CC BY
131
антонимичным значением, позволяет выявить в художественном дискурсе Б. Поплавского две основные функции категории контраста: объективно-определяющую и субъективно-оценочную. Если первая из них связана с созданием неосложненного окказионального стилистического смысла, то вторая наиболее ярко проявляется в конструировании осложненного смысла, для которого характерно наличие эмоционально-оценочных компонентов. Последние во многом определяют мистическую тональность художественного дискурса Б. Поплавского. Они способствуют адекватному восприятию художественных образов, в частности образа автора и его прагматической установки. Таким образом, присутствующие в семантической структуре анализируемых конструкций эмоционально-оценочные компоненты обнажают позицию автора в воспроизведении окружающей действительности в терминах автобиографической памяти. Мир автобиографической памяти Б. Поплавского создан "незаконными" средствами, заимствованными у родственного литературе искусства, у живописи, для которой характерно гармоничное сочетание порядка и хаоса, подведение данных феноменов под единый когнитивный знаменатель, хотя и в метафорической форме (ср., например, картины М. Шагала).
ЛИТЕРАТУРА
1. Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку. М.: Госучпедгиз, 1959. 492 с. С. 217.
2. Грякалова Н.Ю. Человек модерна: биография-рефлексия-письмо. СПб.: Изд-во Дмитрия Булани-на, 2008. 384 с. С. 49.
3. Варшавский В.С. Незамеченное поколение. М.: Инэкс, 1992. 384 с.
4. Поплавский Б. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 2.: Аполлон Безобразов. Домой с небес: Романы. М.: Согласие, 2000. 462 с.
5. Ананьева О.А. Полипредикативные разделительные предложения с союзом "или": строение и семантика: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Самара, 2005. 22 с. С. 17.
6. См.: Дальние берега: Портреты писателей в эмиграции. М.: Республика, 1994. 465 с. С. 27.
7. Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку. М.: Госучпедгиз, 1959. 492 с. С. 390.
8. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М.: Наука, 1963. 256 с. С. 125.
9. Ларин Б.А. Эстетика слова и язык писателя. Л.: Худож. лит., Ленингр. отд, 1974. 285 с. С. 36.
10. Барковская Н. Стилевой импульс "бестактности" в творчестве Б. Поплавского // ХХ век. Литература. Стиль: Стилевые закономерности русской литературы ХХ века (1900-1950). Екатеринбург: УрГУ, 1998. Вып. 3. С. 104-115.
23 июля 2010 г.
УДК 811.11-112: 003.23
РУНИЧЕСКОЕ ПИСЬМО КАК ОТРАЖЕНИЕ КЛЮЧЕВЫХ КОНЦЕПТОВ ДРЕВНИХ ГЕРМАНЦЕВ
Р.Е. Богачев, О.А. Сидоренко
На сегодняшний день понятие "ключевой концепт" достаточно хорошо изучено и прочно обосновалось в когнитивной лингвистике [1]. Однако существует проблема выделения самих ключевых концептов в рамках национальной концеп-тосферы или концептуальной картины мира. В самом деле, работы, в которых затрагивается
Богачёв Роман Евгеньевич - кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков № 1 Белгородского государственного университета, 308007, г. Белгород, ул. Студенческая, 14, корп. 2, e-mail: [email protected], тел. 8(4722)301891;
Сидоренко Ольга Александровна - соискатель, ассистент той же кафедры, e-mail: [email protected], тел. 8(4722)301891.
понятие ключевого концепта, обычно изначально ограничены либо идиолектом определенного писателя, либо областью употребления этих ключевых концептов. В случае, когда идет речь о ключевых концептах в рамках какой-либо национальной концептосферы (например, в работах А. Вежбицкой, А.Д. Шмелева, А. Зализняка) их выбор часто затруднен отсутствием четких критериев к определению [2].
Roman Bogachev - Ph.D. of philology, associate professor of the Foreign Languages Department №1 at the Belgorod State University, 14/2 Studencheskaya Street, Belgorod, 308007, e-mail: [email protected], ph. +7(4722)301891;
Olga Sidorenko - degree-seeking student, teacher of the same Department, e-mail: [email protected], ph. +7(4722)301891.
