CC BY
142ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ ИСТОРИИ ПОВСЕДНЕВНОСТИ
УДК 821.161.1(091):930
ГРНТИ 03.01.07: Методология и методы исследования исторической науки; 03.21.31: История России Нового времени
И.В. Синова
Русская литература о «блеске и нищете куртизанок»
В статье представлен анализ отношения общества к проституции и проституткам в произведениях Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, А.И. Куприна, В.В. Крестовского, М. Горького. Показано, что моделирование образов падших женщин, потребителей их услуг, врачей и надзирателей за общественной нравственностью невозможно без художественной литературы, которая не только расширяет понимание отношения общественности к куртизанкам и взаимоотношений горожан с институтом проституции, занимавшим свое место в системе до-суговых практик крупных городов Российской империи, но и помогает воспринять данное явление российской повседневности во всем его разнообразии. В статье показано, что литераторы подходили к художественному отражению проституции исключительно с точки зрения морально-нравственных норм, а их произведения помогают утонченному восприятию и оцениванию событий и явлений, которые порой ускользают от обнаружения их традиционными способами и недоступны в рамках анализа документов.
Ключевые слова: проституция, девиантное поведение, врачебно-полицейский комитет, «жёлтый билет», повседневная жизнь, досуг, художественная литература.
I.V. Sinova
Russian literature about the "splendor and poverty of courtesans"
The article presents the analysis of society's attitude to prostitution and prostitutes in the works of F. M. Dostoevsky, L. N. Tolstoy, A. I. Kuprin, V. V. Krestovsky, M. Gorky. It is shown that the modeling of images of fallen women, consumers of their services, doctors and supervisors of public morality is impossible without fiction, which not only expand the understanding of the public attitude to courtesans and the relationship of citizens with the institution of prostitution, which took its place in the system of leisure practices of large cities of the Russian Empire, but also help to perceive this phenomenon of Russian everyday life in all its diversity. The article shows that writers approached the artistic reflection of prostitution exclusively from the point of view of moral norms, and their works help a refined perception and evaluation of events and phenomena that sometimes escape detection by traditional methods and are not available in the analysis of documents.
© Синова И.В., 2019 © Sinova I.V., 2019
Key words: prostitution, deviant behavior, Medical and police Committee, "yellow card", everyday life, leisure, fiction.
Проституция в царской России являлась не только способом зарабатывания женщинами средств к существованию, порой ухода от голодной смерти, но и накладывала отпечаток на форму их повседневной жизни, быт, манеру поведения, лексику, одежду. В свою очередь, для мужчин пользование услугами проституток являлось как способом удовлетворения своих сексуальных потребностей, так и сформировавшейся повседневной практикой, формой проведения досуга. В домах терпимости можно было послушать музыку и потанцевать. «В Петербурге в каждом заведении непременно есть фортепиано или рояль, в некоторых заведениях в Москве также встречаются рояли; для игры по вечерам нанимаются пианист или пианистка; музыка играет каждую ночь; часто в щёгольских заведениях составляются танцы, а в заведениях низших нередко можно встретить русского трепака. В провинции, а также во многих заведениях в Москве, фортепьяно нет, зато во многих по ночам играют скрипачи» [1, с. 166]. И использование домов терпимости для проведения досуга нашло отражение не только в публицистике, но и в художественной литературе.
О проституции в дореволюционной России писали специалисты различных областей знаний: юристы, психологи, социологи, врачи, антропологи, историки. Но, как правило, поднимались и обсуждались вопросы, связанные с униженным и бесправным положением женщин, чаще всего внимание уделялось благотворительно-реабилитационным мерам. В дореволюционной литературе существовало несколько точек зрения в оценке и отношении к проституции. Одни рассматривали её не иначе как «социальное зло» и, следовательно, активно разрабатывали идею «методов борьбы» [2; 3]. Другие придерживались позиции защиты правительственного курса регламентации [4; 5], третьи видели в этом форму унижения и угнетения женщин [6; 7].
С конца XIX в. в России в связи с усилением интереса специалистов и представителей общественности к проституции проводилось анкетирование проституток и «перепись» потребителей их услуг, в числе которых были военнослужащие, студенты и другие категории населения. Результаты анкетирования и статистических исследований стали результатом многочисленных публикаций [8-10].
Значительное место в исследованиях юристов дореволюционного периода М. Гернета, А.И. Елистратова и др. [12-14], а также медиков Б.И. Бентовина, П.Е. Обозненко, В.П. Окорокова, П.Н. Тарновской и др. [15; 16; 10; 14] занимали проблемы, связанные с отклоняющимся поведением несовершеннолетних.
В советское время на исследование проституции было наложено табу. И только в конце XX в. появляется новый взгляд и новые оценки проституции в дореволюционной России. Пожалуй, наиболее последовательно история государственной политики и специфика общественного дискурса в этой сфере за столетие с 40-х гг. XIX в. до 40-х гг. XX в. представлены в книге Н.Б. Лебиной и М.В. Шкаровского «Проституция в Петербурге» [17]. Но эта работа вышла более 25 лет назад. Ныне стали доступными многие материалы, касающиеся мероприятий власти, направленных на регламентацию института проституции в царской России и мнения общественности по этому вопросу.
Интереснейшие источники XIX - начала XX в. по вопросу сексуальной культуры собраны Н.Л. Пушкаревой и Л.В. Бессмертных [18]. Законодательному регулированию проституции, деятельности вра-чебно-полицейских комитетов, отношению общества к девиантному поведению женщин посвящены публикации Н.С. Нижник, Н.К. Мартыненко, М.Н. Зюбан и др. [19-21]. Исследователей также привлекают вопросы, связанные с государственным призрением падших женщин [22]. Но в целом, несмотря на обилие современных публикаций о проституции подавляющее большинство из них отличается изложением однообразных фактов и отсутствием даже попыток разностороннего анализа многообразных проблем, связанных с проституцией. Такими лакунами в данной сфере являются вопросы, связанные с особенностями общественной маргинализации жриц любви, их повседневной жизнью и психологией. Здесь современные исследователи значительно отстают от специалистов дореволюционного периода, не стремясь к переосмыслению и ныне актуальной социальной проблемы.
