CC BY
40
УДК 343.1 ББК 67.411
DOI 10.24412/2414-3995-2021-2-175-188 © Н.А. Колоколов, 2021
Научная специальность 12.00.09 - уголовный процесс
РОЛЬ ВЫСШИХ РОССИЙСКИХ И МЕЖДУНАРОДНЫХ СУДЕБНЫХ ИНСТАНЦИЙ В ВЫЯВЛЕНИИ СЛЕДСТВЕННЫХ ОШИБОК
Никита Александрович Колоколов,
судья Верховного Суда РФ в почетной отставке, заведующий кафедрой судебной власти, правоохранительной и правозащитной деятельности,
доктор юридических наук
Московский педагогический государственный университет (127006, Москва, ул. Каретный Ряд, д. 2)
E-mail: [email protected]
Аннотация. Путем анализа противоречивой судебной практики исследуется проблема выявления высшими судами Российской Федерации и Международным Судом по правам человека ошибок, допущенных органами предварительного расследования, прокурорами и судами.
Ключевые слова: процессуальная ошибка, следственная ошибка, прокурорская ошибка, судебная ошибка, исправление следственных, прокурорских и судебных ошибок.
THE ROLE OF THE HIGHEST RUSSIAN AND INTERNATIONAL COURTS IN IDENTIFYING INVESTIGATIVE ERRORS
Nikita A. Kolokolov,
Honorary Retired Judge of the Supreme Court of the Russian Federation, Head of the Department of Judicial Power, Law Enforcement and Human Rights Activity,
Doctor of Legal Sciences
Moscow State Pedagogical University (127006, Moscow, ul. Karetny Ryad, d. 2)
Abstract. By analyzing the contradictory judicial practice, the author examines the problem of detection by the supreme courts of the Russian Federation and the International Court of Human Rights of mistakes made by the preliminary investigation bodies, prosecutors and courts.
Keywords: procedural error, error of the investigative, prosecutorial error, judicial error, the correction of the investigative, prosecutorial and judicial errors.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Колоколов Н.А. Роль высших российских и международных судебных инстанций в выявлении следственных ошибок. Вестник экономической безопасности. 2021;(2):175-88.
Ошибаться, значит действовать неправильно, применительно к уголовному судопроизводству: незаконно, необоснованно, несправедливо. Причем ошибаться участник процесса может только неумышленно1, мотив в совершении ошибки у него всегда отсутствует. Антонимом такой категории, как «процессуальная ошибка», будет умышленное (формы умысла разные) нарушение норм материального и процессуального права, то есть - фактически преступление. Классический пример: фальсификация материалов уголовного дела. Мотивы данного
1 См. в словарях русского языка термины «ошибаться», «ошибиться», «ошибка», «ошибочно», «ошибочность», «ошибочный».
деяния могут быть разными, в том числе и внешне вполне «благородными».
Решения и действия следователя (дознавателя) в современном российском уголовном судопроизводстве на досудебных этапах движения дела находятся:
во-первых, под прямым, непрерывным, непосредственным и неформальным ведомственным контролем со стороны многочисленных руководителей следственных органов (соответствующих структур в системе дознания);
во-вторых, опять-таки по закону непрерывным (фактически всего лишь эпизодическим) прокурорским надзором;
в-третьих, некоторые решения и действия следователя (дознавателя) в установленном законом порядке могут быть (стать) предметом судебного контроля;
в-четвертых, нельзя забывать про реальный контроль за решениями и действиями следователя, осуществляемый стороной защиты (привлекаемые к уголовной ответственности лица, их защитники и законные представители и др.), а также заинтересованными в деле участниками процесса со стороны обвинения (потерпевшие, гражданские истца). Цель всех этих видов контроля и надзора1 своевременно выявить максимум следственных ошибок и устранить их до момента направления уголовного дела в суд.
На досудебном этапе движения уголовного дела за законность, обоснованность и справедливость решений и действий следователя (дознавателя), то есть за безошибочный их характер ответственность по закону несут: во-первых, сам следователь (дознаватель); во-вторых, соответствующий руководитель следственного органа (начальник подразделения, органа дознания) и, в-третьих, прокурор, утвердивший обвинительное заключение. Наконец, в-четвертых, в определенной степени ответственность за соблюдением следователем норм права может быть возложена и на суды, осуществлявшие судебно-контрольные функции, как при проведении оперативно-разыскных мероприятий, так и уже по возбужденным уголовным делам.
Следующий процессуальный этап анализа решений и действий следователя (дознавателя) на предмет их законности, обоснованности и справедливости - судебное разбирательство по делу в суде первой инстанции.
Теоретически рассмотрение уголовного дела в суде первой инстанции должно гарантировать 100%
1 «Контроль» и «надзор» термины фактически равнозначные, суть их применительно к затронутой теме, заключается в отслеживании решений и действий следователя (дознавателя), то есть в их мониторинге. При этом мониторинг, осуществляемый руководителями следственных органов (соответствующими структурами органов дознания) называются контролем ведомственным, а мониторинг, осуществляемый прокурорами, -надзором прокурорским. Органы, осуществляющие контроль и надзор могут быть наделены правом прекращения (пресечения) незаконных, необоснованных, то есть ошибочны действий, признания из незаконными, а равно правом отмены (нулификации) незаконных, необоснованных и несправедливых решений следователя и дознавателя.
выявление и исправление всех следственных и прокурорских ошибок, допущенных на досудебных этапах движения уголовного дела (при проведении ОРМ, в стадии возбуждения уголовного дела и его предварительного расследования).
В тоже время, «опыт свидетельствует, что разбор дела в одной инстанции, несмотря на все заботы о надлежащем построении его, оставляет возможность ошибки в приговоре» [9, с. 509], речь, в том числе, идет и о консервации следственных и прокурорских ошибок, допущенных до момента поступления уголовного дела в суд с обвинительным заключением. Иными словами, суд, как и любой иной орган государственной власти, от принятия ошибочного решения не застрахован. Сказанное означает, что участники процесса, а равно общество в целом вправе подозревать, что вынесенное судом решение ошибочно, поскольку оно может базироваться на неправильных (ошибочных) действиях следователя, прокурора и суда. В связи этим современное законодательства всех без исключения государств предусматривает наличие паузы между оглашением итогового судебного решения и приданием ему законной силы. В период такой паузы участники процесса, общество (представляемое, например, прокурором, защитником осужденного) обязаны:
- проанализировать результаты следственной, прокурорской и судебной деятельности;
- в случае несогласия с ними обжаловать судебное решение, иным законным путем выразить свое с ним несогласие.
