CC BY
292
9. Чижиков В. М. Инновации в культурной динамике общества // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2014. № 4 (60). С. 10-17.
10. Ярошенко Н. Н. Культура и образование: векторы научного осмысления // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2014. № 4 (60). С. 250-255.
References
1. Barmina N. A. The pedagogical model of the formation of visual culture among College students of artistic profile in the process of studying the discipline "History of arts". Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo universi-teta kul'tury i iskusstv [Bulletin of the Moscow State University of Culture and Arts]. 2015, No. 4 (66), pp. 233-238. (In Russian)
2. Dekhtyar' A. A. Molodye mastera i masterstvo [Young masters and skill]. Tvorchestvo [The Creativity]. 1977, No. 1, p. 23.
3. Kamensky A. A. Kontekst stilia. Razdum'ia kritika ob iskusstve molodykh [Style context. Thoughts of the critic about art of young people]. Iskusstvo [The Art]. 1977, No. 3, p. 6.
4. Korotkevich E. T. Elena Romanova. Moscow, Sovetskiy khudozhnik Publ. [Soviet artist Publ.], 1976. 55 p.
5. Nazarenko T. G. O cvoem pokolenii [About the generation]. Tvorchestvo [The Creativity]. 1977, No. 1, p. 23.
6. Olontsev O. I. Razvitie khudozhestvenno-obraznogo "videniia" proportsii izobrazhaemykh ob"ektov v ucheb-nom risunke [Development of art and figurative "vision" of proportions of the represented objects in the educational drawing]. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of the Moscow State University of Culture and Arts]. 2004, No. 4, pp. 108-114.
7. Tvorchestvo [The Creativity]. 1976, No. 8, 10, 12; 1977, No. 1, 3.
8. Surina M. O., Surin A. A. Systems of teaching portrait painting in European and Chinese art. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of the Moscow State University of Culture and Arts]. 2014, No. 4 (60), pp. 218-221. (In Russian)
9. Chizhikov V. M. Innovation in the cultural dynamics of society. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of the Moscow State University of Culture and Arts]. 2014, No. 4 (60), pp. 10-17. (In Russian)
10. Yaroshenko N. N. Culture and education: the trend of scientific comprehension. Vestnik Moskovskogo gosu-darstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of the Moscow State University of Culture and Arts]. 2014, No. 4 (60), pp. 250-255. (In Russian)
Р
УССКАЯ МОДА КАК МАРКЕР ИДЕНТИЧНОСТИ В ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ ХХ ВЕКА
УДК 930.85
Н. С. Пунанова
Московский государственный институт культуры
Статья посвящена рождению «русской моды» в контексте социокультурных трансформаций первых десятилетий ХХ века. Мода представлена как социокультурный феномен и форма репрезентации культурной идентичности. В статье автор рассматривает влияние народной традиции на формирование модных тенденций в отечественном костюме исследуемого периода, а также раскрывает причины распространения русского стиля в западноевропейской моде в начале ХХ столетия. Народный тренд в отечественной моде начала ХХ века показан на примере моды русского модерна, авангардных тенденций Серебряного века, модного костюма футуристов и конструктивистов. Русская мода этого периода представлена как проводник социальных и культурных идей,
ПУНАНОВА ЮЛИЯ СЕРГЕЕВНА — аспирантка кафедры теории культуры, этики и эстетики социально-гуманитарного факультета Московского государственного института культуры PUNANOVA YULIYA SERGEEVNA - doctoral student of Department of the theory of culture, ethics and aesthetics, Faculty of Social Studies and Humanities, Moscow State Institute (University) of Culture
e-mail: [email protected] © Пунанова Ю. С., 2016
транслятор и индикатор идеалов эпохи, как своеобразное зеркало отечественной культуры, в котором отражались социальные и культурные метаморфозы первых десятилетий ХХ века. В статье мода позиционируется как сложноорганизованный текст культуры, способ манифестации примет эпохи, его эстетического, мировоззренческого и социокультурного контекстов. Особое внимание уделено развитию модных трендов как манифестации культурного самоопределения русского народа в ситуации кризиса идентичности.
