CC BY
405
УДК 94(47).083-6:94(4) «1914» - 6 Т.Н. ГЕЛЛА
доктор исторических наук, профессор, Орловский государственный университет
UDC 94(47).083-6:94(4) «1914» - 6
T.N. GELLA
Doctor of Historical Sciences, Professor, Orel State
University
РОССИЯ И СТРАНЫ ЗАПАДА В СИСТЕМЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ В НАЧАЛЕ ХХ ВЕКА: К ПРЕДЫСТОРИИ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
RUSSIA AND THE WESTERN COUNTRIES IN THE SYSTEM OF THE INTERNATIONAL RELATIONS AT THE BEGINNING OF THE XX CENTURY: TO BACKGROUND OF WORLD WAR I
Статья посвящена проблемам разработки правящими кругами России и западных стран внешнеполитических курсов в контексте изменения геополитической ситуации в началеXXв. На основе архивных и опубликованных документов, российской и зарубежной прессы, мемуарной литературы воспроизводится картина определения российской, германской, британской и французской дипломатией приоритетных направлений внешней политики своих стран и поиска союзников в преддверии Первой мировой войны.
Ключевые слова: «блестящая изоляция», политика союзов, англо-японский договор, «Сердечное согласие», русско-английская конвенция.
The article is devoted to the analysis of the problems of development by the ruling circles of Russia and the Western countries of the foreign policy courses in a context of change of the geopolitical situation at the beginning of the XX century. On the basis of the archival and published documents, the Russian and foreign press, memoirs literature the picture of determining by the Russian, German, British and French diplomacy of the priority directions of the foreign policy of the countries and search of allies in anticipation of World War I is reproduced.
Keywords: "splendid isolation", the policy of alliance, Anglo-Japanese Alliance, Entente Cordiale, Russo-English Convention.
В изменившихся к концу XIX в. международных условиях, вызванных усилением экономических и военно-политических позиций Германии и США в мире, формированием военно-политических блоков (Тройственного и франко-русского союзов), в английских политических кругах широко дебатировался вопрос о целесообразности сохранения политики «блестящей изоляции»1. Дискуссии в английских политических кругах по вопросам внешнеполитической ориентации Великобритании выявили то, что сторонниками отхода от политики «блестящей изоляции» были как представители правящей консервативной, так и оппозиционной либеральной партий. На рубеже веков в целом окончательно определись английские геополитические приоритеты. На европейском континенте - это Балканы и европейские турецкие владения, Малая Азия, регион Суэцкого канала, Средний Восток и особенно Индия, а также на Дальнем Востоке интересы Англии были обращены на Китай. К этому перечню необходимо добавить обширные африканские владения Великобритании, которые имели как экономическое, так и стратегическое значение для Британской империи. С наличием еще экономически развитых белых «переселенческих колоний» и владений в Западном полушарии Великобритания представляла собой круп-
1 Более подробно см.: Гелла Т.Н. Геополитические интересы
Великобритании и английские политические партии в конце XIX- начале XX веков. Орел, 2009. С. 142-157.
нейшее государственное образование, Империю с большой буквы, которую требовалось сохранять, защищать, а если получится, то и расширять. В связи с этим необходимость защиты имперских интересов Британии выходила на рубеже веков на первое место во внешнеполитическом курсе ведущих политический партий страны. Потребность найти наилучшие пути в реализации этой задачи волновала представителей различных политических направлений. Новые международные условия, обусловленные обострением конкурентной борьбы великих держав за влияние в мире, диктовали новые подходы к решению старых проблем, и наличие союзников в их решении становилось все более очевидным. Неудивительно, что в среде консерваторов, равно как в либеральной партии, были и сторонники, и противники изменения внешнеполитического курса страны. Много было и политиков, которые занимали двойственные позиции.
Среди членов консервативного правительства Великобритании, возглавляемого с 1895 г. маркизом Солсбери, не было единства по этому вопросу. Дж. Чемберлен, лидер либерал-юнионистов после раскола либеральной партии в 1886 г. и министр колоний в торийском кабинете, один из первых понял, что старая британская политика «блестящей изоляции» отжила свой век и что в новых условиях Англия не могла проводить свою политику старыми методами. Поэтому уже в начале правления консерваторов он выступил за отказ
© Т.Н. Гелла © T.N. Gella
от этой политики, призывая заключить союз с теми державами, интересы которых ближе всего английским2.
