CC BY
49
УДК 821
Ма Вэньин
аспирант филологического факультета Московского государственного университета
имени М. В. Ломоносова wenying-029@ 163. com Ma Venyin
graduate student of philological faculty
of the Moscow state university of a name of M. V. Lomonosov
wenying-029@ 163 .com
Роман Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» в свете художественной антропонимики (итоги и задачи изучения)
Roman Fyodor Dostoyevsky's "Crime and Punishment" in the light of art anthroponimics (outcomes and objectives of the study)
Аннотация. Считая глубоко продуктивным изучение знаменитого романа Ф. М. Достоевского в свете его антропонимики, автор статьи подводит итоги аналогичных исследований произведений других российских писателей и намечает пути собственной работы в этом направлении.
Ключевые слова: антропонимика; Достоевский; преступление и наказание
Abstract. Considering deeply productive study of the famous novel by Fyodor Dostoyev-sky, in the light of its anthroponimics, the author sums up the works of similar studies of other Russian writers and suggests ways in their own work in this direction.
Key words: anthroponimica; Dostoevsky; crime and punishment
Уже при первом знакомстве с главными романами Ф. М. Достоевского внимательный читатель невольно подмечает как значительно большее, чем, например, в «Дворянском гнезде» И. С. Тургенева или в «Обломове» И. А. Гончарова, количество действующих в них лиц, так и нередкую необычность их имен, отчеств и фамилий.
Последняя, по-видимому, весьма важная особенность художественного мира Достоевского в полной мере присуща и роману «Преступление и наказание». Зачем, скажем, скромный титулярный советник, оказавшийся не в комической, а в трагической для него и его семейства ситуации, наделен здесь "сладкой" фамилией Мармеладов? А хромой и полунищий петербургский портной Капернаумовым? Или почему у главного героя этого романа, убийцы двух женщин, имя Родион, своими положительными ассоциациями ласкающее русский слух? И зачем гуманный судебный следователь именуется Порфирием Петровичем, а неисправимый аморалист и растлитель малолетней девочки - Свидригайловым?
Удовлетворительные ответы на эти и подобные им вопросы читатели и комментаторы «Преступление и наказание» находят в исследованиях данной стороны знаменитого романа Достоевского, осуществленных в рамках такой области филологии, как литературная антропонимика. Но прежде, чем обращаться к ним, сделаем обзор крупнейших работ по самой этой, еще относительно молодой науке.
Антропонимика - «АНТРОПОНИМИКА (от антропо... + др. и греч. опута - имя) -раздел ономастики, изучающий происхождение, изменение, географическое распространение, социальное функционирование и т. п. собственных имен людей» [7:15].
Антропонимика вычленялась из ономастики в 60-70 годы 20 века. Эта наука изучает информацию, которую может нести человеческое имя: характеристику человеческих качеств, связь лица с отцом, родом, семьей, информацию о национальности, роде занятий, происхождении из какого-либо местного сословия. Антропоним, то есть, собственное имя человека включает в себя его «личное имя, отчество, фамилию, прозвище, псевдоним, криптоним, кличку и др»[4: 36-37].
Антропоним представляет собой символ его носителя. Любое собственное имя заключает значительную информацию. Называя индивида, оно одновременно сообщает о его семье, роде, национальной культуре. Более того, согласно философии имени, «всякое имя являет сущность объекта. Именем выражается тип личности, её онтологическое строение» [8: 70].
В жизни имя необходимо для того, чтобы индивидуализировать и идентифицировать человека в сообществе. Главная задача имени - выделять своего носителя из массы ему подобных, подчеркнуть его уникальность. Отсюда видно, что, являясь каким-то знаком, имя в то же время отражает уникальные черты человека.
