CC BY
122
ИСТОРИЯ НАУКИ И ТЕХНИКИ
УДК [001:061](091)(437:47)«1864/1923»
С. Н. Коробкова
Русские академические организации в Праге и отечественная наука во второй половине XIX - начале XX в.
В статье проанализированы российско-чешские отношения в области науки и образования в период с середины XIX до начала XX в. Главная идея, выраженная автором, заключается в том, что основные научные и философские тенденции, зародившийся в России в 60-х гг. XIX в., в XX в. продолжили свое развитие в период «русского зарубежья». Российско-чешские отношения в обозначенный период показывают пример внеполитического, высокоразвитого культурного и научного обмена с целью прогрессивного развития как российского, так и чешского общества при сохранении национальной идентичности.
This article provides a brief historical review of the Russian-Czech relations in the field of science and education, and covers the period from the middle XIX century. to the beginning XX century. The main idea expressed by the author is that the major scientific and philosophical trends that originated in Russia in the 60s of XIX century were developed further during the "Russian Abroad" in the XX century. Rus-sian-Czech relations in that period was an example of non-political, highly developed cultural and scientific exchanges with a view to the progressive development of both Russian and Czech society, the preservation of national identity.
Ключевые слова: естественно-научный реализм, «русское зарубежье», наука, академические организации, славянский съезд, «славянская взаимность», «русская акция».
Key words: Natural-scientific realism, "Russian abroad", science, academia, Slavic Congress, "Slavic mutuality", "Russian action."
Задача, которую в настоящее время ставит правительство перед современной наукой - активизация фундаментальных исследований и развитие прикладных исследований с целью повышения качества жизни наших сограждан, - успешно решалась во второй половине XIX в. Русская наука в этот период, возможно, переживала свои лучшие времена. В результате общественных изменений внутри страны и активного обмена информацией с европейскими научными центрами в России родилась целая плеяда ученых (И.М. Сеченов, И.П. Павлов, Д.И. Менделеев, А.Н. Бекетов, И.И. Мечников, Н.А. Умов, В.М.Бехтерев и др.), которые внесли существенный вклад в развитие мировой науки в области физики, химии, физиологии, биологии. Специфика их личности и деятельности
© Коробкова С. Н., 2G13
заключалась не просто в отдельных научных исследованиях, а в попытке решить с помощью науки и точного знания актуальные вопросы общественной жизни в России (тактическая задача) и определить место человека в меняющемся мире: человек на рубеже веков, на границе мира и войны, в условиях социально-экономических преобразований (стратегическая задача). Такое соединение научных исследований и социально-философских рефлексий предлагаю трактовать как естественно-научный реализм.
С момента возникновения в русской мысли реалистического умонастроения (А.И. Герцен «Письма об изучении природы») взаимную связь получили три аспекта: укрепление реализма, успехи естествознания и прогрессивное развитие России.
Достаточно четко философское кредо естественно-научного реализма выразил один из сторонников реалистического мировоззрения - химик Д.И. Менделеев: реализм выражается «...в согласовании слова (отвлечений, абстрактов) с делом (действительностью, конкретом) и в умении, насколько то доступно людям, предвидеть предстоящее на основании существующего и прошлого» [3, с. 182]. Определяющую роль в этом деле Менделеев отводил высшим учебным заведениям.
Вопрос об усилении в России естественно-научного знания еще в 60-70 гг. XIX в. выразился в печати в споре о классическом и реальном образовании, который предшествовал появлению нового устава Министерства народного просвещения от 19 ноября 1864 г. Этот образовательный устав предполагал усиление естественнонаучного направления в школах и в вузах (изучение механики, технологий, медицины). «Московские ведомости» в это время вели активную пропаганду классического образования, связывая научный реализм, на котором должны базироваться реальные училища, с неизбежным движением к атеизму, анархизму, революционным настроениям, т. е. к разрушению привычного и ценного. В это же время Европа расценивала «любовь» к классическому как привязанность к старине, тормозящей «рациональное образование» и развитие в целом.