Против политики союзов был сам премьер маркиз Солсбери, который заявлял, что Британия может защищать свои интересы в любом конце земного шара без помощи союзников. За сохранение политики «блестящей изоляции» активно выступали и либералы. Среди внешнеполитических принципов, которые были сформулированы У Гладстоном3 и которым либералы следовали в конце XIX в., необходимо выделить два наиболее важных: значение для Англии «Европейского концерта» и избежание заключения обязательств, которые не принесут стране выгод. Поэтому в 1896 г. У Харкорт, один из лидеров либеральной партии, заявил, что «Англия не нуждается в союзе, который сразу же устаревает, как только его создадут». Он категорически выступал против присоединения как к Тройственному, так и Двойственному союзам, призывая Англию сохранять «свободу рук» в решении международных про-блем4. Либералы, несмотря на свои внутрипартийные разногласия, в вопросе пересмотра внешнеполитических принципов выступили в целом единым лагерем. В том же 1896 г. Розбери, лидер правых либералов или т.н. либерал-империалистов, высказался против вступления в «систему союзов», считая это невозможным и нежелательным для англичан, хотя он и не отрицал возможности сотрудничества с другими европейскими странами по вопросам, представляющих взаимный интерес5. Его сторонник Г. Асквит заявлял, что союзы противоречили интересам британского народа и что он всегда будет выступать против отказа от политики «свободы рук». Англия, уверял он, ничего не получит и ничего не потеряет, вступив союзы с теми державами, чьи пути не совпадали с английскими, чьи методы не являлись английскими методами, чьи интересы не были английскими интересами6.
Однако стремление Англии отойти от политики «блестящей изоляции» особенно усилилось в годы англо-бурской войны (1899-1902 гг.), когда англичане убедились, что позиции и престиж их страны на международной арене не столь прочны, как прежде7. Среди английских политических деятелей в конце XIX в. было немало сторонников переговоров Англии с Германией с целью заключения с ней договора, направленного против Франции и России. Главным инициатором переговоров с германским правительством выступил Дж. Чемберлен8. Он заявлял, что ни один политический деятель не сможет удовлетвориться по-
2 Documents of English History. 1832-1950. L., 1954. P. 85-86.
3 Liberalism and Empire. Three Essays by Fr. W. Hirst, G. Murray, J.L.Hammond. L., 1900. P. 203-205.
4 The Times. 1896, 6 Oct.; The Liberal Magazine. Vol. 5. 1897. P. 207.
5 The Times. 1896. 4 March.
6 Hansard's Parliament Debates (Далее - HPD). 4 Ser. 1898. Vol. 58. Col. 1350; The Liberal Magazine. Vol. 6. 1898. P. 288.
7 Архив внешней политики Российской империи (Далее-АВПРИ), ф. 133, оп. 470, д.64, 1901 г., л. 43.
8 Подробнее о переговорах см.: Ерусалимский А.С.
Внешняя политика и дипломатия германского империализма в конце
XIX в. М., 1951. С. 508-576.
стоянным изолированным положением Англии на европейском континенте. «Наш союз - это союз между Англией и германской империей ... Интересы и национальные чувства должны объединить два народа». По его мнению, не было ни одного вопроса, по которому между двумя странами мог бы возникнуть антагонизм интересов в ближайшем будущем9. Глава консервативного кабинета маркиз Солсбери не возражал против проведения переговоров с правительством Германии, но относился к ним без особого энтузиазма10.
Идея переговоров с Германией не получила поддержки со стороны части либералов. Интерес, например, представляет позиция правого либерала Э. Грея, в будущем министра иностранных дел в либеральном кабинете накануне и в годы Первой мировой войны.
Грей Э. в отличие от лидера правых либералов лорда Розбери не так открыто ратовал за сохранение политики «блестящей изоляции». В 1898 г. он, в частности, говорил, что Англия не должна надеяться на политику изоляции и что англичане должны найти основу для общих интересов с другими державами11. Грей в своих выступлениях отмечал, что он сторонник отношений с Германией, но он не хотел, чтобы эти отношения были в ущерб отношений его страны с Францией и Россией, а тем более с Соединенными Штатами. Во время дебатов в парламенте по этому вопросу Грей признавал, что установление взаимоотношений с Германией усилит положение Англии на Дальнем Востоке, но предсказывал, что маловероятно, чтобы Германия предоставила себя в роли «подменной лошади» в политике Чемберлена12. Поэтому Грей довольно холодно отнесся к переговорам Чемберлена с германским правительством. Он считал призыв последнего заключить союз с Германией гибельным для Англии.