«Обжалование должно содержать в себе указание определенного требования или домогательства» [9, с. 523], или, говоря современным языком, жалоба должна содержать указание на конкретную следственную, прокурорскую и судебную ошибку (равно ряд таковых). Иными словами, жалоба на судебное решение, как и любой иной процессуальный документ, должна быть мотивированной. Экономии процессуальных ресурсов, скорейшему достижению целей судопроизводства способствует единообразное понимание всеми его участниками, а равно обществом сути такого явления как следственная, прокурорская и судебная ошибка, наличие механизма эффективного исправления этих ошибок. Качество работы такого механизма в значительной мере предопределено его социально-политической вос-
требованностью, наличием необходимых для его работы ресурсов.
Отсутствие четкого определения понятий «следственная ошибка», прокурорская ошибка», «судебная ошибка», злоупотребление сторонами правом на обжалование, с одной стороны, несовершенство механизма исправления следственных, прокурорских и судебных ошибок - с другой, ведет к коллапсу судебной деятельности по исправлению этих ошибок, подмене данного направления судебной деятельности неоправданным вмешательством вышестоящих судебных структур в решения судов первой инстанции.
Следственные, прокурорские и судебные ошибки как социально-правовое явление, деятельность судебных инстанций по их исправлению перманентно находится в призме научного познания [5; 8; 9, с. 509-568; 10]. С сожалением приходится констатировать, что уровня знаний, достаточного для уверенной работы судов по выявлению и устранению следственных, прокурорских и судебных ошибок, в России (да и во всем мире) пока не нет. Сложившаяся ситуация обусловлена многими причинами. Рассмотрим некоторые из них.
Следственная, прокурорская и судебная ошибка подавляющим большинством теоретиков и практиков понимается слишком узко, обычно не более чем ошибка конкретного следователя, прокурора или судебного состава в сборе и оценке доказательства, в применении норм материального и процессуального права.
Такой подход к проблеме вырывает следователя, прокурора и суд из контекста социально-правовой действительности, несмотря на то, что ошибочная работа судов, как составной части государственного аппарата, заранее предопределена ошибками в выборе государственной политики в целом. В данном случае вполне допустимо говорить о массовом обмане народа на государственном уровне. Возьмем проблему чрезмерной формализации следственной, прокурорской и судебной деятельности. В 1996 году российские правоприменители получили самый суровый за всею новейшую историю Уголовный кодекс. Уже первые годы его действия показали, что в места лишения свободы направляется людей гораздо больше, чем они в состоянии «переварить». Бездумная криминализация середины 90-х, острие
которой, как показала практика, было направлено преимущественно против «мелких воришек», обернулась регулярными массовыми амнистиями, а так же «тайной амнистией» 2002 года, когда путем введения промежуточного закона в виде изменений в ст. 7.27 КоАП РФ из мест лишения свободы в спешном порядке освободили всех, кто отбывал наказание за хищение 3 долларов США (1 - МРОТ -83 руб. 49 коп. по ценам конца 1998 года около 3 долларов США).
Как видим, сами правоприменители: следователи, прокуроры, да и судьи не смогли во время уяснить свой истинной высокой роли. В своих актах они продублировали ошибки законодателя, наивно предполагая, что их предназначение заключается только следовании «букве закона». Результат, формального применения норм права общеизвестен: вся страна смеялась, когда в камеру «по закону» был водворен подросток, похитивший пятерых хомячков. Данный пример следовало бы рассматривать не более чем курьез, если бы он не был растиражирован в сотнях экземпляров. Арест, осуждение и затем амнистирование - не что иное как брак в работе правоохранительной системы в целом, судов - в частности, ибо в результате подобной деятельности бессмысленно рвутся социальные связи, на восстановление которых уходят многие годы.
Неслучайно судья Конституционного Суда РФ В.Г. Ярославцев формальный подход к применению УК и УПК РФ открыто расценивает как одно из зол отечественного уголовного судопроизводства [11, с. 24].
Следователь (дознаватель) предъявляя обвинение, прокурор, утверждая обвинительное заключение, государственный обвинитель, выходя к «барьеру», судья подписывающий приговор, каждый раз обязаны подумать, как их действия оценят потомки, спустя период времени, равный, как минимум, сроку назначенного наказания. Напомним, что в России на миллион разрешенных судами уголовных дел приходится примерно столько же материалов по приведению ранее постановленных приговоров в соответствие с действующим законодательством. В основном, конечно, данная деятельность носит формальный характер, однако встречаются и ситуации, о которых можно сказать суд, постановляя приговор, забыл, что он должен быть не только законным,
обоснованным, но и справедливым. Общеизвестно, что для общества в целом последний параметр на много порядков важнее, чем два предыдущих.
Анализ обжалования, проверки и пересмотра отмененных судебных решений, постановленных на уровне судей районного звена судебной системы, порой позволяет сделать вывод, что по конкретному делу не было: ни надлежащего предварительного расследования, ни прокурорского надзора, ни разбирательства в суде первой инстанции.
С другой стороны, выявляемые вышестоящими судами ошибки имеют явно надуманный характер, так как обнаруженные «неправильности» формальны, а их игнорирование нисколько не влияет на конечный результат по делу.
Например: в течение длительного периода времени в качестве существенной расценивалась ошибка, если следственные действия проводились следователем без принятия уголовного дела к своему производству. В таком случае состоявшиеся судебные постановления по делу отменялись, а уголовное дело возвращалось прокурора для проведения дополнительного расследования.
В настоящее время такого механизма устранения судебных ошибок, как дополнительное расследование законодателем не предусмотрено. Означает ли сказанное, что суд оказывается заложником допущенной следователем ошибки, правосудие не свершится, поскольку следователь забыл вовремя подшить формальный по свой сути акт, а прокурор, а затем и суд первой инстанции это проглядели.
Практика Конституционного Суда РФ свидетельствует, что нет. Из Определения Конституционного Суда РФ от 2 февраля 2006 г. № 57-О «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Всеволожского городского суда Ленинградской области о проверке конституционности ч. 2 и 5 ст. 237 УПК РФ» следует, что суды в том числе и по собственной инициативе вправе «возвращать дело прокурору в случаях, когда в досудебном производстве допущены существенные неустранимые в судебном производстве нарушения уголовно-процессуального закона, которые влекут лишение или стеснение гарантируемых законом прав участников уголовного судопроизводства, являются препятствием для рассмотрения уголовного дела, исключая возможность реализации судом возложенной на него Конституци-
ей РФ функции осуществления правосудия». Такой подход к решению проблемы гарантирует «право потерпевшего на доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба».