Опасаясь укоренения «грубого материализма» на русской почве, который ассоциировался с нравственным упадком и общественной деградацией, Министерство народного просвещения отдало продвижение точной науки «на откуп» общественным организациям. С подачи попечительских советов образовательных учреждений естественно-научные предметы были внедрены, но в очень ограниченном количестве. При этом было рекомендовано создать «особые реальные школы», которые бы готовили «ремесленников» (специалистов) для различных отраслей экономики.
Ученые делали ставку на просвещение народных масс с тем, чтобы жизненные преобразования осуществлялись не интуитивно, а под руководством научного закона. Регулярный съезд естествоиспытателей (первый состоялся 12 мая 1867 г. в Санкт-Петербурге) также есть пример общественной инициативы по распространению научного знания. Кроме просвещенческой задачи, у съезда была цель объединить научные силы внутри страны и установить постоянные контакты с зарубежными коллегами.
Именно благодаря академической мобильности, активным связям русских ученых с зарубежными научными центрами и лабораториями (преимущественно в Германии и Франции) был обеспечен рост отечественной науки в рассматриваемый период. На этот факт обращал внимание и основатель русской физиологической школы И.М. Сеченов в работе «Беглый очерк научной деятельности русских университетов по естествознанию». Он констатировал, что «облегчение выезда частным лицам за границу .на казенный счет» способствовало продвижению отечественного естествознания [7, с. 5].
Однако российское государство недолго благоприятствовало развитию объективной науки. В связи с революционными событиями начала ХХ в. ситуация кардинально поменялась, и часть ученых вынуждена была эмигрировать. Чехия была одной из первых европейских стран, которая приняла у себя в 1918 г. беженцев из России. Вряд ли можно говорить о случайности этого исторического факта. Российско-чешские научные отношения имели к обозначенному моменту свою историю.
Современные исследователи [5] выделяют три этапа развития чешско-русских связей во второй половине XIX в. Три десятилетия (50-70 гг. XIX в.) эти отношения развивались активно: чехи искали в российском государстве внешнеполитического союзника, российские общественные деятели, «спасая» чехов от немецкого господства, решали «славянский вопрос» в вечном споре славянофилов и западников, а также другие политические задачи.
Особый интерес для данной работы представляет второй период (60-е гг. XIX в.), который обозначен расширением информационного обмена и сотрудничеством в образовательной сфере. Знаменательным событием позитивного развития чешско-русских отношений в это время стал славянский съезд 1867 г. в Москве и Петербурге. Он был инициирован профессором С.-Петербургского университета, «панславистом» В.И. Ламанским и приурочен к организации Всероссийской этнографической выставке в Москве. Цель съезда - культурно-научный обмен. Чешская делегация была самая многочисленная (27 чел. из 80 представителей славянский стран) и возглавлялась «хранителем чешской истории» - Ф. Палацким. Среди других участников делегации можно назвать ведущих деятелей
науки и культуры того времени: ученого и библиотекаря чешского национального музея В.Я. Вртятко, языковеда и историка литературы А. Патера, историка и поэта К.Я. Эрбена (чл.-корр. Петербургской АН 1856 г.). В настоящее время имена этих людей, сыгравших значительную роль в установлении внеполитических российско-чешских контактов, незаслуженно забыты.
Поскольку съезд проходил при поддержке славянского благотворительного общества в России, без участия государства, заявлен был его аполитичный характер и красной линией на встречах и в дискуссиях проходила идея «славянской взаимности», т. е. взаимной поддержки в сохранении национальной идентичности, национальной культуры и национального языка. Открывая этнографическую выставку, где широко были представлены славянские народы, Ламанский в своей речи обозначил суть события: «Где наука, там свобода убеждения, свобода мысли и слова. Связывая славянских представителей во имя науки, Москва.собирает славян под знамя свободы. Москва соединяет славян, не стирая, не уничтожая их племенных особенностей, разнообразия, напротив признавая их народные и исторические права» [цит. по 1, с. 103].
