CC BY
123
А. В. Галашин (Москва)
Россия и начало восстания Б. Хмельницкого
Возглавленное гетманом Б. Хмельницким народное восстание было направлено против польской шляхты и католической экспансии. Казалось, бьшо бы вполне логично, если бы русская дипломатия с самого начала активно помогала восставшим. Но, как известно, реальный союз с Москвой был заключен далеко не сразу. Первоначально отношение русского правительства к восставшим казакам было весьма недружественным.
Многие исследователи пытались найти объяснение такому развитию событийно в силу ряда причин специальных работ на эту тему не было.
При исследовании русско-украинских отношений середины XVII в. необходимо учитывать традиционное отношение к «черкасам» в Москве. Нельзя забывать, что, несмотря на свою приверженность православию, запорожцы с гордостью считали себя подданными польского короля, а их войско представляло собой значительную военную силу, которая чаще всего помогала польскому королю в его войнах с Россией. Так, известна разрушительная роль «черкас» в русской смуте начала XVII в. Впрочем, бунты и разбои запорожцев были тогда явлением не менее обычным, чем их служба королю. Эти бунты вытекали из образа жизни казачества, который вряд ли вызывал уважение у тягловых сословий России XVII в.: казаки того времени не занимались земледелием, в основном жили за счет военной добычи и даже в мирное время нередко нападали на русских послов и купцов. Кстати, в роли «воровских черкас» далеко не всегда выступали маргинальные слои в казачестве — часть добычи доставалась и так называемым реестровым. Ради добычи запорожцы нередко шли на союз с крымскими татарами. Таким образом, для регулярного государства, каким тогда и была Россия, наличие подобных соседей создавало потенциальную нестабильность на границе. Отсюда негативное отношение к запорожцам, которое к середине XVII в. стало уже традицией.
Отношение России к Б.Хмельницкому во многом определялось и сложившейся к тому времени международной обстановкой. В 30-40-е годы XVII в. традиционное русско-польское противостояние на время отошло на второй план. Еще в 1634 г. король Владислав IV отказался от претензий на русский престол, а Москва смирилась с утратой западных земель. С того времени все спорные вопросы стороны разрешали мирным путем. В частности, в 1645 г. была достигнута договоренность об исправлении пограничной линии в пользу России2. Все шло к союзу двух государств. Это сближение в значительной степени объясняется стремлением Москвы и Варшавы поло-
жить конец татарским набегам на свои земли. Сделать это можно бьшо только сообща. Раньше Крымское ханство опиралось на поддержку Турции и умело использовало противоречия между объектами своих нападений. Но в 1645 г. началась война турок с венецианцами (Кандийская война), причем неудачи в ней оказались столь серьезны, что султан был вынужден перебросить в Средиземноморье весь свой флот и армию. Крым стал легко уязвим, о чем своевременно узнали в обеих столицах. Именно в этой ситуации велись переговоры о русско-польском военном союзе.
Первоначально стороны договорились о совместном наступлении на Крым армий обоих государств. Военные планы, в частности, предусматривали, что летом 1646 г. запорожское войско совместно с донскими казаками осуществит нападение на Крым с моря3. В ходе военных приготовлений польское правительство пошло на значительное усиление казацкого войска. Так, король Владислав IV лично передал запорожцам крупную денежную сумму, полученную им из Венеции. За счет этих средств на Днепре была построена казацкая флотилия. Кроме того, королевским привилеем санкционировалось увеличение войскового реестра и восстановление старых казацких прав. Однако русско-польским военным планам не суждено было осуществиться. В войне приняла участие только Россия.
Правящие круги Польши середины XVII в. раздирали противоречия, на что не раз указывали исследователи 4. Но планы магнатов были совсем иными. Они боялись, что война изменит выгодный им status quo на Украине, и, конечно, не могли допустить усиления казачества. Кроме того, магнаты справедливо подозревали, что король затевает войну прежде всего для того, чтобы усилить свою власть внутри страны. После громких скандалов на сейме им удалось заставить короля подтвердить мир с Турцией. Казацкая флотилия была сожжена, а указанный привилей объявлен несуществующим5. Понятно, что продолжать войну в одиночку Россия не могла, с Крымским ханством заключили мир6. Он был выгоден России, хотя и сохранял.так называемые «поминки». Отметим, что русская сторона строго выполняла его условия: государевы посланники сразу же повезли хану очередные дары, а донским казакам под угрозой опалы запретили нападать на татар и турок7. Следовательно, русское правительство решило вернуться к оборонительной стратегии в отношении татар. Этот переход был связан с разочарованием в Польше как союзнице.
Естественно, что ни король, ни казаки не смирились с таким унижением. В новом, 1647 г. Владислав IV попытался найти обходной путь для осуществления своих военных планов. Этой цели служила московская миссия Адама Киселя — православного вельможи русского происхождения, бывшего одним из наиболее приближенных к канцлеру Ю.Оссолинскому лиц8. Он должен был войти в доверие бояр и заключить русско-польский союзный договор. Предполагаемый союз декларировался как сугубо оборони-
тельный. В таком виде он мог быть ратифицирован польскими магнатами, заинтересованными в защите своих латифундий от татарских набегов. Истинная цель предполагаемого союза видна из некоторых «странных» предложений Киселя: Россия должна была вступить в войну с Крымом даже в том случае, если татары нападут на правобережье Днепра, хотя русская военная помощь на таком расстоянии не могла подойти вовремя. Напрашивается вывод, что Владислав IV рассчитывал спровоцировать татарский набег и под видом обороны втянуть и Польшу, и Россию в большую войну. Авантюризм этого проекта был замечен в Москве. Бояре предложили Киселю заключить союз совсем на других условиях: обе стороны должны были взять на себя обязательства помогать друг другу 5-тысячным отрядом в случае неспровоцированного набега татар на пограничные уезды »-воеводства. Иными словами, Россию интересовали только конкретные мероприятия, обеспечивающие безопасность ее южных рубежей. Заключать договор на русских условиях Кисель не стал, сославшись на отсутствие полномочий.
