CC BY
108DOI: 10.19181/socjour.2021.27.4.8643 Л.А. ОКОЛЬСКАЯ1
1 Институт социологии ФНИСЦ РАН.
109544, Москва, ул. Большая Андроньевская, д. 5., стр. 1.
РОССИЙСКИЕ РОДИТЕЛЬСКИЕ ЦЕННОСТИ В МЕЖСТРАНОВОМ КОНТЕКСТЕ С 1990-1991 ПО 2017-2020 гг.1
Аннотация. В статье анализируются данные о родительских ценностях в России и 33 странах мира, их изменение с 1990—1991 по 2017—2020 гг. Российская динамика показана на семи срезах, межстрановая — на двух. Используются комбинированные данные Всемирного исследования ценностей и Европейского исследования ценностей. Установлено, что в начале девяностых российская ценностная повестка, обращенная к детям, была ориентирована главным образом на выживание. К 2017—2020 гг. произошли сдвиги: россияне стали меньше акцентировать ценности выживания (трудолюбие, бережливость, послушание), за исключением религиозности, вес которой значимо увеличился; возросла поддержка ценностей самовыражения (независимости и воображения); привлекательность гуманистических ценностей значимо снизилась. Направление динамики родительских ценностей совпадает с направлением динамики собственных базовых ценностей россиян.
Ключевые слова: родительские ценности; воспитание; дети; ценности выживания и самовыражения; модернизация; Всемирное исследование ценностей; Европейское исследование ценностей.
Для цитирования: Окольская Л.А. Российские родительские ценности в меж-страновом контексте с 1990—1991 по 2017—2020 гг. // Социологический журнал. 2021. Том 27. № 4. С. 32-52. DOI: 10.19181/socjour.2021.27.4.8643
Данная работа посвящена обзору родительских ценностей2 — представлений агентов социализации о личностных и поведенческих качествах, которые должны в первую очередь развиваться у ребенка в семье. Родительские ценности связаны с образом будущего, в котором детям предстоит жить, — с представлениями о предстоящем месте в социальной иерархии, трудовых и семейных отношениях и т. д. Если ценностная трансмиссия происходит в ходе социальных изменений, люди могут акцентировать не только те ценности, которые важны для них самих, но и те, которые, по их оценке, пригодятся в новых условиях [26-28].
1 Автор благодарит В.С. Магуна за ценные замечания и помощь в подготовке статьи.
2 В англоязычных источниках встречаются синонимы: socialization values, parental/parenting values, upbringing values, child-rearing values.
Предпосылкой исследования служит утверждение коллектива Р. Инглхарта о том, что, если выживание в обществе гарантировано, в нем усиливаются ценности самовыражения. Для его членов более важны автономия и развитие. Они толерантны к меньшинствам. В таком обществе взрослые стараются развивать у детей независимость, воображение, терпимость к людям, решительность и настойчивость. Напротив, в обществе, для которого главной задачей является экзистенциальная безопасность, важнее воспитать у детей послушание, трудолюбие, религиозность [6; 21; 22]. Установлено, что возрастание ценностей самовыражения положительно связано с наделением правами ранее ущемленных групп людей; эти явления взаимно усиливают друг друга. Поэтому такие ценности называют также эмансипативны-ми [2]. Исследователи утверждают, что на ценности общества и траекторию его модернизации влияет историческое наследие, в частности, принадлежность к одной из культур: протестантской, католической, православной, конфуцианской, коммунистической. Это влияние называют «эффектом колеи» [6; 20].
Рассуждая в сходном ключе, экономисты М. Депке и Ф. Зилиботти обнаружили, что родительский стиль — требовательный (helicopter parents) или снисходительный (permissive parents) — связан с уровнем экономического неравенства в стране [19]. Используя данные WVS о трех родительских ценностях (о трудолюбии, воображении и независимости), исследователи установили их связь с коэффициентом Джини и получили статистически значимый результат [19]. Родительские ценности связаны также с режимом социального государства [5].
Традиция социологического анализа родительских ценностей складывалась на протяжении всего XX века. Ее формировали такие классики, как Р. и Х. Линд, Дж. Ленски, М. Кон, Д. Олвин и др. [18; 23—25]. Социологи выявляли связь родительских ценностей с классовыми и конфессиональными характеристиками семей. Вопросы о качествах, которые женщины хотели бы видеть у своих детей в первую очередь, вошли и в вопросник исследования «Советский простой человек», проведенного коллективом Ю.А. Левады в 1989 г. в СССР. Исследователи сравнивали результаты опроса в нашей стране с данными исследований супругов Линд и Д. Олвин в США. Несмотря на различия в формулировках вопроса, отечественные социологи пришли к выводу, что пожелания советских женщин конца 1980-х гг. были ближе к пожеланиям американок середины 1920-х гг., нежели к пожеланиям американок конца 1970-х [17, с. 98—100]. Данные последних российских исследований указывают, что у населения нашей страны усиливаются ценности открытости изменениям и ослабевают ценности сохранения [9]. В своей более ранней работе мы установили, что родительские ценности движутся в том же направлении [15].
Цель данной статьи — изучение описательных статистик родительских ценностей в межстрановых обследованиях разных лет, анализ ценностной иерархии и динамики российских родительских ценностей в сравнении с ценностями жителей других стран. Коллектив Р. Инглхарта использует в качестве культурных маркеров не более 3-4 родительских ценностей из составленного им перечня; в нашей работе «меню» ценностей рассматривается целиком. Данная работа носит разведывательный характер и предваряет комплексный анализ изменений в родительских ценностях, произошедших за 30 лет.
Эмпирическая база представляет собой комбинацию данных Всемирного исследования ценностей (World Values Survey, WVS) и Европейского исследования ценностей (European Values Study, EVS). Она состоит из следующих частей:
1) основные источники: волны WVS и EVS 1990-1991 и 2017-2020 гг. Отобраны страны, для которых имеются данные по обоим временным периодам. Вместе с Россией таких стран оказалось 34; они преимущественно европейские, но в массив входят несколько азиатских и американских стран и одна африканская. В 1990-1991 гг. в 34 странах было опрошено свыше 45,5 тыс. человек, в 2017-2020 гг. - свыше 63 тыс. человек;
2) дополнительные источники: а) волны WVS для России (1995, 2006, 2011 гг.), опрошено более 6500 человек; б) волны EVS для России (1999, 2008 гг.), опрошено около 4000 человек.
Библиографические описания эмпирических источников приведены в конце статьи (список «Эмпирические источники»).
И в WVS, и в EVS родительские ценности измерялись при помощи одинакового вопроса:
Вот список качеств, которые можно воспитать у детей в семье. Вы считаете какие-то из них особенно важными? (Вы можете выбрать не более пяти качеств!):
В WVS список качеств слегка варьировал от волны к волне: хорошие манеры встречались только в волнах 1990, 1995 и 2017 гг., самовыражение — лишь в волне 2011 г. Нестабильность подсказок затрудняет сравнение волн и является ограничением исследования. В EVS перечень не менялся; он включал 11 качеств (с «хорошими манерами», но без «самовыражения»).
