CC BY
38ОКОЛЬСКАЯЛидия Александровна, кандидат социологических наук, старший научный сотрудник, Институт социологии РАН, Москва
E-mail: okoli@yandex.ru
Желаемые качества детей,
их структура и динамика
в постсоветской России1
Аннотация. Исследования воспитательных ценностей в западных обществах указывают на переориентацию людей с идеи воспитания послушного ребенка на воспитание ребенка самостоятельного. Это связывается с экономическими условиями жизни обществ, отдельных групп и классов. Данная статья посвящена изучению воспитательных ценностей россиян — представлений о качествах, которыми должен обладать ребенок. В работе используются два источника: 1) архивные данные исследования «Советский человек», проведенного Ю. А. Левадой и др. в 1989 и 1999 гг.; 2) данные Всемирного исследования ценностей за 1990, 1995, 2006 и 2011 гг. Получены описательные выводы об укрупненных ценностных синдромах и их проявлениях у различных социальных групп. Анализ первого эмпирического сюжета показывает, что в девяностые годы шло ослабление ценностей служения обществу и усиление ценностей, направленных на достижение личных целей, в том числе без учета интересов окружающих. Эгоистические ценности в наибольшей степени проявлялись у мужчин и у молодежи. Практический опыт родительства все же заставлял людей переориентироваться в большей степени на просоциальные ценности. Второй эмпирический сюжет иллюстрирует тренд на усиление автономистских ценностей, отчасти перекликающийся с эгоистическим трендом. Такие
1 Исследование осуществлено в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ. Автор благодарит Н. А. Зоркую за предоставленную возможность использовать архивные базы исследования «Советский человек», В .С. Магуна и М. Г. Руднева — за консультации и ценные идеи в обсуждении полученных результатов.
качества, как настойчивость, решительность и независимость, стали значительно более желанными. К 2006 г. общество переориентировалось на воспитание скорее самостоятельных, чем конформных, детей; в период с 2006 по 2011 г. автономистский тренд остановился. Неожиданным результатом явилось усиление ценности послушания наряду с ценностями самостоятельности.
Ключевые слова: дети, родители, ценности, воспитание, послушание, конформность, самостоятельность, эгоизм, альтруизм.
Okolskaia Lidia Aleksandrovna, Candidate of Sociology, Senior Research Fellow Institute of Sociology of theRussianAcademy of Sciences,
Moscow, Russia E-mail: okoli@yandex.ru
Important child's qualities in post-soviet Russia:
priorities and trends in parental values
Abstract. Previous research of parental values shows that people tend to approve in children autonomy more than obedience. This shift is linked to general economic conditions, and class specifics. This research aims to examine Russians' parental values — how they view important child's qualities. Drawing data from both domestic mass survey «Homo Soveticus» (1989, 1999) and Russian samples of World Values Survey (1990, 1995, 2006, 2011), we analyzed parental values structure and dynamics. The findings suggest that, first, in 1990s altruistic values were largely replaced by selfishness and the idea of success by any means. Egoistic values were showed to be a much more masculine, than feminine, feature, and were mainly manifested by the youth. Practical parenting makes people more altruistic and society-oriented. Secondly, the WVS data show a sufficient shift from conformity to autonomy features. Surprisingly, along with this trend, Russians value obedience (as a particular quality) more in 2011 than in 1990.
Keywords: parental values, important child's qualities, socialization, altruism, selfishness, obedience, conformity, autonomy.
Постановка проблемы
Представления о желательных для ребенка качествах базируются на видении будущей жизни этого ребенка и целей, которых ему предстоит достичь. Очевидно, что эти представления, как и объективные условия жизни, неодинаковы в разных общностях и постепенно меняются. Истоки социологического интереса к ценностям, которые родители прививают детям, восходят к классическому труду Макса Вебера о ценностных различиях между конфессиями, обусловливающих разные типы экономической рациональности. С началом эпохи массовых опросов его идея о том, что даже внутри одного общества могут существовать разные подходы к воспитанию, была обоснована эмпирически. При этом одних исследователей больше интересовали межконфессиональные, других — классовые различия в родительских ценностях. Пионером первого направления можно считать Джерарда Ленски; второе тесно связано с именем Мелвина Кона. Обрисуем вкратце достижения обоих направлений.
В широко известной работе «Религиозный фактор» 1963 г. Ленски изложил результаты измерения родительских установок белых католиков и протестантов в Детройте в 1958 г. ^ешЫ 1963]. Ученый обнаружил, что католические семьи были гораздо более сплоченными, авторитарными и религиозными; в них чаще, чем у протестантов, применялись физические наказания. Ученый заключил, что католики, участвовавшие в опросе, были гораздо сильнее протестантов ориентированы на воспитание послушания; протестантам же было намного важнее, чтобы дети умели принимать решения и нести за них ответственность.
Американские социологи не раз проверяли валидность результатов Ленски, вследствие чего вопрос о родительских ценностях прочно вошел в анкеты национальных, а затем и международных обследований. В ходе этих проверок было обнаружено быстрое сближение нормативных установок католиков и протестантов, признаваемое и самим Ленски. В 1980—1990-е гг. Дуэйн Олвин использовал предложенное Ленски концептуальное разделение родительских ориентаций на воспитание самостоятельности либо конформизма и про-
верял гипотезу о конвергенции [Alwin 1986]. Олвин работал с исходными данными Ленски, а также с сериями более поздних массовых опросов, причем и с детройтской, и общенациональной выборками (General Social Survey). Олвин пришел к выводу, что в конце 1950-х гг. американские католики действительно отличались от протестантов в представлениях о послушании. Однако после реформы римской католической церкви в 1962—1965 гг.2 (и под влиянием происходившей на Западе революции нравов) они пересмотрели свои взгляды на дисциплину и самостоятельность. Католики стали копировать воспитательные ценности протестантов — вероятно, сочтя их лучшей гарантией жизненного успеха для своих детей. С начала 1970-х гг. значимых различий между белыми представителями двух конфессий не наблюдалось, что, казалось бы, позволяло поставить точку в обсуждении этой темы.
Однако в исследовании Олвина был нюанс, подготовивший почву для продолжения работы в данном направлении. Анализируя связь ориентации на послушание и уровня религиозной вовлеченности, Олвин обнаружил, что у протестантов-фундаменталистов она значимо сильнее, чем даже у католиков. Произошедшие в 2000-е гг. изменения в религиозной жизни США — а именно распространение консервативных течений — вызвали новый всплеск интереса к родительским ценностям различных групп верующих. Брайан Старкс и Роберт Робинсон изучили данные общенационального обследования (GeneralSocialSurvey) за 1986—2002 гг. и пришли к выводу, что евангелисты и представители афроамерикан-ских протестантских сект действительно выше ценят в детях послушание, чем самостоятельность. Они считают, что это качество способствует укреплению семьи и служит своего рода прививкой от безнравственности [Starks, Robinson 2005].
Влияние классовой принадлежности на родительские воспитательные ценности почти одновременно с Ленски исследовал Кон. В его работе «Класс и конформизм» утверждается, что в 1960-е гг. в США ориентация на воспитание самостоятель-
2 Речь идет о Втором Ватиканском соборе, поставившем своей задачей модернизировать римскую католическую церковь и сделать ее более открытой к реальности современного мира.
ности была характерна для представителей высшего и отчасти среднего класса, ориентация на послушание — для низшего класса. Родители с высоким социальным статусом одобряли в детях самостоятельность и сопутствующие ей качества — вдумчивость, любознательность, ответственность и самоконтроль. В семьях с более низким статусом выше ценилось конформное поведение, выражавшееся в хороших манерах, аккуратности и честности [Cohn 1969].
Интересно, что идея дисциплины — требование хороших манер, сдерживания эмоций, аккуратности, пунктуальности и т.д. — исторически возникла именно в высших слоях западных обществ и была тесно связана с Реформацией [Элиас 2001]. Постепенно эти ценности «спускались» от аристократии к буржуазии и далее к низшим классам, дольше всех сохранявшим свободный, «средневековый» стиль воспитания. Когда же низшие классы западных обществ подхватили идею дис-циплинирования, средние и высшие классы стали от нее отказываться — что обычно и делают законодатели любой моды после ее массовизации. В первой половине XX в. ориентация на послушание была характерна именно для низших классов. Кон и его коллеги считали, что это была адаптивная ценность, обусловленная характером и условиями труда низших классов. Этот труд зачастую представлял собой рутинное выполнение примитивных операций под жестким контролем руководства, и массовая школа на примере учебной рутины помогала родителям подготовить детей к будущей работе. Послушание составляло основу скрытого учебного плана школы (hidden curriculum) — феномена, впервые описанного Филиппом Джексоном в книге «Жизнь в классных комнатах» [Jackson 1968]. В 1970-е гг. неомарксисты Сэмюэл Баулс и Герберт Гинтис доказывали, что школа по своим порядкам очень похожа на большое промышленное предприятие, в котором к детям предъявляются те же требования, что и к рабочим [Bowles, Gintis 1976].
