CC BY
107
Н. А. Колкова
РУССКАЯ ПОГРЕБАЛЬНАЯ ПАРЕМИОЛОГИЯ И ФРАЗЕОЛОГИЯ В ЛИНГВОКОГНИТИВНОМ АСПЕКТЕ:
СМЕРТЬ КАК СЦЕНАРИЙ УХОДА
NATALIA A. KOLKOVA
RUSSIAN FUNERAL PAREMIOLOGY AND PHRASEOLOGY IN LINGVOCOGNITIVE ASPECT:
DEATH AS A SCENARIO OF LEAVING
Наталья Александровна Колкова
Аспирант Оренбургского государственного университета ► [email protected]
Работа посвящена анализу погребальной фразеологии и паремиологии. Фразеологизмы и паремии с обрядовой тематикой изучаются в двух аспектах: выявление особенностей погребального обряда на языковом материале и рассмотрение данного материала с позиции когнитивной лингвистики. Анализируя погребальную фразеологию и паремиологию, автор приходит к выводу о возможности рассмотрения смерти как сценария ухода, при этом главную роль в нем играет гештальт души.
Ключевые слова: фразеология, паремиология, погребальный обряд.
The work is dedicated to the analysis of funeral phraseology and paremiology. Phraseological units of ritual subjects are studied in two aspects, such as showing up of the funeral ceremony peculiarities on the basis of language material and the examination of this material from the point of view of cognitive linguistics. Analysing funeral ceremony the author comes to a conclusion that it is possible to look at death as a scenario of leaving but for all that the gestalt of soul has a key role.
Keywords: phraseology, paremiology, funeral ceremony.
Язык — это важнейшая составляющая жизни человека, отражающая способность «видеть мир и осмыслять его в разных ипостасях и проявлениях» [6: 17]. Образ мира, запечатленный в сознании человека, можно реконструировать, анализируя различные языковые единицы, особенный интерес для лингвокультурологических реконструкций представляют фразеологизмы и паремии — единицы, вобравшие культурный опыт человечества.
Рассмотривая погребальную фразеологию и паремиологию с позиции когнитивной лингвистики, с целью и выявления представления о смерти, закрепленного в русском языковом сознании, мы обратились к словарям В. И. Даля [3], В. П. Жукова [4] и А. И. Федорова [10]. Для анализа погребальной фразеологии в статье используются термины «геш-тальт» и «сценарий».
В отечественных исследованиях, выполненных в рамках когнитивной лингвистики, под гештальтом понимается особый тип концепта, представляющий высший уровень мыслительной абстракции — «целостный образ, совмещающий чувственный и рациональный элементы, а также объединяющий динамические и статические аспекты отображаемого объекта или явления» [1: 45]. В современных исследованиях встречается также широкое понимание термина «гештальт», под которым подразумеваются образно-ассоциативные связи, т. е. «редуцированные, размытые образы, всплывающие на поверхность сознания при предъявлении выражений, содержащих намек на них в виде внутренней формы или другого рода мотивации» [8: 59]. Таким образом, под гештальтом понимается языковая структура как символ, вызывающий в сознании ассоциативные образы. В этом случае методология экспликации гештальта основывается на буквальном прочтении слов, употребленных в переносном значении.
Под «сценарием» понимается структура представления знаний, которая обеспечивает хранение их в памяти индивида и быструю обработку текста при его понимании и продуцировании. Сценарий обычно связывают с языковыми и психическими факторами: «Сценарий представляет собой набор объединенных временными и причинными связями понятий низшего уровня, описывающий упорядоченную во времени последовательность стереотипных событий» [9: 112]. Сценарий связан с выражением динамики развития событий и представляет собой набор языковых единиц, раскрывающих последовательность стереотипных событий.
Один из базовых аспектов мировоззрения человека — отношение к смерти. Чувствуя приближение смерти, люди звали к себе священника для исповеди. Затем они прощались с родными, давали наказы, благословляли, приказывали долго жить. Если после прощания человек умирал быстро и легко, то, согласно народным представлениям, душа его попала в рай. Если же человек тяжело мучился перед смертью, то, согласно народным представлениям, Не дает Бог ни смерти,
ни живота. Значит, грехи его велики и не миновать ему ада. О человеке, который находится при смерти, говорили: Он дышит на ладан; пахнет ладаном. Данные фразеологизмы содержат упоминание о ладане, ароматической смоле, которая использовалась при богослужении, в том числе и при отпевании покойного. Дымом ладана из кадила окуривали гроб перед тем, как положить покойника, слово ладан в русском языковом сознании ассоциируется со смертью.
