CC BY
13
Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2020. № 6
Л.Л. Фёдорова
РУССКИЕ СЛОЖНЫЕ СЛОВА
ГЛАЗАМИ ИТАЛЬЯНСКИХ ЛИНГВИСТОВ
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего образования «Российский государственный гуманитарный университет»
125993, Москва, Миусская площадь, д. 6
В статье сопоставляются традиционный подход к анализу сложных слов, принятый в русской грамматике, и типологический подход, развиваемый итальянскими лингвистами. Раздел 2 посвящен описанию основных категорий типологического анализа словосложения, разработанного в проекте Morbo/Comp на базе корпуса сложных слов разных языков. На его основе выделены типы сложных слов, описываемые рядом признаков: лексической категории целого, структуры слова, категорий компонентов и отношений между ними. В результате различаются субординативные, атрибутивные и координативные сложные слова, имеющие эндо- и экзоцентрические структуры. В разделе 3 содержится обсуждение типологических признаков в применении к анализу русских сложных слов. Отмечаются трудности в определении парасинтетической модели. Проблемными являются выделение аффиксоидов, роль предлогов в словообразовании, структура некоторых моделей и их продуктивность. Не всегда русский материал укладывается в предложенные схемы, некоторые случаи требуют дополнительного исследования. Раздел 4 обобщает основные расхождения в двух подходах к анализу.
Ключевые слова: словосложение; типологический подход; эндо- и экзоцентрические структуры; парасинтетическое сложение; русские сложные слова; традиционный подход.
1. Введение. В последнее время изучение сложных слов и способов их образования привлекает значительное внимание зарубежных лингвистов. Среди множества работ в этой области, опирающихся на различные теоретические платформы (генеративную, лексико-семантическую, ономасиологическую, морфологию конструкций и др.; см., напр., издания [Oxford Handbook of Compounding, 2009; Cross-Disciplinary Issues in Compounding, 2010;], мы выбрали типологические работы итальянских лингвистов, руководствуясь тремя причинами: во-первых, в этих работах содержатся наиболее принятые в зарубежной лингвистике типологические описания сложных
Фёдорова Людмила Львовна — кандидат филологических наук, профессор кафедры теоретической и прикладной лингвистики Института лингвистики Российского государственного гуманитарного университета (e-mail: [email protected]).
слов; во-вторых, они основываются на солидной базе эмпирического материала (порядка 80 000 единиц из 23 языков, в том числе из русского), собранного в рамках проекта Morbo/Comp Project Болонско-го университета; и, в-третьих, в них уделяется заметное внимание русскому словосложению. Это прежде всего работы [Bisetto, Scalise, 2005; Scalise, Bisetto, 2009; Guevara, Scalise, 2009; Scalise, Fábregas, 2010; Benigni, Masini, 2009; Melloni, Bisetto, 2010; Forza, Guevara, Scalise, 2009; Scalise, Vogel, 2010].
Для зарубежных типологических работ характерно разграничение сложения и деривации как разных процессов образования слов и признание орфографической вариативности слитного или раздельного написания сложных слов, создающего проблему разграничения слова и устойчивого словосочетания. Трактовки русского материала итальянскими типологами обнаруживают ряд проблем, требующих обсуждения; на некоторых их них остановимся ниже.
2. Основы типологии сложных слов. В определении сложного слова (impound) используется формальное представление его структуры в соответствии с процессом его порождения:
[X r Y] Z — где Х и Y — лексические категории исходных слов/ основ, r—грамматическое и семантическое отношение между ними, не выраженное никакой лексической единицей, а Z — лексическая категория целого, получаемого на выходе. [Guevara, Scalise, 2009]. Под лексическими категориями подразумеваются части речи, способные участвовать в словосложении, в том числе предлоги.
По характеру отношения r между компонентами сложного слова (далее — СС) различаются три типа структур: субординативные, атрибутивные и координативные [Scalise, Bisetto, 2009]. Эти отношения в общем соответствуют синтаксическим отношениям между словами в словосочетании: подчинительным (lipstick 'помада для губ'), определительным (blackbird 'черная птица' (черный дрозд) или сочинительным (bitter sweet 'горько-сладкий'). При этом в суборди-нативных и атрибутивных структурах обычно выделяются «голова» и «модификатор» (их содержание не сводится к синтаксическим терминам «вершина» и «зависимое», как будет показано ниже), а для координативных СС отношения между компонентами равноправны.