Предположение Кона о том, что большая или меньшая трудовая самостоятельность родителей оказывает влияние на их воспитательные ценности, попытался проверить Хонг Чао на американской выборке Всемирного исследования ценностей (World Values Survey) за 1990-е гг. Он не обнаружил значи-
мой связи между этими показателями (однако, с методической точки зрения, его индикаторы трудовой самостоятельности не были идентичны коновским). Тем не менее он установил классовые различия в воспитательных ценностях — правда, только для женщин. Чао утверждает, что американские женщины-предпринимательницы и руководительницы ценят в детях самостоятельность гораздо сильнее, чем женщины с более низким социальным статусом [Xiao 2000a].
Чао проанализировал аналогичные данные о воспитательных ценностях в Китае и обнаружил, что представители китайского высшего среднего класса отнюдь не поощряют самостоятельность в детях. Напротив, они значительно выше ценят послушание — или, как минимум, умение играть по заданным правилам — чем люди с низким социальным статусом [Xiao 2000b]. Исследователь объясняет это спецификой политического строя страны, требующего от успешных карьеристов повышенной политической лояльности, а также особенностями китайской образовательной системы, предполагающей скрупулезное следование правилам.
Рассмотрев два основных направления исследования воспитательных ценностей, мы убедились, что и религиозная принадлежность, и социальный класс могут оказывать влияние на воспитательные ценности. Травматический опыт поколений — участие в войне, репрессии, голод и другие шоковые события — также способны деформировать индивидуальные и семейные ценности. В СССР воспитательные ценности большинства родителей, видимо, были тесно связаны с «общесоветскими» идеологемами — безопасностью, трудолюбием, самопожертвованием ради общего блага, неприхотливостью, скромностью и др. [Магун 1998]. В целом эти ценности конструируют рамку скорее послушания, чем самостоятельности.
Исследование А. И. Едачева, Т. В. Натхова и Л. И. Полищука, посвященное ценностям ветеранов Великой Отечественной войны, показывает, что когорта пожилых людей, участвовавших во фронтовых действиях, отличалась от близких по возрасту соотечественников более высоким уровнем солидарности и ответственности, а кроме того, своими взглядами на воспитание. Обратим внимание, что именно фронтовики считали более важным воспитывать в детях самостоятель-
ность, нежели послушание, и высоко ценили честность [Еда-чев и др. 2016]. Ученые зафиксировали, что участвовавшие в воспитании детей и внуков ветераны смогли передать им свои жизненные ценности.
Вопрос об успешной передаче ценностей младшему поколению и о том, как согласуются собственные ценности родителей, их нормативные представления о качествах детей и, наконец, сформировавшиеся у детей ценности, является отдельным направлением в данной области. А. Кнафо и Ш. Шварц изучили ценности израильских подростков и их родителей и определили степень их преемственности [Knafo, Schwartz 2004]. Сходное исследование российских подростков провели М. Г. Руднев и А. С. Савелькаева, показав, что в нулевые годы родители сознательно старались воспитывать в детях более индивидуалистические и менее гуманистические, чем у них самих, качества. Таким образом, родители сознательно отказывались от некоторых ценностей, по их мнению, неактуальных для современных социально-экономических условий. Исследователи установили также, что ценности самостоятельности плохо усваиваются внутри семьи, и предположили, что эта ценность формируется другими социальными агентами [Руднев, Савелькаева 2015].
Эмпирическая база исследования
В данной работе мы намерены изучить представления россиян о качествах, которые необходимо воспитывать в детях, проследить динамику российских воспитательных ценностей на протяжении последнего двадцатилетия.
Основным источником информации о ценностях стало Всемирное исследование ценностей (World Values Survey, сокр. — WVS3), в котором Россия участвовала четырежды, с 1990 по 2011 г. В каждой волне участвовало около 2000 человек; последний опрос охватил несколько больше — 2500 респондентов. Ввиду сходного объема выборок мы решили использовать исходные, невзвешенные данные.
3 Информацию об этом исследовании можно получить по адресу: URL www.worldvaluessurvey.org/.
Воспитательные ценности операционализированы в WVS следующим образом. В анкете содержится вопрос, ставший ключевым для нашего анализа: «Вот список качеств, которые можно воспитать у детей в семье. Вы считаете какие-то из них особенно важными? Вы можете выбрать не более пяти качеств! (Отметьте не более пяти)». Во всех российских волнах респондентам предлагался список, в котором имелось устойчивое ядро из 10 качеств: 1) независимость; 2) трудолюбие; 3) ответственность; 4) воображение; 5) терпимость и уважение к другим людям; 6) бережливость (бережливое отношение к вещам и деньгам); 7)решительность, настойчивость; 8)религиозность; 9) бескорыстие, неэгоистичность; 10) послушание. В волнах 1990 и 1995 гг. к этому ядру добавлялся еще один вариант — «хорошие манеры»; в 2006 г. он был убран. В 2011 г. исходное ядро ответов пополнилось другим качеством — «самовыражение».
Нестабильность опросного инструмента создает сложности для сравнительного анализа. Получается, что в одних волнах люди отдавали один из пяти «голосов» за то качество, которого могло не быть в других. По замечанию Х. Чао, работавшего с аналогичными данными WVS по США и КНР, формулировка вопроса о детских качествах проблематична тем, что, если слова «независимость», «ответственность», «хорошие манеры» и «послушание» много раз проходили методологическую апробацию (причем на английском языке), то интерпретация респондентами остальных качеств изучена значительно хуже [Xiao 2000b]. Обсуждая особенности инструмента измерения воспитательных ценностей, Чао подчеркивает, что перечисленные в анкете детские качества отражают скорее общие ориентации людей, а не стандарты их реального родительского поведения. Следует также иметь в виду, что вопрос задавался не только людям, имеющим несовершеннолетних детей, но и всем остальным, поэтому в данном случае мы имеем дело с воспитательной позицией «генерализованного родителя».
В качестве дополнительного источника сведений об изменении воспитательных ценностей россиян относительно важных качествах детей использовались данные исследования «Советский человек», по программе которого коллектив Ю. А. Левады проводил всероссийские опросы в 1989 и 1999 гг. В рамках этого исследования респондентам тоже предлагался
список качеств или умений, которые нужно воспитывать в детях. Всего предлагалось 17 вариантов ответа, из которых респонденты могли выбрать не более пяти. В 1989 г. было опрошено 1250 респондентов-россиян (опрос проходил и в республиках СССР, общий объем выборки достигал 2750 чел.), в 1999 г. — 2000 человек. Предложенный в «Советском человеке» список качеств существенно отличался от перечня из Всемирного исследования ценностей. Безусловно, за обоими списками стоит априорная установка исследователей на идентификацию социального феномена. В международном проекте одной (но не единственной) из таких установок является описанная выше, восходящая к Ленски и Веберу традиция изучения самостоятельности (автономии) и послушания. Авторы «Советского человека» ставили перед собой задачу изучить позицию людей по отношению к нормативам «большой» советской идеологии и кристаллизовать новые ценности, прораставшие сквозь ее остов. Посмотрим, как соотносятся результаты этих двух источников и что они могут сказать о российском обществе и его динамике.
Динамика воспитательных ценностей в России
Данные опроса «Советский человек», 1989 и 1999 гг.
Рассмотрим два эмпирических сюжета, иллюстрирующих постсоветскую трансформацию воспитательных ценностей россиян. Сперва ознакомимся с результатами «домашних» обследований, проводившихся Ю. А. Левадой и его коллегами в 1989 и 1999 гг., затем перейдем к российским подвыборкам международного исследования 1990—2011 гг.
В проекте «Советский человек» респондентам предлагался перечень качеств, состоявший, с одной стороны, из качеств служения обществу и успешной социализации (любовь к родине, стремление к знаниям, честность и порядочность, работа для общего блага), с другой — из неформальных адаптивных норм Homo soveticus, которым было посвящено исследование Ю. А. Левады («не выделяться», «быть хитрей», «быть экономными»). В него вошли и некоторые качества, отображавшие «дух времени» с его раскрепощением, индивидуализацией и
ВЦИОМ 1989-1999: «Дети должны...»
80 70 60 50 40 30 20 10 0
-♦-Уважать родителей
-^Стремиться к знаниям
-±-Уметь быть счастливыми
-*-Не забывать своих корней
-*^Не упускать своего
-•-Быть хитрей, не давать себя провести
—I— Стремиться занять видное положение
-Помнить о
воздаянии за грехи
-♦-Быть
честными, порядочными
^НСтараться понять других
-А-Любить свой дом, родину
-Х-Быть всегда самими собой
Н^Быть
экономными
-•-Открыто
говорить, что думают
—I— Работать для общего блага
Не выделяться
1989
1999
1989
1999
Ы('89)=1250, N('991=2000, пунктирная линия - незначимые изменения
Рис. 1. Мнение россиян о желаемых качествах детей («Советский человек», СССР/РФ, 1989, 1999)
легитимацией материальной стороны жизни: умение быть счастливым, быть самим собой, открыто говорить, что думаешь.