Для массового сознания чехи в России позиционировались как «просвещенный народ», который благодаря своему ревностному приобщению к знанию и науке добивается для себя лучшей жизни.
В 1901 г. в Москве вышла книга в серии «Популярно-научная библиотека А.Ю. Монацковой» «Чехия и чехи» (для юношества и самоучек). Гл. IX под названием «Народное образование: газеты, библиотеки, музеи» начиналась так: «Чехию можно причислить к самым просвещенным странам Европы. Богатый или бедный, но с семилетнего возраста он должен посещать школу.» [8, с. 43]. И далее: «Естественно, что просвещенный народ живет иначе, чем темный, так как образованный человек имеет другие удовольствия, другие стремления, чем необразованный. Необразованному человеку достаточно для развлечения беседы о каких-нибудь пустяках...; поэтому он охотно прибегает к спиртным напиткам и всякую свободную минуту от скуки проводит во сне. Образованный же человек развлекается иначе. Правда, каждый чех не прочь выпить, повеселиться, потанцевать, но прежде всего он любит читать, узнать что-нибудь интересное, научиться чему-нибудь новому» [8, с. 45]. Как видим облик образованного чеха далек от идеального, но каждый раз подчеркивалась его трудолюбие, старательность, любознательность. Любознательность удовлетворялась чтением книг: «.издание книг .поставлено в Чехии очень хорошо. .Несмотря на то, что там книги дороже наших, они расходятся очень быстро. Чему приписать это? Чехи не богаче нас, но книги стали для них хлебом насущным, без которого нельзя жить. Чех будет экономить
на одежде, на еде, на питье, пройдет десять верст пешком, вместо того, чтобы удобно проехать по железной дороге, но книжку купит, на книжки и газеты денег не пожалеет. Из книжек и газет чехи научаются многому - и недурно им живется.» [8, с. 68]. Заканчивался очерк словами о том, что ни один из славянских народов «не может сравняться с Чехией ни образованностью, ни обеспеченностью и даже богатством, отличающим жизнь чехов» [8, с. 74]. Таким образом, для русского народа устанавливался образец того, что личное и общее благополучие зависит от степени приобщения к знанию, науке. И.М. Сеченов высказывал следующую мысль: «Наука всегда и везде представляет кульминационный пункт духовнаго развития, всегда и везде служит самым верным пробным камнем на культурность расы. Раз такая проба выдержана, раса сама собою вступает в семью культурных народов» [7, с. 13].
После революции ситуация в России для думающих людей сложилась трудная: часть ученых и мыслителей вынуждены были выехать за рубеж, чтобы продолжать свои исследования. Здесь Чехия сыграла существенную роль. Как уже говорилось, она приняла первую волну русской эмиграции. «Русское дело» в Праге, начатое первым президентом Чехии Т. Масариком и организованное под руководством министра иностранных дел Э. Бенеша, считается одной из значимых страниц истории международных отношений и не получило еще должной исторической оценки. Эти политические лидеры встали во главе так называемой «русской акции» и разработали план материальной и духовной помощи русским беженцам. В Праге возникло государство (русскоязычных ученых) в государстве при полной поддержке и лояльности чешской власти к дружественному славянскому народу.
Лояльность народа и правительства ученые-эмигранты объясняли гуманистическими традициями чешской мысли. Среди значимых деятелей, сформировавших сознание (ментальность) чехов, они отмечают Я. Гуса, Ф. Палацкого, К. Гавличка, первого президента Т. Масарика.
