CC BY
8
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2019. № 2 (22). С. 166-173. УДК 327.58
DOI 10.25513/2312-1300.2019.2.166-173
В. В. Безгачева
РОССИЙСКАЯ ПОЛИТИКА В СФЕРЕ ВЫНУЖДЕННОГО ПЕРЕСЕЛЕНИЯ В 1990-е гг.: ПРОБЛЕМЫ РЕГИОНАЛЬНОЙ СУБЪЕКТНОСТИ (НА ПРИМЕРЕ ТОМСКОЙ ОБЛАСТИ)
В условиях кризисной ситуации, вызванной массовым притоком вынужденных переселенцев в первой половине 1990-х гг., становления федеративных отношений, а также недостаточностью нормативно-правовых и финансовых механизмов регулирования миграционной ситуации, регионы РФ начинают проводить самостоятельную политику в отношении вынужденных мигрантов. На примере Томской области выявляются факторы, способствующие формированию региональной субъ-ектности в сфере вынужденного переселения в регионах с небольшой миграционной нагрузкой. Определено, что субъектность во многом носила реакционный характер, связанный со слабым уровнем взаимодействия компетентных структур, однако меньшая нагрузка по организации первичного приёма и размещения вынужденных переселенцев способствовала формированию региональных практик, носящих не ограничительный характер, а использующих региональные возможности в интересах переселенцев.
Ключевые слова: региональная миграционная политика; вынужденные переселенцы; беженцы; миграция; Томская область.
V. V. Bezgacheva
RUSSIAN POLICY IN SPHERE OF FORCED MIGRATION IN THE 1990s: PROBLEMS OF REGIONAL SUBJECTIVITY (ON THE EXAMPLE OF TOMSK REGION)
In the conditions of the crisis caused by the massive influx of internally displaced persons in the first half of the 1990s, the formation of federal relations, as well as the insufficiency of regulatory and financial mechanisms for regulating the migration situation, the regions of the Russian Federation are beginning to pursue an independent policy towards forced migrants. In this article, the example of the Tomsk region reveals the factors that contribute to the formation of regional subjectivity in the field of involuntary resettlement in regions with a small migration load. It is determined that subjectivity is largely reactionary in nature, but a lesser burden of organizing the primary reception and placement of internally displaced persons contributed to the formation of regional practices that are not restrictive, and also support regional opportunities in the interests of immigrants.
Keywords: regional migration policy; internally displaced persons; refugees; migration; Tomsk region.
В период существования СССР региональные органы управления были фактически лишены возможности самостоятельно определять направления политической деятельности. Все решения принимались в Мо-
скве, а советский федерализм не рассматривался как система переговоров и договоренностей между центром и субъектами федерации. Лишь на завершающем этапе периода перестройки, в условиях нарастания полити-
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках проекта «Политика переселения соотечественников, проживающих за рубежом, на территорию России как механизм улучшения демографической ситуации в регионах Сибирского федерального округа», проект № 18-311-00287.
© Безгачева В. В., 2019
ческой борьбы и ослабления союзной власти, всё чаще в политическом дискурсе стали звучать призывы к региональной самостоятельности. Именно такая возможность территории самостоятельно ставить цели своего развития, разрабатывать конкретные меры для их реализации и нести ответственность за результат собственной политики, обусловленная наличием региональных организационных, нормативно-правовых и финансовых механизмов и распределением полномочий между центром и регионами, рассматривается нами как региональная субъектность.
В условиях распада Советского Союза в России закладываются основы новой миграционной политики, первоочередной задачей которых являлось создание эффективного механизма организации приёма и обустройства иммигрантов из бывших союзных республик. Массовый характер миграционного притока и неравномерность его направленности, а также недостаточность организационных, нормативно-правовых и финансовых ресурсов федерального центра поставили вопрос о включении региональных органов управления в реализацию общегосударственной политики. 14 июня 1992 г. Указом Президента РФ на базе Комитета по делам миграции населения при Министерстве труда и занятости была образована Федеральная миграционная служба (ФМС) как компетентный орган власти в сфере миграции. В соответствии с Постановлением Правительства РФ от 22 сентября 1992 г. № 740 «Вопросы Федеральной миграционной службы России» к одной из основных задач ФМС было отнесено формирование территориальных органов миграционной службы, расположенных в районах массового притока вынужденных мигрантов. Уже к 1994 г. было создано 52 территориальных органа Федеральной миграционной службы.