Уже простое распределение частот показывает, что ценностные приоритеты советских граждан были сконцентрированы вокруг конструктов, отражавших ориентацию прежде всего на послушание (уважение к родителям), усвоение базовых норм социального поведения (честность и порядочность) и усвоение накопленного в обществе информационного запаса (стремление к знаниям) (рис. 1). Эта тройка качеств, каждое из которых набирало более 50% «голосов», сохранила лидерство и в 1999 г., несмотря на бурное пореформенное десятилетие.
Вместе с тем произошли и очевидные сдвиги. Одни распространенные воспитательные ценности потеряли вес в общественном мнении; другие, второстепенные — напротив, усилились (хотя по-прежнему уступали лидирующим качествам). Люди уже меньше хотели воспитывать в детях честность и порядочность, стремление понять других, любовь
к дому и Родине — то есть стали отказываться от ранее непреложных социально ориентированных приоритетов. К 1999 г. уменьшилась доля тех, кто ценил в детях искренность и открытость и считал важной работу для общего блага. Это знак, что в общественном сознании снизилась сила морального долженствования и альтруистических ценностей, обращенных вовне.
Индивидуалистические, даже эгоистические ценности, напротив, стали проявляться откровеннее — даже в качестве воспитательных ориентиров. Среди них — способность быть счастливым, не упускать своего, хитрость, умение не дать себя провести, стремление занять видное положение. В 1999 г. взрослые хотели, чтобы их дети были благополучны и многого достигли, чтобы, как говорил герой известного фильма, «у них все было, а им бы за это ничего не было». Отсюда поощрение достижений, хитрости и ловкости с оглядкой на возможную кару — ведь в годы реформ люди стали менее разборчивы в средствах и способах достижения. В то же время несколько усилилось стремление привязать детей к себе, к дому (стало больше тех, кто высоко ценит уважение к родителям и память о корнях). По выражению Ю. А. Левады, в 1980-е гг. в России происходили «разгосударствление» и «приватизация» человека, временно ослабла идентификация с государственными символами и ценностями [Левада 2000: 398—399]. Человек замкнулся в ближнем круге, дистанцировался от государства и опасностей большого мира. Доля тех, кто поддерживал «перестроечную» ценность свободы, несколько уменьшилась.
С целью сгруппировать воспитательные ценности, выделить в имеющемся списке укрупненные ценностные синдромы мы провели разведывательный факторный анализ — отдельно для выборок 1989 и 1999 гг. Объединить выборки и построить общую модель, к сожалению, не было возможности ввиду существенного различия в инструментарии. Хотя вопрос о детских качествах задавался в одной и той же форме, другие необходимые переменные (например, религиозность и политическая активность) по-разному измерялись в двух волнах. В результате получились модели с большим количеством факторов (в первом случае их оказалось 7, во втором — 8), объясняющих в обоих случаях около 50% дисперсии. Значимость
Таблица 1
Связи фактора альтруизма-эгоизма с исходными качествами детей
в двух факторных моделях по данным исследования «Советский человек», СССР/РФ, 1989, 1999
Исходные переменные: желаемые детские качества Модель 1989 Модель 1999
В детях надо воспитывать: фактор 1 фактор 1
умение быть экономными 0,08 0,01
умение понять другого 0,01 -0,08
стремление к знаниям 0,19 -0,24
умение не упускать своего -0,49 0,56
умение открыто говорить, что думают 0,15 0,17
умение не выделяться -0,05 0,16
умение занять видное положение -0,24 0,41
умение помнить о воздаянии за грехи -0,05 -0,03
умение быть честными, порядочными 0,57 -0,46
стремление не забывать своих корней 0,02 0,02
уважение к родителям 0,43 -0,32
умение ударить первыми -0,35 0,62
умение быть счастливыми -0,31 0,20
любовь к своему дому, Родине 0,55 -0,25
стремление работать для общего блага 0,26 0,02
умение довольствоваться малым -0,03 0,22
умение быть хитрей, не давать себя провести -0,40 0,65
стремление во всем к новому -0,006 0,12
умение быть всегда самими собой -0,15 -0,08
N 1250 2000
критерия сферичности Бартлетта в обоих случаях равна 0,000, то есть математические основания для данных моделей есть. Вращению факторы не подвергались, так как улучшение моделей этим способом не достигалось. Мы решили рассмотреть только первые, наиболее весомые факторы из каждой модели (см. табл. 1). Они отражают очень сходные противостояния в воспитательных ценностях — фактически противополагая ориентацию на служение обществу (и государству с его иде-ологемами) ориентации на свои личные интересы, иногда прямо конфликтующие с интересами окружающих. Так, мы видим, что в выборке 1989 г. наиболее значимые положительные связи с первым фактором имеют такие качества, как чест-
ность и порядочность, уважение к родителям, любовь к дому и Родине, работа для общего блага. Это вполне традиционный для советского общества воспитательный набор. Из распределения частот мы уже знаем, что эти качества занимали лидирующее положение в ответах респондентов. Отрицательный полюс фактора собрал ответы, нацеленные на воспитание других качеств — реализацию личных интересов человека: не упускать своего, быть хитрей, стремиться занять видное положение, ударить первыми, быть счастливыми. Эти два полюса можно интерпретировать как выражения альтруизма и эгоизма. При этом один из них подразумевает лояльность по отношению не только и не столько к ближнему кругу — родительской семье, сколько к государству и обществу. Другой же ассоциируется с пренебрежением к интересам, правам и мнению окружающих, в нем главное, что «победитель получает всё». Это своего рода декларация права сильного.
Факторная модель, построенная по выборке 1999 г., схожа с предыдущей, и содержательное значение первого, наиболее весомого фактора незначительно отличается от описанного выше. Только в этом случае знаки полюсов поменялись местами: отрицательные связи с фактором имеют альтруистические качества — честность и порядочность, уважение к родителям, любовь к дому и Родине. Эгоистический же полюс сформировали нормы «не упускать своего», «занять видное положение», «ударить первыми», «быть счастливыми», «быть хитрей, не давать себя провести» (с положительным знаком).
Индивидуальные значения фактора альтруизма-эгоизма для модели 1989 г. изменяются от -5,18 до 1,84 при среднем значении, равном нулю, медианном — 0,22 и модальном — -1,15. Рассмотрим, каковы средние индивидуальные значения этого фактора в различных социальных группах и существуют ли статистически значимые различия между этими группами. Результаты сравнения средних и, для некоторых случаев, одномерного дисперсионного анализа представлены в таблице 2. Заранее заметим, что в данной волне образование не сыграло дифференцирующей роли в воспитательных ценностях людей, несмотря на то, что этот показатель является одним из критериев отнесения к социальному классу. Статистика Фишера для людей с высшим, средним и неполным средним
образованием оказалась незначимой, и средние значения фактора альтруизма-эгоизма ненамного в них отличаются. Существенные различия в воспитательных ценностях конца 1980-х возникают в зависимости от пола, возраста, семейного положения. Политическая позиция тоже сказывается — хотя, возможно, ее связь с воспитательными ориентациями опосредована возрастом. Некоторые переменные, характеризующие религиозность респондентов, также оказались значимыми дифференцирующими критериями.
Гендерные различия в воспитательных ценностях россиян 1989 г. вполне соответствуют представлениям о феминизи-рованности альтруизма и маскулинизированности эгоизма. Россиянки в большей мере оказались проводницами таких качеств, как любовь к дому и Родине, стремление к знаниям и работа для общего блага. В упоминавшейся выше статье Чао было найдено свидетельство того, что в Китае ориентация на воспитание заботливости в равной мере проявляется у обоих полов [Xiao 2000b]. В России это скорее прерогатива женщин.
Как и следовало ожидать, к полюсу эгоизма больше тяготела молодежь. Людям до 30 лет представлялось, что важнее научить ребенка строить собственное благополучие, чем заслужить одобрение окружающих и выстроить с ними конструктивные отношения. Чем старше был респондент, тем сильнее проявлялась противоположная ориентация — с оглядкой на большие и малые сообщества, в которые ребенку необходимо будет вписываться. Требования к ребенку, закодированные в детских качествах, отсылают к правилам поведения в этих сообществах. Эти правила, как мы помним, сформулированы в виде расхожих советских идеологем, заученных именно старшим поколением. Воспитывать детей в духе житейской цепкости в 1989 г. были готовы в основном бессемейные и бездетные. Люди же, состоящие в браке в настоящем, вдовые и вообще живущие с детьми или младшими членами семьи, разделяли просоциальную концепцию воспитания.