Современным историкам уже давно не надо объяснять целесообразность и правомерность использования художественной литературы как исторического источника прежде всего для анализа событий и явлений повседневной жизни. Основоположники данного подхода исходили из того, что в искусстве «ничего доказывать не нужно», поскольку критерием «истины» произведения искусства является его «художественная убедительность» [23, с. 81]. И феномен проституции стал именно той темой, о которой с такой убедительностью поведали литераторы обществу. Л.Н. Гумилев в статье «Может ли произведение изящной словесности быть историческим источником?» отметил, что «каждое великое и даже малое произведение литературы может быть историческим источником, но не в смысле буквального восприятия его фабулы, а само по себе, как факт, знаменующий идеи и мотивы эпохи. Содержанием такого факта является его смысл, направленность и настроенность, причем вымысел играет роль обязательного приема» [24, с. 76]. В освещении проституции скорее домысливать с точки зрения сюжета и драматизма женских судеб мало что приходилось, ско-
рее вымыслом в художественной литературе являлись имена героев, географические названия, может быть какие-либо детали жизни.
Стало ли совпадением, что литературная общественность обратилась к теме проституции с 40-х гг. XIX в. - начала законодательной регламентации жизни публичных женщин, или это закономерность? Скорее второе, т.к. несмотря на то, что ряд писателей и поэтов отличала определенная оппозиционность по отношению к власти все же они являлись частью российского общества, пользовались его благами, публиковались в подцензурной печати, для подавляющего большинства литературный труд был средством к существованию.
Отражение в литературе дискурса падших женщин стало составной частью развития реализма через раскрытие, с одной стороны, так называемого социального дна и одновременно физиологической природы человека, а с другой, основ буржуазной экономики. Но некоторым произведениям свойственно противопоставление женщин «порядочных» и «падших», которые переместились в категорию маргиналов, стоило им оступиться, и здесь путь только один, а значит, и связь с добродетельным обществом прерывается и уже никогда не может быть полностью восстановлена. Порой это даже делается непроизвольно в соответствии с сформировавшейся устойчивой мен-тальностью и личностной оценкой социальной роли проституток. Ряд писателей настолько увлеклись идеей спасения падшей женщины и несправедливостью общества, что их творчество пронизывали утопические установки (Гоголь, Чернышевский, Достоевский, Толстой, Гар-шин). А вот объективный взгляд на проблему и познание жизни наступил уже позднее (Куприн, Горький) под воздействием общественного движения и развития гражданского общества.
Попытаемся разобраться, в чем причина возникшего внимания деятелей литературы к проституции и чем руководствовались писатели, отражая в своих произведениях не просто неприглядные, но самые темные стороны повседневной жизни общества и отдельных людей. Проблемы проституции в русской литературе неоднократно поднималась писателями начиная с Гоголя, Некрасова, Чернышевского и Достоевского, а далее не обошли своим вниманием эту тему Чехов, Л. Толстой, Горький, Юшкевич, Андреев, Куприн и др. Что толкало на столь грязно-реалистичное отражение действительности, которая для многих была закрыта или, по крайней мере, прикрыта либо властью, либо само население дистанцировались от данной сферы жизни и не хотело об этом знать и даже думать? На что надеялись писатели, отражавшие столь темные стороны российской действительности в консервативном, патриархальном и в подавляющем большинстве глубоко религиозном обществе? На рост популярности за освещение столь спорной проблемы, на высокий материальный доход, на отсутствие других тем для творчества, на высокий уровень гражданской ответ-
ственности за происходящее в стране? Кто-то тему проституции и в художественной литературе, и в публицистике, и в научном исследовании до сих пор рассматривает и воспринимает как некую «клубничку», а отнюдь не как социальную проблему, форму девиантного поведения и коммерциализации применительно к рассматриваемому периоду.
Интерес общественности, и литературной в том числе, к проблеме проституции и к судьбам падших женщин возник в середине XIX в. И вызван он был двумя основными факторами. Во-первых, регламентацией проституции на государственном уровне, а следовательно, признанием на законодательном уровне самого факта ее существования. Во-вторых, 1850-70-е гг. связаны с подъемом общественного, прежде всего демократического, движения в России, которое не могло мириться с легальным существованием проституции и связанным с ней унижением и порабощением женщин.
Сама по себе проституция не была однородной. И далеко не все проститутки были окружены ореолом страдания, как это описано у Достоевского, Крестовского и др. Были и те, кто относился к так называемым «камелиям», которые являлись содержанками состоятельных людей, имели отдельные квартиры, выезжали летом на дачу, посещали театр, с ними выходили в свет. Может быть они не были счастливы в своей жизни, но на них не распространялось то маргинальное положение подвергавшихся государственной регистрации женщин, живших по «желтому билету».
Судьбы и истории аристократических проституток описаны И.И. Панаевым, прозванного современниками «новым поэтом петербургских "камелий"». Он отмечал «степень нравственного состояния некоторого класса общества» из-за увеличившегося влияния камелий «...в последнее время эти размножающиеся с каждым днем дамы начинают играть роль довольно заметную, выходят иногда из своей сферы и приобретают вне ее силу и значение. С этими прелестными Луизами, Бертами, Армансами и Шарлотами Федоровнами, которые бросаются в глаза всем роскошью, выходящею из всех границ, соединяются, быть может, вопросы весьма серьезные. Эти госпожи явление не случайное.» [25, с. 339]. И хотя писатель не вдается в выяснение причин описанного явления, но уже сам факт постановки проблемы для конца 50-х гг. XIX в. является значительным шагом вперед в ханжеском российском обществе, стремившемся сохранять «лицо» в вопросах морали. А. Амфитеатров в дилогии о тайной проституции великосветских дам «Марья Лусьева» и «Марья Лусьева за границей» изобразил картину нравов России рубежа XIX-XX вв., показав, что далеко не всегда бедность и нужда направляют женщин на путь продажной любви.
И все же большая часть художественной литературы второй половины XIX в. связана с проституцией именно как с негативным последствием и проявлением общественного строя и экономического развития. И литераторы в свою очередь, благодаря тонкому восприятию и художественному изложению феномена проституции, способствовали в своих произведениях глубокому постижению жизни не только отдельных людей, но и общества в целом. Н.А. Некрасов одним из первых в 1848 г. в своем творчестве затронул тему падших женщин как жертв тяжелых условий жизни, написав стихотворение «Когда из мрака заблужденья...». Подобные эмоции нашли отражение и в других в стихах, а также в повести «Жизнь и похождения Тихона Тростникова».