Ключевые слова: мода, социокультурная трансформация, форма репрезентации, культурная идентичность, самоопределение, «надлом империи», модерн, авангард, примитивизм, футуризм, конструктивизм, народное искусство.
N. S. Punanova
Moscow State Institute (University) of Culture, Ministry of Culture of the Russian Federation (Minkultury), Bibliotechnaya str., 7, 141406, Khimki city, Moscow region, Russian Federation
THE RUSSIAN FASHION AS AN IDENTITY MARKER IN THE FIRST QUARTER OF THE XX CENTURY
The article is devoted to the birth of the "Russian fashion" in the context of social and cultural transformations of the first decades of the 20th century. Fashion is presented as a sociocultural phenomenon, and a form of representation of cultural identity. The author reveals the influence of the folk tradition in the formation of the fashion trends in the national costume of the test period and defines the dominant position of the Russian style of European fashion. Popular trend in the national fashion of the early ХХ century is shown by the example of Russian art Nouveau fashion, avant-garde tendencies of the Silver age, the fashionable costume of the futurists and constructivists. Russian fashion of this period are presented as agents of social and cultural ideas, the translator and the indicator of the ideals of the era, as a kind of mirror of the national culture, which reflected social and cultural metamorphoses of the first decades of the twentieth century. The article fashion is positioned as a complex culture text, method demonstrations will take era, its aesthetic, philosophical, and social and cultural contexts. Special attention is paid to the development of fashion trends as manifestations of cultural self-determination of the people of Russia in a situation of crisis of identity.
Keywords: fashion, social and cultural transformation, the form of representation, cultural identity, self-determination, "the breakdown of the Empire", art Nouveau, avant-garde, primitivism, futurism, folk art.
Понятие «русская мода», как, впрочем, и сам феномен, появляется только в начале ХХ столетия, поскольку с времён Петровских реформ в России укоренилась европейская мода, которая доминировала в отечественном светском костюме на протяжении двух столетий. И только в середине XIX века в купеческой среде появляется понятие «русский костюм», но костюм не народный, а адаптированный к мещанской городской среде. Уже в это время некоторые известные русские художники, старательно скрывая свои имена, стали разрабатывать эскизы модного костюма, как мужского, так и женского. Анонимность такого творчества была связана с осуждением со стороны художников той части профессиональ-
ного сообщества, которая «занималась не искусством». В частности, И. Е. Репин весьма скептически относился к занятиям «делать ковры, ласкающие глаз, плести кружева, заниматься модами, - словом, всяким образом мешать божий дар с яичницей...» [19, с. 53]. Но постепенно демократизация общества и культуры начала ХХ века выводит создателей модного костюма из подполья, придавая им уже иной статус. А русская мода становится проводником социальных и культурных идей, транслятором и индикатором идеалов эпохи, своеобразным зеркалом отечественной культуры, в котором отражались все социальные и культурные метаморфозы этого времени.
Россия начала XXI века, как и столетие
назад, переживает значительные мировоззренческие, социально-политические и культурные трансформации. Проводя культурно-исторические параллели, сложно не увидеть, насколько похожи ситуации начала XX века и XXI века. Современные исследователи отмечают: «Захватывающая динамика социальной и политической жизни, научная революция и новые технологии, глобализацион-ные процессы, меняющие окружающий нас мир, с невиданной скоростью опрокидывают привычные представления современного человека о себе и мире.» [7 с. 31]. И можно говорить о том, что «наше время является эпохой мировоззренческих поисков» [1, с. 36].
