РОЖДЕНИЕ И ОШЕЛОМЛЯЮЩИЙ ДЕБЮТ "КАТЮШИ" Текст научной статьи по специальности «История и археология»

А.Г. ШАЛКОВСКИЙ

A.G. SHALKOVSKY

РОЖДЕНИЕ И ОШЕЛОМЛЯЮЩИЙ ДЕБЮТ «КАТЮШИ»

THE BIRTH AND BREATHTAKING DEBUT OF KATYUSHA

Сведения об авторе. Шалковский Алексей Геннадьевич — советник ректора Национального исследовательского ядерного университета Московского инженерно-физического института, полковник запаса, кандидат технических наук, старший научный сотрудник (Санкт-Петербург. E-mail: ashalkovsky@yandex.ru).

Аннотация. В статье излагается история создания отечественного реактивного оружия: реактивных снарядов и пусковых установок для них, а также результаты их первого боевого применения.

Ключевые слова: реактивные снаряды; пусковые установки; особенности поражающего действия; результаты боевого применения.

Information about author. Aleksei Shalkovsky—Adviser to the President of the National Nuclear Research University of the Moscow Institute of Engineering and Physics, Colonel (res.), Cand. Sc. (Tech.), Senior Researcher (St. Petersburg. E-mail: ashalkovsky@yandex. ru).

Summary. The paper looks back at the origins of domestic rocket launchers: rocket missiles and the launching equipment for them, and also the results of their first employment in combat.

Keywords: rocket missiles; launchers; specifics of the damaging effect; results of combat employment.

|НОЧЬ на 2 июля 1941 года у Поклонной горы в поток шедших на запад по Минскому шоссе войск влилась ещё одна автоколонна — несколько десятков тяжёлых машин с солдатами и грузом под брезентом. На семи грузовиках с кузовами без бортов тоже под брезентовыми чехлами было что-то похожее на понтоны. Это следовала на фронт первая отдельная экспериментальная батарея механизированных реактивных установок.

Механизированные реактивные установки являлись результатом многолетнего творческого труда большого коллектива советских учёных, сумевших решить одну из важнейших проблем, стоявших перед создателями артиллерийского вооружения, — уменьшение массы орудий. Не одно столетие её пытались решить, совершенствуя конструкцию, улучшая противооткатные устройства, применяя современные, зачастую уникальные технологии изготовления артиллерийских систем. Уменьшить массу орудия пытались также путём изменения способа метания снаряда, заставляя двигаться сам снаряд, притом без помощи ствола. Конечно же, речь идёт о ракетах. Получившие широкое распространение в серединеXIX века, они вскоре были вытеснены более точной и дальнобойной нарезной артиллерией.

Ещё 3 мая 1919 года один из авторов разработки нового оружия

Н.И. Тихомиров обратился куправ-ляющему делами Совета народных комиссаров В.Д. Бонч-Бруевичу с предложением создать «самодвижущуюся мину реактивного действия... для укрепления и процветания Республики». В 1921 году в Москве появилась «лаборатория по реализации изобретения инженера Тихомирова» (впоследствии газодинамическая лаборатория — ГДЛ), подчинённая отделу военных изобретений РККА. В 1924 году лабораторией совместно с пороховым отделом Ленинградской военно-технической академии был получен первый ощутимый результат исследований — толстосводная шашка бездымного тротил-пироксилинового медленно горящего пороха. Её основное достоинство заключалось в том, что, подбирая размер шашки, можно было изменять тягу реактивного двигателя, а следовательно, и режим полёта ракеты.

Диаметр шашки был равен 24 мм. Если 7 шашек плотно уложить в цилиндрическую камеру сгорания, то её внутренний диаметр будет равен 72 мм. Толщина стенок камеры составляла 5 мм, отсюда диаметр (калибр) снаряда — 82 мм. Подобным образом возник и калибр 132 мм.

