CC BY
8
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2014. № 5
Владимир Иванович Якунин,
доктор политических наук, профессор, заведующий кафедрой государственной политики факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова (Россия); e-mail: arlena@mail.rzd.ru
РОССИЯ И МИР В УСЛОВИЯХ ДЕСТРУКЦИИ ГЛОБАЛЬНОЙ УПРАВЛЯЕМОСТИ
Выступление посвящено проблеме формирования глобального порядка в современном мире. США заинтересованы в собственной мировой гегемонии. Этой цели могут служить контроль за информационными потоками в сети Интернет, мировых торговых путей и финансовых потоков. Однако даже американские политологи признают провал планов мировой гегемонии в 1990-е гг. Главная цель американской внешней политики противоречит интересам России и Китая. Новым явлением, препятствующим формированию подконтрольного Вашингтону мира, является формирование и развитие кризиса внутри самой западной цивилизации. На постсоветском пространстве, в арабском мире в ходе столкновения цивилизаций происходит определенная концентрация и консолидация общества. На периферии системы международных отношений различные общества, различные государства начинают тяготеть к традиционализму, растет степень их архаизации.
Ключевые слова: мировая гегемония, США, глобализация. Vladimir Ivanovich Yakunin,
Doctor of Political Sciences, Professor and Head of the Program on State Policy, Department of Political Science, Lomonosov Moscow State University (Russia), e-mail: arlena@mail.rzd.ru
RUSSIA AND THE WORLD DURING THE DECLINE OF GLOBAL GOVERNANCE
This presentation is devoted to the problem of forming a global order in the modern world. The United States is interested in world hegemony for itself; control over the information flow on the Internet, the world's trade routes and financial channels serve that end. Yet some American political scientists admit the failure of the plan for world hegemony in the 1990s. The main goal of American foreign policy runs contrary to the interests of Russia and China. The formation and development of a crisis within Western civilization itself represents a new phenomenon, one opposing the creation of a world controlled by Washington. In the countries of the former Soviet Union and in the Arab world a clash of civilizations is taking place, and there is a notable concentration and consolidation of society. At the periphery
of the international system, different societies and different states are beginning to gravitate toward traditionalism, as the degree of archaism increases.
Key words: global hegemony, the United States, globalization.
Уважаемые участники Первого съезда Российского общества политологов, дорогие друзья, дамы и господа!
У древних китайцев во времена Конфуция существовало выражение: «Не дай вам Бог жить в эпоху перемен». Мы живем именно в такую эпоху — и наша задача осознавать это. Целью нашей конференции является прежде всего рассмотрение политологических вопросов, связанных с нашей собственной государственностью, нашим обществом и нашим будущим. В рамках конференции невозможно дать всеобъемлющий анализ происходящих событий. Но на некоторых наиболее важных аспектах мне бы хотелось остановиться.
Тема моего доклада—«Россия и мир в условиях деструкции глобальной управляемости». Как тут не вспомнить древнее китайское высказывание про перемены! В контексте слома бинарной модели мироустройства у многих возникло искушение назвать состоявшееся событие «концом истории». Все мы читали Ф. Фукуяму. Тезис о конце истории принадлежит ему. Достаточно давно в рамках развития либеральной теории международных отношений было выдвинуто положение: демократические государства не воюют между собой, а разрешают возникающие противоречия исключительно мирными способами. Однако, как мы видим, с выводом о «конце истории» политические футурологи несколько поторопились — эта модель не установилась. Возникает вопрос — почему?
Еще Гарри Трумэн утверждал, что в его видении будущего блестящего мира 85% стран будут так или иначе повторять модель Соединенных Штатов Америки. Однако этого не произошло. Опять же — почему?
Существует два основных объяснения того, почему за четверть века Новый мировой порядок так и не был реализован. Первое состоит в том, что Белый Дом упустил представившийся ему шанс, потерял время, когда следовало действовать более решительно. Именно это обвинение предъявил американской администрации Збигнев Бжезинский. Прежде всего, считают сторонники этого объяснения, был упущен имевшийся в 1990-е гг. шанс раз и навсегда покончить с Россией. Это можно было сделать, в частности, во время кризиса 1998 г. США упустили свою возможность, а Россия между тем стала восстанавливаться в своем прежнем имперском (в интерпретации Бжезинского —империалистическом) обличии.
Второе объяснение состоит в том, что новые политические реалии являются не отступлением США, а, наоборот, реализацией
пролонгируемого Белым домом сценария. Этот сценарий может быть раскрыт в рамках теории управляемого хаоса. «Новый мировой порядок» — известная формула американской гегемонии.
Мы неоднократно говорили, что все утверждения и заявления политиков, в том числе американских, что через десяток лет Китай станет первой экономической державой мира, в действительности не более чем уловка. В прошлом году, будучи в Китае, я прочитал блестящую статью в китайской газете на английском языке. Ее авторы сравнивали потенциал Китая и Америки, в частности по вооруженному паритету, и пришли к заключению, что сегодняшний вооруженный потенциал Китая составляет всего лишь 10% от потенциала США. Согласитесь, что при таком раскладе сил разговор на равных с державой, которая не только пропагандирует, но и реально использует силовые методы разрешения возникающих проблем, вряд ли возможен.
