CC BY
83
Н.П. Дронова, Е.В. Зеленева
«РОЖДЕСТВО» В ЯЗЫКОВОЙ НЕМЕЦКОЙ КАРТИНЕ МИРА.
ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
В рамках лингвокультурологического подхода к языку представляется важным исследование праздника как одной из ритуализированных форм культуры. В настоящей статье рассматриваются особенности лексико-семантических репрезентаций сценария 'Рождество' в немецком языке. Для всестороннего анализа учитывались исторические, культурные и социальные факторы формирования языковых значений.
Ключевые слова: сценарий, культурологическая интерпретация, номинации рождества, метафоросимволическая компонента слова.
Конституирующая функция языка как источника знания остается в центре современных исследований, связанных с антропоцентрическим подходом. В фокусе изучения оказывается человек, как «мерило всех вещей», мир природы, окружающий человека, мир бытия, упорядоченный в форме системы правил, моделей поведения, в том числе и в форме ритуала. Названные феномены представлены в языке в соответствии с тем «духом народа», под влиянием которого складывались базовые лексические единицы, репрезентирующие специфику восприятия, интерпретации, «оязыковления» мира этносом. Как подчеркивает Е.С. Кубрякова, «...данные о языке - специально отработанные - могут и должны использоваться для освещения более широкого круга проблем, касающихся как природы человеческого разума и интеллекта, так и его поведения, проявляющегося во всех процессах взаимодействия человека с окружающим миром и другими людьми» [Кубрякова 2004: 9].
Значительный интерес с точки зрения современных подходов представляет исследование ритуала, который, как известно, является одной из сущностных характеристик человеческого бытия, а, значит, одним из ключевых элементов культуры. Его социокультурная значимость наиболее остро осознается в современном мире, для которого характерны процессы глобализации, приводящие к обогащению культуры новыми ценностями и мировоззренческими смыслами.
Данная проблематика исследуется на протяжении двух веков в трудах многих отечественных и зарубежных языковедов. Более того, сегодня можно говорить о том, что для современных теорий ритуала характерно привлечение смежных дисциплин и комплексный подход к исследованию названного феномена. Об этом свидетельствуют исследования ритуала в последние десятилетия ХХ-ХХ1 вв., выполненные в рамках фило-
софии (М. Евзлин, И.П. Касавин, С.П. Щавелев, В.Н. Нечипуренко), фольклористики и этнолингвистики (Е.М. Мелетинский, А.К. Байбурин, Н И. Толстой, В Н. Топоров, Н И. Толстая, М.М. Маковский, Б.А. Успенский и др.), лингвокультуро-логии (В.И. Карасик, Ю.В. Монич и др.).
Ритуал понимается как некоторая упорядоченная, исторически сложившаяся, константная последовательность стереотипных, символических действий, которые обладают сакральной силой, совершаются в определенном времени и пространстве и выполняют сложный комплекс функций. В то же время ритуал - это семиотическая система динамического характера, которая характеризуется включенностью в социальный контекст. Следовательно, он оказывается под влиянием различных социальных факторов. Одним из них является процесс секуляризации общества, в результате которого происходит постепенное выхолащивание изначально заложенного сакрального смысла ритуала и превращение его в ритуали-зованность. Следует подчеркнуть, что проблема соотношения ритуала и ритуализованности занимает в современных исследованиях немаловажное место. При этом в центре внимания преимущественно оказывается отношение ритуального и ри-туализованного поведения к сфере профаническо-го, а, следовательно, и сакрального. Под сакрализацией понимается «акт наделения явлений свойством святости, религиозной исключительности, сверхценности» [ЭС 2006: 943]. В специальной литературе сакральное традиционно противопоставляется профанному, однако при этом указывается на гибкость и подвижность границ между ними: с одной стороны, составляющие профанно-го мира фактически присутствуют в сфере сакрального, а с другой - «сакральное иногда вплетается в самую прозаическую и незначительную деятельность» [Нечипуренко 2002: 62].
Одной из ритуализованных форм культуры, в которой проявляется различие между профан-ным и сакральным, является праздник. Он содержит в себе элементы сакрального и в то же время во многом опирается на старую бытовую обрядность или, по меткому выражению О.М. Фрей-денберг, представляет собой «сожительство быта и религии» [Фрейденберг 1978: 150]. Необходимо заметить, что на языческие корни, лежащие в основе праздника, указывают также В.Я. Пропп, Н.В. Нечипуренко и др. Так, В.Н. Нечипуренко пишет о наложении секулярных модернистских празднеств на религиозные праздники различных традиций [Нечипуренко 2002: 120]. Исходя из того, что праздник относится к синкретичным текстам культуры, структура которых «сложнее языкового текста, так как представляет собой единство вербального (словесного), реального (предметного) и акционального (действенного) плана» [Толстой 1999: 46], представляется целесообразным обратиться к сценарию, как когнитивному инструменту декодирования информации.
