CC BY
149
Список литературы
1. Афанасьев, В. Александр Иванович Куприн. М. : Гослитиздат, 1960.
2. Берков, П. Н. Александр Иванович Куприн. М. ; Л. : Издательство Академии наук СССР, 1956.
3. Васильев, С. А. Стиль эпохи в повести А. И. Куприна «Гранатовый браслет» // Синтез в русской и мировой художественной культуре. М., 2002. С. 195-198.
4. Волков, А. А. Творчество А. И. Куприна. М. : Худож. лит., 1981.
5. Воровский, В. В. Литературно-критические статьи. М. : Гослитиздат, 1956.
6. Иезуитова, Л. А. Послесловие // Куприн А. И. Сильнее смерти : повести и рассказы
о любви. СПб., 1993. С. 473-479.
7. Измайлов, А. Песни земной радости // Измайлов А. Литературный Олимп. М., 1911.
8. Кранихфельд, В. Поэт радостной случайности (А. И. Куприн) // Кранихфельд В. В мире идей и образов. СПб., 1912. Т. 2.
9. Кулешов, Ф. И. Творческий путь А. И. Куприна, 1883-1907. Минск : Изд-во БГУ, 1983.
10. Михайлов, О. Н. Жизнь Куприна : «Настоящий художник - громадный талант». М. : Центрполиграф, 2001.
11. Нахратова, М. Ключевое слово «любовь» в повести А. И. Куприна «Гранатовый браслет» // Рус. яз. в шк. 2003. № 4. С. 64-67.
12. Хван, А. А. Метафизика любви в произведениях А. И. Куприна и И. А. Бунина : монография. М. : Ин-т худож. творчества, 2003.
13. Частотный словарь рассказов А. И. Куприна. СПб. : изд-во Санкт-Петерб. ун-та, 2006.
14. Юркина, Л. Н. Поэтика А. И. Куприна : учеб. пособие по спецкурсу. М. : РГБ, 2009.
15. Ledré, Charles. Trois romanciers russes Ivan Bounine, Alexandre Kouprine, Marc Aldanov. Paris : Nouvelles ed. lat., 1935.
И. С. Калмакова
РОМАН Е. П. РОСТОПЧИНОЙ «У ПРИСТАНИ»
В ОЦЕНКЕ КРИТИКИ И СОВРЕМЕННОГО ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ
Несмотря на пристальное внимание исследователей к литературному процессу XIX века, малоизученными остаются немало аспектов литературного движения данного периода. В связи с новыми тенденциями современного литературоведения (интерес к «литературе второго ряда», обострившееся внимание к феномену «женской прозы», привлечение гендерного анализа и др.) обращение роману Е. П. Ростопчиной «У пристани» представляется весьма обоснованным.
Ключевые слова: Е. П. Ростопчина, литература второго ряда, женская проза.
Все настойчивее в наши дни проявляется интерес к творчеству литераторов, которые составили так называемый «второй эшелон» российской художественной словесности. Расхожий стереотип, внушаемый со школьной скамьи, утверждал: классики - это превосходно, а то, чем жила литература кроме них, - серо, бесталанно, убого, имеет в лучшем случае лишь узкоспециальное, а не общекультурное значение. Все отчетливее осознается, что утрата духовных ценностей прошлого оборачивается оскудением настоящего.
В связи с этим в сферу научных интересов вовлекаются имена, по целому ряду причин преданные забвению, но без анализа которых становится невозможным целостное осмысление путей развития отечественной литературы. И возникший интерес к прозаическому творчеству Е. П. Ростопчиной представляется весьма оправданным.
В первую очередь Ростопчина известна как хозяйка литературных салонов, которые славились в столицах, Петербурге и Москве, в 30-50-е годы XIX века (ее салоны посещали многие известные писатели, композиторы, артисты: А. С. Пушкин, В. А. Жуковский, П. А. Вяземский, В. Ф. Одоевский, В. А. Соллогуб, П. А. Плетнев, С. А. Соболевский, И. П. Мятлев, А. И. Тургенев, А. С. Даргомыжский, М. И. Глинка, М. Ю. Виельгорский, Ф. Лист, П. Виардо1), и весьма талантливая поэтесса. В 1830 году кн. П. А. Вяземский взял у нее стихотворение «Талисман», и оно появилось в «Северных Цветах» 1831 г., за подписью Д - а2. Для начинающей поэтессы попасть в «Северные Цветы» было весьма почетно. Зимой 1836 года Ростопчина сблизилась с кружком петербургских литераторов, в числе которых были В. А. Жуковский, А. С. Пушкин и др. В это время П. А. Плетнев писал И. И. Дмитриеву о том, как «московскую Сафо» хорошо приняли в Петербурге, «что довольно редко бывает с новоприезжими, особенно из Белокаменной»3.