1. Хорошие манеры
2. Независимость
3. Трудолюбие
4. Ответственность
5. Воображение
6. Терпимость и уважение к людям
7. Бережливость (бережливое отношение к деньгам и вещам)
8. Решительность и настойчивость
9. Религиозность
10. Бескорыстие, неэгоистичность
11. Послушание
12. Самовыражение
В данной статье мы ограничились анализом таблиц частотных распределений родительских ценностей без построения математических моделей. Полученные результаты могут быть проверены при более подробном хронологическом анализе родительских ценностей.
Результаты исследования
Структура родительских ценностей в 1990—1991 гг.:
Россия в межстрановом контексте
Рассмотрим рейтинг российских родительских ценностей в начале девяностых (см. табл.), попутно сравнивая предпочтения россиян с пожеланиями жителей других стран (Приложение, табл. 1). Мы рассматривали ответы всех респондентов независимо от того, есть у них дети или нет. Активность людей при ответе на вопрос различалась в разных волнах и странах. Респондентам предлагалось выбрать не более 5 качеств; но они могли остановиться и на меньшем количестве, не найдя в списке важных для себя качеств.
Таблица
Частотные распределения качеств, которые россияне считают важным воспитать у детей в семье, с 1990-1991 по 2017-2020 гг., №У8 & ЕУ8, %
Желаемые качества 1990 2017 А 1990-2017 1995 1999 2006 2008 2011
трудолюбие 93 77 -16* 91 91 89 81 85
терпимость и уважение к людям 70 55 -15* 69 67 69 60 64
ответственность 70 69 -1 70 76 80 73 78
хорошие манеры 57 58 1 52 58 65
бережливость 61 48 -13* 55 51 52 47 51
решительность и настойчивость 40 40 0 41 40 52 39 46
независимость 29 34 5* 28 31 41 35 38
послушание 26 18 -8* 34 34 38 29 35
воображение 11 16 5* 6 7 14 15 17
бескорыстие, неэгоистичность 24 16 -8* 21 21 20 17 23
религиозность 8 12 4* 9 9 11 14 14
самовыражение 0 32
Количество опрошенных 1961 3635 2040 2500 2033 1504 2500
* Отличия статистически значимы при уровне значимости 0,05 для данных объемов выборок.
В начале девяностых важнейшей родительской ценностью для тогда еще советских граждан было трудолюбие. Это качество подразумевает самопреодоление, готовность человека к рутинным индивидуальным усилиям независимо от того, на какой конечный результат они направлены. Данное обстоятельство придает трудолюбию амбивалентность: трудолюбивый человек может прилагать свои усилия к общественно или лично полезному результату, но велик шанс, что они будут произвольно эксплуатироваться тем или иным социальным актором. В этих случаях трудолюбивый человек, не контролирующий цель своих усилий, легко превращается в объект социальной манипуляции, а данное качество становится одной из разновидностей конформности. Депке и Зилиботти утверждают, что важность детского усердия обычно продвигают родители, для которых характерен требовательный, интенсивный стиль воспитания (то есть они как раз и выступают в роли внешнего актора, устанавливающего цели). Такой стиль чаще встречается в обществе с высоким уровнем экономического неравенства [19, р. 86—90].
В социалистической идеологии труд имел сакральный статус, был обязателен для всех, причем социально одобряемыми считались духовные и альтруистические мотивы труда; материальный и личный интерес осуждался и находился в своего рода «серой зоне». Социалистическая идеология предписывала человеку высокие трудовые затраты при низком материальном вознаграждении и ограничении потребления. Реальные трудовые ценности советских граждан существенно отличались от идеологических: известно, что люди предпочитали минимизировать усилия при максимизации заработка [8]. Тем не менее, представляя «идеального человека», которого им хотелось бы воспитать, граждане СССР в 1990—1991 гг. практически поголовно (93%) указывали трудолюбие. По выбору этого качества Россия опережала все 33 страны, включая Китай (см. Приложение, табл. 1). Особенно контрастировали ответы россиян с ответами жителей североевропейских стран: в Швеции, Дании, Финляндии и Норвегии трудолюбие указали от 2 до 7%. Бывшие социалистические страны были сходны с Россией по своей ориентации на трансмиссию трудолюбия: значимо не отличались от нее Литва, Эстония и Болгария (91—92%); близкие показатели были в Польше (87%), Чехии и Словакии (84-85%).
На фоне других стран поддержка ответственности в России была средней (ср.: наши 70% со средним по массиву — 75%). Россия занимала 24-е место из 34, значимо не отличаясь от США, Франции, Бразилии и ряда постсоциалистических обществ. Первостепенную важность ответственности подчеркивали жители северной и центральной Европы (около 90%), а также Южной Кореи и Чили. Минимальную поддержку эта ценность получала в Нигерии (36%) и Великобритании (46%).
Ответственность имеет амбивалентное отношение к локусу контроля и может по-разному восприниматься различными категориями людей: как ответственность перед другими либо как ответственность «перед собой». Во втором случае это интернализированное социальное представление и переживание.
Терпимость и уважение к людям — качество, которое Инглхарт и др. относят к эмансипативным; его также можно считать гуманистическим и социально ориентированным. В российском культурном контексте респонденты, по-видимому, воспринимали эту подсказку с акцентом на уважении (например, к старшим), нежели на терпимо-сти3. В начале девяностых в России терпимость и уважение были на среднем межстрановом уровне (18-е место в массиве, 70% в России при среднем по массиву 71%, нет значимых различий с США, Испанией и Португалией, Турцией и др.). В странах северной и центральной Европы терпимость и уважение выбирали около 90%. Слабее всего эти качества поддерживали жители постсоциалистических стран — Болгарии (52%), Румынии, Литвы (55-56%).
Накануне распада СССР россияне были международными лидерами в воспитании не только трудолюбия, но и бережливости (61 %), уступая в этом отношении только Исландии и не имея значимых различий со Словенией. Средний межстрановый уровень выбора бережливости был намного ниже российского — 38%. Наименее зацикленными на бережном отношении к деньгам и вещам оказались жители Нигерии (8%) — весьма бедной страны. Бережливость, как и трудолюбие, относится к ценностям выживания. Она предполагает тщательную экспертизу своих потребностей на предмет их уместности — зачастую по требованию внешнего окружения. Ограничение потребления было одной из норм социалистической идеологии [8]. Несмотря на то что реальные ценности советских людей отличались от идеологических, прожективный вопрос о воспитании ребенка, как и в случае с трудолюбием, выдавал результат, близкий именно идеологическим нормам. Предположительно трансмиссия бережливости отражает ориентацию не только на выживание, но и на мобилизацию.
Хорошие манеры — способность ребенка следовать социальным предписаниям, устанавливать и поддерживать приемлемые отношения с другими людьми. В 1990-1991 гг. это качество отметили 57% россиян. Это мало: в большинстве из остальных 33 стран люди были сильнее озабочены воспитанием у детей хороших манер. Заметим, что грубость была довольно распространенным явлением в СССР, особенно в отношении людей, находящихся в зависимом положении (покупателей, пациентов и др.). По-видимому, многие взрослые, не церемонясь с другими людьми, не
3 На это указывает значимо большая популярность данного качества в национальных республиках Российской Федерации, в частности на Северном Кавказе [16].