Понятие сценария разрабатывалось как зарубежными (М. Минский, Р. Шенк, Р. Абельсон, Ч. Филлмор и др.), так и отечественными исследователями (Е.С. Кубрякова, Н.Н. Болдырев, З.Д. Попова, И.А. Стернин, А.П. Бабушкин и др.). В существующих определениях рассматриваемой когнитивной структуры акцентируются два основных аспекта. Во-первых, постулируется идея о том, что знания, заключенные в сценариях, - это прототипичные когнитивные модели, помогающие человеку ориентироваться в определенных ситуациях. Так, по мысли М. Минского, «сценарий вырабатывается в результате интерпретации текста, когда ключевые слова и идеи текста создают тематические («сценарные») структуры, извлекаемые из памяти на основе стандартных, стереотипных значений, приписанных терминальным элементам» [Минский 1979: 181].
Как структуру когнитивного угадывания интерпретирует сценарий Ч. Филлмор. Под данным термином он понимает «условные или обычные последовательности поступков, в терминах которых мы анализируем отдельные «крупные» события через посредство более «мелких» их частей» [Филлмор 1983: 80]. Такого рода части или сцены соотносятся с опытом человека и, как правило, заложены в его сознании, где и получают в нем когнитивную обработку. Ч. Филлмор говорит о шести видах сцен. Для анализа сценария ритуа-лизованной деятельности особую значимость приобретает, прежде всего, характеристика двух
из них. Во-первых, речь идет о «находящихся в сознании людей воспоминаниях о сценах реального мира, которые могут подвергаться переструктурированию, обусловленному вхождением людей в определенную общность, когда некоторые аспекты сцен забываются или подавляются, а другие усиливаются» [Филлмор 1983: 109]. Во-вторых, это «стандартные сценарии для знакомых действий и событий, о которых можно говорить независимо от опыта, сохраняющегося в памяти конкретного индивидуума» [Филлмор 1983: 109]. Данная система отношений вполне может быть наложена на сценарий празднования Рождества в немецком культурном пространстве, где, с одной стороны, существует определенный стереотипный сценарий, предполагающий определенную, достаточно жестко регламентированную последовательность действий, и где, с другой стороны, тот же стандарт действий, оказавшись в условиях нового пространственного, временного, социального контекста, подвергается трансформации.
Второй аспект, подчеркиваемый в существующих определениях сценария, - его динамический характер [Бабушкин 1996; Болдырев 2000]. Так, Н.Н. Болдырев, понимает сценарий как «динамически представленный фрейм, как разворачиваемую во времени определенную последовательность этапов, эпизодов» [Болдырев 2000: 37]. Таким образом, в основу сценария положена фреймовая структура. Однако, по мнению Н.Ф. Алефиренко, разница между фреймом и сценарием заключается не только в наличии или отсутствии движения. «Фреймовые структуры проецируют лишь общую схему события, а сценарии «оживляют» соответствующие схемы факультативными смысловыми элементами, деталями и подробностями, порождаемыми дискурсивной семантикой» [Алефирен-ко 2002: 242]. Таким образом, к динамическому аспекту добавляется еще один, не менее важный -содержательно-смысловой. А его факультативный характер является, на наш взгляд, предпосылкой для возникновения сценариев, лишь частично соответствующих прототипической структуре.
Необходимо добавить, что в случае сценариев ритуализованной деятельности мы имеем дело с одним из «апостериорных концептов» (термин Ю.С. Степанова), который в принципе может быть отнесен к константам культуры, поскольку это постоянно присутствующий концепт, стабильный в своем ядре [Степанов 1997: 77]. Поэтому одной из важнейших характеристик сценария является его культурологическая маркированность. При этом, как отмечает С.В. Иванова,
«культурологическая компонента отмечает как последовательность шагов, так и наполняемость данных структур» [Иванова 2005: 48]. С точки зрения уровней сценарной структуры, предложенных М. Минским, сценарий ритуализованной деятельности соответствует уровню повествовательного фрейма. Они интерпретируются ученым как «скелетные формы для типичных рассказов, объяснений и аргументации. Необходимыми здесь являются соглашения о формах построения повествований, о развитии действий, о главных действующих лицах, основных событиях и т. д., призванные помочь слушателю строить в своем уме новые тематические фреймы и конкретизировать задания отсутствия» [Минский 1979: 63].
Сценарий ритуализованной деятельности отличается сложной разветвленной структурой и предполагает наличие определенного количества слотов. В прототипическом сценарии такого рода могут быть выделены следующие слоты: 1) имя сценария, 2) субъект действия, 3) хронотоп, 4) операционные параметры ритуала, включающие в себя категорию действия, символические и несимволические атрибуты ритуала. В линейной плоскости сценарий может быть представлен тремя основными этапами: завязкой, кульминацией сюжета и развязкой [Бабушкин 1996: 59], которые в принципе соответствуют трем фазам любого ритуала: подготовительному этапу, исполнению ритуала, оценке результатов.
