CC BY
95
2010 История №3(11)
УДК 94 (47+57) (571. 6)
Л.С. Малявина РОЛЬ УЧЕНЫХ УРАЛА И «БЕЛОЙ» СИБИРИ В РАЗВИТИИ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И НАУКИ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА РОССИИ (1918-1922 гг.)
Рассмотрен вопрос о влиянии Гражданской войны в России на миграцию научных кадров в восточных районах страны. Выявлены причины миграции, обозначены этапы формирования основных миграционных потоков из Урала и Сибири на российский Дальний Восток, отражена организационная и научная деятельность уральских и сибирских ученых на территории Приморья и ее основные результаты.
Ключевые слова: Дальний Восток, Гражданская война, наука.
2008 г. в российском историческом календаре отмечен трагической датой - 80-летием начала эскалации широкомасштабных внутренних военных конфликтов в различных регионах страны, свидетельствовавших о нарастании Гражданской войны в России и углублении социального раскола общества. Гражданская война имела много негативных проявлений. Одним из них явился всплеск миграционной активности населения, вылившийся в ее самую крайнюю форму проявления - беженство. Волна беженского движения сдвинула с места людей самых разных профессий и уровня благосостояния. Характеризуя многообразие беженского потока, газета «Далекая окраина» (Владивосток) уже в ноябре 1918 г. писала: «Бегут все слои общества - крестьяне, рабочие, служащие земств и городов, чиновники, врачи, юристы, профессора, бегут с семьями, спасая себя и своих близких от неминуемой гибели... Бегут при самых ужасных условиях, разутые, раздетые, без копейки денег» [1. 9 нояб.]. Прозрачность границ между фронтами и специфика транспортного сообщения России обусловили то, что одним из результатов трагического русского «бега» стало перемещение больших людских масс из восточных районов страны (Урал, Сибирь), являвшихся в 1918-1919 гг. районами наиболее интенсивных сражений на территорию российского Приморья. С 29 июня 1918 г. (после чехословацкого мятежа во Владивостоке) оно вышло из-под контроля Советской власти и вплоть до ноября 1922 г. (вхождения в состав РСФСР) являлось сферой влияния различных антибольшевистских политических сил. «Несоветский» характер власти был одним из решающих факторов, сделавших Приморье местом оседания лиц, стремившихся в силу разных причин избежать контактов с большевистской властью. Но он не являлся единственным. Другими факторами, способствовавшими превращению данной зоны в главный миграционный анклав на востоке страны, стали приграничное положения Приморья и относительное материальное благополучие его населения. Здесь примерно до 1921 г. за счет сохранения товарооборота с полосой отчуждения КВЖД (Северной Маньчжурией) не было той хозяйственной разрухи и голода, которая была свойственна центральным районам страны. Владивосток - главный приморский торговый центр, несмотря на присутствие в нем интервенционных войск, жил нор-
мальной жизнью. В городе продолжали действовать все учебные и культурно-просветительные учреждения, работали торговые и банковские учреждения, что на фоне бедственной картины хозяйственной жизни в Советской России воспринималось «островком рая». Немаловажную роль для многих мигрантов, вероятно, играл и такой фактор, что приморская столица являлась не только крупным транспортным узлом и конечным пунктом Транссибирской железнодорожной магистрали, по которой проходила основная эвакуация населения и войск, но и имела свой морской порт, через который поддерживалось регулярное сообщение с Одессой, портами стран ЮгоВосточной Азии. Это обеспечивало возможность осуществления последую -щего «ухода» морем в Японию, Китай, страны Европы, Соединенные Штаты Америки, Австралию и другие места формирования послеоктябрьской российской эмиграции.
Высокая концентрация в Приморье огромных масс людей, сорванных с обжитых мест голодом, военными действиями, страхом за свое будущее, имела самые различные последствия. Чаще всего историки их воспринимают негативно, связывая с разбалансированностью местного рынка труда, нарастанием экономического и финансового кризиса, возникновением социальных и гуманитарных проблем, с чем трудно не согласиться. Вместе с тем в жизни дальневосточного общества в этот период оказалась одна сфера деятельности, для которой миграционные процессы стали своеобразным импульсом к развитию. Речь идет о научно-образовательной сфере, состояние которой благодаря притоку втянутых в миграционное движение научных кадров Урала и Сибири к концу Гражданской войны значительно укрепилось и характеризовалось значительным приростом числа учебных и научных учреждений. Деятельность научной интеллигенции в условиях «несоветского» Приморья еще не получила широкого освещения в историографии истории Гражданской войны, поскольку традиционно исследовательские приоритеты большинства историков, занимающихся данной проблематикой, сосредоточены главным образом на изучении военно-политического противоборства между «белыми» и «красными». Вероятно, сказывается и давление прежних идеологических представлений об особенностях деятельности антибольшевистских правительств, ассоциируемых в основном с политическими репрессиями, карательными акциями, что делает противоестественной саму мысль о каких-либо прогрессивных начинаниях в условиях «белых» режимов.
