CC BY
206
ТЕМА
УДК 81.2;81.23;81.27
Российская повседневность в языковом сознании: «обыденная дребедень» & «мир, светящийся смыслом»
В статье рассматривается социально-философская категория «повседневность» и ее отражение в русском обыденном языковом сознании. На конкретных примерах автор показывает «двуипостасность» повседневности, являющейся, с одной стороны, синонимом рутинности и стереотипности, а с другой — первоосновой постижения и преобразования окружающего мира. При этом материалом реконструкции концептосферы повседневности служит «Русский ассоциативный словарь», признанный коррелятом обыденного языкового сознания русских.
Ключевые слова: повседневность, русское обыденное языковое сознание; ассоциативный словарь; слово-стимул, ассоциат; концепт.
Выбор такого объекта исследования, как повседневность, требует привлечения данных практически всех гуманитарных наук. Более того, именно на изучении этой социально-философской категории можно проследить, как формируется общее пространство гуманитарного знания. При этом, разумеется, каждая область имеет свой предмет исследования, однако без обращения к методологии и данным других наук трудно, а иногда и невозможно получить релевантные результаты и необходимую полноту интерпретации этих результатов. Рассмотрим этот вопрос подробнее. Поскольку повседневность является важнейшей составляющей национальной культуры, то очевидно, что она должна изучаться в рамках культурологии (Г. Гачев, А. Генис и П. Вайль, Вяч. Вс. Иванов, В.Д. Лелеко, Л.В. Беловинский, К. Богданов и др.). Это же положение заставляет исследователя обращаться и к семиотике, так как культура, как известно, представляет собой символическую знаковую систему (Ю.М. Лотман, Ю.С. Степанов, Ж. Бодрийяр, Р. Барт, У. Эко). Мир повседневности — это социальный мир, в котором ярко проявляется общественная сущность человека и достаточно четкая структуризация социальных ролей и ситуаций их функциониро-
© Чулкина Н.Л., 2015
НОМЕРА
Н.Л. Чулкина
63
Российская повседневность в языковом сознании...
вания. Значит, чтобы найти объяснения социального поведения человека в повседневной жизни, не обойтись и без социологии (И. Гоффман, Т. Лукман, Д. Лукач, А. Щюц, Л. Ионин). В повседневности ярко проявляется и динамика развития общества, межпоколенная связь людей, их действий и окружающего их предметного мира. А это область истории. Именно историческая наука впервые поставила вопрос о необходимости рассмотрения истории «снизу», поставив в центр исследований обычного человека и его повседневные практики («Школа Анналов», А.Я. Гуревич, С.В. Оболенская и др.). Повседневность — это и предмет философских штудий о смысле человеческой жизни и важнейших категориях бытия — пространстве, времени и т.п. (Н.Н. Козлова, Г.С. Кнабе и др.). В локусе обыденной жизни происходит накопление и хранение огромного запаса знаний и способов оперирования ими, что составляет предмет когнитивистики (Ю.Н. Караулов, А.Н. Баранов, В.В. Красных, Г.Д. Гудков и др.). Добавим, что повседневное существование всегда национально маркировано, и, более того, именно в обиходе ярче всего проявляется национальное своеобразие того или иного этноса. А это значит, что этнология также не может не заниматься повседневностью.
Наконец, лингвистика во всех ее ипостасях также не остается в стороне от изучения этого столь многостороннего объекта. Начало исследований повседневности в лингвистике было положено в работах, посвященных разговорной речи (Е.А. Земская, Т.В. Шмелева, М.В. Китайгородская, Н.Н. Розанова, О.А. Лаптева и др.). Однако вскоре стало очевидно, что многие важные аспекты мира повседневности «ускользают», не могут быть описаны полно и адекватно при использовании только лингвистических методов исследования, без выхода за рамки так называемой чистой лингвистики. Возникают и интенсивно развиваются такие смешанные области лингвистической науки, как психолингвистика, когнитивная лингвистика, лингвокультурология, социолингвистика и этнопсихолингвистика.