Впрочем, 15 сентября 1647 г., после долгих переговоров, был составлен проект будущего оборонительного союза, нуждавшийся в ратификации обеих сторон. Суть договора сводилась к трем положениям:
1. Не давать Орде повода для набегов, поступать с татарами «по давнему обычаю», отмежеваться от «своевольных задоров» казаков и известить хана о существовании русско-польского оборонительного союза.
2. Если произойдет неспровоцированное нападение татар, надлежало не вести с ними сепаратных переговоров, не пропускать их отрады через свою территорию и небольшими силами помогать другой стороне. Конкретные размеры помощи не были оговорены, вероятно, этот вопрос был передан в ведение местных властей (которым надлежало сослаться между собой).
3. Если война, вызванная нападениями татар, будет усиливаться, следовало договориться о более тесном союзе и заключить новый договор. Только тогда становилось возможным вести речь о наступательной войне. Заранее оговаривалось, что мир с Турцией нарушен не будет9.
Понятно, что в таком виде договор отвечал интересам русского правительства и польских землевладельцев, но никак не соответствовал планам польского короля, равно как и интересам запорожцев. Поэтому политики из окружения Владислава IV не могли им ограничиться. Осенью 1647 г. отряды знатных польских вельмож — коронного хорунжего А. Конецпольского и «русского» воеводы князя И. Вишневецкого, якобы без ведома короля, пытались разгромить татарские кочевья. Характерно, что протест хана Владислав IV проигнорировал и виновных так и не наказал10. К тому же Речь По-сполитая уже несколько лет демонстративно отказывалась выплачивать крымским правителям традиционные «подарки». Напрашивается вывод, что Владислав IV продолжал реализовывать свой план провоцирования татарского набега, прикрывая собственные действия словами об обороне.
Только на рубеже 1647-1648 гг. угроза крупного набега татар вновь стала реальной. Она была вызвана не столько интригами польского короля, сколько ситуацией в самом Крыму. Крымскотатарская государственность без успешных набегов на земли соседей просто не могла существовать. Только под давлением Турции хан Ислам-Гирей некоторое время удерживал агрессивные действия князей и мурз и даже подписал мир с Россией. Однако мир не мог быть прочным. Среди рядовых татар распространялись «скудость и голод»11. Всеобщее недовольство политикой хана переросло в кровавую междоусобицу. Смута продолжалась несколько месяцев и завершилась компромиссом: Ислам-Гирей сохранил за собой ханскую власть, но своими «ближними людьми» назначил лидеров оппозиции — Сеферь Га-зи-агу и Супхан Гази-агу, а также отправил в Стамбул послов, испрашивая у султана дозволения совершать новые набеги. В Крыму начались военные приготовления, не прекратившиеся даже тогда, когда султан ответил на просьбу Ислам-Гирея категорическим отказом. Стало очевидно, что после длительной усобицы хан оказался не в состоянии выполнить волю Порты12. Война стала неизбежной, о чем косвенно свидетельствовал отказ хана от признанного им ранее сокращения размера русских «поминок»13. О нависшей угрозе Россию информировали сразу три независимых источника: посланники Хотунский и Степанов, известный нам А. Кисель и давний друг Москвы молдавский господарь В. Лупу14. Русское правительство не могло не осознавать всей серьезности татарской угрозы. В подобных условиях особое значение приобретали налаженные русско-польские связи.
Вероятно, еще раньше неизбежность войны с Крымом была осознана господствующими классами Речи Посполитой, в том числе значительной частью магнатов. По крайней мере, согласно письму А. Киселя, осторожная политика Москвы в отношении татар стала вызывать у них беспокойство: «Многие ясновельможные Панове сенаторе коронные» сочли выплату Россией новых «поминок» нарушением русско-польского союзного договора|5. Следовательно, и королевский, и магнатский лагерь в тот период одинаково боялись остаться без поддержки русских войск в неизбежном конфликте с татарами. Из писем А. Киселя российским властям от 4 и 13 января следует, что татары рассчитывали тогда напасть на Польшу, а с Россией сохранить мир. Кисель просил не верить татарам и оказать обещанную помощь. В ответ российские власти обещали «помочь чинить до Днепра, чтоб тех поганцов татар на обои великие государства не пропустить и отпор им дата», хотя и заметили польскому дипломату, что «в листу твоем не написано» главное условие взаимопомощи — «что ныне обои великие государи наши... по давнему обычаю с крымцами поступать будут, чтоб от нас крымцам никакая причина не была». Поэтому от Киселя требовали сообщения «подлинных вестей», до получения которых русские войска не должны были выступать16.* Вероятно, под «подлинными вестями» подразумевались не только данные о появлении татар на
территории Речи Поспсшитой, но и доказательства отсутствия каких-либо провокаций по отношению к Крыму со стороны Польши. Возможно, в Москве не имели точных сведений о недавних конфликтах на границе. Правда, на этот раз русская помощь полякам не пригодилась. 15 февраля А. Кисель сообщал, что выступившие в поход татары, узнав якобы об оперативной реакции поляков и русских, предпочли отступить. По выражению Киселя: «Сходство же братцкое и соединение великих пресветлых господарей наших страшно есть неточию крымскому гану, но и туре кому солтану»17.