В каждом типе различаются эндоцентрические и экзоцентриче-ские образования в соответствии с тем, определяется ли категория целого Z на основе его компонентов Х и Y. Так, для экзоцентриче-ского СС считается, что «голова» вынесена за пределы СС, его объект не назван ни в одном из его компонентов и не вступает с ними в родовидовые отношения, напр., redskin 'красная+кожа' — это краснокожий (человек), но не кожа (при этом формально синтаксическая вершина — skin — находится внутри СС). Для эндоцентрического СС
его «голова» находится внутри CC, и целое Z является гипонимом по отношению к «голове» в соответствии с правилом «IS A», сформулированным Маргарет Аллен [Allen, 1978: 11]:
In a compound [ [ ] X [ ] Y] Z, Z "IS A" Y.
('В сложном слове [ [ ] X [ ] Y] Z, Z "представляет собой некий" Y'.)
В качестве примеров в [Scalise, Fábregas, 2010: 111] приводятся такие сопоставления: blackboard IS A board, mailman IS A man, field mouse IS A mouse.
Для русского языка такое противопоставление можно проиллюстрировать примерами: сухофрукты — это фрукты, эндоцентриче-ское CC; сухогруз — это не груз, а судно, экзоцентрическое СС. Таким образом, при определении «головы» действуют категориальный (частеречный) и семантический критерии.
Различие категорий на входе и на выходе всегда указывает на экзоцентрическое образование; так, для слова вездеход [Adv+V]N работает категориальный критерий: существительное не может быть гипонимом ни по отношению к глаголу, ни к наречию. Однако в экзоцентрических CC возможно и совпадение категорий (=частей речи) целого и одного из компонентов (сухогруз). Отмечается, что в принципе определение «головы» возможно на основе разных критериев: не только категориального и семантического, но и морфологического, и разные критерии могут дать разные результаты. Так, не совпадают семантическая и морфологическая «голова» в итальянском il testa rasata 'бритая голова, бритоголовый': морфологическая «голова» testa описывается признаками «неодушевленное», «женский род», а семантическая — «одушевленное», «мужской род», и она может быть определена только на основе метонимической операции [Scalise, Fábregas, 2010] (ср. сорвиголова).
«Голова» может быть формально представлена просто суффиксом, выражающим категорию целого (в соответствии с основной тенденцией и.-е. слов отмечать морфологические категории в самом правом, т.е. конечном компоненте [Di Sciullo, Williams, 1987]. Так, в английском green-eyed 'зеленоглазый' за нее отвечает суффикс -ed, поэтому это будет эндоцентрическое СС, а прилагательное greybeard 'седобородый' (букв. 'седая борода'), лишенное такого показателя, оказывается экзоцентрическим. Заметим, что русские прилагательные зеленоглазый и седобородый относятся к одной модели, без материально выраженного суффикса [Федорова, 2015].
Различаются «правоголовые» и «левоголовые» образования; так, ит. асqua santa 'вода+святая', святая вода — левоголовое СС, но в большинстве языков преобладают правоголовые структуры (при синтаксическом анализе им соответствуют левоветвящиеся и правоветвящиеся структуры). Для координативных СС возможны две «головы» (черно-белый) или ни одной (северо-запад).
Итак, тип СС определяется несколькими параметрами, по [Scalise, Fábregas, 2010: 117] это:
1) категория на выходе (Output Category, Z) — [ [ ] X [ ] Y ] Z
2) структура (Structure) — [ [ ] [ ] ], [ [ ] [ ] +Suf ]
3) сочетание категорий (Combination ofcategories, X and Y) — [ [X] [Y] ]
4) отношение между компонентами (Relationship between the components, r): [ [ ] r [ ] ]
5) позиция «головы» (Position of the head): [ [_] [ ] ] or [ [ ] [_] ]
Рассмотрим их в отношении русских СС.
3. Типологические признаки русских СС. 3.1. Категория целого.