Иногда человек умирает с открытыми глазами. Фразеологизм закрывать глаза (кому-то) восходит к языческому мировоззрению. Суть его отражена в другом фразеологизме: Покойник еще кого-то выглядывает, т. е. умер с открытыми глазами. Закрывать покойнику глаза, если они не закрылись сами, нужно, чтобы он не «высмотрел» кого-нибудь и не увел за собой. Этот обычай отражает первобытный страх людей перед смертью, которую они не могли объяснить. Считалось, что после смерти человек переходит в мир мертвых, в царство нечистой силы. Он хочет вернуться, чтобы «повлечь за собой разные несчастья» [2: 281], поэтому все действия родственников, связанные с похоронами, служили стремлению отмежеваться от покойного, от влияния потустороннего мира.
В русском языковом сознании смерть — это переход из одного мира в другой. Рассмотрим паремии, отражающие один из погребальных обрядов: При кончине человека ставят воду на окно, чтоб душа обмылась; Покуда покойник в доме, ставить чашечку водицы на переднее окно, на обмывку души. В данной языковой единице присутствует слово душа, в котором сконцентрированы христианские верования. Считалось, что душа не сразу покидает землю и отправляется на божий суд: Душа умершего шесть недель живет на земле. Точное указание на срок, во время которого душа «привязана» к земле, мы встречаем и в другой пословице: После смерти покойника шесть недель стоит на окне стакан воды, а на углу избы снаружи вывешено полотенце (душа шесть недель витает на земле, до поминок, купается и утирается). Как видим, душа материализуется в представлении народа, поэтому мы можем говорить
о гештальте души как образе, воплощенном в физической категории. Актуализаторами данного гештальта выступают глаголы живет, купается и утирается. Душа отождествляется с человеком, который совершает эти действия. Сам процесс омовения души имеет глубокий смысл в христианской концепции. Во-первых, он напоминает обряд крещения, также связанный с омовением. Во-вторых, душа обмывается, чтобы стать чистой, т. е. освободиться от грехов. Компонент пословицы купается возникает на основе метафорического переноса и имеет значение очищения от грязи нарушенных запретов.
Умершего клали на лавку ногами к иконам. Данное действо отражено в поговорке: Он уже под святыми лежит. На основе ее образовался фразеологизм лежать под святыми, т. е. умереть. Выражения Уж он под святыми лежал, а все жив; Он из-под святых встал означают «ожил от тяжелой болезни». Если же этого не происходило, то с момента положения человека на лавку ногами к иконам начинался похоронно-поминальный обряд, основные этапы которого отражены в па-ремиологической и фразеологической системах русского языка.
После смерти человека следовало сразу же обмыть. Пословица фиксирует: Не обмывать мертвого грешно: нечистый на тот свет уйдет. Анализ данного фразеологизма позволяет выделить сценарий перехода человека из одного мира в другой, что составляет суть христианской концепции. Данный сценарий актуализируется благодаря глаголу уйдет, который используется в значении «покинуть какое-нибудь место, отправиться куда-нибудь» [7: 829]. В семах глагола заложено представление о переходе из одного места в другое, составляющее суть выявленного сценария. Кроме того, актуализаторами выделяемого значения выступают слова, конкретизирующие пространственный локус — тот свет. Представление о двух мирах отражено в пословицах: На этом свете помучаемся, на том порадуемся. Два мира в народном сознании — это два реальных, физических пространства — этот и тот свет, которые ассоциируются с небом (Царствие Божье, Небесное Царство) и землей
(грешная земля). Таким образом возникают более конкретные пространственные локусы — небо и земля. При этом, согласно пословице, этот мир несет муки (на этом свете помучаемся), а тот радость (на том порадуемся). В пословичном тексте Коли тут житья нет, так жди перевода на тот свет сценарий перехода возникает благодаря лексеме перевод в значении «перемещение из одного места в другое» [7: 501]. Смысловая связь понятий смерть и переход раскрывается в пословице: Живому нет в земле места, а на небе крыл. Пока человек жив, местом его пребывания является земля, а после смерти — небо. В рассматриваемой языковой единице слово крылья ассоциируется с перелетом как видом перемещения. Живой человек не обладает возможностью такого перемещения, только смерть дарует ему крылья.
