CC BY
24
С. С. Ваулина, Л. В. Коковина DOI: 10.24411/1811-1629-2018-14017
РУССКИЕ ЧАСТИЦЫ
КАК ЭКСПЛИКАТОРЫ СУБЪЕКТИВНО-МОДАЛЬНЫХ ЗНАЧЕНИЙ
В ПОВЕСТИ Н. В. ГОГОЛЯ «ШИНЕЛЬ» И ИХ СООТВЕТСТВИЯ В АНГЛОЯЗЫЧНОМ ПЕРЕВОДЕ
SVETLANA S. VAULINA, LARISA V. KOKOVINA RUSSIAN PARTICLES AS EXPLICATORS OF SUBJECTIVE MODALITY MEANINGS IN "THE OVERCOAT" BY N. V. GOGOL, AND THEIR CORRELATIONS IN THE ENGLISH TRANSLATION OF THIS TALE
Светлана Сергеевна Ваулина
Доктор филологических наук, профессор Института гуманитарных наук ► svaulina@mail.ru
Лариса Викторовна Коковина
Кандидат филологических наук, доцент Института гуманитарных наук ► larisa.kokovina@gmail.com
Балтийский федеральный университет им. И. Канта ул. А. Невского, 14, Калининград, 236016, Россия
Svetlana S. Vaulina, Larisa V. Kokovina
Immanuel Kant Baltic Federal University 14 ul. A. Nevskogo, Kaliningrad, 236016, Russia
В статье на материале повести Н. В. Гоголя «Шинель» рассматриваются русские частицы с точки зрения их роли в реализации субъективно-модальных значений и средства передачи данных значений в англоязычном переводе повести. На основе функционально-семантического анализа выявляются конкретный характер реализации разнообразного модального потенциала русских частиц и степень адекватности их соответствий в англоязычном переводе, связанной со структурно-семантическими особенностями английского языка.
Ключевые слова: субъективная модальность; частицы; межъязыковые соответствия; эквивалент; художественный текст.
The article, based on the material of Nikolai Gogol's "The Overcoat", explores Russian particles from the perspective of their role in the realization of subjective modality meanings. The article focuses on some ways of conveying these meanings in the English translation of the tale. High model potential of Russian particles is revealed by the means of functional-semantic analysis. The article also examines different variants used by translators to transfer the meanings of Russian particles. In most cases these meanings in the English text are expressed by other parts of speech, which is connected with the peculiarities of the structural-semantic system of the English language.
Keywords: subjective modality; particles; correspondence; equivalent.
Субъективная модальность, являясь важной структурно-содержательной частью универсальной семантической категории модальности, включающей в себя широкий комплекс модально-оценочных значений, вполне закономерно вызывает исследовательский интерес к специфике её выражения в разных языках. Особое значение приобретает проблема передачи этих значений на другой язык в художественном произведении, ведь, несмотря на то, что «всякий художественный текст, созданный на каком-либо языке, потенциально полилингвален» [10: 28], вполне очевидно, что художественному переводу присущи свои особые правила эквивалентности оригиналу.
Субъективно-модальные значения имеют широкий спектр разноуровневых языковых средств выражения, в том числе частицы, большинство из которых в русском языке «обнаруживает в своем значении
модальные оттенки и тяготеет к категории модальных слов» [3: 545].
Т. М. Николаева, говоря о функциях частиц в высказывании, указывает, что это целый «смысловой мир»: а) «мир высказывания», когда частицы включаются в какое-либо высказывание на правах его компонента и оказываются связанными с его структурой; б) «мир текста», высказывание с частицами никогда не существует вне рамок какого-либо текста; в) «мир реальности», частица, будучи компонентом высказывания, принимает участие в передаче какого-либо события или ситуации; г) «мир дополнительной скрытой семантики», частицы обладают уникальным свойством «передавать <...> скрытую, но общедоступную для всех носителей языка <...> объективную семантику» [8: 28-31].