Сейчас, как и столетие назад, как и всегда в переходные периоды, культура и этнокультурное сообщество становятся основанием идентичности и «единицей выживания» [16, с. 98]. В начале XXI века кризис идентичности позиционируется как «универсальный тренд современности... основной его приметой называют ослабление и даже утрату связи индивида с собственной культурой и этно-национальным образованием и формирование "глобального человека"» [17, с. 43-44]. В условиях глобализации «индивид утрачивает чувство укоренённости и принадлежности, лишается такого необходимого чувства - "и я этой силы частица" - и в этой связи происходит ломка старых и поиск новых или дополнительных оснований групповой солидарности» [18, с. 23].
Как отмечает И. В. Малыгина, идентичность - это базовая антропологическая характеристика, обусловленная стремлением человека увидеть в картине мира своё собственное отражение [15, с. 7]. В самом общем виде под этнокультурной идентичностью «имеют в виду осознание индивидом своего единства с культурой того или иного сообщества, глубинное, почти
сакральное переживание этого единства и соответствующие культурные формы его манифестации» [18, с. 22].
Таким образом, сложная структура идентичности представляет собой три взаимосвязанных компонента: рефлексивный, эмоциональный и поведенческий. Для нас поведенческий компонент идентичности представляет наибольший интерес. Культурные практики, как репрезентация идентичности, как правило, имеют символическую форму - это язык, этническое и национальное мифотворчество, гимны, гербы и, конечно, художественное творчество, что наглядно демонстрируют русские художники, писатели, музыканты исследуемого исторического периода.
К репрезентативным культурным практикам манифестации идентичности относится и русская мода начала XX века. Л. С. Бакст не без основания заметил: «... то правильное чередование вкусов культурной части общества, которое называется не без некоторой усмешки Модою, есть, в сущности, один из значительнейших, глубочайшего смысла и важности, показателей истинных колебаний художественной идеи в человечестве» [3, с. 47].
Если обращаться к определениям моды у разных исследователей, можно увидеть, насколько разнообразны трактовки данного явления. В современный период, несмотря на неоднозначность постмодернистской концепции моды, она остаётся до сих пор актуальной и во многом доминирует.
Р. Барт, отказывая моде в семантической наполненности и социальной значимости, определял её как «пустой знак». Мода, по мнению Р. Барта, «может определяться лишь сама через себя, так как это всего лишь некоторая одежда, а модная одежда - всего лишь то, что мода объявляет таковой; таким образом, между означающими и означаемыми происходит чистое взаи-
моотражение, в процессе которого означаемое как бы опустошается от всякого содержания» [4, с. 178].
В работах другого философа-постмодерниста Ж. Бодрийяра мода также предстаёт как симулякр. Ж. Бодрийяр писал: «... мода являет собой то уже достигнутое состояние ускоренно-безграничной циркуляции поточно-повторяющейся комбинаторики знаков, которое соответствует сиюминутно-подвижному равновесию плавающих валют. Мода - это стадия чистой спекуляция в области знаков» [6, с. 177].
Однако данная трактовка представляется упрощённой и неадекватной тем функциям, которые свойственны моде. Отталкиваясь от известного определения А. Б. Гофмана, который рассматривает «моду как периодическую смену образцов культуры и массового поведения в сфере человеческой деятельности и культуры, как оформление внешности человека» [8, с. 16], мы склонны рассматривать данное явление как феномен, формирование и изменение которого происходят под влиянием целого комплекса социальных факторов - экономических, политических, научных, художественных и т.д. «Мода является своеобразным индикатором культурной динамики, фиксирующим все сколько-нибудь значимые социальные изменения: от глобализационных процессов, научных открытий, военных конфликтов и террористических актов, до появления новых тенденций в художественной сфере даже новых философских идей» [14, с. 104]. В результате мода предстаёт как сложноорганизованный текст культуры, как способ манифестации примет эпохи, его эстетического, мировоззренческого и социокультурного контекстов.
Именно поэтому формирование моды в России начала ХХ века было обусловлено всем социально-политическим и куль-
турным контекстом эпохи, отмеченным в том числе кризисом культурно-циви-лизационного самоопределения. Первая мировая война, затем Октябрьская революция (1917) способствовали актуализации национального самосознания и патриотизма.