Таким образом, уже тривиальный и весьма убедительный тезис о том, что междисциплинарность исследований (разумеется, не только гуманитарных) — необходимое требование и примета современной науки в целом, в полной мере приложим и к социально-философской категории «повседневность». Ведь для того чтобы изучать такой многомерный объект, как повседневность, исследователь должен, тем не менее, свободно ориентироваться в общем пространстве гуманитарного знания и уметь, в соответствии с потребностями анализа и интерпретации полученных результатов, привлекать эти знания. Такая методология вовсе не «размывает» предмет исследований, а позволяет увидеть многоаспектность изучаемого объекта.
Одним из аспектов изучения был выбран статус категории «повседневность» в обыденном языковом сознании русских. Этот статус мы обозначили двумя антонимичными цитатами. «Обыденная дребедень» — слова Родиона Раскольникова из романа Ф.М. Достоевского «Преступление
64
Российская повседневность в языковом сознании...
и наказание». Так презрительно герой назвал рутинную повседневную жизнь окружавших его людей, желая подчеркнуть свою обособленность и непричастность к ней. И напротив, австрийский философ и социолог Альфред Шюц считал повседневность «миром, светящимся смыслом» [8], имея в виду, что именно повседневность является ареной непосредственной человеческой жизни и самореализации индивида, подлинным локусом культуры.
Свою исследовательскую задачу мы определяем так: выявить и описать ключевые смыслы единиц языкового сознания рядовых носителей русской лингвокультуры, касающиеся повседневности.
В качестве материала, который принято считать коррелятом обыденного языкового сознания, мы использовали «Русский ассоциативный словарь» (РАС) (три его версии: «Словарь ассоциативных норм русского языка» А.Н. Леонтьева (САНРЯ), РАС-1 и РАС-2, созданные в разное время). Эти неординарные лексикографические произведения явились результатом проведения свободного пролонгированного ассоциативного эксперимента на территории Советского Союза (в 1977, 1988—1998 гг.) и в современной России (с 2008 года по настоящее время). В нашем исследовании мы обращаемся к понятию языкового сознания, поэтому следует дать необходимые пояснения. Не вдаваясь здесь в тонкости обсуждаемых научных проблем, приведем лишь некоторые определения данного термина. Например, Е.Ф. Тарасов пишет: «Языковое сознание в отечественной психолингвистике трактуется как совокупность образов сознания, формируемых и овнешняемых при помощи языковых средств — слов, свободных и устойчивых словосочетаний, предложений, текстов и ассоциативных полей. Главное в этой дихотомии “сознание и язык”, естественно, сознание» [5]. Подчеркивая сложность и неоднозначность толкования данного понятия, Т.Н. Ушакова отмечает, что этот термин «подчеркивает объединение, слитность главных составляющих речевой деятельности: психологического и лингвистического элементов. <...> Понятие (термин) “языковое сознание” имеет свою специфику, подчеркивая момент смыкания, совокупности феномена сознания, мысли, внутреннего мира человека с внешними по отношению к нему языковыми и речевыми проявлениями. Этот важный момент высвечивает главную сущность языка / речи — быть выразителем психического состояния говорящего» [7].
Чтобы определить статус повседневности в обыденном языковом сознании русских, зададимся простым вопросом: что думают о своей каждодневной жизни сами ее «участники»? Чтобы получить убедительный ответ на этот вопрос, необходимо было проделать довольно кропотливую работу — последовательно изучить все ассоциативные поля ядерного концепта «повседневность» и его синонимов (обыденность, ежедневный, будни, будничность, быт, каждодневный, рутина, рутинность, рутинный, образ жизни, обиход) в прямом (от стимула к реакции) и обратном (от реакций к стимулу) ассоциативных словарях — САНРЯ, РАС-1 и РАС-2.
65
Российская повседневность в языковом сознании...
Оставим «за кулисами» этот «технический» этап работы и представим лишь его результаты. Ассоциативные поля выделенных нами для изучения слов-стимулов представляют собой довольно большой словарный массив, в котором могут быть выявлены некоторые «семантические зоны». Одна из таких зон — это оценочные слова, показывающие отношение русских людей к самой категории «повседневность». Результат этой части исследования целесообразно привести в небольшой таблице, где все оценочные лексические единицы представлены в трех колонках (таблица 1).