Е. В. Падучева, рассматривая частицы с точки зрения прагматики, отмечает, что «употребление их в предложении нередко точно задает тип речевого акта, который может быть осуществлен с помощью данного предложения» [9: 302-303]. Вышесказанное свидетельствует о том, что частицы в русском языке связаны, скорее, не с лексическим, а с синтаксическим уровнем, выполняя важную прагматическую функцию, порождаемую определенной синтаксической организацией высказывания, и активно участвуя в создании модальной тональности высказывания (см. об этом подробнее: [4; 7]).
Большинство выражаемых русскими частицами модальных значений имеет имплицитный характер, что создаёт трудности при их переводе на другие языки, в частности на английский, который «относится к классу „слабопартиклевых" языков, в то время как русский относится к „языкам частиц"» [6: 26]. «Таким образом, как отмечает А. Г. Минченков, задача переводчика сводится к тому, чтобы, идентифицировав функцию частицы в определённом прагматическом контексте, попытаться найти в языке перевода такие средства, которые выполняли бы эквивалентную функцию и производили бы эквивалентный пер-локутивный эффект» [5: 350].
Цель данной статьи — рассмотреть реализацию субъективно-модальных значений
посредством модальных частиц и идентифицировать их базовые переводческие соответствия на материале повести Н. В. Гоголя «Шинель» и ее перевода на английский язык, который выполнен Р. Пивером и Л. Волхонской, опубликован максимальным тиражом и пользуется признанием как у специалистов, так и у широкого круга читателей.
В ограниченных рамках статьи остановимся на анализе наиболее репрезентативных частиц, функционирующих в повести: усилительных частиц даже, же/ж, уже/уж, ведь, вот, частиц с субъективно-модальными модальными значениями сомнения, предположения, неуверенности ли, вряд ли и побудительной частицы пусть.
Частице даже, употребляющейся для усиления субъективно-модального значения уверенности говорящего в своем высказывании и имеющей яркий субъективно-оценочный характер с повышенной экспрессивностью, в переводном тексте повести соответствует английское наречие even, которое «используется для того, чтобы подчеркнуть что-нибудь неожиданное, удивительное, или для того, чтобы усилить сравнение»1 [11: 429]. Таким образом, в семантике обеих лексем присутствует значение усиления характеристики описываемого объекта, и данное соответствие можно рассматривать как эквивалентное. Ср.:
«Сторожа не только не вставали с мест <...>, но даже не глядели на него» (118)2; — «The caretakers not only did not rise from their places <...> but did not even look at him» (396);
«...даже в том человеке, которого свет признает благородным и честным» (119) — «...even in a man the world regards as noble and honorable» (397).
Высказывания с частицей же/ж, «употребляющейся для выделения, подчеркивания значения слова, после которого ставится» [1, т. 5: 586], имеют либо форму прямого или косвенного вопроса, либо утвердительного предложения. Реализация значения частицы же/ж при ее переводе на английский язык представляет большую трудность, поскольку, как уже отмечалось выше, в английском языке нет эквивалентных соответствий этой и ряду другим частицам. Ср.:
«...на что, как известно, всегда посмотрит его же брат, молодой чиновник» (120) — «...his young fellow clerk always look at it» (398);
«Приходя домой, он садился в тот же час за стол» (120) — «Coming home, he would sit down straight away at the table» (398).
Как видно из приведенных контекстов, в первом примере в тексте английского перевода отсутствуют какие-либо вариантные соответствия русской частицы же, то есть в высказывании содержится исключительно фактуальная информация, а эмоционально-экспрессивный компонент снижен. Во втором примере для передачи модального значения, эксплицируемого частицей же, переводчики используют наречие straight away (сразу, немедленно), что можно рассматривать как достаточно адекватное вариантное соответствие.
В вопросительных и восклицательных предложениях частица же/ж используется для выражения субъективно-модального значения удивления и недоумения. Например:
«Как же новую?» (124) — «How's that ... new?» (403);
«Что ж делать!» (117) — «No help for it!» (394).