Художников стали привлекать в конкурсы на разработку проектов одежды в национальном стиле. Мало кто знает, что костюм красногвардейца с шапкой «будёновкой» - это профессиональная разработка художника В. Васнецова. И именно русские художники предложили искать образцы для зарождающейся отечественной моды в народном костюме.
Рождение моды и в России, и в Европе связывают с промышленной революцией, техническими нововведениями, политическими и социальными трансформациями, с устранением сословных, межнациональных барьеров, с процессом урбанизации и, конечно, с процессом массовизации в культуре. Очень многими, даже сейчас, мода рассматривается в рамках массовой культуры, формирование которой датируют также началом ХХ века. Но во многом мода в России, несмотря на то, что представляла собой новое явление в культуре, базировалась на отечественной культурной традиции. Уже во второй половине Х1Х века русское традиционное народное платье было востребованным в рядах писателей-славянофилов и в купеческой среде. Многие состоятельные купцы, желая подчеркнуть своё «народное происхождение», надевали рубахи-косоворотки, тулупы и картузы. В начале ХХ века традиционный русский костюм предпочитали и представители творческой интеллигенции, такие как В. В. Стасов, Ф. И. Шаляпин, М. Горький, Л. А. Андреев, С. А. Есенин и другие. Восхищение красотой народного костюма выразили в своих произведениях Л. Н. Толстой, И. С. Тургенев,
И. А. Бунин. Подобное увлечение и погружение в традицию не могло остаться не замеченным в культурном пространстве эпохи. Возможно, именно этими обстоятельствами был обусловлен основной вектор формирования русской моды в начале ХХ столетия.
В словаре В. И. Даля мода определяется как «ходячий обычай; временная, изменчивая прихоть в житейском быту, в обществе, в покрое одежды и в нарядах [9, с. 344]. В «Большом универсальном словаре XIX века» Пьера Ларусса есть утверждение о том, что «мода отличается от обычая, как вид от рода; мода - это преходящий обычай» [23, с. 358].
Создатели отечественной моды первых десятилетий ХХ века искали вдохновения в народной традиции, ориентируясь на элементы традиционного народного искусства и народного костюма. Костюм этого периода явился своеобразным этно-кодом, вместе с тем отражающим определённые характеристики массовой культуры и современной эстетики. Не случайно, а вполне закономерно «Русские сезоны» С. Дягилева имели огромный успех на Западе, что способствовало тотальному распространению «русского стиля». Многие европейские художники и модельеры, вдохновлённые «сезонами», старались привнести в европейский костюм элементы народного русского костюма, что выражалось в конструктивных особенностях платья и декоре. Несколько крупнейших европейских домов моды в 20-е годы XX века выпустили коллекции одежды в стиле "a lla russe". Впоследствии развитие русского стиля в моде будет продолжено в культуре русского зарубежья. Отечественное искусство и культура в эмигрантской среде смогли интегрироваться в европейскую культуру, не потеряв своей уникальности. Русские эмигранты открыли в Европе
популярнейшие дома моды, такие, например, как Поль Каре, КИТМИР, ИТЕБ, ИРФЕ, ТАО, Бери и другие. Эти модные салоны активно внедряли в европейскую моду традиционные элементы русского костюма (орнаменты, вышивку, ткачество).
Рождение моды в России во многом определялось доминирующим стилем и художественным форматом времени. В начале века это был модерн, признающий и эксплуатирующий тренды западной средневековой культуры и культуры древнейших цивилизаций. Однако в России лидирующей тенденцией в модерне стала «народная тема». Модерн в России реализовался в «неорусском стиле». Народная традиция «прорастала» и интерпретировалась в живописи, музыке, опере, балете, декоративно-прикладном искусстве, архитектуре и моде. Д. Сарабьянов пишет: «Если французские и немецкие художники в поисках примитива чаще всего пускались в дальние путешествия -в Полинезию, Африку . то русские мастера прежде всего обратились к отечественному лубку, вывеске, народной игрушке, иконе и т.д.» [20, с. 179]. Увлечение народным искусством в среде художников многие исследователи связывают с негативными последствиями европоцентризма и осознанием «Заката Европы». Как писал О. Шпенглер: «Падение Запада является, подобно аналогичному падению античного мира, отдельным феноменом.» [22, с. 34].