В конце 20-х годов прошлого века Н.И. Тихомиров и В.А. Артемьев работали над активно-реактивными минами, стреляя из обычного миномёта, поэтому реактивные

снаряды зачастую называли минами, а пусковые установки для стрельбы ими — миномётами. Эти работы велись в ГДЛ, а затем — в Реактивном научно-исследо-вательском институте (РНИИ, с 1937 г. — НИИ-3), созданном на базе ГДЛ и московской Группы изучения реактивного движения (МосГИРД). В начале 30-х годов прошлого века руководство ГДЛ пришло к выводу, что создание боевых реактивных снарядов и пусковых установок является главной задачей лаборатории.

Использование реактивных снарядов позволяло разработать лёгкие конструкции пусковых установок намного меньшей массы, чем существовавшие конструкции орудий нарезной артиллерии. Однако исследователям пришлось затратить немало усилий, чтобы добиться устойчивости снарядов в полёте, не дать им «рыскать» на траектории, добиться кучности при стрельбе по цели.

Уже летом 1932 года ГДЛ провела первые официальные стрельбы ракетами калибра 82 мм с самолёта И-4 по наземным целям, результаты которых были признаны удовлетворительными.

В середине 1933 года авиационным инженером И.Т. Клейменовым было предложено испытать 82- и 132-мм экспериментальные реактивные снаряды с оперением, выходящим за габариты снаряда. Первые пуски показали хорошие

ГЦ ы

результаты, и вскоре их стали официально называть «авиационными реактивными снарядами РС-82 и РС-132», где цифры означали калибр снаряда в миллиметрах. Отныне на этих образцах стали базироваться основные научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы РНИИ.

В декабре 1937 года реактивные снаряды были приняты на вооружение. Их размещали под крыльями самолёта: у истребителей И-15, И-16 и И-153 — по два РС-82 с каждой стороны, у бомбардировщиков СБ — по четыре РС-132 с каждой стороны.

Огромный вклад в испытания реактивных снарядов внёс прославленный лётчик-испытатель Н.И. Звонарёв. Он первым успешно применил реактивные снаряды в воздушных боях с японцами в районе р. Халхин-Гол, когда его звено совершило 35 боевых вылетов, участвовало в 14 воздушных боях, сбило 17 вражеских самолётов, а само не потеряло ни одного1.

Как свидетельствовал опыт Советско-финляндской войны, реактивные снаряды РС-132 оказались весьма эффективными и при поражении наземных целей.

Учитывая положительные результаты, достигнутые при разработке авиационных реактивных снарядов, Артиллерийское управление (АУ) поставило перед РНИИ задачу создания полевой реактивной системы залпового огня на основе снарядов РС-132. Предполагалось создать наземный вариант снаряда и пусковую установку. Первоначально артуправление придерживалось мнения, что реактивные снаряды целесообразно запускать с отдельных, простых по устройству станков, перевозимых в автомобиле и устанавливаемых на позиции перед пуском вручную. Уточнённое тактико-техническое задание было выдано институту в июне 1938 года.

Разработчикам нового оружия пришлось преодолеть немало технических трудностей и откровенного недопонимания коллег, оценивавших результаты стрельбы реактивными снарядами с позиции нарезной артиллерии. Между тем она разительно отличалась от привычной. Полковник В. Глухов, долгое время работавший в отделе военных изобретений, рассказывал об одном из совещаний тех лет: «...Ракетчиков спрашивают: мол,

как у вас обстоит дело с кучностью стрельбы? Они говорят: в несколько раз хуже, чем у пушек. В зале смех. А как с меткостью? Тоже хуже, чем у пушек. Опять смех. А с расходом пороха? Его надо в несколько раз больше, чем у пушек. Тут уж прямо хохот в зале»2.

Первый вариант установки был создан на базе грузового автомобиля ЗИС-5 и имел 24 однопланочные направляющие желобкового типа, установленные на специальной раме перпендикулярно к оси автомобиля. Полигонные испытания установки и химических снарядов РСХ-132, проведённые на Центральном во-енно-химическом полигоне под Москвой в период с декабря 1938 по февраль 1939 года, показали, что установка не в полной мере отвечает поставленным требованиям, т.к. её создателям не удалось добиться удовлетворительного рассеивания снарядов при залповой стрельбе. К тому же автомобиль ЗИС-5 имел ограниченную проходимость.