Как отмечает В.Н. Телия, при означивании ментальных структур, принадлежащих предметной области культуры «происходит свертывание плана содержания и плана выражения языковых знаков в новое для них качество - презентативно-моти-вирующую «оболочку» культурных концептов и создает общее для них материально-идеальное взаимоотношение, имеющее семиотическую природу» [Телия 1999: 15]. В связи с этим правомерным будет говорить о том, что лексические единицы, участвующие в вербальной экспликации сценария, могут быть структурированы в виде лингвокульту-рологического поля как «иерархической системы его единиц - лингвокультурем» [Воробьев 1994: 24]. Под «лингвокультуремой» понимается комплексная межуровневая единица, представляющая собой «диалектическое единство лингвистического и экстралингвистического содержания» [Воробьев 1994: 31]. В.В. Воробьев предлагает рассматривать лингвокультурему как особый микрофрейм - блок знаний о культуре, выражаемый соответствующей языковой формой и представленный на уровне языка «минимальным содержанием» - знаком,
лексическим значением [Воробьев 1994: 67]. Исходя из этого, справедливым, на наш взгляд, будет утверждение о том, что в культурном сценарии как динамической когнитивной структуре лингвокультурема выполняет функцию «наполнителя» его слотов. При этом содержание последних вытекает из традиций народа, возможностей общественного слоя, духовного климата эпохи. Как следствие нарушается прототипическая структура сценария (о типах сценариев ритуали-зованной деятельности см. подробнее [Зеленева 2007]) и одновременно расширяется диапазон вербальных репрезентаций сценария за счет усложнения уже существующих и появления новых метафорических смыслов.
Эту мысль мы предлагаем проследить на примере анализа слота - 'номинанты праздника Рождества'. Его наполнение составляет одноименное лингвокультурологическое поле, единицы которого, лингвокультуремы, могут быть структурированы в виде фрейма. Как показал анализ корпуса примеров (более 5000), лексические единицы, называющие рассматриваемое событие, могут быть систематизированы в двух крупных блоках, каждый из которых включает более мелкие классы. Кроме того, были выявлены номинанты праздника, которые, с нашей точки зрения, относятся к пограничным или переходным зонам соответствующего лингвокультуроло-гического поля.
I. Первый блок и одновременно ядро лин-гвокультурологического поля - общепринятые наименования праздника. Внутри этого блока были выделены два класса лексических единиц.
1. Первый класс представлен ключевой номинацией Weihnachten (рус. Рождество).
Как известно, религиозные номинации образуют самобытную знаковую систему, обладающую своим содержанием и своим способом передачи этого содержания. Концептуальную структуру названных единиц образуют компоненты разной психической природы (чувственно-наглядный, логический, эмоциональный, трансцендентный), которые в процессе исторического развития «накладываются» на уже существующие языковые единицы и смысловые составляющие. Вторичный характер религиозной концептосферы обусловливает отражение понятийной базы с соответствующим спектром оценочно-экспрессивных коннотаций в рамках вторичной номинации (метафорическо-символических трансформаций, переноса значений слова). Специфика процесса метафорообразования в данном случае проявляет-
ся в том, что многие метафоры, символы религиозного языка созданы на базе переноса свойств, признаков субъекта и мира вещей реальной действительности в сферу трансцендентного. Так, в немецкой номинации Weihnachten вербализованы архаические представления древних германцев о почитании ночи, которая на обыденном уровне воспринималась как время опасностей, страхов и темных сил [Гуревич 1984: 116]. В состав композита - номинации включена темпоральная лексема nachten (историческая форма множественного числа существительного), а также лексема Weih (абстрактное прилагательное, выражающее смысл сакральности, святости). Этимологически первосмысл слова wih/Weih коррелируется с мифологическими представлениями этноса о явлениях природы и общественной жизни. Так, wih означало первоначально Heiligtum, Hain, Tempel (святыня, священная роща, храм). В данном случае уместно добавить, что Якоб Гримм «на основании изучения тевтонских слов, обозначающих храм, сделал правдоподобное заключение, что древнейшими святилищами у германцев были естественные леса ... священные рощи были обычным явлением [Фрезер 1984: 111]». Таким образом, цепочка метафорических переносов на основе ассоциативных признаков «почитания кого-либо, обожествления», объединяющих понятия Heiligtum, Hain, Tempel, представлена в архаической лексеме wih, что в конечном итоге создавало благоприятные предпосылки для «добавления», «прирастания» нового метафорического (библейского) смысла. Семантика лексемы настолько затемнена, что она, как правило, не разъясняется в этимологических немецко-язычных словарях (см., например, Г. Пауль, Ф. Клуге и др.). Обычно лексема поясняется с помощью синонимического эквивалента heilig, архаическая семантика которого связывается с верой человека в духов и предзнаменования, приметы. Таким образом, первоначально именем Weihnachten обозначались ночи в период зимнего солнцестояния и нового года. Следует отметить, что под влиянием христианского мировоззрения данное наименование получает дополнительный смысл. Ср. наименование праздника в русском языке - «Рождество», которое указывает на центральное событие праздника - рождение Иисуса Христа и четко соотносится с теоцентрической христианской картиной мира.
Как показывает языковой материал, в современном немецком языке в качестве субститута ядерной номинации достаточно широко используются композиты, содержащие постоянный ком-
понент Weihnacht. Именно наличие данного компонента позволяет включить в состав лингвокуль-турологического поля ряд других наименований. Семантически большинство лексических компонентов, входящих в структуру композитов с Weihnacht, представлено темпоральными гипонимами: они репрезентируют различные этапы празднования Рождества. Например, существительное Weihnachtszeit отражает временные рамки праздника, включая подготовительный этап и встречу нового года. (Ср.: толкование семантики номинации: «Zeit vom ersten Advent bis zum Jahresende, bes. der Heilige Abend und die Weihnachtsfeiertage» [Duden 2003: 1793]). Названная номинация выступает в качестве гиперонима в гипонимическом ряду наименований праздника. Так, гипонимы Weihnachtsabend/ Weihnachtsheiligabend, и Weihnachtstag/ Weihnachtsfeiertag конкретизируют отдельные эпизоды сценария -сочельник и один из дней празднования Рождества. Компонент Weihnacht- перечисленных композитов служит фактически для образования синонимической номинации праздника, а также в качестве маркера сакральности праздника. Примечателен способ образования номинации Weihnachtsheiligabend, в которой составляющие компоненты дублируют семантику «святости». Иными словами, в рамках одного композита совмещены синонимы Weih и heilig, восходящие к разным временным истокам их появления в языке.