Однако не менее важным фактором актуализации «народной темы» в отечественном искусстве стал поиск новых идентификационных оснований, обусловленный рядом причин, среди которых:
• распространение коммунистической идеологии как социальной идеи: в России заканчивался «петербургский период» истории, а «русская революция как революция социальная. должна была бы
отразиться на одежде» [В. фон Мекк, «Костюм и революция», Ателье, 1923, № 1, с. 31-32; цит. по: 8, с. 72];
• реакция на трансформацию культуры и унификацию, стимулированные «мировой революцией»: погружение в русскую традицию при поисках культурного самоопределения стало альтернативой европейским ценностям;
• динамика социокультурных коммуникаций и развитие «диалога культур» в мире, что способствовало актуализации культурной идентичности, и в результате в начале ХХ столетия культурные, политические, научные межгосударственные связи активно развивались, что влияло на формирование самоопределения русских, как на государственном уровне, так и на личностном.
Начало ХХ столетия для России - сложнейший исторический период, ознаменованный политическими, социальными и культурными трансформациями. Отечественная культура этого периода перестала быть «имперской» [21, с. 13] (стабильной, устойчивой, консервативной), во многом благодаря процессам демократизации и либерализации русского общества. Тенденции «свободы» от «имперской классики» наглядно иллюстрировала культура Серебряного века, как краткого, но весьма плодотворного периода. Как писал Н. А. Бердяев: «Это было эпохой пробуждения в России. были открыты новые источники творческой жизни, мы видели новые зори, соединили чувства заката и гибели с чувством восхода и с надеждой на преображение жизни» [5, с. 124]. Некоторые исследователи для определения социокультурного фона эпохи, вводят понятие «надлома империи», рассматривая этот время как переходное, как специфический период своей истории, как переосмысление политических, социальных и культур-
ных оснований. Действительно, о разрушении и деконструкции говорить не приходится. Ведь последующая за «имперской культурой» советская культура во многом наследовала классическое искусство. Н. А. Хренов в работе «Культура и империя» утверждает: «... империя по-большевистски ориентировалась на культурное ядро православия - культуру в её византийском варианте» [21, с. 24].
Культурно-исторические трансформации нашли отражение в отечественной моде; многие исследователи связывают это обстоятельство с потребностью народа в идентичности. Это выражалось в необходимости поиска своего этнокультурного кода и его манифестации. Во многом именно этим обстоятельством объясняется увлечение художников, писателей, композиторов Серебряного века народным фольклорным искусством. Некоторые деятели отечественной культуры этого периода осознанно проповедовали антизападничество и подчёркивали корни русской культуры. Даже художники-авангардисты в своём творчестве оригинально интерпретировали архаичные формы народного искусства и фольклора, что также достаточно ярко отразилось в моде Серебряного века. По словам Н. А. Хренова: «Эта потребность укорениться в собственной культурной идентичности приводила многих авангардистов и примитивистов к противопоставлению русской культуры западной, а также к неправомерному её возвышению» [21, с. 54].
Многие деятели культуры этого времени стали предлагать достаточно радикальные направления в искусстве, примером тому является творчество футуристов. Художники-футуристы позиционировали себя художниками новой формации, однако в их творчестве присутствовали элементы языческого искусства древних славян, фольклорные мотивы и эле-
менты русской православной иконописи. Это отражено в работах М. Ларионова, Н. Гончаровой и других. Примитивные формы народного искусства и фольклорное творчество в это переходное время были востребованы также символистами, примитивистами, авангардистами. Подобные явления в отечественном искусстве только подчёркивали несостоятельность прозападных ориентиров для России, ведь они были обращены исключительно к аристократии, тогда как массовые слои общества ориентировались на традицию.