Таблица 1
Оценочные слова, показывающие отношение русских людей к категории «повседневность»
Положительная оценка Негативная оценка Нейтральная оценка
Спокойный Серый (серость) обычный
Легкий Скучный (скучно, скука) обыкновенный
Отличный Надоевший Простой
Хороший Нудный Нормальный
Хороша Тоска
Дорога Банальный
Интересная Пустой
Веселый Трудный
Прекрасный Ненормальный
Богатый Суета
Достойный Надоело
радость Монотонность
В достатке отупляющий
Неинтересно
Пошлая
Убивает
Помойка
Заела
Дурдом
Мрак
Тягостные
Тяжела
66
Российская повседневность в языковом сознании...
Окончание таблицы
Положительная оценка Негативная оценка Нейтральная оценка
Пляска дикарей
Ужас
Дурной
Унылый
Темнота (темный, тьма)
Нищенский
Ненормальный
Нездоровый
Совковая
Кошмар
Мучение
Болото
Паутина
Безысходность
Ничего хорошего
Утомительная
Трясина
Дремучая
однообразие
Пугает
Жестокая
Невозможно
Ложная
Пустота
Сложная штука
Безотрадная
Борьба за существование
Суматошность
Яма
Завал
67
Российская повседневность в языковом сознании...
Приведенные данные, к сожалению, вызывают печальные мысли и практически не нуждаются в комментариях, подтверждая вынесенные в подзаголовок статьи беспощадные слова Родиона Раскольникова — «обыденная дребедень».
Чтобы доказать справедливость и обоснованность определения Альфреда Щюца, назвавшего повседневность «мир, светящийся смыслом», необходимо обратиться к изучению содержательной стороны обыденности. Прежде всего, нами были выделены базовые концепты повседневности, содержащиеся в ассоциативных полях всех слов-стимулов, обозначающих повседневность: дом (жилище), семья, работа (учеба), отдых (досуг, развлечения), здоровье, еда.
Ограниченные рамки статьи не позволяют нам раскрыть содержание всех выделенных базовых концептов. Но и анализа двух из них — дом и семья — достаточно, для того чтобы убедиться в насыщенности их различными смыслами.
Итак, начнем с концепта дом. Выбор данного концепта как базового концепта повседневности подтверждается тем фактом, что оно входит в ядро языкового сознания русских [6], занимая в нем вторую позицию. Это говорит о высокой значимости концепта дом в системе ценностей русских людей.
В русском языковом сознании отражены несколько значений и смыслов концепта дом. Приоритетным является представление о родном доме: во всех трех ассоциативных словарях ассоциат родной является наиболее частотным. Это понятие конкретизируется в ассоциативных полях слова-стимула дом словами-реакциями: семья, кров, очаг, уют. Помимо этих понятий в РАС-2, созданном в последние годы, представлены такие характеристики, как убежище, спокойствие, защита, надежность, крепость.
В ассоциативных полях стимула дом можно выделить несколько «семантических зон». Одну из них обозначим как «вид или тип дома». Прежде всего, это квартира в городском многоэтажном доме. Это слово также содержит в себе множество смыслов, связанных с повседневной жизнью. Приведем здесь лишь два ассоциативных поля — из прямых ассоциативных словарей, избранных нами для анализа.
РАС-1
КВАРТИРА: дом 11/10.6; большая 6/5.8; пустая, трехкомнатная, хата 4/3.8; моя, своя 3/2.9; ключи, маленькая, шикарная 2/1.9; 3-комнатная, б. деньги, балкон, бронированная, в доме напротив, в новом доме, в центре, в центре Москвы, взломана, вор, город, дверь, дрема, друга, жилая, замок, запереть, зеркало, знакомая, клетка, ключ, коммунальная, комната, комфортабельная, кооперативная, корзина, красивая, крепость, крыша, кухня, мебель, мечта, не моя, неудобная, нехорошая, новая, ограблена, огромная, один, ожидание, отдельно, отсутствует, охраняется, плоский, поганая, по-
68
Российская повседневность в языковом сознании...