Все цивилизации проходили через искушение гегемонией. Существует два способа ее достичь. Первый состоит в том, чтобы организовать собственный прорыв и через него опередить противников. Но для такого прорыва нужны дополнительные ресурсы, нужна как минимум мобилизация сил. К ней же в современном консьюмеристском мире мало кто готов.
Менее затратным является другой способ достижения успешности — путем нанесения ущерба сопернику. Отсюда стратегия: посеять хаос среди потенциальных геополитических противников. Кризисы, революции, военные конфликты, коррупция — все это инструменты мировой гегемонии. Выстраивается система нового типа «центр — периферия». Парадигмы сменяют друг друга, и человечество переходит от одной парадигмы к следующей. Сегодня мы наблюдаем на периферии различные общества и государства, тяготеющие к традиционализму. Они — площадка, на которой «экономические операторы» изготавливают в небольших очагах современного производства то, что необходимо «глобальному рынку» (тем странам, которые живут уже в мире постиндустриальном, в мире информационном). С традиционализмом тесно переплетается архаизация, которую мы сегодня наблюдаем прежде всего в арабских странах. Несмотря на внешне привлекательные для части населения антизападные заявления этих держав, архаизация сопровождается закреплением такого состояния, в котором эти государства не способны бросить серьезный вызов. Формируются широкие зоны неразвития. Даже современный Китай, несмотря на видимый вызов, бросаемый Западу, по сути, работает на Запад, позволяя освободить от индустриального, равно как и от аграрного, труда западного потребителя.
Рассмотрим вопрос о формировании новой системы глобального мирового управления. Сегодня мы наблюдаем ситуацию, похожую на ситуацию эпохи Великих географических открытий, когда каналы или маршруты доставки грузов в метрополию должны были контролироваться, тем самым обеспечивая доминирование той или иной державы. Современный контроль маршрутов доставки грузов и товаров напоминает то время. А если учесть еще и контроль контекста тех доктрин, которые вбрасываются в общество, информационных каналов и систем, используемых для манипулирования общественным сознанием, то картина приобретает черты управляемости.
В античные времена ресурсов для достижения мирового господства не было. Они, безусловно, появились с началом процесса глобализации. Основным инструментом формирования глобальной системы управления, как уже говорилось, является единая глобальная финансовая система, далее — единая информационная система. Посредством торговли, финансов и информации, а также военной мощи мировые бенефициары получают реальную возможность управлять человечеством. Далее вопрос состоит в институциональной легализации этого управления.
Если называть вещи своими именами, речь идет о «мировом правительстве». Это безо всякой конспирологии — речь идет о реальности фактического принятия и реализации управленческих решений в мировом масштабе. Насколько вообще создание мирового правительства соотносится с тенденциями развития мира? Здесь мы должны ответить на два принципиальных вопроса.
Первый: возможно ли единство мира в качестве единой мировой системы? Если мы рассмотрим это в контексте мегаисторической эволюции, то будет очевидно, что связанность мирового пространства определенно возрастает.
Второй: усиливается или ослабевает управляемость миром? Если мы посмотрим в мегаэволюционной проекции, то опять-таки увидим, что управленческие технологии неуклонно совершенствуются. Помимо директивных методов управления появляются косвенные, а далее — «мягкие», «контекстные» и иные, связанные с возможностью воздействия на сознание и подсознание человека. Следовательно, оснований для создания мирового правительства исторически становится определенно больше.
Еще один вопрос: есть ли столица у мирового правительства? Ее наличие вовсе не обязательно. В отличие от государств прошлого новая мировая империя выстроена по сетевому принципу. Мировой бенефициариат по своей природе космополитичен. Он не подчиняется какому-то геополитическому субъекту — напротив, сам использует доминирующий геополитический субъект в своих целях.
Разумеется, существует центр, где в основном размещены структуры мирового правительства. Когда-то в качестве такого центра выступала Венеция. Дальше, когда возникла угроза со стороны Османской империи, центр мирового финансового капитала переместился в Голландию. Многие венецианцы переехали туда. Ввиду неустойчивости той же Голландии по отношению к внешним вторжениям следующей столицей финансового центра мира стал Лондон. Особую лоббистскую группу в Англии, стоявшую за свободную торговлю, называли «венецианской партией».
Но выяснилось, что даже островная Англия имеет высокие риски быть пораженной ударом извне. Эти риски были очевидными уже в период наполеоновских войн и актуализировались снова в Первую и особенно во Вторую мировую войну. После этого центр мирового бенефициариата переехал в США. И по сей день именно США выступают в качестве центра фактически созданной мировой империи.
