CC BY
44
ББК Т 3 (2Р37)5-5
РОССИЙСКАЯ ПОЛИТИКА НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ
ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX в. (АДМИНИСТРАТИВНО-ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ)
© 2008 г. В.А. Матвеев
Южный федеральный университет, Southern Federal University,
344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Б. Садовая, 105, 344006, Rostov-on-Don, B. Sadovaya Str., 105,
На основе не вводившегося ранее в научный оборот архивного материала показываются административно-территориальные аспекты российской политики на Северном Кавказе во второй половине XIX — начале ХХ в. Систематизация фактов сопровождается оригинальными наблюдениями и выводами.
Ключевые слова: край, окраина, губернии, области, административно-территориальное деление, отделы, округа, военно-народные округа, старшинства, уезды, участки, сепаратистская обособленность, этнические границы.
The article is based on new archival findings in administrative-territorial history of Russian politics in the Nothern Caucuses from the last half of the 19th century to the beginning of the 20h century. The article contains a systematic analysis of new information with original findings and conclusions.
Keywords: krai, suburbs, gubernii, administrative-territorial divisions, okrug, military-people's okrug, regions, separatist isolation, ethnic, borders.
На северокавказской окраине при закреплении в составе Российской империи были сформированы не только губернии, но и области, отличавшиеся специфическим составом населения [1]. Как верно заметил А.И. Хасбулатов, «территориальное деление» служило основой для образования и функционирования «российской системы управления» [2, с. 146]. Оно соответственно являлось первичным звеном преобразований, направленных на преодоление сепаратистской обособленности.
На территории Кавказских казачьих войск, в Кубанской и Терской областях, в его основу были положены отделы (первоначально, как и в центральных губерниях России, уезды). В некоторые из них включались и местные народы [3]. Такое административное деление, сложившееся еще в 60- 80-е гг. XIX в. и законодательно закрепленное с 1 июля 1888 г., сохранилось до 1917 г. только в Кубанской области [4, л. 38, 135]. В ней существовало семь казачьих отделов: Ека-теринодарский, Таманский, Ейский, Кавказский, Лабин-ский, Майкопский и Баталпашинский [5], подразделявшихся на участки [6].
Адыгейцы и черкесы входили в Екатеринодарский и Майкопский, а часть карачаевцев (более 60 %) - в Баталпашинский отделы [4, л. 38, 135]. На завершающей стадии Кавказской войны в северо-западных частях края в 1862 г. были временно учреждены 4 приставские управления с подразделением на верхние - нижние Кубанские и Лабинские, а также 2 окружных - Бжедуховское и Натухайское. Они были призваны «удовлетворять административные потребности..., развивать между туземцами гражданственность» [7, с. 84-85].
Данное учреждение производилось под влиянием экстремальных военных обстоятельств, и с 1863 г. в нем стали осуществляться постепенные преобразования, которые и привели к отмеченному территориальному делению Кубанской области. В ходе них туземное население было сгруппировано для удобства управления в большие аулы [7, с. 87]. В 1865 г. на Северо-Западном Кавказе оно распределяется по 5 округам, получившим
наименование военно-народных: Псекупскому, Лабин-скому, Урупскому, Зеленчукскому и Эльбрусскому. В них кроме черкесов вошли абазины, армяне, ногайцы и карачаевцы [8, с. 38].
Административно-территориальное деление Кубанской области вследствие этого оказалось неоднородным по составу, хотя по аульным обществам принцип этнич-ности был выдержан. Тому способствовали, в частности, военно-народные округа, наделенные широкой внутренней самостоятельностью и своеобразной автономностью. С 1871 г. происходит переход к гражданскому управлению, но прежняя организация власти в местностях расселения тюркских и горских сообществ с элементами защиты этнической самобытности осталась не нарушенной [8]. Под автономией понималось тогда «.право самоуправления, самостоятельность народа» во внутренних делах [9], которая и позволяла обеспечить такую защиту. Наличие определенного пространства в составе Российской империи выступало первичным условием этого статуса.