Так, в своей книге "Понимание культур через посредство ключевых слов" Анна Веж-бицкая говорит: "Ключевые слова - это слова, особенно важные и показательные для отдельно взятой культуры". И вслед за этим отмечает: «Нет никакого конечного множества таких слов в каком-либо языке, и не существует никакой "объективной процедуры открытия", которая позволила бы их выявить. Чтобы продемонстрировать, что то или иное слово имеет особое значение для некоторой отдельно взятой культуры, необходимо рассмотреть доводы в пользу этого... было бы смешно критиковать Рут Бенедикт за особое внимание, которое она уделила японским словам gin и on, или Мишель Розальдо за ее особое внимание к слову liget языка илон-го на том основании, что ни та, ни другая не объяснили, что привело их к заключению, что указанные слова стоят того, чтобы на них сосредоточиться, и не оправдали свой выбор на основе каких-то общих процедур открытия. Важно, привел ли Бенедикт и Розальдо их выбор к существенным идеям, которые могут оценить другие исследователи, знакомые с рассматриваемыми культурами» [3].
Иными словами, перед исследователем стоит проблема объективного характера, обойти которую не просто, а потому следует обратить внимание прежде всего на результат изучения. Воссоздать языковую, а тем более концептуальную картину мира отдельного этноса для одного конкретного исследователя задача практически невозможная.
Здесь может возникнуть вполне резонный вопрос: если у нас возникают трудности с выделением ключевых концептов национальной концептосферы в синхронии, возможно, диахроническое исследование может помочь более четко обрисовать ситуацию? Безусловно, ключевой концепт по своему определению должен обладать гибкостью и устойчивостью к изменениям внутри концептосферы. Проблема в том, что концепт является лингвокульту-рологической единицей. Он закреплен в культуре через систему языка, следовательно, культурные изменения ведут к определенным изменениям внутри самой системы языка, хотя она и обладает некоторой инерцией.
Возьмем, к примеру, концепт "Бог", являющийся ключевым для русской концепто-сферы. Действительно, он обладает достаточно большой частотностью и имеет большой кластер связанных с ним фразеологических
единиц. Однако, рассматривая диахронически ход развития данного концепта, мы непременно упремся в эпоху христианизации Руси, когда он появился. Может показаться, что он просто занял место соответствующего концепта, который был в русской концептосфере до него. Ведь в языческой Руси понятие определяющей сверхсущности уже имело место (например, Перун). Однако общее значение, а значит и функционирование в языке этого концепта "сверхсущности", зависит от того, как его воспринимают в рамках данного этноса, т.е., совокупным набором каких определяющих качеств является эта сверхсущность.
Например, сегодняшний ключевой концепт "Бог" ассоциированно включает в себя такие концепты, как "терпение" ("Бог терпел и нам велел"), "любовь" ("Каждый за себя, один Бог за всех"). Дохристианская сверхсущность такие качества не включала. Следовательно, можно говорить, о том что хотя ключевой концепт "Бог" и занял уже существующую нишу в русской концептосфере, качественно этот концепт очень сильно изменился, что и отразилось в языке (хотя бы на уровне фразеологических единиц).
Рассматривая ключевые концепты, скажем, древнеанглийского дописьменного периода, мы можем только их предполагать, основываясь на первых письменных памятниках, не связанных с христианством.
И вот тут уместно вспомнить об общегерманском руническом письме.
Руническое письмо употребляется германцами начиная со 2-3 в. н.э. Древнейшая система рунического письма - 24-значный алфавит. Каждая Руна занимала в нем определенную позицию, и вместе они образовывали рунический ряд, соответственно последовательности его первых шести знаков, обычно называемый "футарком" иРагк).
В данной статье мы не планируем рассматривать вопросы, связанные с возникновением рунического письма, так как на настоящее время однозначных ответов на них нет. Тем более, что нашего исследования напрямую это не касается. Здесь важно подчеркнуть несколько определяющих моментов.