На собраниях у В. А. Соллогуба, куда женщины вообще не допускались, для Е. П. Ростопчиной делалось исключение4. Стихи ее брались журналами нарасхват. Не только публика, но и писатели ценили их высоко.
В 1840 году П. А. Плетнев восторженно предуведомил читателей «Современника» о предстоящем выходе книги «Стихотворений Графини Е. П. Ростопчиной», а в 1841 году книга появилась в продаже. Журналы встретили ее громкими похвалами. Н. И. Греч и Н. А. Полевой хвалили Ростопчину в «Русском Вестнике»5, А. В. Никитенко в «Сыне Отечества». Ф. В. Булгарин писал в «Северной Пчеле»: «И теперь с равным удовольствием печатаем произведения особы... которую не смеем назвать по имени, не дерзаем даже определить пола и звания. хотя поэтическое дарование этой особы давно уже высоко оценено всеми истинными литераторами, всеми просвещенными любителями изящного. Эта особа, по своему таланту, принадлежит к тому созвездию наших поэтов, в котором сияют имена Крылова, Жуковского и Грибоедова.»6 Сдержанно похвалил книгу и В. Г. Белинский, хотя и отметил в поэзии Ростопчиной власть бала7. И. В. Киреевский называет Ростопчину «одним из самых блестящих украшений нашего общества, решительным талантом»8, А. В. Дружинин причисляет ее «к числу даровитейших наших поэтов»9.
Талант Ростопчиной-поэтессы признают и современные литературоведы. Например,
А. М. Ранчин отмечает: «Лучшие стихи Ростопчиной не поблекли в ослепительном созвездии окружавших ее имен. Лирика Ростопчиной открыла новые возможности для женской поэзии и помогла ей осознать свое место в литературе»10. Однако следует указать на то, что оценки поэтического наследия также были не всегда однозначны. Н. Г. Чернышевский, Н. А. Некрасов весьма иронично относятся к оценке Ростопчиной как достойной преемницы Пушкина11. В. Ф. Ходасевич пишет относительно женской лирики: «Как человеческий документ женская поэзия содержательнее и ценнее, чем как собственно поэзия»12. И, говоря о творчестве Е. П. Ростопчиной, утверждает: «В ее книгах так много похожего на лирический дневник, так много автобиографических намеков и прямых воспоминаний. Но самая жизнь похожа на старинный роман, <...> средний роман среднего, не слишком изобретательного писателя о среднем герое. <...> В стихах ее довольно найдется формальных промахов, плохих рифм, образов, устарелых даже в ее время. Ее поэзия не блистательна, не мудра и - не глубока. Это романс, таящий в себе особенное, ему одному свойственное очарование, которое столько же слагается из прекрасного, сколько из изысканно безвкусного»13 Современный литературовед Н. В. Банников пишет: «Стремление Е. П. Ростопчиной раскрыть свою душу, передать психологические и бытовые подробности, в которых постигается самый аромат эпохи, - придает интерес ее стихам, несмотря на многословность и растянутость, сыроватость фактуры,
тривиальность в рифмовке, известную банальность языка»14. Он же говорит об отсутствии в стихах Ростопчиной «свойственной русской поэзии краткости, лапидарности», «недостаточной их глубине, неровной отделке, прозаизме и шероховатости»15.
Т. о., внимание к лирике является неоспоримой доминантой в исследовании творческого наследия Е. П. Ростопчиной. Свидетельством этого могут служить работы таких литературоведов, как В. Нейштадт, В. В. Афанасьев, Б. Романов, В. С. Расторгуева, Л. И. Щеблыкина16.
Но вне поля зрения исследователей остается внушительный пласт драматургии и прозы Е. П. Ростопчиной. Между тем она является автором драм «Нелюдимка», «Семейная тайна», комедий «Домашнее уложение», «Ни тот, ни другой», «Кто кого проучил?», «Уедет или нет?», «Людмила и Люба», «Барыне скучно», «Возврат Чацкого в Москву, или Встреча знакомых лиц после двадцатипятилетней разлуки. Продолжение комедии Грибоедова “Горе от ума”», повестей «Чины и деньги», «Поединок», «Счастливая женщина»17, «Палаццо Форли» и романа «У пристани».