С сочувствием и соучастием как о жертве общественного развития рассказывал о своих героинях Соне Мармеладовой («Преступление и наказание») и Лизе («Записки из подполья») и Ф.М. Достоевский. В некоторых литературных сочинениях проститутки показаны либо равнодушными к своему порабощенному положению («Припадок» А.П. Чехова), либо их вполне устраивает их форма зарабатывания средств на жизнь («Яма» Куприна, «Припадок»), а иногда даже испытывают гордость за приносимую ими пользу.
Безусловно, «в произведениях некоторых художников художественная убедительность настолько велика, что стирается грань между вымыслом и действительностью, и литературный герой начинает существовать как исторический» [23, с. 82]. Порой у таких классиков как Чернышевский, Достоевский и других, в дальнейшем происходило отождествление реальных и виртуальных героев их произведений.
Для прогрессивных литераторов второй половины XIX в. отражение в своих произведениях темы проституции было своего рода демонстрацией их гражданской позиции. Трудно вспомнить и назвать тех из них, кто негативно и с осуждением относился к падшим женщинам. Н. Чернышевский показал в романе «Что делать?» не только бывшую проститутку Настю Крюкову, но и представительниц людей нового типа Веру Павловну, которая, вырвавшись из родительского дома, создает мастерскую и освобождает и других женщин, помогая им избавиться от прошлого и найти свое место в жизни. В романе «Повесть в повести» Чернышевский использует известную ему историю любви своего друга Добролюбова к проститутке Терезе Гринвальд, правда, изменив имена героев.
Повесть «Надежда Николаевна» В.М. Гаршина (1885), несмотря на не самые доброжелательные отзывы литературных критиков, не оставила равнодушными читателей, сопереживавших идее автора о необходимости бороться со злом, спасать падших и верить в силу добра.
В рассказе А.П. Чехова «Припадок» (1888), который, несмотря на опасения Чехова, был оценен современниками как один из лучших, герой впервые идет в публичный дом, чтобы не отстать от товарищей и быть, «как все». При этом он не пользуется услугами проституток, а только с отвращением наблюдает быт борделя. И в этом сюжете, с одной стороны, писатель показывает, что сам по себе факт посещения юношей дома терпимости является едва ли не нормой поведения, частью повседневной жизни, а с другой, за этим стоят глубокие социальные проблемы.
Свое отношение к разнице в общественном восприятии женщин из высшего света и проституток Л.Н. Толстой выразил словами своего героя из «Крейцеровой сонаты» (1889): «Взглянуть на жизнь наших высших классов как она есть, со всем ее бесстыдством, ведь это один сплошной дом терпимости... Но посмотрите на тех, на несчастных презираемых, и на самых высших светских барынь. Как те заманивают всеми средствами, так и эти. Никакой разницы. надо только сказать, что проститутки на короткие сроки - обыкновенно презираемы, проститутки на долгие - уважаемы» [26, а 196]. Вряд ли к такому выводу писатель пришел на основе своей личной жизни, скорее, это обобщенное восприятие российского общества.
Творческие деятели видели в проститутке прежде всего жертву социальной несправедливости, торгующую собой, чтобы прокормить себя и своих близких. Литературные судьбы падших женщин привлекали читателей, и это сопереживание порой переносили в реальную жизнь. Хотя в историях некоторых героинь было больше авторского вымысла и художественного воплощения идеи, но это не мешало изображенным униженным и оскорбленным женщинам становиться объектом общественного интереса. К таким героиням можно отнести Катюшу Маслову из романа Л.Н. Толстого «Воскресение», изданного в 1899 г., а до этого в течение десяти лет создаваемого писателем. Никто, безусловно, не умаляет гениальность Толстого, но кроме его имени читателей привлекли в произведении еще и полный драматизма сюжет, и поднятая им социальная проблематика, и реалистичность описания деталей. В романе прослеживается любовь и симпатия автора к главной героине, несмотря на то, что она дошла до самого дна жизни, в отличие от его отношения к Нехлюдову, хотя последний гораздо ближе ему по образу жизни и по социальному положению.
Толстой с потрясающей глубиной передал духовные терзания Катюши Масловой, когда для нее началась «та жизнь хронического преступления заповедей божеских и человеческих, которая ведется сотнями и сотнями тысяч женщин не только с разрешения, но под покровительством правительственной власти, озабоченной благом своих граждан, и кончается для девяти женщин из десяти мучительными болезнями, преждевременной дряхлостью и смертью» [26, с. 15].
Точность и убедительность передачи элементов повседневной жизни жертв общественного темперамента делает роман интереснейшим историческим источником и даже не требует верификации отдельных элементов быта и образа существования: «Утром и днем тяжелый сон после оргии ночи. В третьем, четвертом часу усталое вставанье с грязной постели, зельтерская вода с перепоя, кофе, ленивое шлянье по комнатам в пеньюарах, кофтах, халатах, смотренье из-за занавесок в окна, вялые перебранки друг с другом; потом обмывание, обмазывание, душение тела, волос, примериванье платьев, споры из-за них с хозяйкой, рассматриванье себя в зеркало, подкрашивание лица, бровей, сладкая, жирная пища; потом одеванье в яркое шелковое обнажающее тело платье; потом выход в разукрашенную, ярко освещенную залу, приезд гостей, музыка, танцы, конфеты, вино, куренье и прелюбодеяния с молодыми, средними, полудетьми и разрушающимися стариками, холостыми, женатыми, купцами, приказчиками, армянами, евреями, татарами, богатыми, бедными, здоровыми, больными, пьяными, трезвыми, грубыми, нежными, военными, штатскими, студентами, гимназистами - всех возможных сословий, возрастов и характеров. И крики и шутки, и драки и музыка, и табак и вино, и вино и табак, и музыка с вечера и до рассвета. И только утром освобождение и тяжелый сон. И так каждый день, всю неделю» [26, с. 15].
Хотя некоторые в романе в качестве основной видят любовную линию, все же Толстой с учетом его жизненной позиции и стремлением привлекать внимание граждан к социальным проблемам, в художественной форме призывает к разрушению порочной системы угнетения и насилия народа и к изменению общества, в котором возможны эксплуатация одного человека другим.