Конечно, отступление татар было временным, и их новой жертвой могла стать Россия. Уже 20 марта Кисель сообщал российским властям о том, что крымский хан прислал своих послов к коронному гетману М. Потоцкому и воеводе И. Вишневецкому «и до многих нас, со всеми нами братаючися и дружество хотя мети». Кисель предупреждал Россию, что татары «егда к нам лстятся, будто братаючися, вашому великому господарству око меть на них надобно» и обещал сохранить верность союзу с Москвой18. Вероятно, в Бахчисарае узнали о конфликте в среде польской знати и рассчитывали установить мир с магнатами помимо желания короля Владислава IV. Все это не могло не вызвать беспокойства в Москве. Еще более тревожная информация поступала от посланников Хотунского и Степанова. Сеферь Гази-ага, «ближний человек» хана, 27 февраля 1648 г. сказал им, что татары пойдут на Россию войной, если за три месяца не будут выплачены дополнительные «поминки». В ответ посланники сообщили ему о существовании русско-польского союза, что несколько отрезвило крымского вельможу. Однако с 12 февраля по 2 марта посланники были заперты и находились «в колодце»19. Поэтому 7 апреля 1648 г. воеводам «украинных городов» было указано «жить с великим бережением и о вестях писать почасту»20. О степени беспокойства бояр мы можем судить по сообщению шведского резидента в Москве Карла Поммеренинга. 6 апреля он писал своему правительству: «Много офицеров (иностранцев на русской службе. —А. Г.) послано на Северщину и на другие татарские границы и еще теперь посылается ежедневно»21. Тогда же в Москве узнали о появлении в южнорусских степях 30-тысячного войска калмыков22. Пока было неясно: помогут ли калмыки русским или, наоборот, помогут татарам, хотя бы и невольно (по информации А. Киселя, в Москве опасались, чтобы калмыки, напав на татар, не подстрекнули бы хана к мести23).
В этих сложных обстоятельствах российское подданство отвергли большие ногаи. Не вполне надежными показали себя казаки. По сведениям из Польши, запорожец Г.Торский с двухтысячным отрядом еще в конце 1647 г. «для добычи» пытался разгромить русских посланников, отвозивших «поминки» в Крым24. О возможном нападении «воровских черкас» на посланников упоминается в статейном списке25.
Итак, к началу восстания Хмельницкого на южных рубежах России сложилась напряженная обстановка. Стихийного восстания казаков против поль-
ского гнета и католической экспансии никто не смог предвидеть. Ожидалось значительное военное столкновение с татарами. В этих условиях оборонительный союз с Польшей расценивался как победа русской дипломатии. С целью отражения татарского набега постепенно налаживалось взаимодействие русских воевод с официальной польской администрацией на Украине.
В первые месяцы восстания у России не было, да и не могло быть непосредственных контактов с лагерем Б.Хмельницкого. Поэтому сведения о восстании русское правительство получало никак не от самих восставших. Информация поступала из трех источников: 1. От официальных польских властей, в особенности от известного нам А. Киселя, Польские власти, естественно, не могли не искажать, сознательно или невольно, облик своих главных противников. Правда, следует отметить, что сообщаемые ими сведения не считались в Москве безусловно достоверными. 2. От воевод расположенных вблизи польской границы российских городов (так называемых «украинных городов»). В большинстве своем отписки воевод были основаны не на показаниях очевидцев, а на более или менее верных слухах. 3. От российских подданных, находящихся в Крыму, — посланников или пленников, которым удавалось вернуться на родину. Иногда их информантами были весьма осведомленные татарские мурзы. Однако, по вполне понятным причинам, находящиеся в Крыму русские люди невольно связывали любую посылаемую в Москву информацию с проблемой татарских набегов на Россию. Кроме того, путь в Москву не был скорым и многие вести теряли свою актуальность.
Из всех источников сведений о событиях на Украине российское правительство отдавало предпочтение последнему — донесениям своих дипломатических представителей. Поступавшая из этого источника информация и сложившаяся к началу 1648 г. на юге России тревожная ситуация во многом определили первую реакцию Москвы.
Следует учитывать, что сам Богдан Хмельницкий в первые месяцы восстания еще не помышлял о переходе в российское подданство. Его программа целиком укладывалась в рамки внутренней борьбы в Речи Посполи-той. Как уже отмечалось, король Владислав IV и его окружение рассчитывали на запорожское войско как на одну из немногих опор слабой королевской власти. Но эти планы были раскрыты магнатами, и казаки остались ни с чем. Тогда, как отмечал Б. Н. Флоря, обманутые надежды казаков породили популярную на Украине легенду о том, как «добрый король» пытается облегчить положение своих православных подданных, но «злые поляки» его не слушаются26. В этой связи понятен первоначальный замысел Хмельницкого: добиться осуществления королевских планов относительно казаков, наказать непокорных магнатов и укрепить позиции короля в стране. В отписках воевод «украинных городов» часто пересказывались слухи о том, что в Польше фактически началась гражданская война «у панства с королем за казачество»21. Действительно, программа Хмельницкого в тот
период была близка проектам политиков из окружения Владислава IV (таких, как канцлер КЬ. Оссолинский или А. Кисель) по укреплению центральной власти. В главном политическом конфликте в Речи Посполитой 1640-х годов (каковым современные исследователи считают конфликт между королем и магнатами) Хмельницкий выступал на стороне короля.
