, в книге отсутствует характеристика внешнего положения Византии, «тогда как внутренняя жизнь государства бывает тесно связана с внешними политическими событиями и часто зависит от них». Главное же возражение сводилось к тому, что церкви уделено в работе гораздо меньшее место, чем государству. На этом основании при защите диссертации еще на заседании совета Академии даже раздавались голоса против присвоения Николаю Афанасьевичу ученой степени доктора богословия.36 Такой упрек показателен для настроений в историко-церковных кругах, нередко склонных трактовать «симфонию» как союз двух абсолютно равных партнеров. Но он несостоятелен по существу. Основополагающий для Византии принцип «двуединства государства и церкви» на деле не означал полного равенства сторон: светские властные структуры были гораздо более разветвлены и многофункциональны, и это было убедительно показано Н. А. Скабалановичем. «Церковь в Византии занимала второстепенное положение подле государства».37 Поэтому и в работе, посвященной церкви и государству, естественно, большее внимание было уделено последнему.
Труды Ф. А. Курганова, И. И. Соколова и Н. А. Скабалановича, посвященные взаимоотношению церковной и светской власти в Византии, представляют собой весомую часть богатого наследия, какое оставила нам
35 [ТроицкийИ. Е.:]Журналы общего собрания совета Академии за 1884 г. С. 217-220; Флоринский Т. Д. Новый русский труд по истории Византии [рец. на кн.:] Н. Скабаланович. Византийское государство и церковь в XI в. // Университетские известия. Киев, 1884. № 8. С. 186; Безобразов П. В. Византия в XI в. // ЖМНП. 1884. Ч. 285. Ноябрь. С. 161
36 На заседании Совета Академии выступил проф. Т. В. Барсов, который категорически возражал против присуждения Н. А. Скабалановичу богословской степени. Он считал, что Николай Афанасьевич написал работу светского, а не богословского характера. Мотивация сводилась к следующему: 1. отсутствует самостоятельная разработка богословских вопросов, 2. церкви в работе уделено слишком мало внимания по сравнению с государством. 3. весь церковный материал подан «под углом политической тенденции» (например, участие патриарха в политических событиях, исследуется только внешнее, государственное и общественное, положение монашества и т. д.).
37 Журналы общего собрания Совета Академии от 23 апреля 1884. С. 217.
русская церковно-историческая наука. Их творчество лишний раз приводит к мысли о том, что дореволюционная русская историческая наука должна рассматриваться как единый поток, без разделения ее на светскую и церковную, а тем более без их противопоставления, как это было принято в советской историографии. Для светской византологии в трудах церковных историков важно было аргументированное освещение учеными огромной роли Церкви в общественной государственной жизни византийского общества ГУЧКУ вв.