Несколько иные акценты и подходы использовал С.С. Юшкевич в своем исследовании падших женщин. Сюжетом его повести «Ита Гай-на» (1902) стали темные стороны городского быта, а также размышления о противоречиях между материнством и проституцией.
Рассказ «Тьма» Л.Н. Андреева (1907), написанный после революции 1905-1907 гг. и под ее воздействием, построен на диалоге революционера, пытающегося скрыться от преследования полиции в одном из публичных домов, и проститутки по имени Люба. При этом молодой человек не скрывает своего презрения к публичным женщинам, но в результате общения герои приходят к мысли, что все люди одинаковы и связаны между собой, но при этом они так и не признали уникальности человеческой личности.
Ряд писателей были не только исследователями, защитниками и своеобразными глашатаями униженного и бесправного положения женщин, но и потребителями услуг проституток, что в то время не просто не подвергалось осуждению общественности, а было частью
повседневной жизни. Скорее осуждению и критике подвергалась государственная система регистрации, чем те, кто представлял сторону спроса. Среди тех, кто имел контакты с проститутками, Л. Андреев, А. Куприн, А. Блок. Вероятно, вряд ли Куприн написал бы столь реалистичный роман «Яма» (1909-1915), который называют «энциклопедией русской проституции», если бы не его знание подобных заведений изнутри. Хотя талантливым писателям, пожалуй, далеко не всегда требуется такое глубокое проникновение в атмосферу, чтобы создать произведение на века.
В «Яме» продемонстрированы не только сцены из жизни публичного дома, но и целого квартала киевских борделей в конце XIX в. Описание домов терпимости Куприным дает возможность представить типичную картину любого крупного российского города. Писатель показал разрядность борделей и, как следствие, уровень сервиса в них. «Самое шикарное заведение - Треппеля это старая фирма. Теперешний владелец ее носит совсем другую фамилию и состоит членом Городской управы. Дом двухэтажный зеленый с белым, выстроен в ложнорусском стиле, ковер с белой дорожкой на лестнице; в передней чучело медведя, держащее в протянутых лапах деревянное блюдо для визитных рамак; есть два кабинета с коврами, диванами и мягкими атласными пуфами; в спальнях - голубые и розовые фонари, канаусовые одеяла и чистые подушки; обитательницы одеты в открытые бальные платья, опушенные мехом, или в дорогие маскарадные костюмы гусаров, пажей, рыбачек, гимназисток, и большинство из них -остзейские немки, крупные, белотелые, грудастые красивые женщины. У Треппеля берут за визит три рубля, а за всю ночь - десять.
Три двухрублевых заведения - Софьи Васильевны, "СтароКиевский" и Анны Марковны - несколько поплоше, победнее. Остальные дома Большой Ямской - рублевые; они еще хуже обставлены. А на Малой Ямской, которую посещают солдаты, мелкие воришки, ремесленники и вообще народ серый и где берут за время пятьдесят копеек и меньше, совсем уж грязно и скудно: пол в зале кривой, облупленный и занозистый, окна завешаны красными кумачевыми кусками. спальни, точно стойла, разделены тонкими перегородками, не достающими до потолка, а на кроватях сверх сбитых сенников валяются скомканные кое-как, рваные, темные от времени, пятнистые простыни и дырявые байковые одеяла; воздух кислый и чадный, с примесью алкогольных паров и запаха человеческих извержений; женщины одеты в цветное ситцевое тряпье, по большей части хриплы и гнусавы, с полупровалившимися носами, с лицами, хранящими следы вчерашних побоев и царапин и наивно раскрашенными при помощи послюненной красной коробочки от папирос» [27, с. 6-7]. Из этого описания можно сделать выводы и составить представление о деталях интерьера, мебели, одежды, посуды и других предметах повсе-
дневной жизни, формах досуга, а также социальном и материальном неравенстве даже при посещении домов терпимости.
Куприн описывает бытовые подробности и человеческие взаимоотношения, рассказывает как о трагических судьбах проституток, так и о потребителях этих услуг, а также о сочувствующих и желающих им помочь. Среди последних репортер Платонов, студент Лихонин, пытающийся спасти проститутку Любку из гражданских соображений, но в конечном итоге ни к чему хорошему это не привело. Куприн оправдывает все недостатки проституток, включая их лживость, объясняя всё их униженным положением и эксплуатацией со стороны мужчин. В позиции и поведении Лухонина, вероятно, автор отразил неустойчивое отношение самого общества, несмотря на все перемены. Писатель лаконично, но жестко и резко негативно оценил словами репортера «вопли суетливых душ» в публицистике и передовых статьях, касающиеся падших женщин: «Ах, регламентация! Ах, аболиционизм! Ах, живой товар! Крепостное положение! Хозяйки, эти жадные гетеры! Эти гнусные выродки человечества, сосущие кровь проституток!..» [27, с. 63]. И далее устами все того же Платонова с большой теплотой, горечью, сочувствием и сожалением, ассоциируя их с детьми высказывает свое отношение к бедным женщинам, оказавшимся на краю жизни: «Судьба русской проститутки - о, какой это трагический, жалкий кровавый, смешной и глупый путь! Здесь все совместилось: русский бог, русская широта и беспечность, русское отчаяние в падении, русская некультурность, русская наивность, русское терпение, русское бесстыдство. Ведь все они, которых вы берете в спальни, поглядите, поглядите на них хорошенько, - ведь все они - дети, ведь им всем по одиннадцать лет. Судьба толкнула их на проституцию, и с тех пор они живут в какой-то странной, феерической, игрушечной жизни, не развиваясь, не обогащаясь оптом, наивные, доверчивые, капризные, не знающие что скажут и что сделают через полчаса - совсем как дети. Эту светлую и смешную детскость я видел у самых старых девок, заезженных и искалеченных, как извозчичьи клячи. И не умирает в них никогда эта бессильная жалость, это бесполезное сочувствие к человеческому страданию» [27, с. 70].
