CC BY
186
The article traces the history of the formula in the Russian poetry, the main stages of which are the inheritance of psalms' formula and the initial formula of ancient poems, the development of individual concepts in the framework proposed by the precedent texts, parody interpretations and the original concepts of bliss. Over a hundred years of the formula's existence in the Russian poetry — from the 1730-s to the 1830-s — the concept of bliss found two opposite conceptions: enjoyment of the idyllic tranquility (Horatian ideal) and enjoyment of the fatal proximity of death (Pushkin's-Tyutchev's concept).
Key words: Enlightenment, pursuit of happiness, bliss, poeticism "Blessed is the one who ...", the Russian poetry of the 18th — the 19th centuries
© 2015 Проблемы истории,
филологии, культуры 2015, №3, с. 377-385
М. В. Безруковая
РОМАНЫ В. СОРОКИНА 2000-х ГОДОВ: МЕЖДУ ПОСТМОДЕРНИЗМОМ И МОДЕРНИЗМОМ
В данной статье анализируются три романа В. Сорокина: «Путь Бро», «День опричника», «Теллурия» 2000-х годов, между постмодернизмом и модернизмом. Каждый роман рассматривается как в жанровом, так и в методологическом плане; показан авторский стиль В. Соронина: имплицитный смех, отсутствие положительного героя, амбивалентность персонажей. Выявлены основные мотивы прозы В. Сорокина: еда, наркотики, лед/снег. Роман «Теллурия» выступает основным текстом для анализа, так как написан на грани постмодернизма и модернизма, что полностью объясняет название статьи.
Ключевые слова: амбивалентный конфликт, ирония, сарказм, постмодернизм, модернизм
Для решения проблемы, заявленной в заглавии, необходимо сделать несколько предварительных замечаний. Трудно найти другого современного русского писателя, которого так же часто, как В. Сорокина, критики и литературоведы причисляли бы к постмодернистам. Сопоставляя художественные тексты В. Сорокина 1990-х («Первый субботник», «Норма», «Голубое сало») и 2000-х годов («Трилогия», «День опричника», «Сахарный Кремль», «Теллурия»), специалисты отмечают путь писателя образцового постмодерна к методу, который трудно идентифицировать однозначно. Е. Погорелая, например, пишет о «переквалифицировавшемся постмодернисте Сорокине»1. Д. Затонский, один из самых интересных исследователей литературы последних десятилетий, в книге «Модернизм и постмодернизм» на протяжении всего научно-публицистического повествования сравнивал первый с состоянием опьянения (воодушевление, пафос, агрессия, иде-
Безрукавая Марина Васильевна — кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков Кубанского социально-экономического института. E-mail: [email protected]
1 Погорелая, http://magazines.russ.ru/voplit/2012/1/po4.html
ологизм, утопизм), второй — с состоянием похмелья (депрессия, безыдейность, деконструкция любой веры и идеология, антиутопизм2). В творчестве В. Сорокина (мы говорим о его творчестве в новом столетии, обращая внимание прежде всего на три романа: «Путь Бро», «День опричника», «Теллурию») «опьянение» и «похмелье», идеологическое воодушевление и деконструкция вер, утопия и антиутопия пребывают в сложном единстве, не вытесняя друг друга. С годами очевидно усиливается нравственный вектор повествования. Во-первых, в ироническом и даже саркастическом контекстах: герои (например, в «Дне опричника») часто оказываются поджигателями, насильниками, взяточниками, наркоманами, убийцами, но всегда сохраняют необходимость рассуждать о вреде курения, сквернословия, предательства и т.д. Во-вторых, и сам В. Сорокин оказывается в нравственном пространстве: косвенно обличая несовершенство верховной власти и пороки обыкновенного человека, он перестает быть игроком-постмодернистом, полностью растворенным в корректирующей иронии. Безусловно, открытый, а также имплицитный (скрытый) смех всегда ощущается в сорокинских текстах: от несоответствия мысли и слова (у героев), реальности и ее риторического оформления. Но серьезные — «модернистские» — проблемы (явления новых вер и идеологий, постоянство человеческой природы, прояснение концепции русской государственности) появляются и образуют повествовательный центр часто. Положительный («авторский») герой исключен в прозе В. Сорокина, но подчеркнутая двойственность, амбивалентность персонажей не может быть сведена к проблеме игровых технологий, при которых вместо характер появляется симулякр «человеческого».