Параллельно с формированием органов ФМС была подготовлена первая миграционная программа - Республиканская долговременная программа «Миграция», утверждённая Постановлением Правительства РФ от 18 мая 1992 г. № 327. Однако она не определяла механизмы реализации регионами переселенческой политики, рассматривая их преимущественно в качестве территорий вселения, а не активных субъектов по работе с ми-
грантами. Между тем, в условиях ослабления федерального центра, возрастающих миграционных потоков и становления нового законодательства, не отвечающего задаче оперативного реагирования на меняющуюся миграционную ситуацию, в первой половине 1990-х гг. регионы в своей деятельности выходят за рамки полномочий, установленных федеральным центром. В первую очередь, речь идёт о регионах-лидерах по количеству иммигрантов - Краснодарский, Ставропольский края и Ростовская область, на которые легла основная нагрузка по приёму переселенцев. Такие субъекты Российской Федерации были вынуждены применять ограничительные меры по приёму мигрантов - наблюдались случаи нарушения Конституции РФ в сфере права свободы передвижения, выбора места пребывания и жительства, налогообложения на компенсацию затрат социально-культурной инфраструктуры и др. [1, с. 162]. Свою роль сыграло и стремление регионов получить дополнительное финансирование из федерального бюджета, что проявлялось, например, в завышенных плановых показателях приёма вынужденных переселенцев и беженцев в ряде регионов.
Со второй половины 1990-х гг. начинается процесс приведения регионального законодательства в соответствие с федеральным. В государственных миграционных программах 1994, 1996 и 1998 гг. региональные и межрегиональные миграционные программы определялись как основные нормативно-правовые механизмы реализации региональной политики в сфере вынужденной миграции. Программы 1994 и 1996 гг. также предполагали договорные отношения в области миграции между федеральными и региональными органами власти, а также между отдельными субъектами, что закрепляло самостоятельность регионов при проведении миграционной политики.
Включение регионов в общегосударственную политику поддержки вынужденных мигрантов и переселенцев проходило в экстремальных условиях, связанных с массовым миграционным притоком и отсутствием у федерального центра необходимых и эффективных механизмов для его регулирования. В регионах с небольшим количеством вынужденных переселенцев ситуация была
не столь критична, что было связано, с одной стороны, с меньшей остротой проблемы, с другой - с обусловленным этим фактом отсутствием глубокого разрыва между федеральным и региональным законодательством [2]. Целью исследования является выявление, на примере Томской области, факторов, определивших включение регионов со слабой миграционной нагрузкой в общегосударственную переселенческую политику в качестве её субъектов.
Территориальный орган ФМС в Томской области был создан в январе 1993 г. Разноплановость возникающих проблем, касающихся работы с вынужденными переселенцами и беженцами (регистрация, учёт, приём, размещение, адаптация и др.), а также отсутствие наработанных механизмов их разрешения, поставила задачу формирования не только вертикальной системы взаимодействия между органами власти разного уровня, но и горизонтальной - межрегионального и межведомственного сотрудничества, а также взаимодействия с «третьим сектором» -общественными переселенческими организациями и бизнес-структурами. Организационно это вменялось территориальным органам миграционной службы, что в условиях ослабления федерального центра усиливало субъектность регионов в проведении миграционной политики.
Фактически территориальная субъект-ность определялась недостаточным учётом специфики миграционной ситуации в конкретных регионах со стороны федерального центра и носила реакционный характер. Центром предпринимались меры по регулированию миграционных потоков как через создание условий для приёма вынужденных мигрантов (например, через финансирование из федерального бюджета строительства жилья для переселенцев в регионах при принятии квот на размещение по направлению из федерального центра), так и через направление переселенцев в другие регионы. Учитывая необходимость данных действий для сокращения миграционной нагрузки на регионы, ставшие «лидерами» по количеству переселенцев, следует отметить, что рассмотрение федеральным центром регионов преимущественно в качестве территорий вселения и «дополнительных ресурсов» вело к импера-
тивному характеру его действий. Так, переселенцы могли быть направлены в регион без согласования с территориальным отделом миграционной службы, необходимых документов с указанием условий размещения [3]. Организационно несогласованность действий приводила к ситуациям, когда переселенцы прибывали в регион в праздничные или предвыходные дни и были вынуждены несколько дней проживать на вокзале [3]. Подобный подход имел место и в отношении переселенцев, которые после прибытия в назначенный регион требовали обратной отправки в Москву [3]. Таким образом, региональные власти были вынуждены на местах решать проблемы, связанные с несогласованностью действий федерального центра, что в свою очередь также определяло реакционный характер региональной политики.
