CC BY
9ШУМАКОВА Наталья Игоревна,
Доцент кафедры Конституционное и административное право Юридического института ЮУрГУ (НИУ), аспирант кафедры Конституционное и административное право Юридического института ЮУрГУ (НИУ), е-mail: [email protected]
Научный руководитель: ТИТОВА Е. В.
доктор юр. наук, доцент, ORCID ID 0009-0004-6063-0650, e-mail: [email protected]
РОССИЯ И КИТАЙ: ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ ПРЕОДОЛЕНИЯ КРИЗИСА АУТЕНТИЧНОСТИ В ЦИФРОВОЙ СРЕДЕ
Аннотация. С целью выявления рисков, связанных с ограничением прав и свобод человека и гражданина, в статье проводится сравнительный анализ российских и китайских правовых основ преодоления кризиса аутентичности в цифровой среде.
Ключевые слова: права человека, цифровая среда, цифровые технологии, публичное доверие, Россия, Китай, правовое регулирование, информационное право, цифровое право, свобода информации.
SHUMAKOVA Natalya Igorevna,
Associate professor of law at the Department of Constitutional and Administrative law of the Institute
of law of the SUSU (NRU), PhD student at the Department of Constitutional and Administrative law of the Institute of law of the SUSU (NRU)
Supervisor: TITOVA E. V.
Associate professor of law Dr.
RUSSIA AND CHINA: LEGAL BASICS OF OVERCOMING THE CRISIS OF AUTHENCITY IN DIGITAL ENVIROMENT
Annotation. With the aim to reveal the risk of violation of human rights, in this article the author makes a comparative analysis of Russian and Chinese legal basics of overcoming the crisis of au-thencity in digital environment.
Key words: human rights, digital environment, digital technologies, public trust, Russia, China, legal regulations, law of information, digital law, freedom of information.
составляют исследования, посвященные цифро-визации общественных отношений, авторы которых в большинстве своем указывают на необходимость разработки особого порядка урегулирования взаимодействия между индивидами в цифровой среде как новой форме публичного пространства, поскольку любое взаимодействие в ней имеет реальные последствия - прямые или косвенные [2, стр. 3-5]. При этом в качестве одной из первопричин называется неконтролируемое
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 11 • 2023
DOI: 10.24412/2076-1503-2023-11-51-54 NIION: 2018-0076-11/23-854 MOSURED: 77/27-023-2023-11-854
Возможное негативное влияние Интернета на политические и социальные процессы является предметом научных исследований на протяжение десятилетий. В частности, развитие Интернет- и цифровых технологий, а также упрощение доступа к ним, все чаще рассматриваются как факторы снижения политического доверия в обществе и радикализации населения [1, стр. 2-3]. Особую группу здесь
распространение и потребление информации, достоверность или происхождение которой невозможно установить, то есть «кризис аутентичности» [3 стр. 21]. Данные исследования перекликаются с позицией ООН по распространению дезинформации, в частности - относительно опасности данного феномена [4, стр. 1-8]. В то же время, ООН обращает внимание на то, что государственные функции по регулированию цифрового пространства, в том числе по защите в нем таких фундаментальных прав человека как свобода выражения мнений, оказались переданы неподотчетным частным субъектам - различным Интернет-компаниям, что также влечет за собой ряд проблем, включая кризис власти в цифровой среде и падение публичного доверия, вытекающее из положений доклада о том, что общество перестало воспринимать всеобщий доступ к информации как благо из-за обилия контента, связанного с распространением дезинформации и ненависти, справиться с которым, государства не всегда способны [5, стр. 3-10]. Можно утверждать, что на сегодняшний день не существует универсального ответа на данный вызов современности. Результаты исследований в данной области достаточно противоречивы и указывают, что определенную эффективность может иметь ограничение государством информационных потоков [1, стр. 5-10], но с усилением интернет-цензуры, может усиливаться и недоверие к власти [6, стр. 89]. Справедливым здесь будет вспомнить размышления, заложившего основы отечественной науки теории государства и права, И. А. Ильина о том, что недоверие власти к гражданам, проявляющееся в тотальном контроле, в конечном счете вызовет обратный эффект и граждане такой власти перестают подчиняться [7, стр. 376-385].