Между тем обращение к такому аспекту истории Гражданской войны позволяет решить ряд важных для современной исторической науки задач. Во-первых, ответить на вопрос об особенностях поведения российской интеллигенции в экстремальных условиях начала XX в., относящийся к числу наиболее дискуссионных исторических вопросов. Во-вторых, рассмотреть историю Гражданской войны в «человеческом измерении», через деятельность лиц, не принимавших непосредственного участия в военных действиях. В-третьих, показать специфику ее проявления и последствий для отдельных районов России, в частности для Дальнего Востока, за счет изменения традиционных
Роль ученых Урала и «Белой» Сибири в развитии высшей школы и науки Дальнего Востока
представлений о периоде Гражданской войны как времени полного угасания культурной и научной жизни в регионе.
Комплексный анализ доступных на сегодняшний день потенциальных источников (документы центральных и дальневосточных архивов, материалы личного происхождения, региональной периодики, справочнобиографических изданий) позволил прийти к следующим выводам. Прежде всего, установлен волнообразный характер миграционной активности научных кадров, связанный, главным образом, с изменением политической ситуации и ходом событий на фронтах военных действий на востоке страны. «Белое» военно-политическое движение в восточных районах России пережило несколько пиковых моментов, которые определили силу оттока населения из подконтрольных им территорий, численность мигрантов и географическую направленность вектора их передвижения. Первый из них пришелся на осень 1918 г. - период падения Казани, Самары, поражения Ижев-ско-Воткинского восстания. В результате этих событий на Южный Урал и в Западную Сибирь вместе с армией добровольно ушла половина местного рабочего населения, почти весь инженерно-технический персонал промышленных предприятий. По сведениям газеты «Дальний Восток», регулярно отслеживавшей ситуацию на фронтах военных действий, только из Казани вместе с войсками, «опасаясь террора большевиков», ушло 30 тыс. жителей [1. 10 окт.]. Покинули город и служащие Казанского университета - профессора, доценты, преподаватели, сотрудники, студенты, многие с семьями. Полную публикацию списка 102 выбывших в 1918 г. из Казанского университета профессоров, преподавателей и сотрудников осуществила в 2003 г. казанский исследователь С.Ю. Малышева [2].
Вторая, более мощная волна беженцев, сориентированная уже непосредственно на Дальний Восток, начала формироваться летом 1919 г., после окончательного выхода из-под контроля политического лагеря «белых» территории Урала, потери Перми и Екатеринбурга, последующего взятия большевиками «белой столицы» - Омска и победы Советской власти на большей части уральского и сибирского регионов. Помимо рабочих, духовенства, военных, крестьянства, в нее оказались втянутыми и представители научной интеллигенции. Это были преподаватели Пермского университета, Уральского горного института (г. Екатеринбург), профессура сибирских вузов (Омского политехнического института, Омского сельскохозяйственного института, Омского кадетского корпуса, Томского университета). Процесс миграции населения из Западной Сибири в 1919 г. в отличие от стихийного бегства населения из Казани (1918 г.) носил более организованный характер, проходил в форме эвакуации, управляемой и контролируемой правительством А.В. Колчака (до момента его падения). Это подтверждает частично сохранившаяся в фондах Российского государственного архива Дальнего Востока (Владивосток) переписка членов Омского правительства с Приморской областной земской управой по вопросам принятия и размещения эвакуируемых вузов (1919 г.). Она дает возможность хотя бы в самых общих чертах составить представление о механизме перемещения вузов и планах использования эвакуируемых научных кадров в период их пребывания во Владиво-
стоке. В частности, судя по содержанию документов, эвакуация во Владивосток Уральского горного и Омского политехнического институтов с оборудованием кабинетов, библиотек, собственными средствами рассматривалась не только как возможность сохранить научные кадры, но и обеспечить их привычной работой, так как в этот период в городе шло организационное оформление аналогичного профильного вуза - высшего политехникума. Омским профессорам и доцентам при их согласии предлагалось остаться во Владивостоке на постоянное местожительство, Уральский горный институт планировалось возвратить в Екатеринбург, «когда окончится борьба с большевиками» [3].