Представленные в разных языках СС могут принадлежать к разным частям речи, прежде всего — это существительные (N), прилагательные (Adj), глаголы (V) и наречия (Adv), затем предлоги (Pre); эта последовательность в основном отражает и частотность СС указанных категорий, зафиксированную на основании анализа 23 языков на базе корпуса Morbo/Comp. Авторы анализа предполагают тем самым, что этот порядок может быть универсальным [Guevara, Scalise, 2009; Forza, Guevara, Scalise, 2010].
Для русского языка на базе этого корпуса прослеживается несколько иной порядок: N > Adj > Adv > V [Benigni, Masini, 2009]. Действительно, сложные глаголы в русском языке единичны (напр., полузакрыть, видоизменить, умиротворить). Наречия, напротив, имеют несколько типичных моделей, основанных в том числе на частичной редупликации (крепко-накрепко, давным-давно, полушутя), так что нельзя не согласиться с тем, что сложные наречия должны быть более обширным классом, чем сложные глаголы.
Однако вывод о том, что наиболее частотным и продуктивным классом являются сложные существительные, представляется спорным. Авторы аргументируют его, в частности, распространенностью в современном языке слов структуры [N+N]N. Действительно, среди сложных существительных активно растет класс заимствований из английского, построенных в языке-источнике по данной модели (аквапарк, бизнес-класс); одним из компонентов может быть давно освоенное или исконное слово (армиигры, коронавирус), т.е. модель калькируется, сохраняя структуру языка-источника. Возможно, тексты, по которым составлена русская выборка в 3 000 СС корпуса Morbo/Comp, отражают эту тенденцию к заимствованиям. Статус этих структур в системе русского словосложения не вполне определен (квазикомпозиты, сложносоставные гибриды); часть образований имеет окказиональный характер с неустоявшимся написанием; вопрос их отнесения к лексическому или синтаксическому уровню обсуждается и остается спорным [Горбов, 2011; Габдреева, Гурчиани, 2012; Николина, 2013; Снегова, 2017]. Наиболее близкими при-
мерами подобной модели в русском материале являются бой-баба, царь-пушка, немногие лексикализованные структуры с однословным приложением.
Не прибегая к сложным подсчетам, можно предположить, что для русского языка на исконной лексике структура [N+N]N не является широко распространенной, хотя включает ряд моделей (домовладелец; лесопарк, овцебык; диван-кровать). Более активно используется структура [N+V+Suff]N (законодатель, пароварка, знаменосец), что отмечают и сами итальянские исследователи [Melloni, Bisetto, 2010: 208].
Но гораздо более представительным может быть класс сложных прилагательных, особенно структур [Adj+Adj]Adj (красно-белый, французско-русский, историко-филологический) и [Num+N]Adj (трехтомный, двадцатиметровый), обладающих продуктивностью [Гращенко, 2016а]. Заметим, что числительные рассматриваются в обзоре [Benigni, Masini, 2009] в общей категории c прилагательными, а не как отдельная лексическая (частеречная) категория, хотя модель с числительными устроена явно иначе. Этот вопрос требует дополнительного исследования.
3.2. Структура и компонентный состав СС. Определение структуры СС тесно связано со способом его образования. Способ образования СС определяется морфемным статусом его компонентов.
На основе формально-морфологического анализа базы данных Morbo/Comp были выделены восемь видов компонентов русских СС: корни (roots: книголюб), основы (stems: сорвиголова), слова (words: диван-кровать), аффиксоиды (semiwods: авиабомба), словоформы (word forms: замдекана), сокращенные слова (stumps: горсовет), соединительные элементы (linking elements: -о/-е), суффиксы (suffixes: знаменосец).
При типологическом подходе принято различать корневое сложение (root compounding, обычно структуры [N+N]N — apple pie) и синтетическое (synthetic compounding, обычно с глагольным нексусом — taxi driver). Для синтетического сложения признается последовательное применение сначала суффиксации (drive + er > driver), потом сложения (taxi + driver), в соответствии с представлением о бинарном ветвлении (но не (taxi+drive) +er, поскольку *taxi drive не отмечается как СС). Кроме того, выделяется так называемое парасинтетическое сложение (parasynthetic compounding), в котором объединение корней происходит одновременно с суффиксацией: green+eyе+ed, поскольку в языке невозможно ни СС *green-eye, ни прилагательное *eyed.
