CC BY
52
10.00.00 - ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 10.00.00 - PHILOLOGICAL SCIENCES
УДК 821.161.1(091)6 И.А. БОБЫЛЕВА
аспирант, кафедра русской литературы XX-XXI вв. и истории зарубежной литературы, Орловский государственный университет E-mail: [email protected]
UDC 821.161.1(091)6 I.A. BOBYLEVA
Graduate student, Department of Russian literature of the XX-XXI centuries and the history of foreign literature, Orel
State University E-mail: [email protected]
РУССКАЯ ДВОРЯНСКАЯ УСАДЬБА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ МИРЕ В. Л. ГАЛЬСКОГО RUSSIAN NOBLE ESTATE IN THE ART WORLD V.L. GALSKOY
В статье исследуются особенности изображения (иконика, хронотоп, особенности рецепции, связь с внеэ-стетической реальностью) дворянской усадьбы - одного из базовых концептов художественного мира поэзии В.Л. Гальского. При этом выделена периферийная зона концепта, образованная ключевыми образами (природа, дом, детство), и установлена взаимосвязь с ядерным центром концептосферы (концепт Родина).
Ключевые слова: литература русского зарубежья; поэзия В.Л. Гальского (1908-1962 гг.); русская дворянская усадьба начала XX-го века (имение Гальских в селе Золотарёво Мценского уезда Орловской губернии); художественный мир; художественные концепты.
The article examines the features of the portrayal (ikonika, chronotope, reception peculiarities, connection with non-aesthetic reality) of the noble estate. They are the basic concepts in the art world's poetry of V.L. Galskoy. Peripheral area of the concept is allocated and formed by the key images (nature, home, childhood). Besides the correlation of the nuclear center concept sphere is created.
Keywords: Russian literature abroad, poetry of V. L. Galskoy (1908-1962), a Russian noble estate at the beginning of XX-th century (Gali's estate in the village Zolotareva ofthe Mtsensk district in Orel province), art world, art concepts.
На рубеже XX-XXI веков русская усадьба воспринимается «источником нравственных, просветительских и эстетических идеалов своего времени»; этим обусловлен вернувшийся интерес к дворянской культуре. В искусствоведческом и филологическом подходах к изучению усадьбы выделяются два основных аспекта: теоретический (типологический) и культурно-исторический (исследование отдельных памятных мест, созданных в разные эпохи - работы Е.И. Кириченко, М.А. Аникста, В.С. Турчина, А. Низовского и др.). В некоторых научных изданиях эти подходы и аспекты не обособлены (Крымские международные чтения «Мир усадебной культуры», «Спасский вестник» и др.). Важным для проводимого нами исследования является утверждение о том, что современная наука «проникается сознанием неразрывной связи дворянской культуры с поэтическим миром усадьбы» [3, 7].
Если в искусствознании обозначения «поэтический мир» и «художественный мир» (далее нами вводится обозначение - ХМ) являются тождественными, то в литературоведческих исследованиях универсальным понятием, относящимся ко всем литературным родам, является «художественный мир» (в отличие от поэтического мира, зачастую закрепленного за лирикой).
Основными качествами художественного мира являются целостность и автономность от внеэстетиче-ской действительности (художественный мир живет по законам, им самим установленным), незавершенность
и открытость (Б.В. Кондаков, Т.Д. Попкова) [4, 136]. Структура ХМ подобна структуре внехудожественной действительности; но не тождественна ей и не является ее отражением. Художественный мир использует в качестве «строительного материала» элементы других «миров», но при этом он сохраняет собственные смысл и форму. Как явление духовной реальности художественный мир неповторим и индивидуален; его неповторимость связана с личностью творца - автора произведения. Художественный мир - это сложное, многозначное, многоуровневое целое.
