CC BY
222
УДК 93:355/359.08(571.6 + 520) Кондратов Евгений Борисович
аспирант Дальневосточного государственного гуманитарного университета
РОССИЙСКОЕ ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ
ЯПОНСКОЙ РАЗВЕДКЕ
НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ (1906-1917 ГГ.)
Аннотация:
Статья посвящена деятельности российской контрразведки на Дальнем Востоке, которая стремилась нейтрализовать проявления японского шпионажа в регионе после Русско-японской войны 1904-1905 гг. В статье показаны способы работы японских спецслужб, которые привлекали к ведению шпионажа членов японских колоний, торговые и промышленные фирмы, прессу, дипломатов. Российская контрразведка в лице контрразведывательных отделений военных округов (КРО), жан-дармско-полицейских управлений, несмотря на нехватку средств и кадров, применяла весь арсенал средств для борьбы с японской разведкой в преддверии и в годы Первой мировой войны.
Ключевые слова:
Дальний Восток, Япония, разведка, контрразведка, Генеральный штаб, нелегальные общества, японские коммерческие организации.
Kondratov Evgeny Borisovich PhD student,
Far Eastern State University for the Humanities
RUSSIAN COUNTERACTION TO THE JAPANESE ESPIONAGE IN THE FAR EAST (1906-1917)
Summary:
The article deals with the activity of the Russian counterespionage service in the Far East which aspired to counteract the Japanese espionage in the region after the Russian-Japanese war of 1904-1905. The author reviews the modes of work of the Japanese intelligence services, which involved members of Japanese colonies, trading and industrial companies, the press, diplomats for espionage. The Russian counter-intelligence service, represented by the intelligence units of military commands and the special corps of gendarmes, despite insufficient financial and human resources, applied a wide range of means to fight against foreign secret services in the Far East on the threshold of the First World War and during it.
Keywords:
Far East, Japan, intelligence service, counterespionage, general staff, illegal societies, Japanese commercial organizations.
Поражение России в Русско-японской войне и подъем национально-освободительного движения в ряде азиатских стран ускорили перегруппировку великих государств. Россия стала членом Антанты и противником Тройственного союза. Союзником Антанты и, соответственно, России стала и Япония. В январе 1906 г. Россия и Япония восстановили дипломатические отношения. Российское руководство стремилось получить свободу рук для сосредоточения всех сил на осуществлении политики в Европе. Токио также стремился к сближению с Петербургом, потому что готовил аннексию Кореи и, как и Россия, имел в Маньчжурии свои интересы. Российская сторона пошла на то, чтобы предоставить японцам на условиях взаимности право приобретать недвижимость в России, заниматься земледелием, ремеслами и промыслами.
После Русско-японской войны, которая показала весьма низкую результативность контрразведки России, руководством страны и соответствующих спецслужб стали приниматься срочные меры по совершенствованию контрразведывательной деятельности. Попытки возложить борьбу с иностранными разведками на Отдельный корпус жандармов (ОКЖ) и Департамент полиции (ДП) не увенчались успехом. Полицейские органы, занятые борьбой с революционным движением, не обладали опытом и специальными знаниями для борьбы со шпионажем. Наконец в июне 1910 г. специальная комиссия, состоявшая из руководящих лиц ОКЖ, ДП и Генштаба, пришла к выводу, что контрразведка должна быть в ведении военного ведомства. Руководство военной разведкой и контрразведкой России было возложено на Главное управление Генерального штаба (ГУГШ). В 1911 г. контрразведывательная служба получила правовой статус, штатное расписание и финансовое обеспечение.
Контрразведывательные отделения (КРО) были созданы во всех 12 военных округах и столице. В крупных городах с большими гарнизонами, на территории стратегических объектов, в крепостях действовали контрразведывательные пункты (КРП). Начальники КРО подчинялись начальникам разведывательных отделений соответствующих военных округов, а через штабы округов - ГУГШ. Начальниками КРО назначались знакомые с особенностями политического сыска жандармские офицеры.
В апреле 1912 г. Государственная дума утвердила изменения в российском законодательстве о государственной измене «путем шпионства» в сторону ужесточения наказания. Шпионаж
считался тягчайшим государственным преступлением и наказывался в мирное время каторжными работами на срок от 8 до 15 лет. В военное время за шпионаж полагалась смертная казнь [1, с. 144-145].
Несмотря на недостатки в оргструктуре (речь идет о запоздалом создании военно-морской разведки), межведомственные разногласия, низкое финансирование, контрразведка западных и центральных военных округов достигла определенных положительных результатов.
Иная обстановка складывалась на Дальнем Востоке. Огромная территория, слабые средства сообщения, низкий уровень таможенного прикрытия и нехватка сил пограничной охраны при значительной протяженности границ, наличие более 200 тыс. японских, китайских и корейских мигрантов при населении региона около 2 млн чел. (представителей славянских и коренных малочисленных народов) обусловили крайне сложные условия для ведения контрразведывательной деятельности [2, с. 7].