Несмотря на это, Ростопчина-прозаик известна гораздо меньше. В литературоведческих и критических работах ее прозаические опыты либо не рассматриваются вовсе, либо упоминаются мимолетно и обозначаются только как данность. Поэтому ее последний роман «У пристани» относится к произведениям почти не изученным. Во многом это объясняется тем, что роман был издан в 1857 году и более не переиздавался.
Так, например А. М. Ранчин, анализируя прозаическое наследие Е. П. Ростопчиной ссылается только на ранние повести и два произведения, созданные в более поздний период - «Счастливая женщина» и «Палаццо Форли». О романе «У пристани» даже не упоминается18. Е. М. Грибкова в предисловии к изданию пишет: «Ростопчина в Москве стала меньше писать стихов и больше времени уделять работе над прозой и драматическими произведениями. Лучшими среди них были “Счастливая женщина” и “ Палаццо Форли”»19. « У пристани», как мы видим, также не рассматривается.
Даже в таком фундаментальном труде, как «История русского романа»20 роман в письмах Е. П. Ростопчиной не упоминается вообще.
Но существует ряд работ, в которых так или иначе дается оценка романа. Это лишь единичные, небольшие по объему исследования, будь то вступительная статья, послесловие, журнальная публикация21. Кроме того, возникает вопрос об объективности и самостоятельности этих оценок. Ведь, как пишет И. Савкина, «проблема оценивания решается просто: если Белинский (Карамзин, Пушкин, Тургенев, Горький) похвалил - это дает своеобразный пропуск “в историю” и помогает занять определенный статус»22. Ростопчиной в этом случае крайне не повезло: ее роман «У пристани» получает уничижительную оценку в «разносной» рецензии Н. А. Добролюбова23.
С самого начала статьи Добролюбов выбирает иронично-насмешливый тон. Смысл романа трактуется критиком несколько упрощенно: «пристань» воспринимается им не как цель нравственных устремлений, философских исканий, как предполагается в концепции Е. П. Ростопчиной. Добролюбов пишет: «автор имел в виду доказать своим романом, что все люди. рано или поздно придут к одной общей всем пристани, то есть что
24
все люди смертны»24.
Образы главных героинь романа, по убеждению критика, автобиографичны, в каждой из них автор воспроизводит какую-то сторону своего характера.
Приступая непосредственно к анализу персонажей, Добролюбов совершенно недвусмысленно оценивает образы Сары и Маргариты: «Подобные характеры всегда заключают в себе достаточное количество глупости, прикидывающейся разумною. Автор и в этом отношении удовлетворяет всем требованиям: его Сара и Маргарита изображены глупыми до невероятия»25.
Очевидно, что здесь дается оценка не только и не столько персонажей, сколько самого автора. Добролюбов, сознательно высмеивая личность Ростопчиной, дискредитировал ее
в глазах поклонников романтического творчества писательницы, которые поставили под сомнение ее художественное дарование.
«Было бы совершенно нелепо, - утверждает критик, - если бы он (автор, т. е. Ростопчина. - И. К.) письма глупых резонерок сделал живыми и занимательными. Нужно было именно заставить их писать скучно, бестолково, длинно, утомительно. Автор все это исполнил в высшей степени совершенно. Можно судить о его искусстве и по одному следующему факту: целых два тома (2 и 3) заключает в себе одно письмо Сары, наполненное нелепейшими и длиннейшими рассуждениями обо всем на свете. Ответы Маргариты на письма своей подруги тоже длинны в соразмерности»26.
Оценивая образ Маргариты, Добролюбов отмечает: «Если бы все эти безрассудства она делала в простоте души, то она была бы просто глупа, и слава Богу, разумеется. Но она себя выставляет какою-то героинею, беспрестанно резонирует, толкует о высших стремлениях и потребностях, о непоколебимости на пути добра и т. п. Оттого она нелепа и карикатурна до отвратительности во всех своих поступках, которые она считает подвигами добродетели и самоотвержения»27.
Развенчивая образ второй главной героини, Добролюбов идет еще дальше: «Тип, еще более исполненный всяких несообразностей в мыслях и делах, могло начертить только то же перо, которое создало образ Маргариты Петровской. И графиня Евдокия Ростопчина действительно исполнила это: она изобразила Сару Волтынскую, и в ее лице, кажется, окончательно исчерпала задачу»28.