Тем не менее председатель комиссии по испытаниям В.Д. Грендаль дал высокую оценку системе. В акте испытаний отмечалось: «...Идея стрельбы большим количеством ракет является, безусловно, правильной и актуальной... При надлежащем конструктивном оформлении авторакетная установка будет представлять собой мощное средство артиллерийского нападения»3.

Предложение разместить на автомобиле не отдельный пусковой станок и даже не группу таких станков, а несколько (24) направляющих «рельсового» типа пришла в голову инженеру-меха-нику И.И. Гваю, в тот период начальнику конструкторского отдела НИИ-3 по разработке пусковых установок реактивных снарядов. Потом сходство направляющих с рельсами будет ещё долго служить источником насмешек недалеких чиновников из Наркомата обороны и АУ. И.И. Гвай предложил и способ боевого применения нового оружия: заряженная установка скрытно занимает позицию для залпа, наноситудар по цели и тотчас покидает позицию, чтобы избежать ответного огня противника4. В последующем И.И. Гваю без проведения публичной защиты была присвоена учёная

Николай Иванович Звонарёв

степень кандидата технических наук. Когда И.И. Гвай пришёл в ВАК за дипломом кандидата наук, у него спросили: «А где же Ваша диссертация?» В ответ члены комиссии услышали: «Стреляет на фронте!»

Устраняя замечания комиссии, в НИИ-3 разработали пусковую установку для пуска 132-мм снарядов — МУ-1 (механизированная установка, 1-й образец), которая хоть и использовала автомобиль повышенной проходимости ЗИС-6, но практически повторяла её первоначальный вариант.

Первые испытания пусковой установки МУ-1 летом 1939 года, на которых присутствовали руководители Наркомата обороны, оказались крайне неудачными: снаряды разбросало по всему полю. Это в значительной мере объяснялось пуском ракет перпендикулярно к продольной оси машины: при залпе установка сильно раскачивалась и могла даже опрокинуться. Кроме того, расположение направляющих перпендикулярно к продольной оси машины значительно увеличивало время перевода установки из походного положения в боевое и обратно, что препятствовало быстрому оставлению позиции после залпа. Ктомуже истекавшие из снарядов пороховые газы могли повредить элементы машины и создавали угрозу жизни её экипажа. Наблюдалось также большое число отказов при сходе снарядов (39 отказов в 223 пусках).

Разработчикам предстояло решить несколько важных технических задач: повысить плот-

ность огня, скорострельность установки, защитить расчёт при пуске ракет. К августу 1939 года коллектив НИИ-3 представил заказчику новый вариант пусковой установки — МУ-2 на базе автомобиля ЗИС-6. Его отличительная черта состояла в том, что пуск снарядов осуществлялся вдоль продольной оси машины. Пусковая установка имела 16желобковых направляющих, которые попарно соединялись в единую конструкцию, именовавшуюся «спаркой»; восемь «спарок» образовывали пакет направляющих.

Осенью 1939 года на Ржевском артиллерийском полигоне АУ под Ленинградом проводилась очередная серия испытаний. На этот раз пусковые установки и снаряды к ним были одобрены, хотя во время испытаний был отмечен ряд недостатков, в частности раскачивание установки при стрельбе, что увеличивало рассеивание снарядов, а также возможность удара взрывателя снаряда о конструкции фермы при заряжании нижнего ряда направляющих. Поэтому с конца 1939 года основное внимание разработчиков было направлено на совершенствование конструкции установки и устранение недостатков, выявленных при проведении полигонных испытаний: предусматривалось улучшить конструкцию подъёмного и поворотного механизмов, увеличить угол горизонтального наведения,упростить прицельные приспособления. С целью уменьшения раскачивания

Иван Исидорович Гвай

установки она оснащалась двумя домкратами, которые, располагаясь в задней части машины, должны были обеспечить её устойчивость во время залпа. Предполагалось, что предотвращение раскачивания установки должно значительно уменьшить рассеивание снарядов.