Отметим, что в отечественной грамматической традиции [АГ: 139—140] приняты иные категории: чистое сложение (для сложе-
ния слов или основы и слова: лесостепь, хлебозавод, черно-белый) и суффиксально-сложный способ (работодатель, пароварка, в том числе с нулевым суффиксом пароход-0, зеленоглаз-0-ый), соответствующий парасинтетическому сложению в типологической терминологии; как редкие отмечены префиксально-сложный (умиротворить), префиксально-суффиксально-сложный (втридорога); отдельно выделены сложносокращенные модели и сращения.
Парасинтетическое сложение [X+Y+Suff] признается характерным для русских СС, так как объединение корней считается невозможным без добавления суффикса [Melloni, Bisetto, 2010: 208]. Трудности анализа — прежде всего в том, чтобы отличить суффиксально-сложные слова (огнетушитель) от производных [(X+Y) +Suff] (руководитель < руководить) и от собственно сложных, полученных чистым сложением основы и слова [X+Y] (судостроитель). При формально-квантитативном анализе СС иногда отказываются от их разграничения [Naccarato, 2017, 2019]. Однако для суффиксально-сложных слов возможно и альтернативное представление: исходя из идеи последовательного бинарного соединения компонентов, признать промежуточный этап объединения морфем в квазиоснову [*(X+Y) +Suff] ((огонь+тушить) +тель). Подобная схема имеет объяснительную силу для определения акцентологического типа слова, как показал А.А. Зализняк [Зализняк, 2002: 420].
В [Benigni, Masini, 2009] приводятся примеры сочетаний компонентов СС, соответствующие корневому и парасинтетическому сложению, но они последовательно не описаны; другие стратегии (например, конверсия благодаря, сращения) остаются за пределами анализа.
3.2.1. Проблема аффиксоидов. В анализе [Benigni, Masini, 2009] одним из структурных компонентов сложного слова названы аффик-соиды, в качестве которых рассматриваются не только латинские и греческие основы, образующие так называемые неоклассические СС, но и ряд компонентов славянского происхождения: пол-/полу-, само-, -хлад-, -град- (полгода, самолет, хладокомбинат, Ленинград, градостроитель). Проблема выделения русских аффиксоидов достаточно сложна и решается в отечественной лингвистике неоднозначно (ср. [Козулина и др., 2009; Зеленин, 2012]). В АГ, на которую ориентируется работа [Benigni, Masini, 2009], не используется еще термин «аффиксоид», хотя ряд компонентов СС (взаимо-, лже-, место-, пол-/полу-, само-, чудо-, царь-, горе- и др.) названы в качестве частотных, что связано с продуктивностью моделей [АГ: 242—243].
Характеристиками аффиксоидов обычно признаются не только высокая частотность в продуктивных моделях, но и в первую очередь связанный характер, т.е. невозможность самостоятельного употре-
бления. Этому критерию не удовлетворяют сам, град и хлад с архаической стилистикой. Например: Красуйся, град Петров! (А.С. Пушкин); И хлад кругом и мрак вокруг (Д. Хармс). Допускает свободное употребление (хотя ограниченное) и слово пол как усеченная форма существительного половина (пол чайной ложки). Так что выделение их в качестве аффиксоидов вряд ли оправдано.
3.2.2. Форма глагольного компонента. Другой спорный вопрос — морфологический характер глагольного компонента в СС типа сорвиголова. В романских языках модель [V+N]N является широко распространенной; например, ит. portalettere 'письмоносец, почтальон' (portare 'носить' + lettere 'письма') описывается как 'тот, кто носит письма'. Вопрос о форме глагольного компонента давно обсуждается в лингвистической литературе (резюме в [Федорова, Наккарато, 2019: 160—161]). В настоящее время в западной лингвистике возобладала трактовка этой формы как глагольной основы, омонимичной императиву, так как в ней отсутствует императивное значение. Аналогично — как основу (stem), а не словоформу (word form) — трактуют и русские глагольные компоненты в структурах [V+N]N (сорвиголова). Однако для русского материала форма императива не вызывает сомнений, хотя в ней отсутствует прямое императивное значение. Тем не менее в ряде случаев (гуляй-город, Вырвидуб) можно усмотреть ее связь с императивными фразами, от которых она сохраняет шутливо-провокативную коннотацию, так что можно говорить о периферийном модальном созначении, включаемом в значения императива в расширенном его употреблении (ср. хоть глаз выколи и вырвиглаз; водой не разлей и (друзья) неразлейвода; не пришей кобыле хвост и Непейвода).