Восстание началось 21 (11) января 1648 г., когда небольшой отряд Хмельницкого захватил Сечь. Однако польская администрация на Украине в данный момент так и не сумела выработать единой политики в отношении запорожцев и в результате не смогла своевременно погасить мятеж. Коронный гетман Потоцкий (как и большинство магнатерии) единственный выход из создавшегося положения видел в немедленной и беспощадной расправе с Хмельницким. Уже 13(3) февраля он приказал каневскомзГполковнику выступить на Запорожье и подавить восстание28. С другой стороны, в пику магнатерии, политики из королевского окружения выступали против силовых методов, явно не желая накануне войны с Крымом идти на конфликт с казаками из-за незначительного инцидента. Так, А. Кисель, только что назначенный королем на должность брацлавского воеводы, упорно убеждал коронного гетмана отказаться от намеченного им похода на Днепр, предлагая пойти на компромисс и «направить чернь на Черное море» (по Киселю, альтернативой компромисса могла стать только дорогостоящая операция по окончательной ликвидации Запорожского войска, к чему Речь Посполитая совершенно не готова). Н. Потоцкий ответил резким отказом — он прекрасно понимал, что морской поход запорожцев будет равносилен объявлению войны Турции и Крыму29. Какую же позицию занимал Владислав IV? По информации молдавского гонца Ю.Иванова (который был на Украине в конце марта 1648 г.): «И дума де у поляков и у литвы надвое: и иные хотят на них, черкас, идти, а иные не хотят, потому что литовской король идти на них не хочет и полякам не велит»30. Действительно, коронный гетман Потоцкий был вынужден оправдываться перед королем. Так, 31 (21) марта он писал: «Не без размышления и основательного рассуждения двинулся я на Украину с войском»31.
Первое известие о начале восстания пришло в Россию от А. Киселя. Как уже отмечалось, 23 феврале он писал путивльскому воеводе, что «время минуло военное, и до травы орде никак не быть». Далее Кисель сообщал, что квар-тяное войско останется «в черкаских козацких местах, потому што козаки черкасци одного пулковника своего Чигиринского эдрадили»32. По мнению Ф.П.Шевченко, имелся в виду переход «реестровых» казаков Черкасского полка на сторону Хмельницкого и бегство их полковника шляхтича Гурско-го33. Независимо от того, так это или нет, необходимо выяснить цель этого письма. Как известно, Кисель был заинтересован в том, чтобы вовлечь Россию в предстоящую войну Польши с татарами. Поскольку русско-польский союз бьи только оборонительным, Кисель ранее уверял Москву, что ожидаемое нападение татар на Польшу ничем не было спровоцировано. Как нам известно,
это ему удалось Теперь же, когда татары отступили, Киселю следовало как-то мотивировать тот факт, что польские войска, высланные против татар, не вернулись на свои старые позиции. Согласно письму от 23 февраля, пребывание кваргяного войска в Запорожье вынужденное и не может послужить причиной набега татар. На это письмо Россия не отреагировала, что свидетельствует об успехе А. Киселя — ему поверили (так считал и сам Кисель)34.
17 марта он пишет в Путивль новое письмо, в котором снова упоминается о волнениях на Украине. В письме речь шла о пограничных беспорядках и сообщается, что «никая часть, тисеча или мало-што больш своевольников козаков черкасцов избегли на Запороже; а старшим у них простой холоп (крестьянин — А. Г.), нарицается Хмельницкий; и думают донских козаков подбити на море; а то было бы обоих великих господаров наших и их великих господарств з нарушением мира з турским солтаном». Естественно, что Россия не могла одобрить провоцирование большой войны с Турцией. На первый взгляд кажется, что польский вельможа хотел опорочить Хмельницкого в глазах Москвы. Но при внимательном чтении становится ясно, что Запорожское войско в целом Кисель пытался оправдать: взбунтовалась только небольшая его часть, да и то во главе с простым мужиком-холопом. Какие же меры предполагалось применить против «своевольников»? В письме указывалось, что «о том вори промышлять» будут польские войска, а русским предлагалось: «аще ли же збежит з Запорожа на Дон, и там бы его не приймати, не щадити, ни на море пус-кати»35. Следовательно, на тот период волнения в казацкой среде еще не вызывали у Киселя серьезного беспокойства. Так, 18 марта, получив запоздавшее сообщение, что севский воевода З.Леонтьев готов выступить против вторгшихся в Польшу татар, Кисель отказался от русской помощи, заметив, что уже извещал о том, что угроза на время миновала, а «нынеча больш того писать не маю»36. Также и 20 марта, отвечая новому путивль-скому воеводе Н. Плещееву, Кисель подробно доказывал невозможность выплаты «поминок», сообщал о происках татар, но ни словом не обмолвился о восставших казаках. О них Кисель упоминает только 23 марта в своем ответе московским боярам. На просьбу бояр встретиться лично с королем и ускорить обмен пограничными городами Кисель вежливо отказывает, ссылаясь на свою занятость государственными делами, в частности, поручением короля: «черкасцы некоторые збегли на Запороже, чесо ради бысть сие — досмотриться и з ясновельможным паном Краковским (т.е. с коронным гетманом Н.Потоцким. — А.Г.), как будут крымцы дума-ти, промышляти о всем»37. Итак, 23 марта Кисель занят не подавлением восстания, а только выяснением причин бегства казаков в Запорожье.
Вообще в феврале-марте 1648 г. близкие королю Владиславу IV польские политики еще не воспринимали всерьез выступление Б. Хмельницкого (как отмечалось, иной позиции придерживался коронный гетман М. Потоц-
кий). Русское правительство не могло увидеть в действиях Хмельницкого нечто большее, чем Заурядный разбой «воровских черкас».