Конечно, на первый взгляд, современнику трудно увидеть элементы народного в примитивном и авангардном искусстве, но анализ историко-культурного фона эпохи и истоков стилевых течений этого времени убеждает исследователей в присутствии «народного импульса». Именно «народность» по праву считается одной из доминантных черт отечественной культуры [2, с. 9]. И эта тенденция будет впоследствии развита в творчестве создателей советского искусства. Наиболее ярко это будет выражено в советской моде.
В первые годы советской власти лидирующим стилем стал конструктивизм, который оказал влияние на многие сферы -кино, театр, литературу, плакатную графику, рекламу, архитектуру, живопись, не стала исключением и мода. Русские конструктивисты поставили задачу охватить рациональным конструктивным моделированием все сферы жизни человека и сформировать «новую среду». К проектированию костюма обратились такие художники, как А. Родченко, В. Степанова, Л. Попова, А. Экстер, Э. Лисицкий, А. Ган и другие.
Мода, как явление массовой культуры, способствовала активным коммуникациям и «диалогу культур», интегрируя в мировое пространство «народный тренд»
уже советского искусства. Надежда Петровна Ламанова в 1925 году на международной выставке в Париже получила Гран-при, как писали в прессе: «за костюм, основанный на народном творчестве» [12, с. 69]. Модели Н. П. Ламановой действительно отражали самобытный колорит и народные традиции крестьянской одежды, но в то же время они были очень современными, отвечали требованиям утилитарности, функциональности, практичности и эргономичности. Советская мода презентовала Западу новый стиль - конструктивизм. Большинство русских конструктивистов искали вдохновения и творческие источники (подобно художникам Серебряного века) в народном искусстве и народном костюме, восхищаясь его универсальностью, практичностью и простотой кроя. Именно русские конструктивисты, базируясь на крое русского народного костюма (Л. Попова, В. Степанова, А. Экстер, А. Родченко, В. Татлин) предложили инновационный метод конструктивного формообразования (комбинаторику) и принцип конструктивного декора в одежде, который впоследствии стал классикой в европейском моделировании. Такие черты народного русского костюма, как геометричность, лаконичность форм, динамика линий и конструктивных членений, многослойность и монолитность объекта, стали активно использоваться в отечественной моде. Xудожники-кон-структивисты явились и реформаторами модного костюма, и «хранителями традиций».
Необходимо также отметить, что «послереволюционное время разрушает относительную замкнутость художественной культуры и возникает зависимость от социального заказа» [13, с. 233]. Формирование основ и культуры нового государства - Советского Союза - потребовало создания новых
пластических форм, в том числе и в моде. В статье «Искусство одеваться» А. В. Луначарского, вышедшей в журнале, спрашивалось: «Своевременно ли подумать рабочему человеку об искусстве одеваться?»; и тут же следовал ответ: «Искусство одеваться является жизненной необходимостью. Советские художники должны этому помочь.» [12, с. 6]. Именно в Советском Союзе на государственном уровне стали разрабатывать собственную теорию костюма, к чему были привлечены идеологи московского ИНХУКа: В. Ф. Степанова, Б. И. Арватов, Д. Е. Аркин, А. М. Ган. И именно художники-конструктивисты на профессиональном уровне
сумели выявить универсальные тенденции народного искусства и костюма, которые возможно интегрировать в современные формы репрезентации.
Мода, как элемент культуры, отвечает художественным и эстетическим представления своего времени и реализуется в модных стилях и доминирующих тенденциях, выполняя утилитарную, социальную, эстетическую, знаковую функции. Но именно в первой четверти ХХ столетия и именно в России мода явилась формой репрезентации этнокультурного самоопределения, что проявилось в моде модерна, русского авангарда, футуристов и конструктивистов.