Сущность литературоведческого понятия ХМ раскрывается в работе В.В. Савельевой «Художественный текст и художественный мир: проблемы организации» [7]. Художественный мир (ХМ) рассматривается как альтернативная реальность, и его анализ сводится к уяснению принципов его организации, из которых выделены: образы, время-пространство, события, смыслы, язык. По определению В.В. Савельевой, «художественный мир - это фантазийно организованное и структурированное воображением и сознанием сначала автора, потом читателей представление о художественной реальности, соединяющее в себе кажущееся жизнеподо-бие картины мира, и рациональные и иррациональные, вероятностные, виртуальные ее варианты» [7, 135]. Особое внимание в книге уделено формированию целостного (системного) представления о «художественном тексте» (ХТ) и «художественном мире» (ХМ) как
© И.А. Бобылева © I.A. Bobyleva
феноменах художественного творчества. И главное, что важно для современной науки, - предлагаемый автором новый дискурсивный опыт рассмотрения этих феноменов: ХТ и ХМ представлены как модели, поэтапное постижение которых приводит в итоге к целостному анализу всех элементов системы ХТ и ХМ.
В современных исследованиях художественный мир рассматривается как система «концептов» в творчестве одного автора (или эпохи). При этом концепт воспринимается элементом художественного (поэтического) идиостиля, выделяются и анализируются индивидуально-авторские концепты, формирующие концептосферу текста (или эпохи). Таким образом, объектом исследования становится художественный концепт как единица творческого мышления автора и важный структурно- смысловой элемент созданного им художественного мира. Задачей настоящей работы являются изучение структуры (иконики) и особенностей художественного изображения одного из базовых концептов УСАДЬБА в поэзии В. Л. Гальского.
«История проходит через Дом человека», - отмечал Ю.М. Лотман, говоря о неразделимости бытового и бытийного как при создании текста, так и в процессе его понимания [5, 711]. Повседневная жизнь личности для автора - это категория историко-психологическая, знаковая система, своего рода текст. В свою очередь личная, бытийная жизнь творца - это мир реальный, который воссоздается в мире художественном. В. Л. Гальской относится к той категории писателей, в чьем творчестве при формировании различных концептов биографические истоки играют определяющую роль. В рамках концепта УСАДЬБА биографические истоки - это 1) не только механический набор отдельных событий в биографии как некий реальный культурологический контекст, помогающий выявить некоторые текстовые смыслы (ср.: фоновые знания), но 2) это и текст, содержащий предварительно пережитые подсознанием и затем закрепленные в сознании ситуации, помогающий преобразовывать вновь пережитое [1].
Исследование базовых концептов в творчестве писателя представляется важным этапом в рассмотрении сущностных составляющих его художественного мира. Ключевым (ядерным центром) в поэзии В. Л. Гальского является концепт Родины. На протяжении всей жизни воспоминания о покинутом крае оставались неизгладимыми. «Ты родину свою унёс с собой, // Её нигде в пути ты не оставил» [2, 98] - метафора, свидетельствующая о смысловом единстве эмигрантской литературы (ср. название воспоминаний Р. Гуля «Я унёс Россию»). Усадьба в селе Золотарёво Мценского уезда Орловской губернии воспринималась поэтом-изгнанником символом малой родины и всей России.
Выделим иконику (систему основных образов [В.В. Савельева]) художественного мира усадьбы в поэзии В. Л. Гальского. При изображении родного имения выделяется оппозиция ГОРОД - УСАДЬБА. Если город (дореволюционный и послереволюционный губернский город Орёл) только упоминается (при этом актуализиро-
ваны атрибуты учёбы в гимназии - каникулы и ранец): «Каникулы окончены, пора // Мне в городе надеть на спину ранец» [2, 131], то сельские просторы описываются детально и ярко.