Респонденты-комсомольцы — то есть люди, прошедшие более интенсивную идеологическую социализацию и в этом смысле могущие иметь сходство с адептами какой-либо церкви, — разделяли в большей мере воспитательную концепцию
своих ровесников, а не своей политической организации. Вместе со сверстниками, не состоящими в комсомоле, они предпочитали культ личного успеха и благополучия социально ориентированным ценностям. Различий между провластными и аполитичными молодыми людьми по средним значениям фактора альтруизма-эгоизма обнаружено не было4. При этом в старшей возрастной группе (от 50 лет) членство в КПСС оказывало существенное влияние на воспитательные ценности. Несмотря на то, что и коммунисты, и беспартийные люди зрелых лет разделяли ориентацию на альтруизм, у первых она была значимо сильнее, чем у вторых (средние значения фактора 0,49 и 0,18 соответственно). Возможно, здесь проявлялся не только опыт жизни в идеологизированной среде, но и, например, отголоски военного опыта, который, как показали исследования, повышает солидарность человека с обществом, усиливает чувство товарищества и альтруизм [Едачев и др. 2016]. В средней же возрастной группе (30—50 лет) значимых различий между партийными и беспартийными зафиксировано не было. Таким образом, ценностное воздействие политических организаций, компартии и комсомола на людей младше 50 лет было уже настолько незначительным, что членство в них не отражалось на ценностях. Безусловно, альтруистические нормы продолжали транслироваться социальными институтами, но их «дозировка» была, по-видимому, примерно одинаковой как внутри политических организаций, так и вовне.
В свете классических социологических рассуждений о различиях воспитательных ценностей у представителей разных конфессий интересно оценить действие этого параметра в России. В выборке «Советского человека» религиозность измерялась несколькими способами; основными конфессиями в выборке были православие и ислам. Как видим из таблицы, ответы людей о ценимых качествах детей сильно варьируют в зависимости от способа измерения религиозности. Так, субъективная религиозность — отнесение себя к той или иной конфессии — никак не сказывается на воспитательных ценностях. Объективная принадлежность к религиозному
4 Значения фактора конформности-автономии в группе молодежи до 30 лет: комсомольцы — «-0,36», не состоящие в ВЛКСМ — «-0,40».
Таблица 2
Средние значения фактора альтруизма-эгоизма в социально-демографических группах
(«Советский человек», СССР, 1989, N = 1250 чел.)
Социально-демографические характеристики Фактор 1, ср. знач. N Стд. ош. ср. Статистика Фишера (Р) Значимость ? Тест на однородность дисперсий"
Статист и ка-Ливиня Значимость
мужчины -0,06 565 0,046 4,32 0,038 - -
женщины 0,05 681 ,035
До 29 лет* -0,38 342 0,065 40,60 0,000 34,544 0,000
30-49 лет* 0,05 475 0,042
50 лет и старше* 0,25 428 0,038
высшее, незаконченное высшее -0,05 338 0,052 0,57 0,634 1,798 0,146
среднее, среднее специальное 0,00 634 0,041
9 классов и меньше 0,05 270 0,060
холост (незамужем)* -0,59 186 0,091 20,91 0,000 9,583 0,000
женат (замужем)* 0,12 870 0,031
разведен(разведена) -0,04 86 0,099
вдовец (вдова) 0,12 104 0,082
имеют детей / младших в семье 0,07 1059 0,029 34,90 0,000 - -
не имеют детей / младших в семье -0,39 191 0,086
не состоящие в КПСС -0,06 1024 0,032 19,71 0,000 - -
члены КПСС 0,27 226 0,056
не состоящие в комсомоле 0,06 1087 0,029 31,74 0,000 - -
комсомольцы -0,41 163 0,091
не считают себя верующими 0,01 815 0,034 0,255 0,613 - -
относящие себя к какой-л. вере -0,02 423 0,052
приобщены к вере (крещены, пр.) 0,05 762 0,036 3,73 0,024 - -
не приобщены к вере -0,11 418 0,050
хотят приобщить к вере детей -0,05 351 0,058 4,71 0,009 5,546 0,004
не хотят приобщать к вере детей 0,08 612 0,037
затрудняются ответить* -0,12 287 0,061
(*) — отмечены подгруппы внутри переменных, имеющие статистически значимые отличия от других подгрупп по результатам одномерного дисперсионного анализа (проводимого в тех случаях, когда число подгрупп внутри переменной больше 2)
"Проводится в том случае, если необходим одномерный дисперсионный анализ, т.е. когда число групп> 2.
сообществу (прохождение процедуры инициации) оказывается статистически значимым маркером. Ю. А. Левада и его коллеги не включали религиозность в перечень желательных детских качеств, но в анкете «Советского человека», тем не менее, был вопрос о желании приобщить детей к вере, и он оказался связан с воспитательными ценностями. Среди считающих религиозное воспитание важным и особенно среди затруднившихся с ответом на вопрос оказалось много сторонников эгоистического воспитания — несмотря на то, что это не согласуется с базовыми ценностями православия и ислама. Эти конфессии, как известно, проповедуют послушание, смирение и самопожертвование — то есть ценности, ранее заэксплуатированные государством. Заметим, что участники опроса, по-видимому, не чувствовали, что их эгоистический настрой противоречит религиозной этике. Возможно, вера для них была средством опротестования атеизма как важного элемента доминантной идеологии. При этом не исключено, что фундаментальные ценности своей религии были неясны даже активным прихожанам. Судя по более поздним опросам, в сознании россиян закрепился амбивалентный образ эгоистичного христианина, формально следующего некоторым традициям православия и при этом стремящегося к власти и богатству.
Факторная модель, построенная по волне 1999 г., в целом воспроизводит ценностные синдромы предыдущей волны: здесь также поляризуются ценности альтруизма и эгоизма. Однако на оси координат значения фактора расположились обратным образом: просоциальным оказался отрицательный полюс, а эгоистическим — положительный. Это свойство математической модели следует иметь в виду при анализе средних значений. Значения фактора изменяются от -1,23 до 4,98 при среднем значении, равном нулю, медианном —0,29, моде — 0,34. Результаты анализа средних значений фактора показаны в таблице 3.
Гендерная специфика воспитательных ценностей в массиве 1999 г. та же, что и установленная по более ранним данным: женщины больше тяготеют к полюсу альтруизма, объединяющего такие качества, как стремление к знаниям, честность и порядочность, уважение к родителям и любовь к своему дому и
Родине. Мужчины же в целом ориентированы более эгоистично, значимо чаще поддерживая качества «не упускать своего», «открыто говорить, что думаешь», «занять видное положение», «ударить первым» и т.д. По средним значениям фактора (как и ранее по частотным распределениям) видно, что эта вторая ориентация все больше овладевает умами: если в преддверии реформ ее разделяла лишь молодежь, то в 1999 г. она проявляется и в средней возрастной группе. Это происходит в основном за счет мужчин — тех, кто еще 10 лет назад, в молодости, определились со своими ценностями и впоследствии не изменили им. Этот факт указывает на то, что в российском обществе происходил ценностный сдвиг, причем у мужчин резче, чем у женщин. Мужчины моложе 50 лет отличаются от старших представителей своего пола сильнее, чем женщины. Это может быть связано с особенностями гендерной социализации — большей конформностью и консерватизмом женщин; и с направлением ценностных изменений в сторону эгоистических ценностей.
Образование россиян, не сыгравшее дифференцирующей роли в волне 1989 г., в данном массиве оказалось значимым разделителем воспитательных ориентаций — по крайней мере, между группами с неполным средним и высшим образованием. Средний возраст людей в этих группах — 48 и 42 года соответственно, то есть возрастные различия невелики. Как видим, более образованные люди продолжают исповедовать просоциальные ценности, тогда как менее образованные нацелены на воспитание качеств, помогающих реализовать лишь собственные интересы. (Исключение составляет группа с начальным образованием, в которой преобладают пожилые и потому наиболее советизированные люди). В пользу этой закономерности свидетельствует и то, что респонденты, имеющие в личной библиотеке свыше 1000 книг, статистически значимо отличаются от людей с меньшим объемом домашней библиотеки ярко выраженной просоциальной воспитательной позицией. Возможно, интеллигентная часть российского общества лучше понимала ограничения и риски эгоистической модели воспитания и потому предпочитала воспроизводить советские идеологемы, нежели агрессивный индивидуализм.
Различия воспитательных ценностей у людей с разным семейным положением оказались хотя и статистически
значимы, но сами по себе неинформативны, поскольку эта переменная слишком сильно связана с возрастом. Однако отобрав лишь молодых респондентов и рассмотрев их ответы в зависимости от семейного статуса, мы увидели, что эгоистические воспитательные ценности существенно сильнее поддерживали состоящие в гражданском браке, а остальные группы практически не отличались друг от друга. Тем не менее в средних и старших возрастах эта особенность не была выявлена; статистически значимые различия между группами с разным семейным статусом отсутствовали.
В целом по выборке 1999 г. воспитательные ценности не различаются у людей, проживающих с детьми и без них. Однако в средней возрастной группе (30—49 лет) такие отличия зафиксированы. Настоящие родители занимают более просоциальную позицию; «теоретики» же — более эгоистическую. Это понятно, так как воспитывающие взрослые (не обязательно родители, но и просто старшие родственники) в повседневной жизни сталкиваются с проблемой адаптации ребенка к социальным институтам, выработки у него хороших манер и уважения к другим людям. Для воспитателей-практиков альтруизм в ребенке — более желанное качество, чем эгоистичность (с которой как раз приходится бороться).