Как видим, чтобы не оказаться в заложниках надуманных формальностей, общество обратилось к априорным знания и с легкостью «реанимировало» институт дополнительного расследования. Такой подход к решению проблемы настолько понравился правоприменитею, что ежегодно этим способом исправляется до 50.000 ошибок, допущенных органами предварительного расследования и прокурорами.
На первый взгляд, какой-то выход из проблемы найден. Возникает вопросы: единственный ли, лучший ли? Безусловно, не неединственный и не лучший! В подавляющем большинстве государств, в том числе и в странах СНГ и Балтии, которым в качестве базовых моделей уголовно-процессуального законов достались советские УПК, они уже существуют.
Например, в Республике Молдова прокурор, участвующий в рассмотрении уголовного дела по первой инстанции, вправе изменить своим постановлением предъявленное в ходе предварительного расследования обвинение на более тяжкое, если исследованные в судебном заседании доказательства неопровержимо свидетельствуют о том, что подсудимый совершил более тяжкое преступление, чем то, которое вменялось ему в вину ранее, и довести до сведения подсудимого, его защитника и, в зависимости от обстоятельств, его законного представителя новое обвинение.
Еще лучше, когда окончательное обвинение формулируется стороной обвинения уже по итогам судебного разбирательства. В принципе, в российском уголовном процессе все именно так и происходит, ибо суд, постановляя обвинительный приговор, разрешает дело не в объеме обвинения, предъявленного следователем, а в объеме обвинения, поддержанного государственным обвинителем в судебных прениях.
Справедливо возникает вопрос, зачем же в таком случае последний на протяжении всего судебного следствия «стреножен» вынесенным несколько месяцев тому документом органов предварительного расследования?
Столкнувшись с перечисленными проблемами Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда оказалась дальновиднее. Выявив факт отсутствия в деле постановления о принятии дела следователем к своему производству, она не сочла нужным относить данную ошибку к перечню существенных, поскольку «это не привело к лишению или какому-либо ущемлению прав участников процесса, не повлияло и не могло повлиять на полному и объективность расследования, а также на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора (Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам РФ по делу Мамаева от 16 ноября 2006 года № 20-006-50).
Как видим, возникновение многих судебных ошибок предопределено отсутствием четкой правоохранительной политики, несовершенством текущего законодательства, а также низким профессионализмом исполнителей.
Природа ошибок предполагает выбор алгоритма их исправления. Например, необоснованное осуждение или необоснованное оправдание предполагает наделение контрольной инстанции правом и возможностям пересмотра дела с постановлением нового приговора.
Система - совокупность взаимозависимых элементов, образующих определенную целостность. УПК - единая система процессуальных институтов, норм и правил. Основными показателями качества уголовного судопроизводства сегодня являются: его соответствие мировым стандартам, правосознанию общества. Непосредственно общество, а равно свойственные ему социально-политические и государственные институты - среда, в которой предстоит действовать УПК. Удалось ли законодателю в 2001 г. решить поставленную перед ним задачу: создать действительно новый, гармоничный в юри-дико-техническом отношении УПК? Соответствуют ли содержащаяся в нем нормы и правила правосознанию российского общества, в первую очередь, запросам правоприменителя?
УПК РФ оценивают по-разному. Автору, посвятившему четверть века уголовному судопроизводству, очевидно одно: принципиальных изменений в отечественном уголовном процессе пока не произошло! Как и в период сталинизма, насилие - «повивальная бабка» уголовно-процессуального дока-
зывания, а судебное разбирательство иногда фарс, ибо «сказанное когда то следователю, дороже произнесенного в суде». В уголовном процессе России по-прежнему нет сторон, так как за результаты рассмотрения уголовного дела перед обществом отвечает только суд.
А где же совокупность процессуальных гарантий, которой так хвастались авторы УПК РФ? Они, как и прежде при «социализме», ширма, за которую уже научился прятаться российский правоприменитель образца XXI века.
Почему это произошло? Причин множество. В рамках системного анализа все они легко узнаваемы. Вот наиболее существенные из них. Чтобы УПК работал, он должен соответствовать социально-политическим условиям, которые в значительной степени предвосхищают взаимоотношение общества (в лице государства) с преступником. Истории известны два варианта таких отношений. Первый: преступник - враг! Любое взаимодействие с ним (в том числе, и выгодное для потерпевшего) не допустимо. У преступника есть только одно право - каяться. А уж казнить его или миловать, право общества, государства, суда. Второй вариант: преступник сторона в правоотношении, с которой желательны любые взаимовыгодные связи.
Лучшие мировые стандарты уголовного судопроизводства свойственны демократическим обществам. Они давно согласились на сотрудничество с преступником, пошли по пути формирования неформального состязательного уголовного процесса, в результате чего смогли минимизировать конфронтацию в уголовном судопроизводстве между сторонами и, как следствие этого, резко удешевить его. В данном случае объем ограничения прав и свобод личности, привлекаемой к уголовной ответственности, в значительной степени предопределен, прежде всего, поведением стороны защиты.
Там, где «чистосердечное признание - прямая дорога в тюрьму», стороне обвинения, как и раньше, приходиться тратить народные деньги на доказывание очевидного. Наше общество (а вместе с ним и ученый мир, и законодатель), провозгласив состязательность в качестве основополагающего принципа уголовного процесса, лукаво не сочло нужным наполнить его необходимым содержа-
нием, а именно: по-настоящему заинтересовать сторону защиты в сотрудничестве со стороной обвинения.
Препятствует сотрудничеству сторон, а, следовательно, и гармонизации процесса обязанность следователя: вменить лицу в вину тот объем преступных действий, который будет не менее установленного спустя продолжительный период времени в суде. Результат наличия в УПК РФ данной базовой конструкции плачевен. Следователи вынуждены либо завышать объем обвинения, либо уходить его конкретизации. И после этого сторона обвинения рассчитывает, что обвиняемый (подсудимый) облегчит ей работу, пойдет с ней на сотрудничество, признает вину полностью? Рожденный «на пустом месте» спор загромождает все дальнейшее разбирательство.