«Теллурия», последний на данный момент роман В. Сорокина (кстати, ставший вторым призером «Большой книги — 2014»), может закономерно оказаться в центре полемики по вопросу о ключевых проблемах современного литературного процесса, о сущности русского постмодернизма и его трансформации. Первые отклики на «Теллурию» подтвердили, что репутация В. Сорокина как писателя-постмодерниста сохраняется и даже укрепляется.
Л. Данилкин считает «Теллурию» «сатирической антиутопией»: «установленное в будущем зеркало, в котором гротескно отразились — то есть получили политическое воплощение — фобии, мании и идефиксы нашей эпохи: тоталитаризм, китаизация, сталинщина, исламизация, биотерроризм и т.п.»3. «Сорокина совершенно не интересуют характеры, только речь и — шире — тип лингвистического сознания, генерируемого этими фантомными фигурами», «Теллурия» — «коллекция пародий и речевых практик», — пишетет Л. Данилкин4.
«И на этот раз занимается примерно тем же, чем прежде, — инвентаризацией существующих культурных кодов, в первую очередь связанных с национальной и культурной идентичностью. Сорокин поочередно стилизует чуть ли не все имеющиеся в наличии жанры и языки русской, но и европейской, и американской словесности», — пишет М. Кучерская5. С доминантным характером речевых практик
2 Затонский 2000.
3 Данилкин, http://vozduh.afisha.ru/books/telluriya-kak-enciklopediya-russkoy-rechi/
4 Данилкин, http://vozduh.afisha.ru/books/telluriya-kak-enciklopediya-russkoy-rechi/
5 Кучерская, http://www.vedomosti.ru/lifestyle/news/17708411/poedayuschij-svoj-hvost
согласен и А. Ваганов: «Сорокин и в «Теллурии» остается выдающимся мастером диалога и полилога»6.
Если в жанровом плане мы оцениваем «Теллурию» как антиутопию, а в методологическом как явление постмодернистской прозы, то аргументы могут быть следующие.
Линейное повествование в романе отсутствует. Произведение представляет собой комплекс самостоятельно существующих глав небольшого объема, связанных временем происходящих событий (середина XXI века). В романе отсутствует главный герой, способный объединить главы явлением личности. В большинстве глав появляется герой (герои) эпизода, чей образ сохраняется лишь несколько страниц, усиливая атмосферу фрагментарности. Одно из двух определяющих настроений в «Теллурии» — корректирующая ирония, создающая «зону смеха» между автором, читателем и персонажами. Изображение «православных коммунистов», «кентавров», «великанов», «лилипутов», «псоглавцев», которые представляют свою идею и стиль существования, показывает, насколько важны для В. Сорокина игровые технологии в создании образа и пародирование разнообразных штампов. Если общая поэтика «Теллурии» нацеливает читателя на иронические встречи с гротескной фантастикой, то лингвопоэтика текста (именно ее отмечают критики и литературоведы, склонные поддерживать В. Сорокина) предоставляет возможность наблюдать за разными дискурсами и отразившимися в них сознаниями. Есть «риторика партийного собрания», «риторика призыва-угрозы», «письма иностранца на Родину» и т.д. Концепция человека отличается привычной для В. Сорокина и постмодернизма дегуманизацией: акцент сделан на определяющей роли разных инстинктов, на зависимости человека от собственного тела, на порочности и маниакальности. Становление повествования сопряжено с нарастающей критикой метарассказов. «Православие» и «сталинизм», «коммунизм» и «ваххабитство», «интеллигенция» и «демократия», «генная инженерия» и «метафизика» подвергаются в романе деконструкции. Фрагментарным является сам мир, представленный автором. Прошло время империй и национальных государств. Распад затронул не только Россию. «СССР», например, не Советский Союз, а «Сталинская республика», построенная олигархами на ограниченной уральской территории.