Третья волна притока научных кадров из Сибири на Дальний Восток пришлась на 1920-1921 гг. и имела не столько политическую, сколько научно-организационную составляющую. В отличие от первых двух волн она была в меньшей степени связана с провалами «белого движения», а главным импульсом для ее формирования стала начавшаяся в 1920-1921 гг. реорганизация сибирской высшей школы. Реорганизация вузов Сибири проводилась новым местным органом власти - Сибирским революционным комитетом (Сибревкомом) и была направлена на приведение их структуры и деятельности в соответствие со всеми ранее принятыми СНК РСФСР декретами по высшей школе. «Советизация» сибирских вузов, как и повсеместно на территории всей РСФСР, сопровождалась структурной перестройкой вузов, сокращением гуманитарных кафедр и факультетов, чисткой профессорско-преподавательского и студенческого состава, вытеснением из университетов старой профессуры. В результате ее реализации вузы Сибири лишились философских, исторических и юридических факультетов, их место в отдельных вузах заняли факультеты общественных наук (ФОН). Было сокращено филологическое образование, прекратилось преподавание классических языков и классической филологии. Все это оставило без работы большую группу пре-подавателей-гуманитариев и вызвало их отток в другие вузы.
Точную численность оказавшихся в Приморье научных кадров с Урала и из Сибири определить не представляется возможным, так как по разным обстоятельствам они часто мигрировали, меняли вузы или совмещали работу в нескольких учебных заведениях. Тем не менее общие представления об их количестве и персональном составе позволяют составить данные сборника «Писатели, ученые и журналисты на Дальнем Востоке в 1918-1922 гг.», изданного в 1922 г. во Владивостоке [4]. Сборник включает в себя краткие биографические сведения о лицах, работавших в научных и образовательных учреждениях Владивостока, средствах массовой информации, редакторах дальневосточных газет и журналов. Всего приведены биографические данные на 130 чел., 50 чел. из них по роду занятий можно классифицировать как научных работников. Анализ приведенных биографических справок позволяет утверждать, что состав осевших в 1918-1920 гг. во Владивостоке научных кадров был высококвалифицированным в профессиональном отноше-нии. Многие из прибывших лиц обладали значительным багажом знаний, организаторскими способностями, представляли уже сформировавшиеся научные школы и направления, были известны своими научными исследова-
ниями и трудами в России и за ее пределами, имели опыт работы в нескольких учебных заведениях. Так, в составе преподавателей Уральского горного института оказалось много известных специалистов в области механики, физики, химии (Н.И. Морозов, Б.П. Пентегов, П.П. Веймарн, Е.И. Любарский, К.Д. Луговкин), горного дела (М.А. Павлов, М.О. Клер), естественных наук (В.Ф. Овсянников). Омские вузы представляли квалифицированные педагоги и методисты высшей школы А.А. Домрачев и А.А. Великопольский. Томская научная школа была представлена профессорами-юристами Томского университета (докт. гражданского права С.П. Никонов и юрист-правовед М.П. Головачев), а также группой горных инженеров и геологов Томского технологического института (А.И. Педашенко, Т.М. Стадниченко, П.П. Гудков). Казанская школа - правоведом, философом, магистром богословия, бывшим преподавателем Казанской духовной академии, профессором философии М.Н. Ершовым и филологом, преподавателем Казанского реального училища А.П. Георгиевским. Однако общая численность выехавших была не так значительна, чтобы полностью парализовать работу вузов в Сибири.