Сценарий перехода к системе нового управляемого мироустройства был описан итальянским профессором Карло Санторо еще в середине 1990-х гг. Завершение его соотносится с созданием планетарного государства под эгидой новых международных инстанций (то самое «мировое правительство»).
В уже упомянутом выступлении З. Бжезинский обвинил Россию в новом империалистическом шовинизме, в нарушении ялтинского мироустройства, заявляя о том, что действия России, будь то конфликт с Грузией или конфликт с Украиной, свидетельствуют об отходе России от этих принципов. Однако господин Бжезинский не упомянул о вооруженных конфликтах в Ираке и Сирии, о раздувании конфликта в Иране и так далее. По всей видимости, это новая тенденция — обвинять Россию в грехах, которые она не совершала. К сожалению, как в советский период, так и сегодня наша ключевая ошибка заключается в том, что мы всегда исходим из необходимости обороняться, мы всегда следуем в кильватере той политики, которая нам навязывается.
Существует множество инструментов формирования определенного понимания действительности. Одним из таких инструментов является идеология, или политика, борьбы с терроризмом. Вызов террористической угрозы, казалось бы, более чем очевиден. Теракты прямо подрывают сложившуюся систему управления, хаотизируют жизнь общества, вызывают состояние паники. Но не является ли подъем частотности терактов следствием соответствующей информационной раскрутки?
Проверка данного предположения осуществлялась посредством сопоставления динамики терактов с динамикой упоминания проблемы терроризма в заголовках ведущих мировых газет. В резуль-
тате было обнаружено, что разогрев темы террористической угрозы начался ранее самого увеличения количества терактов. Создание соответствующей информационной проблематики в СМИ потянуло за собой как отклик реальный терроризм. Итогом же явилась артикулируемая дилемма: свобода приватной жизни в обмен на безопасность.
Мы в свое время исследовали вопросы, связанные с теорией столкновения цивилизаций С. Хантингтона, однако не обратили должного внимания на новое явление — формирование и развитие кризиса внутри одной цивилизации. Что происходит сегодня на постсоветском пространстве, в арабском мире? Серийность и искусственность продуцирования внутрицивилизационных конфликтов дают основание предположить, что они имеют проектный характер. Межцивилизационное столкновение может привести к консолидации сил соответствующей цивилизации. В проектный замысел такой исход, очевидно, не входит. Внутрицивилизационные войны, напротив, деструктурируют цивилизации, противопоставляют ее части одна другой и ведут де-факто к распаду соответствующей общности. Как результат — препятствия для гегемонии глобального мирового проектора оказываются устранены.
Россия, как и другие геополитические зоны мира, оказывается также в фокусе технологий управления через хаос. Понимание действия этих технологий многое объясняет в современной российской действительности. Привнесенную с начала 1990-х гг. в Россию идеологическую модель многие определяют как либеральную. Это справедливо лишь отчасти. К классическому либерализму она имеет мало отношения. По сути же это была идеология разрушения. Фактически речь шла о демонтаже любых скреп, обеспечивающих существование российской государственности. То есть, была сознательно использована такая идеология, которая логически ведет к подрыву жизнеспособности геополитического противника.
В этой связи основная ошибка России двух последних десятилетий состоит в безнадежных попытках найти себе нишу существования в рамках модели мироустройства, предложенной геополитическим противником. Рухнули иллюзии включения России в «золотой миллиард». Все места в обойме «золотого миллиарда» распределены. Россию там никто не желает и никогда не желал видеть. Тогда возник проект обретения ниши своего существования на втором этаже современного мироустройства.
Этот этаж связывался с принятой на себя функцией «сырьевого придатка». Психологически компенсировать вторичность нового статуса государства призвана была идеологема «сырьевой империи». Однако сегодня становится все более очевидным провал и этого замысла.
Оказывается, что России — в рамках существующей сегодня модели мироустройства — вообще не находится места. Российского государства в футурологической проекции этой модели мира нет ни на одном из этажей. Само включение ее в систему нового миропорядка таит в себе угрозы его обрушения. Поэтому в актуальной повестке для России есть только два сценария. Первый путь — де-суверенизация и раскол: с последующим включением по частям в систему выстроенного Западом мирового порядка. Естественно, речь может идти только о нижних этажах такой интеграции. Второй путь — выдвижение собственного проекта, собственной модели мироустройства, собственного идеологического послания миру.
Из проведенного анализа следует, что проявляемые с большей частотностью сбои глобального управления проектируемы и технологически реализуемы. Проектируемая перспектива выхода из состояния мирового хаоса состоит в новом планетарном тоталитаризме. Симптомы его, проявляемые через возрастающие вызовы новой фашизации, налицо. Мир стоит непосредственно перед угрозой глобального тоталитаризма. Тоталитарность, в которой советологи обвиняли СССР, меркнет перед системой абсолютной тоталитарности, утверждаемой в современном Западе. Выход для человечества состоит в превращении из объекта в субъект политики.
Следует в очередной раз напомнить знаменитое высказывание Шарля Монталамбера: «Если вы не занимаетесь политикой, политика займется вами».