Почти сразу после письма А. Киселя в Москве была получена информация из более надежного, с точки зрения России, источника - донесение русских дипломатов Хотунского и Степанова. 5 марта «полонянник» Е. Прибытков сообщил им: «Приехали, де, в Крым к царю з Днепра запорожских черкас четыре человека. Прислали их черкасы царю бить челом, чтоб царь принял их в холопство, а они, де, стоят на Днепре в зборе их пять тысечь, и просили де у крымского царя люди идти на ляхи за свою черкасскую обиду. А как, де, они с ляхи управятца, и они, де, крымскому царю учнут служить вечным холопством и всегда с ним на войну будут готовы, куды он ни пойдет. И крымский де царь тех черкас четырех человек дарил кафтаны, и, держав их у Себя в Бахчисараях 8 дней, и дав им лошади, и отпустил х черкасом на Хнепр, а крымским людем и черным татаром приказал кормить лошади и готовитца на литовскую землю, а в Перекоп де к Тогаю князю Ширинскому писал, чтоб ногайские люди на литовскую землю войною готовилися ж»38. Хотунский и Степанов 14 марта отправили в Москву кречетников, сокольников и толмачей39, которые 10 апреля доставили туда статейный список и отписки, что следует из письма бояр А.Киселю40. Таким образом эти вести о «черкасах» соседствовали в отписках с тревожными новостями о плохом обращении с российскими посланниками. В таком виде весть о переходе пяти тысяч казаков, т.е. почти всего Запорожского войска, под власть хана казалась не только достоверной, но и чрезвычайно тревожной. Ведь после разгрома поляков запорожцы обещали участвовать во всех походах татар, в том числе, следовательно, и на Россию.
Представители Б.Хмельницкого действительно побывали в Бахчисарае, заключив с татарами союзный договор. Однако, по всей вероятности, этот договор не предусматривал переход запорожцев в подданство хана. Ведь если бы Хмельницкий в самом деле согласился на это, то в дальнейшем Ислам-Гирей обязательно бы ему об этом напомнил. Несомненно и то, что даже равноправный союз с запорожцами был выгоден татарам. Во-первых, в Крыму совсем недавно опасались нападения войск Речи По-сполитой. Союз с Хмельницким был для татар необходим, потому что позволял им избежать такой опасной войны. По информации Хотунского и Степанова, летом 1648 г. татары будут упорно держаться за этот союз, так как в случае его разрыва «черкасы» могли «королю служить по-прежнему» и стало бы возможным нападение казаков на Крым41. Во-вторых, по данным посланников, хан стал защищать запорожцев для того, чтобы впредь «Литовскую землю б с ними воевать»42. Как мы увидим, эти войны принесли татарам сказочно большую добычу. Вероятно, в основу сообщения Прибыткова легли рассказы каких-то агрессивных татарских князей, которые вполне могли счесть обещанную Хмельницким «вечную дружбу» равнозначной «вечному холопству». Слух о «холопстве» мог возникнуть и в свя-
зи с турецко-татарскими отношениями. В марте 1648 г. султан потребовал от Крыма войска для участия в Кандийской войне, что, как показал А. А.Новосельский, явно противоречило планам татар43. Свой отказ власти Бахчисарая мотивировали как раз тем обстоятельством, что им необходимо защищать «черкас» от поляков, так как «черкасы... за тое ево (хана. — А. Г.) помочь и оборону учнут ему служить вечным холопством»44.
Однако в Москве не знали о действительном характере отношений Хмельницкого с Крымом, зато, конечно, соединили сведения, полученные от посланников, с уже имевшейся от Киселя информацией. Поэтому русские политики сочли необходимым немедленно сообщить Киселю об истинных, как им казалось, замыслах казаков Хмельницкого и потребовать пресечь опасную авантюру. 10 апреля бояре, отвечая на письмо Киселя от 23 марта, дословно цитировали отписку Хоту некого и просили «то чер-каское от королевского величества отступленье и измену ведать и с паны радными советовать, чтоб тех черкас под крымского царя владенье не допустить»45. Конец письма не сохранился. Ф.П.Шевченко предполагал, что Киселю предлагали военную помощь против татар и казаков46. Возможно, это и так, но 12 апреля в связи с получением из Крыма вестей о скором набеге татар в государевой грамоте белгородскому воеводе указывалось «жить с бережением» и готовиться к набегу крымских татар47. Следовательно, в апреле 1648 г. бояре считали поход татар на Россию не менее вероятным, чем поход на Польшу, а потому вряд ли могли обещать полякам серьезную помощь (по крайней мере, до окончательного выяснения обстановки на южных рубежах России).
Дополнительная информация из Крыма поступила 16 апреля, когда в Москву приехал белгородец Д.Чичеринов, выкупленный Хотунским из татарской неволи. Посланники приказали Чичеринову передать в Москве «думным дьяком», что крымский хан послал к русскому царю своих гонцов, и чтобы «государь де бы их договору не верил», так как хан «миритца неправдою, подлинно де крымской царь будет под государевы украинные города нынеш-нево лета войною». Далеко не случайно Хотунский избрал гонцом Чичерино-ва — тот лично слышал от знающих татарскую речь русских «полонеников». «Приезжали, де, к крымскому царю из Запорог черкас три человека и просили де они у крымского царя людей на помочь идти войною на ляхов». За эту помощь казаки якобы обещали хану 10тысячное войско в случае похода татар на Россию. Хан принял предложение казаков и отправил с ними на «ляхов» шесть тысяч воинов под командованием Тугай-бея. Причем, по словам татарина Исупки, крымские власти решили идти на поляков всеми силами, только если отряду Тугай-бея удастся одержать над ними легкую победу. Если же Тугай-бей будет поляками разбит, «им де, татарам, приходить под литовский город под Плотаву, да на государеву украйну». Следовательно, в самое ближайшее время на южные окраины России могли прийти основные силы Крым-
ского ханства. Об этом же свидетельствовало и другое сообщение Чичерино-ва: государевым посланникам в Крыму «утесненье большое» под предлогом недостачи привезенных ими «поминок». Как мы знаем, этот предлог мог быть использован татарами для оправдания нового похода на Россию. На информацию, которую Чичеринов привез в Москву, наложил ось еще одно обстоятельство. На пути из Крыма в Белгород, в районе Святых гор, перехватили его «воры черкасы» и лишь на третий день Чичеринову удалось бежать от них48.