В тексте английского перевода для передачи соответствующего модального значения в обоих примерах используется прием грамматической трансформации. В первом примере употреблено указательное местоимение that (это), что не является эквивалентным соответствием, но модальный смысл высказывания тем не менее сохраняется. Во втором примере используется идиома there is no help for it (ничего не поделаешь). В данном варианте модальный смысл меняется. В тексте оригинала выражено недоумение и отчаяние — «что ж делать!», однако вопрос не решен, ситуация еще ждет своего разрешения, в то время как «ничего не поделаешь» — уже вывод, все решено и говорящий смирился с ситуацией.
Интересными в плане сравнительного функционально-семантического анализа представляются примеры с употреблением в тексте повести «Шинель» частицы уже/уж. Приведем некоторые из них.
(1) «Фамилия чиновника была Башмачкин. Уже по са-
мому имени видно, что она произошла от башмака» (117) — «The clerk's last name was Bashmachkin. From the name itself one can already see that it once came from bashmak» (395);
(2) «Теперь уже всякий частный человек счита-
ет в лице своем оскорбленным все общество»
(117) — «Nowadays every private individual considers the whole of society insulted in his person» (394);
(3) «...но так как уже заведено, чтобы в повести ха-
рактер всякого лица был совершенно означен, то, нечего делать, подавайте нам и Петровича сюда» (122) — «...+but since there exists a rule that the character of every person in a story be well delineated, there is no help for it, let us have Petrovich here as well» (400);
(4) «Уж вы лучше, как придет зимнее холодное время,
наделайте из нее себе онучек» (124) — «You'd better make yourself footcloth out of it when the winter cold comes» (403);
(5) «Новую шинель уж я вам сошью на славу,
уж на этом постоим...» (126) — «I'll make you a new overcoat, I'll do it up famously, that I will» (405).
Как видно из вышеприведенных контекстов, субъективно-модальное значение усиления и уточнения, эксплицируемое частицей уже в примерах 2-5, не актуализировано в тексте перевода ни эксплицитно, ни имплицитно, модальные смыслы текста оригинала утрачены. В первом же примере усилительный акцент в тексте оригинала сделан на существительном имя «уже по самому имени», а в тексте перевода, где значение частицы уже передается с помощью наречия already (уже), оно относится к глаголу see (видеть), «уже можно видеть», то есть наблюдается некоторое смещение субъективно-модальных акцентов. В тексте оригинала в сильной смысловой позиции стоит существительное имя, поскольку автору важно обратить внимание читателя именно на имя главного героя, в то время как в тексте перевода усиление делается на глагол видеть, что затушевывает авторскую целевую установку.
Частица ведь, согласно толковым словаря русского языка, употребляется «для усиления выразительности и выделения какого-либо слова или основного содержания всего высказывания» [1, т. 2: 378]. По мнению К. Бонно и С. Кодзасова, «ведь указывает на то, что вводимая информация, будучи адекватной, является одновременно релевантной для правильной интерпретации ситуации адресатом речи. Гарантом адекватности является действительность, гарантом релевантности — говорящий. Этимология частицы отражает презумпцию объективного существования вводимой с помощью ведь информации» [2: 428].
Эти функциональные особенности рассматриваемой частицы последовательно реализуются в тексте повести «Шинель». Например:
«Ведь у меня и денег на это нет» (124) — «I have no money for that» (403);
«...ведь нельзя же залезть в душу человека и узнать все, что он не думает» (130) — «...it's really impossible to get inside a man's soul and learn all he thinks» (411);
«...ведь только всего, что на плечах поистерлась, ведь у тебя есть же какие-нибудь кусочки» (124) — «It's only a bit worn on the shoulders, surely you have some little scraps» (403).
Сравнительный анализ вышеприведенных примеров позволяет констатировать, что в первом из них субъективно-модальное значение уверенности говорящего в своем высказывании, эксплицируемого частицей ведь, в тексте перевода оно не актуализировано. В последующих примерах в качестве соответствий частицы ведь в переводе используются наречия really (действительно, в самом деле) и surely (несомненно), что можно рассматривать как адекватное по смыслу соответствие.