Переговоры Дж. Чемберлена с правительством Германии о возможном сближении двух стран не увенчались успехом. Но в начале XX столетия потребность в союзниках для Англии становилась все более очевидной. В орбиту геополитических интересов Британии, как впрочем и других западных держав, попадает Китай. Англия стремится укрепиться на Дальнем Востоке и в связи с этим обращает свои взоры на Японию. Подписание с ней договора в 1902 г. ознаменовало начавшийся реальный поворот во внешней политике Великобритании. Она наконец отошла от политики «блестящей изоляции». Англия впервые за многие годы отрекалась «от неограниченной свободы действий» и брала на себя «обязательства чужого государства в весьма обширной области интересов на Дальнем Востоке»13. Договор 1902 г. характеризовался явной антирусской направленностью, но поскольку Россия не упоминалась в нем, то это давало основание
9 Lee S. Ring Edward VII. F Biography. Vol. 2. L., 1927. P. 117; Grey E. Twenty-Fife Years 1892-1916. Vol. 1. L., 1926. P. 42.
10 Kennedy A.L. The Rise of the Anglo-German Antagonism. 1860-1914. L., 1980. P. 331.
11 HPD. 4 Ser. 1898. Vol.56. Col. 281.
12 Hale O.J. Publicity and Diplomacy with Special Reference to England and Germany. 1890-1914. New York, 1940. P. 171.
13 Вестник Европы. 1902. № 3. С. 369.
англииским государственным деятелям доказывать якобы «мирные цели» договора.
Англо-японский договор 1902г. вызвал много споров в английском обществе. Британская пресса отнеслась к нему достаточно осторожно. Например, «Стендарт» находила, что «это - двойной союз, налагающий чрезвычайные взаимные обязательства на союзников», а «Вестминстр Газет» высказывала свое неодобрение более открыто: «Англо-японское соглашение представляется как бы слишком поспешным ответом Англии на враждебное отношение Европы, перед глазами которой Англия обращается к новому народу, удивляющему мир своей энергией и быстрым ходом своей цивилизации». Либеральная «Дейли Ньюс» писала, что договор «вовлекал англичан в союз, в котором, по-видимому, все естественные преимущества находятся на одной стороне» (имелась в виду Япония - Т.Г.)14.
Отношение английских политиков к англояпонскому соглашению 1902 г. необходимо рассматривать сквозь призму их отношения к России. На рубеже XIX-XX вв. интересы Англии и царской России сталкивались в Персии, Афганистане, Тибете и на Дальнем Востоке. В конце XIX в. британское и царское правительства активизировали свои действия в Китае. Лорд Солсбери заверял общественное мнение страны, что ему «неизвестно ничего об ... антагонизме (между двумя странами - Т.Г.) и причинах, которые бы оправдали его. Интересы обеих стран, - продолжал он, - по-видимому, не расходятся сколько-нибудь серьезно»15. Это заявление, естественно, не соответствовало реальному положению дел. Англо-русские противоречия, например, на Дальнем Востоке приобретали острый характер как в результате активизации в этом районе политики царской России, так и в силу экспансионистской политики самой Англии. В конце XIX в. соперниками Англии на Дальнем Востоке помимо России выступали Франция, Германия и США. Поэтому консервативное правительство маркиза Солсбери ставило перед собой задачу: отстоять в Китае свои прежние привилегии, особенно торговые, которые она получила от китайского правительства еще в середине XIX в., и расширить сферу английского влияния в долине р. Янцзы. Маскируя подлинные цели британской политики в Китае, английские правящие круги выдвигали уже известный тезис о «необходимости защиты Британских интересов» от конкурентов, в первую очередь, от России, которой приписывались фантастические планы и намерения16.
Подписание договора с Японией поставило вопрос о дальнейших отношениях с Россией. Некоторые английские политические деятели, понимая антирусскую направленность договора, считали, что, для Англии лучше заключить договор именно с Россией, а не против нее17. В частности, либеральная оппозиция в парламенте не поддержала договор 1902 г. Харкорт за-
14 Цит. по: Новое время. 1902, 2 февр.; Howard C.H. Splendid Isolation. L., 1967. P. 93.