Обе лексемы содержат во внутренней форме сходные, аналогичные (инопарадигмальные) смыслы, отражающие определенный эмпирический опыт человека, его суеверия, стремление защитить себя от явлений природы, макрокосма, выходящих за пределы обыденного мышления. В отличие от многих языческих слов, исчезнувших на древней ступени, wih долго использовалось для выражения христианского смысла «святости». Однако в процессе дальнейшего развития wih была вытеснена лексемой heilig и в современном языке она функционирует в основном в качестве составляющего компонента композитов - наименований религиозной сферы. Смысл «священности/святости» в перечисленных наименованиях семантически частично редуцирован, он лишь в некоторой степени сохраняет следы когнитивной памяти.
В художественном тексте исследуемые наименования нередко сопровождаются атрибутами, которые используются:
а) для темпоральной конкретизации происходящих событий (beim letzten/zum nächsten/zu jedem Weihnachtsfest);
б) оценочно-экспрессивной категоризации -позитивной (lieb, gut), негативной (kärglich, freudlos). Атрибут heilig по содержательной структуре может быть отнесен к ориентационным метафорам в понимании Дж. Лакоффа и М. Джонсона [Лакофф, Джонсон 2004] в статусе «ВЕРХА», поскольку все, на что накладывается признак «святости» относится к «высшему миру» и, таким образом, с точки зрения оценочной категоризации изначально содержит позитивно окрашенный коннотат;
в) возможны также атрибуты - антропоморфные метафоры, образованные по модели «ПЕРСОНИФИКАЦИЯ» (das heranrückende Weihnachtsfest).
Второй класс первого блока образуют лексические единицы, акцентирующие сакральный характер праздника за счет включения в их структуру терминов христианского дискурса. Они распадаются на две группы:
1) наименование праздника (Christfest), образное метафоро-метоними-ческое наименование der Heilige Christ, а также наименование периода подготовки и празднования Рождества (Christzeit);
2) лексемы, содержащие в своей структуре темпоральные указатели и называющие отдельные этапы празднования Рождества. Ср.: diese Christzeit, der Heilige Abend/ der Heiligabend/der Christabend, der Christtag, die Christnacht/die heilige Nacht.
В структурном плане перечисленные наименования представлены в виде двух классов единиц:
1) композиты, одним из компонентов которых является антропоним библейской этимологии Christ, придающий сакральную коннотацию нейтральному компоненту -fest или темпоральным указателям -zeit, -abend, -tag, nacht;
2) именные атрибутивные сочетания, включающие в себя прилагательное heilig, которое коренным образом меняет смысловое содержание наименования отрезка времени, переводя его в метафорическую плоскость, в сферу божественно-возвышенного. Не случайным является и появление в приведенном ряду лексических единиц словосочетаний и композитов, содержащих номинацию Abend. Это обусловлено тем, что, согласно библейской традиции, наступающий день начинается с вечера. Как известно, сочельник, обозначаемый в немецком языке лексемами der Heilige Abend/der Heiligabend/ der Christabend, совершается накануне Рождества и именно с него начинается само празднование.
Следует подчеркнуть, что в основе семантики ядерных лексем лежат различные когнитивные модели. Так, если в когнитивной модели семантики лексемы Weihnachten и образованных от ее корня композитов на первый план выдвигается языческая идея времени празднования Рождества -период зимнего солнцестояния, то композиты, одной из частей которых является Christ, напротив, однозначно указывают на христианский смысл праздника.
Переходную зону между ядром лингво-культурологического поля «НАИМЕНОВАНИЯ ПРАЗДНИКА» и периферией образуют обобщающие наименования праздника das Fest, die Feier. Обе лексемы переводятся на русский язык как «праздник». Но поскольку «у сходных или одинаковых референтных областей не может быть идентичных когнитивных моделей» [Беляевская 2005: 7], необходимым оказывается анализ семантической структуры слова по дефинициям с целью выделения когнитивной модели. Для этого мы использовали методику, предложенную Е.Г. Беляев-ской [Беляевская 2005]. Итак, анализ этимона позволяет говорить о разнице во внутренней форме рассматриваемых номинаций. Ср.: Fest восходит к лат. «festus» - «feierlich, der religiösen Feier gewidmet» [Kluge 2002: 288]; Feier: лат. «feriae» -«Tage, an denen keine Geschäfte vorgenommen werden» [Kluge 2002: 283]. Очевидно, что в первом случае акцентирован религиозный характер праздника, в то время как во втором имеет место противопоставление праздника будням. Анализ семантической структуры лексем показал, что в первичном значении они обнаруживают лишь несущественные расхождения: «das Fest - 1) [größere] gesellschaftliche Veranstaltung [in glanzvollem Rahmen]» [Duden 2003: 528], «die Feier - 1) festliche Veranstaltung anlässlich eines bedeutenden Ereignisses od. eines Gedenktages» [Duden 2003: 535]. Однако для нас больший интерес представляет второе значение каждой из номинаций, поскольку собранный эмпирический материал показал, что существительные das Fest и die Feier в контексте описания Рождества преимущественно выступают именно в этом лексико-семантическом варианте: «Fest - 2) ein einzelner od. zwei auf einander folgende hohe kirchliche Feiertage», «Feier -2) festliches, würdiges Begehen» [Duden 2003]. Ср. примеры: ein Fest feiern, das Fest der Familien, einander ein frohes Fest wünschen, das erste sichere Anzeichen des nahenden Festes, am letzten Sonntag vorm Fest, zum Feste herbeikommen, das Fest beginnen, usw., die Feier in diesem großen Heim, bei der
Feier von etwas erzählen, zu jmds. Feier nehmen, zu jmds. Feier gehen, Einladung zur Feier bei den alten Krögers usw.