Как было отмечено выше, с 1994 г. в миграционных программах основным нормативным механизмом региональной миграционной политики признавались региональные и межрегиональные миграционные программы. На практике же уровень межрегионального взаимодействия оставался слабым на протяжении всего рассматриваемого периода. Реакционный характер региональной субъектности, обусловленный неспособностью федерального центра оперативно регулировать миграционные процессы в стране, а также формирование вертикальной структуры территориальных органов миграционной службы (сначала в условиях двойного подчинения ФМС и региональным администрациям, а затем - только ФМС) выдвигали на первый план проблемы взаимодействия внутри региона с компетентными органами в сфере размещения вынужденных переселенцев. Признавая важную роль деятельности по непосредственному размещению и поддержке переселенцев в регионах вселения, необходимо отметить, что динамичность миграционных процессов требовала развития межрегионального взаимодействия, которая ярко проявлялась в системе организации приёма и учёта переселенцев.
Основным регламентирующим документом в данной сфере являлось Положение о порядке признания лиц вынужденными переселенцами, их регистрации и учёта на территории Российской Федерации от 25 ноября
1993 г. В соответствии с ним в случае выезда из региона, в котором переселенец был поставлен на учёт, на постоянное место жительства в другой субъект Российской Федерации, переселенец должен сняться с учёта в регионе выбытия и с соответствующими документами (направлением и заверенной копией карточки регистрации или выписки из неё) в двухнедельный срок обратиться в миграционную службу региона прибытия для постановки на учёт. Таким образом, нормами федерального центра ответственность возлагалась непосредственно на самого переселенца, при этом система регулирования этого процесса фактически отсутствовала. На практике это приводило к тому, что имели место случаи, когда при нарушении переселенцем срока явки в миграционную службу региона прибытия он мог через суд обязать её поставить на учёт (в подобной ситуации в суде был задан вопрос «Назовите статью, где указано, что за невыполнение "Правил" вы не ставите граждан на учёт» [4]). Ситуация осложнялась отсутствием единой информационной системы о миграционных перемещениях населения. Задача создания автоматизированной системы сбора и обработки информации ставилась ещё в первых нормативно-правовых документах федерального и регионального уровней. С 1994 г. в Томской области вёлся автоматизированный учёт мигрантов в системе «Регистр», к 1998 г. в ней было учтено 2 089 человек, по журнальному же учёту, проводившемуся с 1992 г., проходило 7 500 человек (из них более 5 000 получили статус вынужденного переселенца) [5]. Цифры свидетельствуют о том, что журнальная форма учёта являлась превалирующей до конца 1990-х гг. В условиях отсутствия эффективных горизонтальных и вертикальных связей территориальных органов миграционной службы этот фактор усиливал обособленность и самостоятельность их деятельности.
Те же проблемы проявились в сфере межведомственного взаимодействия, прежде всего, речь идёт о совместной работе территориальных органов миграционной службы с органами труда и занятости, социальной защиты, а также местными администрациями. Миграционной службе Томской области вменялось со стороны прокуратуры неполное
исполнение функций по координации деятельности и взаимодействию с местными органами исполнительной власти и управления, а также контроля над их работой (в области предоставления актуальной информации, установленных сроков регистрации и переучёта вынужденных переселенцев и беженцев, расходования выделенных средств и т. д.) [6]. В представлении прокурора Томской области от 17 марта 1996 г. отмечалось, что в миграционной службе отсутствуют точные сведения о количестве вынужденных переселенцев и беженцев, проживающих в городах и районах области, а также сведения об их трудоустройстве и обеспеченности жильём [6]. В практическом плане это в частности приводило к случаям двойного учёта беженцев при получении ими российского гражданства [6]. При несвоевременном переучёте некоторые беженцы, получив гражданство России, сохраняли статус беженца, что являлось нарушением Закона РФ от 19 февраля 1993 г. № 4528-1 «О беженцах». В соответствии с этим статусом данные лица продолжали стоять в очереди на получение жилья или ссуды на улучшение жилищных условий. При этом, как и в выше описанной ситуации с постановкой на учёт в регионе прибытия, ответственность возлагалась на самих переселенцев, которые должны были проходить переучёт при объявлении миграционной службой о его проведении в средствах массовой информации. При отсутствии механизмов должного контроля «граждане не проходили переучёт по 2-3 года» [4].