Однако функция имени в жизни и в литературе неодинаковая. Если в жизни имя выполняет такие основные функции, как номинативную и чаемую (например, когда родители выбирают имя ребенку, они хотят, чтобы оно обещало, что он будет добрым, ласковым, и чтобы, как словесный талисман, призывало его быть счастливым и мудрым), то функция имени в литературе более широкая. Литературный герой, в отличие от реального человека, это модель личности, как совокупности «подобранных писателем признаков» [2:5]. Если реальный человек получает своё имя до некоторой степени произвольно, то с литературным героем дело обстоит иначе. В этом случае справедливо цитируемое П. Флоренским суждение Иоанна Златоуста: «природа вещей образует имена, согласно собственной сущности» [9:317]. Следовательно, когда автор даже не придумал имя персонажа, а позаимствовал его из далёкого от искусства источника, этот выбор все же не случаен.
Исследование имён на материале художественной литературы привлекает как лингвистов, так и литературоведов. В первом случае исследование позволяет полнее раскрыть семантико-стилистические возможности имён (так рассматривали имя Н. В. Алейников, Л. Н. Андреева, В. Н. Михаилов, О. Н. Фонякова, Л. Г. Хижняг и др.). Во втором - оно позволяет глубже понять содержательное функционирование имени в произведении художественного творчества.
Большое значение для изучения имени приобрела монография А. Ф. Лосева «Философия имени», впервые изданная в 1927 году. Уже сама структура этой работы непосредственным образом связана со специфическим истолкованием онтологии языка. Пристальное внимание автора обращено на взаимодействие человека и его имени. Самую этимологию и функцию слова имя А. Лосев связывают с познанием. «.. .Имя, - говорил ученый, - это только в слове мы обращаемся с людьми и природой, <...> только в имени обоснована вся глубочайшая природа социальности во всех бесконечных формах её проявления.. .»[3:14].
Факт подражания человека его имени закрепился в народном сознании. В русском фольклоре, в древнерусской литературе, в литературе 18 и 19 веков с именем часто
связывается характер и судьба человека. В антропонимики русских народных сказок очевидно прикрепление имени к персонажу по своеобразию его или образу жизни.
В 1973 году свет увидела монография А. В. Суперанской «Общая теория имени собственного», в частности освещающая вопрос о связи имен в литературных произведениях с их жанрами. А. Суперанская приходит к выводу, что «имя в литературном произведении играет очень важную роль - ориентира во времени и простран-стве»[6:30]. Так, реалистическое произведение обычно содержит имена, типовые для изображаемой социальной группы в данную эпоху. Юмористическое произведение охотно привлекает говорящие имена и фамилии, не делая, однако, существенных отступлений от норм, традиционно закрепленных за определенным сословием. В сатирических произведениях имена шаржируются. Писатели-романтики используют имена, принципиально не похожие на имена окружающих их реальных людей, чем заявляют о некоторой пространственно-временной отдаленности действия своих произведений от современности.
Согласно А. Суперанской, выбор имен персонажей может зависеть и «от мировоззрения автора, от круга лиц, с которыми он общается, наконец, от его симпатий и ан-типатий»[6:33].
Важным шагом в изучении литературных антропонимов стала работа Э. Б. Мага-заника «Ономастика или "говорящие имена" в литературе». В данной работе ученый анализировал особенность и главную функцию "говорящих имен" в литературных произведениях.
Антропонимическая лексика, - утверждает в своей работе «Имя собственное в художественном тексте» О. И. Фонякова, - «входит в ядро ономастической номинации любого художественного текста, при этом все его варианты принципиально равноправны с точки зрения нормы художественного контекста» [11:40]. Исследовательница подкрепляет свой тезис анализом необычайно разнообразной антропонимии в произведениях классиков русской литературы, от А. Пушкина до А. Чехова и М. Горького.