Частица вот, которая не только указывает на какой-то объект, но и «употребляется для подчеркивания, выделения, усиления значения разных слов [1, т. 3: 191], в тексте рассматриваемой повести усиливает эмоциональность высказывания, делает его более экспрессивным, демонстрирует личное субъективное отношение говорящего к своему высказыванию. Например:
«...дело совсем гнилое, тронешь иглой — а вот уж оно и ползет» (124) — «...the stuff's quite rotten — touch it with a needle and it falls apart» (403);
«...а что вот как он на них пожалуется, так вот тогда они увидят» (133) — «...that he would make a complaint about them and they would see» (414);
«А я вот того, Петрович... Шинель-то, сукно... вот видишь» (123) — «And I've come, Petrovich, sort of...this overcoat...this broadcloth... you see» (402).
Сравнительный анализ вышеприведенных примеров показывает, что в тексте перевода частица вот не представлена никакими языковыми средствами, и этот факт значительно снижает эмоциональность и экспрессию соответствующих переводных контекстов.
Частица ли преимущественно употребляется в вопросительных конструкциях, которые
весьма часто имеют риторическую тональность, создающую значительную степень сомнения говорящего в способности адресата без затруднения ответить на поставленный им вопрос, что весьма отчетливо прослеживается в примерах из оригинального текста повести. В соответствующих примерах переводного текста повести отсутствуют корреляты русской частицы ли, вследствие чего происходит утрата вышеуказанных субъективно-модальных значений. Ср.:
«...не будет ли это уж очень много с его стороны, не будет ли фамильярно, и не уронит ли он чрез то своего значения?» (135) — «Would it not be excessive on his part, would it not be familiar, would it not be descending beneath his importance?» (416);
«Знаете ли вы, с кем говорите? Понимаете ли, кто стоит перед вами?» (134) — «Do you know with whom you speaking? Do you realise who is standing before you?» (416).
Частица вряд ли, так же, как и частица ли, выражающая субъективно-модальное значение сомнения в достоверности высказывания, напротив, имеет в тексте английского перевода рассматриваемой повести коррелят, в качестве которого выступает наречие hardly, (едва ли, вряд ли), благодаря чему в нем сохраняется модальный рисунок оригинала. Ср.:
«Вряд ли где можно было найти человека, который так жил бы в своей должности» (119) — «It would hardly be possible to find a man who lived so much in his work» (397).
То же можно сказать и об английском эквиваленте побудительной частицы пусть, использующейся в оригинальном тексте повести «Шинель». Авторы английского перевода для передачи модального значения побуждения посредством частицы пусть используют глагол let, который в одном из своих значений «употребляется для выражения сильного желания, чтобы что-то произошло» [11: 737]. Ср.:
«...пусть лучше будет он называться, как и отец его. Отец был Акакий, так пусть сын будет Акакий» (118) — «...better let him be named after his father. His father was Akaky, so let the son also be Akaky» (395).
Таким образом, проведенный функционально-семантический анализ показал, что передача субъективно-модальных значений, эксплицируемых русскими частицами в оригинальном
художественном тексте, в англоязычном переводе осуществляется единицами разных языковых уровней, преимущественно с помощью наречий, местоимений и фразеологических сочетаний. В большинстве исследуемых примеров для их передачи используются языковые средства, которые можно рассматривать как достаточно равнозначные соответствия, но по своему значению и прагматическим функциям они являются менее экспрессивными и не содержат скрытых модальных смыслов, свойственных русским частицам, что приводит к неадекватной передаче содержатель-но-подтекстовой информации и исчезновению национального колорита. Это еще раз свидетельствует о сложности передачи субъективно-модальных значений на другой язык, требующей высокого профессионального мастерства авторов перевода художественного текста.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Здесь и далее перевод словарных статей с английского наш.
2 В круглых скобках указаны страницы, на которых находятся примеры, по следующим изданиям: русский текст — Гоголь Н. В. Повести. Пьесы. Мертвые души. М.: Художественная литература, 1975; перевод на английский язык — The Collected Tales of Nikolai Gogol / Transl. by R. Pevear and L. Volkhonsky. London: Granta Books, 2003.
ЛИТЕРАТУРА
1. Большой академический словарь русского языка / Под ред. К. С. Горбачевича. СПб., 2004.