Примечания
1. Арефьева Н. Т. Начало XXI века - эпоха мировоззренческих поисков // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2013. № 2 (52). С. 35-38.
2. Аронов А. А. История русской культуры: узловые вопросы (IX-XX века). Гении русской культуры : учебно-методическое пособие / Московский гос. ун-т культуры и искусств. Москва : Экон-Информ, 2012. 271 с.
3. Бакст Л. С. Пути классицизма в искусстве // Аполлон. 1909. № 2-3.
4. Барт Р. Система Моды. Статьи по семиотике культуры / сост., пер. с фр. и вступ. ст. С. Зенкина. Москва : Изд-во им. Сабашниковых, 2003. 512 с. (Programme A. Pouchkine).
5. Бердяев Н. А. Самопознание : (Опыт философской автобиографии) / [сост., предисл., подгот. текстов, коммент. и указ. имен А. В. Вадимова]. Москва : Книга, 1991. 446 с.
6. Бодрийар Ж. Символический обмен и смерть / [пер. и авт. вступ ст. С. Н. Зенкин]. 2-е изд. Москва : Добросвет : Издательство «КДУ», 2006. 389 с.
7. Воеводина Л. Н. Философия культуры в эпоху постсовременности // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2014. № 3 (59). С. 29-35.
8. Гофман А. Б. Мода и люди : новая теория моды и модного поведения. 5-е изд. Москва : Книжный дом «Университет», 2013. 227 с. ил., табл.
9. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 томах. Том второй. И-О. 2-е издание, исправленное и значительно умноженное по рукописи автора. Санкт-Петербург ; Москва : Издание книгопродавца-типографа М. О. Вольфа, 1881. 810 с.
10. Демиденко Ю. Подиум Серебряного века: от «утреннего Бакста» до «нормальной одежды» // Наше наследие. 2002. № 63-64. С. 50-63.
11. Ермилова Д. Ю. История домов моды : учебное пособие для высших учебных заведений. Москва : Академия, 2003. 288 с.
12. Искусство одеваться. Москва, 1928. № 1. 196 с.
13. Козловский В. Д. ВХУТЕМАС как социальный феномен советской художественной культуры первой трети XX века // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2014. № 3 (59). С. 232-236.
14. Малыгина А. В. Гендерные репрезентации как тексты культуры: на примере моды середины XX -начала XXI вв. : диссертация на соиск. учён. степ. кандидата философских наук : 24.00.01 - теория и история культуры / Малыгина Анна Владимировна ; Московский государственный университет культуры и искусств. Москва, 2008. 197 с.
15. Малыгина И. В. В лабиринтах самоопределения: опыт рефлексии на тему этнокультурной идентичности / Московский государственный университет культуры и искусств. Москва : МГУКИ, 2005. 282 с.
16. Малыгина И. В. Императивы империи. Бегство от свободы или побег из неволи? (О чём умалчивает книга Н. А. Хренова «Культура и империя») // Вопросы культурологии. 2014. № 9. С. 94-98.
17. Малыгина И. В. Культурная идентичность в современной России: поиск новых моделей // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2011. № 3. С. 43-48.
18. Малыгина И. В. Массовая культура и казус самоопределения, или Новые идентичности в древних одеждах // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2012. № 6 (50). С. 21-25.
19. Репин И. Е. Письма к художникам и художественным деятелям. [1869-1930] / подгот. к печати и примеч. сост. Н. Г. Галкиной и М. Н. Григорьевой. Москва : Искусство, 1952. 408 с.
20. Сарабьянов Д. В. История русского искусства конца XIX - начала ХХ веков : монография. Москва : АСТ, Галарт, 2001. 303 с.
21. Хренов Н. А. Избранные работы по культурологии. Культура и империя. Москва : Согласие, Артем, 2014. 528 с.
22. Шпенглер О. Закат Европы : в 2 томах. Москва : Айрис-Пресс, 2003-2004.