Важнейшей проблемой в деятельности региональных отделений миграционной службы стало отсутствие достаточного количества квалифицированных кадров. Особенно это стало заметным с 1994 г., когда начала формироваться система районных органов миграционной службы. В соответствии с Постановлением Главы Администрации Томской области от 21 июня 1994 г. № 252 «О развитии и укреплении районных миграционных служб Томской области» создавались отделения в городах Стрежевом, Кол-пашево, Асино, районных центрах Каргасок, Молчаново, Белый Яр, Мельниково. В районах области, в которых представители миграционной службы отсутствовали, вопросы, связанные с обустройством вынужденных
мигрантов на местах, были возложены на местные отделы труда, занятости и миграции [7]. К 1998 г. между пятью специалистами областной миграционной службы были распределены районы области, в том числе северные, транспортировка в которые была затруднена [8]. При отсутствии достаточных ресурсов у региональных миграционных служб звучали предложения о включении в обязанности местных органов самоуправления «выполнения задач, связанных с приёмом и обустройством вынужденных мигрантов, что позволит не увеличивать штатную численность службы на местах» [9]. Однако законодательно ни на федеральном, ни на региональном уровнях не была чётко определена сфера компетенций и система разграничения полномочий с муниципальными властями [2, с. 20].
Несмотря на вышеперечисленные трудности при реализации региональной миграционной политики, следует отметить положительный опыт сложившихся региональных практик в данной сфере. Бюджетом Томской области обеспечивался ряд социальных мероприятий: материальная помощь остро нуждающимся семьям вынужденных переселенцев, ежемесячные пособия на детей, путёвки для организации отдыха детям из социально незащищённых семей и др. По решению Думы города Томска была уменьшена плата за детский сад для детей переселенцев, также плата за коммунальные услуги в общежитии, арендованном миграционной службой, на 50 % [7]. В 1996 г. территориальное отделение миграционной службы Томской области ходатайствовало перед Государственной Думой Томской области об отмене уплаты государственной пошлины за оформление в нотариальных конторах поручительств на получение ссуд для вынужденных переселенцев [8]. Последнее является ярким примером корректировки сложившихся общегосударственных механизмов с точки зрения не ограничительного характера, а использования региональных возможностей в интересах переселенцев.
Финансирование деятельности территориальных органов должно было происходить за счёт федерального бюджета, однако частично вопросы обеспечения функционирования службы обеспечивались местными
бюджетами (с 1 июля 1993 г. было открыто финансирование миграционной службы Томской области в размере 2 000 тыс. руб., в том числе по статье «Заработная плата» -1 077 тыс. руб.). В условиях дефицитного исполнения бюджета и недостаточного финансирования со стороны федерального центра (поступление денег в неполном объёме, с опозданием, без учёта растущей инфляции [10]) выделение средств обеспечивалось за счёт сокращения иных статей расходов (в 1993 г. - по сметам областного управления народного образования, управления труда и занятости и др.). Федеральным центром также не финансировался ряд статей, являющихся одними из определяющих в вопросах обустройства переселенцев (например, создание рабочих мест [10]). В этих условиях приобретало актуальность привлечение дополнительных источников, как финансовых, так и организационных. Прежде всего, такими источниками могли являться переселенческие объединения, создаваемые как самими переселенцами, так и местным населением. В 1991 г. был зарегистрирован Российский фонд помощи беженцам «Соотечественники», одной из целей которого являлось оказание помощи в приёме и размещении, защита прав и свобод. При участии фонда было создано 700 переселенческих организаций и предприятий, 36 региональных отделений [11]. В апреле 1996 г. было учреждено движение «Форум переселенческих организаций» для защиты прав и интересов беженцев и вынужденных переселенцев. Создавались и региональные объединения. Между тем, с одной стороны, не все регионы были охвачены деятельностью переселенческих объединений, с другой - отсутствовала как система их координации, так и взаимодействия с ними органов власти. В Томской области было зарегистрировано две общественные организации, в уставных обязательствах которых было заложено оказание помощи мигрантам, также были сформированы Общества по национальному признаку, которые «оказывали практическую помощь в обустройстве граждан своей национальности, в том числе и лицам, имеющим статус вынужденных переселенцев» [12]. Руководитель миграционной службы Томской области отмечал, что сотрудничество с вы-
шеуказанными зарегистрированными организациями не получило развития и носит эпизодический характер, так как «их обязательства по оказанию помощи мигрантам стали второстепенными и неэффективными» [12]. Между тем во многих регионах именно переселенческие объединения брали на себя задачу организации компактных поселений как одного из приоритетных способов решения жилищного вопроса. В Томской области, по оценке миграционной службы, создание компактных поселений было затруднено по причине отсутствия финансирования создания рабочих мест [13]. Этот вопрос мог быть решён через адресную поддержку непосредственно переселенческим объединениям, как со стороны государства, так и различных фондов, однако это было возможно только при чёткой системе контроля их деятельности и реализации финансовой поддержки.