Несмотря на число аргументов в пользу постмодернистской поэтики романа «Теллурия», данная ситуация не представляется однозначной. С одной стороны, есть и деконструкция, и корректирующая ирония, и явная ставка писателя на многообразие языковых игр. С другой стороны, роман (несомненно, фрагментарный) воздействует на читателя особой целостностью: и парадоксальной душевностью, сохраняющейся в большинстве глав, и единством авторской мысли о мире и человеке.
Приведем мнение С. Резниченко: «Сорокин продолжает играть в привычно отработанную постмодернистскую игру. Карнавал, игра, лубок, лицедейство... [...] Но теперь всё по-другому. Постмодернистская игра — только обёртка. Или сахарная оболочка, призванная подсластить «ума холодные наблюдения и сердца горестные заметы», согласно которым современность, цветущая, свободная и
6 Ваганов, http://www.ng.ru/ng_exlibris/2013-11-14/1_tell.html
яркая, заканчивается. Она тихо и неотступно пожирает сама себя. И на смену ей идёт «постсовременность» — неофеодализм. С нищетой, голодом, насилием и мракобесием и, главное, нашей полнейшей ненужностью в том мире»7. «Теллурию» можно назвать постмодернистским романом, концептуальным романом, но никак не фэнтези и не антиутопией. Эти определения однобоки и не отражают всей сложности произведения. Не похожа «Теллурия» по духу, допустим, на классические антиутопии, такие как «1984» Оруэлла и «О дивный новый мир» Хаксли. Здесь нет такого антиутопического пафоса, здесь нет такой строгости в обличении пороков нарисованного общественного устройства», — считает С. Васильченко8. Еще более радикально смотрит на проблему А. Колобродов: «По-моему, «Теллурия» — самая настоящая утопия. Тот образ будущего, в котором не то чтобы хотелось вдруг оказаться, но за которым наблюдать комфортно и симпатично»9.
Если в жанровом плане мы рассматриваем «Теллурию» как утопию, а в методологическом как явление модернистской прозы, можно привести следующие аргументы. Если одно из двух доминирующих настроений в романе оказывается корректирующей иронией, то второе представляет собой некое воодушевление, связанное с авторским пониманием человечности. Для «Теллурии» важен мотив полета (как внутреннего, так и внешнего). Ощущая зависимость от инстинкта или сопрягая себя с той или иной идеей, человек оказывается в пафосном состоянии, начинает «лететь», сопрягая две формы сознания: антиутопию и утопию. Основополагающей деталью, связывающей повествование, оказывается «теллуровый гвоздь». Иронические и даже саркастические контексты (например, наркомания и сближение двух путей — метафизического и пути измененного сознания) понятны. Но теллур в романе — не только постмодернистский симулякр, гротескно замещающий проблему человеческой мечты о счастье, но и важнейший концепт в сорокинском понимании существования — достаточно серьезном, преодолевающем игровое начало. Человек предстает как обреченное тело, захваченное инстинктами, но продолжающее выстраивать мир идей, стремиться к пафосным свершениям и завоеваниям. Присутствующее отрицание классических метанар-ративов не препятствует оформлению индивидуального сорокинского метанарра-тива. Здесь исчезает единый тоталитарный центр (будь то государство, идеология и религия), и фрагментарность (многообразие самостоятельных регионов, вер, идей, житейских принципов) начинает утверждать себя как возможный идеал, приближающий человека к постижению своего образа счастья, свободного от заранее заданных форм. «Новый роман Сорокина — смесь утопий, привлекательная и отталкивающая одновременно», — пишет А. Башкатова10.
На наш взгляд, в «Теллурии» В. Сорокин сознательно выстраивает свою позицию в литературном процессе на границе постмодернизма и модернизма. Разнообразие постмодернистских техник сохраняется, но приобретает прикладной характер в романе «Теллурия», который стремится познакомить с авторским учением о человеке, а не просто удивить холодным мастерством писателя, отстраненного от жизни.