Ключевым в художественном мире В. Л. Гальского является образ земли. В зависимости от сезонных погодных условий почва представлена в различных физических состояниях. «Сырая и вязкая» земля (колеи грунтовой дороги) пропитана вешними водами, она несёт слякоть и распутицу. Два эпитета-определения в постпозиции конкретизируются наречием «ещё», создающим некоторую «сиюминутность» изображения (при этом выделяем ассонанс - повтор ударного гласного звука):
МенЯ качает мерный бег колЯски По колеЯм, ЕЩЁ сырым и вЯзким [2, 131]. В описаниях «согретой» земли, пронизанной весенним солнцем и пышущей испаряющейся влагой, поэт использует метафорический глагол ПИТЬ («пью», «выпьет»): «Я пью земли согретой испаренья» [2, 129], «И солнце выпьет луж весенних сырость» [2, 131].
Земля «в зелёном пробуждении лугов» [2, 129] освобождается от зимнего оцепенения и наполняется живительной силой. Переход от зимы к весне воспринимается как «преображение»: в этом образе проявляются библейские аллюзии, связанные с Преображением Господним. Выделим отчётливо урегулированную звукопись этих строк, образованную повторами согласных [П, Д, Р, Н] и ударного гласного [Е]:
И так По-ДЕтски бесПРеДЕльНо Рад ВесЕННему земли ПРеобРажЕНью [2, 129]. В летний зной земля представлена «пушистой и нагретой» пылью (выделим два эпитета в препозиции, при этом первый - в метафорическом значении [2, 129]).
При художественном описании выделяются образы, характеризующие рельеф усадьбы: равнина, склон, пригорки, косогоры и др. Поэт изображает почти все виды земельных (сельскохозяйственных и культурно-декоративных) угодий: луг (сенокос, пастбище), поле (пашня), сад, парк и др. Окультуренная человеком природа представлена в разные времена года (исключая зиму): «В зелёном пробуждении лугов» [2, 129], «И снится полдень, луг нарядно пёстрый, // Серебряно звенящий сенокос, // И запах трав, таинственный и острый...» [2, 38], «Повыбит луг и дозревают нивы...» [2, 130], «И как в солнечном детстве, опять будут близки поля» [2, 134], «Там теперь в неумолимой воле // Осень медный обнажила меч, // И, гуляя с ветром в сжатом поле, // Головы цветам срубает с плеч» [2, 116]. В поздней лирике природное сливается с духовным (выделим аллитерацию - сквозной звук С и нарастающий Р): СкоРо Светлой ночью ВоСкРесенья По полям, Седым от вешних РоС, ПРонеСёт Своё благоСловенье РадоСтный пРощающий ХРистоС [2, 52] . Опоэтизированной оказывается узкая полоса между полями - межа, заросшая сорняками и исхоженная сельскими детьми: «И, как слёзы, зёрна сыплют прутья // У
10.00.00 - ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 10.00.00 - РИТШЬОИСЛЬ
межи забытой конопли» [2, 116] или «Как хорошо желтеющей межой // Идти в пыли ...» [2, 130].
Русская усадьба представляла собой архитектурно-парковый ансамбль, строившийся по типологической планировочно-пространственной схеме. Основной комплекс поместья Гальских располагался на высоком берегу реки Малой Оптушки, опоясывавшей усадьбу с востока и севера. Вдоль русла находился парк, а с южной стороны располагался огромный сад. Эти основные усадебные реалии с разной степенью детализации вошли в поэзию В. Л. Гальского.
Воспоминание о парке связано с образами-звуками: «. за парком ночами стонали гармони, // И вели перекличку ночную дворовые псы» [2, 134]. Многочисленны детали, связанные с этим ключевым образом: аллеи, лиственницы, ели с шишками, сирень, куст, зелень, газон, клумба, цветы и др. При изображении художественная ассоциативность строится на основе метафоризации цветописи: от соотнесённости (в форме творительного падежа) травы с материей («Зелёным бархатом лежит газон») и слияния ярких цветов-доминант («Пятнают зелень кровью георгины») до синэстетического эффекта, построенного на слиянии цветовой и звуковой характеристик: «И лиственниц желтеющих вершины / Уж осыпают жёлтый шорох игл» [2, 128].