Реакция русских властей была мгновенной. Хотунский советовал: «...чтоб в украинных городах без ратных людей не было». Действительно, уже 21-22 апреля воеводам этих городов было указано «жить с великим бережением», а по вестям собирать в города уездных людей, дабы не было лишних жертв 49. Был объявлен сбор первой и второй четверти дворянского ополчения. К концу мая дворяне и дети боярские должны были собраться на Белгородской черте и подчиниться специально поставленному воеводой в Яблонов стольнику князю Буйносору-Ростовскому. 8 мая воевода получил подробный наказ царя. Из этого наказа следует, что не исключалась возможность обхода татарами Белгородской черты по польской территории, так как русские войска должны были ожидать татар не только на линии укреплений, но и в Комарицкой волости. Ожидалось также появление на российской территории «крымского царя и царевичей и больших воинских людей». Воевода должен был идти с ними «на прямой бой». В наказе упоминается о необходимости добывать «языков», расспрашивать их о намерениях хана, о его взаимоотношениях с Турцией, Польшей и казаками, об истинном характере прошлых и настоящих действий запорожцев50. Сбору достоверной информации вообще уделялось особое внимание. Очевидно, в Москве понимали недостаточность имевшихся сведений. Так, и воеводе Валуек 1 мая предписывалось выяснить, нет ли в районе Свято горского монастыря тех «воровских черкас», которые в свое время перехватили ехавшего из Крыма в Москву Чичеринова5|.
Еще более интересен тот факт, что Россия не сообщила о своих военных приготовлениях польским союзникам. По крайней мере, в письме бояр к А.Киселю от 18 апреля о татарско-казацкой угрозе не упоминается52. Этот факт не был случайностью. В мае-июне в Москву поступали сведения о многочисленных нападениях, грабежах, убийствах и других разбоях, которые совершались запорожцами на русской территории. На жалобах воевод в Москву мы можем прочитать типичные пометы бояр: «Писать к королю и к Киселю»53. Государевы служилые люди так и не получили дозволения Москвы преследовать и ловить разбойников на польской территории. Русское правительство считало, что польские власти контролируют ситуацию на Украине, а следовательно, несут ответственность за действия запорожцев. Эти иллюзии только укрепило письмо А. Киселя от 24 апреля, доставленное в Москву 9 мая. В нем Кисель благодарил бояр за полученные им сообщения «про крымских
замыслах и про черкаских збегах». Но, по его словам, «все юйско черкасское есть верно, точию един зменник Хмельницкий, простых холопов прибравши к себе, на Запороже збежал; и все козаки черкаские верные, крест целовавши, пошли Днепром доставати зменника того». Поэтому помощь России могла понадобиться только в случае «крымской вражды», которой, по мнению брац-лавского воеводы, пока не было. Сам же А. Кисель в такой ситуации был совершенно спокоен и даже собирался отъехать к королю в Варшаву54. Естественно, Москва ожидала иной реакции польских властей на весть об отпадении запорожцев под власть Крыма. Чем можно объяснить действия Киселя? Вероятно, он не хотел вмешательства России во внутренние дела Речи Поспо-литой и по-прежнему рассчитывал уладить конфликт путем компромиссного соглашения с казачеством. Между тем, как уже отмечалось, важным источником информации о начале восстания Хмельницкого являлись отписки воевод приграничных городов (как правило, они опирались на слухи, имевшие свой особый механизм возникновения). Таким образом, в Москве к маю 1648 г. уже могли соотнести отписки воевод с письмами А. Киселя и сделать соответствующие выводы. Так, хотмышский воевода князь С. Волховской 26 апреля писал в Разрядный приказ, что в польском государстве начинается гражданская война «у панства с королем за козачество». Совсем не так, как в письме Киселя, изображен здесь Хмельницкий. По Волховскому, он получил королевскую булаву и «листы», с помощью которых успешно собирает к себе на Запорожье казаков и «литовских гулящих людей»55. Об этих важных обстоятельствах Кисель в Россию не писал. Вероятно, поэтому и российские политики перестали сообщать ему о замыслах татар.
