CC BY
39
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 34 (249). История. Вып. 48. С. 79-83.
РЕЛИГИЯ. ОБЩЕСТВО. ВЛАСТЬ
Д. И. Сидоренко
РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В ПЕРИОД КОЛЧАКОВСКОГО РЕЖИМА НА АЛТАЕ 1918-1919 ГОДОВ
В статье на основе анализа опубликованных источников, исследовательских работ отечественных историков, а также архивных материалов, выявленных автором, отдельные их которых впервые вводятся им в научный оборот, прослежена деятельность Русской Православной Церкви (на примере Алтая) в период колчаковского режима, господствовавшего в интересующем нас регионе в 1918-1919 гг.
Ключевые слова: Русская Православная Церковь, Октябрьская революция, Гражданская война, «белые», «красные», адмирал Колчак, Алтай, партизанская война.
Октябрьские события 1917 г., предшествовавшие Гражданской войне, кардинально изменили общественно-политическое устройство Российского государства. Не обошли они стороной и Русскую Православную Церковь (РПЦ). Отныне в основу нового религиозного законодательства был положен принцип секуляризации, а свободу совести вытеснила антирелигиозная пропаганда. Усугубила эту ситуацию и начавшаяся в стране Гражданская война.
Вскоре после ее начала руководство РПЦ заявило об «аполитичности церкви и священнослужителей». Однако, вопреки этому, каждая из противоборствующих сторон все сделала для того, чтобы использовать Церковь на своей стороне. Так, «белые» рассчитывали на помощь духовенства в деле мобилизации добровольцев в армию под флагом «спасения Отечества и православной веры» от большевиков. «Красные», боровшиеся за власть Советов, всячески подчеркивали единство целей Белой армии и Русской церкви (сохранить самодержавие и «старые порядки»), стараясь одним ударом покончить и с «белыми» и, с «церковниками»1.
2 августа 1918 г. Собор принял постановление, согласно которому «общеобязательная церковная политика упразднялась», и каждому «члену РПЦ» предоставлялось право лично определить для себя «политическую ориентацию», но при обязательном условии: не заниматься политической деятельностью от лица Церкви как социально-религиозного института2, т. е. в создавшейся ситуации вектор церковной политики был направлен на самоопределение Церкви, укрепление ее
собственных позиций на принципе независимости последней от политической конъюнктуры. Высшее ее руководство во главе с Патриархом стремилось не втягиваться в разгоревшуюся политическую борьбу, избегая союзов с различными партиями. «Верная своим священным заветам, Церковь Православная, - говорилось в одном из сентябрьских постановлений Собора, - не принимает участия в борьбе политических партий»3.
Основной центр тяжести церковной политики в то время был сфокусирован на борьбе за прекращение «смуты и братоубийственной войны». Многие обращения Собора, как и Священного Синода и самого Патриарха, касавшиеся текущего момента общественно-социальной жизни, были проникнуты глубокой тревогой за судьбу России. Однако нельзя отрицать и того факта, что многие послания, обращения Синода (по своему духу и содержанию) были не всегда нейтральными и религиозно-церковными. Вне сомнения было только одно: они носили национально-политический характер. Ответом Церкви (во главе с Патриархом) на все происходящее стала тактика «пассивного сопротивления» новой власти: устройство крестных ходов, подача жалоб, петиций, коллективных обращений духовенства и верующих в высшие государственные инстанции.
Иначе говоря, РПЦ, не принимая Советы, выработала для себя линию на сохранение целостности и независимости церковного организма (через принцип аполитичности, невмешательства в разгоревшуюся партийно-политическую борьбу), пытаясь, таким образом, избежать прямого столкновения с новым политическим режимом.
Однако на периферии духовенство было настроено куда более решительно: там оно вступило (в большинстве своем) в открытую борьбу с Советской властью. Примером тому могут служить события, развернувшиеся на территории Западной Сибири. Здешние священнослужители расценили совершившиеся в октябре 1917 г. в стране события, приход большевиков к власти как акт узурпации. Демократия и свобода в их глазах были «оскандалены и поруганы». Поэтому они и поддержали в ноябре 1918 г. антибольшевистское выступление Колчака в Сибири. Деятели «Белого движения» делали серьезную ставку на священнослужителей в борьбе со своими противниками. Так, «Верховный правитель Сибири» надеялся, что Православная церковь поможет ему одержать победу над большевиками. По его мнению, «... политические лозунги, идея Учредительного собрания и неделимой России больше не действуют на народ. Гораздо понятнее ему борьба за веру.»4. И, надо сказать, расчет адмирала оказался верным: его точка зрения нашла поддержку у духовенства, оказавшегося на территории контролируемой правительством А. В. Колчака.