Особое внимание следует обратить на атрибутивные сопроводители лексем рассматриваемой группы. С точки зрения формально-структурных признаков они могут быть распределены на две группы. Группа а) представлена сочетаниями, образованными по модели «ПРИЛАГАТЕЛЬНОЕ/ ПРИЧАСТИЕ II + СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ». Ср.: das große/ größte Fest, hochheiliges Fest, unser höchster Feiertag, ein frohes Fest, ein vergnügtes Fest, das schönste Fest des Jahres, vergnügte Feiertage, dies konfuse Fest, dieses verwünschte Fest, ein völlig verdorbenes Fest.
Важным представляется остановиться в первую очередь на анализе атрибутивных сочетаний das große/größte Fest, an einem so hohen Fest, der höchste Feiertag (букв. «самый высокий»), heiliges Fest (святейший), которые иллюстрируют значимость рассматриваемого праздника в немецком этнокультурном пространстве. Как известно, в европейских странах, в том числе и в Германии, доминирует именно рождественский архетип, т.е. Рождество воспринимается секуляризованным сознанием современного человека как главный религиозный праздник, в то время как с теологической точки зрения главенствующую роль играет Пасха. В отношении перечисленных прилагательных можно говорить о произошедшем сдвиге от дескриптивного к оценочному значению. Возникновение оценочного смысла обусловлено, прежде всего, перенесением свойств предметов реального мира на абстрактные сущности, что в свою очередь привело к появлению метафор. Этому способствует также наличие в перечисленных конструкциях форм превосходной степени и интенси-фикаторов hoch- прилагательного hochheilig, частицы so в сочетании с неопределенным артиклем, которые отражают движение по оценочной шкале в сторону усиления признака.
Показательным является также использование в качестве атрибутивных компонентов параметрических указателей groß (большой) и hoch (высокий), что свидетельствует в пользу утверждения о том, что «пространственная германо-скандинавская модель мира включает «горизонтальную» и «вертикальную» проекции» [Маковский 1996: 23]. В основу модуса фиктивности концептуальной метафоры der höchste Feiertag, по всей видимости, положена архаическая идея о существовании вертикальной космической проекции, основу которой составляет мировое древо. При
этом по мысли Г. Гачева, речь идет о «вертикали, восходящей из Глуби (Tiefe) в Высь (Höhe) [Гачев 1998: 122]. При рассмотрении атрибутивных характеристик номинаций рассматриваемой группы значительный интерес представляет собой следующий пример: «Zalewsk schimpfte auf alle Sentimentalität im allgemeinen und auf dies konfuse Fest im besonderen, das nicht germanisch, nicht christlich, nicht hebräisch sei. Er sei nur neudeutsch, preußisch» (Enderling P. «Boheme-Weihnacht»). Негативная оценка, заключенная в семантике прилагательного konfus (запутанный), расшифровывается в контексте посредством отрицаний nicht germanisch, nicht christlich, nicht hebräisch и усиливается за счет производных от топонимов прилагательных neudeutsch, preußisch. В данном случае существенную роль в мотивации негативной оценки играет «культурно-историческая память» (выражение В.Н. Телии [Телия 1996: 200]), когда носители языка, не зная подробностей, все же помнят об определенных произошедших ранее событиях и явлениях. Семантика лексемы neudeutsch (einer neu aufgekommenen Lebensform, Verhaltensweise in Deutschland entsprechend, für sie charakteristisch [Duden 2003: 1135]) противоречит знанию о том, что Рождество является одним из древнейших христианских праздников. Во втором случае в роли такого рода пресуппозиции выступает знание Пруссии как государства, известного своим милитаризмом, строго организованной администрацией и бюрократизмом.
В ряду метафор, относящихся к рассматриваемому классу, были зафиксированы примеры, образованные по модели «ПЕРСОНИФИКАЦИЯ»: das nahende Fest; Leise Feste sind tot. В первом случае имеет место комбинаторика двух метафорических моделей: модели «ПЕРСОНИФИКАЦИЯ», когда способность живых объектов перемещаться в пространстве переносится на абстрактную сущность - праздник, и «ДВИЖЕНИЕ В ПРОСТРАНСТВЕ», когда «перемещение» как один из слотов фрейма «пространство» проецируется на область цели - фрейм 'время '. Во втором примере перед нами эмотивно окрашенная метафора «tot», которая выступает в качестве эмоционально-оценочной характеристики «тихих праздников» (leise Feste). По справедливому замечанию В.Н. Телии, такого рода метафоры характеризуются не только модусом фиктивности, но и модусом эмотивности, который выражается в семантике значения слова с помощью коннотации [Телия 1996: 140]. Образная гештальт-структура метафоры может быть описана следующим образом: как
если бы праздники были живыми существами (метафорическая модель «ПЕРСОНИФИКАЦИЯ») и как если бы они, будучи тихими, едва заметными, были безжизненными, пустыми, лишенными внутреннего содержания, а, следовательно, не приносящими радости. При этом в семантике прилагательного «tot» содержится фиксированная негативная оценка, обусловленная отношением человека к смерти.