1. Обстоятельно исследовав морфологические и синтаксические особенности текстов, Э.А. Макаев высказал и обосновал предположение о существовании рунического койне, наддиалектного языка, использовавшегося создателями рунических памятников. Язык стар-
ших рунических надписей, или руническое койне, можно рассматривать как промежуточное звено между общегерманским языком, познаваемым лишь на основе реконструкции, и древнейшими литературными языками различных германских народностей [4]. Это позволяет в свою очередь говорить об общегерманской концептосфере, а следовательно, и об общегерманских ключевых концептах, представленных руническим письмом.
2. Здесь нужно отметить еще одну особенность рунического письма - наличие символических рун. Вопрос о том, в какой мере следует принимать для древнейших рунических надписей наличие символических рун, т.е. рун, которые выписываются графически, но имеют функциональную значимость своего собственного имени, остается спорным. Ф. Аскеберг, критически рассмотрев вопрос о символических рунах, подчеркивал, что данная гипотеза основана на ошибочном толковании как самих наскальных изображений, так и символических рун. Он пришел к следующему заключению: "Ошибочным является прием объяснения функции рун не только как буквенных знаков, но и как магических символов. В магических целях руны могли без труда приспособиться к очень старой традиции, в которой символические знаки выполняли довольно непонятную для нас функцию. При помощи рун было создано новое средство выражения, заменившее старые символические знаки, однако не наблюдалось, чтобы известные идеограммы наскальных изображений (солнечное колесо, след ноги, рука, крест и т. п.) могли повлиять на возникновение футарка, который всей своей структурой выдает свое происхождение от одного из южно-европейских алфавитов. Не только история алфавита является доказательством этого положения, но оно непосредственно следует из внутренней организации футарка, которая четко показывает, что было обнаружено стремление как можно точнее передать фонетическую систему определенного древ-негерманского диалекта. Буквенная магия, рунические имена и порядок следования рун являются вторичными явлениями" [5].
В защиту символической функции рун в свете данной критики хотелось бы отметить, что Аскеберг рассматривал символическую роль рун в аспекте возникновения рунического письма, и в этом случае он, несомненно, прав. Мы же рассматриваем символическую
роль рун в рамках уже сложившейся системы письма, когда коммуникативная функция рун органично сосуществовала с религиозной. С этой точки зрения наличие символических рун нам представляется абсолютно естественным.
3. Еще одним знаковым моментом является использование рун как раз таки в религиозных целях, для гадания. С позиции классического структурализма такой вопрос подробно не рассматривался, поскольку данная сфера использования рун выходила за рамки чисто лингвистического подхода и часто базировалась на необъективной информации (имелось большое количество литературы, часто противоречивой и псевдонаучной). В этой связи вопрос о функциях рунического письма древнейшего периода, было ли оно культовым, магическим или коммуникативным средством, обсуждался широко [6]. На первый план выдвинута коммуникативная функция рунического письма, потому что и магическое заклинание может рассматриваться как своего рода сообщение. Вместе с тем категорически отвергается распространенное ранее представление о магической сущности самих рун (знаков). Однако в рамках когнитивного подхода данная область применения рун становится достаточно важной, так как, на наш взгляд, по сути является культурным отражением ключевых концептов концепто-сферы древних германцев. Ведь при помощи 24 символических рун древние германцы могли получить ответ практически на любой вопрос, который их интересовал. Получается, что вокруг 48 ключевых концептов (каждая руна имеет перевернутое значение, обратное исходному) выкристаллизовывалась вся их концептосфера целиком.
Данное предположение выдвигается нами как рабочая гипотеза.
Возвращаясь к проблеме определения ключевых концептов какого-либо этноса в их синхронном срезе, нужно отметить особое преимущество рунического письма.
Несмотря на недостаток практического материала для полноценного концептуального анализа либо же однобокость этого материала, руническое письмо, по нашему мнению, содержит базовые элементы ключевых концептов древних германцев. Это позволяет не только провести анализ в рамках синхронного среза данного временного периода, но и проследить качественное развитие кон-
цептов в диахронии, особенно при переходе от общегерманского койне к отдельным национальным языковым системам. (Например, рассмотрев рунические песни.)