Сара в оценке критика предстает не только глупой, но являет собой «образец бесстыдства. Это все оттого, что у ней вместо сердца - чувственность, а вместо нравственных понятий - сентенции, взятые напрокат»29.
Анализируя содержание романа, Добролюбов указывает на то, что обе сюжетные линии - Сары и Маргариты - хотя и не имеют между собой ничего общего, одинаково совершено нелепы. Поводя итоги, критик пишет: «Нам утомительно было пересказывать эту длинную историю, в которой женщина, толкующая о нравственности, о возвышенных чувствах и о разумных требованиях, ведет себя так пошло, безумно и безнравственно. Но тем сильнее наше удивление к искусству автора, умевшего представить такую невообразимую, чудовищную несообразность со здравым смыслом в поведении женщины-резонерки, сочиняющей письма в два тома величиною». И затем уже совершенно саркастически резюмирует: «Это умение автора не выказывать своего взгляда на изображаемые личности - может, пожалуй, опять ввести многих в заблуждение. Могут подумать, судя по тону изложения, что автор серьезно считает свои лица людьми честными, благородными и неглупыми. Это было бы, без сомнения, очень грустно для автора, и потому мы думаем, что решившись не такой подробный разбор романа, оказываем автору услугу, ставя читателей на настоящую точку зрения»30.
Все последующие упоминания о романе в критике и литературоведении удивительным образом в той или иной степени повторяют мысль Н. А. Добролюбова.
Самые «нейтральные», пожалуй, отзывы мы встречаем в биобиблиографическом словаре «Русские писатели»: «Проза Ростопчиной носит сугубо салонный характер и посвящена внутренним сторонам обитателей богатых и знатных домов»31, а также в Краткой литературной энциклопедии, предлагающей следующее суждение: «романы Е. П. Ростопчиной, а также повести, поэмы 50-х годов носят мелодраматический характер»32.
В. Быков отмечает: «.что же касается до ее прозаических произведений, повестей, драм, комедий и больших поэм, то вещи эти крайне слабы, бесцветны и страдают, глав-
33
ное, тем, что они отменно длинны, нравоучительны и чинны»33.
Г. А. Тишкин в своей работе «Женский вопрос в России. 50-60-е годы XIX века» пишет, что в романе «У пристани» вопросы женской эмансипации решаются резонерски, водевильно, при полном отсутствии идей социального благополучия, героини получились не столько чувствующими идею, сколько чувственными»34.
Б. Н. Романов указывает на то, что особенно неудачен был чрезмерно затянутый и во многом надуманный роман «У пристани»35.
Н. В. Банников, рассуждая о поэтическом творчестве Ростопчиной, вскользь упоминает: «Впоследствии поэтесса написала еще ряд романов в прозе. Поверхностные и растянутые, эти вещи успеха не имели»36.
Основным, и, пожалуй, единственным на сегодняшний день оппонентом Н. А. Добролюбова выступает М. А.Мазалова37. И необходимо отметить, что только в этой работе был представлен развернутый анализ прозаического наследия Е. П. Ростопчиной38.
Современный исследователь вступает в полемику с маститым критиком, заявляя: «Нам представляется, что проза Е. П. Ростопчиной будет по достоинству оценена современными читателями и литературоведами, которые увидят в ней незаурядное художественное дарование, позволившее с глубоким психологизмом раскрыть изгибы загадочной женской души»39.
Представляя иную точку зрения на роман Е. П. Ростопчиной «У пристани», автор диссертационного исследования выдвигает несколько принципиально новых положений. В частности, указывается на появление в творчестве Е. П. Ростопчиной ярко выраженного дидактического элемента: «С позиции убежденного романтика и женщины-матери она рассуждает о жизненных идеалах современного общества. Внутренне не приемля взгляды разночинной молодежи, она страстно обличает их убеждения и образ жизни. Одновременно с этим писательница выдвигает позитивную программу воспитания, основанную на естественности поведения, искренности и глубине чувств, на умении следовать традициям своего сословия, на глубокой духовной связи между поколениями, на крепких семейных узах»40.
В качестве отличительной черты романа «У пристани» Мазалова выделяет «углубленный интерес автора к нравственно-этическим проблемам, что находит свое выражение в детальном исследовании различных проявлений чувства и долга. Понимание образов главных героинь невозможно без выявления сложных переплетений “любви сердца” и “душевной привязанности” (Маргарита), любви, основанной на родстве душ, и плотского влечения (Сара)»41.