считали нужным учить этому и детей. Значимо меньше, чем в России, хорошие манеры ценили в Литве и Польше (35% и 45% соответственно). Страны, для которых это качество, напротив, оказалось чрезвычайно важным и где его выбрали более 90% опрошенных, — это Нигерия, Южная Корея, Румыния и Турция. По утверждению Гельфанд, этикет и хорошие манеры высоко ценятся в «жестких», фамилистских культурах (например, на юге США) [3].
Решительность и настойчивость в 1990-1991 гг. выбирали 40% россиян (при среднем значении, равном 35%). В массиве из 34 стран Россия находилась на 11-м месте по частоте выбора решительности и настойчивости как важных качеств, то есть довольно высоко. Из всех качеств именно эти в наибольшей степени выражают мотивацию к достижению, индивидуальную мобилизацию. В советской массовой культуре — как взрослой, так и детской — героизму как личностному проявлению уделялось большое внимание; военные и трудовые подвиги описывались в литературе, демонстрировались в кино. Решительность и настойчивость могли получать одобрение как свойства героического характера. Они также могли прочитываться как ценности самоутверждения, в явном виде не представленные в списке подсказок.
Независимость и послушание — противопоставленные друг другу родительские ценности, служащие объектом пристального интереса социологов, начиная с М. Кона и Дж. Ленски4 [23; 24]. Для современных исследователей они служат маркером модернизации [6; 19]. В начале девяностых россияне выбирали эти два качества с примерно одинаковой, невысокой частотой: независимость отмечали 29% (при среднем по странам — 46%), послушание — 26% (при средней частоте — 33%). По воспитанию независимости Россия занимала 25-е место, по послушанию — 20-е. Исследования базовых ценностей россиян показывают, что даже в нулевые годы потребность в самостоятельности, свободе и новизне у них в среднем была ниже, чем у жителей европейских стран, а ориентация на ценности сохранения довольно высока [11]. В период распада СССР потребность в воспитании независимости у детей была на относительно невысоком уровне, однако и запрос на послушание демонстрировало меньшинство респондентов. Возможно, здесь проявлялся транзитивный характер российской модернизации: постепенный отход от ценностей выживания сочетался с еще более медленным принятием ценностей самовыражения.
Бескорыстие, неэгоистичность — альтруистическая готовность выйти за пределы собственного «Я», поставить интересы других людей
4 Еще в 1960-е гг. эти ученые обнаружили классовые и религиозные различия в воспитании независимости и послушания в детях, а их последователи констатировали планомерное повышение важности первой и снижение популярности второго в западных странах.
выше собственных. Она укоренена в христианстве. Бескорыстие было важным элементом советской идеологии, поощрявшей самопожертвование ради общественного блага - на войне, в труде и иных социальных отношениях [14]. Однако ценность альтруизма, как и трудолюбия, в контексте тоталитарного государства имела двойственный характер, поскольку давала государству возможность манипулировать ее носителями в своих интересах. В отличие от трудолюбия и бережливости, к моменту распада СССР ценность бескорыстия вызывала антипатию у многих граждан: желающих воспитать детей альтруистами, которыми можно легко управлять, находилось немного. Проявлением этой антипатии можно считать массовое уклонение молодых людей от службы в армии в тот период. В начале девяностых в России насчитывалось всего 24% воспитателей бескорыстия (при 27% в среднем по межстрановому массиву). Россия находилась на 20-м месте, значимо не отличаясь от Венгрии, Эстонии, Нидерландов, Болгарии, Румынии и Финляндии. Реже всего бескорыстие выбирали в Аргентине и Чили (5% и 8%). Наиболее активно поддерживали его в Исландии (75%).
Еще одно индивидуалистическое качество, служащее наряду с независимостью маркером модернизации, — воображение. Оно предполагает «креативность, построение умозрительных образов будущего и альтернативных миров» [20]. В России в 1990-1991 гг. воображение выбирали всего 11% опрошенных (при средней частоте по массиву, равной 21%). С таким показателем Россия находилась на 26-м месте из 34 стран. В уже упоминавшихся работах Магуна и Руднева показано, что ценности открытости изменениям, к которым относится воображение, для россиян даже в нулевые годы были менее актуальны, чем для европейцев [11]; соответственно, они не стремились к их трансмиссии. Депке и Зилиботти объясняют низкий вес воображения в общественном сознании высоким уровнем экономического неравенства: находящимся в нижней части иерархии рассуждать и фантазировать не положено [19].
Значимо не отличимый от российского уровень заинтересованности в воспитании воображения продемонстрировали поляки, словенцы, венгры и словаки, а также бразильцы и эстонцы. Необходимо сказать, что и в большинстве других стран воображение — не первоочередное, а дополнительное пожелание агентов социализации. Однако межстрановой разброс заметен: от 46% в Исландии до 6% в Южной Корее5, Нигерии и Литве.
Религиозность — важнейшая традиционная ценность. В коллапси-рующем СССР на религиозную трансмиссию были ориентированы всего 8% респондентов (при среднем уровне поддержки в 26%). Россия
5 При этом в 2017-2020 гг. Южная Корея вышла на одно из первых мест в массиве по уровню поддержки воображения.
занимала 30-е место из 34 стран, войдя в пятерку самых светских вместе с Китаем, Японией, Швецией и Эстонией (притом что и общий состав массива был довольно секулярным). Тем не менее на вопрос о собственном отношении к религии более половины российских респондентов отвечали сочувственно: 56% характеризовали себя как религиозных людей, верящих в Бога; 37% сообщили, что Бог играет очень важную роль в их жизни. Большинство этих людей были верующими в первом поколении [4]. Между уровнем личной религиозности и установкой на религиозное воспитание детей был сильный разрыв — возможно, из-за того, что респонденты стремились подчеркнуть свою принадлежность к конфессии, считая это социально одобряемой характеристикой. Но, вынужденные выбирать между вариантами из ограниченного «меню», люди почти не вспоминали о вере в Бога. Более актуальные ценности вытесняли религиозность из списка родительских предпочтений.
Таким образом, в 1990-1991 гг. по сравнению с жителями 33 стран россияне считали чрезвычайно важным воспитание у детей трудолюбия и бережливости. Они высоко ценили решительность и настойчивость. Ответственность, терпимость и уважение к людям и бескорыстие находились приблизительно на среднем межстрановом уровне. Низкий вес в общественном сознании россиян по сравнению с населением других стран имели хорошие манеры, независимость и послушание. Воображение и религиозность были маргинальными качествами — и в абсолютном, и в относительном выражениях.
Российская комбинация родительских ценностей говорит о том, что модель будущего для ребенка предполагала расчет на себя. Подрастающие дети должны были быть готовы к долгосрочному преодолению трудностей при дефиците ресурсов, к необходимости пренебрегать своими потребностями. Они могли быть самостоятельными или послушными: допускались различные варианты решения главной экзистенциальной задачи. Внутренний мир детей, их фантазии и верования, отношения с другими людьми были вторичны для взрослых. Речь шла о приземленном выживании, об умении «держаться», несмотря ни на что. Собственно, те же требования предъявлялись и к взрослым гражданам нашей страны. Это отнюдь не модерниза-ционная повестка; проследим за ее трансформациями в последующие десятилетия.
Динамикародительских ценностей в России:
от 1990-1991 к 2017-2020 гг.