15 The Liberal Magazine. Vol. 4. 1897. P. 515.
16 Остальцева А.Ф. Англо-русское соглашение 1907 года. Саратов. 1977. С. 29.
17 Westminster Review. 1902. Apr. P. 404.
являл, что. заключая его, англичане тем самым ставят на карту будущность Индийской империи. Он имел в виду угрозу Индии со стороны России, если Британия будет вовлечена в войну на стороне Японии. Он считал, что союз с последней создал для Англии опасность войны с двумя сильнейшими государствами Европы, т.е. Францией и Россией18. Г. Кемпбелл-Баннерман, лидер либеральной партии в начале ХХ в., находил, что Япония по условиям договора получила больше, чем Англия, поскольку интересы первой были связаны только с Дальним Востоком, тогда как интересы второй - с обширными владениями во всем мире. Если вспыхнет война между Японией и Россией, считал он, то тяжесть войны для англичан и японцев не будет одина-ковой19. В целом все возражения либералов сводились к следующему: а) в случае войны на Дальнем Востоке Англия окажет очень существенную помощь Японии, а в случае войны в Европе Япония бессильна оказать аналогичную помощь Англии; б) англо-японский союз исключал возможность европейских союзов, особенно, англо-франко-русского; в) Англия взяла на себя обязательство воевать. Соответственно, если Япония окажется в состоянии войны с другими державами, то исключительно от «варварской Японии» зависел мир Англии с цивилизованными странами. И либералы задавались вопросом: а «может ли Англия положиться на благоразумие и даже на добрые намерения Японии?»20.
Правда, не все либералы столь скептически относились к заключенному англо-японскому договору. Например, правые либералы, хотя и без особого энтузиазма, приняли его. Примечательна в этом отношении речь правого либерала Дж.Уолтон. Он полностью отрицал империалистические планы, которые ставила перед собой Англия, заключая этот договор. Участие Англии в разделе сфер влияния в Китае Уолтон маскировал якобы желанием английских правящих кругов «сохранить статус-кво, независимость и целостность Китайской империи и равных торговых прав для всех наций». Он доказывал, что договор не носил агрессивного характера, а наоборот, «гарантировал мир»21. Представляет интерес также выступление другого правового либерала Г. Нормана, который прямо не отрицал значимости договора 1902 г., соглашался с самой идей установления союзных отношений с Японией, но находил договор несвоевременным. По мнению Нормана, между Англией и Японией в 90-х гг. XIX в. уже сложились достаточно хорошие отношения, которые отвечали характеру и нуждам английской политики, поэтому не было необходимости заключать договор наступательно-оборонительного характера. Он упрекал консервативное правительство в том, что прежде чем заключить договор с Японией, консерваторы не попытались прийти к соглашению с Россией о Маньчжурии22. Лидер же
18 The Times. 1902. 14 Febr.
19 HPD. 4 Ser. 1902. Vol. 102. Col. 1292.
20 Русское богатство. 1902. № 2. С. 129.
21 HPD. 4 Ser. 1902. Vol. 102. Col. 1306-1307; Nish I.H. The Anglo-Japanese Alliance. The Diplomacy of the Two Islands. 1894-1907. L., 1966. P. 129.
22 HPD. 4 Ser. 1902. Vol. 102. Col. 1277-1279.
правых либералов лорд Розбери во время парламентских дебатов открыто высказался в поддержку договора. Он поздравил консервативное правительство с его заключением. Однако анализ последующих его выступлений показывает, что Розбери не одобрял его, хотя и не выступал открыто против него. Он рассматривал договор как отход от традиционного курса «блестящей изоляции», за который он так ратовал, и находил, что этот договор будет не последним23.
Необходимо, на наш взгляд, остановиться более подробно на позиции Э. Грея относительно англояпонского договора. Ряд западных исследователей стремятся представить его поборником установления дружественных отношений с Россией. Например, Р. Черчилль отмечал, что еще в 90-х гг. XIX в. было известно, что Грей склонялся к идее урегулирования отношений с Россией как одному из возможных путей отхода от политики «изоляции»24. Грей, учитывая международную обстановку, полагал, что для Англии будет более выгодным устранить Россию из числа наиболее активных врагов, попытавшись договориться с русским правительством по спорным вопросам в Азии25. Британский историк П. Кеннеди считает, что в 90-х гг. либерал-империалисты в большинстве своем отстаивали именно этот политический курс26. Действительно, среди выступлений правых либералов того периода времени можно выделить такие, в которых звучали призывы к установлению дружественных отношений с Россией. Будучи еще премьер-министром, Розбери осенью 1894 г. высказывался за «сердечные отношения с Россией, которые позволили бы решить спорные вопросы в Азии»27. Но несмотря на это, нет все же оснований предполагать, что на протяжении всего рассматриваемого периода либерал-империалисты были горячими сторонниками урегулирования англо-русских отношений.