Установка разрабатывалась в первую очередь в расчёте на применение химического оружия, но нарком обороны Маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов, присутствовавший на одном из испытаний, предложил конструкторам отказаться от совершенствования реактивных снарядов в химическом снаряжении и основные усилия сосредоточить на разработке 132-мм осколочно-фугасного снаряда.

Эту задачу в короткие сроки решил талантливый инженер

B.Н. Лужин, разработав снаряд, который получил индекс М-13. По сравнению с авиационным вариантом (максимальная дальность стрельбы — 6 км) он имел большую дальность полёта (8,47 км) и более мощную головную часть (масса ВВ в ней увеличилась с 1,9 кг до 4,9 кг). Удалось добиться и несколько лучших, чем у РС-132, аэродинамических характеристик снаряда М-13, что позволило получить более высокую кучность.

С15 по 17 июня 1941 года на Со-фринском полигоне под Москвой состоялся показ новых образцов вооружения руководителям коммунистической партии и правительства. На показе присутствовали нарком обороны маршал

C.К. Тимошенко, нарком вооружения Д.Ф. Устинов, нарком боеприпасов Б.Л. Ванников, начальник Генерального штаба Г.К. Жуков, начальник Главного артиллерийского управления Н.Д.Яковлев и другие ответственные лица. Среди новых образцов вооружения были и четыре опытно-эксперимен-тальных образца установки для пуска неуправляемых реактивных снарядов калибра 132 мм М-13, которые имели по 16 направляющих. Продолжительность залпа составила 7—10 с.

Один из разработчиков инженер-конструктор A.C. Попов вспоминал: «17 июня состоялся показ Генштабу во главе с Тимошенко; был там и Будённый. Рядом с ним на трибуне стояли В.В.Аборенков и А.Г. Мрыкин — большие начальники

из ГАУ. Мы просили руководство отойти подальше от установки, чтобы их не засыпало песком и пылью. Начальники отходить не стали. Три машины выпустили по восемь снарядов. Вся пятая рубка была засыпана пылью. Будённый смахивал пыль с фуражки, а потом с усов. Затем выпустили ещё по восемь снарядов, т.е. полный комплект...»5.

После залпа в районе цели поднялись тучи пыли, бушевало пламя. Эффект ураганного огня произвёл на советских военачальников потрясающее впечатление. С.К. Тимошенко в резкой форме обратился к Г.И. Кулику: «Почему о наличии такого оружия молчали и не докладывали?». Г.И. Кулик оправдался тем, что оружие не доработано, и пока не проводились его войсковые испытания6.

Впечатление от демонстрации нового оружия было настолько сильным, что С.К. Тимошенко немедленно доложил о нём И.В. Сталину, и статус разработки сразу же изменился. Главный маршал артиллерии H.H. Воронов, который в то время был начальником артиллерии РККА, впоследствии был вынужден признать: «В присутствии Наркома обороны мы на подмосковном полигоне испытали опытные образцы реактивной артиллерии. Новое залповое оружие произвело сильное впечатление, но бросились в глаза и его недостатки: значительное рассеивание снарядов, трудность маскировки огневой позиции во время стрельбы. Несмотря на это, опытный образец получил положительную оценку.

Нам указали держать новое оружие в строгом секрете, быстро совершенствовать его, но на массовое производство поставить только в предвидении войны. Предложили заняться конструированием для него осколочно-фугасного снаряда. Как сожалели мы потом, что своевременно не приступили тогда к производству этих грозных установок, не подготовили для них необходимые кадры... Безусловно, я недооценил это оружие»7.

По результатам смотра 21 июня 1941 года было принято решение организовать производство установок и неуправляемых реактивных снарядов к ним. Решение объяснялось угрозой войны и вовсе не означало принятия на вооружение

ГЦ

*i

LJ

образца, который не был готов ни для серийного производства, ни для эксплуатации в войсках. Однако в дальнейшую судьбу нового оружия вмешалась война. В конце июня было принято решение: не ожидая серийного производства образцов, а используя лишь имевшиеся в наличии опытные образцы, изготовленные мастерскими НИИ-3, сформировать первую отдельную экспериментальную батарею, чтобы всесторонне проверить качество и эффективность нового оружия в боевых условиях и на этой основе выработать рекомендации по его боевому применению. Одновременно было принято решение о срочном развёртывании серийного производства реактивных снарядов М-13 и пусковой установки, получившей официальное название БМ-13 (боевая машина калибра 13 см), а также о начале формирования частей реактивной артиллерии.