Сад, обрамлённый кустарником («сиреневой волной» [2, 129]), изображён в весеннем пробуждении («Когда ж зазеленеет снова сад.» [2, 58]) и в цветении: «Белыми пушистыми цветами // Яблони в садах уже цветут» [2, 51]. В художественном описании выделим особенности звуковой организации: «ВерНётся ль яблоНь ВЕшНее цВЕтеНье.. .»[2, 30]. При соотнесённости цветущего сада и души человека («Вновь воскрешённый сад души моей» [2, 30] природные и духовные начала сливаются.
При изображении усадьбы одним из основных образов является дом («потерянный, но не забытый»). Конкретизируя описание, поэт выделяет отдельные части-детали жилого здания: комнаты с дверями, запирающимися на засов, и окнами, имеющими ставни, крыльцо со ступенями, балкон, крыша. Выделяются элементы интерьера комнат: камин, вещи, диван, ковёр на полу. Описания наполнены художественной ассоциативностью, ср.: «Бегут ко мне пологие ступени, // Залитый солнцем вижу я балкон» [2, 128].
В художественном мире усадьбы «окультуренное» пространство (поле, луг, сад, парк, дом.) окружено естественно-природными образами: река / речка (вода), небо с облаками и птицами, ветер и др. Водная стихия изображена в разные времена года. Поэт описывает стремительный ледоход, срывающий «с реки хрустальные плотины»; при этом проявляется игра светотени: «одинокие льдины» отражают солнечный свет («мерцают») на тёмном фоне реки («в зелёном сумраке холодных вод» [2, 128]). Летнее умиротворение («Тепла в реке спокойная вода» [2, 129]) сменяется метафорически яркой картиной непогоды: «Стелет вечер простыни тумана // Над рекою, поджидая ночь...»[2, 116]. По
воспоминаниям старожилов села Золотарёво, высокий уровень воды в реке поддерживался мельничной плотиной, которая стояла ниже по течению (1 - 1,5 версты от усадьбы Гальских). Наделённая персонифицированными чертами мельница вошла в описания имения: «Мельница, заплатанным крылом / Поникнув, ждёт осеннего помола» [2, 130]. В пейзажных зарисовках-воспоминаниях поэта, построенных на образных ассоциациях (процесс метафоризации охватывает почти каждый образ), небо (всегда сумрачное) наполнено птицами: «Треугольные кроят лоскутья / В полинялом небе журавли» [2, 116], «И в небе опалёно-голом / Пернатый хищник спит небесным сном» [2, 130], «И галок лёт в холодном небе плавен» [2, 131].
Выделенные ключевые образы концепта УСАДЬБА (поле, луг, межа, сад, птицы) входят в другие темы и мотивы поэзии В. Л. Гальского, обретая переносное значение и наполняясь обобщённым смыслом, ср.: «Ты поле счастья обошёл межой // И не пришёл к желанному покою» [2, 32]; «. Счастье - незаметная синица, // Что порхает по полям печали» [2, 41]; «.Руку дай - за времени межой // Страшно нищим встать перед Всевышним» [2, 40].
Основные черты усадебного мира в лирике В.Л. Гальского представлены ретроспективно (через восприятие ребёнка): «Родина - воспоминанье детства.» [2, 58]; «Встаёт таким, каким казался в детстве, // Потерянный, но не забытый дом» [2, 128].
Детские воспоминания связаны с обитателями усадьбы - с образами матери («Мой вечный друг, испытанный и верный») [2, 119] и «далёкого, верного поводыря» - сестры Мариамны [2, 14]; в их изображении поэт, обращаясь к метафорам-приложениям, щедр на оценочные эпитеты. Приметами этой «согласной поры» являются любимые страницы детского чтения (Майн Рид [2, 118], «журнала жёлтые листы» [2, 131]); домашняя старая мебель: «Уютен угол старого дивана» [2, 131]. Эмоционально-психологическое состояние ребёнка (рыдания, обиды) связано с гастрономическими мотивами, выраженными образами «шоколад», «пряник», «торт».