Значительной проблемой оставалась нехватка военно-разведывательной агентуры в Иркутском и Приамурском генерал-губернаторствах. 30 апреля 1908 г. ГУГШ выступило с предложением, чтобы наблюдение за японцами могло осуществляться Иркутским и Владивостокским охранными отделениями при условии их усиления офицерами, состоявшими при штабах [3]. Помощь военной контрразведке оказывали жандармско-полицейские управления (ЖПУ) Уссурийской, Забайкальской, Амурской и Китайско-Восточной железных дорог. В 1906 г. было сформировано Читинское, в 1907 г. - Владивостокское охранные отделения. Но они после революции 1905-1907 гг. больше занимались политическим и уголовным сыском, чем военной контрразведкой [4, с. 110].
Японские спецслужбы использовали союзнические отношения между Россией и Японией в целях получения дополнительной информации. Сбор разведывательных сведений производили японцы, проживавшие в крупных населенных пунктах края, где они открывали торговые и промышленные предприятия, занимались врачебной практикой, монополизировали парикмахерское и прачечное дело, а также китайцы в публичных домах или японская прислуга в офицерских семьях. Японские колонии легально существовали в Иркутске, Чите, Сретенске, Благовещенске, Никольске-Уссурийском, Николаевске-на-Амуре, во Владивостоке.
Но, кроме этого, все японцы, проживавшие в России, объединялись в конспиративные нелегальные общества, имевшие свой устав, утвержденные японским консулом, который и являлся их главным руководителем. Каждое общество имело своего представителя, товарища представителя, правителей дел и делопроизводителей. Во Владивостоке функционировали нелегальные общества «Сейбери Нихондин Дисенкай» и «Урадзио Киорюмикай», имевшие отделения в Николь-ске-Уссурийском, Хабаровске и Николаевске-на-Амуре; женское общество «Урадио Хонгенси Ху-динкай» с отделением в городах и крупных поселках Приморской области; в Хабаровске - «Хабу Нихондзикай»; в Имане (ныне - Дальнереченск), Бикине - «Иман Данайкай»; в Спасске - «Спасское Хусокай» с отделениями в Новокиевке, Посьете и т. п. Деятельность этих обществ оплачивалась японским правительством через консульства во Владивостоке и Николаевске-на-Амуре под видом вознаграждения за регистрацию японцев [5, с. 217-220].
Японцы интересовались обучением русских войск, системой сигнализации, собирали сведения о грунтовых дорогах и зарисовывали схемы их устройства и т. д. [6]. Собранные данные японцы передавали в консульство во Владивостоке, которое являлось центральным разведывательным бюро в Приморской области. Информация поступала в виде писем на японские пароходы, которые привозили массу корреспонденции и посылок. Затем почта разносилась по адресам специальными курьерами. Разведка производилась также с помощью монахов секты Ниси Хонгандзи, кумирня которой находилась во Владивостоке [7, с. 218-219].
Начальник российского Генштаба Ф.Ф. Палицын систематически получал докладные от руководства военной контрразведки и Морского Генштаба о размахе японского шпионажа. Так, к докладной начальника Морского ГШ от 6 октября 1907 г. была приложена копия письма капитана 2-го ранга Савицкого о том, что «заселение японцами побережья бухт Петр Великий, Восток, Преображение, Посьет ведется систематически; в каждой бухте постоянно живет группа японцев 5-6 чел.; все бухты объезжаются лицами, приезжающими из Японии; японские рыбаки сделали промер глубин у входа в бухту Гайдамачик (база наших подводных лодок), а далее поплыли по всем бухтам до Императорской гавани; все японские магазины во Владивостоке находятся в нагорной части с таким расчетом, что из магазина видна какая-нибудь батарея или железнодорожный путь; во Владивостоке заблаговременно подготовлена организация японских сигнальщиков и корректировщиков огня на случай войны; во Владивостоке и Славянке находится большое количество переодетых японских офицеров, которых легко опознать по характерной походке, вырабатывающейся от искусственного отуче-ния шаркать ногами. Офицеры, кроме того, сохраняют особый жест левой руки от постоянной японской привычки держать ее обыкновенно на эфесе сабли» [8].
В это же время русский контрразведчик капитан Марков докладывал в штаб Приамурского военного округа, что во Владивостоке находится масса японских заведений, но если оценить их имущество, то здешние японцы могут сняться с якоря в один момент, запаковав свое имущество в ручной чемодан; из японских заведений можно наблюдать, что делается в порту, казармах, мастерских; в гостинице «Золотой Рог» расположились прачки, и к ним ходят каждый день интеллигентные японцы с разными кипами бумаг. Среди посетителей встречаются и служащие японского консульства [9].