С установлением власти последнего в Сибири религиозная жизнь западно-сибирских приходов и система церковного управления в регионе были выстроены по образцу других епархий, уже подконтрольных Белой Армии. Но это еще не свидетельствовало о том, что все они действуют сплоченно и «едино».
В бурном событийном калейдоскопе тех лет духовенство не могло оставаться политически нейтральным. У многих оказавшихся на территории, контролируемой Белой Армией, проявлялось желание принять участие в Белом движении. Для подавляющего большинства из них, в т. ч. и для руководителей Белого Движения, Церковь в этот период виделась в первых рядах духовных борцов против большевистского режима. Это представление лежало в основе морального единства и настроений всех участников сопротивления новой власти.
Часть духовенства, в качестве личного состава и боевых командиров, участвовала в операциях и походах Белой Армии. Но службу в ней, как правило, несли лишь армейские священники. Помимо военного духовенства, «служили Колчаку» и многие приходские священники, в подавляющем большинстве оказывавшие морально-психологическую
поддержку Белому Движению и не настраивая против него свою паству.
О взаимоотношениях Православной церкви и Временного Сибирского правительства (ВСП) (в силу слабой их изученности) можно судить лишь по самым общим сведениям и косвенным свидетельствам. Последнее же, установив свою власть, тут же отменило действие всех законов и распоряжений Советской власти на территории, подвластной ВСП. Со своей стороны, сибирское духовенство, приветствуя падение Советов, продолжило линию на консолидацию собственных сил и объединение с верующими. Для контроля создавшейся ситуации сибирские иерархи (при поддержке пришедшего осенью 1918 г. к власти А. В. Колчака) решили оформиться в рамках всего сибирского региона организационно. С этой целью 13 архиереев уральских и сибирских епархий, собравшись в Томске, провели в ноябре 1918 г., совместно с колчаковской администрацией, Соборное Сибирское Церковное Совещание. В его работе приняло участие в общей сложности 39 человек. На его заседаниях были тщательно обсуждены вопросы о роли Церкви в условиях Гражданской войны, создании единой церковной администрации, о развертывании религиозной пропаганды (путем устройства проповедей, лекций среди населения и в войсках), а также о расширении преподавания «Закона Божьего» в школах и т. д.5
Особое внимание на Совещании было уделено военному вопросу. В своем постановлении «О военно-церковных делах»6 оно утвердило положение о взаимоотношениях между главным священником Сибирской армии и Высшим Временным Церковным Управлением (ВВЦУ), определило также статус и роль военного духовенства и запретило антирелигиозную пропаганду в войсках.
Основным итогом работы этого Совещания стало постановление «Об образовании в епархиях, освободившихся от Советской власти, Высшего Временного Церковного Управления»7. В соответствии с ним последнее должно было направлять и контролировать всю деятельность духовенства на территориях, подконтрольных армии Верховного Правителя. Вновь созданный орган (ВВЦУ), надо сказать, не порывал канонического и молитвенного общения с Московской Епархией. Деятельность его должна была продолжаться до «момента восстановления сноше-
ний со Святейшим Патриархом», которому оно обязано было «отдавать отчет» о своей работе. В состав ВВЦУ вошли, как известно, все члены Всероссийского Поместного Собора в Москве (архиепископ Симбирский Вениамин, епископ Уфимский Андрей (в миру князь Ухтомский), протоирей Я. Я. Галахов, В. П. Садовский, профессора Г. А. Прокошев и П. А. Писарев). Председателем церковного управления был избран Омский архиепископ Сильвестр8.
В качестве главных источников существования ВВЦУ были определены денежные субсидии от правительства Колчака и средства, собранные в епархиях. Итоги работы Совещания были опубликованы в специальном послании «Ко всем чадам Православной Церкви епархий, освободившихся от Советской власти», в котором сообщалось о создании Временного Высшего Церковного Управления как верховного канонического распорядительного и исполнительного органа церковной власти в условиях прекращения нормального общения со Святейшим патриархом. В нем также содержался и призыв поддержать правительство Белой Армии9.
Несмотря на то, что Совещание полностью признало и поддержало Колчака, отношения между ним и сибирским духовенством были далеко не простыми. Верховный Правитель Сибири был, как известно, глубоко религиозным человеком и очень высоко оценивал роль Русской Православной Церкви, особенно ее идеологическую и морально-психологическую помощь ему. Как человек военный, он уделял особое внимание деятельности военно-полковых священников, заботясь о нравственном духе армии. В 1919 г. в Сибири вновь были открыты 5 духовных семинарий и 5 училищ. Церквям и монастырям были возвращены ранее принадлежавшие им земли, а также восстановлено преподавание в школах «Закона Божьего»10.