Поплакать бы, рыданий не тая.
Одно лишь жаль, что не вернуть то время, Когда лечил все беды шоколад, Когда обиды забывал совсем я [2, 118]. Прошлое характеризуется образами природы, при этом соотносятся детство и вешний луг, любовь (к сестре-другу) и осенний лист. В этих описаниях, насыщенных художественными ассоциациями, развёрнутое сравнение в форме творительного падежа слито с метафорическим глаголом («Стелется за мною вешним лугом // Детства нашего согласная пора» [2, 14]); метафора-приложение включает два эпитета в препозиции («Та любовь - увядший жёлтый лист» [2, 14]). В произведениях выделяется временная оппозиция «тогда» - «сейчас»: при этом прошлое, воспринимаемое «свободною ребяческой душой» [2, 130], наполнено
нравственной чистотой и радостью, а настоящее связано с утратой идеальных черт:
Я тогда был мальчик неуклюжий, Ты - девчурка с хвостиками кос.
Накопил в себе я много яда,
А тогда так кроток был, так чист [2, 14].
Прости меня, пускай я злой и гадкий,
Но ты всегда умела всё прощать [2, 118].
В художественном произведении поэт стремится воспроизвести особенности мироощущения ребёнка. При этом важным становится не столько «внешнее» описание родного имения, сколько психологическая достоверность и глубина раскрытия детских переживаний. Передавая восторженное восприятие героем-ребёнком окружающего мира, поэт обращается к восклицательным конструкциям: «Я у себя! Как сладко знать и верить, / Что ты всему тут близкий и родной; / Рождённый здесь» [2, 129] или «Когда ж зазеленеет снова сад, / И солнце выпьет луж весенних сырость, / Я радостно вернусь сюда назад, / И кто-то скажет: как Володя вырос!» [2, 131]. В усадебных описаниях проявляется слитность человека и природы, при этом окружающее персонифицируется: «Казалось, о судьбе моей / Шептался ветер осторожно...» [2, 125] или «А дом, закрытый плотно на засов, / Заснёт, сомкнув дремотно веки ставень» [2, 131].
Детское мировосприятие положено в основу композиционного построения «Картинок цветными карандашами»: психологически мотивированной является последовательность изображения времён года - с весенней поры до начала осени (это каникулярное время для детей-гимназистов, которое они проводили в усадьбе; при этом описание зимы выпадает). Обоснованным оказывается отбор жизненного материала, вошедшего в художественные описания: изображены события и картины, оставившие яркое впечатление в душе ребёнка (например, приезд в имение, ледоход на реке [2, 131]).
Важными структурообразующими элементами художественного мира являются пространственно-временные ориентиры. В поэзии В. Л. Гальского нашли отражение традиционные представления о России: родина для поэта изначально связана с образом открытого пространства российских земель, с их необозримыми просторами. Одной из особенностей, характеризующих изображение родного края, становится активное использование образов с семантической наполненностью движения, полета, раздолья, безграничной свободы.
Особенности детской рецепции раскрываются на уровне хронотопа. Так, расстояние между неизменными ориентирами в усадьбе (балкон и клумба) измеряется шагами взрослого и ребёнка (разные временные пласты): «От клумбы до балкона пять шагов, // Но сорок лет назад их было двадцать» [2, 98].