Конечно, выдвинутая рабочая гипотеза требует тщательного анализа и всесторонней проверки, однако, на наш взгляд, она имеет право на существование. Исследовательская работа на ее основе уже ведется.
ЛИТЕРАТУРА.
1. См., напр.: Зализняк А.А., Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира: Сборник статей. М.: Языки славянской культуры, 2000. 544 с.
2. См., напр.: Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира. Материалы к словарю. М.: Языки славянской культуры, 2002. 224 с.
3. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов / Пер. с англ. А.Д. Шмелева. М.: Языки славянской культуры, 2001. 288 с. C. 35-36.
4. Макаев Э.А. Язык древнейших рунических надписей (лингвистический и историко-филологический анализ). Изд. 2-е, стереотип. / Под ред. М.С. Кожуховой. М.: Едиториал УРСС, 2002. 156 с.
5. Askeberg F. Nordea och Kontinenten i gammal tid. Studier i forngertransk kulturhistoria. Uppsala: Almavist & Wiksell, 1944. 120 s. S. 41-42.
6. См., напр.: Смирницкий А.И. Вопрос о происхождении рун и о значении праскандинавских надписей как памятников языка // Ученые записки Ин-та языка и лит-ры. 1931. Т. 4. C. 41-66; МоШе E. Runes and the origin Denmark and Elsewhere. L.: Aarhus University Press; 1st English ed., updated and rev edition, 1981. 554 p.
16 августа 2010 г.
УДК 842.9
СТРУКТУРНЫЕ ТИПЫ ЗАИМСТВОВАННЫХ СОКРАЩЕННЫХ ЛЕКСИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ В АНГЛИЙСКОМ, ФРАНЦУЗСКОМ И РУССКОМ ЯЗЫКАХ
А.П. Кононенко
Появление в современных языках большого количества сокращенных лексических единиц является, несомненно, одним из следствий научно -технической революции, породившей множество новых социальных понятий, которым необходимо дать названия, закрепить их в языке. Наиболее интенсивно заимствованные сокращения развиваются именно для пополнения новых, бурно развивающихся отраслей науки и техники: космонавтики, радиоэлектроники, ядерной энергетики и др. Очевидно, что мобильная связь и факсы, компьютерная техника и сопутствующая ей область науки занимают одно из первых мест в этом ряду.
В лингвистической литературе находят отражение разные стороны проблемы лексических заимствований. Над этим вопросом работали такие исследователи, как Л.П. Ефремов, Л.П. Крысин, А.С. Мурычева [1] и др. Однако, несмотря на большое внимание к вопросу заимствования, некоторые аспекты, на-
Кононенко Анна Павловна - кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры английского языка естественных факультетов Южного федерального университета, 344010, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 150, e-mail: [email protected], т. 8(863)975134.
пример, связанные с заимствованием сокращений и передачей иноязычных аббревиатур на родной язык, остаются недостаточно изученными. В работах, посвященных проблеме сокращений (Р.И. Могилевский, Е.А. Земская, А.А. Безрукова, Ю.В. Горшунов [2]), анализ аббревиатурных процессов ограничен определенной сферой, тематической областью, они выполнены на материале одного или двух языков.
В нашей работе исследование выполнено на материале трех языков: английском, французском и русском. В основе изучения заимствованных аббревиатур и сокращений лежит тезис о системности, заключающийся в рассмотрении и выявлении особенностей и своеобразия проникновения заимствованных сокращенных лексических единиц в современном английском, французском и русском языках. Достижение поставленной цели предполагает выявление структурных типов заимствованных сокращенных лексических единиц
Anna Kononenko - Ph.D. of philology, senior teacher of the English Language Department of the Natural Sciences at the South Federal University, 150 Pushkinskaya Street, Rostov-on-Don, 344010, e-mail: kononenkocap1@ mail.ru, ph. +7(863)975134.