Соотношение религиозности с воспитательными ценностями в выборке 1999 г. оказалось еще менее прозрачным, чем десятью годами ранее. Формальная принадлежность к какой-либо религии также не оказала значимого влияния на выбор детских качеств. При этом те, кому вера «совершенно чужда» и «не важна» (по формулировке вопросника), оказались по своим ценностям близки к респондентам, подчеркнувшим свою религиозность. Обе эти группы близки эгоистическому полюсу. Лишь те, кому религия просто важна (без подчеркивания ее первостепенного статуса), находятся ближе к альтруистическому полюсу. Заметим, что средний возраст людей, входящих в эту группу, выше, чем в остальных, так что возрастной тренд мог отчасти проявиться и здесь. Вызывает интерес сочетание демонстративной религиозности («религия исключительно важна») и эгоистических ценностей — «не упускать своего», «занять видное положение» и пр. Снова возникает впечатление, что данный результат свидетельствует о конструировании
Таблица 3
Средние значения фактора альтруизма-эгоизма в социально-демографических группах
(«Советский человек», РФ, 1999, N = 2000 чел.)
Тест на однородность
Социально-демографические Фактор 1, N Стд. ош. Статистика Значи- дисперсии
характеристики ср. знач. Ср. Фишера (Р) мость Р Статистика Ливиня Значи-мость статисти-и Ливиня
мужчины 0,05 915 0,035 4,02 0,045 - -
женщины -0,04 1085 0,029
до 29 лет 0,39 528 0,054 77,32 0,000 73,43 0,000
30-49 лет 0,01 730 0,037
50 лет и старше -0,29 741 0,024
образование начальное и ниже -0,11 190 0,063 3,22 0,004 10,45 0,000
неполное среднее образование* 0,13 582 0,052
среднее обр. (школа, ПТУ) 0,02 492 0,042
среднее спец. обр. (техникум) -0,05 449 0,041
неполн. высшее (> 3-х курсов вуза) -0,03 53 0,102
высшее* -0,16 224 0,051
не сост. в браке* 0,25 370 0,056 19,94 0,000 21,88 0,000
сост. в официальном браке* -0,07 1099 0,029
сост. в гражданском браке 0,60 113 0,148
живущие порознь, но не разведенные 0,26 35 0,146
разведенные* -0,13 142 0,063
вдовые* -0,30 241 0,042
не живущие с детьми мл. 15 лет в семье 0,00 1124 0,030 0,00 ,969 - -
живущие с детьми 0,00 876 0,034
не считающие себя верующими 0,00 598 0,043 0,01 ,993
относящие себя к какой-либо религии 0,00 1217 0,028
затрудн. определить отн. к религии 0,00 185 0,067
люди, ког.религая совершенно чужда, не важна 0,15 381 0,058 5,57 ,001 9,93 0,000
религия не очень важна 0,02 719 0,041
религия важна* -0,10 759 0,030
религия исключительно важна 0,07 141 0,076
голосовавшие за Б. Ельцина* -0,15 624 0,031 42,35 0,000 36,25 0,000
голосовавшие за Г. Зюганова* -0,31 479 0,031
голосовавшие против обоих -0,10 64 0,088
не голосовавшие* 0,38 678 0,048
затруднившиеся с ответом -0,04 155 0,078
(*) — отмечены подгруппы внутри переменных, имеющие статистически значимые отличия от других подгрупп по результатам одномерного дисперсионного анализа (проводимого в тех случаях, когда число подгрупп внутри переменной больше 2)
в 1990-е гг. парадоксального образа себялюбивого верующего, который впоследствии тиражировался в медийном пространстве, активно дискутировался и критиковался.
Во второй волне «Советского человека» оказалось немного переменных, измеряющих объективную политическую активность россиян. Один из таких показателей — голосование во втором туре президентских выборов 1996 г. Он неудобен тем, что самые молодые респонденты попали в группу неголосо-вавших независимо от своих политических предпочтений, но мы все же используем его здесь. Не участвовавшие в выборах статистически значимо тяготеют к эгоистическому полюсу, причем не только молодежь, но и люди среднего возраста. Этот результат — отказ от политической активности и сосредоточенность на личном, материальном благополучии — соответствует утверждению Ю. А. Левады о приватизации человека советского и характеризует популярное в России жизненное кредо.
В следующей части нашей работы мы обратимся к более современным данным о ценимых качествах и постараемся проследить развитие этих ценностей в нулевые годы и позже.
Данные Всемирного исследования ценностей: 1990, 1995, 2006,2011
Перечень важных детских качеств, предлагавшийся респондентам во Всемирном исследовании ценностей, существенно отличается от списка, составленного Ю. А. Левадой и его коллегами для изучения Homo Soveticus. В целом он выглядит нейтрально и не содержит явных культурных клише. Вместе с тем предложенные в списке качества не настолько чужды россиянам, чтобы желающие воспроизвести, к примеру, старый советский код, не могли найти в этом перечне соответствующие ценности. Из таблицы 4 видно, что подавляющее большинство опрошенных и в 1990, и в 1995, и в 2006, и в 2011 гг. поступало именно так, выбирая в качестве самого важного свойства личности трудолюбие. Две другие ценности, сохраняющие важность для россиян на протяжении всего двадцатилетнего периода, — это ответственность, а также терпимость и уважение к другим людям. Эти доминантные воспитательные ценности характеризуют просоциальную родительскую ориентацию. Напомним, что в исследовании
Таблица 4
Распределение мнений россиян о желаемых качествах детей, % отметивших качество как важное (Всемирное исследование ценностей, СССР/РФ, 1990,1995, 2006, 2011)
Качества детей Год
% отметивших качество как важное 1990 1995 2006 2011
трудолюбие 93 91 89 85
ответственность 70 70 80 78
терпимость, уважение к людям 70 69 69 64
бережливость 61 55 52 51
хорошие манеры 57 52 - -
решительность, настойчивость 40 41 52 46
независимость 29 28 41 38
послушание 26 34 38 35
бескорыстие, неэгоистичность 24 21 20 23
воображение 11 6 14 17
религиозность 8 9 11 14
самовыражение - - - 32
N чел. 1961 2040 2033 2500
«Советский человек» тройка наиболее упоминаемых качеств — честность и порядочность, уважение к родителям и стремление к знаниям. Эти качества описывают сходный тип отношений между индивидом и социальным окружением. Ценностями-аутсайдерами, которые выбирает стабильно наименьшая доля россиян, оказались религиозность, воображение, а также бескорыстие и неэгоистичность, и в дальнейшем мы отдельно обсудим это обстоятельство.
Из данных рис. 2 видно, что на протяжении последних 20 лет просоциальные ориентиры хоть и сохраняют ведущее положение в рейтинге детских качеств, но все же теряют вес в глазах людей. Индивидуалистические ценности, напротив, становятся более привлекательными — но, заметим, стабильно растут лишь до 2006 г. Данные тенденции можно интерпретировать как проявление описанного В. С. Магуном реванша приватных ценностей, начавшегося еще в позднесоветское время и окончательно легитимированного в годы реформ [Ма-гун 1994]. Россияне сконцентрировались на идее жизненного успеха, поэтому все большее число людей стало педалировать
World values survey, 1990-2011, РФ Частота выбора качеств, которые можно воспитать у детей в семье, %
90
100 90
.80 60
60 40
40
hm
20 10 0
-трудолюбие
терпимость, уважение к людям
■бережливость
-хорошие манеры
-э бескорыстие, неэгоистичность
1990199520062011
80 70 60 50
40
30 20 10 0
ответственность
решительность, настойчивость
независимость
воображение
религиозность
1990 1995 2006 2011
N (1990) = 1961, N (1995) = 2040, N (2006) = 2033, N (2011) = 2500 чел.
Сплошные линии показывают статистически значимые изменения, пунктирные — незначимые изменения (по критерию х2)
Рис. 2. Динамика мнений россиян о желаемых качествах детей
послушание
воспитание решительности и настойчивости, независимости и такого многозначного качества, как ответственность — одновременно индивидуалистичного и просоциального. Уровень свободы в обществе также возрос, что также способствовало переориентации с образа послушного ребенка на образ ребенка самостоятельного.
Одновременно с этим ослаблялся воспитательный нажим на качествах, входивших в состав официальной советской идеологии — трудолюбии (хотя, как мы видим, его популярность по-прежнему беспрецедентна), уважении к другим, хороших манерах, а также бережливости. Бережливость, бытовая непритязательность и потребительская скромность некогда были идеологически одобряемыми качествами. Однако формирование потребительского общества и легитимация потребления заставили многих россиян отказаться от былых приоритетов.