В 1990-е гг. население России пережило особенно сильное падение уровня экзистенциальной безопасности, что замедлило активизацию ценностей самовыражения и сохранило актуальность ценностей выживания в стране [6]. В своей более ранней работе мы проанализировали динамику родительских ценностей в возрастных группах и установили,
что в 1995 г. старшее поколение демонстрировало значительно более высокий уровень конформизма, чем их ровесники в 1990 г.; в то же время предпочтения молодежи сместились в сторону автономистских ценностей. В середине девяностых разрыв между молодежью и старшим поколением был максимальным [15].
По данным таблицы видно, что к 1999 г. россияне значимо чаше, чем в 1990 г., выбирали ответственность (+6%) и послушание (+8%). Значимо реже отмечали бережливость (-10%), воображение (-4%), терпимость и уважение к людям (-3%), бескорыстие (-3%). Независимость, трудолюбие, религиозность, решительность и настойчивость получали поддержку примерно на том же уровне. Эти изменения отражают ситуацию сложного для России десятилетия: в них просматриваются ослабление акцента на гуманистических ценностях, разнонаправленная динамика ценностей выживания и самовыражения.
Анализируя родительские ценности по волне WVS 2005-2007 гг., Ю.А. Зеликова обнаружила, что родители из постсоциалистических стран значимо чаще выбирали трудолюбие, бережливость, религиозность и послушание. Она объясняет эти предпочтения поколенческим контрактом, связанным с обязательствами детей заботиться о родителях в старости в обмен на родительскую поддержку в молодые годы [5]. В нулевые годы ценности выживания регулировали поведение россиян не только в вопросах воспитания детей, но и, например, в матримониальном поведении [1]. Гендерные и семейные ценности россиян в то время находились на средневысоком уровне традиционности по сравнению с европейскими обществами [7].
И все же в нулевые годы произошел существенный сдвиг в сторону ценностей самовыражения. Согласно результатам нашего предыдущего исследования, он был особенно заметен в старшей возрастной группе, пополнившейся людьми, которым в 1990 г. было 30-49 лет. Молодежь нулевых значимо отличалась от молодежи девяностых большей приверженностью ценностям самовыражения [15].
В постсоветской России изменились публично декларируемые ценности, связанные с трудом, потреблением и самоотдачей: частный и материальный мотивы труда были легитимированы и вышли из «серой зоны», альтруистический мотив, напротив, утратил сакраль-ность [8]. Возможно, это важное изменение социально-политического контекста отразилось на соответствующих родительских ценностях. К 2008 г. по сравнению с 1990 г. в России значимо упала популярность трудолюбия (-12%), бережливости (-14%) и бескорыстия (-7%). Нивелировался всплеск популярности послушания. Значимо возросла привлекательность хороших манер (+8%), независимости (+6%) и воображения (+4%), а также религиозности (+6%). Эти изменения выходят за границы доверительных интервалов и могут считаться значимыми.
Наибольший интерес представляет итоговая динамика — сдвиги в частоте выбора родительских ценностей от 1990-1991 к 2017-2020 гг. (см. табл.). Основные тенденции были следующими. Во-первых, за охваченные обследованиями почти 30 лет в России значимо снизилась популярность большинства традиционных качеств: трудолюбия (-16%), бережливости (-13%), послушания (-8%). Значимо выросла доля желающих воспитывать религиозность (+4%). Размывание традиционных ценностей в массовом сознании происходит вопреки консервативному тренду в российской социальной политике [13].
Во-вторых, гуманистические качества в основном утратили привлекательность для россиян: терпимость и уважение к людям стали выбирать на 15% меньше, бескорыстие — на 8%. Хорошие манеры и ответственность сохранили тот же вес, что и в начале девяностых.
В-третьих, в ценностях самовыражения произошла небольшая, но значимая динамика: и независимость, и воображение стали выбирать на 5% чаще, чем в 1990-1991 гг. Решительность и настойчивость остались на прежнем уровне.
Наш более ранний анализ динамики обобщенного индекса родительских ценностей на материалах WVS 1990-2011 гг. выявил значимые сдвиги от социально ориентированных к индивидуалистическим ценностям, происходившие в девяностых и нулевых годах у всех возрастных групп [15]. Элементарный анализ частотных распределений 2017-2020 гг. указывает на продолжение общего смещения в этом направлении.
По данным нашего другого исследования, ценности самовыражения значимо чаще выбирают люди с более высокими показателями жизненного благополучия, в том числе по образованию и доходу [16]. Сходные результаты ранее получила Ю.А. Зеликова [5]. Предположительно подъем благосостояния и образовательного уровня населения, произошедший в годы экономического роста, мог способствовать распространению ценностей самовыражения и ослаблению ценностей выживания.
Об индивидуалистическом тренде говорят и исследования моделей взросления разных поколений россиян: начиная с поколений 1970-1979 гг., происходило «выдвижение на первый план событий, которые дают больше выгод, чем обязательств, и откладывание событий, требующих долгосрочной ответственности» [12]. Таким образом, индивидуализация с уклоном в самоутверждение проявлялась не только на словах, но и в реальном поведении россиян.
Российские тенденции в изменении родительских ценностей
в межстрановом контексте
Сопоставление частотных распределений родительских ценностей в 34 странах позволяет выделить несколько содержательных на-
правлений (см. Приложение, табл. 2). В течение 30 лет популярность ценностей самовыражения возрастала в большинстве стран. Средняя частота выбора независимости увеличилась на 8%. Значимый рост числа выборов этого качества произошел в 19 странах (в том числе в 7 постсоциалистических), нулевые или малозначимые изменения — в 6, падение частоты выбора зафиксировано в 9 странах. Примерно такая же ситуация с воображением, решительностью и настойчивостью, но прирост средних значений по ним меньше — 4% и 3% соответственно. Рост популярности воображения зафиксирован во всех 10 постсоциалистических странах, участвовавших в исследовании.
Традиционные родительские ценности (или ценности выживания) преимущественно снизили вес в общественном сознании населения разных стран. Средняя частота выборов послушания упала на 11%, что является значимым и самым резким межстрановым изменением. Лишь в 3 странах (в Чехии, Турции и Мексике) люди стали значимо сильнее поддерживать идеал послушного ребенка, в 25 странах он стал менее привлекательным. Примерно так же обстоит дело с религиозностью: средняя частота выборов снизилась на 9% — за счет статистически значимого уменьшения в 23 странах. Значимый небольшой рост популярности этого качества произошел только в России и еще в 2 постсоциалистических странах. Востребованность бережливости тоже снижается — в среднем на 6%. Отрицательную динамику продемонстрировали 22 страны из 34. Трудолюбие сохраняет популярность в мире: средняя частота выборов упала всего на 1%; общества ведут себя по-разному в отношении этой ценности.
Отношение к гуманистическим ценностям в нашем массиве наиболее стабильно. Терпимость и уважение к людям сегодня выбирают с той же средней частотой, что и 30 лет назад; это позволяет отнести эту ценность к культурным универсалиям. Значимое снижение акцента на ней наблюдается в 10 странах, включая Россию и еще 3 постсоциалистических общества. Средние частоты выборов как бескорыстия, так и хороших манер в массиве снизились на 1%.