В. Архангельский писал: «Естественное чувство гуманности и сострадания к русским беженцам, пережившим глубочайшие духовные и материальные потрясения, чувство благодарности к русскому народу, отдавшему во время великой войны лучших своих сынов на борьбу против Германии и Австрии, и глубоко заложенная в культурной и политической традиции чехословацкого народа тяга к великой северной державе, России, долженствующей играть провиденциальную роль в судьбах славянства, уже в значительной мере подготовили почву для расцвета в Чехословакии "русского дела". К широкой постановке "русской акции" в Чехословакии приводил и тот круг философских, моральных и политических идей,
который по традиции передавался в чехословацком народе от одного поколения к другому и обнаружил свое несомненное влияние на направление внешней и внутренней политики молодой республики. Имевшие глубокое значение для духовного развития чехословацкого народа идеи Палацкого, Гавличка и ... Т. Масарика, выдвигавшего на первый план в качестве нравственного долга и исторического призвания чешского народа на борьбу за гуманность и восполнение материальной культуры духовным содержанием, служили довольно сильным стимулом к возможно более широкой помощи той части русского народа, которая революционными бурями была оторвана от родной почвы. Руководители молодой республики по самым основам своего философского, морального и политического миросозерцания не могли отказать в приюте и первоначальной помощи политическим эмигрантам, каковы бы ни были их политические убеждения» [6, с. 243].
Аполитичность, как отмечал Архангельский - одна из характерных черт «русской акции». Симпатизируя «демократическим группировкам», помощь оказывалась всем по степени нужды, с одним лишь условием, не превращать организации, осуществляющие поддержку, в орудие политической борьбы и пропаганды каких бы то ни было политических идей. Помощь осуществлялась преимущественно через русские организации и учреждения, созданию которых способствовало Чехословацкое правительство. Репатриацию и денационализацию оно не считало выходом в решении проблем беженцев. И нашло третий выход - создание социальной инфраструктуры, где беженцы из России могли бы наладить самостоятельно свой быт и не зависеть от внешних фактов - количество выделенных денег на обучение, жилье, питание и другие бытовые нужды. Были организованы школы, профессиональные артели, архивы, исследовательские институты, медицинские организации и т. п. Этот метод разрешения «беженской проблемы.создали Чехословакии в глазах всей Европы большой авторитет» [6, с. 249].
Другие европейские государства под влиянием Чехословакии пересмотрели свою политику в отношении беженцев из России. Следующая волна эмиграции (1922 г.) прибыла в Париж и Берлин уже на подготовленную почву. Архангельский писал: «.в памяти русского народа навсегда останется благодарность чешскому народу, сумевшему не только оказать существенную помощь его сыновьям в тяжелую годину исторических испытаний, но и поставить вопросы русского беженства на высоту международной проблемы» [6, с. 252].
Итак, на территории Чехословакии была создана не только социально-экономическая инфраструктура для успешной ассимиляции русскоязычного населения, но и плодотворная научно-культурная
среда. В 20-х гг. XX в. в ЧСР действовали различные общественные и научные организации. Обобщенно их цели и задачи можно сформулировать так: продолжая писать для России, внести вклад в развитие культуры Чехии. Среди академических учреждений и обществ особенно ярко себя проявили Русская академическая группа, философское общество, Народный университет, Русский институт, Русский заграничный исторический архив (РЗИА).
Русская академическая группа в ЧСР возникла, как свидетельствуют источники, осенью 1921 г. и располагалась по адресу Ргада II, Lazarska 11 /V, ро^ 4. Почетным председателем группы был избран инженер, профессор А.С. Ломшаков (впоследствии - главный технический консультант промышленного предприятия «Шкода»), первым председателем - правовед Н.И. Новгородцев (после него Академическую группу возглавляли П.Б. Струве, затем Е.В. Спек-торский и В.А. Францев). Деятельность группы была направлена на пополнение научного сообщества новыми членами, в силу чего она сводилась «к производству испытаний на ученые степени и устройству диспутов для защиты диссертаций» [6, с. 38]. Например, были защищены: диссертация Г.В. Флоровского «Историческая философия Герцена» на степень магистра философии, В.А. Погорелова «Из наблюдений в области древне-славянской переводной литературы» на соискание степени магистра всеобщей истории и ряд других по естествознанию (ботанике, зоологии, химии). При Академической группе была учреждена комиссия для проведения испытаний по курсу историко-филологического факультета русских университетов.