А достижима ли истинная состязательность в уголовном процессе, в котором возбуждение уголовного дела и предварительное расследование выведены из компетенции суда? Особенно, если учесть, что право назвать информацию доказательством отдано офицерам в погонах, ведомых в бой с преступностью генералами! Там, где война, там -свои законы. Как свидетельствует обширная судебная практика, фальсификация доказательств по уголовным делам в значительной степени обусловлена пребыванием следователя в подчинения у структур, должностью отвечающих за раскрытие конкретного преступления. «Клеймо качества» на доказательственную информацию вправе ставить только суд, ибо только эта инстанция по-настоящему защищена от произвола отдельной личности.
А каким образом содержащийся под стражей человек, не имеющий к тому же доступа к добросовестному и квалифицированному адвокату, в течение многих месяцев (а то и лет) может состязаться со следователем, за которым сосредоточена вся мощь государства?
В результате всего этого ежегодно имеем до 50-60 тыс. производств по исправлению ошибок, допущенных органами предварительного расследования, вообще за пределами уголовно-процессуальных регламентаций, множество раз в год дела из кассации возвращаются в суды первой инстанции для исправления тех ошибок, с которыми легко справилась бы апелляция.
Современный УПК РФ - неудачный компромисс между желанием достичь в уголовном судопроизводстве мировых стандартов и нежеланием общества, а вместе с ним авторов УПК РФ кардинально решить проблемы уголовного процесса: обеспечить необходимые условия для формирования истинной состязательности сторон, гарантировать независимость суда первой инстанции, предусмотреть действенные механизмы исправления следственных, прокурорских и судебных ошибок.
Предполагалась, что УПК РФ как системный правовой акт с его высокими требованиями окажет положительное влияние на среду, в первую очередь правоприменителя. Этого не произошло. Более того, отказ авторов УПК РФ от регламентации целого ряда проблемных вопросов разрушил у правоприменителей уважение к «букве» закона, в результате чего ей на смену идет произвол.
Вопросам выявления, исправления следственных, прокурорских и соответственно судебных ошибок нами посвящено не одно исследование [1-4]. В текущий момент попробуем проиллюстрировать вышесказанное примерами из судебной практики.
Элементарная ошибка следователя была выявлена только в Верховном Суде РФ
По приговору Октябрьского районного суда г. Владимира от 19 октября 2017 года, постановленному в особом порядке (глава 40 УПК РФ) неоднократно судимый за хищения чужого имущества Б. был осужден по п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ к 2 годам лишения свободы.
Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Владимирского областного суда от 10 января 2018 года приговор оставлен без изменения.
В кассационной жалобе осужденный оспорил правильность квалификации им содеянного и заявил, что признак «незаконного проникновения в жилище» следователем ему вменен ошибочно, так как в квартире с потерпевшей (сестрой) он проживает совместно.
При рассмотрении уголовного дела в соответствии со ст. 316 УПК РФ в особом порядке судебного разбирательства обвинительный приговор может быть постановлен лишь в случае, если судья пришел к выводу о том, что обвинение, с которым со-
гласился подсудимый, обоснованно и подтверждается доказательствами, собранными по уголовному делу.
Действующий УПК РФ не содержит норм, запрещающих принимать по делу, рассматриваемому в особом порядке, иные, кроме обвинительного приговора, судебные решения. Содеянное обвиняемым может быть переквалифицировано, если для этого не требуется исследования собранных по делу доказательств и фактические обстоятельства при этом не изменяются. Выводы суда относительно квалификации преступления по той или иной статье уголовного закона, ее части либо пункту должны быть мотивированы.
В тоже время, согласно разъяснениям, содержащимся в п. 3 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 60 от 5 декабря 2006 года (в ред. от 22 декабря 2015 года) «О применении судами особого порядка судебного разбирательства уголовных дел», когда по делу какие-либо условия, необходимые для постановления без проведения судебного разбирательства в общем порядке отсутствуют, суд в соответствии с ч. 3 ст. 314 и ч. 6 ст. 316 УПК РФ принимает решение о прекращении особого порядка судебного разбирательства и назначении рассмотрения уголовного дела в общем порядке. Указанные требования закона по делу Б. судом соблюдены не были.
Органы предварительного расследования, предъявляя обвинение Б., исходили из того, что он с корыстной целью в комнату сестры проник незаконно, откуда затем тайно похитил принадлежащий ей фотоаппарат.
По общему правилу под незаконным проникновением следует понимать противоправное вторжение в жилище с целью совершения кражи. Согласно правовой позиции, выраженной в п. 19 постановления Пленума № 29 от 27 декабря 2002 года (в ред. от 16 мая 2017 года), при разрешении вопроса о наличии в действиях лица, совершившего кражу признака незаконного проникновения в жилище, судам необходимо выяснять с какой целью виновный оказался в жилище, а также когда возник умысел на завладение чужим имуществом. Если лицо находилось там правомерно, не имея преступного намерения, но затем совершило кражу, в его действиях указанный признак отсутствует.
Из материалов уголовного дела следует, что квартира у брата и сестры находилась в общем пользовании. Указанные данные не были учтены следователем, прокурором, а затем и судом при квалификации действий Б. 1.
В основе обвинения провокация
В общей структуре преступности значительное место занимают латентные преступления, то есть те деяния, о совершении которых правоохранительным органам официально ничего не известно. В современном обществе обозначилась тенденция, ее суть: не дожидаясь фактического совершения преступления, заранее выявить возможность его совершения конкретными лицами, побудить их к девиантному поведению, чтобы затем сразу задержать преступников, их сообщников с поличным, а также выйти на тех, кто за ними стоит. От органов уголовного преследования сегодня ожидают, что они ведут интенсивное наблюдение за определенной средой с целью обнаружения преступлений еще на раннем этапе, в том числе и в тех случаях, когда еще не появилось никого подозрения, о формах которого пишется в УПК РФ. Не секрет, что борьбе с преступностью известен институт «инициативного расследования», цель существования которого: выявить факты, наличие которых может свидетельствовать, что преступление возможно.
Выявив такие факты правоохранительные органы могут:
- заблаговременно готовиться к будущему уголовному преследованию, педантично собирать материалы о группе вероятных преступников, чтобы в случае перехода некоторых их них в активную стадию противоправного действия, иметь четкие преставления о параметрах преступной системы;
- внимательно следить за развитием ситуации, терпеливо дожидаясь момента, когда злоумышленников можно будет задержать с поличным (так поступают сотрудники уголовного розыска, борющиеся с «ворами-карманниками»);
- не дожидаясь завершения формирования преступного умысла естественным путем, провоцировать совершение конкретного преступления.
1 Постановление судьи Верховного Суда РФ о передаче кассационной жалобы для рассмотрения в суде кассационной инстанции от 26 апреля 2019 года № 86-УД19-3. Электронный архив Верховного Суда РФ за 2019 год.