Фразеологизм и крест в руках возник на основе обычая класть в руки покойного крест. Так его пытались защитить от нечистой силы, которая, как считалось, могла подкрасться и начать выкручивать ему суставы.
Фразеологизмы отражают обычай захоронения мертвых — предание земле. Место для захоронения находилось близ церкви и называлось погост. О нем содержится упоминание в пословицах: Где венчают, тут и погребают; Мертвых на погост, хоть и великий пост; И на погосте бывают гости. Ряд фразеологизмов, относящихся к данному этапу обрядов, также содержит в своем значении сценарий перемещения: Жаль батьки, да везти на погост; Мертвые с погоста не ходят. Однако здесь не идет речь о перемещении души человека из одного мира в другой. В этом случае сценарий перемещения, актуализируемый глаголами везти, ходят, содержит в своем значении пространственное отделение мертвого от мира живых. Мертвые с погоста не ходят, т. е. не оживают, не возвращаются в жизнь. Процесс смерти представлен как отсутствие движения (не ходят), что обусловлено биологическими законами смерти.
Последним пристанищем человека становится могила, о ней содержится упоминание в следующих единицах: сойти в могилу; Живой не без места, мертвый не без могилы; В могилке,
что в перинке: не просторно, да улежно; Человек не без квартирки, а мертвый не без могилки; Узка дверь в могилу, а вон и той нет. Поговорка Лозою в могилу не вгонишь, а калачом не выманишь содержит сращение понятий «смерть» и «перемещение». Глагол гнать в сочетании с существительным могила приобретает значение «умертвить», выманить из могилы, т. е. заставить выйти, — оживить. Как видим, в одних случаях смерть выражается отсутствием движения, в других — движением.
Атрибуты похоронного обряда также находят отражение во фразеологизмах: Лечь в гроб; Мертвого от гроба не несут; Красный гроб не для покойника хорош; Всякому мертвецу земля — гроб; Живой без сапог обойдется, а мертвый без гроба не обойдется; Дома нет, а домовище будет. Тело клали в гроб только перед выносом из дома. Перед этим обмытый и обряженный покойник один или два дня лежал дома под образами. Во фразеологической системе содержатся единицы со значением примет, относящихся к данному этапу погребального обряда: В покое, где лежит покойник, не метут до выноса его; Сор при покойнике вымести — всех из дому вынести. Данные обычаи строго соблюдались, что обусловлено желанием людей «спастись» от смерти.
В русском языке существуют приметы, относящиеся к моменту положения покойника в гроб. Например: Если гроб не в меру велик — быть еще покойнику в доме. Положение в гроб сопровождалось оплакиванием — голошением. Голошение — это печальная песня потери. Пословица говорит: Голоси всяк по своему покойнику, а плакуша по всем. На похороны нередко приглашали плакуш, специальных плакальщиц, знающих множество красивых и уместных плачей. Словарь В. И. Даля фиксирует отрывки плача: На кого ты нас покидаешь, кому ты нас поручаешь?; Али мы тебя не любили, али чем прогневали?; На кого, кормилец, покидаешь, кому приказываешь, оставляешь? Мы видим, что в отрывках плача смерть также представлена как уход человека. Сценарий перемещения реализуется в текстах благодаря глаголам покидаешь, оставляешь. Таким образом, в народном сознании тождественными оказываются два понятия: смерть = уход.
Способ выноса усопшего из дома отражен во фразеологизме вперед ногами. Обусловлен такой способ желанием запутать покойника, чтобы он не нашел дорогу домой. Фразеологизм вперед ногами связан со сценарием перемещения, так как указывают на способ движения, а его значение продиктовано страхом смерти.
В пословицах отражаются не только сами обычаи, но и их сокровенный смысл. Например: Родным не нести покойника, чтоб не подумали, что они рады смерти его. В этом плане паремио-логия и фразеология бесценны, так как других источников трактовки обычаев иногда просто нет.
Гроб из дома выносили на руках, но на кладбище обязательно везли. Источники фиксируют: «...на Руси частью погребального обряда была перевозка умершего на санях независимо от времени года» [2: 287]. Отсюда и пошло уже устаревшее выражение сидя на санях, т. е. «в конце жизни». Существует и более поздний фразеологизм, возникший на основе этого обряда: Закрыть глазки, да лечь на салазки. Возможно, обычай везти усопшего на кладбище на санях идет с тех времен, когда в племенах руссов запрягали в сани неосвоенных коней и, положив на них покойника, отправляли его таким образом в неизвестную даль, в новую жизнь. Сценарий перемещения возникает на уровне значения обряда — переход в новую жизнь, и актуализируется существительным салазки как средством переезда из одного места в другое.