В итоге выявляются следующие виды ономастической лексики по способу преобразования формы имени собственного в единой, эстетически организованной системе художественного текста:
1) имена и названия, взятые из реального именника эпохи, сохраняющие всю сумму социально-речевых коннотаций общего употребления и соотнесенные с реальным носителем; 2) общеупотребительные имена и названия, перенесенные в тексте на новый объект; 3) перенесение известных литературных имен из ранее опубликованных произведений на новые художественные образы (в чём-то с ними сходные); 4) имена и названия "полуреальные", то есть, построенные писателем по типовой языковой модели с некоторым фонетическим изменением реальной исторической формы имени или фамилии.
К периферии этих разновидностей О. Фонякова относит имена, фамилии, прозвища с семантически обнаженной, "говорящей" внутренней формой. Исследовательница считает, что такие номинации открыто выполняют социально-характеристическую функцию, подчеркивая главную черту поведения или характера персонажа.
Для изучения имени в литературе исключительную ценность имеет работа П. А. Флоренского «Имена», созданная в 1920-е, но увидевшая свет лишь в начале 1990-х годов. Здесь Флоренский теоретически обосновал центральное положение имени для понимания художественного произведения. Имени Флоренский отвел роль катализатора смыслового ядра в художественном творении.
Флоренский в первую очередь утверждает неслучайность всех литературных имен. Если, пишет он, считать их «произвольными и случайными, субъективно придумываемые и условными знаками типов и художественных образов, это было бы вопиющим непониманием художественного творчества»[10:25]. Для Флоренского неважно, сознательно ли писатель подбирает имена для своих персонажей или они добываются интуитивно, в любом случае имя уже содержит в себе образ. Все художественное творчество, по Флоренскому, основано на интуитивном проникновении автора в суть вещей и явлений, на умении во всем многообразии жизни уловить и выявить глубокие обобщения действительности, которые потом автор реализует в художественных типах.
Флоренский переносит полученные выводы из текста литературы в текст жизни, утверждая, что не только над литературным персонажем, но и над любым человеком властвует закон, сформулированный средневековыми схоластами: имя есть судьба.
Основным выводом философа относительно роли имен в художественном творчестве явилось утверждение о том, что имена - «сосредоточенные ядра образов, и в литературном произведении они суть категории познания личности» [10:27]. Имя - это своеобразная скрепа художественного произведения, обуславливающая его цельность и единство, потому что «собственное имя есть концентрат всех прочих имен, и выразимо одним словом, и охватывает полный круг энергий личности. Тогда как всякое другое имя годно при известных обстоятельствах и в известных частных случаях, это -всегда применимо и всегда познавательно ценно» [10:27].
Этическое представление народа, его нравственный идеал, мир его духовных ценностей отразились в собственных именах. Флоренский полагал, что «не только сказочному герою, но и действительному человеку его имя не то предвещает, не то приносит его характер, его душевные и телесные черты в его судьбу» [10:422]. Он выделяет полюса имени - верхний и нижний, между которыми помещается точка нравственного безразличия.
Вместе с тем, отмечает Флоренский, в художественной литературе широко используется имеславие и имеборчество. Сокрушение имен по духовной их сути Флоренский прежде всего связывал с Гоголем, особенностями его мышления. Отщепление признаков от личности и перерождение имени собственного в нарицательное философ называл имеборчеством. В русской классической литературе имеборчество широко употребительно как средство познания социальных и нравственных явлений, духовной сути человеческих характеров. Функция имеславия связана с утверждением и поэтизацией имен. «Соблюдение духовной сути имен, цельности её, защиты её от покушений и тем самым воздаяние чести и славы, по праву приличествующей имени», - вот имеславие, по П. Флоренскому[10:299].