Данные механизмы находятся на вооружении практически всех спецслужб в мире, главное, что от них в таком случае требуется, это то, чтобы собственный вклад преступника в содеянном не отходил на второй план при оценке результатов им содеянного.
Есть государства, в которых вышеперечисленные действия правоохранительных органов, зафиксированы в УПК, прочих общеизвестных законах, как это сделано, например, в ФРГ. В России совершение данных действий правоохранительными органами для общества столь же латентно, как совокупность преступлений, с которыми они борются.
Сторона защиты о проведении таких действий (как правило, лишь о небольшой части некоторых из них) узнает уже после задержания конкретного лица с поличным, оформления комплекса соответствующих документов. Скажем больше, вопреки Конституции РФ - закону прямого действия, декларирующего право на профессиональную юридическую помощь, появление адвоката в момент задержания виновного (в силу презумпции невиновности, еще невиновного) с поличным - явление исключительное.
Судебная статистика неумолимо констатирует, что органы предварительного расследования регулярно поставляют в суды путь и крайне незначительное количество уголовных дел, по которым в основу доказательств положены доказательства, полученные путем провокации. В этом отношении характерно уголовное дело в отношении сотрудника органов внутренних дел Г., по итогам разбирательства которого установлено, что на основании полученной путем провокаций информации (на грани ее фальсификации) сначала незаконно были обвинены, а затем и осуждены два человека.
Факты незаконного осуждения были выявлены и исправлены только в связи с привлечением к уголовной ответственности самих фальсификаторов и провокаторов. 23 ноября 2016 года Смоленским областным судом по п. «б», «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ Г. был осужден, который согласно версии, выдвинутой органами предварительного расследования, явился организатором череды незаконных ОРМ (фактически провокаций на грани фальсификации) в отношении сотрудников администрации г. Смо-
ленска. Поскольку материалы данного уголовного дела в основном засекречены, то мы ограничимся лишь ссылкой на официальный документ1.
Также секретно уголовное дело в отношении Сугробова, который со своими подчиненными согласно итоговым судебным решениям, буквально, специализировался на злоупотреблении правом в рамках многочисленных провокаций на уровне фальсификации уголовных дел2.
Уголовное дело сфальсифицировано
Органами предварительного расследования И. обвинялся в совершении двух преступлений. По приговору Ленинского районного суда г. Смоленска от 5 мая 2014 года И. (судим 24 апреля 2013 года по ч. 4 ст. 264 УК РФ к 4 годам лишения свободы, с лишением права управления транспортным средством сроком на 2 года, с отбыванием наказания в колонии-поселении), осужден по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 3 ст. 228.1 УК РФ (в ред. от 27 июля 2009 года), с применением ч. 3 ст. 66 УК РФ к 12 годам лишения свободы, со штрафом в размере 100.000 руб.
На основании ч. 5 ст. 69 УК РФ путем частичного сложения назначенного наказания с наказанием, назначенным по приговору Ленинского районного суда г. Смоленска от 24 апреля 2013 года, окончательно по совокупности преступлений назначено 14 лет лишения свободы со штрафом в размере 100.000 руб., с лишением права управления транспортным средством сроком на 2 года, с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.
Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Смоленского областного суда от 17 февраля 2015 года приговор оставлен без изменения.
В 2016 году был привлечен к уголовной ответственности, а 26 марта 2018 года по приговору Промышленного районного суда г. Смоленска по ч. 1 ст. 286, п. «в» ч. 3 ст. 286 и ч. 4 ст. 303 УК РФ осужден бывший старший оперуполномоченный УУР УМВД России по Смоленской области Г., который
1 Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 12 апреля 2017 года № 36-АПУ17-10сс. Электронный архив Верховного Суда РФ за 2017 год.
2 Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 19 декабря 2017 года № 5-АПУ17-103сс. Электронный архив Верховного Суда РФ за 2017 год.
сфальсифицировал все материалы проверки в отношении И.
Органы прокуратуры Смоленской области и Смоленский областной суд не спешили с исправлением всех следственных, прокурорских и судебных ошибок. Уголовное преследование И. было прекращено только по одному эпизоду.
В кассационном представлении заместитель Генерального прокурора РФ Коржинек Л.Г. указал, что все судебные решения в части осуждения И. по эпизоду от 18 декабря 2012 года подлежат отмене. Поводом для возобновления производства являются установленные вступившим в законную силу приговором преступные действия бывшего оперуполномоченного Г., повлекшие за собой постановление незаконного, необоснованного и несправедливого приговора в отношении И.
Для наглядности приведем практически дословно выдержку из протокола судебного заседания.
Председательствующего к осужденному И.: Поясните, как в Вашей машине могли появиться наркотики?
- Ваша честь, это было не в первый раз. Эти же сотрудники задерживали меня в 2011 году, также подбрасывали мне эти наркотики. Это произошло уже позже, в 2012 году. У меня был автомобиль «Мерседес» с разбитым багажником. Он не закрывался. После задержания я около 40 минут пролежал на земле около машины, слышал, как багажник вскрывался. В материалах уголовного дела имеются показания сотрудников, которые «были на досудебном соглашении». Сотрудник показал, что наркотики были мне подброшены. Во время вынесения приговора досудебное соглашение было учтено судом, но данные показания во внимание никто не взял, и мне вменили это. Они даже давали показания о том, что после того, как я попросил попить, они подсыпали в сок амфетамин и дали его мне. По этому эпизоду сотрудники не были осуждены. И даже это не им вменили, хотя такие показания они давали. Также сотрудники показали, что в 2011 году мне были подброшены наркотики, сотрудники тогда получили 210 тысяч. Этот эпизод им также не вменили. Там было несколько уголовных дел.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, отменяя приговор и последующие судебные решения в отношении И., указала следу-
ющее. Согласно ст. 413 УПК РФ вступившие в законную силу приговор, определение и постановление суда могут быть отменены и производство по уголовному делу возобновлено ввиду вновь открывшихся обстоятельств, в частности, в случае установления вступившим в законную силу приговором суда заведомой ложности показаний потерпевшего или свидетеля, заключения эксперта, а равно подложности вещественных доказательств, протоколов следственных и судебных действий и иных документов или заведомой неправильности перевода, повлекшие за собой постановление незаконного, необоснованного или несправедливого приговора, вынесение незаконного или необоснованного определения или постановления.