7 Резниченко, М1р://8урге88а.ги/си11ш'е/а111с1е/76438/?ге8=1
8 Резниченко, М1р://8урге88а.гш/си11шге/аг1Ме/76438/?ге8=1
9 Колобродов, ЬИр://8урге88а.т/си11ше/а11Ме/76786
10 Башкатова, http://magazines.rшss.rш/october/2014/8/10basch-pr.htm1
«День опричника» отличается от «Теллурии» значительно меньшим объемом, относительной цельностью и ограниченным временем действия, наличием главного героя-повествователя, присутствием постоянно возникающего конфликта («опричнина» — «земщина», «люди Государя» — «враги»).
Но общего в идейно-структурном явлении текста все равно больше. «Снежная», «ледяная» философия, представляющая Россию как страну холода, направленного против «врагов» и слишком сентиментальных чувств: «Снега за ночь подсыпало — на елях, на заборе, на башенке сторожевой. Хорошо, когда снег! Он срам земной прикрывает. И душа чище от него делается»11. Разнообразные ритуальные возгласы и действия, сопрягающие Средневековье и подражающее ему будущее: например, многократно повторяемое «Горе дому сему! Слово и дело! Гойда!» при истреблении врага12 или «гусеница опричная» в финале романа13. Тема наркотических веществ, позволяющих героям усилить свое вдохновенное состояние, а автору — сблизить измененное сознание с сознанием утопическим: «Притухает свет, выдвигается из стены мраморной рука сияющая с горстью таблеток. И как исповедавшиеся к причастию, так ко длани возсиянной встаем мы в очередь покорную. Подходит каждый, берет свою таблетку, кладет в рот под язык, отходит. Подхожу и я»14. Пафосное возвеличивание власти и ее атрибутов героями романов, так называемая «риторика государственности»: «Чуден Кремль при ясной погоде! Сияние исходит от него. Слепит глаза Дворец Власти Российской так, что дух захватывает. Рафинадом белеют стены и башни кремлевские, сусальным золотом горят купола, стрелой возносится в небо колокольня Иоанна Лествичника, строгими стражниками обстоят ели голубые, свободно и гордо реет флаг России»15. Специальное и очень часто появляющееся внимание к маниям, отклонениям, маргинальным концепциям личности, что сказывается, например, в теме гомосексуализма как формы свободы и единства. Жизнь (как пространство реализации и объект познания) познается только в экстремальных сюжетах, требующих от человека своеобразного исхода из обыденности: в убийстве и сексуальной агрессии, в мощном религиозном пафосе, гипертрофированном ощущении братства и мазохизме. Российская политическая современность (как основа для В. Сорокина в обоих текстах) значима и в «Дне опричника», и в «Теллурии».
Как влиятельный модернист (а не постмодернист) В. Сорокин — автор «Дня опричника» был включен в историософские контексты. «Блестящая сатира «Дня опричника» ничего неожиданного не предсказывала: в ней лишь гротескно экстраполировались тенденции современного общества. Но страна, как нарочно, стремительно осуществляла метафоры Сорокина, двигаясь к самоизоляции, к построению — пусть символической — Великой стены, все больше приобретая черты феодального общества с сильной единоличной властью и холуйским окружением властителя; с новым боярством и новой опричниной, поставленной над законом, церковью, послушно слившейся с властью, и народными волеизъявлениями, свершавшимися «добровольно по приказу государя». И слова «пред-
11 Сорокин 2006, 13.
12 Сорокин 2006, 19.
13 Сорокин 2006, 201.
14 Сорокин 2006, 198.
15 Сорокин 2006, 107-108.
сказание», «пророчество» замелькали в многочисленных отзывах на небольшую повесть», — считает А. Латынина16. «День опричника» — разговор о будущем России и одновременно взгляд на ее настоящее. На наших опричников, которые ездят на «мерседесах» и пользуются айфонами, но по ментальности находятся в XVI веке. Я не выбирал сознательно жанр политической сатиры, просто писал о том, что суть вертикали власти не меняется, какое бы время ни было», — пишет сам В. Сорокин17.