Вместе с тем, Верховный Правитель полагал, что священники приобрели излишнюю свободу и слишком быстро изменили присяге, данной царю. Поэтому для А. В. Колчака было бы лучшим исходом создание советского административного органа по руководству Церковью в противовес прежней Синодальной системы. Поэтому, несмотря на решение Церковного Совещания о создании Самостоятельного ВВЦУ, «Сибирский диктатор» всячески противился такому решению вопро-
са, все больше склоняясь к мысли о неэффективности образования независимого в своих действиях Высшего Временного Церковного Управления. В связи с этим 27 декабря 1918 г. по его инициативе было утверждено в Сибирском правительстве «Положение о главном управлении по делам вероисповеданий», что фактически означало создание особого министерства. Во главе его встал профессор Томского университета П. А. Прокошев11.
В свою очередь, и большинство сибирского епископата выставило А. В. Колчаку свои условия: оно согласно признать Министерство вероисповеданий, но только если будет существовать ВВЦУ. Особенно решительно в этом вопросе выступали два самых влиятельных иерарха Сибири - архиепископ Омский Сильвестр (его епархия находилась в столице Верховного Правителя) и епископ Уфимский - Владыка Андрей. Реально оценив складывавшуюся ситуацию, сибирский правитель согласился с мнением оппонентов, а те, в свою очередь, признавали его Министерство вероисповеданий. Согласились они и с тем, что ВВЦУ должно было входить в контакт с правительством не непосредственно, а через Министерство, в ведение которого входило направление его деятельности12.
Но, несмотря на достигнутое соглашение, отношения между ВВЦУ и Сибирским Правителем продолжали оставаться довольно сложными. Последний не оставлял надежду реализовать идею создания своеобразного теократического государства с сильной государственно-автократической системой власти. По его представлениям, в этом государственно-теократическом образовании Церковь должна была соединяться с режимом «жесткой руки». Поэтому А. В. Колчак постоянно пытался поставить ВВЦУ в полное подконтрольное положение. С особым упорством он добивался (причем неоднократно) от его членов признания за собой полномочий на руководство в церковно-религиозной области. В итоге после сложных, напряженных переговоров с П. А. Прокошевым Колчаку удалось-таки добиться своего. Скрепя сердце, сибирские иерархи провозгласили, что Верховный правитель располагает «Божьей Благодатью» и является одновременно «Главой Русской церкви внебольшевистских пределов». Фактическое же руководство ВВЦУ было сохранено за архиепископом Сильвестором. В апреле 1919 г. на состоявшемся в Омске съез-
де духовенства титул «Главы Церкви» был окончательно закреплен за «Сибирским диктатором». В связи с этим священникам было предложено упоминать его имя в каждом молитвенном богослужении13.
К концу 1919 г. у Колчака собралась многочисленная армия священнослужителей, в т. ч. и немало военного духовенства. В частности, последнего в армии насчитывалось около 2000 человек. Бежавшее от Советской власти духовенство стекалось, как правило, в районе г. Омска, который был в этом плане, естественно, наиболее активным.
Практическая деятельность священнослужителей в поддержку Белой армии заключалась, главным образом, в создании специальных военных формирований из числа клириков: роты, отряды, батальоны, «полки Иисуса», «Богородицы», «Святого ключа» и т. д.14 И, надо сказать, в сибирской армии Колчака они получили наиболее широкое распространение.
Были они и на Алтае. Основным инициатором и идеологом организации здесь дружин «Святого ключа» являлся протоирей П. Диев. Именно он первым выступил в алтайской печати с разъяснением задач, возлагаемых на данные дружины, и призывал всех, «в ком теплица вера в бога и искра любви к святой церкви», служить «святому делу освобождения церкви и Родины от безбожных хищников - большевиков и их сотрудников»15.
Алтай же в то время являлся периферией военизированной колчаковской «империи» и во многом жил по своим собственным законам. К примеру, губернские органы власти не имели ни собственного отдела по связям с церковью, не подчинялись «напрямую» Министерству вероисповеданий. Структура городской и уездной власти также не предусматривала какой-либо связи с религиозными организациями. Более того, губернские власти претендовали на роль демократических, а потому и относились, в целом, отрицательно ко всему, что напоминало им отживший строй царского самодержавия. Именно таким напоминанием была для них Православная Церковь. Потому-то алтайские губернские власти мало заботились о выполнении шедших из Омска предписаний, а также о сохранении и поддержании подведомственного церквям имущества (зданий, богаделен, кладбищ и т. д.). Именно поэтому Барнаульская церковь находилась «в трудном положении»
и вынуждена была обратиться к гражданам с просьбой о наведении порядка на кладбище, которое, по мнению протоирея П. Орлова, ныне превратилось в «место для гуляния»16.