Но с кадрами для нового оружия случился полный провал. Вследствие глухой завесы секретности о его существовании знал весьма ограниченный круг лиц. С этим пришлось столкнуться уже при формировании экспериментальной батареи. Никакой специальной подготовки ни командиры, ни рядовой и сержантский состав боевых расчётов батареи не получили. Многие из них вообще слабо представляли себе природу реактивного движения. Командный состав батареи, сформированной всего за четверо суток, был укомплектован в основном слушателями Артиллерийской академии имени Ф.Э. Дзержинского, только что окончившими первый курс командного факультета. Рядовой и сержантский состав, сформированный из самых опытных курсантов Московского артиллерийского училища, из-за кратковременности сборов не очень представлял, что ему предстояло делать на фронте. Командиром батареи назначили опытного капитана И.А. Флёрова, участника Советско-финляндской войны.

В хлопотные, суетливые дни формирования батареи удалось провести лишь три занятия с личным составом, на которых бойцы знакомились с устройством материальной части и боеприпасов, а также с общими приёмами обращения с ними. С командирами их проводили представители НИИ-3 инженеры A.C. Попов и

Д.А. Шитов. Обращаться с новым оружием личный состав батареи учился по дороге на фронт, на днёвках, в лесах около Минского шоссе. В связи с его абсолютной секретностью в ходе занятий никаких письменных инструкций и наставлений не выдавалось и запрещалось делать какие-либо записи. По этой же причине на каждой боевой машине имелся ящик с толом, подрыв которого должен был предотвратить её захват противником.

Батарея состояла из взвода управления, пристрелочного взвода, трёх огневых взводов, взвода боевого питания, хозяйственного отделения,отделения горюче-смазочных материалов и санитарной части. Кроме семи пусковых установок БМ-13 и 122-мм гаубицы образца 1930 года, служившей для пристрелки, в ней имелось 44 грузовые машины для перевозки 600 реактивных снарядов М-13,100 снарядов для гаубицы, шанцевого инструмента, трёх заправок горюче-смазоч-ных материалов, семи суточных норм продовольствия и другого имущества.

Поскольку недавно в Интернете появилось немало едких замечаний по поводу наличия в экспериментальной реактивной батарее 122-мм пристрелочной гаубицы, хотелось бы высказать несколько соображений по этому поводу.

Действительно, использование гаубицы для пристрелки бессмысленно, поскольку баллистика артиллерийского и реактивного снарядов совершенно различна. Но заметим, что батарея являлась экспериментальной, как экспериментальными были и сами боевые машины. А это означает, что полноценныхтаблиц стрельбы, скорее всего, у командира батареи не было. В лучшем случае имелась лишь основная табличная зависимость, т.е. зависимость дальности стрельбы от угла возвышения. Значит, для наведения установок в цель необходимо было знать по крайней мере дальность до неё. Однако средства определения дальности до цели у командира батареи отсутствовали, как не было и средств топографической привязки. Следовательно, все эти данные командир батареи должен был определять на глаз или же по карте, при условии, что

Василий Николаевич Лужин

она у него имелась. Последнее сомнительно, так как в связи с быстрым изменением обстановки карты до командиров батарей в то время доходили редко. Но даже при наличии карты положение огневой позиции и цели командир батареи должен был определять приёмами глазомерной съёмки, ошибка при этом зависела как от опыта командира и его способности ориентироваться на местности, так и от наличия на ней контурных точек, обозначенных на карте. Как показывает опыт, ошибка определения местоположения огневой позиции и цели в этом случае могла достигать сотен метров.

