CC BY
20
Т. Тимошенко
«русь, куда несешься ты?»
опера «князь игорь» на сцене Ростовского музыкального театра
В предыдущем выпуске журнала опубликована рецензия Татьяны Тимошенко на концертное исполнение «Князя Игоря» артистами Ростовского музыкального театра. Материал завершался словами: «Войдет ли такой вариант в репертуар... театра или это большой шаг навстречу режиссерско-сценической постановке? Будем надеяться, что ответ на этот вопрос мы узнаем вскоре». И действительно, в 2010 году ответ был получен: театр вынес на суд зрителей полноценный спектакль. Слово - тому же автору.
В Ростовском музыкальном театре состоялась премьера оперы А. Бородина «Князь Игорь» в совершенно отличной от традиционных прочтений режиссуре народного артиста России Юрия Александрова. Смелый экспериментатор, художественный руководитель-директор театра «Санктъ-Петербургъ Опера», он снискал славу новатора оперного искусства. Взять хотя бы названия, которые он дает своим спектаклям: «Борис Годунов. Версия соучастника. Театральная провокация Юрия Александрова на музыку М. Му-сорского», «Травиата. Оперная фантазия в двух частях». Вместе с тем, ростовчанам знакома и его вполне традиционная «Мадам Баттерфляй». Потому нынешняя постановка «Князя Игоря» изначально интриговала: по какому пути пойдет мастер в этот раз, и о чем же будет спектакль?..
«Русь, куда несешься ты?» - гоголевский вопрос, не утративший актуальности и по сей день, становится ключевым в спектакле. От привычного сценического прочтения оперы Бородина с «прославляющим» финалом в этой постановке не осталось и следа. Сильнейший по эмоциональному градусу «открытый» финал с тихой кульминацией - смелый режиссерский ход в раскрытии извечной русской темы: убирая финальный славильный хор, Александров завершает действо хором поселян, звучащим без сопровождения. «Ох, не буйный ветер завывал, горе навевал» вместо «Гуляй во славу князя» кардинально смещает смысловые акценты спектакля, показывая всю трагичность произошедшего.
Известный музыковед, профессор Евгений Левашов, сравнивая бородинский автограф четвертого акта оперы с редакцией Римского-
Корсакова - Глазунова, обнаружил важнейшее отличие. В известной версии в финале Игорь торжественно выходит к народу и звучание оркестра достигает предельной громкости, приводя к апофеозу. У Бородина же герой вместе с Ярославной удаляется в терем и больше не появляется, а народ тихо (!) радуется и со словами: «Ну, пора по домам. Господь помог» расходится, оркестровая звучность слабеет и истаивает. Удивительно, но, сделав, казалось бы, такой рискованный шаг как купюры и перестановки в партитуре, режиссер оказался максималь-
В центре: Петр Макаров - князь Игорь
но близок к истинному замыслу бородинского «Князя Игоря» - оперы невероятно динамичной и конфликтной.
В своем видении Юрий Александров максимально противопоставляет мир растленной Руси миру Руси Святой, некоему идеалу - без войн, без пьянства, без насилия. Наверное, поэтому он особенно остро обнажает и подает в гротескном виде все те отрицательные черты, которые есть в русской действительности. Самые яркие носители пороков в спектакле - князь
Галицкий со своей ватагой. Их «святыня» - висящая на сторожевой башне освежеванная мясная туша, словно антитеза находящимся на противоположной башне колоколам. Звериная натура Галицкого, его жестокость и развращенность проявляются в каждом шаге. То он, стоя на четвереньках, поет свою песню (в первом действии), то, развалившись на стуле, закинув ноги на стол, с гнусной усмешкой выслушивает мольбы девушек, то преувеличенно усердно целует икону (в прологе), то буквально стряхивает Ярославну с трона (в сцене с княгиней).
Александров переосмысливает и сам образ заглавного героя. Он обличает упрямство, безрассудность Игоря, которые приводят к страшным последствиям. Ничто не может переубедить князя в его намерении вступить в войну. Ни солнечное затмение, в момент которого среди застывших в недобром предчувствии людей, словно призраки, прокрадываются седые девушки, олицетворяющие невинно страдаю-
Александр Лейченков - Владимир Игоревич, Элина Однороманенко - Кончаковна
щие загубленные души (в четвертом действии они появятся вновь, неотступно сопровождая Ярославну в ее Плаче). Ни отчаянное стремление Ярославны удержать его от необдуманного поступка. Ни отказ старца благословить его и дружину «на брань с врагом».
Во второй половине оперы перед нами -сломленный, раздавленный Игорь. В своей знаменитой арии он в таком отчаянии, что хочет покончить с собой, но мысль о любимой останавливает его. Из плена он возвращается постаревшим безумцем, с лихорадочным блеском в глазах сообщающим поседевшей от страданий жене о желании вновь пойти на половцев. В этот кульминационный, сильнейший по своей драматичности момент Игорь и Ярославна, находящиеся на авансцене, застывают, словно
в стоп-кадре, поднимается занавес и перед нашим взором возникает слепящий белым светом образ идеального мира. И в это мистическое пространство, где все равны, спокойны, где никто никого не потревожит и не обидит, старец уводит героев.