Несмотря на явную индивидуализацию и автономистские тенденции, в нашем обществе имел место и рост
популярности ценностей послушания — что, вроде бы, противоречит идее воспитания самостоятельной и, следовательно, успешной личности. Возможно, дело в общем ужесточении требований к человеку — как взрослому, так и ребенку — произошедшее в нашей стране в кризисные годы. Экономическая жизнь в 1990-е гг. стала намного суровей, рабочий день — ненормированным. Как показывали упоминавшиеся выше исследования М. Кона, родители осуществляют упреждающую социализацию, готовя детей к будущей жизни в тех экономических условиях, в которых приходится работать им самим [Cohn 1969]. По мнению С. Баулса и Г. Гинтиса, тем же занимается и школа [Bowles, Gintis 1976]. В постсоветской России действительно возросла нагрузка на детей, особенно школьников, от которых и родители, и образовательная система стали требовать большего напряжения сил в учебных и внеучебных занятиях. Для достижения высоких целей как раз необходимы такие качества, как послушание и ответственность (которые, как показано на рис. 1, оба заметно возрастают от 1995 к 2006 г.). Таким образом, независимость может выступать в качестве терминальной (целевой) ценности, а инструментальное значение приобретает исполнительность.
Возможно, небольшой откат автономистских качеств с 2006 по 2011 г. свидетельствует о смягчении трудовых и общих жизненных требований, о расслаблении на фоне экономического подъема, пережитого Россией в этот период. Правда, статистически значимый откат произошел только у решительности и настойчивости; для других качеств изменения статистически незначимы. Но, во всяком случае, можно предварительно говорить о замедлении или даже остановке автономистского тренда. Этот тренд «подпитывает» лишь такая ценность-аутсайдер, как воображение. Заметно потеряв вес к 1995 г., она существенно возрастает в нулевые годы. Возможно, это результат осмысления россиянами причин и условий индивидуального успеха — что он зависит не только от кропотливого труда, но и от творческой его составляющей.
Попробуем обнаружить укрупненные ценностные синдромы при помощи факторного анализа. На этот раз, поскольку
между срезами Всемирного исследования ценностей имеется большая преемственность, чем между волнами «Советского человека», мы построили единую модель воспитательных стратегий для 1990, 1995, 2006 и 2011 гг. Всего в анализе участвовали 8534 валидных наблюдения. В основу факторной модели положено только 10 качеств, включенных в вопросники всех четырех волн; «хорошие манеры» и «самовыражение», к сожалению, не удовлетворяют этому требованию.
В таблице 5 показаны связи этих двух исключенных из анализа признаков с другими качествами детей. Видно, что «хорошие манеры» имеют отрицательные и довольно слабые, но при этом статистически значимые связи со всеми качествами, за исключением воображения. Это означает, что данное качество стоит особняком в общественном сознании, и что россияне с трудом увязывали его с другими качествами. По-видимому, в такой формулировке люди не могли отнести его ни к советской воспитательной парадигме (куда больше подошла бы «вежливость»), ни к новой эгоистической модели (слабо ориентированной на учет интересов других людей). При этом в 1990 и 1995 гг. его выбирали более половины опрошенных (табл. 4). Но с точки зрения группировки качеств оно оказалось не слишком «говорящим». Может быть, это и стало причиной выбраковки данного признака в последующих волнах.
Что касается «самовыражения», недавно включенного в русский вопросник Всемирного исследования ценностей, оно имеет положительную значимую связь с независимостью, решительностью и настойчивостью, — дополняя, таким образом, автономистский блок воспитательных ценностей(см. табл. 5). Для самовыражения также установлены отрицательные значимые корреляции с качествами конформистского блока. Заметим, что это качество не связано ни с воображением, ни с ответственностью, что подразумевает необязательность его творческой трактовки и самое разное отношение к моральным регуляторам у выбирающих его людей. Представляется, что в риторике «Советского человека» это качество было бы ближе к умениям «быть самим собой», «занять видное положение», «быть счастливым», чем, например, к стремлению к новизне.
Таблица 5
Связь признаков «хорошие манеры» (Всемирное исследование ценностей СССР/РФ 1990, 1995) и «самовыражение» (Всемирное исследование ценностей РФ, 2011) с другими важными качествами детей: парные ранговые корреляции Спирмена
Хорошие манеры (1990, 1995) Самовыражение (2011)
Качества детей С Значимость N С Значимость N
Спирмена (2-стор.) Спирмена (2-стор.)
хорошие манеры 1,000 4001 - - -
независимость -0,050** 0,002 4001 0,081** 0,000 2642
ответственность -0,070** 0,000 4001 0,006 0,749 2649
воображение 0,025 0,110 4001 0,031 0,110 2639
терпимость, уважение к людям -0,102** 0,000 4001 -0,102** 0,000 2647
бережливость -0,122** 0,000 4001 -0,129** 0,000 2643
решительность, настойчивость -0,157** 0,000 4001 0,058** 0,003 2644
религиозность -0,047** 0,003 4001 -0,088** 0,000 2638
послушание -0,078** 0,000 4001 -0,131** 0,000 2637
самовыражение - - - 1,000 2653
** показаны статистически значимые корреляции признаков
На основе метода главных компонентов мы получили модель из трех факторов, которые объясняют 40% совокупной дисперсии признаков. Значимость критерия сферичности Бартлетта равна 0,000, что указывает на статистическую обоснованность данной модели. Факторы не подвергались вращению. Напомним, что ответы респондентов кодировались по дихотомической шкале: 0 — «не упоминают», 1 — «считают важным».
Как и в предыдущих факторных моделях, основанных на данных «Советского человека», мы намерены рассмотреть лишь первый, самый сильный фактор. Он объясняет 16% дисперсии. Изучив связи исходных переменных с этим фактором (см. табл. 6), можно увидеть, что отрицательную корреляцию с ним имеют качества самостоятельной личности: независимость, решительность и настойчивость, воображение. Положительно связаны с фактором качества конформной личности бережливость, послушание, трудолюбие, терпимость и уважение к другим людям. Слабо связаны с фактором бескорыстие, неэгоистичность и религиозность — эти периферийные ценности не подходят ни к той, ни к другой стратегии. Популярная среди респондентов ответственность тоже имеет низкую связь с фактором — возможно, из-за своего амбивалентного значения (ответственность перед другими или ответственность перед собой). Это качество является одновременно и просоциальным, и автономистским, и потому выпадает из первого фактора.
Индивидуальные значения фактора изменяются от — 3,2 до 2,0 при среднем значении, равном нулю. Таким образом, респонденты, имеющие низкие индивидуальные значения по данному фактору, разделяют модель воспитания, характеризующуюся нонконформизмом, деятельной жизненной позицией, но и, соответственно, пренебрежением послушанием, и другими ценностями, ориентированными на воспроизводство существующего социального порядка. Те же, кому присвоены высокие значения по первому фактору, придерживаются консервативных взглядов на воспитание, согласно которым для человека главное — вписаться в социальный порядок, ладить с людьми и следовать установленным правилам. Таким образом, здесь, в массиве международного обследования имеем
разделение на полюса послушания и самостоятельности, а на материалах Ю. А. Левады — разделение на полюса альтруизма и эгоизма. Оба эти параметра часто объединяют терминами «социальность-индивидуализм», но они выражают две разные формы социальности и две разные формы индивидуализма [Магун и др. 2016]. Наличие сопоставимых данных в нескольких временных точках позволяет оценить динамику индивидуальных значений фактора самостоятельности-конформизма. Перейдем к анализу этих изменений.
Таблица 6
Связи фактора самостоятельности-конформизма с исходными качествами детей в модели, построенной по данным Всемирного исследования ценностей СССР/РФ: 1990 N = 1961 чел.), 1995 N = 2040), 2006 N = 2033)
и 2011N = 2500) гг.
Исходные признаки: важные качества детей Фактор самостоятельности-конформизма
независимость -0,66
бережливость 0,49
решительность, настойчивость -0,48
послушание 0,48
воображение -0,43
ответственность -0,14
религиозность 0,18
трудолюбие 0,38
бескорыстие, неэгоистичность -0,03
терпимость, уважение к людям 0,29
На рис. 3 показано изменение средних величин по индивидуальным значениям фактора самостоятельности-конформизма в возрастных группах для каждой последующей волны Всемирного исследования ценностей. Заметно, что динамика изменений носила нелинейный характер. Ориентация на воспитание послушных детей несколько усилилась от 1990 к 1995 г., но в 2000-е гг. произошло статистически значимое ее замещение ориентацией на самостоятельность, решительность и настойчивость. По рисунку видно, что недолгий реванш конформистских ценностей произошел за счет старшей возрастной группы — очевидно, напуганной ходом реформ в середине 1990-х. Ценностный разрыв между старшими и
более молодыми группами — особенно молодежью — наиболее заметен именно во второй волне (заметим, что в первой волне 1990 г. он наименьший, то есть общество было более ценностно гомогенным). Спустя десятилетие, к 2006 г., идея воспитания самостоятельной личности существенно сильнее овладевает умами и вытесняет конформистский ценностный комплекс. Эта ситуация сохраняется к 2011 г.