кой, получена, потолок, с балконом, с удобствами, свободная, семья, тесная, удобная, уют, флэт, хорошая, хрущобы, шкаф 1/1.0; 104+69+4+59 // 0+29+4
РАС-2
КВАРТИРА: дом 131/24.3; большая 48/8.9; моя 33/6.1; жилье 23/4.3; комната 12/2.2; уют 10/1.9; уютная 8/1.5; маленькая, съемная 7/1.3; своя, семья, хата 6/1.1; огромная, пустая 5/0.9; 2-комнатная, в центре, двухкомнатная, ключ, помещение, пустая, трехкомнатная 4/0.7; 3-комнатная, дача, дверь, дорогая, жить, коммунальная, новая, номер, снимать, тепло, хорошая, чистая 3/0.6; 32, 4-комнатная, в Москве, город, деньги, диван, жилище, ипотека, комнаты, общая, общежитие, подъезд, приют, светлая, собственная, уборка, хрущевка, четырехкомнатная 2/0.4; 100 метров квадратных, 136, 2, 4 стены, 5, 57, 58, 9, N, N 27, N 60, N 62, N 7, апартамент, аренда, белое, богатство, в доме, в ипотеку, в новостройке, в центре Москвы, велика, вор, высоко, гараж, где деньги лежат, горит, городская, даром, долг, дом / крепость, Дом 2, дом родной, дорого, друга, есть, жена, жизнь, жилая площадь, жилплощадь, защита, знакомых, Зойкина, интерьер, кв. м, квадрат, кирпич, Китай, ключи, комфортная, коридор, коробка, красивая, купить, куплена, куплю в 27 лет, кухня, лучше дом, маленький, моя, мебель, многокомнатная, на 5-м этаже, на ремонте, надо, напротив, невозможно купить, ненавижу, нет, нехорошая, новоселье, обеспеченность, обитель, общага, огонь, однокомнатная, окна, окно, отдых, открыта, отнятая, плата, площадь, подвал, подруги, покупка, помойка, приватизирована, пристанище, продана, прописка, просторная, просторный, работа, ремонт, родителей, родная, родственников, сгорела, сдается, сдана, Сибирь, снять, собственность, сорок, соседа, соседи, спать, стены, стиль, стол, стул, суд, съемочный, телевизор, трешка, туалет, убрана, убранная, уголок, удобная, удобно, уютный, хлам, хорошо бы!, хочу, чужая, чья-то, ячейка 1/0.2; 538+180+2+129 // 0+29+152
Внимательное изучение представленных ассоциативных полей слова-стимула квартира позволяет, во-первых, выделить в них общие ассоциаты, а во-вторых, проследить эволюцию данного понятия в обыденном языковом сознании русских за последние 25 лет.
Параметр, важный для русских людей во все времена, — это размер квартиры. Однако если в 1990-е годы большой представлялась трехкомнатная квартира, то в РАС-2 представлены такие характеристики, как четырехкомнатная и 100 метров квадратных. При этом появились и такие реакции, которые отражают признак «способ владения квартирой»: ипотека, приватизированная, купить (куплена, куплю), продана, собственность, снимать, аренда.
Два ассоциата, представленные в обоих словарях, — коммуниальная и хрущевка (хрущобы), культурно маркированы, наполнены особыми смысла-
69
Российская повседневность в языковом сознании...
ми и нуждаются в специальных комментариях. Так, подробное толкование слова хрущобы находим в «Толковом словаре русского общего жаргона»: «Пятиэтажный дом с малогабаритными квартирами дешевой застройки середины 50-60-х гг. По инициативе бывшего в 1953—1964 гг. 1-м секретарем ЦК КПСС Н.С. Хрущева такие дома строились, для того чтобы в короткий срок предоставить максимально большому числу семей отдельные квартиры с удобствами. В домах не было лифтов, высота потолков в квартирах не превышала 2,5 м, планировка была неудобной, площадь кухни, совмещенного санузла и коридора была сведена к минимуму. В отличие от сталинских домов послевоенного периода, хрущобы не имели никаких архитектурных излишеств и были все на одно лицо». Помимо толкования значения этого слова в словарной статье содержатся также и пометы:
«УПОТР.: Презрит.
КОННОТ.: Отрицат. оценка; ассоциация с трущобой.
СИНОНИМЫ: Хрущевка.
ПРОИСХОЖД.: Наложение друг на друга слов, имеющих фонетически совпадающие части, сопровождающееся усечением конца первого слова и начала второго: Хрущ(-ев) + (т-)рущоба; возможно, при этом значение является результатом метонимического переноса от трущоба» [1].