Таким образом, с начала девяностых ценностный фон в мире изменился. По сравнению с другими странами родительские ценности в России были довольно стабильными. Средний размер сдвигов частот для родительских ценностей в российской выборке составляет 7%. В межстрановом контексте можно выделить следующие важные моменты.
Во-первых, в 2017-2020 гг. россияне по-прежнему входят в число лидеров по воспитанию трудолюбия и бережливости в детях, хотя и уступили пальму первенства жителям других постсоциалистических стран (болгарам, чехам, полякам). Падение популярности этих качеств входит в число самых существенных изменений родительских ценно-
стей в нашей стране. Тем не менее две национальные idée fixe до сих пор в силе и продолжают ориентировать детей на выживание.
Во-вторых, две другие традиционные ценности — религиозность и послушание — сохраняют свое, пусть небольшое, влияние в России. Так, по воспитанию религиозности россияне теперь находятся скорее в середине, чем в нижней части, рейтинга, переместившись с 30-го на 16-е место. Это произошло за счет как российской положительной динамики, так и прогрессирующей секуляризации других стран. По частоте выбора послушания Россия находится примерно на том же межстрановом уровне, в то время как в массиве динамика была отрицательной. Ситуацию с этими родительскими ценностями можно считать проявлением консервативного культурного тренда.
В-третьих, по ценностям самовыражения — независимости и воображению — Россия сохраняет свое положение среди других обществ. По частоте выбора решительности и настойчивости ее опередили несколько стран (напомним, что в России вес этого качества за 30 лет не изменился, хотя в нулевые годы случился всплеск его популярности).
В-четвертых, в России заметно «просели» гуманистические ценности, сильнее всего — терпимость и уважение к людям. По уровню поддержки этого качества Россия опустилась с 18-го на 31-е место, одно из последних в массиве (напомним, что отрицательный сдвиг в российской выборке составил 15%). По бескорыстию Россия опустилась с 20-го на 26-е место, по хорошим манерам — с 30-го на 32-е (тоже в самом низу рейтинга). Получается, что качества, отвечающие за хорошие отношения, солидарность и успешную коммуникацию с людьми, второстепенны для россиян. На фоне других стран ориентация соотечественников на воспитание в детях ценностей благожелательности и заботы существенно ослабла.
Последние данные о собственных ценностях россиян говорят о том, что в нашей стране происходят дальнейшее наращивание ценностей открытости и убывание ценностей сохранения; ценности самоутверждения сохраняются на высоком уровне; ценности заботы планомерно снижаются. Индивидуалистический настрой зафиксирован и в других постсоциалистических странах [9—11]. Полученные нами выводы указывают на то, что и родительские и собственные ценности движутся в одном направлении.
Обсуждение и выводы
Описательный анализ родительских ценностей в России позволяет предположить, что в нашей стране происходит трансформация культуры выживания, признаки которой обнаруживаются в обследованиях с 1990—1991 гг. по сей день. В этой культуре чрезвычайно важными качествами считаются традиционные ценности — такие, как трудолюбие, бережливость, религиозность и послушание. В начале
девяностых Россия превосходила 33 страны по стремлению воспитывать трудолюбие и бережливость; однако послушание и религиозность вовсе не имели широкой популярности. 30 лет постсоветского транзита дают о себе знать: трудолюбие и бережливость стали намного менее привлекательны для россиян, но все же наша страна входит в пятерку лидеров по их выбору. Акцент на послушании в России ослабляется медленнее, чем в других странах. Идея религиозного воспитания получает поддержку незначительного меньшинства, тем не менее значимо выросшего вопреки общемировым тенденциям.
Ценности самовыражения — независимость и особенно воображение — в России по-прежнему востребованы относительно слабо, однако проявляют существенную тенденцию к росту. Россияне сильнее, чем жители большинства других стран, участвовавших в исследовании, хотели бы воспитать в детях решительность и настойчивость — элементы деятельностного индивидуализма. Изучение международного контекста подтверждает, что индивидуализация родительской культуры идет во многих странах, и Россия вписывается в общий тренд. Межстрановые сравнения собственных ценностей указывают на аналогичный процесс перехода россиян от социально ориентированных к индивидуалистическим ценностям. Все эти сдвиги происходят вопреки усилиям государства по актуализации традиционных ценностей.
Гуманистические ценности, предполагающие благожелательность и заботу о других, в 1990—1991 гг. находились у россиян на среднем или умеренно низком уровне. За 30 лет они существенно утратили свою привлекательность, в то же время для населения большинства других стран они остались актуальными. Это обстоятельство делает современную российскую культуру менее гуманистической на международном фоне. «Провисание» социально ориентированных ценностей, предполагающих доброе отношение к людям, является серьезной социальной проблемой. По-видимому, это самое серьезное негативное последствие дефицита экзистенциальной безопасности, которое наше общество пока не смогло преодолеть.
ЭМПИРИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ Inglehart R., Haerpfer C., Moreno A., Welzel C., Kizilova K., Diez-Medrano J., Lagos M., Norris P., Ponarin E., Puranen B., et al. (eds) (2014) World Values Survey: Round Two — Country-Pooled Datafile Version: www.worldvaluessurvey.org/WVSDocumentationWV2.jsp. Madrid: JD Systems Institute. Inglehart R., Haerpfer C., Moreno A., Welzel C., Kizilova K., Diez-Medrano J., Lagos M., Norris P., Ponarin E., Puranen B., et al. (eds) (2014) World Values Survey: Round Three — Country-Pooled
Datafile Version: www.worldvaluessurvey.org/WVSDocumentationWV3. jsp. Madrid: JD Systems Institute. Inglehart R., Haerpfer C., Moreno A., Welzel C., Kizilova K., Diez-Medrano J., Lagos M., Norris P., Ponarin E., Puranen B., et al. (eds) (2014) World Values Survey: Round Four — Country-Pooled Datafile Version: www.worldvaluessurvey.org/WVSDocumentationWV4. jsp. Madrid: JD Systems Institute. Inglehart R., Haerpfer C., Moreno A., Welzel C., Kizilova K., Diez-Medrano J., Lagos M., Norris P., Ponarin E., Puranen B., et al. (eds) (2014) World Values Survey: Round Five — Country-Pooled Datafile Version: www.worldvaluessurvey.org/WVSDocumentationWV5.jsp. Madrid: JD Systems Institute. Inglehart R., Haerpfer C., Moreno A., Welzel C., Kizilova K., Diez-Medrano J., Lagos M., Norris P., Ponarin E., Puranen B., et al. (eds) (2014) World Values Survey: Round Six — Country-Pooled Datafile Version: www.worldvaluessurvey.org/WVSDocumentationWV6.jsp. Madrid: JD Systems Institute. Inglehart R., Haerpfer C., Moreno A., Welzel C., Kizilova K., Diez-Medrano J., Lagos M., Norris P., Ponarin E., Pu-ranen B., et al. (eds) (2020) World Values Survey: Round Seven — Country-Pooled Datafile. Madrid, Spain & Vienna, Austria: JD Systems Institute & WVSA Secretariat. DOI: https://doi.org/10.14281/1824L1 EVS/WVS (2021) European Values Study and World Values Survey: Joint EVS/WVS 2017-2021 Dataset (Joint EVS/WVS). JD Systems Institute & WVSA. Dataset Version 1.1.0. D0I:10.14281/18241.11 GESIS-Variable Reports No. 2013 | 25. EVS 1990 — Variable Report. Integrated Dataset. Documentation release 2013/09/30. GESIS Study No. ZA4460, Version: 3.0.0. D0I:10.4232/1.10790 EVS (2012) EVS — European Values Study 1999 — Россия. Архив данных GESIS. Кельн. Файл данных ZA3802. Версии 3.0.1. DOI: https:// doi.org/10.4232/1.11551 EVS (2016) European Values Study 2008: Integrated Dataset (EVS 2008). Архив данных GESIS. Кельн. Файл данных ZA4800. Версии 4.0.0. DOI: https://doi.org/10.4232/L12458
ЛИТЕРАТУРА
1. АртамоноваА.В., МитрофановаЕ.С. Матримониальное поведение россиян на фоне других европейцев // Демографическое обозрение. 2018. Т. 5. № 1. С. 106-137.