4
Конформизм А
*
1930: доЪо 1990: 1990: 1995: 1995: 1995: 30-49 50+ дфО 30-49 50+ 2006: 20Й6: 2006: 2011: до 30 30*49 50+ до 30 2011: 30И9 2011: 50+
лет лет лет лет лет лет лет А ж лет
Самостоятельность 1
Рис. 3. Индивидуальные значения фактора самостоятельности-конформизма в возрастных группах россиян, Всемирное исследование ценностей, СССР/РФ, 1990-2011 гг.
Перейдем от возрастных особенностей к различиям, обусловленным другими социально-демографическими характеристиками. Данные о средних значениях фактора самостоятельности-конформизма представлены в таблице 7. Сразу заметим, что все задействованные в анализе характеристики — пол, семейное положение, количество детей в семье, образование и субъективная религиозность — оказались значимо связаны с воспитательными ценностями во всех четырех волнах исследования. Так, женщины устойчиво больше тяготеют к идее воспитания послушного, бережливого и трудолюбивого ребенка, чем мужчины, которых больше привлекает образ независимого, решительного и настойчивого отпрыска. К 2006—2011 гг. женщины смещаются к нейтральной, умеренной позиции в отношении независимости и послушания, она
О
оо
Таблица 7
Средние значения фактора автономии-конформизма в социально-демографических группах (Всемирное исследование ценностей, СССР/РФ, 1990, 1995, 2006, 2011)
Социально-демографические характеристики 1990 1995 2006 2011
Ср. знач. N Стд. ош. ср. Ср. знач. N Стд. ош. ср. Ср. знач. N Стд. ош. ср. Ср. знач. N Стд. ош. ср.
мужчины -0,06 837 0,032 -0,02 840 0,034 -0,26 925 0,034 -0,25 1115 0,031
женщины 0,24 1124 0,027 0,28 1200 0,027 0,01 1108 0,030 -0,03 1352 0,027
Стат. Фишера 49,72 Знач. Г 0,000 46,57 Знач. Г 0,000 34,59 Знач. Р 0,000 29,25 Знач. Г 0,000
сост. в браке 0,11 1339 0,025 0,13 1253 0,027 -0,09 1114 0,030 -0,09 1191 0,028
сост. в гражд. браке 0,17 44 0,133 0,24 45 0,144 -0,27 123 0,095 -0,26 160 0,079
разведенные 0,60 195 0,057 0,10 172 0,075 -0,08 138 0,085 -0,13 319 0,056
живущ. отдельно, но не разведенные 0,02 114 0,093 0,13 61 0,124 -0,29 17 0,195 0,01 47 0,138
вдовые 0,14 23 0,227 0,61 314 0,045 0,40 228 0,059 ,23 312 ,054
не сост. в браке -0,24 243 0,060 -0,30 195 0,080 -0,43 386 0,056 -.45 423 ,055
Стат. Фишера 18,71 Знач. Р 0,000 23,48 Знач. Р 0,000 20,42 Знач. Р 0,000 17,61 Знач. Р ,000
Стат. Л и виня 1,91 Знач. Лив. 0,090 6,54 Знач. Лив. 0,000 4,24 Знач. Лив. 0,001 4,31 Знач Лив. 0,001
Бездетные -0,16 361 0,051 -0,15 299 0,065 -0,34 526 0,048 -0,37 631 0,043
1 ребенок 0,08 535 0,040 0,05 651 0,037 -0,14 587 0,042 -0,09 795 0,035
2 детей 0,18 812 0,031 0,23 827 0,033 0,01 711 0,036 -0,05 Г— ОО г— 0,035
3 и более детей 0,36 247 0,060 0,56 258 0,051 0,16 192 0,070 0,21 202 0,066
Стат. Фишера 18,25 Знач. Р 0,000 28,87 Знач. Р 0,000 16,74 Знач. Р 0,000 21,94 Знач. Р 0,000
л
¡э >
Социально-демографические характеристики 1990 1995 2006 2011
Ср. знач. N Стд. ош. ср. Ср. знач. N Стд. ош. ср. Ср. знач. N Стд. ош. ср. Ср. знач. N Стд. ош. ср.
Стат. Л и виня 1,50 Знач. Лив. 0,211 10,57 Знач. Лив. 0,000 5,97 Знач. Лив. 0,000 3,86 Знач. Лив. 0,009
Верующие 0,25 1018 0,029 0,29 1200 0,027 -0,02 1328 0,028 -0,06 1307 0,027
Нерелигиозные 0,02 670 0,035 0,01 611 0,041 -0,32 397 0,052 -0,17 664 0,040
Атеисты -0,17 130 0,076 -0,05 75 0,109 -.32 79 0,114 -0,22 173 0,080
Стат. Фишера 19,32 Знач. F 0,000 18,95 Знач. Р 0,000 14,94 Знач. F 0,000 3,99 Знач. F 0,019
Стат. Л и виня 0,27 Знач. Лив. 0,765 2,53 Знач. Лив. 0,080 0,36 Знач. Лив. 0,698 0,96 Знач. Лив. 0,382
Неполное начальное нет дан- ных 0,82 84 0,091 0,55 20 0,208 0,74 7 0,232
Полное начальное 0,68 257 0,046 0,31 40 0,127 0,44 29 0,186
Неполн.средн.+ проф. курсы 0,58 79 0,093 0,01 169 0,073 0,11 117 0,087
Ср. спец. или проф-технич. -0,02 649 0,038 -0,10 774 0,036 -0,11 973 0,032
Неполн. общее среднее ,32 139 0,075 0,12 90 0,110 0,22 185 0,076
Общее среднее 0,23 404 0,048 -0,05 336 0,057 -0,16 366 0,055
Неоконч. высшее -0,32 59 0,127 -0,35 112 0,109 -0,31 140 0,085
Высшее -0,19 369 0,051 -0,27 468 0,048 -0,27 636 0,040
Стат. Фишера 34,40 Знач. Р 0,000 5,86 Знач. F 0,000 8,75 Знач. F 0,000
Стат. Л и виня 4,83 Знач. Лив. 0,000 1,96 Знач. Лив. 0,057 1,24 Знач. Лив. 0,278
*
м
ta >
м Ж, Е м РЧ
м о
4
и >
ta м н м 5} и
■о о И
5 я
ta м и Е м
L/i О VO
становится примерно такой же, как у мужчин в первой половине 1990-х. Если считать, что модернизирующиеся общества идут по пути все большего поощрения независимости — хотя мы знаем, что в западных обществах этот процесс в какой-то момент остановился, а в отдельных социальных группах даже пошел вспять [Starks, Robinson 2005] — то женщины «отстают» от мужчин на 10—15 лет. Интересно, что величина ценностного разрыва между полами сохраняется на протяжении всего охваченного периода.
Из предшествующего анализа известно, что воспитательные ценности в существенной степени определяются семейным положением. Безусловно, влияние этого показателя сильно опосредовано возрастом: группа не состоящих в браке моложе людей с другими семейными статусами и, соответственно, демонстрирует самый радикальный взгляд на воспитание независимости. В 1990—1995 гг. не состоящие в браке вообще были единственной группой, поддерживающей эту ценность. Их антагонистами, в наибольшей степени поддерживавшими ценности бережливости, послушания, трудолюбия и пр., в 1990 г. выступали разведенные, а в 1995 г. — вдовые респонденты (в обоих случаях это люди старшего возраста). Заметим, что состоящие в гражданском браке в первых двух волнах были консервативнее людей с официально зарегистрированным браком (значимо не отличаясь от них по возрасту). В 2000-е гг. сожительство как форма брачного союза намного «помолодела» и значительно опередила состоящих в браке по поддержке ценностей независимости и достижения.
Практический опыт родительства (очевидно, снова вкупе с возрастом) в значительной мере определяет воспитательные ценности респондентов. Для всех волн характерна закономерность: чем больше у человека детей, тем больше он склонен поддерживать ценности послушания, бережливости, трудолюбия. Даже в 2011 г. представители многодетных семей однозначно остаются на полюсе конформизма, в то время как родители одного или двух детей занимают нейтральную позицию, но такую, которая все-таки ближе к полюсу самостоятельности.
Что касается влияния религиозности на воспитательные ценности, верующие респонденты во всех четырех волнах
демонстрируют больший консерватизм, чем атеисты и нерелигиозные участники опроса. Однако в 2000-е гг. верующие респонденты все же переходят на полюс самостоятельности, достигая таких же средних значений, какие демонстрировали атеисты в 1995 г. Впоследствии, к 2011 г. различия между религиозными и нерелигиозными участниками опроса сглаживаются. Данные Всемирного исследования ценностей показывают, что ценностный транзит у религиозных людей совершается в том же направлении, что и у остальных россиян.
Что касается соотношения воспитательных ценностей с образованием, в целом более высокий его уровень сочетается с более выраженной автономистской позицией. Сильнее всего ее демонстрируют студенты вузов; однако и значительно превышающие их по возрасту люди с полным высшим образованием находятся на том же полюсе исследуемого фактора, причем от волны к волне средние значения в этих группах сближаются.