Еда, наркотики, лед/снег — постоянные, по мнению М. Липовецкого, мотивы прозы В. Сорокина18. Учитывая значимость для «зрелого» В. Сорокина «Трилогии», «Дня опричника» и «Теллурии», мы бы еще добавили мотивы, связанные с «тоталитарным государством», «метафизическим пафосом» и футурологической реализацией «прошлого» как доминирующего проекта. Необходимо назвать страну-идею Ивана Грозного в «Дне опричника» или разные идеологии (православие, коммунизм, сталинизм и т.д.) в «Теллурии».
«На семинаре определились два исследовательских сюжета, задававших ход всех дискуссий: интерпретация Сорокиным российской истории и язык сорокин-ской прозы в его отношении к литературной традиции», — сообщает М. Абашева о главных проблемам научного мероприятия, состоявшегося в Перми19. Первый сюжет — ближе к контекстам модерна, второй — к тематическому полю постмодернизма.
«Для каждой из пятидесяти глав романа Сорокин изобретает свой язык, иногда искусно имитируя практиковавшиеся стили, от языка русской народной сказки до языка современной интеллигенции, чиновничества, богемы или городской шпаны, иногда создавая химеры, вызывающие комический эффект, иногда изобретая и вовсе новый язык», — пишет А. Латынина о «Теллурии»20. «Прелесть соро-кинской вещи — в языковой игре, столкновении разных стилистических пластов, в острых деталях, в бесчисленных "приколах", понятных лишь сквозь призму настоящего. Лингвистическая фантазия удалась, быть может, лучше всего»», — так оценила А. Латынина «День опричника»21. В оценке самого В. Сорокина линг-вопоэтика предстает духовным, а не «постмодернистским» процессом: «Принцип один: мне надо отождествиться с носителем этого языка, почувствовать его дыхание и интонацию. Грубо говоря, влезть в чужую кожу. Если это получается, то остальное — дело техники. Если не получается влезть, я не пишу. Это специальная медитативная практика, схожая с даосской: надо поставить себе задачу и выдвинуть антенну подальше. Древние даосы, например, могли превращаться в тигров или лис. Сила отождествления! В Гуанчжоу стоит на горе памятник пяти даосам, которые ушли в горы и превратились в пять козлов. Мне кажется, писателю есть чему у них поучиться. Как только персонаж в тебе завибрирует, остальное
16 Латынина, http://magazines.rшss.rш/novyi_mi/2014/3/131.htm1
17 Писатель-кровопускатель. Интервью с Владимиром Сорокиным, http://newsukrame. com.ua/ news/234532-pisate1-kгovopшskate1-intervyш-s-v1adimirom-sorokinym/
18 Липовецкий, http://magazines.rшss.rш/n1o/2013/120/1i11.htm1
19 Абашеева, http://magazines.russ.ru/n1o/2012/114/a57.htm1
20 Латынина, http://magazines.russ.rU/novyi_mi/2014/3/131.htm1
21 Латынина, http://magazines.rшss.rш/novyi_mi/2007/2/1a15.htm1
легко. А если нет вибраций — надо заняться чем-то другим, дрова колоть, например, или жарить на углях козлятину для близких друзей.»22
Как и в случае с романом «Теллурия», один из главных вопросов при обсуждении «Дня опричника» — трансформация антиутопии в некий вариант утопического дискурса. Об этом пишет А. Колобродов: «А с чего взяла почтеннейшая публика, будто новый роман знаменитого писателя нашего времени Владимира Сорокина — антиутопия? По-моему, «Теллурия» — самая настоящая утопия. Тот образ будущего, в котором не то чтобы хотелось вдруг оказаться, но за которым наблюдать комфортно и симпатично»23. Вроде бы признавая антиутопизм «Дня опричника», Л. Фишман всем ходом высказывания его отрицает: «Только Сорокин создал полноценную антиутопию в классическом стиле, описав воплощение в будущем, как ему, вероятно, казалось, особо неприглядного варианта реакционного политического проекта. Сорокин тут же был наказан за инициативу. С удивлением он узнал, что его "День опричника" одобряется многими чиновниками именно как картина желанного будущего!»24
Высказывания самого В. Сорокина тоже не позволяют ограничить интерпретацию идеей антиутопии — например, слова писателя о «Теллурии»: «Одновременно это и супернаркотик, и новый духовный путь: человек через него может получить все, что хочет. Идея одной ногой в Средневековье, другой — в XXI веке. Так она придумалась, и я очень ей доволен»25.