Для артиллериста такие условия не страшны, для него важно увидеть только разрыв первого снаряда своей батареи, дальше пристрелкой он приведёт снаряды к цели. Но командир реактивной батареи такой роскоши себе позволить не мог, хотя бы из соображений соблюдения внезапности применения нового оружия, да и правил пристрелки реактивными снарядами тогда не существовало, они появились позднее. Поэтому командиру батареи нужно было иметь хоть какое-то средство, чтобы проверить определённые расчётом направление на цель и дальность до неё и убедиться в том, что он не ошибся. Таким средством и являлась пристрелочная гаубица. Она служила не для пристрелки цели, а для проверки точности полученных расчётом дальности до цели и направления на неё, что должно

было исключить грубые ошибки в их определении.

После перехода реактивной артиллерии на дивизионную, а тем более на полковую организацию надобность в пристрелочной гаубице в батареях отпала, так как в дивизионе (полку) имелись и средства определения координат цели (сопряжённое наблюдение), и средства топографической привязки.

После того как батарея на марше попала под удар немецкой авиации, передвигались только ночью, днём отсиживались в лесах. Позади остались Можайск, Вязьма, Ярцево, Смоленск... 9 июля батарея в ожидании боя заняла позицию под Борисовом. В ночь с 12 на 13 июля её подняли по тревоге, и батарея двинулась по направлению кОрше.

Между тем обстановка развивалась следующим образом. В ночь на 14 июля наши войска после тяжелых боёв оставили Оршу. Изнурённые и малочисленные, они спешно окапывались на восточных берегах Днепра и Оршицы. Уверенности в том, что им удастся выстоять под новым ударом немцев, не было. А помощь могла прийти не раньше чем через сутки. В такой обстановке капитан И.А. Флёров получил приказ заместителя начальника артиллерии Западного фронта генерала Г.С. Кариофилли нанести удар по Оршанскому железнодорожному узлу, где скопилось большое количество немецких эшелонов с

Иван Андреевич Флёров

войсками,техникой, боеприпасами и горючим.

Позицию И.А. Флёров выбрал у дер. Гадичи, в 5—6 км от станции Орша, в лощине, поросшей редким кустарником. С волнением выбирали батарейцы первую огневую позицию, провешивали направление на цель, отмечали колышками места боевых машин, отрывали ровики для их расчётов. Командиры взводов вместе с военными инженерами перепроверяли, пересчитывали данные для стрельбы. У скрывавшихся в лесу боевых машин томились в ожидании командиры установок Иван Коннов, Валентин Овсов, Константин Неяглов, Александр Курганов, Иван Гаврилов. Было уже далеко за полдень, когда последовала команда зарядить установки и занять огневую позицию8.

С наблюдательного пункта, устроенного на высотке, И.А. Флёров и его разведчики видели, как заполняются железнодорожными составами подъездные пути узла. В стереотрубу отчётливо наблюдались вереницы вагонов с войсками, боевой техникой, цистерны с горючим. В то время гитлеровцы вели себя вызывающе и особо не прятались. Их не страшили ни наша малочисленная авиация, ни немногочисленная артиллерия. Паровозы стояли под парами, готовые двинуть составы с войсками, боеприпасами и горючим дальше, к Смоленску, который из последних сил обороняли войска армии генерала Ф.М. Лукина.

Перед капитаном как наяву всплыло посеревшее от пережитого и усталости лицо генерала, рано утром поставившего ему задачу:

«Имейте в виду, — подчеркнул Кариофилли, — положение войск тяжёлое. Совершенно необходимо задержать врага хотя бы на сутки».

Командиры боевых машин и водители — в кабинах; стёкла прикрыты броневыми щитками. Командиры машин, не отрывая глаз, следят за неподвижной фигурой командира взвода, поднявшего руку с красным флажком. Остальные огневики — в ровиках. В 15 ч 15 мин после резкого взмаха флажка с рёвом, скрежетом, подняв с обожжённой земли облако пыли, в небо устремились реактивные снаряды, за каждым из которых тянулась яркая полоска белого пламени. Но вот

всё стихло, и землю встряхнули тяжкие удары. На месте эшелонов взметнулось море огня, всё загрохотало, запылало,взрываясь и опрокидываясь...