Исходя из этого, очевидной становится необходимость научного осмысления принимаемых российским государством правовых мер преодоления кризиса аутентичности, где целью будет выявление рисков, связанных с ограничением прав и свобод человека. Разумным представляется обратиться для этого к юридической компаративистике и изучить опыт ведущего партнера России по БРИКС - Китайской Народной Республики (далее - КНР) в вопросах государственного контроля за цифровой средой, поскольку КНР уже является странной не только с развитой нормативной базой, регулирующей практически все аспекты виртуальных общественных отношений, но и с суверенным интернетом.
В Российской Федерации (далее - РФ) правовые основы преодоления кризиса аутентичности в цифровой середе заложены в федеральном законодательстве, а именно - ФЗ 27.07.2006 N 149-ФЗ (ред. от 31.07.2023) «Об информации,
информационных технологиях и о защите информации», ФЗ от 14.07.2022 года № 255-ФЗ «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием», ФЗ № 1039149-6 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности» 374-Ф3 от 6 июля 2016 г., Федеральный закон от 26.09.1997 N 125-ФЗ (ред. от 06.07.2016) «О свободе совести и о религиозных объединениях» (Статья 24.1. Пункты 2 и 3) и Закон РФ от 27.12.1991 N 2124-1 (ред. от 13.06.2023) «О средствах массовой информации» (ст. 4), «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 04.08.2023) (ст. 207.1 и 207.2), Федеральный закон от 07.07.2003 г. № 126-ФЗ (ред. От 18.07.2003) и иные принятые в их исполнение нормативные правовые акты.
К таковым основам можно отнести следующие:
• Идентификация лица, распространяющего информацию без участия СМИ
• Идентификация пользователей в сервисах по обмену мгновенными сообщениями
• Декодировка данных
• Хранение данных
• Предоставление доступа к данным уполномоченным государственным органам
• Ограничение возможности обмена мгновенными сообщениями
• Маркировка материалов, распространяемых иностранным агентом
• Обязанность владельцев соц.сетей осуществлять мониторинг в целях выявления противоправного контента, в случаях выявления такой информации, доступ к ней должен быть незамедлительно ограничен, в ряде случаев - информация должна быть передана компетентному органу
• Ограничение работы VPN
• Мониторинг информационно-телекоммуникационных сетей, организацией, уполномоченной Правительством Российской Федерации на осуществление такого мониторинга
• Уголовная ответственность за распространение ложных сведений в телекоммуникационных сетях
В КНР также существует достаточно обширная правовая база, направленная на регулирование цифровой среды и возникающих в ней общественных отношений. К ней прежде можно отнести следующие нормативные правовые акты: Закон Китайской Народной Республики о кибер-безопасности от (2006), Правила управления уяз-вимостями безопасности сетевых продуктов (2021), Положения об управлении углубленным синтезом информационных услуг Интернета
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 11 • 2023
(2022), Закон о безопасности данных (2021), Закон о защите личной информации (2021), Меры по администрированию предоставления религиозных услуг в Интернете (2022), Меры по администрированию предоставления информационных услуг в Интернете (2010) и др., где способами обеспечения преодоления кризиса аутентичности можно назвать следующие:
• Идентификация пользователей
• Идентификация пользователей в сервисах по обмену мгновенными сообщениями
• Хранение данных
• Декодировка данных
• Предоставление доступа к данным уполномоченным государственным органам
• Ограничение работы сети Интернет и работы сетевых коммуникаций
• Запрет на распространение противоправного контента
• Обязанность операторов связей незамедлительно прекращать передачу данных в случае выявления противоправной активности
• Ограничение работы VPN
• Государственная система мониторинга цифровой безопасности
• Ответственность за распространение заведомо ложной информации
Дополнительно, китайский законодатель предусмотрел возможность распространения экстремистских идей и дезинформации через различные религиозные онлайн-сервисы и сообщества, исключив возможность осуществления миссионерской деятельности для незарегистрированных в стране религиозных групп, организаций и сообществ, а также разработал отдельный закон, ограничивающий использование технологий глубокого синтеза в рамках борьбы с распространением дезинформации и противоправных материалов. Более того, в КНР урегулирована деятельность создателей аудиовизуального, графического и текстового контента (Меры по управлению эффективностью онлайн-деятельности, 2016) и так называемых «стримеров» (Правила управления службами потокового вещания в Интернете, 2016). В качестве новой меры КНР рассматривает внесение изменений в Закон о наказаниях за управление общественной безопасностью, направленных на криминализацию оскорбления национальных чувств посредством в том числе -посредством оставления записей и комментариев в сети Интернет.