Группа б) представлена словосочетаниями, образованными по модели «ИМЯ + ГЕНИТИВ -НОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ»: ein Fest unserer Seele, das Fest der Liebe, das Fest des Friedens, das Fest der Liebe und Kindlichkeit. Перечисленные конструкции носят метафорический характер и возникли в результате переосмысления важнейших сущностей человеческого бытия, большинство из которых восходят к текстам Библии: душа, мир, любовь, детская наивность. Это позволяет говорить о позитивном оценочном компоненте, заложенном в семантике этих номинаций. В отношении лексемы Kindlichkeit (рус. детская наивность [непосредственность]) нужно оговориться, что ее оценочное значение амбивалентно и может менять свой «+» на «-» в зависимости от контекста употребления. В приведенном сочетании она оказывается явно положительной. В качестве иллокутивного намерения говорящего, присущего эмотивной оценке как таковой, выступает желание вызвать у собеседника, в данном случае читателей, идентичное чувство-отношение к празднику. В принципе положительная оценка соответствует прототипическому отношению к Рождеству в немецком, как и в любом другом христианском, социуме. Мотивированность иллокутивного намерения становится ясной из контекста произведения (Hesse H. «Weihnacht (Dezember 1917)»), где автор указывает на утрату большей частью общества радости от переживания праздника.
Второй блок наименований праздника, составляющих периферию лингвокультуроло-гического поля, представлен также двумя классами лексем. К первому классу относятся темпоральные уточнители, которые выступают в роли субститутов общепринятых номинаций праздника в художественном дискурсе: diese Zeit des Jahres, eine herrliche Zeit, diese fröhlichen, ahnungsreichen Tage, der glückliche Abend, dieser Abend, an einem solchen Abende, in einer solchen Feierstunde, die seligsten Minuten in jenen elenden Jahren. Они репрезентируют отдельные эпизоды сценария празднования Рождества, их референтная отнесенность к празднику раскрывается в контексте произведе-
ния. К этой же группе относится пример jene Nacht, in der das göttliche Kind geboren wurde, в котором придаточное определительное передает суть празднуемого события, и тем самым расшифровывает сакральный смысл ночи с двадцать четвертого на двадцать пятое декабря.
Второй класс второго блока образуют метафорические образования и косвенно-производные номинации, выполняющие функцию заместителей прототипических наименований праздника. Они характеризуются как позитивной, так и негативной оценочной коннотацией. При этом первые участвуют в репрезентации прототипического сценария 'Рождество', в то время как вторые характеризуют непрототипические сценарии с нарушенной структурой и соответствующим наполнением слотов.
Образно-мотивированные метафоры с позитивным оценочным значением созданы по общей модели «ИСКУССТВО». Внутри последней могут быть выделены более частные модели «МУЗЫКА» (Weihnachtslied, ein nahender Gesang), «ЛИТЕРАТУРА/ПОЭЗИЯ» (die große heilige Dichtung, die schöne Dichtung), дополнительно характеризующие образ мышления немцев: известна, например, особая любовь немцев к музыке. В основе образной гештальт-структуры перечисленных метафорических образований лежит отождествление Рождества с чем-то непрозаическим, необыденным, возвышенным. Необходимо добавить, что позитивная оценка, уже содержащаяся в семантике лексемы Dichtung, получает дополнительные оценочно-коннотативные смыслы за счет включения в дескриптивную структуру метафоры атрибутов schön и heilig, которые профилируют идею «прекрасный, неземной, достойный почитания». К этому же ряду примыкает образованная по модели «НАРОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО» метафора Wintersonnenmärchen. Детерминируемая часть композита акцентирует соотношение Рождества с ожидаемым чудом, волшебством и победой добра над злом (все эти значения актуализируются в прототипическом сценарии праздника, прежде всего в его символике). При этом важным представляется обратить внимание на входящий в структуру композита темпоральный уточнитель Wintersonnen-, который, с одной стороны, репрезентирует традицию архаического наблюдения за небесными светилами, в данном случае - солнцем, а с другой - напоминает о том, что в период зимнего солнцестояния язычниками совершался культ бога солнца. Необходимо подчеркнуть, что рассмотренные метафоры были зафиксированы в
произведении О. Эрнста «Das Wintersonnenmärchen» и носят окказиональный характер.