Полемизируя с Добролюбовым, Мазалова замечает: «В суждениях и образе мыслей главных героинь улавливается определенное сходство с личностью самой Ростопчиной и ее миропониманием. Их роднит стремление к высоким идеалам, потребность жить “жизнью сердца”, презрение к условностям света»42.
Признавая, что недостатки романа «У пристани» имели место, исследовательница говорит о неоправданном их «укрупнении» в статье Добролюбова и подводит нас к совершенно другому заключению.
И несмотря на значимость исследования М. А. Мазаловой утверждать, что в результате этого достигнуто исчерпывающее прочтение «У пристани», не приходится.
Примечания
1 Однако не все отзывы о литературных салонах Е. П. Ростопчиной однозначны. Так, Н. В. Берг пишет: «На самом деле эти вечера заключали в себе очень немного литературных элементов: пили чай, изредка ужинали и болтали о разных разностях: о замечательных спектаклях, о жизни выдающихся чем-нибудь русских и иностранцев; о светских интригах и романах прежнего и настоящего времени. <.> Литературные чтения устраивали крайне редко. Они состояли обыкновенно из произведений самой хозяйки, большею частью длинных-предлинных романов и драм, наводивших на слушателей непомерную скуку. Графиня была в этом случае беспощадна: прослушай непременно все, а не отрывок! Авторское самолюбие, предположение, что все, что она пишет, - занимательно, мешали ей видеть, как иные во время ее чтений зевают.» (Берг, Н. В. Графиня
Ростопчина в Москве (Отрывок из воспоминаний) / Н. В. Берг // Е. П. Ростопчина. Счастливая женщина. Литературные сочинения ; сост., вступ. ст., коммент. А. М. Ранчина. М. : Правда, 1991. С. 399).
2 Т. е. Дарья Сушкова: судя по уменьшительному имени Додо, Вяземский полагал, что ее, как ее покойную мать, зовут Дарьей. Псевдоним сочинен им.
3 Русский архив. 1868. С. 653 (Материалы для полного собрания сочинений и биографии Ф. В. Ростопчина).
4 Соллогуб, В. А. Воспоминания. СПб., 1887. С. 219.
5 Русский вестник.1841. Т. 2. № 4; Русский вестник. 1841. Т. 5. № 1.
6 Цит. по: Литературный архив. СПб., 1902. С. 5.
7 Белинский, В. Г.Стихотворения графини Е. П. Ростопчиной // В. Г. Белинский. Собр. соч. : в 9 т. М. : Художественная литература, 1978. Т. 5. С. 456-457.
8 Киреевский, И. В. О русских писательницах : Критика и эстетика. М. : Искусство, 1979. С. 126.
9 Дружинин, А. В. Стихотворения гр. Ростопчиной // Библиотека для чтения. 1856. №
6. Отд. VI. С. 24-43.
10 Русские писатели. 1800 - 1917. Библиографический словарь. М., 1989. С. 373.
11 См.: Абрамович, А. Ф. Н. Г. Чернышевский и Е. П. Ростопчина // Из истории общественно-литературной борьбы в России 50-60-х гг. XIX века : труды Иркутского университета. 1959. Т. 28. Вып. I. С. 453-468.
12 Ходасевич, В. Ф. Колеблемый треножник : Избранное. М. : Советский писатель, 1991. С. 579.
13 Ходасевич, В. Ф. Графиня Ростопчина. Ее жизнь и лирика // Там же. С. 219-231.
14 Русские поэтессы XIX века / сост Н. В. Банников. М. : Советская Россия, 1979. С. 10.
15 Там же. С. 45.
16 Нейштадт, В. Неизвестные стихи Е. П. Ростопчиной. 1811-1858 // Тридцать дней. 1928. № 1. С. 45-62; Афанасьев, В. В. «Да, женская душа должна в тени светиться» : Е. П. Ростопчина, 1811-1858 // Свободной музы приношенье. М. : Художественная литература, 1988. С.74-92; Романов, Б. Лирический дневник графини Е. П. Ростопчиной // Е. П. Ростопчина. Стихотворения. Проза. Письма. М. : Советская Россия, 1986. С. 5-27; Расторгуева, В. С. Поэзия Е. П. Ростопчиной : дис. ... канд. филол. наук. Л., 1990; Ще-блыкина, Л. И. Лирика Е. П. Ростопчиной : проблемы поэтики : дис. ... канд. филол. наук. М., 1994.