Вся русская учебная деятельность обеспечивалась членами данной организации: на русском юридическом факультете лекции читал Новгородцев, в Карловом Университете на философском факультете - В.А. Францев, А.А. Кизеветтер, Н.Л. Окунев, на юридическом факультете - Е.В. Спекторский, на философском факультете Масарикова университета в Брне - С.Г. Виленский, на философском факультете университета Коменского в Братиславе - В.А. Погоре-лов, в пражском политехникуме - А.С. Ломшаков. Русская академическая группа активно сотрудничала с другими обществами -Русское историческое общество, философское общество, общество юридических и общественных знаний, общество русских врачей.
Философское общество в Праге возникло в конце 1924 г. как отделение «Общества русской философии» в Берлине (1922). Позже стало самостоятельной организацией. На 1928 г. в философском обществе состояло 29 чел., из них 17 жили в Чехословакии и 12 вне ее пределов. В разное время в правление входили Н.О. Лосский, С.И. Гессен, Д.И. Чижевский, И.И. Лапшин. Как декларировали сами организаторы, «задачей общества является научное общение рабо-
тающих над философскими вопросами ученых разных специальностей. ... Участие в заседаниях общества и прениях по докладам не только философов, но и представителей конкретных наук, не только русских, но и ... ученых иных славянских национальностей.» [6, с. 62]. С этой задачей общество успешно справлялось и тем самым выполняло функцию объективного осмысления научных исследований, что было важно для развития реалистического умонастроения, но что невозможно было по идеологическим соображениям в самой России. Наряду с этой основной задачей философское общество стремилось к популяризации философских знаний как синтетическому знанию, которое способствует целостному пониманию действительности. Исходя из этого стремления, правление общества почти все заседания делало открытыми для публики. Значительное число докладов было опубликовано в русских, чешских, немецких, французских и английских журналах.
Собственно образовательные функции выполнял Русский народный университет (основан в1923 г.). РНУ - чешско-русское просветительское учреждение, ректором которого основное время был русский ученый, зоолог М.М. Новиков. В рНу работало пять отделений: 1) общественных наук (председатель проф. Н.С. Тимашев), 2) историко-философское (проф. А.А. Кизеветтер); 3) естественных и прикладных наук (Н.М. Могилянский); 4) по изучению Чехословакии (проф. Ю.И. Поливка); 5) курсов русского и иностранных языков (проф. Е.А. Ляцкий). Слушатели Народного университета пользовались лабораторной базой Карлова университета (для естественного отделения). В состав народного университета входило философское общество. Работали также кружки и семинарии: по отделению историко-философскому: 1) семинарий по изучению Ф.М. Достоевского (А.Л. Бем), 2) семинарий по изучению Л.Н. Толстого (Е.А. Ляц-кий); 3) кружок ревнителей русского слова (руководитель
С.В. Завадский); кружок по психологии творчества (И.И. Лапшин). Кроме прямой своей задачи - обучение - Народный университет преследовал цель культурного сближения чешского и русского народов. Эту же цель преследовал и открытый на заседании Второго съезда представителей Русских академических организаций за границей Русский институт (16 октября 1922 г.). Русский институт предлагал слушателям (чешским и русским) лекции и циклы лекций по литературе, философии, праву, искусству. Некоторые лекции собирали большое количество слушателей. Например, на лекции проф. А.К. Кизеветтера о русском театре и о. Сергия Булгакова «У стен Херсонеса» (философские диалоги) присутствовало свыше 150 слушателей. А на торжественном собрании, посвященном памяти академика Н.П. Кондакова и Ф. Палацкого, было до 300 слушателей [6, с. 233]. В качестве лекторов в Русском институте выступали такие известные в истории русской мысли личности, как проф. С. Бул-
гаков, Г.В. Фроловский, В.В. Зеньковский, академик П.Б. Струве, проф. И.И. Лаппо, академик В.А. Францев, проф. Н.О. Лосский, проф. И.И. Лапшин, проф. А.А. Кизиветтер.