Оправдывая имперскую политику Англии на Дальнем Востоке, Э. Грей поддерживал широко применяемый английскими политическими кругами тезис об «оборонительном курсе» Великобритании, особенно против России. Исходя из этого, он считал, что существовало три возможных варианта британской политики относительно России. Первый заключался в противодействии со стороны Англии расширению российской экспансии в Азии. Англия должна была каждый раз выдвигать препятствия, когда царское правительство предпринимало «очередные экспансионистские действия». Грей находил этот курс нежелательным. Второй вариант заключался в установлении взаимоотношений с Россией по азиатским вопросам. Английская и русская политика в Азии должна была рассматриваться как единая политика. Этот политический курс, по мне-
23 Ibid. Col. 1178-1179; The Times. 1902. 15 Sent.; 1903. 20 May; Гальперин А.Л. Англо-японский союз. М., 1947. С. 129.
24 Churchill R. Anglo-Russian Convention of 1907. Jowa. 1939. P. 107.
25 Review of Reviews. 1898. May. P. 151; 1091. P. 131; HPD. 4 Ser. 1899. Vol. 66. Col. 238-239; 1900. Vol. 81. Col. 890.
26 Kennedy P. Op. cit. P. 284.
27 The Liberal Magazine. 1894. Vol. 2. P. 398.
нию Грея, был наиболее желательным. Третий Грей определял как «политику дрейфования», т.е. политику уступок и противодействий, которая, в конечном счете, не приносила никаких выгод. Грей считал, что именно этому политическому курсу в течение определенного времени следовала английская дипломатия и находил его «нестерпимым»28. В 1899 г. он приветствовал англо-русское соглашение, касающееся Китая, как «начало политики дружеских отношений между двумя странами и введения обычая обсуждать вопросы непосредственно друг с другом, а не через пекинское правительство.»29. Но это не помешало Э.Грею приветствовать англо-японский договор 1902 г., несмотря на то, он являлся, как в свое время писал советский историк А.Л. Гальперин, «кульминационной точкой антироссийского курса Англии на Дальнем Востоке»30. Как бы благоприятно для Англии не было урегулирование отношений с Россией на Дальнем Востоке, договор с Японией сулил английским правящим кругам больше выгод. Это и объясняло то, что Грей, хотя и не открыто, но признал англо-японский договор.
В 1905 г. англо-японский договор был возобновлен. Он получил одобрение уже всех английских политических кругов. Э. Грей, в частности, утверждал, что обязанность сохранения этого договора осознается в этот период как консерваторами, так и либералами31. Всеми политиками подчеркивалась взаимная выгода этого договора для двух стран32.
Анализируя позиции представителей политических кругов Англии на рубеже XIX-XX вв. относительно геополитических интересов и имперской политики Великобритании, можно отметить определенную их трансформацию. Так, если во время англо-германских переговоров большинство консерваторов и либералов, прикрываясь лозунгами сохранения принципов «блестящей изоляции», выступало категорически против договора с Германием, то в случае с англо-японским договором с их стороны уже не было резких выступлений. Это объяснялось, во-первых, тем, что многие английские политические деятели стали осознавать, что Англия может остаться в изоляции, может быть уже не в «блестящей», в то время как другие великие державы объединяются в союзы; во-вторых, англо-японский договор сулил определенные выгоды Англии в деле укрепления британских позиций на Дальнем Востоке, а также предоставлял возможность ослабить влияние других европейских стран в этом районе; в-третьих, все критические выступления политиков касались не самой идеи союза с Японией, а конкретных условий англо-японского договора. Они критиковали договор за слишком большие обязательства, которые принимала на себя Англия по сравнению с Японией, а также за то, что до подписания этих обязательств Англия не попыталась еще раз договориться с Россией. Таким образом,
28 HPD. 4 Ser. 1902. Vol. 101. Col. 609.
29 Ibid. 1899. Vol. 72. P. 817.
30 Гальперин А.Л. Указ. соч. С. 121.