Президиум Смоленского областного суда 16 января 2019 года удовлетворил заключение заместителя прокурора Смоленской области о возобновлении производства по уголовному делу в отношении И. ввиду вновь открывшихся обстоятельств. В тоже время, президиум, пересматривая судебные решения в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, учел далеко не все обстоятельства, имеющие существенное значение для правильного разрешения дела.
Признавая И. виновным в покушении на сбыт психотропного вещества общей массой 312,47 гр., которое 18 декабря 2012 года было изъято при его задержании в ходе личного досмотра из кармана куртки и осмотра автомашины, суд как на доказательства его виновности сослался на показания Г., рассказавшего об обстоятельствах проведения ОРМ 18 декабря 2012 года.
Вступившим в законную силу приговором в отношении Г. установлено, что последний с целью уголовного преследования Игнатова сфальсифицировал материалы проверочных закупок, якобы проведенных им 14 августа 2012 года и 18 декабря 2012 года. На химическое исследование под видом добровольно выданного закупщиком направил приисканное для этого случая и хранимое им психотропное вещество - смесь, содержащую амфетамин, что повлекло за собой постановление незаконного, необоснованного и несправедливого приговора в отношении И.
При рассмотрении уголовного дела в отношении И. суд первой инстанции исключил из его об-
винения покушение на сбыт психотропного вещества К., совершенное им 18 декабря 2012 года в ходе проверочной закупки, в связи с тем, что это ОРМ не соответствовало задачам ОРД, предусмотренным ст. 2 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ, в силу чего незаконные действия Г. по фальсификации документов о якобы проведенной проверочной закупке не повлекли признание Игнатова виновным в совершении указанных выше действий.
Психотропное вещество, якобы добровольно выданное покупателем К., и вещества, изъятые у И. из кармана его куртки и из багажника автомобиля, были направлены на экспертизу. Согласно заключению эксперта от 1 апреля 2013 года вещества, якобы сбытое в ходе проверочной закупки 18 декабря 2012 года К. в ходе ОРМ и вещества, изъятые в тот же день при И. и в его автомашине, имеют общий источник происхождения по сырью и технологии изготовления основного психотропного активного компонента (амфетамина). Содержимое двух, якобы, проданных упаковок могло ранее составлять единую массу с частью изъятого вещества.
Свои выводы эксперт П. подтвердила в судебном заседании.
Указанное заключение и показания эксперта, установленный вступившим в законную силу приговором факт фальсификации доказательств по обвинению И. в покушении на незаконный сбыт амфетамина 18 декабря 2012 г. президиум Смоленского областного суда оставил без оценки, не усмотрев оснований для пересмотра судебных решений в части осуждения И. за покушение на сбыт психотропного вещества от 18 декабря 2012 года.
Между тем, данные обстоятельства в совокупности с показаниями осужденного И., который на всех этапах производства по делу занимал последовательную позицию, утверждая, что изъятое вещество ему не принадлежит, оно было подброшено ему в процессе его задержания, показаниями свидетеля о неисправности багажника автомобиля осужденного, которые не исключали доступ в него посторонних лиц, а также существенными противоречиями в показаниях лиц, принимавших участие в изъятии психотропного вещества из багажника автомобиля, касающиеся лица, непосредственно изъ-
явшего из автомобиля осужденного пакет с психотропным веществом, которые могут свидетельствовать о непричастности осужденного к покушению на сбыт психотропного вещества, ставят по сомнение законность и обоснованность приговора, нуждаются в дополнительной проверке в суде первой инстанции.
Отменяя приговор, Судебная коллегия сочла необходимым изменить избранную в отношении И. меру пресечения на подписку о невыезде с освобождением его из-под стражи1.
Ошибка в самом начале расследования - причина системной коррекции судебных решений
После освобождения из мест лишения свободы П. был «подселен» в коммунальную квартиру, его соседями невольно оказались будущие жертвы насилия со стороны нового жильца: мать - К.Н.В. и ее несовершеннолетний сын К.И.К. [7, с. 36-40].
1 мая 2017 года между П. и потерпевшей К.Н.В. в процессе употреблении спиртных напитков возникла спора, в ходе которой П. нанес последней многочисленные удары ножом. Сын потерпевшей (К.И.К.) пытался преступное посягательство на мать пресечь, за что П. ударил мальчика гантелей по голове.
Сразу после совершения преступления П. был задержан, в содеянном он полностью признался и дал обстоятельные и подробные показания об обстоятельствах преступления.
16 января 2018 года Северодвинским городским судом Архангельской области П. осужден за совершение преступлений по ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ за покушение на убийство двух лиц (К.Н.В. и К.И.К) - к 14 годам лишения свободы, на основании ч. 5 ст. 69 УК РФ - к 14 годам 6 месяцам лишения свободы.
Определением апелляционной инстанции от 14 марта 2018 года приговор оставлен без изменения.
4 декабря 2018 года К.И.К. от причиненных более года назад телесных повреждений скончался в НИИ неотложной детской хирургии и травматологи департамента здравоохранения г. Москвы. Указом Президента РФ от 28 марта 2019 года № 132
1 Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 26 сентября 2019 года № 36-УДП19-6. Электронный архив Верховного Суда РФ за 2019 год.
«О награждении государственными наградами Российской Федерации» мальчик (К.И.К.) награжден Орденом Мужества (посмертно) за смелость и решительность, проявленные при спасении людей в экстремальных условиях.
14 июня 2019 года президиумом Архангельского областного суда частично удовлетворено заключение заместителя прокурора Архангельской области о возобновлении производства по уголовному делу в отношении П. ввиду новых обстоятельств, приговор от 16 января 2018 года и апелляционное определение от 14 марта 2018 года отменены, дело возвращено прокурору.
На этот раз органами предварительного расследования в вину П. вменялось:
- убийство К.И.К, совершенное в отношении лица в связи с выполнением им общественного долга (п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ);
- покушение на убийство двух лиц (ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ) - матери и сына.
По приговору Архангельского областного суда от 24 декабря 2019 года П. осужден:
- по ч. 1 ст. 105 УК РФ (за убийство К.И.К.) к 14 годам лишения свободы с ограничением свободы на 1 год 6 месяцев;
- по ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ (за покушение на убийство двух лиц) к 13 годам лишения свободы с ограничением свободы на 1 год.
На основании ч. 3, 5 ст. 69 УК РФ, путем частичного сложения назначенных наказаний, а также наказания, назначенного по приговору мирового судьи судебного участка № 2 Устьянского судебного района Архангельской области от 18 августа 2017 г., П. окончательно назначено 20 лет 6 месяцев лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии особого режима.
Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Второго апелляционного суда общей юрисдикции от 10 марта 2020 года приговор оставлен без изменения.
В кассационном представлении заместитель Генерального прокурора РФ Гринь В.Я., выразил несогласие с выводами суда второй инстанции о необоснованности вменения органами предварительного расследования П. предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ квалифицирующего признака убийства - совершения его в связи с выполнением
общественного долга, и исключением данного признака из обвинения.
Автор кассационного преставления утверждал, что вывод судебной коллегии по уголовным делам Второго апелляционного суда общей юрисдикции о том, что в ходе судебного разбирательства не установлен факт совершения К.И.К. каких-либо активных действий по воспрепятствованию П. в совершении действий, направленных на убийство его матери, противоречит установленным по делу обстоятельствам.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ анализируя материалы уголовного дела, указала следующее. В свое время президиум Архангельского областного суда, отменяя вышеуказанные судебные постановления, в основу решения от 14 июня 2019 года положил лишь одно новое обстоятельство - смерть К.И.К. Как видим, изначально факт выполнения К.И.К. общественного долга установлен не был.
Указание судом апелляционной инстанции в судебном решении при проверке нового приговора, что признанное кассационной инстанцией новое обстоятельство - смерть К.И.К. - не находится в причинно-следственной связи с выполнением потерпевшим общественного долга, при котором ему были причинены телесные повреждения, приведшие к смерти, не противоречит правовым позициям Конституционного Суда РФ1 и уголовно-процессуальным нормам, поскольку данные обстоятельства были известны органам предварительного следствия (выделено нами - Н. Колоколов) и суду на момент постановления предыдущего приговора. Наступление смерти потерпевшего само по себе, как правильно указано судом, не является основани-
1 Конституционный Суд РФ неоднократно указывал, что возобновление производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств направлено не на восполнение недостатков предшествующей обвинительной и судебной деятельности, а на обеспечение возможности исследования фактических обстоятельств, которые уголовный закон признает имеющими значение для определения оснований и пределов уголовно-правовой охраны, но которые в силу объективных причин ранее не могли входить в предмет исследования по уголовному делу (постановление от 16 мая 2007 г. № 6-П, определения от 28 июня 2012 г. № 1248-0, от 25 сентября 2014 г. № 2215-0, от 23 декабря 2014 г. № 2844-0, от 23 июня 2016 г. № 1272-0, от 27 июня 2017 г. № 1401-О, от 28 сентября 2017 г. № 2232-0, от 23 ноября 2017 г. № 2752-0, от 27 сентября 2018 г. № 2117-0, от 25 октября 2018 г. № 2717-0, от 28 февраля 2019 г. № 527-0 и др.).
ем для переоценки ранее известных обстоятельств получения потерпевшим телесных повреждений при повторном рассмотрении данного уголовного дела в порядке гл. 49 УПК РФ.
Довод, указанный в кассационном представлении, о том, что свидетельством выполнения К.И.К. общественного долга является Указ Президента РФ от 28 марта 2019 г. № 132 «О награждении государственными наградами Российской Федерации» о награждении его Орденом Мужества (посмертно) за мужество, смелость и решительность, проявленные при спасении людей в экстремальных условиях, не влечет отмену апелляционного определения суда, поскольку сам по себе факт награждения потерпевшего государственной наградой за мужественный поступок, совершенный при обстоятельствах, которые были известны органам предварительного следствия и суду, согласно ст. 401 УПК РФ не может служить основанием для пересмотра судебного решения по истечении одного года с момента вступления его в законную силу1.
Обвинение не гипотеза
По версии обвинения 26 августа 2005 года К. возглавил организованную преступную группу, которая из корыстных побуждений, применяя насилие опасное для жизни и здоровья потерпевшего, угрожая применением такого насилия, с территории оптовой базы похитила водителя большегрузного автомобиля («Volvo») - Ш., которого вывезли в лес. Вскоре к этому месту другие члены преступной группы подогнали вышеуказанный автомобиль «Volvo», загруженный табачными изделиями, которые похитили. После этого Ш. членами преступной группы был отпущен.
Думается, что с учетом конечной цели нападавших (завладеть табачными изделиями), речь, скорее всего, должна была идти только о квалифицированном разбойном нападении (п. «а», «б» ч. 4 ст. 162 УК РФ).
Несмотря на очевидную зыбкость доказательств, действия участников преступления были квалифицированы по ч. 1 и 2 ст. 209 УК РФ. Неоправданная громоздкость этого обвинения, наличие в нем противоречий повлекли необходимость
постановки пред присяжными заседателями около шести сотен вопросов.
Присяжные оказались людьми не только добросовестными и въедливыми, но еще и инициативными, для того, чтобы разобраться во всех хитросплетениях уголовного дела, они вооружились копиями норм УК РФ, комментариями к ней, а присяжный заседатель А., якобы далее с кем то успела проконсультироваться на стороне.
В соответствии с вердиктом коллегии присяжных заседателей К. признан виновным в: 1) похищении Ш., 2) разбойном нападении на него, предметом которого помимо грузовика «Volvo» явились и личные вещи водителя Ш., по приговору Ульяновского областного суда от 7 июля 2008 года К. признан виновным и осужден по совокупности преступлений, предусмотренных п. «а» ч. 3 ст. 126 УК РФ, п. «а», «б» ч. 4 ст. 162 УК РФ к 15 годам лишения свободы. п. «а», «б» ч. 4 ст. 162 УК РФ. В совершении всех прочил инкриминируемых ему преступления К. оправдан. «Бывшие рядовые члены банды» каждый в отдельности согласно вердикту жюри присяжных осуждены только за совершение тех деяний, причастность к которым не отрицали. В совершении всех прочих преступлений они были оправданы.
В рамках судебного контроля по делу были приняты следующие решения:
- 30 сентября 2008 года Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ нарушений норм УК и УПК РФ, влекущих отмену или изменение приговора не выявила2.
1 сентября 2010 года Президиум Верховного Суда РФ решение суда второй инстанции отменил и направил уголовное дело в суд кассационной инстанции3.
12 октября 2010 года суд второй инстанции повторно сделал вывод что оснований для отмены приговора нет4.
1 Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 8 июля 2020 года № 1-УДП20-3-А2.
Электронный архив Верховного Суда РФ за 2020 год. 186__Вестник экономической безопасности
2 Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 30 сентября 2008 года № 80-008-40сп. Электронный архив Верховного Суда РФ за 2008 год.