Хотя на современников «Яма» произвела скандальное впечатление, но рецензентами роман был признан неудачным. А Л.Н. Толстой после прочтения первых глав, сказал: «Очень плохо, грубо, ненужно грязно». Вероятно, ему как современнику Куприна было виднее, так как он сам создал глубокое произведение, посвященное падшим женщинам, а скорее просто тяжелой женской судьбе в российском обществе.
М. Горький поднимает тему проституции как в многочисленных рассказах, так и в своей трилогии «Детство», «В людях», «Мои университеты». В рассказе «Женщина с голубыми глазами» (1895) поли-
цейский несколько раз хотел продемонстрировать свою власть над проституткой, но каждый раз гуманизм возобладал над профессиональными обязанностями перед силой ее достоинства. Хотя, вероятно, здесь писатель, говоря о «достоинстве», явно выдавал желаемое за действительное, так как промысел проститутки очень быстро приводил не просто к унижению человеческого достоинства, но, как следствие, и к внутренней надломленности, оставляя лишь ни на чем не основанную браваду и вульгарность.
Рассказ М. Горького «Болесь» отличается несколько идеализированным сюжетом. В основе его письма, которые бедный студент по просьбе малограмотной проститутки Терезы пишет от ее имени воображаемому возлюбленному Болесю, и его ответы к ней. При этом героиня расплачивается со студентом починкой белья. Горький, полный гуманистических идеалов, пытается показать этакую романтическую проститутку, которая мечтает о любви и создает взаимоотношения с любимым в своём воображении.
Огромной проникновенность вложил М. Горький в рассказ «Девочка», написанный в 1899-1900 гг. о ребенке лет одиннадцати, вынужденной зарабатывать себе на жизнь продажей не только своего худенького тела, но и своего здоровья. При прочтении он вызывает в «сердце тяжелый ужас» и не только еще большую жалость, а скорее, ненависть к тем, кто толкает детей на такие действия.
Писатели рассматривали разные пути ухода от тяжелой доли, некоторые герои видели его в самоубийстве. Об этом говорят Настя Крюкова («Что делать?») и Надежда Николаевна («Происшествие» В. Гаршин), а Женька («Яма») кончает собой.
Литераторы под влиянием демократических настроений в своих произведениях не только оправдывали падших женщин, но через своих героев высказывали негативное отношение к регламентации проституции и, как следствие, к деятельности врачебно-полицейских комитетов и их сотрудников. Высокий авторитет писателей способствовал и выработке общественного мнения к административно-розыскным функциям организации. А.И. Куприн в «Яме» с презрением описывает врача Клименко: «старый, опустившийся, грязноватый, ко всем равнодушный человек...» и добавляет такой штрих, что он «надел криво на нос пенсне». Даже описывая процедуру осмотра женщин, писатель старается использовать сравнения, которые явно не вызовут ни малейшей симпатии к доктору, а через него и к государственной политике в этом вопросе. «Вот уже около двадцати лет как ему приходилось каждую неделю по субботам осматривать таким образом несколько сотен девушек, и у него выработалась та привычная техническая ловкость и быстрота, спокойная небрежность в движениях, которая бывает часто у цирковых артистов, у карточных шулеров, у носильщиков и упаковщиков мебели и у других профессионалов. И
производил он свои манипуляции с таким же спокойствием, с каким гуртовщик или ветеринар осматривает в день несколько сотен голов скота, с тем хладнокровием, какое не изменило ему дважды во время обязательного присутствия при смертной казни.
Думал ли он когда-нибудь о том, что перед ним живые люди, или о том, что он является последним и самым главным звеном той самой странной цепи, которая называется узаконенной проституцией?..» [27, с. 272-273]. Прочитав это, вряд ли у читателей возникнет положительное отношение к органу регистрации падших женщин, даже если он и работал с целью ограничения распространения венерических заболеваний.
Свое личное негативное отношение не только к факту регламентации проституции, но и к деятельности Врачебно-полицейского комитета и его служащим выразил Л. Толстой в романе «Воскресение», описывая еженедельные поездки в государственное учреждение -участок, где «находившиеся на государственной службе чиновники, доктора-мужчины, иногда серьезно и строго, а иногда с игривой веселостью, уничтожая данный от природы для ограничения от преступления не только людям, но и животным стыд, осматривали женщин и выдавали им патент на продолжение преступлений, которые они совершили со своими сообщниками в продолжение недели» [28, с. 15]. В «Крейцеровой сонате» Позднышев обрушивается на докторов по ряду поводов, и в том числе с осуждением за их роль в обезвреживании и узаконении проституции.
Некоторые прогрессивно и романтически настроенные молодые люди не просто предпринимали попытки вытащить проституток со дна и вернуть к нормальной жизни, но иногда даже женились на них. Из публичного дома вышла вторая жена Н. Некрасова - Фёкла Викторова. Не имевший никакого отношения к литературному творчеству, но не исключая вероятности, что совершил он свой поступок под влиянием произведений, рассказавших о тяжелой судьбе падших женщин, лейтенант П. Шмидт, потомственный дворянин и моряк, возглавивший восстание на крейсере «Очаков» в Севастополе в 1905 г., женился на проститутке Доминикии Павловой. Он заявил при этом родственникам и сослуживцам, что хочет вытащить ее из трясины и будет заниматься ее перевоспитанием. Но в результате жена оставила ему малолетнего сына и вернулась к своей прежней профессии. При этом Шмидт, несмотря на новую любовь, так и не развелся с ней. Делать из данного случая какие-то обобщающие и системные выводы о фатальной невозможности, а следовательно, и о нецелесообразности изменения судьбы падших женщин и безрезультатности их перевоспитания, вряд ли представляется правильным исходя из индивидуальности каждого человека, его психологии и его судьбы, а также складывающихся внутрисемейных отношений.