Однако в Кубанской области не установилось совпадения этнического и территориального признаков, в чем отразились масштабные перемещения населения и сложившиеся особенности этнодемографической ситуации [10, л. 40 об.]. Наличие различных этнических групп на Северо-Западном Кавказе, как показали специальные разработки В.Б. Виноградова, имело историческую обусловленность. Влияние оказывали многие обстоятельства, немаловажную роль среди которых играли набеги из Крымского ханства до включения его в пределы России, приведшие к появлению незаселенных территорий и их последующей восточнославянской колонизации [11].
В Кубанской области сложилась практика административного сплочения этнических общностей там, где оказывалось невозможным из-за поземельных и иных доставшихся от прошлого обстоятельств полное территориальное совмещение. Это было применено, в частности, при обустройстве карачаевцев, часть которых (более 30 %) оставалась при размежевании в Терской области.
При осуществлении преобразования их представители, выражая общее настроение народа, обратились с просьбой к русской администрации «не раздроблять их». Ходатайство карачаевцев, несмотря на все сложности, получило удовлетворение.
Решение было предложено следующее. Часть этого народа, находившаяся в Терской области, передавалась в административном отношении в Кубанскую. На это карачаевцы дали свое согласие, одобренное аульными сходами. Территория расселения этого народа в Терской области формально не изымалась из ее пределов, где остававшимся предоставлялись права иногородних [4, л. 34, 38]. Но как этническая общность административно карачаевцы оказались объединенными. Созданы были условия для соблюдения их обычаев и традиций в управлении, организации духовной жизни.
З.Б. Кипкеева считает, что размещение казачьих поселений на Северо-Западном Кавказе в сочетании с соседством туземных аулов основывалось на стремлении к прекращению существовавшей еще в ряде случаев «вражды между народами», исключения соответственно вероятности набегов и мятежей, не позволявших в прошлом наладить мирные взаимоотношения. За счет этого поддерживалась и безопасность вошедших в состав России территорий [12, с. 29]. Однако отмеченное разделение территории карачаевцев при открытости государственного пространства не создавало препятствий для этнического развития. Это касалось и других аналогичных, но немногочисленных случаев.
В Терской области во второй половине XIX в. также складывался смешанный порядок проживания в ряде казачьих отделов восточнославянского и туземного населения. Однако здесь более настоятельной оказалась необходимость разделения по этнической принадлежности. Для достижения этого в 1899 г. в Терской области производится административное перераспределение территории. Из смежных районов Кизлярского и Пятигорского отделов формируется Моздокский отдел [13, с. 27-28].
Наибольшие изменения в административно-территориальном разграничении Терской области наметились в 1904-1905 гг. Казачество в ходе их в отличие от предшествующей политики, направленной на совместное проживание различных этнических общностей, ограждалось от остальных преобладавших численно народов. Учтены были при размежевании интересы и инородческого населения [14, л. 1-14 об.; 15]. По решению Государственного совета, принятому в 1904 г., юго-западная часть Грозненского округа, населенная чеченцами, присоединяется к Веденскому [13, с. 28]. В него вошла в преобладающей степени горная Чечня [2, с. 164], вследствие чего продолжалось сплочение этого народа.
В 1905 г. малокабардинские аулы 1-го участка Сунженского отдела со всеми входившими в него хуторами, поселками переводятся в состав управления Нальчикского округа, к которому причисляются, кроме того, начальник участка и участковая канцелярия. В результате этого изменения был образован 4-й административный участок [14, л. 3-3 об.]. Перевод части туземного населения из казачьего отдела в этнически родственный ему административный округ является свидетельством стрем-
ления представителей русской власти устранить сохранившиеся в силу тех или иных обстоятельств препятствия для консолидации и культурного взаимодействия.
Как учитывались при организации территории северокавказской окраины для управления интересы иноэт-нических сообществ, можно проследить, в частности, на примере удовлетворения ходатайств ингушей о размежевании с казаками [14, л. 1-14 об.; 15]. После восстановления наместничества на Кавказе возглавивший его генерал-адъютант граф И.И. Воронцов-Дашков поручил своему помощнику по военной части генерал-лейтенанту Маламе «...выяснить на месте причины, вызвавшие ... беспорядки, и принять надлежащие меры к их прекращению». По итогам знакомства с ситуацией наместнику были представлены «.соображения о необходимости выделения ингушей из управления Сунженского отдела». Для них предлагалось создать Назрановский округ со своим особым штатом управления и административными границами [16, л. 1 об. - 2].