Коммунальная квартира (коммуналка) — также ассоциат, в котором заключен целый конгломерат смыслов, превращающих данное слово в национально-культурный концепт. В толковом словаре (МАС) представлено лишь значение этого слова: «Квартира, предоставляемая городским хозяйством и занимаемая несколькими семьями (съемщиками)» [4]. В этом определении абсолютно отсутствует элемент «переживания», то есть отражения данного концепта в обыденном языковом сознании русских. А между тем именно это и составляет его национальную специфику. В прямых словарях РАС-1 и РАС-2 нет словарной статьи, в которой это слово выступало бы как стимул, но в обратных словарях мы находим небольшое ассоциативное поле слов-стимулов, для которых коммунальная квартира (коммуналка) является реакцией:
Коммуналка: комната, коридор, общий, ржавое, ругань, соседка 1; 3+3
Даже в этих единичных ассоциатах можно обнаружить «дух» коммуналки: в ней каждой семье выделена комната, а коридор и другие места общего пользования — кухня, туалет (возможно, с ржавым унитазом), что создает страшные неудобства, а потому между соседями (соседками) нередко возникает ругань.
Подробное описание коммунальной квартиры (коммуналки), как бы раскрывающее отмеченные нами ассоциации, находим у Андрея Синявского в его книге «Основы советской цивилизации»: «Места общего пользования и составляют основной жизненный нерв и специфику коммунальной квартиры. На этом небольшом пространстве чужие друг другу люди
70
Российская повседневность в языковом сознании...
вынуждены постоянно встречаться, общаться, ругаться и вести борьбу за клочок этой общей площади — каждый в свою пользу. <...> В условиях коммунальной квартиры слово «соседи» звучит весьма зловеще... Здесь процветает взаимная подозрительность, взаимная ненависть, которая разрешается в скандалах, сплетнях, клевете, в драках, доносах» [3].
Даже такой беглый просмотр ассоциативных полей слов дом и квартира позволяет обнаружить целый мир, действительно светящийся даже не смыслом, а множеством смыслов, в основном культурно маркированных.
Перейдем теперь к концепту семья. Следует отметить, что в прямых и обратных словарях реакции дом-семья являются «зеркальными», что подтверждает важность двух концептов в ценностной шкале русских. Слово семья является многозначным. Однако в обыденном языковом сознании представлено в основном именно значение «Группа живущих вместе близких родственников».
Материал, содержащийся в ассоциативных словарях, позволяет нам реконструировать тот фрагмент концептосферы русской повседневности, который связан со словом семья у русских людей, представить себе стереотип русской семьи и проследить эволюцию его содержания на протяжении последних трех десятилетий.
Самые частотные реакции в прямых словарях РАС-1 и РАС-2 на слово-стимул семья — большая, дружная, а также дети.
Прежде всего, просматривая ассоциативные поля, можно найти ответ на вопрос о составе семьи: он колеблется от минимального — 3—4 человека (я+ты+ребенок; папа, мама, я; родители, мой муж и я; из трех человек) до включения в ее состав всех родственников (родственники, родня, родные; дети, ребенок, сын, дочь, родители, мама, мать, отец, муж, жена, супруги; родственница, дядька, тетка, зять, тесть). При этом представление о семье из трех человек можно считать приоритетным, несмотря на то что одной из самых частотных реакций является слово большая.
Вторым аспектом, на который следует обратить внимание, является отношение русских к данному институту общества, его оценка. Элементарная выборка и подсчет «положительных» и «негативных» ассоциатов показывают, что концепт семья в русском обыденном языковом сознании имеет высокий положительный статус (общее соотношение позитивных и негативных слов-оценок ~ 2,5:1). Положительный образ семьи складывается из таких понятий, как дружная, дружба; крепкая, счастлива, счастье; любовь, любовь и радость; союз любящих; уважение, гармония; все, что есть, тепло, теплое понятие; стабильная. Отметим, что положительная оценка семьи за годы, разделяющие создание РАС-1 и РАС-2, заметно возросла, а количество оценочных слов-ассоциатов с негативным значением в РАС-2 сократилось по сравнению данными РАС-1 (24 ^ 6). Несколько раз в разных ассоциативных полях встречается ассоциат крепость, что, во-первых, подтверждает тесную связь концептов дом и семья («Мой дом — моя крепость»),
71
Российская повседневность в языковом сознании...