31 The Standard. 1905. 1 June.
32 Ibid. 4 Sept.; National Review. 1905. Oct. P. 206.
намечался отход, хотя подчас и скрытый, части английской политической элиты от политики «блестящей изоляции». Полностью он проявился во время обсуждения англо-французского соглашения 1904 г.
В начале XX в. все более очевидным для англичан становилось то, что Германия представляла большую опасность для мировых позиций Великобритании, чем ее старые враги - Франция и Россия. «Таймс» писала: «Германия ... наш смертельный враг; она собирается напасть на Англию при первой же возможности»33. Усиливающееся соперничество двух стран в экономической, колониальной и военно-морской сферах представляло уже явную угрозу геополитическим интересам Великобритании. Р.Холден впоследствии писал: «Мы не могли смирно сидеть и позволить Германии настолько усилить свой флот, чтобы другие державы сочли для себя более выгодным связаться с ней и присоединить свои флоты к ее флоту. Мы должны были стараться найти и сохранить дружбу с другими державами»34. Германская опасность толкала Англию на поиски союзников. И Франция стала первой европейской страной, с которой Англия заключила союзные отношения.
Англо-французское соглашение, или Антанта («Сердечное согласие» - Т.Г.) 1904 г. имело огромное значение для Англии. Особенностью этого соглашения было то, что оно касалось исключительно имперских интересов двух стран и своим результатом имело раздел сфер влияния на севере Африки. Согласно этому договору, в сферу влияния Англии попадали Египет и Судан, тогда как Франция получала свободу рук в Марокко. В то же время это «Сердечное согласие» устанавливало дружеские отношения сторон и по своему характеру вело к образованию военно-политического союза. Заключая подобное соглашение, Англия хотела иметь такой договор, который, обеспечивая ей союзника на континенте, не обязывал бы ее участвовать в европейской войне. При этом англо-французское соглашение давало Великобритании полную уверенность в том, что в определенный момент можно будет использовать Францию против основного врага Англии - Германии. Но перед европейским общественным мнением союз с Францией английские политические деятели хотели представить как чисто оборонительный, направленный на сохранение европейского мира.
В целом англо-французское соглашение 1904 г. было воспринято английскими политическими кругами с одобрением35. В отчете МИДа России за 1904 г. отмечалось, что «англо-французское сближение было встречено в Англии с большим сочувствием и редким единодушием, проявившемся, между прочим, в том, что билль об этом соглашении был принят палатой общин после второго чтения без голосования»36. Оппозиционная либеральная партия также положительно отнеслась в заключению этого соглашения. С
его одобрением выступили ведущие либеральные деятели лорд Спенсер, Дж.Морли, Г.Кемпбелл-Баннерман. Последний, как партийный лидер либерал, заявил, что договор с Францией мог служить моделью для подобных соглашений с другими странами и примером тех средств, с помощью которых решаются традиционные трудности, какими бы подчас ни были острыми37. Открыто приветствовал это соглашение и Э. Грей. Он рассматривал его как рабочую модель, которую можно применять, когда возникнет необходимость заключения подобных соглашений с другими державами. Он отказывался признавать, что ведя переговоры с Францией, Англия стремилась заблаговременно сколотить военно-политический блок на случай войны с Германией. По мнению Грея, это соглашение было вызвано стремлением обеих держав разрешить спорные вопросы между собой и не более. Он не связывал воедино англояпонский договор 1902 г. и соглашение с Францией 1904 г. Он полагал, что, поскольку Франция и Россия являлись союзниками, то перед Англией была два пути: либо в целях обороны против них объединиться с другой сильной державой, либо заключить союзное соглашение с ними. Следовательно, англо-японский договор представлял собой шаг в первом направлении, а англофранцузское соглашение - во втором38. Соглашение с Францией нашло положительные оценки также и в либеральной прессе39.