Оправданность разделения Терской области на округа и отделы, т.е. по этническому признаку, была признана еще в ходе административно-территориальных преобразований после окончания Кавказской войны. Такой подход был закреплен в 1888 г. и являлся общим, как уже отмечалось, для Кубанской и Терской областей. И.И. Воронцов-Дашков, ознакомившись со служебным отчетом генерал-лейтенанта Маламы, поддержал его предложение о создании особого округа для «.водворения порядка среди ингушей и развития их культурно-экономического положения». Преследовалась вместе с тем и цель «ограждения казачьего населения» от усилившихся «.грабежей, разбоев и столкновений., доходивших иногда до употребления оружия» [16, л. 2-2 об., 3].
Выделение ингушей в 1905 г. в особый Назрановский округ, таким образом, явилось откликом представителей русской власти на исходившие с мест пожелания. До этого приходилось сталкиваться с неоднократными протестами ингушей против административного объединения с казаками, при котором органы управления были совмещены в войсковом правлении и находились в ст. Сунженской [17]. При проектировании преобразования было учтено мнение уполномоченных ингушских обществ. В их обращениях в правительственные инстанции местного уровня и поступавшие в Санкт-Петербург утверждалось, что администрация «... проявляла свою деятельность . подчас весьма суровыми мерами; в области же просвещения ингушского племени и забот о его благосостоянии . ничего не было сделано» [18, л. 13]. Обеспокоенность высказывалась и в отношении полицейских мер, применявшихся против грабежей и разбоев, не всегда адекватно отвечавших складывавшейся обстановке [18, л. 13].
Сунженский отдел, включавший в свои границы не только казачьи поселения, но и ингушские аулы, был образован на основании положения «Об управлении Кубанской и Терской областями» 1888 г. С учетом проявлявшегося недовольства главноначальствующий войсками Кавказского военного округа в 1905 г. отдал распоряжение, предполагавшее формирование «особого ингушского округа» под названием Назрановский [18,
л. 11]. Представление было оформлено в Главном управлении казачьих войск и 8 ноября направлено в Военный совет. Рассмотрение его состоялось 17 ноября. При знакомстве с представлением члены Военного совета обратили внимание на то, что «Назрановский округ существовал уже прежде и был затем упразднен с целью прекращения постоянной розни между казачьим населением и ингушами.» [14, л. 14].
Выступавшие с сожалением отметили возобновление потребности восстановления этого округа для «... водворения порядка среди ингушей.». Было рекомендовано с «особой осторожностью отнестись к проектируемой мере, ... ввести ее сначала временно, с тем чтобы впоследствии, если только на практике она приведет к благоприятным результатам, установить ее как меру постоянную» [14, л. 14-14 об.]. Данная инициатива, исходившая от краевой власти, получила высочайшее утверждение, после чего стала проводиться через законодательные инстанции Российской империи [18, л. 11].
Комиссия по направлению законодательных предположений, рассмотрев внимательно поступившие обоснования, пришла к выводу, что ходатайства от ингушского населения Сунженского отдела действительно являются следствием «нерационального устройства управления этим народом», а администрация не справляется с возложенными на нее служебными обязанностями. Состоявшая преимущественно из казаков, она так или иначе «больше заботилась и вникала в нужды станиц». При разбирательстве той же комиссией был выявлен факт «вполне объективного отношения к инородческому населению.». В этом убедились при знакомстве с делом и иные властные инстанции, от которых зависело принятие решения [18, л. 11].
Однако невнимательность к «экономическим и культурным нуждам» ингушских обществ со стороны администрации Сунженского отдела была также установлена и квалифицирована как проступок, способствовавший росту преступности. Для противодействия ей требовалось принятие «надлежащих репрессивных мер». Обоснования для административно-территориального разделения представлялись на ознакомление военному министру генерал-адъютанту В.А. Сухомлинову и председателю Государственной думы М.В. Родзянко. Они также разделили обеспокоенность, что сложившееся положение в Сунженском отделе «подрывает авторитет правительственной власти в глазах ингушей» [18, л. 11, 18].