Заключение
Изменения воспитательных ценностей россиян в постсоветский период укладываются в два основных тренда: от альтруизма к эгоизму и от послушания к самостоятельности. В позднем СССР были широко распространены ценности служения обществу, такие как трудолюбие, честность и порядочность, уважение к родителям. Воспитание этих качеств в детях поощрялось социальными институтами. В реформенный период, ставший своего рода «праздником непослушания», они в значительной степени обесценились, а ценности эгоистические, напротив, получили более высокую оценку в общественном сознании. Данные исследования «Советский человек» подтверждают, что в 1999 г. россияне стали открыто поощрять такие индивидуалистические качества, как хитрость, ловкость, соперничество, умение избегать наказания — все то, что в советской культуре было скорее предосудительным.
Эгоистические ценности намного заметнее проявлялись у мужчин, однако за первое десятилетие реформ получили распространение и среди женщин. Молодежь (в том числе и
комсомольская) тяготела к ним значительно сильнее старших возрастных групп, причем к 1999 г. этот комплекс ценностей «добрался» и до людей среднего возраста. По-видимому, молодежь конца 1980-х сохранила свои ценности и десятилетие спустя. Тем не менее практический опыт родительства все же смещал людей в сторону просоциальных ценностей. Возможно, бездетные люди, считающие правильным воспитывать детей в духе агрессивного индивидуализма, впоследствии сталкивались с проблемой их социальной адаптации и отчасти корректировали свою родительскую позицию. Для высокообразованных групп воспитание детей в эгоистическом духе было скорее неприемлемо.
Усиление эгоистических ценностей в ущерб альтруистическим носило компенсаторный характер: это преодоление идеологических норм, подавлявших индивидуальность и требовавших от людей самоотдачи на утративших легитимность основаниях.
Всемирное исследование ценностей, в котором Россия участвовала четырежды начиная с 1990 г., также содержало вопрос о желаемых качествах детей и потому стало важным источником информации для нашей работы. Согласно ему, наиболее социально одобряемыми качествами ребенка и накануне распада СССР, и в нулевые годы были трудолюбие, ответственность, терпимость и уважение к другим людям. Стабильно периферийными были ценности воображения и религиозности, а также бескорыстие и неэгоистичность. Серия опросов показала, что за 20 лет в России снизился акцент на просоциальных ориентирах, а такие качества, как настойчивость, решительность и независимость, стали существенно более желанными. Правда, происходил статистически значимый рост ответственности — амбивалентного качества, подразумевающего ориентацию на других и одновременно важного для достижения личного успеха.
В 1990 г. российское общество было относительно гомогенным по своим взглядам на воспитание. Однако к 1995 г. произошел существенный ценностный разрыв между старшими и младшими. К 2006 г. общество в целом переориентировалось на воспитание скорее самостоятельных, чем конформных, детей. В первую очередь это делали мужчины; женщины
медленнее осваивали новый ценностный комплекс, отставая от мужчин приблизительно на 10—15 лет. Респонденты с высоким уровнем образования демонстрировали большую близость к полюсу самостоятельности, чем менее образованные группы — возможно, потому, что не видели в комплексе качеств заведомо эгоистических, хищнических черт, упоминавшихся в вопроснике «Советского человека». В нулевые годы взрослые, имеющие одного-двух детей, переместились ближе к полюсу самостоятельности (в отличие от многодетных родителей, однозначно предпочитающих послушных детей). Даже верующие респонденты, более консервативные во взглядах на воспитание, в нулевые годы поддались автономистскому тренду.
Интересно, что параллельно индивидуализации и авто-номизации происходило также укрепление ценностей послушания. Это можно объяснить характером упреждающей социализации в исследуемый период: в реформенные годы экономическая жизнь стала намного суровее и жестче, и требования к взрослому человеку сильно возросли; взрослые же передали напряжение детям, стремясь подготовить их к непростому будущему. Несмотря на поощрение самостоятельности и независимости (качеств, необходимых для жизненного успеха и соответствующих возросшему уровню личной свободы), в учебе и прочих занятиях от ребенка требовалась большая исполнительность. Одновременный акцент и на самостоятельности, и на послушании вскрывает противоречие между терминальными и инструментальными ценностями взрослых. После 2006 г., когда экономическая реальность в стране объективно смягчилась, рост автономистских качеств и послушания останавливается и даже немного снижается. Таким образом, ослабление напряжения взрослых отразилось на их воспитательных ценностях.
ЛИТЕРАТУРА
Арьес Ф. Ребенок и семейная жизнь при Старом порядке / Пер. с фр. Я. Ю. Старцева при уч. В. А. Бабинцева. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 1999. 416 с. Дубин Б. В. Успех по-русски // Мониторинг общественного мнения. Экономические и социальные перемены. 1998. № 5 (37). С. 18-21.
Дубров Д. И., Татарко А. Н. Межпоколенная трансмиссия ценностей в городской и сельской среде // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2016. Т. 13. № 2. С. 299-309.
Едачев А. И., Натхов Т. В., Полищук Л. И. Война и ценности: опыт эмпирического анализа // Вопросы экономики. 2016. № 3. С. 5-33.
Зудин А. Ю. Исчезающий канон [Электронный ресурс] // Открытые семинары «Полит.ру». Цикл «Истоки и судьба перемен: Культурная динамика 1953-2005 гг.». 30.04.2006. URL: http://www.polit.ru/culture/2006/04/24/seminar.html (дата обращения: 20.02.2017.)
Левада Ю. А. Человек советский пять лет спустя: 1989-1994 // Левада Ю. А. От мнений к пониманию. Социологические очерки 1993-2000. М.: Московская школа политических исследований, 2000. 576 с.
Магун В. С.,Руднев М. Г.,Шмидт П. Европейская ценностная типология и базовые ценности россиян // Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии. 2015. Т. 121. № 3-4. С. 74-93.
Магун В. С., Руднев М. Г. Жизненные ценности российского населения: сходства и отличия в сравнении с другими европейскими странами // Вестник общественного мнения. 2008. № 1 (93). С. 33-58.
Магун В. С. Что думают об успехе читатели журнала «Ридерз Дайджест» (отчет по итогам социологического исследования) // Ридерз Дайджест. 1997. № 4. С. 17-24.
Магун В. С. Ценностный реванш в современном российском обществе // Куда идет Россия? Альтернативы общественного развития / Под общ.ред. Т. И. Заславской, Л. А. Ару-тюнян. М.: Интерпракс, 1994. C. 247-250.
Магун В. С. Российские трудовые ценности: идеология и массовое сознание // Мир России. 1998. № 4. С. 113-144.
Писарский П. С., Собкин В. С. Учитель и старшеклассник в мире художественной культуры. М.: Центр социологии образования РАО, 1997. 96 с.
Революция притязаний и изменение жизненных стратегий молодежи: 1985-1995годы / Под ред. В. С. Магуна. М.: Институт социологии РАН, 1998. 148 с.
Руднев М. Г., Савелькаева А. С. Передача базовых ценностей внутри семьи: концептуализация и пилотное исследование // XV апрельская международная научная конференция по проблемам развития экономики и общества: в 4 кн./ Отв. ред. Е. Г. Ясин. М.: Издательский дом НИУ ВШЭ, 2015. Кн. 3. С. 397-404.
Семенова В. В. Социальная динамика поколений: проблема и реальность. М.: РОССПЭН, 2009. 271 с.
Согомонов А. Ю. Генеалогия Успеха-и-Неудач. М.: ООО «Сол-тэкс» при участии ООО «Невский простор», 2005. 384 с.
Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. М.; СПб.: Универси-тетскаякнига, 2001. Т. 1. 332 с.
Alwin D. F. Religion and parental child-rearing orientations: evidence of a catholic-protestant convergence // American journal of sociology. 1986. Vol. 92.№ 2 (Sep.). P. 412-440.
Bowles S, Gintis H. Schooling in capitalist America. N.Y.: Basic Books, 1976. 340 p.
Cohn M. Class and conformity: A study of values. Homewood, Illinois: Dorsey Press, 1969. 376 p.
Jackson P. W. Life in classrooms. N. Y.: Teachers College Press, 1968. 183 p.
Knafo A., Schwartz Sh. Identity formation and parent-child value congruence in adolescence // British journal of developmental psychology. 2004. № 22. P. 439-458.
Lenski G. E. The religious factor. Doubleday, Incorporated, 1963. 448 p.
Starks B, Robinson R. V. Who values the obedient child now? The religious factor in adult values for children,1986-2002 // Social forces. 2005. Vol. 84. № 1. P. 343-359.
Xiao H. (a). Class, gender, and parental values in the 1990s // Gender and society. 2000. Vol. 14.№ 6. P. 785-803.
Xiao H. (b). Structure of child-rearing values in urban China // Sociological perspectives. 2000. Vol. 43.№ 3. P. 457-471.