2. Вельцель К., Инглхарт Р., Александер Э., Понарин Э. Распутывание связей между культурой и институтами на примере эмансипации
человечества // Журнал социологии и социальной антропологии. 2012. Т. XV. № 4 (63). С. 12-43.
3. Гельфанд М. Почему им можно, а нам нельзя? Откуда берутся социальные нормы / Пер. Е. Деревянко. М.: Альпина Диджитал, 2019. - 149 с.
4. Дивисенко К.С., Белов А.Э., Дивисенко О.В. Трансляция религиозности в семье от родителей к детям: аналитический обзор исследований // Социологический журнал. 2018. Том 24. № 4. С. 75-92. DOI: 10.19181/socjour.2018.24.4.6098
5. Зеликова Ю. А. Влияние социальной политики и родительских ценностей на семейное поведение и воспитание детей: межстрановый анализ // Журнал исследований социальной политики. 2012. Т. 10. № 3. С. 343-360.
6. Инглхарт Р. Культурная эволюция: как изменяются человеческие мотивации и как это меняет мир / Пер. с англ. С.Л. Лопатиной, под ред. М.А. Завадской, В.В. Костенко, А.А. Широкановой; Научн. ред. Э.Д. Понарин. М.: Мысль, 2018. — 347 с.
7. МагунВ.С., Фабрикант М.С. Семейные ценности россиян и европейцев // Демоскоп Weekly. 2014. № 613. С. 1-15.
8. МагунВ.С. Российские трудовые ценности: идеология и массовое сознание // Мир России. 1998. № 4. С. 113-144.
9. МагунВ.С., РудневМ.Г. За пределами «человека советского»: россияне в европейской ценностной типологии // Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя / Под ред. К.Ю. Рогова. М.: НЛО, 2021. С. 325-353.
10. Магун В.С., Руднев М.Г. Международные сравнения базовых ценностей российского населения и динамика процессов социализации // Образовательная политика. 2010. № 7-8 (45-46). С. 96-103.
11. Магун В.С., Руднев М.Г., Шмидт П. Европейская ценностная типология и базовые ценности россиян // Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии. 2015. № 3-4 (121). С. 74-93.
12. МитрофановаЕ.С. Модели взросления разных поколений россиян // Демографическое обозрение. 2019. Т. 6. № 4. С. 53-82.
13. Мельвиль А.Ю. Неоконсервативный консенсус в России? Основные компоненты, факторы устойчивости, потенциал эрозии // Полития. 2017. № 1 (84). С. 29-45.
14. Моральный кодекс // Большая советская энциклопедия: [в 30 т.] / Гл. ред. А.М. Прохоров; 1969-1978, т. 16. М.: Советская энциклопедия, 1974 [электронный ресурс]. Дата обращения 29.11.2021. URL: https://bse.slovaronline.com/22157-MORALNYY_KODEKS
15. Окольская Л.А. Желаемые качества детей, их структура и динамика в постсоветской России // Россия реформирующаяся: Ежегодник. Вып. 15 / Отв. ред. М.К. Горшков. М.: Новый Хронограф, 2017. С. 479-515.
16. Окольская Л.А. Индивидуалистические и социально ориентированные родительские ценности в российских регионах // Социологические исследования. 2020. № 7. С. 93—105. DOI: 10.31857/S013216250009298-0
17. Советский простой человек. Опыт социального портрета на рубеже 90-х / Под ред. Ю.А. Левады. М.: Мир, Океан, 1993. — 299 с.
18. Alwin D.F. Religion and Parental Child-rearing Orientations: Evidence of a Catholic protestant Convergence // American Journal of Sociology. 1986. Vol. 92. No. 2. P. 412-440. DOI: 10.1086/228506
19. Doepke M., Zilibotti F. Love, Money, and Parenting: How Economics Explains the Way we raise our Kids. Princeton University Press, 2019. — 367 p. DOI: 10.1515/9780691184210
20. Fjellvang T. Socialization Values, Cultural-Religious Zones and Modernization Theory // European Sociological Review. 2011. Vol. 26. No. 2. P. 196-211. DOI: 10.1093/esr/jcq002
21. Inglehart R., Baker W.E. Modernization, cultural change, and the persistence of traditional values // American Sociological Review. 2000. Vol. 65. P. 9-51. DOI: 10.2307/2657288
22. Inglehart R., Welzel Ch. Changing Mass Priorities: The Link between Modernization and Democracy // Perspectives on Politics. 2010. Vol. 8. No. 2. P. 551-567. DOI: 10.1017/S1537592710001258
23. Kohn M.L. Social Class and Parental Values // American Journal of Sociology. 1959. Vol. 64. No. 4. P. 337-351. DOI: 10.1086/222493
24. Lemhi G. The Religious Factor: A Sociologist's Inquiry. New York: Doubleday & Company, Inc., 1963. — 423 p.
25. LyndR.S., LyndH.M. Middletown: A Study in Contemporary American Culture. New York: Harcourt, Brace & Co., 1929. — 550 p.
26. Merton R.K. Social Theory and Social Structure. New York: The Free Press, 1968. — 701 p.
27. Scott J. Is it a different world to when you were growing up? Generational effects on social representations and child-rearing values // British Journal of Sociology. 2000. Vol. 51. Iss. 2. P. 355-376. DOI: 10.1111/j.1468-4446.2000.00355.x
28. Tam K.-P, Lee S.-L, Kim Y.-H, Li Y., Chao M.M. Intersubjective Model of Value Transmission: Parents Using Perceived Norms as Reference When Socializing Children // Personality & Social Psychology Bulletin. 2012. Vol. 38. No. 8. P. 1041-1052. DOI: 10.1177/0146167212443896
ПРИЛОЖЕНИЕ
Таблица 1
Частотные распределения качеств, которые считают важным воспитать у детей в семье жители 34 стран в 1990—1991 гг., ЕУ8 & ^'УВ, %
Страны
§ р
о
и £
о
о К 8 2 В а а «
Ю 0 ей О а? ^
п н а
р
и
и
Ь с
О Р
к ?
р
5 о
а д
о "
Рн а
5з
Рн
ы р
§
■■г.
о С
X
О 8
е к
5 й
0 У
(3 а
1 «
М о.