Труды упомянутых ученых и мыслителей были объединены в издании под названием «Ученые записки» (1924-1928 г.) в 3 т.: 1-й том - гуманитарные науки (философия, история, филология), 2-й -математические науки, физика, химия, техника, 3-й - биология и медицинские науки (3-й том не был опубликован по причине отсутствия финансирования). Эти труды на настоящий момент мало изучены и достойны отдельного исследования.
Значительная часть ценного исторического материала эмигрантской русской науки находилась в Русском заграничном историческом архиве (РЗИА), который был основан в 1923 г. как архив русской революции. Как писали сами участники этих событий «Инициаторов создания .Архива одухотворяло стремление (полное значение не только для настоящего времени, но и для самого отдаленного будущего) предохранить от распыления и гибели, столь возможных в условиях пребывания русской эмиграции, те историче-ски-архивные ценности, утрата которых была бы невознаградимой для истории такого исключительного периода, как мировая война, революция и гражданская война в России» [6, с. 43-44]. Архив возглавлял (до 1939 г.) чешский историк и публицист Ян Славик, научная и профессиональная карьера которого пострадала из-за его оппозиционности советской власти, выступлений против большевизма и приверженности делу сохранения русского наследия. В 1945 г РЗИА был расформирован, и Я. Славику запретили публично выступать и печатать статьи.
В настоящее время интерес к архивным материалам возрос: активизировался процесс так называемого эмигрантоведения (в публицистической литературе появился такой термин) с целью объективного изучения наследия «русского зарубежья». В 2011 в Праге при совместной работе пражской Славянской библиотеки (туда передана часть РЗИА) и Государственного архива Российской Федерации издан полный каталог собраний документов, отражающих обсуждаемый период русской истории. «Обнародование» архивных документов позволяет открыть другую, альтернативную историю русской общественной и научной мысли, отличную от так называемой «официальной версии».
Таким образом, у российско-чешского сотрудничества есть научные и исторические перспективы. Изучение историко-культурного и научно-философского наследия русского зарубежья, сохранившегося в Чехии, будет способствовать определению российской национальной идентичности в глобализирующемся мире и, возможно, создаст предпосылки для рождения той самой национальной идеи, которая является предметом множественных современных дискуссий.
Список литературы
1. Досталь М.Ю. Славянский съезд 1867 г. в С.-Петербурге и Москве // Славянское движение XIX-XX веков: съезды, конгрессы, совещания, манифесты, обращения. - М., 1998.
2. Кин Н. Современная западная наука на русской почве (по поводу первого съезда русских естествоиспытателей) // Отечеств. записки. - 1868. -№ 2 (февр.). - Т. CLXXVI.
3. Менделеев Д.И. Заветные мысли // Собр. соч. Т. 23. - М.-Л., 1952.
4. Оноприенко В.И. Русская наука в изгнании // Вестн. АН СССР. - 1990. -№ 5. - С. 65.
5. Протасова Е.Ю. Русская эмиграция в Чехословакии в 1920-1930-х гг. в оценках современной российской историографии: автореф. ... канд. ист. наук. -Воронеж, 2012.
6. Русские в Праге 1918-1928 / ред.-изд. С.П. Постников. - Прага, 1928. Репринт. - СПб., 1995.
7. Сеченов И.М. Беглый очерк научной деятельности русских университетов по естествознанию. - СПб., 1883.
8. Чехия и чехи. - М., 1901.