Появляющийся при описании сельского имения мотив высоты мотивируется ландшафтными особенностями местности и размерами усадебного дома. Огромное жилое строение, часть которого была двухэтажной (с
балконом и высокой крышей), находилось на возвышенном месте. Это ощущение высоты вызывало у ребёнка захватывавшее чувство удивления и восторга: Тут даже облака как будто ближе, Они плывут, почти касаясь крыши, Колеблемые лёгким ветерком. [2, 129]. Метафора «сиреневая волна» в строке «Встречает сад сиреневой волной» [2, 129] связана с особенностями восприятия пространственных отношений при описании усадьбы. В архивно-исторических и мемуарных источниках отмечалось, что сад и дом были окаймлены сиренью. Однако в золотарёвском имении Гальских «волнообразность» сирени создавалась двумя горизонтальными волнистыми линиями: верхней, образованной стволами разной высоты, и нижней - по крутому склону кусты высажены извилисто (фрагменты этой посадки уцелели и запечатлены на фотографиях).
Поэт передаёт тонкие обонятельные ощущения, связанные с детскими воспоминаниями о доме (при этом актуализирована звукопись - повтор в основном сонорных Л, М, Н и ударной гласной И): еЛовых шИшек, ТЛеющих в каМИНе, МедЛИТеЛеН ароМаТИчНый дыМ [2, 130]. Воспроизводятся приятные тактильные (осязательные) рецепции, вызываемые прикосновением босых ног к прогретой осенним солнцем земле (выделим основные звуковые повторы):
Как хорошо желтеющей межой идТИ в ПылИ ПушИсТой и нагреТой [2, 130]. Родная земля и воспоминания о ней воспринимаются лирическим героем божественным даром, «далёкие дни» подчеркнуты метафорами: Далёких ДНей живые лоскуты На ДНе Души таятся и поНыНе, я бережНо храНю их, как святыНи [2, 128]. Выделяя в этих строках особенности художественной ассоциативности (метафора-приложение, одиночное сравнение и др.), обратим внимание на отчётливую урегулированность, образованную повторами согласных [Д, Н].
Однако в поэтических размышлениях о родине звучит мотив безвозвратности прошлого: «. детство нам не возвратить назад», «Одно лишь жаль, что не вернуть то время.» [2, 118]. Мир детства - угасающие и исчезающие впечатления о давнем («живые лоскуты», «огни, давно угасшие поныне»), которые «память дряхлая» стремится сохранить. Поэт отчётливо понимает, что прошлое - это жизнь, существующая только в воображении. Былое связано со сновидческой реальностью («У печки» [2, 38]). Это особое состояние, представляющее взаимосвязь яви и причудливых представлений-видений, выражено в стихотворении «Эфемириды» [2, 35]. Всё это позволяло одному из первых исследователей творчества писателя-эмигранта заключить: «В стихах Гальского нет чётких воспоминаний об оставленной Родине <...>. Гальской почти не конкретизирует образ Дома. Речка, зелень берегов, балкон и клумба, зелёный бархат газона - из этих деталей создаётся общий образ
10.00.00 - ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 10.00.00 - PHILOLOGICAL SCIENCES
дворянской усадебной жизни <...>. Обобщённость подчёркивает общечеловеческий характер трагедии, связанной с утратой Родины, Дома, её типичность» [6, 60].
Однако при сопоставлении внеэстетической действительности (имение Гальских в селе Золотарёво) с художественными текстами проявляется узнаваемость реальных картин и деталей. Автобиографизм поэзии В. Л. Гальского основан на достоверном описании усадьбы. Изображение прошлого строится на отдельных реалиях и подробностях, отражающих бытовой и хозяйственный уклад усадебной жизни, воспроизводящих некоторые архитектурные особенности построек и своеобразие ландшафта местности. Более того, в художественном описании золотарёвского имения запечатлено то, что не сохранилось в историко-архивных материалах. Так, в описи имения при характеристике дома выделены одна плита и шесть голландских печей, отапливавших десять комнат, но не отмечен камин, о котором поэт упоминал в стихотворении «Картинки цветными карандашами». В отчётной ведомости «О национализированной усадьбе бывш[ей] Гальского» при описании парка выделены 32 ели (ГАОО, ф. Р-477, оп.1, ед. хр. 174), а в стихотворном тексте имеется уточнение, связанное с усадебным бытом: камин в доме топили (добавляли в угли) еловыми шишками [2, 130].