Рассмотрение дела привело к признанию, что «упразднение существовавшего до 1888 г. отдельного управления ингушами и включение их в состав Сунженского отдела, совершившееся без всякого соображения с мировоззрением и условиями жизни этого племени, было крупной ошибкой» [18, л. 11-11 об.]. В связи с этим распоряжением главноначальствующего войсками Кавказского военного округа в 1905 г. был образован из части Сунженского отдела Терской области «особый Назра-новский округ». Сделано это было, как пояснялось в тексте, «в видах достижения лучшего управления ингушским населением». Решение прошло через предварительную стадию изучения в Главном штабе военного
министерства и подверглось экспертным оценкам специалистов этого ведомства.
Согласившись с ним, комиссия стала изыскивать средства «на содержание Назрановского округа». Вопрос об источнике финансирования оказался непростым, так как «наличное состояние аробных сумм», собираемых с ингушского населения, не позволяло «содержать управление округа далее одного года». Поэтому 80 % предполагавшихся расходов были возложены на государственную казну, а 20 % - «на средства общего войскового капитала Терского казачьего войска». Высочайшее утверждение предусматривало существование Назрановского округа в Терской области «... в виде опыта на 3 года» [18, л. 13]. В реформировании таким образом соблюдалась осторожность, а окончательная реализация ставилась в зависимость от естественного эволюционного отбора.
Дальнейшие наблюдения показали, что учреждение отдельного Назрановского округа «возымело на ингушей весьма благотворное влияние.», способствовало утверждению у них чувства «. гражданственности». За все время его существования, как отмечалось в служебной переписке, на них «... не было наложено ни одного штрафа, . число преступлений уменьшилось, несмотря на общее неспокойное состояние всего государства» [18, л. 13]. В связи с этим высказывалось соображение о необходимости сохранить Назрановский округ, так как при обратном административно-территориальном присоединении к Сунженскому отделу может «затормозиться культурно-экономическое развитие.» этого народа, что «. не в интересах правительства» [18, л. 13].
В 1907 г. позитивные изменения получили признание областного правления и наместничества, после чего главнокомандующий войсками Кавказского военного округа подтвердил распоряжение «об образовании особого ингушского округа под названием Назрановский.» [16, л. 16]. Существование Назрановского округа в Терской области в 1907 г. «высочайше утвержденным положением Военного совета» было продлено до 1911 г. [18, л. 13, 18]. Однако уже в 1909 г., раньше намеченного срока, после одобрения Государственной думой законопроекта финансовой комиссии и поддержке Государственного совета, высочайшего утверждения, из ингушских аулов, выделенных из Сунженского отдела, был образован в составе Терской области Назрановский округ [13, с. 28; 18, л. 13].
По итогам преобразований к 1910 г. Терская область оказалась разграниченной на 4 отдела, в которых преимущественно проживало казачество, и 6 округов, включавших инородческое население [13, с. 28]. К рубежу XX в., в 1899 г., отметим для сравнения, она делилась на 4 отдела и 4 округа [19]. Отделы Терского казачьего войска, Пятигорский, Моздокский, Кизлярский и Сунженский, несколько сузив свои пространственные пределы за счет реорганизаций, сохранились [20].
Административные же изменения затронули лишь территории расселения туземных обществ, вследствие чего их сплочение по этническому признаку достигло большего соответствия. В нагорной полосе в административном отношении общества объединялись в стар-
шинства [21]. В результате в этой области в отличие от Кубанской установилось в большинстве случаев совпадение административного деления с пределами традиционного проживания различных этносов [10, л. 40 об.].
Проходило оно по округам: кабардинцы и балкарцы населяли Нальчикский, осетины - Владикавказский, чеченцы - Грозненский и Веденский, ингуши -Назрановский, кумыки - Хасавюртовский, караногай-цы - одноименное с этнической идентичностью при-ставство Кизлярского отдела [22]. Последние до 1888 г. находились в Ставропольской губернии и в Терскую область были переведены из-за культурной близости к другим проживавшим в ее пределах тюркским обществам, чему благоприятствовала сопредельность расположения [23]. В случае с караногайцами очевидно отклонение от установленной практики административных названий в Терской области.