Процесс перехода В. Сорокина от экспериментального, жесткого в своем физиологизме постмодерна к модернизму был обозначен в «Трилогии» («Путь Бро», «Лед», «23000»). Обоснуем модернистский вектор «Трилогии». В повествовательном центре находится целостное сознание, отличающееся последовательной бесчеловечностью, ярким антигуманистическим пафосом. Линейный сюжет «Трилогии» воплощает многие традиционные мифологемы, прежде всего мифологему Апокалипсиса, эсхатологического завершения истории человечества. Воссоздаются и художественно исследуются разные варианты тоталитарного сознания, сближаемые автором в торжестве «общих» начал над личностью: фашизм, коммунизм, идеология «Лучей Света». Религиозный дискурс в его амбивалентности (мысль о спасении — практика нарастающего земного страдания) занимает важнейшее место в идейно-художественном мире «Трилогии». Гностическая идейность — обсуждаемая реальность антигуманизма Бро и других «бесчеловечных» героев, а также авторская платформа, не солидаризуется с персонажами, отрицающими земной мир, но с интересом наблюдает за ними. Доминирует следующая авторская стратегия: двусмысленность в оценке человека и его противников при интересе к тоталитарным дискурсам, измененному сознанию и технологии рационального воплощения метафизических начал. Усиление мотива двоемирия, становление сознания, отчужденного от житейской нормы, использование риторики высокомерного, горделивого преодоления обыденности могут рассматриваться как факт романтической методологии в ее модернистском варианте.
22 Владимир Сорокин о своей новой книге. Интервью, http://www.livelib.ru/blog/news/post/8276
23 Колобродов, http://svpressa.ru/culture/article/76786/
24 Фишман, http://magazines.russ.ru/druzhba/2008/3/fi15.html
25 Владимир Сорокин о своей новой книге. Интервью, http://www.livelib.ru/blog/news/post/8276
Изучение творчества В. Сорокина представляется нам продуктивным по нескольким причинам. В поле зрения исследователя продолжают оставаться постмодернистские методики, сумма приемов, выявляющие принципы современного искусства. Романы В. Сорокина рассматриваются как явление авторской позиции, как система мировоззренческих ходов, значимых и в нравственном пространстве литературы. Движение современной литературы (а В. Сорокин — одно из ее «лиц») оценивается как увеличение присутствия идейности и нравственно-философского потенциала, своим парадоксальным характером призывающего читателя к активному взаимодействию с текстом.
ЛИТЕРАТУРА
Абашева М. 2012: В пространстве Сорокина. Научный семинар «Пространство Сорокина» (Пермь, 17—24 сентября 2011 г.) // НЛО. 114. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://magazines.russ.ru/nlo/2012/114/a57.html
Башкатова А. 2014: Новое утро утопии // Октябрь. 8. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://magazines.russ.rU/october/2014/8/10basch-pr.html
Ваганов А. Киберпанк и отвратительное. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.ng.ru/ng_exlibris/2013-11-14/1_tell.html
Васильченко С. Okroshka с гвоздями (Владимир Сорокин. Теллурия. Роман. - Москва, 2013.). [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://afisha.amic.ru/news/5084
Владимир Сорокин о своей новой книге. Интервью. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.livelib.ru/blog/news/post/8276
Данилкин Л. Новый Сорокин как энциклопедия русской речи. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://vozduh.afisha.ru/books/telluriya-kak-enciklopediya-russkoy-rechi/
Затонский Д. В. 2000: Модернизм и постмодернизм: мысли об извечном коловращении изящных и неизящных искусств. Харьков.