Англо-французское соглашение 1904 г. существенно изменило расстановку сил на международной арене. Германия начинает зондировать почву относительно сближения с Россией, результатом чего стало подписание русско-немецкого союзного договора в Бьёрке в июле 1905 г. кайзером Вильгельмом II и императором Николаев II. Договор был крайне невыгоден России, поскольку, согласно его статьям, в случае если одно из государств подвергнется нападению европейской державы, второе обязывалось прийти ему на помощь всеми своими морскими и сухопутными силами, а также Россия давала обещание привлечь к русско-германскому союзу Францию. Намерения Германии могли вовлечь, по словам А.П. Извольского, министра иностранных дел России с 1906 г., Россию «в политику, которая, может быть, не вызвала бы полного разрыва с Францией, но поставила бы её в положение, бесконечно более сложное и неопределенное».40 План Германии сколотить антианглийский блок с привлечением России и Франции не увенчался успехом, т.к. под давлением российского премьер-министра С.Ю. Витте и министра иностранных дел В.Н. Ламздорфа Бьёрский договор не вступил в силу. Это не способствовало развитию дружественных русско-германских отношений. Но заставило российские правительственные и дипломатические круги более внимательно отнестись к вопросу
33 The Times. 1902. 20 Dec.
34 Haldane R. Before the War. L., 1920. P. 9-10.
35 Justice. 1904. 16 Apr.; The Standard. 1904. 2 June; Review of Reviews. 1904. May. P. 422.
36 АВПРИ, ф. Отчеты МИДа, 1904, л. 19/об.
37 HPD. 4 Ser. 1904. Vol. 135. Col. 566-567; Spender J. The Life of the Right Hon. Sir Henry Campbell-Bannerman. L., 1923. Vol. 2. P. 151.
38 Grey E. Speeches on Foreign Affairs. 1904-1914. L., 1931. P. 25; ejusd. Twenty-Fife Years ... . Vol. 1. P. 48.
39 Kennedy P. Op. cit. P. 266.
40 Извольский А.П. Воспоминания. М., 1989. С.57.
о возможном сближении с Англией, что, к слову сказать, не совсем противоречило интересам последней. В частности, ряд российских государственных деятелей и дипломатов, таких как А.П. Извольский, А.И. Нелидов (российский посол во Франции), граф А.К. Бенкендорф (посол России в Лондоне) считали, что «иностранная политика России должна продолжать оставаться на неизменной базе её союза с Францией, но что этот союз должен быть укреплен и расширен соглашениями с Англией и Японией»41.
Русско-японская война, в развязывании которой не последнюю роль сыграли англичане, подстрекая Японию и оказывая ей финансовую и дипломатическую помощь, поражение России, подписание Портсмутского мирного договора существенно повлияли на международную ситуацию. Для англичан становилось очевидным, что в результате огромных затрат и потерь в период войны, а также внутрироссийского политического кризиса, вызванного событиями революции1905 г., Россия временно, но крайней мере, не была способна предпринять какие-либо масштабные действия против англичан ни в Китае, ни на границах Индии, ни в других местах Азии. В то же время Англия нуждалась в российской поддержке в противостоянии с Германией, т.к. прекрасно понимала, что решающие события в предстоящих военных конфликтах будут решаться не на морях, а на европейском континенте с привлечением и использованием сухопутных армий.
Переговоры между российской и английской сторонами велись с переменными успехов в 1906-1907 гг.42 В центре обсуждения были самые насущные проблемы - раздел сфер влияния в Персии, Афганистан, Юго-Западном Тибете, режим мореплавания в черноморских проливах. В частности, англичане стремились к тому, чтобы русские признали Афганистан сферой влияния Англии. Но поскольку это встречало сопротивление со стороны российских политических и дипломатических кругов, англичане готовы были пойти на определенные уступки. Наглядно это прослеживается на примере позиции министра иностранных дел либерального кабинета (с 1905 г.) Э. Грея, который в своем меморандуме от 2 марта 1907 г. высказывался в пользу поддержки требования России об открытии для нее Проливов43. Переговоры завершились подписанием русско-английской конвенции 18 (31) августа 1907 г., которая разграничила сферы влияния двух стран в Персии: российская (Северная Персия), английская (Юго-восточная Персия) и т.н. «нейтральная» зоны, а также в Афганистане, который оказывался в сфере влияния англичан, и Тибете, относительно которого Россия и Англия обязывались уважать территориальную целостность и не вмешиваться в его внутренние дела, ве-
сти с ним дела только через посредничество китайского правительства44.
Хотя соглашения 1907 г. касалось только централь-ноазиатских аспектов англо-российских противоречий, оно, безусловно, имело и европейскую направленность и сыграло свою роль в складывании антигерманской Тройственной коалиции - Англия, Франция и Россия.