Бывшее поместье в селе Золотарёво для
В. Л. Гальского - это особый мир, в котором формировались основы мировосприятия и создавалась особая эмотивно-нравственная атмосфера, влияющая на душу русского дворянина. С другой стороны, усадьба воспринималась писателем-эмигрантом обобщённым образом родного края, национальной культуры и родины в целом. Это своеобразная модель мироздания, имеющая специфические пространственно-временные ориентиры. При этом сохраняются конкретные очертания изображаемого, в отдельных случаях - предельно точные детали и подробности, которые подтверждаются сохранившимися архивными материалами. С психологической достоверностью и художественной выразительностью (в традиционном ассоциативно-образном строе лирики поэта важны урегулированные звуковые повторы) передаются детские переживания.
Таким образом, дворянская усадьба в поэзии В. Л. Гальского является одним из базовых художественных концептов, вокруг которого выстраивается особое художественно-смысловое пространство - периферия, образуемая ключевыми образами (дом, сад, парк, поле, луг, река и др.). Базовый концепт УСАДЬБА, являющийся тематической доминантой и основной единицей мировосприятия, взаимосвязан с ядерным центром РОДИНА, который в художественном мире писателя-эмигранта обладает особой значимостью.
Библиографический список
1. Габдуллина С.Р. Концепт ДОМ/РОДИНА и его словесное воплощение в индивидуальном стиле М. Цветаевой и поэзии русского зарубежья первой волны (Сопоставительный аспект): дис. ... канд. филол. наук: 10.02.01: Габдуллина Светлана Рафаэлевна. М., 2004. 243 с.
2. Гальской В.Л. Путь усталости. Составитель и автор вступительной статьи Гальской К. В. Вологда: Грифон, 1992. 196 с.
3. Каждан Т.П. Художественный мир русской усадьбы. М.: Традиция, 1997. 320с.
4. Кондаков Б.В., Попкова Т.Д. Художественный мир литературы и феномен детского миросознания // Вестник пермского университета. 2011. №4. С. 136.
5. Лотман Ю.M. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). Санкт-Петербург: Искусство - СПб, 1994. 399с.
6. Пономарева Т.А. Поэзия Владимира Гальского // Северо-Запад. Череповец, 1995. Выпуск 1.
7. Савельева В.В. Художественный текст и художественный мир: проблемы организации. Казахстан - Алматы: Дайу -пресс, 1996. 191 с.
References
1. Gabdullina S.R. The concept of HOME/HOMELAND and its verbal expression in an individual style and M. Tsvetaeva and poetry of the Russian Diaspora of the first wave (Comparative aspect): dis. ... candidate of philology. 10.02.01: Gabdullina Svetlana Raffaelina. M., 2004. 243 p.
2. Galskoy V.L. Way of tiredness. Compiled and author of the introductory article of Galskoy K. V. Vologda: Griffin, 1992. 196 p.
3. Kazhdan N.P. The art world of the Russian country estate. M: Tradition, 1997. 320 p.
4. Kondakov B.V., Popkova T.D. Artistic world of literature and the phenomenon of children of the world-consciousness // Perm University Herald. 2011. № 4. P. 136.
5. Lotman Y.M. Talks about Russian culture: the everyday Life and traditions of the Russian nobility (XVIII - beginning of XIX century). St. Petersburg: Iskusstvo. SPb, 1994. 399 p.
6. Ponomareva T.A. Poetry Of Vladimir Gali // North-West. Cherepovets, 1995. Issue 1.
7. Savelyeva V.V. Artistic text and art world: problems of organization. Kazakhstan - Almaty: Dayu press, 1996. 191 p.