Коннотативным значением со знаком «-» характеризуются образные метафоры solche Absurditäten, der lächerliche Rummel, ein hergebrachter, festlich-offizieller Akt verjährten Herkommens, Ersatz und Talmi-Nachahmung eines Gefühls, ein blühender Unfug, а также косвенно-производные номинации Reklameobjekt, Basis für Schwindelunternehmungen, beliebtester Boden für Kitschfabrikation. Следует подчеркнуть, что перечисленные единицы являются эмотивно окрашенными метафорами. Поскольку основной функцией образной метафоры является образно-эстетическая, а именно «нацеленность на такое художественное воздействие на реципиента, которое вызывает в нем ценностное отношение к миру, определяемое в диапазоне категорий прекрасного или безобразного» [Телия 1996: 144], оценочный компонент значения метафоры оказывается тесно связанным с ее образной гештальт-структурой.
Образная гештальт-структура метафоры ein hergebrachter, festlich-offizieller Akt verjährten Herkommens возникает в результате актуализации одного из значений номинации Akt: «Feierlichkeit, Zeremonie» [Duden 2003: 111]. Соотнесение Рождества с церемонией как торжественным действием, совершающимся строго в соответствии с установленной формой, противоречит смыслу события, которое воспринимается секуляризованным сознанием немецкого этноса как семейный праздник. При этом официальность (festlich-offiziell) как вполне закономерное в нейтральном контексте свойство церемонии редуцируется при обозначении Рождества. В результате на передний план выступают значения «formell» (формальный), «unpersönlich» (безличный), «kühl» (холодный). Очевидно, что они выражают негативную оценку, противоречащую прототипиче-скому отношению к празднику. Оценочно-конно-тативную нагрузку несет и генитивное уточнение verjährten Herkommens (устаревшей традиции). Она возникает вследствие добавления к нейтральному das Herkommen прилагательного verjährt (устаревший), в семантике которого заложено интеллектуальное оценочное значение со знаком «-»: «sehr alt und für etwas Bestimmtes nicht mehr tauglich» [Duden 2003: 1701].
Модус фиктивности эмоционально-оценочной метафоры Ersatz und Talmi-Nachahmung eines Gefühls может быть представлен следующим образом: как если бы Рождество было бы заменой и дешевым подобием (подражанием) чувства. Се-
мантика лексемы Ersatz, нейтральная с точки зрения оценочно-коннотативной составляющей, получает отрицательную оценку под влиянием семантики существительного Gefühl (чувство), поскольку замещение чувства чем-либо не может оцениваться позитивно. В семантике атрибутивного компонента Talmi лексемы Talmi-Nachahmung заложена отрицательная утилитарная оценка «не представляющий ценности, ненастоящий». Ср.: «etwas (Schmuck o.Ä.), was keinen besonderen Wert hat, nicht echt ist» [Duden 2003: 1561].
Для анализа косвенно-производных номинаций необходимым является уточнение смыслового содержания имени, играющего роль опорного наименования, так как в зависимости от него формируется новый смысл имени. Продуктивным оказывается также обращение к коннотативному компоненту значения, поскольку, как отмечает В.Н. Телия, «процесс переосмысления слова, используемого во вторичной для него функции, связан обычно с возбуждением коннотативных признаков» [Телия 1981: 130]. Так, композит Reklameobjekt, став окказиональным синонимом наименования праздника Рождества, получает отрицательную оценку, поскольку активизирует в сознании один из слотов фрейма 'реклама': нечто прагматичное, нацеленное на получение материальной выгоды. Это, естественно, противоречит сакральному и даже возвышенному смыслу праздника. Идея получения материальной выгоды присутствует и в значении сочетаний Basis für Schwindelunternehmungen, beliebtester Boden für Kitschfabrikation. Однако в первом из них внимание сфокусировано на таких компонентах значения исходной номинации Schwindel, как «Betrug» (обман, мошенничество), «bewusste Täuschung» (сознательный обман), «Irreführung» (введение в заблуждение). Композит Kitschfabrikation профилирует идею массового производства безвкусно оформленных товаров, что дает основание для негативной оценки этого явления. Такого рода номинации характеризуют непрототипический сценарий события, потому что содержащаяся в значении опорных наименований информация не совпадает с изначальными свойствами познаваемого и обозначаемого объекта - Рождества, а репрезентирует скорее негативное отношение говорящего к «искаженному» восприятию праздника в обществе.
В номенклатуре наименований праздника были также зарегистрированы номинации, репрезентирующие «пересечение» слотов ,номинанты праздника' и , субъект' (Kinderweihnacht, die Ge-
fangenweihnacht, Boheme-Weinacht, Volksfeierlichkeit, das Fest der Familien). Специфика подобного рода наименований заключается в том, что они содержат в своей структуре единицы, обозначающие некоторую возрастную или социальную группы. В этот же класс входят вербальные репрезентации слотов ,номинанты праздника' - хронотоп: словосочетание die winterlichen Schulfeste и окказиональное образование die vierte Kriegsweihnacht, зафиксированное в произведении Г. Гессе «Weihnacht (Dezember 1917)». Первое из них называет место празднования (школу), при этом указание на празднование именно Рождества содержится в темпоральном уточнителе winterlich, второе отсылает к году праздника, о котором идет речь в контексте. Особого внимания заслуживает номинативная группа - das Fest der Wintersonnenwende -результат мифопоэтической концептуализации действительности.