3.3. Сочетание категорий. Хотя в типологические описания включены СС на базе предлогов, для русского материала трактовка предлогов как компонентов СС представляется спорной. Речь идет о существительных и прилагательных, образованных на основе сочетаний с предлогами, типа приморье (<при море), противоядие (<против яда), подводный (<под водой), беззубый (<без зубов). Подобные слова трактуются как примеры парасинтетических СС, в образовании которых участвуют предлог, корень существительного и суффикс. В отечественной традиции (АГ) эта модель рассматривается как префиксально-суффиксальная, а не как сложение, поскольку предлог (первообразный, во всяком случае) не считается корневой морфемой и приобретает в новом слове характер префикса, с соответствующим значением. Обоснованность традиционной позиции можно подтвердить рядом однородных образований с приставками вз-/вс-, пере-, раз-/рас-, для которых не существует параллельных предлогов: ср. при-морь-е и вз-морь-е, под-лес-ок и пере-лес-ок, по-
доль-е ираз-доль-е, а также вз-горь-е, вс-поль-е и др. Здесь приставки вз-/вс-,раз-/рас-, пере- функционируют так же, как и приставки за-, при-, пред-, по-, под-, для которых есть и параллельные предлоги. Так что традиционная трактовка всех этих образований как дериватов, а не СС представляется оправданной. Надо отметить, что образование прилагательных на базе предложной конструкции (типа настенный, подводный) рассматривается в рамках словосложения в работах [Гра-щенков, 2016а; 2016b] — на основании прозрачности семантики и удобства бинарного членения для автоматического анализа.
Если следовать логике итальянских лингвистов, то и предлоги из-за, из-под тоже должны считаться СС. Упоминания об этом нет в обзорной работе, перечисляющей возможные структуры русских СС [Benigni, Masini, 2009]. Впрочем, среди 110 выделенных в базе Morbo/Comp структур для 23 языков присутствует и [Pre+Pre] [Scalise, Vogel, 2010: 11].
3.4. Отношения между компонентами и позиция «головы». Общая классификация СС по параметрам 4) и 5) типологии [Bisetto, Scalise, 2005], дополненная русскими примерами частично по [Benigni, Masini, 2009: 189], представлена в таблице.
Таблица
Классы сложных слов
Субординативные Атрибутивные Координативные
эндо- экзо- эндо- экзо- эндо- экзо-
lipstick steamboat pickpocket blackbird green-eyed redskin greybeard bitter sweet Austria-Hungary
военачальник домохозяйка пароход сорвиголова сухофрукты темно-синий сухогруз ?синегла- зый черно-белый диван-кровать северо-запад Австро-Венгрия
В русском языке возникает проблема разделения экзоцентриче-ских и эндоцентрических образований. Можно сопоставить русские и английские прилагательные «неотчуждаемой принадлежности». В отличие от эндоцентрического green-ey-ed, где суффикс выполняет функцию «головы», в русском син-е-глаз-ый материально не выражен суффикс, а прилагательное *глазый невозможно, и тогда эту модель надо признать экзоцентрической. Формальной позиции придерживаются итальянские исследователи, выделяя нулевой суффикс как «адъективайзер», т.е. номинальный показатель изменения лексической категории, переключатель; ее разделяют и авторы АГ. В то же время лексическую категорию целого — прилагательное — однозначно определяет флексия (итальянские лингвисты включают ее в суффикс как дополнение к адъективайзеру), так что кажется обоснованным считать эти слова эндоцентрическими. Сам про-
цесс образования слова другой лексической категории мог бы быть описан как операция конверсии — смены словоизменительной парадигмы. Близкая позиция представлена в [Немченко, 1984], где автор определяет подобные образования как сложно-флексийные. Тем самым в русской грамматической традиции существуют две различные трактовки данного явления.
Однако если признавать необходимость нулевого суффикса при смене категории основы, его следовало бы выделять и в составе экзоцентрических существительных с глагольной опорной основой типа пароход; эта структура описывается просто как бессуфиксальная корневая [Н+У]Н [Ве^ш & Мавш, 2009: 184].