2. Бонно К., Кодзасов С. В. Семантическое варьирование дискурсивных слов и его влияние на линеализацию и интонирование (на примере частиц же и ведь) // Дискурсивные слова русского языка: опыт контекстно-семантического описания: сб. тр. М., 1998. С. 421-432.
3. Виноградов В. В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М., 1986.
4. Купоросов П. А. Семантика эмоционально-экспрессивных частиц современного русского языка: дис. ... канд. филол. наук. М., 2008.
5. Минченков А. Г. Прагматические функции частицы «вот» и их отражение в переводе. // Языковая картина в зеркале семантики, прагматики и перевода. Studia Linguistica. Т. 7. СПб., 1998. С. 349-354.
6. Минченков А. Г. Russian Particles in English Translation. СПб., 2001.
7. Нагорный И. А. Выражение предикативности в предложениях с модально-персуазивными частицами: дис. ... д-ра филол. наук. М., 1999.
8. Николаева Т. М. Функции частиц в высказывании (на матер. славянских языков). М., 2005.
9. Падучева Е. В. Семантические исследования: Семантика времени и вида в русском языке; семантика нар-ратива. М., 1996.
10. Чайковский Р. Р. Художественный перевод как вид межкультурной коммуникации: (основы теории). М., 2014.
11. Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. Oxford, 2000.
REFERENCES
1. Gorbachevich K. S., ed. (2004) Bol'shoi akademicheskii slovar' russkogo iazyka [The Big Academy Dictionary of the Russian Language]. St. Petersburg (in Russian)
2. Bonno K., Kodzasov S. V. (1998) Semanticheskoe var'irovanie diskursivnykh slov i ego vli-ianie na linealizatsiiu i intonirovanie (na primere chastits zhe i ved') [The Semantic Variation of Discourse Words and its influence on Linealization and Intoning (on the example of particles "zhe" and "ved"). In: Diskursivnye slova russkogo iazyka: opyt kontekstno-semanticheskogo opisaniia [The Discourse Words of the Russian Language: the Practice of Context-Semantic Description]. Moscow, pp. 421-432. (in Russian)
3. Vinogradov V. V. (1986) Russkii iazyk. Grammaticheskoe uchenie o slove [The Russian Language. Grammar Studies about the Word]. Moscow. (in Russian)
4. Kuporosov P. A. (2008) Semantika emotsional'no-ekspressivnykh chastits sovremennogo russkogo iazyka [The Semantics of Emotional-Expressive Russian Particles] (Candidate's thesis, Philology, Moscow State University, Moscow, 2008. (in Russian)
5. Minchenkov A. G. (1998) Pragmaticheskie funktsii chastitsy «vot» i ikh otrazhenie v perevode [The Pragmatic Functions of the particle "vot" and their Role in Translation]. In: Iazykovaia kartina v zerkale semantiki, pragmatiki i perevoda. Studia Linguistica [The Linguistic Image in the Mirror of Semantics, Pragmatics and Translation. Linguistics Studio], vol. 7, pp. 349-354. (in Russian)
6. Minchenkov A. G. (2001) Russian Particles in English Translation. St. Petersburg. (in English)
7. Nagornyi I. A. (1999) Vyrazhenie predikativnosti v predlozheniiakh s modal'no-persuazivny-mi chastitsami [The Expression of Predicativity in the Sentences with modal-persuasive Particles] (Doctor's thesis, Philology) Moscow State University, Moscow, 1999. (in Russian)
8. Nikolaeva T. M. (2005) Funktsii chastits v vyskazyvanii (na materiale slavianskikh iazykov) [The Functions of Particles in the Statements]. Moscow (in Russian)
9. Paducheva E. V. (1996) Semanticheskie issledovaniia: Semantika vremeni i vida v russkom iazyke; semantika narrativa. [The Semantic Research: Semantics of Tense and Aspect in the Russian Language: the semantics of Narration]. Moscow. (in Russian)
10. Chaikovskii R. R. (2014) Khudozhestvennyi perevod kak vid mezhkul'turnoi kommunikat-sii: (osnovy teorii) [Literary Translation as a Way of Intercultural Communication (theory basics)] Moscow. (in Russian)
11. Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English (2000). Oxford. (in English)