На протяжении всего 1907 г. контрразведчики неоднократно докладывали в штаб Приамурского военного округа, что во всех городах Сибири и Дальнего Востока есть фотоателье, принадлежащие японцам, которые пользуются ими в целях шпионажа. Японцы, имея мундиры всех военных частей российской армии, предоставляли низшим чинам возможность сниматься в любом из этих мундиров и притом за значительно более низкую плату, чем в русских «фотографиях». Путем якобы праздных расспросов японцы незаметно выведывали у них нужные им сведения о российской армии [10].
За 1906-1908 гг. из Приамурского генерал-губернаторства за шпионскую деятельность были высланы 72 японца. Только во Владивостоке в 1906-1907 гг. было арестовано 243 японских подданных, подозреваемых в шпионаже. В Хабаровске в 1909 г. действовали японские разведчики Ивандзиро и Учидо. В 1910 г. за шпионаж на территории Приамурского края российской администрацией было выслано 24 японца [11, с. 297]. По данным контрразведки, список лиц, подозреваемых в шпионаже, на начало марта 1910 г. включал 238 чел. Из них 60 % - японцы, 20 % - корейцы и китайцы, 10 % - американцы, 10 % - другие [12]. Однако не удалось выяснить, сколько из них было арестовано или выслано.
В 1911 г. активную шпионскую деятельность вел хозяин дома терпимости в селе Раздольном Хирата Асазиро. В Новокиевке в 1912 г. агентами японцев были 11 корейцев, а в Никольске-Уссу-рийске - венгр Геннерт, занимавшийся шпионажем вместе с японкой Китада Фужи. Во Владивостоке в корейском поселении занимался вербовкой агентов японец Садакинчи Танака [13, с. 237].
Российский тайный агент (по национальности японец) докладывал в мае 1909 г.: «На территорию России направляется разведочная партия, состоящая из офицера ГШ Японии и инженера путей сообщений по маршруту Сретенск - Куэнга. Они переоделись в китайские платья и привязали косы. На вопрос агента, почему они не боятся жандармов, они ответили, что им хорошо известно, что штат жандармской полиции еще не утвержден, поэтому японская разведка в этом году была усилена и стала очень безопасной, так что они даже сняли косы». Три разведочных партии (состав неизвестен) отправились по Амуру на плотах и пароходах [14]. Важно отметить, что в 1908 г. началось строительство участка Транссиба - Амурской железной дороги от ст. Куэнга (ныне - ст. Дунаево) до Хабаровска длиной 1 993 км. Она значительно удлиняла расстояние до Владивостока, в отличие от направления через Харбин по КВЖД, но зато шла полностью по российской территории.
Значительную помощь японским разведслужбам оказывали японские коммерческие организации, которые изучали возможности торговли с русским Дальним Востоком. В 1905-1917 гг. в Японии были выпущены справочники о Владивостоке, Сахалине, Транссибирской магистрали, экономике Сибири и т. д. [15, с. 79-82].
Японская разведка пыталась с помощью иностранной прессы организовать туристический автопробег по Сибири. Так, редакция французской газеты «Матэн» организовала автопробег Пекин - Париж вдоль Сибирского тракта. Участники были снабжены документами (открытыми листами) для оказания им всевозможного содействия при следовании по России. Но, согласно справке русской контрразведки, газета субсидировалась японским правительством во время Русско-японской войны и носила русофобный характер. В справке подчеркивалось, что поездка на автомобилях по Сибирскому тракту была инспирирована Японией и являлась лишь благовидным предлогом для подробного обследования тракта с военной точки зрения. Контрразведкой были «приняты меры к тому, чтобы участники поездки были поставлены в невозможность осуществить сопряженную с автопробегом тайную цель» [16].
Ссылки:
1. Сизенко А.Г. Все о спецслужбах России и СССР. Ростов н/Д., 2010. 416 с.
2. Героические годы борьбы и побед. М., 1968. 390 с.
3. РГВИА (Рос. гос. воен.-ист. арх.). Ф. 2000. Оп. 15. Д. 123. Л. 11.
4. Шелудько В.О. Из истории полиции... // Россия и АТР. 2000. № 3. С. 106-112.
5. Торопов А.А. К истории деятельности японской диаспоры в Приморской области в начале ХХ в. // Дальний Восток России: исторический опыт и пути развития региона (Первые Крушановские чтения, 1998). Владивосток, 2001. С. 217-220.
6. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 15. Д. 123. Л. 11.
7. Торопов А.А. Указ. соч.
8. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 15. Д. 51. Л. 6-8.
9. Там же. Л. 28.
10. Там же. Л. 128.
11. Алепко А.В. Зарубежный капитал и предпринимательство на Дальнем Востоке России (конец XVIII в. - 1917 г.). Хабаровск, 2001. 368 с.
12. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 15. Д. 51. Л. 89-94.
13. Алепко А.В. Указ. соч.
14. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 15. Д. 123. Л. 49-50.
15. Айка Тамура. Японская историография отношений Японии и Дальнего Востока России. Последняя треть XIX в. -конец 1920-х годов ХХ в. // Россия и АТР. 2005. № 1. С. 75-84.
16. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 15. Д. 31. Л. 13.