4. Заключительные замечания. В результате скрупулезного анализа материала итальянские исследователи [Веш£ш, Ма$1ш, 2009] выделили для русских СС 49 типов на основании всех пяти классифицирующих категорий. Системное типологическое описание действительно дало возможность сопоставить русское словосложение с материалом других языков.
Однако при очевидной широте подхода и системности анализа некоторые модели оказываются за пределами рассмотрения. Так, СС, образованные сращением (умалишенный) или сращением и суффиксацией (потусторонний, сногсшибательный), не попадают в поле зрения; недостаточно внимания уделено особенностям сложений с числительным. В то же время модели, традиционно относящиеся к деривации, отнесены к словосложению (приморье, подводный).
В ряде случаев теряется своеобразие русского словосложения, для исконных моделей которого характерно использование формального показателя — интерфикса, соединительной гласной; классы СС без него кажутся нетипичными для русской системы, образованными на основе иных процессов и на иных языковых уровнях (ср. царь-пушка, город-герой, близкие к сочетаниям с однословным приложением). Соединительный гласный выделяется и в СС с первым компонентом сам-, который представлен в типологических работах как аффиксоид само-. Расширительная трактовка аффиксоидов в целом кажется неоправданной.
Недостаточно убедительными представляются выводы о преобладании и продуктивности сложных существительных, основанные, по-видимому, на учете экспансии англицизмов. Этот вопрос требует дополнительного исследования.
Таким образом, в поисках универсалий итальянские лингвисты встраивают русский материал в уже намеченные схемы, обнаруженные при анализе других языков. Не хватает взгляда в глубину, оценивающего прототипичность или маргинальность структур и отдельных примеров.
Впрочем, авторы краткого описания русского словосложения В. Бениньи и Ф. Мазини признают, что их попытка является лишь начальным этапом в исследовании русского словосложения, недостаточно изученного, но чрезвычайно интересного в типологическом отношении. И в этом безусловная ценность их работы.
^исок литературы
1. АГ — Русская грамматика. Т. 1 / Под ред. Н.Ю. Шведовой. М., 1982.
2. Габдреева Н.В., Гурчиани М.Т. Словарь композитов русского языка новейшего периода. М., 2012.
3. Горбов А.А. Несогласованное препозитивное определение в русском языке: об одном типе именных композитов // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 9. Филология. Востоковедение. Журналистика. 2011. (1). С. 65-70.
4. Гращенков П.В. Сложные прилагательные, бинарное ветвление и выбор синтаксического формализма // Рема. 2016а. № 3. С. 75-96.
5. Гращенков П.В. Автоматический анализ русских сложных слов // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 2016б. № 6. С. 119-132.
6. Зализняк А.А. Акцентная система современного русского литературного языка // «Русское именное словоизменение» с приложением избранных работ по современному русскому языку и общему языкознанию. М., 2002. С. 373-478.
7. Зеленин А.В. Аффиксоиды и проблемы их лексикографирования // ACTA LINGÜISTICA PETROPOLITANA. Труды Института лингвистических исследований РАН / Отв. ред. Н.Н. Казанский. СПб., 2012. Т. VIII. Ч. 3. С. 273-284.
8. Козулина Н.А., Левашов Е.А., Шагалова Е.Н. Аффиксоиды. Словарь-справочник русского языка. СПб., 2009.
9. Немченко В.Н. Современный русский язык. Словообразование. М., 1984.
10. Николина Н.А. Активные процессы в сфере сложения в современном русском языке // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, Лингвистика. 2013. № 6 [2]. С. 171-173.
11. Снегова Е.П. Сложные слова со «сложным» характером: дискуссионный статус номинативных единиц типа фитнес-клуб // ACTA LINGUISTICA PETROPOLITANA. Труды Института лингвистических исследований РАН, 2017. № 13 (2). С. 581-597.
12. Федорова Л.Л., Наккарато К. Окказиональное словосложение в русском языке: продуктивность и аналогия // Studi di lingüistica slava. Nuove prospettive e metodologie di ricerca / a cura di I. Krapova, S. Nistratova e L. Ruvoletto. Venezia, Edizioni Ca' Foscari, 2019. С. 155-174.