а во-вторых, подчеркивает восприятие семьи как надежной защиты и прибежища человека в этом мире. Следует, однако, отметить, что некоторые положительные оценки семьи представляют собой клише новояза — стандартные стереотипы советских времен: ячейка общества, здоровая, советская, социалистическая, союз любящих сердец, семейный подряд. Большинство этих клишированных обозначений представляют собой семантически опустошенные словосочетания, так называемый langue de bois. Сегодня они уже не содержат в себе положительную коннотацию.
Характеристика семьи в русском лингвокультурном сознании представлена в различных по составу и грамматическому оформлению словосочетаниях. Так как слово-стимул семья — имя существительное, то, естественно, большую часть составляют ассоциаты — имена прилагательные, которые характеризуют семью с различных сторон: размер (большая / маленькая, многодетная, полная / неполная); степень благосостояния и благополучия (крепкая, не/благополучная, не/счастливая, голодная, идеальная, обеспеченная, стабильная, бедная, прочная, полноценная); моральный климат (дружная, веселая, благочестивая, красивая, трудолюбивая, семейный конфликт, семейный скандал); социальный статус семьи по профессии ее главы или обоих супругов (военнослужащего, колхозников, машиниста, депутата, офицера, тракториста, учителей, филологов, историков).
Некоторые ассоциаты в паре со словом-стимулом семья образуют короткие грамматически правильные предложения, которые могут представлять фреймы типичных ситуаций или отдельные слоты таких фреймов: семья — распалась; семья — перед разводом; семья — празднует; семья — в сборе; семья — на работе; семья — в беде; семья — на прогулке.
Наконец, некоторые ассоциации на слова, образованные от слова семья (семейная, семейное, семейный), а также на форму родительного падежа — семьи, образуют словосочетания, обозначающие концепты, относящиеся к сфере семьи: семейная традиция, семейная пара; семейное положение; семейный альбом, семейный праздник, семейный бюджет; глава семьи, доход семьи.
Подведем итоги нашего небольшого исследования. С одной стороны, наличие большого числа негативных оценок категории «повседневность», которые представлены в виде таблицы в начале статьи, как будто бы заставляют нас согласиться с определением Достоевского, вложенным в уста его героя Родиона Раскольникова: повседневность — это «обыденная дребедень». С другой стороны, анализ содержательной стороны повседневности, заключенной в ее базовых концептах дом и семья, позволяет обнаружить множество смыслов, в том числе национально маркированных. И это подтверждает характеристику повседневности как «мира, светящегося смыслом», данную А. Щюцем. Такая «двуипостасность» обыденного мира составляет его сущность.
Подчеркивая значимость категории «повседневность», венгерский философ Дьердь Лукач писал: «Именно стихия повседневной, материальной,
72
Российская повседневность в языковом сознании...
приближенной к практике жизни человека является истоком, нерасчленимой основой и единым объектом всех самых сложных форм дифференциации общественного сознания (например, науки, искусства, религии). <...> Повседневная жизнь — начало и конец всякой человеческой деятельности. Ее можно представить как поток, разделяющийся на протоки и рукава. Такими ответвлениями являются высшие виды восприятия и воспроизведения действительности — наука и искусство... Порожденные потребностями общества, самой обыденной жизнью, влияя на нее и испытывая ее влияние, они вновь вливаются в ее поток» [2].
Литература
1. Ермакова О.П., Земская Е.А., Розина РИ. Толковый словарь русского общего жаргона / Под общ. рук. Р.И. Розиной. М., 1999.
2. Лукач Д. Своеобразие эстетического: В 4 т. М.: Прогресс, 1985. Т. 1. С. 7.
3. Синявский А. Основы советской цивилизации. М., 2001. С. 238—239.
4. Словарь русского языка: В 4 т. / АН СССР, Ин-т рус. яз. / Под ред. А.П. Ев-геньевой. 2-е изд., испр. и доп. М.: Русский язык, 1981—1984. Т. 2. С. 84.
5. Тарасов Е.Ф. Актуальные проблемы анализа языкового сознания // Языковое сознание и образ мира: Сб. статей / Отв. ред. Н.В. Уфимцева. М., 2000. С. 26.
6. Уфимцева Н.В. Этнический характер, образ себя и языковое сознание русских // Языковое сознание: формирование и функционирование: Сб. ст. М., 1998. С. 164—166.
7. Ушакова Т.Н. Языковое сознание и принципы его исследования // Языковое сознание и образ мира: Сб. ст. / Отв. ред. Н.В. Уфимцева. М., 2000. С. 22.