Ещё одним организационным и финансовым источником являлись коммерческие предприятия, а также деятельность государственных и негосударственных организаций по проведению благотворительных акций и предоставлению льготных услуг. Данные источники привлекались как для предоставления дополнительных льгот переселенцам (так, в 1996 г. миграционной службой Томской области было заключено соглашение с ТОО «Алерт» об обслуживании вынужденных мигрантов в их магазинах дважды в месяц по сниженным ценам [14]), так и содействия в реализации миграционной службой обязанностей в сфере трудоустройства и размещения (через соглашения о трудоустройстве [14], аренде помещений для проживания переселенцев [15] и др.). Также коммерческие предприятия выступали организаторами культурно-досуговых мероприятий (проведение новогодних, праздничных и благотворительных концертов), участвовали в приобретении подарков для детей вынужденных мигрантов и др. Важную роль в организации размещения и поддержки вынужденных переселенцев играли государственные и негосударственные организации и учреждения социальной поддержки и защиты населения (в сборе одежды, игрушек для детей, предоставлении материальной помощи социально незащищённым категориям и др.).
Использование дополнительных источников в условиях нехватки собственных организационных и финансовых ресурсов имело положительное влияние на эффективность поддержки переселенцев, однако следует отметить необходимость формирования информационного поля для переселенцев о возможных льготах и мероприятиях. Региональные программы, как правило, содержали общую информацию о реализации переселенческой политики, а взаимодействие с переселенцами после получения ими соответствующих статусов, как отмечали сами миграционные службы, было слабо развито.
Подводя итог, необходимо отметить, что на становление региональной субъектно-сти в миграционной политике в 1990-е гг. оказали влияние различные факторы. В отношении регионов с низкой миграционной нагрузкой к благоприятным факторам следует отнести меньшее количество переселенцев и, как следствие, отсутствие критической ситуации, связанной с массовостью миграционного притока. Региональные отделения миграционной службы испытывали меньшую нагрузку по организации первичного приёма и размещения переселенцев, что позволяло сосредоточить усилия на социальной поддержке нуждающихся и социально незащищённых категорий вынужденных переселенцев. Также в регионах с меньшим количеством переселенцев можно зафиксировать слабый разрыв между федеральными и региональными нормативно-правовыми актами, в своих действиях территориальные органы руководствовались федеральным законодательством и политика не носила ограничительного характера. Миграционные программы середины 1990-х гг. предполагали договорные отношения между центром и регионами, а также возможность создания региональных и межрегиональных программ, что повышало территориальную субъект-ность в проведении соответствующей политики. Взаимодействие с общественными и коммерческими организациями на местах также усиливало самостоятельность территориальных органов.
К негативным факторам формирования региональной субъектности в рассматриваемой сфере следует отнести отсутствие опыта и механизмов как на уровне федерального
центра, так и регионов. Следствием этого стала необходимость реакции территориальных органов на недостатки формирующейся системы по работе с переселенцами, проявляющихся в отсутствии эффективного межведомственного взаимодействия и взаимодействия между уровнями власти, единой информационной системы, двойной работе. В этих условиях во многом региональная субъектность в проведении миграционной политики формировалась реакционно в первой половине 1990-х гг., практики, направленные на использование региональных возможностей в интересах переселенцев, преимущественно складываются во второй половине 1990-х гг. Таким образом, субъект-ность регионов являлась компенсаторным механизмом в условиях кризисного характера миграционной ситуации при слабости центра и уровня разработки нормативно-правовых и организационных механизмов её регулирования, при этом складывающиеся на местах практики позволяли привлекать дополнительные региональные ресурсы, способствующие дальнейшему развитию переселенческой политики и формирующие опыт региональной политики в данной сфере.
ЛИТЕРАТУРА
1. Мукомель В. И. Миграционная политика России: Постсоветские контексты / Ин-т социологии РАН. - М. : Диполь&Т, 2005. - 351 с.