13. Федорова Л.Л. Сложные прилагательные неотчуждаемой принадлежности в русском языке // Вестник РГГУ. Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение». Московский лингвистический журнал. 2015. 17 (2). С. 61-74.
14. Allen M.R. Morphological Investigations. Ph.D. dissertation, University of Connecticut, Storrs, Ct. 1978.
15. Benigni V., Masini F. Compounds in Russian // Lingue e linguagio VIII. 2 (2009). C. 171-193.
16. Bisetto A., Scalise S. The Classification of Compounds // Lingue e Linguaggio IV.2 (2005). C. 319-332.
17. Di Sciullo A.M., Williams E. On the definition of word. Cambridge, MA: The MIT Press, 1987.
18. Forza F., Guevara E., Scalise S. Compounding adjectives // Lingue e linguaggio VIII 1 (2009). C. 137-162.
19. Guevara E., Scalise S. Searching for universals in Compounding // Universals of Language today / S. Scalise, E. Magni, A. Bisetto (eds.). Dordrecht: Springer. 2009. C. 101-128.
20. Melloni C., Bisetto A. Parasynthetic compounds: Data and theory // Cross-Disciplinary Issues in Compounding / S. Scalise, I. Vogel (eds.), Amsterdam/ Philadelphia: John Benjamins. 2010. C. 199-218.
21. Naccarato Ch. Compound Agent Nouns in Russian: A Comparison of Rival Word-formation Constructions [PhD dissertation]. University of Pavia; University of Bergamo, 2017.
22. Naccarato Ch. Agentive (para) synthetic compounds in Russian: a quantitative study of rival constructions. Morphology. 2019. 29 (1). C. 1-30.
23. Scalise S., Bisetto A. The classification ofcompounds // The Oxford Handbook of Compounding / P. Steckauer, R. Lieber (eds). Oxford University Press, 2009.
24. Scalise S., Fabregas A. The head in compounding // S. Scalise, I. Vogel (eds.), Cross-Disciplinary Issues in Compounding. C. 109-125.
25. Scalise S., Guevara E. The lexicalist approach to word-formation and the notion of lexicon // Handbook of word-formation / P. Stekauer, R. Lieber. 2005. C. 147-187.
Liudmila Fedorova
RUSSIAN COMPOUNDS IN THE DESCRIPTION OF ITALIAN LINGUISTS
Federal state budgetary educational institution of higher education "Russian state University for the Humanities" 6 Miusskaya square, Moscow, 125993
The article compares the traditional approach to word structure analysis adopted in Russian grammar and the typological approach developed by Italian linguists. It describes the main categories of typological analysis of compounding developed in the Morbo/Comp Project based on the corpus of compounds in different languages. The types of compounds are defined by a set of features, including lexical category
64
of the whole and categories of constituents and relationships between them. As a result, subordinative, attributive, and coordinative compounds with endo- and exocentric structures are distinguished. The paper discusses typological features applied to the analysis of Russian compounds. Parasynthetic compounding poses difficulties for analysis. The problems under consideration also include Russian affixoids, the role of prepositions in word formation, the structure of some models and their productivity. Not always does the Russian material fit into the proposed schemes, some cases require additional research.
Key words: compounding; typological approach; endo-and exocentric structures; parasynthetic compounding; Russian compounds; traditional approach.
About the author: Liudmila Fedorova — PhD, Professor, Department of Theoretical and Applied Linguistics, Institute of Linguistics, Russian State University for the Humanities (e-mail: [email protected]).
References
1. AG — Russkaya grammatika. T. 1. Pod red. N. Yu. Shvedovoi. M., 1982.
2. Gabdreeva N.V., Gurchiani M.T. Slovar' kompozitov russkogo yazyka noveishegoperioda. M., 2012.
3. Gorbov A.A. Nesoglasovannoe prepozitivnoe opredelenie v russkom yazyke: ob odnom tipe imennykh kompozitov. Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta. Seriya 9: Filologiya. Vostokovedenie. Zhurnalistika. 2011, (1), pp. 65—70.
4. Grashhenkov P.V. Slozhnye prilagatel'nye, binarnoe vetvlenie i vybor sintaksi-cheskogo formalizma. Rema, 2016a, № 3, pp. 75—96.