Сближение России и Англии и подписание конвенции 1907 г. вызвали широкие отклики в российских и британских общественно-политических кругах. Сами участники переговоров и творцы этого договора дали в свое время интересные им оценки. Так, английский посол в России Дж. Бьюкенен писал в своих мемуарах: «Устранив опасность, чтобы Персия послужила яблоком раздора между ними (Россией и Англией - Т.Г), он в то же время связал их теснее и проложил дорогу для будущей совместной работы в европейских вопросах. Он оказался с этой стороны даже более успешным, чем та часть подписанного документа, которая относилась к примирению их враждебных интересов в Персии, которые, несмотря на это соглашение, даже накануне великой войны вызывали постоянные трения»45. В английском парламенте прошли дебаты, которые в целом выявили положительные настроения британских политиков относительно этого соглашения. Правда, речь шла в целом о самой конвенции, но было много нареканий и критических замечаний по деталям. Так, в палате лордов большинство скептически настроенных ее членов, как правило представителей оппозиции, критиковало британское правительство за чрезмерные уступки России в Персии (Россия получила больше преимуществ в Северной Персии, чем англичане в Южной), за то, что не был в должной степени поставлен вопрос об интересах последней в Персидском заливе, не в полной мере отстаивались интересы Британии в Афганистане и Тибете. Лорд Керзон, например, выражал обеспокоенность, чтобы это соглашение не привело к сокращению военных сил в Индии, к «сокращению, хотя на одну рупию, расходов, которые мы тратим на ее оборону»46. Либералы же поддерживали соглашение. Примечательны в этом отношении выступления членов либерального кабинета. В частности, лорд Лэнсдаун в своей речи 10 февраля 1908 г. заявил, что Конвенция «знаменует собой начало новой эры в наших отношениях с Россией», «коренного изменения в азиатской политике России и, я надеюсь, значительно улучшенного расположения к этой стране». А лорд Крив выразил надежду, что соглашение с Россией не только улучшит отношения с ней, но и будет способствовать достижению «главной цели всей нашей дипломатии — гарантии мира Европы и таким образом всего цивилизованного мира»47.
Общественное мнение в России в целом благоже-
41 Там же, с.58.
42 История внешней политики России. Конец XIX-начало XX века (От русско-французского союза до Октябрьской революции). М., 1997. С.С. 203-206, 213-216.
43 РГВИА Ф. 970. Оп. 3. Д. 1232. Л. 1. Более детально о русско-английском переговорном процессе 1906-1907 гг. см.: Сергеев Е.Ю. Большая игра, 1856-1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии. М., 2012. С. 268-275.
44 Конвенция между Россией и Англией по делам Персии, Афганистана и Тибета. Спб, 18 (31) августа 1907 г.// Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. М., 1952. С.386-394.
45 Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата. М., 1991. С. 77.
46 HPD. 4 Ser. Vol. 183. Col. 1314-1317, 1344- 1353.
47 Ibid. Col. 1334, 1344.
лательно отнеслось к заключению русско-английского соглашения. Как отмечает Е.Ю. Сергеев, «... многие российские политики и общественные деятели выражали искреннее удовлетворение компромиссным исходом продолжительной гонки за лидерство в Азии»48. Российская печать отнеслась к соглашению в целом добродушно. Как отмечал подполковник генерального штаба А.Е. Снесарев в своем сообщении, прочитанном перед членами Общества ревнителей военных знаний 24 января 1908: «Общий смысл статей был таков, что наконец-то в Средней Азии положен конец длительным недоразумениям, затихла хоть временно вражда и, Бог даст, наладятся когда-нибудь новые, более дружеские и более теплые взаимные отношения России и Англии»49.
48 Сергеев Е.Ю. Указ. Соч. С. 280.
49 Англо-русское соглашение 1907 г.//Общество ревнителей военных знаний. СПб., 1908//Шр://а-е-8пе8агеу.ги/ащ1о-ги§_ sog1ashenie.pdf
В целом, в 1907 г. окончательно определись приоритеты внешнеполитических курсов России и западных стран, особенно это касалось взаимоотношений России и Великобритании. 1907 г. подвел определенную черту «Большой игре» - очень длительному и сложному, сопровождаемому взаимными обвинениями и претензиями, англо-российскому соперничеству в Центральной Азии. К соглашению 1907 г. две великие державы, две империи шли долго, мучительно, но смогли достичь так для них важного компромисса по защите своих интересов в этом регионе. И хотя Конвенция 1907 г. не устраняла всех англо-российских противоречий, все же она стала залогом их союзнических отношений в предстоящей Первой мировой войне.