Колобродов А. «Теллурия»: роман как гаджет. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://svpressa.ru/culture/article/76786/
Кузьменков А. 2014: Письмо столичному приятелю (Владимир Сорокиню Теллурия. М.: «Corpus», 2013.) // Урал. 2. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://magazines. russ.ru/ural/2014/2/20k.html
Кучерская М. 2013: Теллурия»: Владимир Сорокин описал постапокалиптический мир// Ведомости. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.vedomosti.ru/ lifestyle/news/17708411/poedayuschij-svoj-hvost
Латынина А. 2007: Сказки о России // Новый Мир. 2. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2007/2/la15.html
Латынина А. 2014: Q"azy quilt Владимира Сорокина // Новый Мир. 3. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2014/3/13l.html
Липовецкий М. 2013: Сорокин-троп: карнавализация // НЛО. 120. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://magazines.russ.ru/nlo/2013/120/li11.html
Писатель-кровопускатель. Интервью с Владимиром Сорокиным. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://newsukraine.com.ua/news/234532-pisatel-krovopuskatel-intervyu-s-vladimirom-sorokinym/
Погорелая Е. 2012: Marche funebre на окраине Китая. Владимир Сорокин//Вопро-сы литературы. 1. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://magazines.russ.ru/ voplit/2012/1/po4.html
Резниченко С. «Теллурия» как образ будущего. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://svpressa.ru/culture/article/76438/?rss=1
Способы переосмысления расширенной метафоры на примере работ 385
Сорокин В. 2006: День опричника. М.
Сорокин В. 2013: Теллурия. М.
Сорокин В. 2006: Трилогия. М.
Фишман Л. 2008: В системе «двойной антиутопии» // Дружба народов. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://magazines.russ.ru/druzhba/2008/3/fi15.html
NOVELS BY V. SOROKIN OF 2000-s: BETWEEN POSTMODERNISM AND MODERNISM
M. V. Bezrukavaya
This article analyzes three novels by V. Sorokin: «Bro's Way», «Day of the Oprichnik», «Telluriya» written between postmodernism and modernism. Each novel is examined from genre and methodological point of view; shows V Sorokins's style as an author: implicit laughter, absence of positive hero, the characters' ambivalence. The general motive of V Sorokin's prose is food, drugs, ice / snow. The novel "Tellurium" is the main text for the analysis, as it was written at the edge of postmodernism and modernism, which fully explains the title of the article.
Key words: ambivalent conflict, irony, sarcasm, postmodernism, modernism
© 2015 Проблемы истории,
филологии, культуры 2015, №3, с. 385-392
И. А. Геворкян
СПОСОБЫ ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЯ РАСШИРЕННОЙ МЕТАФОРЫ НА ПРИМЕРЕ РАБОТ СОВРЕМЕННЫХ БРИТАНСКИХ АВТОРОВ
В работе представлен анализ расширенной метафоры с точки зрения способов ее переосмысления. Данный вид метафоры часто создается авторами художественных произведений при помощи других стилистических фигур: гипербола, сравнение, ирония и т.д. Изучение примеров расширенной метафоры в романах современных британских авторов на языке оригинала позволяет нам выявить основные способы переосмысления данного тропа, т.е. какие фигуры речи наиболее часто участвуют при создании расширенной метафоры.
Ключевые слова: расширенная метафора, способы переосмысления, гипербола, литота, антитеза.
Метафора является одной из самых загадочных и ценных стилистических фигур во многих языках мира. Если опираться на когнитивный подход к изучению данного языкового феномена, то можно с уверенностью утверждать, что все люди мыслят метафорами, тем самым, она не может не проявляться в языке и речи вне зависимости от культуры и традиций отдельно взятой страны. Неудивительно,
Геворкян Ирина Арцруновна — кандидат филологических наук, старший преподаватель, Казанского (Приволжского) федерального университета. E-mail: [email protected]