Австрия 79 64 14 85 24 66 56 39 23 7 25 1460
Аргентина 78 43 53 80 31 78 15 29 28 5 32 1002
Болгария 72 62 91 68 16 52 39 41 11 22 19 1034
Бразилия 77 27 51 72 12 65 29 26 46 28 41 1782
Великобритания 90 41 28 46 17 80 28 29 20 57 42 1484
Венгрия 77 70 70 66 9 62 49 12 24 26 45 999
Германия 66 71 15 85 31 76 50 51 18 8 23 3437
Дания 66 81 2 86 37 81 19 31 9 51 20 1030
Исландия 90 89 78 94 49 93 69 75 50 75 68 702
Испания 80 37 51 74 33 70 17 22 22 13 42 2637
Италия 78 34 24 83 17 67 27 29 35 40 32 2018
Китай 53 84 65 67 27 62 56 45 1 31 9 1000
Литва 35 81 92 72 6 57 37 34 21 33 25 1000
Мексика 73 47 23 77 31 64 33 37 40 11 45 1531
Нигерия 97 16 82 36 6 75 8 21 74 17 71 1001
Нидерланды 80 50 14 87 23 89 29 32 14 22 33 1017
Норвегия 77 86 7 90 31 64 22 33 14 10 31 1239
Польша 45 12 87 68 10 76 44 27 63 9 42 982
Португалия 85 21 69 72 18 68 35 20 31 30 49 1185
Россия 57 29 93 70 11 70 61 40 8 24 26 1961
Румыния 92 24 71 56 17 56 37 40 43 20 19 1103
Словакия 89 22 84 67 8 63 51 40 28 28 38 1136
Словения 89 33 32 71 10 74 58 42 21 33 40 1035
США 77 52 49 72 26 72 29 35 55 37 38 1839
Турция 92 19 73 66 23 69 36 20 44 28 31 1030
Финляндия 83 58 6 84 27 80 38 39 13 21 26 588
Франция 53 27 53 72 23 78 36 39 13 40 53 1002
Чехия 85 20 85 64 7 64 47 43 9 43 23 2109
Чили 90 31 12 88 32 79 29 31 54 8 52 1500
Швейцария 59 42 36 77 30 77 42 0 24 37 20 1400
Швеция 78 36 5 89 40 91 48 33 6 29 25 1047
Эстония 74 43 92 76 13 70 35 51 3 25 19 1008
Южная Корея 93 54 64 91 6 55 53 31 19 11 18 1251
Япония 83 64 31 84 24 60 40 59 7 44 10 1011
Таблица 2
Частотные распределения качеств, которые считают важным
воспитать у детей в семье жители 34 стран в 2017—2020 гг., ЕУ8 & ^8, %
Страны
а
с
р
к
ю §
£
о
о о п
Ее
н к
р
о И
й
А ^
Н О
Б о
0 и
К 5
1 ^
I й
о ^
Рн Н
й -
а е
О м
ё |
и >2
и С
£
и
О 8
В 8
э к
I ё
М о.
Австрия 79 69 16 80 21 74 37 43 12 7 15 1644
Аргентина 78 34 57 71 22 67 22 32 21 45 31 1003
Болгария 67 41 90 83 20 67 35 68 19 14 18 1558
Бразилия 73 27 55 71 15 62 18 23 37 30 43 1762
Великобритания 87 52 46 45 33 82 19 42 10 47 21 1788
Венгрия 69 80 67 78 16 62 41 20 14 24 16 1514
Германия 85 72 40 82 25 86 40 35 10 6 11 3698
Дания 76 79 8 83 35 88 8 29 6 60 10 3362
Исландия 66 82 44 70 33 91 24 35 5 34 10 1624
Испания 83 47 24 82 35 82 32 38 16 5 42 1209
Италия 74 43 27 73 19 62 23 41 18 33 22 2277
Китай 84 78 71 79 22 60 40 22 1 29 6 3036
Литва 42 75 75 80 16 60 38 43 14 27 14 1448
Мексика 86 33 39 66 20 67 36 24 32 39 57 1739
Нигерия 89 31 73 40 14 62 14 21 72 16 57 1237
Нидерланды 83 58 23 89 28 86 32 36 9 21 19 2404
Норвегия 75 86 19 84 44 91 11 28 7 22 14 1122
Польша 60 29 81 73 16 80 35 26 33 17 20 1352
Португалия 73 37 58 72 14 65 30 34 11 33 26 1215
Россия 58 34 77 69 16 55 48 40 12 16 18 3635
Румыния 85 40 73 63 25 50 27 23 48 13 12 2870
Словакия 61 65 77 66 12 32 41 24 23 19 16 1432
Словения 76 79 32 76 12 73 26 51 9 34 20 1075
США 50 55 68 59 34 69 27 40 30 30 20 2596
Турция 83 32 65 63 19 67 39 42 44 28 38 2415
Финляндия 86 47 9 87 31 84 23 63 7 29 21 1199
Франция 73 38 42 65 22 85 37 47 8 45 25 1870
Чехия 91 77 83 74 25 61 53 44 11 43 35 1811
Чили 77 30 28 60 24 57 23 36 10 35 37 1000
Швейцария 71 67 22 82 26 88 38 41 9 15 10 3174
Швеция 70 68 7 86 42 94 31 42 4 35 7 1194
Эстония 82 25 76 85 15 78 43 50 4 13 19 1304
Южная Корея 74 60 61 88 52 51 45 50 10 4 5 1245
Япония 84 60 25 75 40 63 44 63 4 33 3 1353
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Окольская Лидия Александровна — кандидат социологических наук, старший научный сотрудник, Институт социологии ФНИСЦ РАН. Телефон: +7 (926) 281-68-06. Электронная почта: [email protected]
Дата поступления: 22.07.2021.
Sotsiologicheskiy Zhurnal = Sociological Journal. 2021. Vol. 27. No. 4. P. 32-52. DOI: 10.19181/socjour.2021.27.4.8643
Research Article
Lidia A. Okolskaya'
1 Institute of Sociology of FCTAS RAS.
5, building 1, Bolshaya Andronievskaya str., 109544, Moscow, Russian Federation.
Russian Parental Values in the international Context, 1990/1991-2017/2020
Abstract. The aim of the paper is to analyze parental values in Russia and 33 other countries, and explore how they've changed between 1990 and 2017-2020. Russian dynamics are shown on 7 waves, international — on 2 waves. We used a combination of data from the World Values Survey and the European Values Study. We found that in 1990 the Russian value agenda in regards to children was essentially directed towards survival. By 2017-2020 certain changes had occurred: Russians no longer considered survival values to be as important (such as hard work, thrift, obedience); self-expression values (e.g., independence and imagination) became more popular; humanistic values lost much oftheir importance for Russians. In 33 countries humanistic values remained as popular as in 1990, while survival values seem to be less important. Russian parental values change in the same direction as do Russian personal values.
Keywords: parental values; moral upbringing; children; survival values; self-expression values; World Values Survey; European Values Study.
For citation: Okolskaya, L.A. Russian Parental Values in the international Context, 1990/1991-2017/2020. Sotsiologicheskiy Zhurnal = Sociological Journal. 2021. Vol. 27. No. 4. P. 32-52. DOI: 10.19181/socjour.2021.27.4.8643
REFERENCES
1. Artamonova A.V., Mitrofanova E.S. Matrimonial behavior of Russians in a European context. Demograficheskoe obozrenie. 2018. Vol. 5. No. 1. P. 106-137. DOI: https://doi. org/10.17323/demreview.v5i1.7711 (In Russ.)