В тотже день, 14 июля, батарея получила новую цель — переправу гитлеровцев через Оршицу. Передовые подразделения немцев, форсировав реку, заняли плацдарм на её восточном берегу, и к понтонной переправе спешили танки, пехота, грузовики врага. Батарея заняла новую огневую позицию. Когда на наплавной мост въехали танки, И.А. Флёров по телефону подал команду на открытие огня. Снаряды рвались на переправе, в скоплении грузовиков на западном берегу. В огненном столпотворении возникла паника. Гитлеровцы разбегались от страшного места. Наша пехота тут же атаковала их на плацдарме. Солдаты противника бросались в воду, сдавались в плен. Немцы были настолько потрясены, что в течение недели не возобновляли наступление на оршанском направлении.

Результат двух первых залпов батареи ошеломил врага; потери гитлеровцев оценивались ими как «недопустимые». Пленный немецкий офицер, попавший под огонь реактивной артиллерии, на допросе спросил: «Я ранен и скоро умру. Я никому не смогу передать ваших секретов. Но скажите мне перед смертью — что это? Что это страшное, наваливающееся на нас сверху, как гнев божий?»9.

Огромное поражающее и психологическое воздействие залпа реактивной артиллерии определялось большим количеством снарядов, выпускавшихся реактивными установками, и рядом других факторов. Отсутствие пристрелки обеспечивало внезапность поражения, а кратковременность залпа — его масштаб, поскольку практически исключалась возможность использования живой силой противника каких-либо укрытий. Это обусловливало нанесение больших потерь открыто расположенной живой силе. Если же по цели одновременно вели огонь несколько реактивных установок, поражающий эффект залпа многократно увеличивался за счёт интерференции ударных волн от разрывов снарядов. Кроме того, головная часть реактивного снаряда имела большой коэффи-

ГЦ

*i

LJ

циент наполнения взрывчатым веществом. Чтобы обеспечить полное использование разрывного заряда, он снабжался детонатором, длина которого была лишь немного меньше длины самого заряда. Подрыв детонатора, а следовательно, и заряда осуществлялся с двух сторон, и когда две волны детонации встречались, газовое давление взрыва в месте их встречи резко возрастало, вследствие чего осколки корпуса снаряда приобретали значительно большее ускорение и при движении в воздухе разогревались до 800°С. Они обеспечивали воспламенение любых горючих материалов, увеличивая тем самым поражающее и психологическое воздействие залпа.

Главнокомандующий войсками Западного направления маршал К.С. Тимошенко доносил в Ставку: «...20-я армия т. Курочкина, сдерживая атаки... противника, нанесла поражение двум немецким дивизиям, особенно вновь прибывшей на фронт 5-й пехотной дивизии, наступавшей на город Рудня и к востоку. Особенно эффективное и успешное действие в разгроме 5-й пехотной дивизии оказала батарея РС, которая тремя залпами по... противнику нанесла ему такие потери, что он целый день вывозил раненых и подбирал убитых, остановив наступление на целый день...»10.

Как сообщалось в служебных донесениях, после залпов реактивных установок немцы бежали «не только с участков, по которым вёлся огонь, но и с соседних — на расстоянии в 1—1,5 км»11 и потом по несколько суток не решались приблизиться к брошенным позициям.

За батареей началась настоящая охота. Она облегчалась тем, что при выстрелах, особенно в сухую погоду, тем более в условиях, когда огневая позиция располагалась на пахоте или посевах, столбы пыли поднимались над ней на высоту до 100 м, сильно демаскируя батарею. Авиация противника господствовала в воздухе. Для захвата образцов нового секретного оружия русских в наш тыл были заброшены несколько диверсионных групп немцев и объявлено о крупной награде за его добычу.