Однако, несмотря на полную поддержку губернскими властями военно-диктаторской власти Колчака, они, тем не менее, не дали в июле 1919 г. согласия на переезд из Томска в Барнаул епископа Барнаульского Гавриила, т. е. они резко выступили против превращения столицы Алтая в место пребывания регионального иерарха. Это решение гражданских властей поддержало и местное духовенство. Негативная реакция и резкая активизация его внецерковной деятельности выразились в выпуске им собственного печатного издания -первого детского журнала - «Цветы христовы», созданного христианским союзом при Барнаульском Петропавловском соборе, в строительстве новых церквей и в совершенствовании работы приходских советов. Иначе говоря, церковь на Алтае, не пользовавшаяся поддержкой гражданской власти, проявляла свою «самостоятельность, начиная с октября 1917 г. С июня 1918 по декабрь 1919 г. она оказалась отторгнутой и от Московской Патриархии и попала (волею судеб) в ведении Временного Высшего Духовного Управления Сибири. Большинство алтайского духовенства предпочитало не вмешиваться в политику. Оно по-прежнему продолжало честно исполнять свои пастырские обязанности в приходских храмах. Лишь незначительная часть иереев служила военными священниками в армии Колчака. Многие из них становились ими «по принуждению». Так, например, священник села Волчино-Бурлинского В. Ф. Стуков был захвачен 23 августа 1919 г. отрядом белогвардейцев и насильно увезен к себе. Возле деревни Долганки колчаковцы встретились с отрядом красных партизан. Во время завязывавшегося боя священник Стуков, по свидетельству очевидцев, «сидел в яме, спасаясь от пуль» и «в столкновении не участвовал». Однако, забегая вперед, скажем, что 7 августа 1920 г. его арестуют и обвинят в том, что он с оружием в руках противостоял Советской власти17. Не только В. Ф. Стуков, но и алтайское духовенство в целом нередко становилось жертвами репрессий красных партизан. В большинстве случаев последние нещадно расправлялись с «попами», видя в них пособников белогвардейцев. Известны случаи, когда партизаны налагали на духо-
венство контрибуцию за сохранение жизни священнику и его семье18.
К концу 1919 г. Колчак стал терпеть неудачи, все более уходя вглубь Сибири. Вместе с ним отступали наиболее непримиримые противники новой власти от духовенства.
В декабре 1919 г. Главное управление по делам вероисповеданий и ВВЦУ переместились в г. Иркутск. Основной деятельной фигурой здесь стал епископ Киренский Зосима, который начал создавать силы антибольшевистского отпора. По его призыву прибыло более 300 священников-противников Советов.
Однако деятельность ВВЦУ продолжалась недолго. С падением власти Верховного Правителя 20 января 1920 г. оно было ликвидировано.
Примечания
1 Новикова, Т. М. Деятельность Русской православной церкви в период гражданской войны (на материалах Восточной Сибири) // Изв. Алт. гос. ун-та. 2009. № 4. С. 195.
2 Регельсон, Л. Трагедия Русской Церкви. 1917-1945. М., 1996. С. 250.
3 Церков. ведомости. 1917. № 40-41.
4 Алексеев, В. А. Иллюзии и догмы. М., 1991.
5 Кандидов, Б. Церковь и гражданская война на юге (материалы к истории религиозной контрреволюции в годы гражданской войны). М., 1931. С. 79.
6 Коголь, Т. Н. Русская Православная Церковь и государство. 1917-1927 гг. (на материалах Западной Сибири) : дис. ... канд. ист. наук. Томск, 1995. С. 65.
7 Там же. С. 71.
8 Коголь, Т. Н. Русская Православная Церковь... С. 65.
9 Там же. С. 66.
10 Там же. С. 67.
11 Правительств. вестн. 1919. Янв. С. 15.
12 Коголь, Т. Н. Указ. соч. С. 71.
13 Эйнгорн, И. Д. Союз несбывшихся надежд // Наука и религия. 1987. № 2. С. 23.
14 Флеров, В. С. Контрреволюционная роль церковников и сектантов на Дальнем Востоке в 1918-1923 годах // Учен. зап. ТГУ. Томск, 1959. № 37. С. 79.
15 Там же. С. 82.
16 Там же. С. 5.
17 Центр хранения архивных фондов Алтайского края (ЦХАФАК). ФР. 2. Оп. 6. Д. 5003. Л. 35-36.
18 Новикова, Т. М. Указ. соч. С. 197.