2. Vel'tsel' K., Inglkhart R., Aleksander E., Ponarin E. Disentangling the cultureinstitution nexus: the case of human empowerment. Zhurnalsotsiologii isotsial'noi antropologii. 2012. Vol. XV. No. 4 (63). P. 12-43. (In Russ.)
3. Gel'fand M. Rule makers, rule breakers: how tight and loose cultures wire our world. [Russ. ed: Pochemu im mozhno, a nam nel'zya? Otkuda berutsya sotsial'nye normy. Transl. by E. Derevyanko. Moscow: Al'pina Didzhital publ., 2019. 149 p.]
4. Divisenko K.S., Belov A.E., Divisenko O.V The Transfer ofReligiousness in the Family from Parents to Children: an Analytical Review of Studies. Sotsiologicheskiy Zhurnal = Sociological Journal. 2018. Vol. 24. No. 4. P. 75-92. DOI: 10.19181/socjour.2018.24.4.6098 (In Russ.)
5. Zelikova Yu. A. Influence of Regime of Welfare and Parenting Values on Family Behavior and Education of Children: Cross-Country Analysis. Zhurnal issledovanii sotsial'noi poli-tiki. 2012. Vol. 10. No. 3. P. 343-360. (In Russ.)
6. Inglkhart R Cultural evolution: How people's motivations are changing and how this is changing the world. [Russ. ed.: Kul'turnaya evolyutsiya: kak izmenyayutsya chelovecheskie motivatsii i kak eto menyaet mir. Ttansl. from Eng. by S.L. Lopatina; Ed. by. MA Zavadskaya, VV Kostenko, A.A. Shirokanova; Scientific editor E.D. Ponarin. Moscow: Mysl' publ., 2018. 347 p.]
7. Magun V.S., Fabrikant M.S. Family values of Russians and Europeans. Demoskop Weekly. 2014. No. 613. P. 1-15. (In Russ.)
8. Magun V.S. Russian labor values: ideology and mass consciousness. Mir Rossii. 1998. No. 4. P. 113-144. (In Russ.)
9. Magun V.S., Rudnev M.G. Beyond the Soviet Man: Russians in the European Value Typology. Demontazh kommunizma. Tridtsat' letspustya. [Dismantling communism. Thirty years later.] Ed. by K.Yu. Rogov. Moscow: NLO publ., 2021. P. 325-353. (In Russ.)
10. Magun V.S., Rudnev M.G. International comparisons of the basic values of Russians and the dynamics of socialization processes. Obrazovatel'naya politika. 2010. No. 7-8 (45-46). P. 96-103. (In Russ.)
11. Magun V S., Rudnev M.G., Shmidt P. Russian Basic Human Values through the Lens of the European Value Types. Vestnik obshchestvennogo mneniya. Dannye. Analiz. Diskussii. 2015. No. 3-4 (121). P. 74-93. (In Russ.)
12. Mitrofanova E.S. Models of the transition to adulthood of different Russian generations. Demograficheskoe obozrenie. 2019. Vol. 6. No. 4. P. 53-82. DOI: https://doi. org/10.17323/demreview.v6i4.10427 (In Russ.)
13. Mel'vil' A.Yu. Neoconservative Consensus in Russia? (Main Components, Factors of Stability, Potential for Erosion). Politiya. 2017. No. 1 (84). P. 29-45. DOI: 10.30570/2078-5089-2017-84-1-29-47 (In Russ.)
14. Moral Code of the Builder of Communism. Bol'shaya sovetskaya entsiklopediya. [Great Soviet Encyclopedia.] Ed. by A.M. Prokhorov; 1969-1978, Vol. 16. Moscow: Sovetskaya entsiklopediya publ., 1974. Accessed 29.11.2021. URL: https://bse.slovaron-line.com/22157-MORALNYY_KODEKS
15. Okol'skaya L.A. Important child's qualities in Post-Soviet Russia: priorities and trends in parental values. Rossiya reformiruyushchayasya: Ezhegpdnik. [Reforming Russia: Yearbook.] Iss. 15. Ed. by M.K. Gorshkov. Moscow: Novyi Khronografpubl., 2017. P. 479-515. (In Russ.)
16. Okol'skaya L.A. Individually and socially oriented parental values in Russian regions. Sotsiologicheskie issledovaniya. 2020. No. 7. P. 93-105. DOI: 10.31857/ S013216250009298-0 (In Russ.)
17. Sovetskiiprostoi chelovek. Opyt sotsial'nogoportreta na rubezhe 90-kh. [Soviet common man. The attempt of social portrait at the turn of the 90s.] Ed. by Yu.A. Levada. Moscow: Mir publ., Okean publ., 1993. 299 p. (In Russ.)
18. Alwin D.F. Religion and Parental Child-rearing Orientations: Evidence of a Catholic protestant Convergence. American Journal of Sociology. 1986. Vol. 92. No. 2. P. 412-440. DOI: 10.1086/228506
19. Doepke M., Zilibotti F. Love, Money, and Parenting: How Economics Explains the Way we raise our Kids. Princeton University Press, 2019. 367 p. DOI: 10.1515/9780691184210
20. Fjellvang T. Socialization Values, Cultural-Religious Zones and Modernization Theory. European Sociological Review. 2011. Vol. 26. No. 2. P. 196-211. DOI: 10.1093/esr/jcq002
21. Inglehart R., Baker W.E. Modernization, cultural change, and the persistence of traditional values. American Sociological Review. 2000. Vol. 65. P. 9-51. DOI: 10.2307/2657288
22. Inglehart R., Welzel Ch. Changing Mass Priorities: The Link between Modernization and Democracy. Perspectives on Politics. 2010. Vol. 8. No. 2. P. 551-567. DOI:10.1017/ S1537592710001258
23. Kohn M.L. Social Class and Parental Values. American Journal of Sociology. 1959. Vol. 64. No. 4. P. 337-351. DOI: 10.1086/222493
24. Lenski G. The Religious Factor: A Sociologist's Inquiry. N.Y.: Doubleday & Company, Inc., 1963. 423 p.
25. Lynd R.S., Lynd H.M. Middletown: A Study in Contemporary American Culture. N.Y.: Harcourt, Brace & Co., 1929. 550 p.
26. Merton R.K. Social Theory and Social Structure. N.Y.: The Free Press, 1968. 701 p.
27. Scott J. Is it a different world to when you were growing up? Generational effects on social representations and child-rearing values. British Journal of Sociology. 2000. Vol. 51. Iss. 2. P. 355-376. DOI: 10.1111/j.1468-4446.2000.00355.x
28. Tam K.-P., Lee S.-L., Kim Y.-H., Li Y., Chao M.M. Intersubjective Model of Value Transmission: Parents Using Perceived Norms as Reference When Socializing Children. Personality & Social Psychology Bulletin. 2012. Vol. 38. No. 8. P. 1041-1052. DOI: 10.1177/0146167212443896
Information about the author
Lidia A. Okolskaya — Candidate of Sociological Sciences, Senior Researcher, Institute of Sociology of FCTAS RAS. Phone: +7 (926) 281-68-06. Email: [email protected]
Received: 22.07.2021.