В конце августа 1941 года в полосе 24-й армии в боях за

Ельню приняли участие четыре батареи, в т.ч. и батарея И.А. Флёрова, которые нанесли удар по обороне противника в селе Уша-ково. Маршал Советского Союза Г.К. Жуков вспоминал: «Реактивные снаряды своими действиями производили сплошное опустошение. Я осмотрел районы, по которым вёлся обстрел, и увидел полное уничтожение оборонительных сооружений. Ушаково — главный узел обороны противника — в результате залпов реактивных снарядов было полностью разрушено, а убежища захвачены и разбиты»12.

О том, какой эффект произвело внезапное применение нового оружия на немецкие войска, свидетельствует текст срочной телеграммы, направленной в генеральный штаб сухопутных войск вермахта: «Русские применили батарею с небывалым числом орудий. Снаряды необычного действия. Войска, обстрелянные русскими, свидетельствуют: огневой налёт подобен урагану. Снаряды разрываются одновременно. Потери в людях значительные. При захвате таких пушек немедленно докладывать»13.

Триумф нового оружия оказался оглушительным. Опыт его боевого применения показал высокую эффективность сокрушительных залпов подразделений реактивной артиллерии.Внезапность появления боевых машин, большая площадь поражения, огненный смерч залпов наводили ужас на гитлеровских захватчиков, вызывали боевой задор у наших бойцов, радостно вслушивавшихся в завывание реактивных снарядов. Они нарекли боевую машину БМ-13 ласковым именем «катюша». Немецкие же солдаты называли «катюши» то «чёрной смертью», то «адовым пламенем».

Простота и дешевизна конструкции советских реактивных снарядов и пусковых установок, их высокая технологичность облегчили организацию массового производства нового оружия в трудных условиях начавшейся войны и массовой эвакуации предприятий оборонной промышленности на восток. Обладавшее огромной огневой мощью и высокой манёвренностью, оно появилось в наиболее трагический для Красной армии и всего советского народа период войны,

и его применение спасло жизни тысячам наших солдат. Тем величественнее представляется трудовой и творческий подвиг разработчиков «катюши».

Исключительная эффективность действий батареи капитана И.А. Флёрова и сформированных вслед за ней ещё семи таких батарей способствовала быстрому наращиванию темпов производства реактивного вооружения и формирования реактивных частей. Постановлением Государственного комитета обороны от 8 сентября 1941 года им сразу же присваивалось почётное наименование гвардейских, а вскоре и боевые машины БМ-13 стали именовать гвардейскими миномётами. Этим подчёркивались большое значение реактивной артиллерии как нового мощного средства поражения и особая ответственность личного состава этих частей за выполнение боевых задач. Гвардейские миномётные части входили в состав резерва Верховного главнокомандования.

Боевая машина БМ-13 стала прообразом многих современных реактивных систем залпового огня, которые и сейчас являются серьёзным аргументом в вооружённом противоборстве.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Красные соколы: советские лётчики 1936—1953. Интернет-ресурс: https:// airaces.narod.ru.

2 «Катюша»: её залпы сводили фашистов с ума. Интернет-ресурс: https://ria.ru.

3 Владимир Давидович Грендаль. Ин-тернет-ресурс: http://sm.evg-rumjantsev.ru.

4 «Диссертация» дошла до Берлина: инженерный подвиг Ивана Гвая. Ин-тернет-ресурс: https://ria.ru.

5 Комсомольская правда. 2000.22 июня.

6 Первушин А. Огненный дебют «Катюш». Интернет-ресурс: https://warspot.ru.

7 Воронов H.H. На службе военной. М.: Воениздат, 1963. С. 117,118.

8 При изложении истории первой экспериментальной батареи реактивной артиллерии использованы материалы книги: Афанасьев Н.М. Первые залпы. 2-е изд., доп. М.: Воениздат, 1982.174 с.

9 «Катюша»: её залпы сводили фашистов с ума.

10 Батарея капитана Флёрова. Интернет-ресурс: http://www.geocaching.su.

11 Из донесения командующего артиллерией Западного фронта, 2 августа 1941 г. // Воен.-истор. журнал. 1970. № 6. С. 97.

12 Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М.: Агентство печати Новости, 1974. С. 375.

13 Оружие Победы. Интернет-ресурс: https://dom-knig.com. ■