3 Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 1 сентября 2010 года № 84-П10. Электронный архив Верховного Суда РФ за 2010 год.
4 Кассационное определение Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ от 12 октября 2010 года № 80-010-38сп. Электронный архив Верховного Суда РФ за 2010 год.
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
31 декабря 2010 года К. обратился с жалобой в Европейский Суд по правам человека (далее -ЕСПЧ). 28 мая 2019 года ЕСПЧ вынес постановление по делу «Кабанов против России», признав, что в отношении заявителя нарушен п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция).
13 ноября 2019 года Президиум Верховного Суда РФ, с учетом выводов ЕСПЧ во второй раз отменил определение суда второй инстанции и направил уголовное дело на очередную проверку по правилам главы 45 УПК РФ1.
26 декабря 2019 года Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, применяя уголовно-процессуальный закон, действовавший на момент совершения преступления, в третий раз отказала стороне защиты в удовлетворении ее требований2.
На первый взгляд причина «волокиты» по делу К. - нераспорядительность председательствующего в суде первой инстанции, который не смог организовать работу коллегии присяжных. Мы же позволим себе высказать суждение о том, что в основе этой «волокиты» лежат ошибки органов предварительного расследования, которые вместо обоснованного обвинения на суд присяжных выставили свою версию о якобы имевшей место банде. Ошибка прокуратуры в том, что она не нашла в себе сил не только скорректировать обвинение в стадии предварительного расследования, но и оказалась не в состоянии своевременно скорректировать его в суде первой инстанции. Данные ошибки увели присяжных заседателей от сути проблемы [6, с. 36-44].
Научно-практические выводы
1. Анализ следственной, прокурорской и судебной практик позволяет сделать вывод, что следователи могут совершать самые элементарные ошибки, например, по делу Б. в виду последнему незаконно было вменено «проникновение в жилище». Тот факт, что Б. наличие данного признака в обвинении не спаривал, ни в стадии предварительного рассле-
1 Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 13 ноября 2019 года № 106-П19 о возобновлении производства по уголовному делу ввиду новых обстоятельств. Электронный архив Верховного Суда РФ за 2019 год.
2 Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ (в порядке, предусмотренном главой 45 УПК РФ) от 26 декабря 2019 года № 80-019-1сп. Электронный архив Верховного Суда РФ за 2019 год.
дования, ни в судах первой и второй инстанций, не оправдывает ошибочный характер действий следователя, прокурора и судов. Также очевидно, что объем обвинения был завышен и по делу в отношении К. Проведенный автором опрос следователей показал, что они не видят ничего предосудительного в «завышении» квалификации, так как считают, что таковая должна быть откорректирована судом.
2. Удивительно, но опрошенные нами следователи ничего не видят предосудительного в получении доказательств путем провокации ровно до тер пор, пока сами не были спровоцированы на совершение преступления. Провокации, организованные Г. и Сугробовым не получили критической оценки со стороны следователей, прокуроров и судов.
3. Как видим, следователи, прокуроры и суды явно не спешат с изобличением фальсификаторов уголовных дел.
4. Что касается дела в отношении П., то органы предварительного расследования просто не заметили значимости поступка К.И.К., который, выполняя свой общественный долг, появляется защитить мать от напавшего на нее рецидивиста. Значимость поступка К.И.К заметил Президент РФ, наградивший юношу Орденом Мужества (посмертно).
5. Ничего предосудительного не видят следователи и в превращении обвинения в гипотезу, как это было по делу в отношении К.
6. По другому делу Высшие суды выявили комплекс грубейший следственных ошибок, которые проглядели сначала руководители следственных органов и прокуроры, а затем и суды разных инстанций. Например, прокурор по делу об умышленном убийстве в апелляционном представлении пишет: суд первой инстанции оставил без внимания «фото картона со следами бурого цвета». Закономерно возникает вопрос: «Какие «следы бурого цвета на фото картона», где заключение эксперта по этим следам? Оказывается, таковая не проводилась, а картон утрачен. Вопрос к читателю, что делать в таком случае суду апелляционной инстанции?
Следователи, их руководители и прокуроры забывают азбучную истину: «Что в протоколе - то и в приговоре».
7. Есть категории дел, например, по ЖКХ, методикой расследования которых следователи
не владеют. Следовательно, трудно даются такие дела и судам первой инстанции. Когда эти дела поступают в апелляцию, то последней остается вернуть дело либо в первую инстанцию, либо сразу прокурору.
8. Грешат следователи искусственным разделением дел - результат, следственные версии постепенно «расходятся», и только в судах высших инстанций становится заметно, как описания одного и того же деяния в разных делах «ушли» друг от друга. В таких ситуациях проходится отменять не один, а сразу «оптом» несколько приговоров.
Литература
1. Апелляция, кассация, надзор: новеллы ГПК РФ, УПК РФ. Первый опыт критического осмысления» / Под ред. Н.А. Колоколова. М.: ИГ «Юрист», 2011.
2. Апелляция, кассация, надзор: новеллы ГПК РФ, УПК РФ. Первые результаты применения / Под общей редакцией Н.А. Колоколова. В 2 ч. М.: Юр-литинформ, 2015.
3. Колоколов Н.А., Скляренко М.В., Ярцев Р.В. Апелляция, кассация, надзор: применение УПК РФ. М.: Юрлитинформ, 2018.
4. Колоколов Н.А., Скляренко М.В., Ярцев Р.В. Судебная деятельность. Апелляция, кассация, над-
зор: анализ новейшей судебной практики. М.: Юрлитинформ, 2021.
5. Морщакова Т.Г., Петрухин И.Л. Оценка качества судебного разбирательства по уголовным делам. М., 1987.
6. Скляренко М.В. Некоторые особенности обжалования, проверки и пересмотра приговоров, постановленных с участием присяжных заседателей, законность вынесения которых явилась предметом анализа Европейского Суда по правам человека // Уголовное судопроизводство. 2020. № 1. С. 36-44.
7. Скляренко М.В. Системная коррекции судебных решений по конкретному уголовному делу: общее и особенное // Уголовное судопроизводство. 2020. № 4. С. 36-40.
8. Терехова Л.А. Система пересмотра судебных актов в механизме судебной защиты. М., 2007.
9. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1996. Т. 2. С. 509.
10. Эффективность правосудия и проблема устранения судебных ошибок / Отв. ред. В.Н. Кудрявцев. М., 1975.
11. Ярославцев В.Г. Одним из зол уголовного процесса стал формальный подход // Уголовный процесс. 2020. № 2. С. 24.