17 В литературоведении наблюдаются расхождения исследователей в отношении жанровой определенности «Счастливой женщины». Так, А. М. Ранчин относит это произведение к жанру повести, а М. А. Мазалова в своем диссертационном исследовании, посвященном жанровому своеобразию прозы Е. П. Ростопчиной, - к жанру романа.
18 Ростопчина, Е. П. Счастливая женщина. Литературные сочинения ; сост., вступ. ст., коммент. А. М. Ранчина. М. : Правда, 1991. 448с.
19 Ростопчина, Е. П. Палаццо Форли ; предисл., подготовка текста, коммент. Е. М. Грибковой. М. : Московский рабочий, 1993. 256 с.
20 История русского романа : в 2 т. / под ред Г. М. Фридлендера. М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1962-1964.
21 Исключение составляет работа М. А. Мазаловой. См.: Мазалова, М. А. Проза Е. П. Ростопчиной (проблема жанра) : дис. ... канд. филол. наук. Тверь, 1999.
22 Савкина, И. Кто и как пишет историю русской женской литературы // Новое литературное обозрение . 1997. № 24. С. 367.
23 Поводом для появления статьи, по мнению первого биографа Е. П. Ростопчиной - С. П. Сушкова, стала личная просьба Н. Г. Чернышевского, который пером Добролюбова свел счеты с писательницей-графиней за полемические выпады в адрес разночиннодемократического направления русской литературы и критики. См.: Сушков, С. П. Био-
графический очерк // Ростопчина Е. П. Сочинения : в 2 т. СПб. : Типография Смирдина, 1890. Т. 2. С. 1-68.
24 Добролюбов, Н. А. Собрание сочинений. М., 1962. Т. 2. С. 72.
25 Там же. С. 74.
26 Там же. С. 75.
27 Добролюбов, Н. А. Собрание сочинений. М., 1962. Т. 2. С. 79.
28 Там же. С. 80.
29 Там же. С. 82.
30 Добролюбов, Н. А. Собрание сочинений. Т. 2. С. 87.
31 Русские писатели. Биобиблиографический словарь : справочник для учителя. М. : Просвещение, 1971. 728 с.
32 Краткая литературная энциклопедия. М. : Советская энциклопедия, 1971. 1040 стлб.
33 Быков, В. Русские женщины-писательницы //Древняя и новая Россия. 1878. № 7. С. 238-243.
34 Тишкин, Г. А. Женский вопрос в России. 50-60-е годы XIX века. Л. : Издательство Ленинградского университета. С. 240.
35 Ростопчина, Е. П. Стихотворения. Проза. Письма.
36 Русские поэтессы XIX века.
37 Мазалова, М. А. Проза Е. П. Ростопчиной.
38 Исследовательница впервые выделяет три периода эволюции прозы Е. П. Ростопчиной:
1) конец 1830-х годов - период создания ранних романтических светских повестей;
2) 1851-1854 годы - время создания романа «Счастливая женщина» и повести «Палаццо Форли». Характер индивидуального творческого развития Е. П. Ростопчиной в это период определяется начинающим противостоянием между писательницей и демократическим течением;
3) 1855-1858 годы - заключительный период творчества, время создания романа «У пристани». Резкое обострение противостояния Ростопчиной и представителей демократического течения в русской литературе.
39 Мазалова, М. А. Проза Е. П. Ростопчиной. С. 192.
40 Там же. С. 155-156.
41 Там же. С. 167.
42 Там же. С. 168.
Е. С. Коробкова
МЕХАНИЗМ СРАВНЕНИЙ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ОЛЬГИ СЛАВНИКОВОЙ
Одной из ярких черт авторского стиля Ольги Славниковой является особая насыщенность текста произведений сравнениями. В ходе стилистического анализа выявлены закономерности построения сравнений Ольги Славниковой и их роль в композиции текстов в целом.
Ключевые слова: Славникова Ольга, сравнения, тропы, образ автора.
Большинство сравнений Славниковой «играет на понижение». Человека и все относящееся к сфере человеческого автор сравнивает либо с овощем, либо с насекомым, либо с предметами низкого бытового свойства, либо с едой: «увидала похожих на тряпичные личинки беззубых старух», «беззубый рот походил на отвисший карман с дырой», «глаза напоминали белые таблетки в ледянистых гнездах целлофана», «улыбка его напоминала вылезшую из слоеного пирога полоску варенья» [4].