Тем временем восстание разрасталось. Под Желтыми Водами передовой отряд польской армии был, как известно, разбит Хмельницким, а «реестровые» казаки перебили своих польских командиров и перешли на сторону восставших. В этой ситуации польская администрация не на шутку встревожилась. Коронный гетман Потоцкий и польный гетман Калиновский направили свои основные силы против запорожцев. О новом повороте событий на Украине в России узнали йз'нового письма А. Киселя. 1 мая 1648 г. он писал в Путивль, что коронный гетман выслал на Запорожье полк, поручив ему не допустить выхода «зменников черкасских» на море. Татары же обещали князю Вишне-вецкому сохранял, с Польшей мир, но обещание свое нарушили, в количестве 30 тысяч человек пришли на Запорожье без всякого предлога и блокировали в районе Желтых Вод вышеупомянутый польский псшк. На Украине сложилась как раз такая ситуация, какую предусматривал русско-польский договор 15 сентября 1647 г. — ничем не спровоцированный татарский набег. Соответственно Кисель просил русские власти выполнить условия договора, «быть ко Днепру, в помоч нам с его царского величества ратными людьми»56. Г. М. Лызлов считал, что Кисель сознательно акцентировал внимание русского правительства на татарах, оставляя в тени восстание казаков — подлинную
причину войны57. Очевидно, Кисель — влиятельный православный вельможа и сторонник усиления королевской власти - намеревался использовать русские войска для нейтрализации татар, что открывало ему возможность вести переговоры с казаками. На наш взгляд, в историографии недостаточно использованы донесения русских посланников из Крыма. По их сведениям роль татар в первых успехах Хмельницкого действительно была весьма значительной. Со слов пленного польского офицера А. Рутковского в нападавшее войско входило: «черкас» — 9 тысяч, татар Тугай-бея и Караш-мурзы — 20 тысяч, татар крымского хана — 15 тысяч. Кроме того, присутствие Ислам-Гирея имело психологический эффект: после его появления на Украине выступивший было из Прилук князь Вишневецкий без боя вернулся за Днепр, а укрепленный польский лагерь, державшийся в течение трех дней, был-«разу взят58. Впрочем, эти сведения стали известны в Москве только 11 августа59. Конечно, мы не можем поручиться за точность приведенных цифр, но в антипольском лагере весной 1648 г. преобладание татар над запорожцами несомненно, что также подтверждают аналогичные сообщения польских источников60.
В ответ на письмо Киселя 20 мая в Хотмышск и в Севск были посланы государевы грамоты. Воеводам этих городов приказывалось со служилыми людьми идти в литовскую землю, «литовским людям помогать, и с ними сходиться, и над татары промышлять заодин; а идти до указанного места, как в договоре написано»61. Согласно государеву указу, хотмышский воевода князь С. Волховской 4 июня отправил к А. Киселю шесть служилых людей с уведомлением о своей готовности идти на татар «по подлинным вестям»62. Упомянутые служилые люди должны были удостовериться в «подлинности» информации Киселя. Следовательно, хотя сомнения оставались, Москва решила оказать полякам обещанную в договоре помощь. Следует заметить, что помощь эта оказывалась «литовским людям» (т. е. и украинскому населению). В этом отношении характерна информация, которая была получена русским правительством от Ю. Иванова, доверенного лица молдавского боярина, и старого русского агента И. Остафь-ева. 24 апреля 1648 г. Иванов сказал в Посольском приказе, что, по его данным, «которые литовские люди от тех черкас живут по блиску, и тех де литовских людей, черкасы "ограбили и разорили»63. Эта информация полностью соответствовала традиционному представлению русских властей о «воровских черкасах».
Следует отметить, что русское правительство плохо представляло себе быстро меняющуюся ситуацию в Речи Посполитой. Борьба с «самовольными черкасами» по-прежнему считалась внутренним делом Польши. Даже в июне 1648 г., когда восстание еще более усилилось, а польская администрация бежала, в Москве, как и раньше, ставили на жалобах пограничных воевод на «черкасские разбои» пометку: «Писать за рубеж». Так было даже 10 июня, когда восстание охватило значительную часть Украины64.
Русские войска направлялись на Украину исключительно для борьбы с татарским вторжением. На первых порах эти войска не могли быть значительными хотя бы потому, что основные силы крымской армии еще не вступили в войну и представляли непосредственную угрозу южнорусским городам. В Москве об этом знали. Так, знатный польский воевода князь И.Вишневецкий 19 мая из Прилук писал путивльскому воеводе Н.Плещееву, что в районе Княжьих Буераков находится татарская орда в 40 тысяч человек, которая могла напасть как на Польшу, так и на Россию. В связи с этой опасностью. Вишневецкий сообщал о своей готовности прийти на помощь России и просил Плещеева информировать его о действиях татар65. Об угрозе России со стороны основных сил крымского хана сообщалось и в отписке севских воевод, которую 26 мая читали государю и боярам: «...татаром де, воевав поляков, приходить на Московское государство» (сообщение бывшего полонянника П. Васильева о победе Хмельницкого под Желтыми Водами и о дальнейших планах татар)66.
Подводя итоги, можно сказать, что для начального периода восстания Б. Хмельницкого характерно следующее. Во-первых, отсутствие контактов восставших с Россией. Союз с Москвой еще не входил в планы Хмельницкого. Во-вторых, русское правительство не имело достоверной информации о событиях на Украине. В его глазах Хмельницкий выглядел изменником законного короля и союзником крымских агрессоров. Однако участвовать в подавлении этой «черкасской измены» Россия не намеревалась. Проведение карательной экспедиции считалось делом исключительно польских властей. В-третьих, по мнению Москвы, куда более серьезную опасность, чем Хмельницкий, представляли крымские татары. Для борьбы с ними по просьбе польских властей на украинские земли Речи Посполи-той планировалось направить русские войска.
Направленные к А. Киселю и к И. Вишневецкому гонцы должны были выяснить, куда именно следует направить войска, но к этому времени квартяная армия была уже разбита под Корсунью, восстание охватило всю территорию Левобережной Украины, и русские гонцы попали в руки казаков Хмельницкого. Это вызвало задержку с посылкой русских войск на Украину, а тем временем в Москву поступили подробные и достоверные сведения о том, что на Украине фактически развернулась народная война против «ляхов» и католической церкви, и это привело к серьезным переменам в политике русского правительства.