Кратко охарактеризуем наиболее интересные публикации по нашей теме в научной периодике последнего десятилетия. В статье Ю. А. Карпеко «Имя собственное в художественной литературе» перечислены следующие основные отличия ономастики в литературных произведениях и в реальной действительности: 1) литературная ономастика вторична. Она возникает и существует на фоне общенародной ономастики и так или иначе на неё опирается. Писатель не может абстрагироваться от реальной ономастики, от действующих в языке ономастических норм даже в том случае, если сознательно к этому стремится. Поэтому литературную ономастику можно определить как субъективное отражение объективного; 2) причинная обусловленность литературных имен отличается от положения дел в реальной ономастике; 3) следствием рассмот-
ренных закономерностей является функциональная перестройка литературной ономастики; 4) в отличие от общенародной ономастики , которая принадлежит языку, литературная ономастика - это факт речи; 5) в художественном произведении обычно присутствует один совершенно особый тип собственных имен - имя как заглавие произведения.
«Для всех религий, для всех народов имя имеет большой смысл и чаще всего связывается с судьбой человека», - отмечает В. С. Синеко в полном согласии с П. Флоренским [5:14]. Обращаясь в дальнейшем к героям Пушкина, Гоголя, Булгакова, В. Шукшина, автор статьи находит в них подтверждение положению Флоренского о связи и их судеб с их именами. Из оригинальных идей В. Синеко интересна мысль об антонимичном влиянии имени на личность его носителя, так как каждое имя есть «целый спектр нравственных самоопределений и пучок различных жизненных пу-тей»[5: 17].
Структурообразующим компонентом литературного персонажа считает его имя Н. А. Веселова. При этом под именем в литературно-художественном тексте исследовательница понимает не только антропоним, но и любое слово, именующее персонажа. Имя литературного персонажа адекватно выражает его сущность. Ему даётся «по имени житие, а не имя по житию» [1:31]. Оно может нести в себе не только совокупность черт, сюжетные ситуации, но даже смысловую основу всего произведения.
Как легко заметить, в последние годы изучение художественного произведения в аспекте антропонимики развивается весьма интенсивно. В поле зрения исследователи оказались едва ли не большинство повестей, романов и рассказов русских классиков 19 века. Им посвящены работы В. А. Лукина о «Записках сумасшедшего» Н. В. Гоголя (Имя собственное - ключ к истолкованию текста // Рус. яз. В шк. М., 1996. №1. С. 63-69), С. М. Аюпова (Имя героя и концепция образа в романе И. С. Тургенева "Отцы и дети"), А. С. Страховой (Имя персонажа в художественном мышлении раннего Чехова // Пушкинские чтения 2000: Материалы науч. межвуз. конф. СПб., 2000. С. 97-104), Н. А. Николиной (Имя собственное в романе И. А. Гончаров "Обломов" // Рус. яз. в шк. М., 2001. №4. С. 55-61), Е. С. Шишко (Имя, характер, судьба в рассказе А. П. Чехова "Архиерей" // Проблемы изучения русской и зарубежной литературы. Таганрог., 2004. №5. С. 103-109), А. А. Бельской (Личное имя главной героини романа И. С. Тургенева "Накануне" и концепция ее образа // Актуальные вопросы теории и практики филологических исследований. М., 2011. С. 331-333), А. В. Белозеровой (Художественный мир Гоголя как мир-имя // Полигнозис. М., 2011. №2. С. 60-65), И. Н. Исаковой (Антропонимы и другие виды номинаций персонажей в пьесе А. Н. Островского "Снегурочка" // Ученые записки Забайкальского государственного гуманитарно-педагогического университета им. Н.Г. Чернышевского. Чита., 2009. № 3. С. 211-215).
Не осталась без внимания и антропонимика ряда авторов века 20: например, В. М. Шукшина, (См.: С. М. Васикова Антропонимическое поле рассказов В. М. Шукшина //Вестник ВЭГУ. Уфа., 2009. № 3. С. 144-149), И. А. Бродского (См.: М. У. Худайбер-дина: К проблеме структурирования ономастического пространства художественного текста (на материале поэтического сборника И. А. Бродского) // Вестник Пермского национального исследовательского политехнического университета. Проблемы языкознания и педагогики. Пермь., 2010. №4. С. 134-146) и др.