К моменту погребения относится фразеологизм: Бросить горсть земли в могилу, чтоб не бояться покойника. Могильная земля наделялась магической силой, считалось, что она помогает пережить скорбь по покойному: Чтобы не слишком тосковать по покойнику, надо потереть против сердца землей из могилы; Ком могильной земли к сердцу — скорбь отляжет.
После возвращения с похорон нужно было погреть руки у печи, о чем мы узнаем из фразеологизмов: С похорон домой, так руки к печи; С проводов покойника надо руки погреть, чтоб не занести домой смерти. Можно предположить, что смерть — это болезнь, которой можно заразиться, для того чтобы спастись от нее, т. е. не за-
нести ее дуновение на руках с кладбища домой, нужно погреть руки, и огонь, тепло уничтожат смерть. Не случайно смерть ассоциативно связана с такой физической категорией, как холод: смертельный холод, повеяло смертью (глагол повеять имеет фразеологически связанное значение и реализуется в сочетании с существительными, обозначающими холодную субстанцию: повеять прохладой, холодом). Значит, огонь, тепло противостоят холоду смерти, и в этом люди ищут спасения от нее.
На обязательность проведения поминок, которые завершали цикл погребальных обрядов, указывает пословица: Живы родители — почитай, померли — поминай!; Поминай отца, как время придет! Существовало поверье, что Душа умершего шесть недель на земле живет. В этом фразеологизме обнаруживается гештальтное представление души, которое актуализируется благодаря глаголу живет. В рассматриваемой нами языковой единице содержится указание на место нахождения души (на земле) и время ее пребывания (шесть недель). Пространственная и временная категории, содержащиеся во фразеологизме, усиливают процесс материализации души в сознании носителя языка. Душа представляется как самостоятельная субстанция, видоизмененная после смерти суть человека.
Поминали покойного в день похорон, т. е. на третий день после смерти, в девятый день и в сороковой. В словаре В. И. Даля зафиксирована единица, указывающая на значимость сорокового дня со смерти человека: В сороковины покойник обедает последний раз за хозяйским столом. Поэтому, как отмечают исследователи, «в некоторых деревнях, устраивая сорочины, ставили на стол отдельный прибор для души покойного — чашку, ложку, кружку — и больше не пользовались ими» [5: 290].
Во время поминального обеда говорили: Царство небесное, вечный покой, вечная память!; Дай Бог, чтоб земля на нем легким пухом лежала! Упокой, Господи, душеньку, прими земля косточки!; Дай Бог легко в земле лежать, в очи Христа видеть! Об умершем нельзя плохо отзываться: О покойнике худа не молви; Покойника не поминай
лихом! Сам поминальный обряд считался залогом блаженства души на том свете, поэтому, помимо этих трех дней, справлялись также и полугодины, годины и трехгодины со дня смерти.
Таким образом, анализ устойчивых единиц русского языка позволяет выявить представление о смерти, закрепленное в сознании русского народа. Смерть — это уход, который на уровне языка воплощается в сценарии перехода человека из одного мира в другой. При этом главную роль играет гештальт души как материального воплощения сущности человека после смерти. Паремиологическая и фразеологическая системы русского языка отражают все этапы погребального обряда: подготовка к смерти, омовение, одевание, положение в гроб, вынос покойного, траурная процессия, погребение, поминки.
Анализ этих систем помогает постигать глубину смысла русских обрядов, а также способствует выявлению особенностей мировиде-ния народа.
ЛИТЕРАТУРА
1. Болдырев Н. Н., Куликов В. Г. Диалектные концепты и категории // Филологические науки. 2006. № 3. С. 41 — 50.
2. В круге жизни: семейные праздники, обычаи, обряды. Пермь, 2003.
3. Даль В. И. Пословицы русского народа: В 3 т. М., 1996.
4. Жуков В. П. Словарь русских пословиц и поговорок. М., 2000.
5. Забылин М. Русский народ: обычаи, обряды, предания, суеверия. М., 1997.
6. Кубрякова Е. С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части и речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М., 2004.
7. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М., 2002.
8. Телия В. Н. Типы языковых значений: связанное значение слова. М., 1991.
9. Пиотровский Р. Г. Инженерная лингвистика и теория языка. Л., 1979.
10. Фразеологический словарь русского литературного языка / Сост. А. И. Федоров. М., 2001.