Примечания
1 Например: Костомаров Н. И. Богдан Хмельницкий. М., 1994; Соловьев С. М.
История России с древнейших времен. М., 1990. Т. 10. Кн. 5; Грушевський М. С.
1сторш Укра'ши-Руси в 11 томах. Кшв, 1907. Т. 8; Шевченко Ф. П. Полит»чш
зв'язки Украши з Pociejo в сер. XVII ст. Кшв, 1959; Смолш В. А., Степанков В. С. Богдан Хмельницький. Сощальнопол1тичний портрет. Khíb, 1993.
2 Шевченко Ф. П. Указ. соч. С. 41.
3 Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в. М.; Л., 1948. С. 363-364.
4 Грушевський М. С. Указ. соч. С. 22.
5 Эти события разобраны в статье: Флоря Б. Н. Запорозьке козацтво i плани Ту-рецькой в№ни Владислава IV (политика верив i суспшьна свщомшть, держав-шсть. Кшв, 1992. Вип. 1.
6 Новосельский А. А. Указ. соч. С. 398, 400.
7 Акты Московского государства, изданные Императорской Академией наук. СПб., 1894. Т. 2. С. 196.
' О переговорах Киселя в Москве подробнее см.: Соловьев С. М. Указ. соч. С. 452-455; Новосельский А. А. Указ. соч. С. 365-367.
9 Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России. СПб., 1867. Т. 3. С. 128-129.
10 Грушевський М. С. Указ. соч. С. 24-26.
11 Новосельский А. А. Указ. соч. С. 400.
11 Акты, относящиеся к истории... С. 104-106, 108-109.
13 РГАДА. Ф. 123. Оп. 1. 1647 г. № 13. JI. 55. Статейный список бывших в Крыму посланников Хотунского и Степанова.
14 Исторические связи народов СССР и Румынии. Документы и материалы. М., 1953. Т. 2. С. 212.
15 Акты, относящиеся к истории... С. 109.
16 Там же. С. 147, 120.
17 Тамже. С. 131.
" Тамже. С. 169.
19 РГАДА. Ф. 123. Оп. 1. 1647 г. № 13. Л. 121, 122, 127.
20 Акты Московского государства... С. 198-199.
21 Донесения королеве Христине и письма к королевскому секретарю шведского резидента в Москве Карла Поммеренинга / ЧОИДР. 1898. № 1. С. 413.
22 Акты Московского государства... С. 195, 198.
23 Документы об освободительной войне украинского народа 1648-1654 гг. Киев, 1965. С. 22.
14 Акты Московского государства... С. 189-190.
25 РГАДА. Ф. 123. Оп. 1. 1647 г. № 13. Л. 19, 25, 36.
26 Флоря Б. Н. Указ. соч. С. 91, 97.
27 Акты Московского государства... С. 211 -212.
28 Документы об освободительной войне... С. 14.
29 Тамже. С. 17, 22, 24.
30 О приезде в Москву Ю. Иванова см.: РГАДА. Ф. 68 (Сношения России с Молдавией и Валахией). Оп. 1. 1648 г. № 3. Л. 6, 10.
31 Воссоединение Украины с Россией. Документы и материалы. В 3-х т. М., 1953. 1.2. С. 15.
32 Акты, относящиеся к истории... С. 142.
33 Шевченко Ф. П. Указ. соч. С. 69.
34 Документы об освободительной войне... С. 17.
35 Воссоединение Украины с Россией... С. 14.
36 Акты, относящиеся к истории... С. 167.
37 Тамже.С. 170-171.
3« РГАДА Ф-123. Оп.1. 1647 г. № 13. Л. 133-134.
39 Там же. Л. 137.
40 Акты, относящиеся к истории... С. 180.
41 РГАДАФ. 123. On. 1. 1648 г. № 1.Л. 180,202. Отписки Хотунского и Степанова.
42 РГАДА. Ф. 123. On. 1. 1647 г. № 13. Л. 139.
43 Новосельский А. А. Указ. соч. С. 395.
44 РГАДА. Ф-123. On. 1. 1648 г. № 1. Л. 56-57.
45 Акты, относящиеся к истории... С. 180.
46 Шевченко Ф. П. Указ. соч. С. 74.
47 Акты Московского государства... С. 200.
4' Воссоединение Украины с Россией... С. 20-21.
49 Акты Московского государства... С. 202-204.
50 Там же. С. 205-206, 210.
51 Тамже. С.204.
52 Акты, относящиеся к истории... С. 180-181.
53 Там же. С. 191, 197 и след.
54 Тамже. С. 185.
55 Акты Московского государства... С. 211 -212. 54 Акты, относящиеся к истории... С. 189-190.
57 ЛызловГ.М. Польско-русские отношения в начальный период освободительной войны украинского народа 1648-1654 гг. (до Зборовского мира) / Институт славяноведения АН СССР. Краткие сообщения. М., 1958. Т. 24. С. 64.
5» РГАДА- Ф- 123ГОп. 1. 1648 г. № 1. Л. 97-98.
59 Там же. Л. 139, 177.
40 Документы об освободительной войне... С. 28, 37.
41 Акты, относящиеся к истории... С. 243-244.
62 Там же. С. 204.
63 РГАДА. Ф. 68 (Сношения России с Молдавией и Валахией). On. 1. 1648 г. № 3.
Л. 6, 9.
64 Акты, относящиеся к истории... С. 199.
65 Акты Московского государства... С. 215.
44 Воссоединение Украины с Россией... С. 22.