Особый интерес для автора этих строк имеет исследование литературной ономастики Ф. М. Достоевского, непосредственно романа «Преступление и наказание». К
сожалению, приходится констатировать, что при немалом числе работ, посвященных отдельным персонажам романного "пятикнития" Достоевского, исследований, выясняющих функции всех имен и их взаимосвязь хотя бы в одном романе этого писателя, нет. Между тем, уже в романе «Преступление и наказание» смысловая выразительность антропонимов захватывает не только имена и паронимы героев (Родион Раскольников, Порфирий Петрович и др.), но и их фамилии. А самих этих героев, пребывающих в прямых и косвенных связях друг с другом, намного больше, чем в любом из романов И. С. Тургенева и И. А. Гончарова. Достаточно вспомнить лишь семейство Мармеладовых, семью Раскольникова, затем Лужина, жену Свидригайлова и его самого, Зосимова, Разумихина, Лебезятникова, Амалию Федоровну и др.
Антропонимический аспект романов Ф. Достоевского чрезвычайно интересен для меня еще и по той причине, что на моей родине, в Китае, он пока не получал должного научного внимания. Быть может, это прозвучит нескромно, но, учитывая большую актуальность указанного методологического аспекта для филологов всего мира, я хотела бы стать его первопроходцем среди филологов Китая.
Исследовать вопрос об отношении между именами и судьбами персонажей романа «Преступление и наказание» тем более важно, что каждое из этих имен писатель скрупулезно подбирал сам, связывая с ним душевную сущность и психологическую тайну его носителя.
В своей дальнейшей работе уже непосредственно над совокупностью персонажей «Преступление и наказание» мы постараемся охватить не только главных, но и относительно "второстепенных" героев этого романа. Ибо для Достоевского они значимы решительно все. Надеемся, что такой охват действующих лиц «Преступления и наказания» будет способствовать наиболее адекватному проникновению в идейно-художественный замысел писателя.
Литература
1.Веселова Н.А. Имя в жизни и в литературе //литературный текст: проблемы и методы исследования. Тверъ.,1998. №4.
2.Гинзбург Л.Я. О литературном герое. Л., 1979.
3.Лосев А.Ф. Философия имени // Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М., 1990.
4.Подолъская Н.Е. Антропонимика // Лингвистический энциклопедический словарь. М.,1990.
5.Синеко В.С. Имя и судъба // Филологические науки. М.,1995. № 3.
6.Суперанская А.В. Общая теория имени собственного. М., 1973.
7.УшаковаД.Н, Даля В.И. Большой энциклопедический словарь. М., 2000
8.Флоренский П.А. Имена. М., 1993.
9. Флоренский П.А. Имеславие как философская предпосылка // Флоренский П. А. У водоразделов мысли. М., 1990. Т.2.
Ю.Флоренский П.А. Малое собрание сочинений. Вып.№: Имена. Кострома., 1993.
11 .Фонякова О.И. Имя собственное в художественном тексте. Л., 1990.
Literature
1 . Veselova N. A. Imya in life and in literature//the literary text: problems and research methods. Tver., 1998 . No. 4.
2 . GinzburgL.Ya. About the literary hero. L. 1979.
3 . Losev A.F. Filosofiya of a name//Losev A.F. From early works. M, 1990.
4 . Podolsk N. E. Antroponimika//Linguistic encyclopedic dictionary. M., 1990 .
5 . Sineko V. S. Imya and destiny//Philological sciences. M., 1995 . No. 3.
6 . Superanskaya A.V. General theory of a proper name. M, 1973. 7. Ushakov D.N, Dahl V. I. Big encyclopedic dictionary. M, 2000
8 . Florensky P. A. names. M, 1993.
9 . Florensky P. A. Imeslaviye as philosophical prerequisite//Florensky P. A. U of thought watersheds. M, 1990. T.2.
10 . Florensky P. A. small collected works. Bun.№: Names. Kostroma. 1993.
11 . Fonyakova O. I. Proper name in the art text. L. 1990.