5. Grashhenkov P.V. Avtomaticheskij analiz russkikh slozhnykh slov. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 9: Filologiya, 2016b, № 6, pp. 119—132.
6. Zaliznyak A.A. An accentual system of modern Russian standard language. Russkoe imennoe slovoizmenenie. Moscow, 2002, pp. 373—478.
7. Zelenin A.V. Affiksoidy i problemy ikh leksikografirovaniya. ACTA LINGÜISTICA PETROPOLITANA. Trudy Instituta lingvisticheskikh issledovanij RAN. Otv. red. N.N. Kazanskij. SPb.: Izd-vo "Nauka", 2012. T. VIII. CH. 3, pp. 273-284.
8. Kozulina N.A., Levashov E.A., Shagalova E.N. Affiksoidy. Slovar'-spravoch-nik russkogo yazyka. SPb.: Nestor-istoriya, 2009.
9. Nemchenko V.N. Sovremennyi russkiiyazyk. Slovoobrazovanie. M., 1984.
10. Nikolina N.A. Aktivnye protsessy v sfere slozheniya v sovremennom russkom yazyke. Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo, Lingvis-tika. 2013, № 6 [2], pp. 171-173.
11. Snegova E.P. Slozhnye slova so "slozhnym" kharakterom: diskussionnyj status nominativnykh edinits tipa fitnes-klub. ACTA LINGÜISTICA PETROPOLITANA. Trudy Instituta lingvisticheskikh issledovanij RAN, 2017, № 13 (2), pp. 581-597.
12. Fedorova L.L., Nakkarato K. Okkazional'noe slovoslozhenie v russkom yazyke: produktivnost' i analogiya. Studi di linguistica slava. Nuove prospettive e met-odologie di ricerca / a cura di I. Krapova, S. Nistratova e L. Ruvoletto. Vene-zia, Edizioni Ca' Foscari, 2019, pp. 155-174.
13. Fedorova L.L. Slozhnye prilagatel'nye neotchuzhdaemoi prinadlezhnosti v russkom yazyke. Vestnik RGGU. Seriya "Istoriya. Filologiya. Kul'turologiya. Vostokovedenie". Moskovskii lingvisticheskii zhurnal. 17 (2), 2015, pp. 61—74.
14. Allen M.R. Morphological Investigations. Ph.D. dissertation, University of Connecticut, Storrs, Ct. 1978.
15. Benigni V., Masini F. Compounds in Russian. Lingue e linguagio VIII. 2 (2009). С. 171-193.
16. Bisetto A., Scalise S. The Classification of Compounds. Lingue e Linguaggio IV.2 (2005). C. 319-332.
17. DiSciullo A.M., WilliamsE. On the definition of word. Cambridge, MA: The MIT Press, 1987.
18. Forza F., Guevara E., Scalise S. Compounding adjectives. Lingue e linguaggio VIII 1 (2009). С. 137-162.
19. Guevara E., Scalise S. Searching for universals in Compounding. Universals of Language today. S. Scalise, E. Magni, A. Bisetto (eds.). Dordrecht: Springer. 2009. С. 101-128.
20. Melloni C., Bisetto A. Parasynthetic compounds: Data and theory.Cross-Disciplinary Issues in Compounding. S. Scalise, I. Vogel (eds.), Amsterdam/ Philadelphia: John Benjamins. 2010. С. 199-218.
21. Naccarato Ch. Compound Agent Nouns in Russian: A Comparison of Rival Word-formation Constructions [PhD dissertation]. University of Pavia; University of Bergamo, 2017.
22. Naccarato Ch. Agentive (para) synthetic compounds in Russian: a quantitative study of rival constructions. Morphology. 2019. 29 (1). С. 1-30.
23. Scalise S., Bisetto A. The classification of compounds. The Oxford Handbook of Compounding / P. Steckauer, R. Lieber (eds). Oxford University Press, 2009.
24. Scalise S., Fabregas A. The head in compounding. S. Scalise, I. Vogel (eds.), Cross-Disciplinary Issues in Compounding. С. 109-125.
25. Scalise S., Guevara E. The lexicalist approach to word-formation and the notion of lexicon // Handbook of word-formation. P. Stekauer, R. Lieber. 2005. С. 147-187.