Проведенный анализ показывает, что и Россия, и Китай, действительно видят реальную угрозу в неконтролируемом производстве, обмене и распространении информации в сети Интернет, как в самой цифровой среде, в случае если возникающие в ней общественные отношения не будут
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 11 • 2023
нормативно урегулированы. Очевидно, что не все принятые на текущий момент правовые меры имеют именно тот эффект, которого они должны были достигнуть по мнению законодателя. Так, принятые в РФ поправки в закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» и в КоАП РФ в рамках противостояния террористической деятельности имеют расплывчатые формулировки, что не только снижает эффективность их работы, но и приводит к случаям привлечения к ответственности невиновных лиц, на что прямо указывает Экспертное заключение Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека на Федеральные законы от 6 июля 2016 г.: № 375-Ф3 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности» и № 374-Ф3 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности». В частности, из положений ст. 24.1 неясно что именно нужно понимать под миссионерской деятельностью в сети Интернет, а из ст. 24.2 - в каком порядке она может осуществляться в цифровой среде. В отличие от российского, китайский законодатель детально проработал данные вопросы в нормативно правовом акте Меры по администрированию предоставления религиозных услуг в Интернете, исключив возможность дополнительного толкования. В рамках совершенствования отечественного законодательства представляет интерес и правовое регулирование деятельности блогеров и стримеров, которое на сегодняшний день в нашей стране осуществляется только уже существующим законодательством. Тем не мнее, в виду того, что цифровая среда - это особый вид публичного пространства, требующий особого подхода к контролю за соблюдением в нем прав и свобод граждан и организаций, такие меры могут оказаться недостаточными. На это указывают и попытки внесения в Государственную Думу законопроектов о приравнивании блогеров к СМИ.
Таким образом, можно заключить, что при общности правовых основ преодоления кризиса аутентичности в РФ и КНР, в подходах стран существуют и некоторые различия. В частности, КНР стремиться принять нормативный правовой акт на каждый новый вызов, в то время как РФ - распространить на них действие уже существующих норм. При этом, если в России это приводит к неэффективной работе некоторых из них, то в Китае
- к более жесткому ограничению отдельных прав и свобод граждан, в частности, предварительное согласование тем, освещаемых блогерами, является ни чем иным как проявлением цензуры, запрещенной в РФ ч. 5 ст. 29 Конституции, а в положениях Мер по администрированию предоставления религиозных услуг в Интернете международное сообщество и вовсе усмотрело нарушение права на свободу совести и исповедания, в связи с чем 13.09.2022 Комиссией США по международной религиозной свободе были проведены специальные слушания. Именно от таких рисков, связанных с ограничением фундаментальных прав человека и гражданина, оценить которые мы можем из негативной составляющей опыта Китая, стоит отталкиваться в разработке и совершенствовании отечественных основ преодоления кризиса аутентичности и регулировании цифровой среды в целом, в противном случае, результат может быть обратным и принятые меры повлекут за собой недопустимые нарушения прав и свобод человека и гражданина [3, стр. 8-12], а в конечном счете - спровоцируют дестабилизацию общества [7, стр. 89]. Обеспечить же уровень сохранения публичного доверия здесь способны прозрачность инструментов и методов регулирования, а также вовлеченность граждан в разработку и принятие новых мер регулирования (яркий пример - инициатива Ассоциации блогеров и агентств приравнять деятельность российских блогеров к экономической) - эффективность обоих этих способов уже была доказана экспериментально [8, стр. 11-15].