23. Larousse P. Grand Dictionnaire universel du XIX siecle. T. XI. Paris, 1874 . 2 2 700 с.
References
1. Arefyeva N. T. Nachalo XXI veka - epokha mirovozzrencheskikh poiskov [The beginning of the XXI century -an era of world outlook searches]. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of the Moscow State University of Culture and Arts]. 2013, No. 2 (52), pp. 35-38.
2. Aronov A. A. Istoriia russkoi kul'tury: uzlovye voprosy (IX-XX veka). Genii russkoi kul'tury [History of the Russian culture: nodal questions (9-20th century). Geniuses of the Russian culture]. Moscow, Ekon-Inform Publ., 2012. 271 p.
3. Bakst L. S. Puti klassitsizma v iskusstve [Ways of classicism in art]. Apollon. 1909, No. 2-3.
4. Barthes R. Le système de la mode. Essais de sémiologie de la culture (In Rus. ed.: Bart R. Sistema Mody. Stat'i po semiotike kul'tury [System of Fashion. Articles on culture semiotics]. Moscow, 2003. 512 p.)
5. BerdyaevN. A. Samopoznanie: (Opyt filosofskoi avtobiografii) [Self-knowledge: (Experience of the philosophical autobiography)]. Moscow, Publishing house "The Book", 1991. 446 p.
6. Baudrillard J. Léchange symbolique et la mort (1976) (In Rus. ed.: Bodriiar Zh. Simvolicheskii obmen i smert' [Symbolical exchange and death]. 2nd edition. Moscow, Publishing house "Book House University", 2006. 389 p.
7. Voevodina L. N. Philosophy of culture in post-modernity. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of the Moscow State University of Culture and Arts]. 2014, No. 3 (59), pp. 29-35. (In Russian)
8. Gofman A. B. Moda i lyudi. Novaya teoriya mody i modnogo povedeniya [Fashion and people. A new theory of fashion and fashion behavior]. 5nd edition. Moscow, Publishing house "University", 2013. 227 p.
9. Dahl V. I. Tolkovyi slovar' zhivogo velikorusskogo iazyka : v 4 tomakh. Tom vtoroi. I-O. 2-e izdanie, ispravlen-noe i znachitel'no umnozhennoe po rukopisi avtora [Explanatory dictionary of living great Russian language: in 4 volumes. Volume second: O-I. 2nd edition corrected and considerably increased according to the manuscript of the author]. St. Petersburg, Moscow, Published by the bookseller printer M. O. Wolf, 1881. 810 p.
10. Demidenko Yu. Podium Serebrianogo veka: ot "utrennego Baksta" do "normal'noi odezhdy" [Podium of the Silver age: from "morning Bakst" to "normal clothes"]. Nashe Nasledie [Our heritage]. 2002, No. 63-64, pp. 50-63.
11. Ermilova D. Yu. Istoriya domov mody [History of fashion houses]. Moscow, Publishing house "Academia", 2003. 288 p.
12. Iskusstvo odevat sia [The art of dress]. Moscow, 1928, No. 1. 196 p.
13. Kozlovskiy V. D. VKHUTEMAS as a sociocultural phenomenon of Soviet art culture of the first third of XX century. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of the Moscow State University of Culture and Arts]. 2014, No. 3 (59), pp. 232-236. (In Russian)
14. Malygina A. V. Gendernye reprezentatsii kak teksty kul'tury: na primere mody serediny XX - nachala XXI vv. Diss. kand. filos. nauk [Gender representations as texts of culture: on the example of fashion of the middle of 20 - the beginning of the 21st century. Cand. philos, sci. diss.]. Moscow, 2008. 197 p.
15. Malygina I. V. V labirintakh samoopredeleniya: opyt refleksii na temu etnokul'turnoi identichnosti [In the maze of self-determination: the experience of reflection on the theme of ethnic and cultural identity]. Moscow, Publishing house of Moscow State University of Culture and Arts, 2005. 282 p.