В заключение следует отметить, что лексические единицы, репрезентирующие слот доминанты праздника' могут быть структурированы в виде лингвокультурологического поля, включающего ядро, пограничные зоны, ближнюю и дальнюю периферию. К ядерным элементам относятся общепринятые наименования праздника и образованные от них композиты и словосочетания, когнитивные модели которых базируются на архаических и христианских представлениях о действительности. Промежуточная зона между ядром и периферией представлена обобщающими наименованиями праздника Fest/Feier и словосочетаниями, включающими названные лексемы. Это представляется правомерным, поскольку их референтная отнесенность к празднику Рождества выводится из контекста. Ближнюю периферию названного лингвокультурологического поля составляют темпоральные уточнители, которые нередко сопровождаются атрибутами с позитивной или негативной оценкой. К дальней периферии относятся окказиональные образования метафорического характера. Сложная структура поля обусловлена тем, что номинации Рождества репрезентируют значительный пласт ментальной информации, обусловленный особенностями исторического и социокультурного развития немецкого этноса. В частности, они обнаруживают особенности архаической и мифопоэтической концептуализации действительности, черты теоцен-трической картины мира, с одной стороны, и признаки восприятия мира секуляризованным сознанием - с другой. Немаловажную роль при этом играют метафорические и метонимические обра-
зования различного типа, реализующие разнообразные смысловые оттенки возможных наименований праздника. Оценочный компонент значения последних характеризуется как знаком «+», что свойственно, прежде всего, вербальным репрезентациям прототипических сценариев, так и «-», что соотносится с непрототипическими сценариями.
Список литературы
Алефиренко Н. Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры. М.: Academia, 2002.
Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж: Изд-во Воронежского гос. ун-та, 1996.
Беляевская Е.Г. Воспроизводимы ли результаты концептуализации? // Вопросы когнитивной лингвистики. 2005. № 1.
Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2000.
Воробьев В.В. Культурологическая парадигма русского языка. Теория описания языка и культуры во взаимодействии. М.: ИРЯП, 1994.
Гачев Г. Национальные образы мира: Курс лекций. М.: Издательский центр «Академия», 1998.
Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. 2-е изд., испр. и доп. М.: Искусство, 1984.
Зеленева Е.В. Типы сценариев ритуализо-ванной деятельности (на материале немецкой художественной литературы XIX-XXI вв.) // Вестн. Тамб. ун-та. Сер. Гуманитарные науки. 2007. Вып. 8 (52).
Иванова С.В., Артемова О.Е. Сценарный фрейм как когнитивная основа текстов прецедентного жанра «лимерик» // Вопросы когнитивной лингвистики. 2005. № 3.
Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о человеке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М.: Языки славянской культуры, 2004.
Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем: Пер. с англ. / Под ред. и с пре-дисл. А.Н. Баранова. М.: Едиториал УРСС, 2004.
Маковский М.М. Язык - миф - культура: Символы жизни и жизнь символов. М.: Б.г., 1996.
Минский М. Фреймы для представления знаний: Пер. с англ. О.Н. Гринбаума / Под ред. Ф.М. Кулакова. М.: Энергия, 1979.
Нечипуренко В.Н. Ритуал: (опыт социально-философского анализа). Ростов н/Д: Изд-во Рост. ун-та, 2002.
ЭС - Религиоведение // Энциклопедический словарь. М.: Академический проект, 2006.
Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Языки русской культуры, 1997.
Телия В.Н. Основные постулаты лингво-культурологии // Филология и культура: Мат-лы междунар. конф. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 1999.
Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологиче-ский аспекты. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996.
Телия В.Н. Типы языковых значений: Связанное значение слова в языке. М.: Наука, 1981.
Толстой Н.И. Избранные труды. Т. 3. Очерки по славянскому языкознанию. М.: Языки русской культуры, 1999.
Филлмор Ч. Основные проблемы лексической семантики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XII. Прикладная лингвистика: Пер. с англ. / Сост. В.А. Звегинцев; Под ред. и с предисл. Б.Ю. Городецкого. М.: Радуга, 1983.
Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М.: Наука, 1978.
Фрезер Дж. Дж. Золотая ветвь. 2-е изд. М.: Изд-во политической литературы, 1984.
Duden Deutsches Uni versalwörterbuch. Mannheim: Bibliografisches Institut & F.A. Brockhaus, 2003.
Enderling P. Boheme-Weihnacht // Weihnachtsgeschichten aus Berlin. Husum: Husum Druck-und Verlagsges., 1993.
Ernst O. Wintersonnenmärchen // http://www. weihnachtsmann.net
Hermann H. Weihnacht (Dezember 1917) // Weihnachten Europa erlesen. Herausgegeben von Helmuth A. Niederle, Wieser Verlag, 1998.
Kluge F. Etymologisches Wörterbuch der deutschen Sprache. Berlin; New York: de Gruyter, 2002.
Religion in Geschichte und Gegenwart Band 8: T-Z/ Herausgegeben Hans Dieter Betz, Don S. Browning; Bernd Janowski; Eberhard Jüngel. Tübingen: Mohr-Siebeck Verlag, 2005.
N.P. Dronova, E.V. Zeleneva «CHRISTMAS» IN GERMAN WORLDVIEW. LINGUO-CULTURAL ASPECT
To research feast as one of the ritualized forms of culture is important within a linguo-cultural approach to language studies. The article discusses specificity of lexico-semantic representation of the script «Christmas» in German. Historical, cultural and social factors of word meaning formation were taken into account for a thorough analysis.
Key words: script, culturological interpretation, Christmas nominations, metaphor-symbolic component of a word.