Список литературы:
[1] Lu J., Qi L., Yu X. Political trust in the internet context: A comparative study in 36 countries // Government Information Quarterly. - 2019. - vol. 36 №4. - С. 2-10.
[2] Marique E., Marique Y. Sanctions on digital platforms: Balancing proportionality in a modern public square // Computer Law & Security Review. -2020. - vol. 36. - С. 2-13.
[3] Bhatia K. V. Religious Subjectivities and Digital Collectivities on Social Networking Sites in India // Computer Law & Security Review. - 2021. -№vol. 9, № 1. - С. 21-36.
[4] Доклад Специального докладчика по вопросу о поощрении и защите права на свободу мнений и их свободное выражение Айрин Хан // Генеральная Ассамблея ООН URL: https:// documents-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/ G21/085/66/PDF/G2108566.pdf?0penElement (дата обращения: 20.09.2023).
[5] Доклад Специального докладчика по вопросу о поощрении и защите права на свободу мнений и их свободное выражение // Генеральная Ассамблея ООН URL: https://documents-dds-ny. un.org/doc/UNDOC/GEN/G18/096/74/PDF/ G1809674.pdf?0penElement (дата обращения: 20.09.2023).
[6] You Y., Wang Zh. The Internet, political trust, and regime types: a cross-national and multilevel analysis // Japanese Journal of Political Science. -2020. - vol, 21 , № 2. - С. 68 - 89.
[7] Ильин И. А. Собрание сочинений, т. IV. -Москва: Русская книга, 1994. - 624 с.
[8] Ardanaz M., Otalvaro-Ramirez S, Scartascini C. Does information about citizen participation initiatives increase political trust? // World Development. - 2023. - vol.162. - С. 2-33.
Spisok literatury:
[1] Lu J., Qi L., Yu X. Political trust in the internet context: A comparative study in 36 countries // Government Information Quarterly. - 2019. - vol. 36 №4.
- S. 2-10.
[2] Marique E., Marique Y. Sanctions on digital platforms: Balancing proportionality in a modern public square // Computer Law & Security Review. - 2020.
- vol. 36. - S. 2-13.
[3] Bhatia K. V. Religious Subjectivities and Digital Collectivities on Social Networking Sites in India // Computer Law & Security Review. - 2021. - №vol. 9, № 1.-S. 21-36.
[4] Doklad Special'nogo dokladchika po voprosu o pooshchrenii i zashchite prava na svobodu mnenij i ih svobodnoe vyrazhenie Ajrin Han // General'naya Assambleya OON URL: https://documents-dds-ny. un.org/doc/UND0C/GEN/G21/085/66/PDF/ G2108566.pdf?0penElement (data obrashcheniya: 20.09.2023).
[5] Doklad Special'nogo dokladchika po voprosu o pooshchrenii i zashchite prava na svobodu mnenij i ih svobodnoe vyrazhenie // General'naya Assambleya OON URL: https://documents-dds-ny.un.org/ doc/UND0C/GEN/G18/096/74/PDF/G1809674. pdf?OpenElement (data obrashcheniya: 20.09.2023).
[6] You Y., Wang Zh. The Internet, political trust, and regime types: a cross-national and multilevel analysis // Japanese Journal of Political Science. -2020. - vol, 21 , № 2. - S. 68 - 89.
[7] Il'in I. A. Sobranie sochinenij, t. IV. - Moskva: Russkaya kni-ga, 1994. - 624 s.
[8] Ardanaz M., Otalvaro-Ramirez S, Scartas-cini C. Does information about citizen participation initiatives increase political trust? // World Development. - 2023. - vol.162. - S. 2-33.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 11 • 2023