Хотя и были случаи, когда идеи, отраженные литераторами в своих произведениях, не совпадали с их поступками в реальной жизни. Речь идет о Чернышевском, «спасавшего» от женитьбы на проститутке своего друга Н. Добролюбова, которого любил как сына и считал допустимым не просто вмешиваться в его судьбу, но и фактически управлять ею. В комментариях к письмам Н. Добролюбова Чернышевский рассказывает об отношениях друга с Терезой Карловной Грин-вальд, продолжавшихся с зимы 1856 г. до начала 1860 г., о намерении его жениться на ней и об их трудном разрыве. «.Ничего подобного в жизни Добролюбова я не предполагал. Кончилось это тем, что я, при его возвращении из Старой Руссы, - насильно, я его, который был еще тогда здоров и потому вдвое сильнее меня, - насильно повел из вокзала, где ждал его, - в карету, насильно втащил по лестнице к себе, - много раз брал снова в охапку и клал на диван: «прошу вас, лежите и уснете. Вы будете ночевать у меня - и я остался в комнате, пока он уснул. Драться со мною? - У него не поднялась бы рука на меня.» [29, а 138]. Закончилось это тем, что Добролюбов отказался от женитьбы, хотя позднее он жалел об этом, так как у них с Терезой должен был быть ребенок.
Чернышевский после смерти друга опекал Гринвальд. В комментариях к письмам Добролюбова говорится, что благодаря «обеспеченному положению она мало-помалу выучилась добывать себе безбедный кусок хлеба трудом, полезным обществу» [30, с. 335]. Во время пребывания Чернышевского под арестом заботу о ней, «все еще неопытной, все еще нуждавшейся в чужом руководстве», взяла на себя его жена Ольга Сократовна.
В воспоминаниях поэта В. Ходасевича есть сюжет, когда он и А. Белый осенью 1907 г. кормили в одном из петербургских ресторанов уличную женщину, приставшую к ним около Публичной библиотеки и вызвавшую жалость у мужчин [31, с. 214].
М. Горький в мемуарах описал сцену, когда при посещении А. Блоком дома для свиданий на Караванной улице проститутка заснула у него на коленях, а он при этом оберегал ее сон [32, с. 333334]. Тот же А. Блок в стихотворении «Незнакомка», написанном в 1906 г., изобразил проститутку, судя по ее утонченности, явно не из категории живших по «желтому билету», но промышлявшую в Озерках. После его публикации уличные женщины, знакомясь с клиентами, называли себя Незнакомками.
Пожалуй, в качестве некоего обобщающего девиза, который следует рассматривать как своеобразный гуманистический идеал взаимоотношений между людьми в свете исследования отношения общества к проституции является мысль Нехлюдова, хотя далеко и не самого положительного героя Л. Толстого: «Взаимная любовь между людьми есть основной человеческий закон». К ней героя явно под-
толкнуло не только его воспитание, но и те грязные, унизительные стороны жизни женщин, вынужденных заниматься проституцией, о которых он узнал.
В целом же литераторы подходили к художественному отражению проституции исключительно с точки зрения морально-нравственных норм, характерных для второй половины XIX - начала XX в., вкладывая в уста своих героев собственные оценки состояния общества.
Описание сюжетов и образов из повседневной жизни проституток в художественном произведении безусловно можно рассматривать как материал для исследований в сфере социальной истории. Литература бесспорно помогает утонченному восприятию и разносторонней оценке событий и явлений, которые порой ускользают от обнаружения их традиционными способами и недоступны в рамках анализа документов.
Список литературы
1. Кузнецов М. История проституция в России. 1871 // История проституции. -СПб.: БРАСК, 1994. - 398 с.
2. Дерюжинский В. Заметки об общественном призрении. - М.: Тип. «Рус. вед.», 1893. - 87 с.
3. Елистратов А.И. Задачи государства и общества в борьбе с проституцией // Публичные лекции. - М.: Тип. А.П. Поплавского, 1911. - 45 с.
4. Тарновский В.М. Проституция и аболиционизм: доклад русскому Сифилидологическому и Дерматологическому обществам профессора Тарновского. -СПб.: Изд. К. Рикера, 1888. - 261 с.
5. Федоров А.И. Очерк врачебно-полицейского надзора за проституцией в Петербурге. - СПб.: Тип. С.-Петерб. градоначальства, 1897.
6. Авчинникова В.В. О регламентации проституции. (Докладная записка, лично представленная кандидатом на степень доктора Парижского университета В.В. Авчинниковой министру внутренних дел В.К. фон Плеве 24 января 1904 г.). -СПб.: Тип. М. Акинфиева и Л. Леонтьева, 1904. - 15 с.
7. Покровская М.И. Врачебно-полицейский надзор за проституцией способствует вырождению народа. - СПб.: С.-Петерб. электропечатня, 1902.
8. Грацианский П. Опыт врачебно-статистического исследования о венерических болезнях в проституционном классе Санкт-Петербурга. - СПб.: Тип. Я. Трея, 1871.
9. Кузнецов М. Проституция и сифилис в России: ист.-статист. исслед. -СПб.: Тип. ВС. Балашева, 1871.
10. Обозненко П.Е. Поднадзорная проституция С.-Петербурга по данным врачебно-полицейского комитета и Калинкинской больницы. - СПб.: Первая ско-ропечатня «Надежда», 1896. - 110 с.
11. Статистика Российской империи. XIII. Проституция в Российской империи по обследованию 1 августа 1889 г. / под ред. А. Дубровского. - СПб.: Тип. МВД, 1890. XXXVI, 85. - 39 с.
12. Дети-преступники: сб. ст. с предисл. и под ред. М. Н. Гернета. - М.: Знаменский, 1912. - 550 с.
13. Елистратов А.И. ...О прикреплении женщины к проституции (Врачебно-полицейский надзор). - Казань: Тип. Имп. ун-а, 1903. - 45 с.
14. Окороков В.П. Возвращение к честному труду падших женщин: Сфера деятельности учреждений Марии Магдалины в Москве. - М.: Город. тип., 1888. -65 с.
15. Бентовин Б.И. Девочки-проститутки. - СПб.: Тип. Л.Д. Сапер, 1910. - 64 с.
16. Тарновская П.Н. Женщины-убийцы. Антропологическое исследование врача П.Н. Тарновской. - СПб.: Тов. худож. печати,1902. - 512 с.
17. Лебина Н.Б., Шкаровский М.В. Проституция в Петербурге (40-е гг. XIX в. -40-е гг. XX в.). - М.: Прогресс-Академия, 1994. - 219 с.
18. «А се грехи злые, смертные...»: Русская семейная и сексуальная культура глазами историков, этнографов, литературоведов, фольклористов, правоведов и богословов (XIX - начала XX в.) / под ред. Н.Л. Пушкарёвой и Л.В. Бессмертных: в 3 кн. Кн. 3. - М.: Ладомир, 2004. - 951 с.