Юрий Александров показывает народ без свойственной русской опере идеализации. Один из ярких примеров - эпизод из пролога, когда мужчин буквально сгоняют в поход, а на сцену вывозят телегу с двумя пленными половцами (среди которых Овлур), скорее всего, чтобы еще сильнее разжечь чувство ненависти к врагу и «разогреть» перед битвой. Князь Га-лицкий и, как ни странно, Владимир Игоревич, глумятся над ними, запугивают хлыстом, и только стоявшая в сторонке монахиня, проявляя сострадание, подносит пленникам узелок с куском хлеба.
Самый светлый и чистый образ в спектакле -Ярославна. Режиссер показывает, как страшно, как тяжело женщине управлять княжеством в отсутствие мужа, какие страдания и муки одиночества она испытывает, и как в заключительной сцене, видя состояние Игоря, с ужасом понимает, что все ее надежды на мирную счастливую жизнь несбыточны.
Непривычно жесткому изображению русского народа противопоставлена обрисовка народа Востока. Он намного благороднее, праведнее, гармоничнее. Взять хотя бы два пира: разгульный праздник «для тела» у князя Га-лицкого и праздник «для души» у хана Кончака (половецкие пляски - яркое зрелище, вдохновенно сотканное хореографом, народным артистом России Юрием Клевцовым).
Сценография заслуженного художника России Вячеслава Окунева образна, функциональна и, что очень важно, не отвлекает, а гармонично дополняет режиссерское решение. Созданная художником конструкция в прологе и первом действии представляет собой деревянные ворота, обитые медными листами с различными изображениями; по краям расположены сторожевые башни. Во втором и третьем действиях эта конструкция, покрытая цветастыми накидками, превращается в экзотические половецкие шатры, а в четвертом действии будто растворяется в небытии.
Задник сцены, словно выводя нас за рамки обычного течения времени, показывает надвре-менное пространство: там и наползающее зат-
мение (пролог), и черная дыра космоса (второе действие), и обобщенный образ разрушенной, разграбленной, полыхающей в огне Руси (третье действие).
Своеобразным рефреном, обрамляющим каждый акт, служит занавес с изображением Владимирской иконы Божьей Матери - величайшей из всех национальных святынь, защитницы русского народа, не раз спасавшей его от бедствий. Именно перед этим занавесом режиссер выстраивает исповедальные арии княгини в первом и четвертом актах и сильнейшую по своему эмоциональному воздействию заключительную сцену Ярославны с Игорем.
Пространственное решение поддержано психологически
тонкой световой драматургией (художник по свету Ирина Вторникова) и дополнено исторически достоверными, богато расшитыми костюмами.
На сдаче спектакля (27 мая) музыка под руками Валерия Воронина не оставалась равнодушной к режиссерским преобразованиям. Дирижер внимательно, с предельным тактом вникает в замысел Юрия Александрова, осмысленно соединяя музыкальную ткань с происходящим на сцене. Он стремится к подлинной выразительности, динамичности, максимальной насыщенности в драматичных сценах, прозрачной струящейся звучности в обрисовке пленительного Востока, проникновенно-щемящему тону в раскрытии образа Ярославны.
Вслед за режиссером, Валерий Воронин убирает чрезмерную торжественность, пафосность и акцентирует сложные, конфликтные взаимоотношения персонажей. В некоторых местах дирижеру не удавалось держать в единстве оркестровое и хоровое звучание, что несколько смазывало общее впечатление, но сам оркестр был отлично сбалансирован, захватывало его свободное, полнокровное дыхание.
Заслуженный артист России Петр Макаров, исполнитель заглавной партии, сумел высказаться в контексте спектакля полно и убедительно. Крупный, мощный голос, живая мимика, наполнение каждой позы внутренним смыслом, делают образ Игоря поистине трагичным. Елена Разгуляева (Ярославна) покорила глубинным подходом к роли: вокальная линия сражает безупречной точностью, верхние ноты спеты
с предельной аккуратностью; она убеждает свободным владением динамическими нюансами, подвижностью психики и пластикой тела.
Елена Разгуляева - Ярославна, Юрий Алехин - Владимир Галицкий
Один из сильнейших образов спектакля - Га-лицкий в трактовке Юрия Алехина. Певец, по-видимому, понимает, что в этой постановке без гиперэмоциональной отдачи не «выиграть», а потому выкладывается без остатка, как в актерском, так и в вокальном плане. Возможно, из-за столь полной самоотдачи ему не всегда удается справляться со своим голосом в верхнем регистре, но в целом интерпретация актера чрезвычайно впечатляет.
Высокой похвалы заслуживают Борис Гусев (Кончак), Элина Однороманенко (Кончаковна), Александр Лейченков (Владимир), а также исполнители небольших партий, умело соединившие вокальную эмоцию с пластическим рисунком роли - Евгений Мешков (Овлур), Тимур Хаму-Нимат (Скула), народный артист России Геннадий Верхогляд (Ерошка), лауреат международного конкурса Марианна Закарян (Половецкая девушка). Очень хорош хор - гибкий, вокально и актерски раскрепощенный (хормейстер - заслуженный деятель искусств России Елена Клиничева).
Этот спектакль рассказывает легенду, остро перекликающуюся с сегодняшним днем, заставляет сопереживать, задумываться о нашем прошлом, настоящем и будущем. Так куда же ты несешься, Русь?..
Фото М. Ким и С. Зимнухова.