Округа в свою очередь делились на участки [8, с. 38]. Помимо перечисленных административных образований в Терской области существовал населенный калмыками аймак [24]. Таким образом, в Терской области, где горское и тюркское население численно преобладало, территория округов в основном совпадала с этническими границами [10, л. 40-41 об.]. Административное разделение не ущемляло, как видно, права автохтонных народов края.
Изменения в административно-территориальном обустройстве Терской области предполагались и в дальнейшем. При их проектировании, как и прежде, учитывались неоднократные ходатайства, исходившие от аульных обществ. В том же 1910 г. возбуждалось ходатайство перед главнокомандующим Кавказской армией о включении в Кизлярский округ калмыков и ка-раногайцев, остававшихся вне этого административного объединения. Присоединению к данному округу подлежали в соответствии с инициативой и 5 крестьянских волостей.
Обсуждение деталей данного преобразования требовало вдумчивого подхода и затянулось во времени. Затруднения обусловливались ситуацией, возникшей в крае с началом Первой мировой войны. Нерешенность же вопроса сохранялась до 1917 г. Не произошло восстановления существовавшего ранее Аргунского округа, о чем просили чеченские общества [13, с. 28]. Однако и в этом случае русские власти изъявляли готовность пойти на уступки и делали шаги для их воплощения на практике.
Литература
1. Россия // Энциклопедический словарь (Б/и.: Брокгауз Ф.А. и Ефрон И.А. СПб. 1898). Л., 1991. С. 161.
Поступила в редакцию
2. Хасбулатов А.И. Административно-территориальные и управленческие преобразования в Чечне во II пол. XIX - нач. XX в. // Кавказ: проблемы куль-турно-цивилизационного развития: Докл. Всерос. науч.-практ. конф. «Кавказский регион: проблемы культурного развития и взаимодействия». (Ростов-на-Дону, 22 - 23 декабря 1999 г.) / Отв. ред. Ю.Г. Волков. Ростов н/Д, 2000.
3. Кавказский календарь на 1917 г. Отдел общий. Тифлис, 1916. С. 250 - 252.
4. ГАРФ, ф. 1318, оп. 1, д. 645.
5. Кубанский сборник на 1916 год. Т. XXI. Издание Кубанского областного статистического комитета. Екатеринодар, 1916. С. 3.
6. Отчет начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска о состоянии области за 1915 год. Екатеринодар, 1916. С. 3.
7. Кумыков Т.Х. Выселение адыгов в Турцию - последствие Кавказской войны. Нальчик, 1994.
8. Крестьянство Северного Кавказа и Дона в период капитализма. Ростов н/Д, 1990.
9. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. I. М., 1955. С. 4.
10. ГАРФ, ф. 930, оп. 1, д. 49.
11. Виноградов В.Б. Средняя Кубань: земляки и соседи (формирование традиционного состава населения). Армавир, 1995. С. 28.
12. Кипкеева З.Б. Российский фактор в миграциях и расселении закубанских аулов XIX века. Армавир; Ставрополь, 2002.
13. Хоруев Ю.В. Классовая борьба крестьян Терской области на рубеже XIX-XX вв. Орджоникидзе, 1978.
14. РГВИА, ф. 1, оп. 1, д. 62800.
15. Там же, ф. 400, оп. 1, д. 103, л. 5.
16. Там же, ф. 1, оп. 1, д. 68800.
17. Мартиросиан Г.К Нагорная Ингушетия. Социально-экономический очерк // Известия Ингушского научно-исследовательского института краеведения. Вып. 1. Владикавказ, 1928. С. 17.
18. РГИА, ф. 1276, оп. 21, д. 624, л. 13.
19. Отчет начальника Терской области и наказного атамана Терского казачьего войска за 1901 год. Владикавказ, 1902. С. 2.
20. Терский календарь на 1907 год / Под ред. Г.А. Вер-тепова. Вып. 16. Владикавказ, 1907. С. 2.
21. Раждаев П.Н. Основные черты организации крестьянского хозяйства на Северном Кавказе. Ростов н/Д, 1925. С. 57.
22. Отчет начальника Терской области и наказного атамана Терского казачьего войска за 1908 год. Владикавказ, 1909. С. 2.
23. Жизнь национальностей. 1922. 19 мая.
24. РГИА, ф. 1276, оп. 21, д. 53, л. 8
20 февраля 2008 г