19. Нижник Н.С. Деятельность врачебно-полицейских комитетов Министерства внутренних дел по осуществлению социального контроля над девиантным поведением в российском обществе // Вестн. С.-Петерб. ун-та МВД России. -2012. - № 2 (54). - С. 11-18.
20. Зюбан М.Н. Политика российского государства в отношении женской проституции: середина XIX столетия - 1917 год // Рос. гос. пед. ун-т им. А.И. Герцена. -2008. - № 77. - С. 82-86.
21. Мартыненко Н.К. Регламентация проституции в России в середине XIX -начале XX в. - Воронеж: Воронеж. гос. пед. ун-т, 2010. - 180 с.
22. Муравьёва М. Государственное призрение проституции в предреволюционном Петербурге // Нужда и порядок: история социальной работы в России, XX век: сб. науч. ст. / под ред. П. В. Романова, Е. Р. Ярской-Смирновой. - Саратов: науч. кн.: Центр социальной политики и гендерных исследований, 2005. -С. 158-203.
23. Предтеченский А.В. Художественная литература как исторический источник // Вестн. Ленингр. ун-та. - 1964. - № 14. - С. 76-85.
24. Гумилев Л.Н. Может ли произведение изящной словесности быть историческим источником? // Русская литература. - 1972. - № 1. - С. 73-82.
25. Панаев И.И. Повести. Очерки / сост. А. Л. Основата и В. А. Туниманова; вступ. ст. В. А. Туниманова; примеч. А. Л. Основата; худож. М.З. Шлосберг. - М.: Сов. Россия, 1986. - 368 с.
26. Толстой Л.Н. Крейцерова соната // Собр. соч.: в 12 т. - Т. 10. - М.: Худож. лит., 1975. - С. 79-145.
27. Куприн А.И. Яма // Собр. соч.: в 9 т. - Т. 6. - М.: Правда, 1964. - С. 150434.
28. Толстой Л.Н. Воскресение // Собр. соч.: в 12 т. - Т. 11. - М.: Худож лит., 1975. - 484 с.
29. Чернышевский Н.Г. Письмо Пыпину от 25 февраля 1878 г. Полное собрание сочинений: в 15 т. - Т. 15. - М., 1950. - С. 138.
30. Добролюбов Н.А. Собр. соч.: в 9 т. Т. 9. - М.-Л.: Худож. лит., 1964. -С. 335.
31. Серебряный век: Мемуары / сост. Т. Дубинская-Джалилова; предисл. Н. Богомолова. - М.: Известия, 1990. - 670 с.
32. Горький М. Соч.: в 30 т. - Т. 15. - М., 1951. - С. 333-334.
References
1. Kuznetsov M. Istoriya prostitutsiya v Rossii. 1871 [History of prostitution in Russia. 1871] // Istoriya prostitutsii [History of prostitution]. - SPb.: «BRASK», 1994. -398 p.
2. Deryuzhinskii V. Zametki ob obshchestvennom prizrenii [Notes on public charity]. - M.: tip. «Rus. Ved.», 1893. - 87 p.
3. Elistratov A.I. Zadachi gosudarstva i obshchestva v bor'be s prostitutsiei [Tasks of the state and society in the fight against prostitution] // Publichnye lektsii [Public lectures]. - M.: Tipografiya A.P. Poplavskogo, 1911. - 45 p.
4. Tarnovskii V.M. Prostitutsiya i abolitsionizm. Doklad russkomu Sifilidolo-gicheskomu i Dermatologicheskomu obshchestvam professora Tarnovskogo [Prostitution and abolitionism. Report to the Russian Syphilitological and Dermatological Societies by Professor Tarnovsky]. - SPb.: izd. K. Rikera, 1888. - 261 p.
5. Fedorov A.I. Ocherk vrachebno-politseiskogo nadzora za prostitutsiei v Peter-burge [Essay on medical and police supervision of prostitution in St. Petersburg]. -SPb.: Tipografiya S.-Peterburgskogo gradonachal'stva, 1897.
6. Avchinnikova V.V. O reglamentatsii prostitutsii. (Dokladnaya zapiska, lichno predstavlennaya kandidatom na stepen' Doktora Parizhskogo Universiteta V.V. Avchinnikovoi Ministru Vnutrennikh del V.K. fon-Pleve 24 yanvarya 1904 g.) [On the regulation of prostitution. (Memorandum personally submitted by the candidate for degree of Doctor of Paris University V.V. Avchinnikova to the Minister of Internal Affairs V.K. von Pleve, January 24, 1904)]. - SPb.: Tipografiya M. Akinfieva i L. Leont'eva, 1904. 15 p.
7. Pokrovskaya M.I. Vrachebno-politseiskii nadzor za prostitutsiei sposobstvuet vyrozhdeniyu naroda [Medical and police supervision of prostitution contributes to the degeneration of the people]. - SPb.: S.-Peterburgskaya elektropechatnya, 1902.
8. Gratsianskii P. Opyt vrachebno-statisticheskogo issledovaniya o venericheskikh boleznyakh v prostitutsionnom klasse Sankt-Peterburga [Experience of medical and statistical research on sexually transmitted diseases in the prostitution class of St. Petersburg]. - SPb.: Tipografiya Ya. Treya, 1871.
9. Kuznetsov M. Prostitutsiya i sifilis v Rossii: Istoriko-statisticheskie issledovaniya [Prostitution and syphilis in Russia: Historical and statistical studies]. - SPb.: Tipografiya V S. Balasheva, 1871.
10. Oboznenko P.E. Podnadzornaya prostitutsiya S.-Peterburga po dannym vrachebno-politseiskogo komiteta i Kalinkinskoi bol'nitsy [Supervised prostitution of St. Petersburg according to the medical-police committee and the Kalinkinsky hospital]. -SPb.: Pervaya skoropechatnya «Nadezhda», 1896. - 110 p.
11. Statistika Rossiiskoi imperii. XIII. Prostitutsiya v Rossiiskoi imperii po obsledo-vaniyu 1 avgusta 1889 goda [Statistics of the Russian Empire. XIII. Prostitution in the Russian Empire according to a survey on August 1, 1889]. Ed. A. Dubrovskogo. - SPb.: Tipografiya MVD, 1890. - XXXVI, 85, 39 p.