2. Дятлов В. И. Трансграничные миграции и принимающее общество: механизмы и практики взаимной адаптации. - Екатеринбург, 2009. -396 с.
3. Письмо руководителя миграционной службы Томской области Байбары С. В. заместителю руководителя Федеральной миграционной службы Чулкову Н. В. от 28 мая 1996 г. № 247 // Государственный архив Томской области (ГАТО). Ф. Р-1964. Оп. 1. Д. 38. Л. 28.
4. Письмо руководителя миграционной службы Томской области Байбары С. В. руководителю Федеральной миграционной службы Ре-
гент Т. М. от 24 апреля 1994 г. № 195 // ГАТО. Ф. Р-1964. Оп. 1. Д. 38. Л. 18.
5. Письмо руководителя миграционной службы Томской области Байбары С. В. в Администрацию Томской области от 1 июля 1998 г. № 330 // ГАТО. Ф. Р-1964. Оп. 1. Д. 114. Л. 11.
6. Письмо прокурора Томской области Пономарева Х. У. руководителю миграционной службы Томской области Байбаре С. В. от 17 марта 1996 № 7-1-16-96 // ГАТО. Ф. Р-1964. Оп. 1. Д. 55. Л. 5.
7. Письмо руководителя миграционной службы Томской области Байбары С. В. заместителю Главы Администрации Томской области Шами-ну Г. А. от 15 января 1997 № 17 // ГАТО. Ф. Р-1964. Оп. 1. Д. 89. Л. 17.
8. Письмо руководителя миграционной службы Томской области Байбары С. В. руководителю Федеральной миграционной службы Регент Т. М. от 13 мая 1998 г. № 243 // ГАТО. Ф. Р-1964. Оп. 1. Д. 113. Л. 6.
9. Письмо заместителя руководителя миграционной службы Томской области Шкуратова А. В. Мэру города Томска Коновалову Г. В. от 6 июня
1995 г. № 202 // ГАТО. Ф. Р-1964. Оп. 1. Д. 39. Л. 8.
10. Переписка миграционной службы Томской области с Администрацией Томской области // ГАТО. Ф. Р-1694. Оп. 1. Д. 27. Л. 1.
11. Царенкова Е. Г., Кухаренко Т. А., Андреева А. В. Комментарий к Федеральному закону от 24 мая 1999 г. № 99-ФЗ «О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом». - ЫЯЬ: Ийр:// base.garant.rU/55070620/#ixzz3aK8X0W6i.
12. Письмо руководителя миграционной службы Томской области Байбары С. В. руководителю Федеральной миграционной службы Регент Т. М. от 10 июня 1998 № 295 // ГАТО. Ф. Р-1964. Оп. 1. Д. 113. Л. 12.
13. Отчёт о работе миграционной службы Томской области за 1998 г. // ГАТО. Ф. Р-1964. Оп. 1. Д. 95. Л. 3.
14. Информация об итогах реализации мероприятий областной миграционной программы за
1996 г. // ГАТО. Ф. Р-1964. Оп. 1. Д. 51. Л. 5.
15. Информационная справка миграционной службы Томской области // ГАТО. Ф. Р-1964. Оп. 1. Д. 89. Л. 12.
Информация о статье
Дата поступления 6 октября 2018 г.
Дата принятия в печать 28 мая 2019 г.
Article info
Received October 6, 2018
Accepted May 28, 2019
Сведения об авторе
Безгачева Вероника Викторовна - аспирант факультета исторических и политических наук Национального исследовательского Томского государственного университета (Томск, Россия)
Адрес для корреспонденции: 634050, Россия,
Томск, пр. Ленина, 36
E-mail: [email protected]
Для цитирования
Безгачева В. В. Российская политика в сфере вынужденного переселения в 1990-е гг.: проблемы региональной субъектности (на примере Томской области) // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2019. № 2 (22). С. 166-173. DOI: 10.25513/23121300.2019.2.166-173.
About the author
Veronika V. Bezgacheva - Postgraduate student of the Faculty of Historical and Political Sciences of the National Research Tomsk State University (Tomsk, Russia)
Postal address: 36, Lenina pr., Tomsk, 634050, Russia
E-mail: [email protected] For citations
Bezgacheva V.V. Russian Policy in Sphere of Forced Migration in the 1990s: Problems of Regional Subjectivity (On the Example of Tomsk Region). Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2019, no. 2 (22), pp. 166173. DOI: 10.25513/2312-1300.2019.2.166-173 (in Russian).