12. Deti-prestupniki. Sbornik statei s predisloviem i pod red. M. N. Gerneta [Children-criminals. Collection of articles with a preface and ed. by M.N. Gernet]. - M.: Zna-menskii, 1912. 550 p.
13. Elistratov A.I. ...O prikreplenii zhenshchiny kprostitutsii (Vrachebno-politseiskii nadzor) [... On the attachment of a woman to prostitution (Medical and police supervision)]. - Kazan': Tipografiya Imp. universiteta, 1903. 45 p.
14. Okorokov V.P. Vozvrashchenie k chestnomu trudu padshikh zhenshchin: Sfera deyatel'nosti uchrezhdenii Marii Magdaliny v Moskve [Return to the honest work of fallen women: The scope of the institutions of Mary Magdalene in Moscow]. - M.: Go-rodskaya tipografiya, 1888. 65 p.
15. Bentovin B.I. Devochki-prostitutki [Girls-prostitutes]. - SPb.: Tipografiya L.D. Saper, 1910. - 64 p.
16. Tarnovskaya P.N. Zhenshchiny-ubiitsy. Antropologicheskoe issledovanie vra-cha P.N. Tarnovskoi [Women killers. Anthropological study of doctor P.N. Tarnovskaya]. -SPb.: «Tov. khudozh. Pechati», 1902. - 512 p.
17. Lebina N.B., Shkarovskii M.V. Prostitutsiya v Peterburge. (40-e gg. XIX v. -40-e gg. XX v.) [Prostitution in Petersburg. (40s of the XIX century - 40s of the XX century)]. - M.: Progress-Akademiya, 1994. - 219 p.
18. «A se grekhi zlye, smertnye...»: Russkaya semeinaya i seksual'naya kul'tura glazami istorikov, etnografov, literaturovedov, fol'kloristov, pravovedov i bogoslovov (XIX- nachala XX veka) [«All sins are evil, mortal...»: Russian family and sexual culture through the eyes of historians, ethnographers, literary scholars, folklorists, legal scholars and theologians (XIX - early XX centuries)] / Ed. N.L. Pushkarevoi i L.V. Bessmertnykh. In 3 books. Book 3. - M.: Ladomir, 2004. - 951 p.
19. Nizhnik N.S. Deyatel'nost' vrachebno-politseiskikh komitetov Ministerstva vnu-trennikh del po osushchestvleniyu sotsial'nogo kontrolya nad deviantnym povedeniem v rossiiskom obshchestve [Activities of the medical and police committees of the Ministry of Interior Affairs to exercise social control over deviant behavior in Russian society] // Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta MVD Rossii [Bulletin of the St. Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia]. - 2012. - № 2 (54). - P. 11-18.
20. Zyuban M.N. Politika rossiiskogo gosudarstva v otnoshenii zhenskoi prostitutsii: seredina XIX stoletiya - 1917 god [The policy of the Russian state in relation to female prostitution: the middle of the XIX century - 1917] // Izvestiya Rossiiskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta im. A.I. Gertsena [Bulletin of the Herzen Russian State Pedagogical University]. - 2008. - № 77. - P. 82-86.
21. Martynenko N.K. Reglamentatsiya prostitutsii v Rossii v seredine XIX - nachale XX vekov [Regulation of prostitution in Russia in the middle of the XIX - early XX centuries]. - Voronezh: Voronezhskii gosudarstvennyi pedagogicheskii universitet, 2010. 180 p.
22. Murav'eva M. Gosudarstvennoe prizrenie prostitutsii v predrevolyutsionnom Peterburge [State charity of prostitution in pre-revolutionary Petersburg] // Nuzhda i por-yadok: istoriya sotsial'noi raboty v Rossii, XX vek [Need and order: the history of social work in Russia, XX century] / Ed. P. V. Romanova, E. R. Yarskoi-Smirnovoi. - Saratov: Nauchnaya kniga: Tsentr sotsial'noi politiki i gendernykh issledovanii, 2005. - P. 158203.
23. Predtechenskii A.V. Khudozhestvennaya literatura kak istoricheskii istochnik [Fiction as a historical source] // Vestnik Leningradskogo universiteta [Bulletin of the Leningrad University]. - 1964. - № 14. - P. 76-85.
24. Gumilev L.N. Mozhet li proizvedenie izyashchnoi slovesnosti byt' istoricheskim istochnikom? [Can a work of graceful literature be a historical source?] // Russkaya literatura [Russian literature]. - 1972. - № 1. - P. 73-82.
25. Panaev I.I. Povesti. Ocherki [Stories. Essays] / sost. A.L. Osnovata i V.A. Tunimanova; Vstup. st. V.A. Tunimanova; Primech. A.L. Osnovata; Khudozh. M.Z. Shlosberg. - M.: Sov. Rossiya, 1986. - 368 p.
26. Tolstoi L.N. Kreitserova sonata [Kreutzer's Sonata] // Sobranie sochinenii v 12 tt. T. 10. - M.: «Khudozh lit.», 1975. - P. 79-145.
27. Kuprin A. I. Yama [Pit] // Sobranie sochinenii v 9 tt. T. 6. - M.: izdatel'stvo «Pravda», 1964. - P. 150-434.
28. Tolstoi L.N. Voskresenie [Resurrection] // Sobranie sochinenii v 12 tt. T. 11. -M.: «Khudozh lit.», 1975. - 484 p.
29. Chernyshevskii N.G. Pis'mo Pypinu ot 25 fevralya 1878 g. [Letter to Pypin on February 25, 1878] // Polnoe sobranie sochinenii v 151. T. 15. - M., 1950. - P. 138.
30. Dobrolyubov N.A. Sobr. soch. v 9 t. [Collected Works in 9 vol.] T. 9. - M-L.: izd-vo «Khudozhestvennaya literatura», 1964. - P. 335.
31. Serebryanyi vek: Memuary [Silver Age: Memoirs] / [Sost. T. Dubinskaya-Dzhalilova; Predisl. N. Bogomolova]. - M.: Izvestiya, 1990. - 670 p.
32. Gor'kii M. Soch. v 30-ti tt. [Collected Works in 30 vol.] T. 15. - M., 1951. -P. 333-334.