Невозможно достоверно установить и мотивацию отъезда ученых, так как сохранившиеся документы личного происхождения (анкеты, автобиографии) были заполнены ими в более поздние годы, когда о фактах пребывания на «белой» территории старались без лишнего повода не упоминать. Кроме того, еще современники отмечали психологическую сложность такого явления, как стихийное беженство, и невозможность точного определения момента, «когда «гражданин» превращается в беженца» [5]. Можно только предположить, что в основе миграции лежали разные факторы, и не только политического, но и материального и научного характера. Одни спасали себя и своих близких от голода, дороговизны и реквизиций за счет изменения места работы. Другие искали возможность свободно выражать свое мнение и взгляды. Третьим могли угрожать преследования со стороны большевиков за отдельные «факты биографии». Так, некоторая часть сибирской интеллигенции, оказавшаяся во Владивостоке в 1918-1920 гг., имела все основания опасаться расправы со стороны Советской власти за сотрудничество с «белыми» сибирскими правительствами, поскольку в их среде были отдельные лица, принимавшие самое непосредственное участие в деятельности «белых» органов власти и управления Сибири. Эти страницы биографий профессоров С.П. Никонова, М.П. Головачева, Н.Я. Новомбергского, П.П. Гудкова и ряда других лиц рассмотрены в работах сибирских историков В.Л. Соскина, С.П. Звягина, М.В. Шиловского, А.Л. Посадскова. Часть ученых из числа обществоведов (юристов, экономистов, философов) искала себе новую работу в связи с отсутствием перспективы для ее продолжения в советской Сибири.
Чтобы масштабнее оценить деятельность научной интеллигенции, осевшей во Владивостоке в период Гражданской войны, следует отметить, что до
1917 г. Дальний Восток России в целом и Владивосток в частности занимали одно из последних мест в дореволюционном российском рейтинге по количеству насыщенности региона образовательными, в том числе высшими учебными заведениями. Единственным вузом в регионе до 1917 г. оставался
Восточный институт, открытый в 1899 г. во Владивостоке для подготовки высококвалифицированных востоковедов-переводчиков. «Элитный» характер вуза, выражавшийся не только в его узконаправленной специализации, но и в существовавших ограничениях в наборе студентов, не способствовал удовлетворению потребностей молодежи динамично развивавшегося в начале XX в. дальневосточного региона в получении высшего образования. В связи с этим многие общественные деятели Приамурского края, представители органов местного самоуправления, члены научных обществ, преподаватели Восточного института начиная с 1910 г. неоднократно обращались с ходатайствами в Министерство народного просвещения России об открытии в различных дальневосточных городах новых вузов в дополнение к Восточ -ному институту. Но общественная инициатива наталкивалась на противодействие центральной власти, которая не видела в этих предложениях их практической значимости для текущего момента, и «вузовский» вопрос для Дальнего Востока до 1917 г. так и не был разрешен.
Поэтому профессура, оказавшаяся в период Гражданской войны во Владивостоке, столкнулась с необычной ситуацией, не характерной даже для столь же отдаленной соседней Сибири: есть молодежь, желающая учиться, появились квалифицированные преподаватели, но нет других вузов, кроме Восточного института, что фактически лишало приезжую интеллигенцию возможности продолжения научной карьеры. Это подталкивало многих лиц к оказанию активной поддержки местной общественности их движению за расширение образовательного поля, участию в различных самоорганизовавшихся инициативных группах и комитетах, ставящих своей задачей проработку проектов создания новых образовательных и научных учреждений, их продвижение в различных правительственных инстанциях и сбор средств на реализацию.
Одним из первых удачно реализованных научной общественностью образовательных проектов стало открытие в октябре 1918 г. во Владивостоке историко-филологического факультета. Большую роль в его организации наряду с местными научными силами сыграл бывший профессор Казанской духовной академии, он же приват-доцент Казанского университета, правовед, философ, богослов М.Н. Ершов. По данным его личного дела, на Дальний Восток он попал летом 1918 г. [6. Л. 3]. В августе того же года возглавил инициативную группу по созданию местного историко-филологического института, с программой работ соответствующих историко-филологических факультетов российских университетов. Первое заседание инициативной группы, по информации газеты «Далекая окраина», состоялось 2 августа 1918 г. [7]. Был одним из разработчиков устава будущего института. По завершении организационных работ и начала работы нового образовательного учреждения (16 октября 1918 г.), утвержденного как историко-
филологический факультет, был назначен штатным профессором по кафедре философии. В первый учебный год работы факультета (1918/19 г.) выполнял обязанности декана.
Факультет был открыт в составе двух отделений: исторического и словесного, на каждом из которых читались как общие курсы (введение в фило-
софию, логика, введение в общее языкознание, латынь, греческий, иностранные языки), так и специальные курсы. Размещался в здании Восточного института, выделившего новому вузу, с которым сотрудничала часть его преподавателей, ряд помещений для занятий. Новое учебное учреждение стало основным местом концентрации всех ученых-гуманитариев, как прибывших с миграционными волнами 1918-1919 гг., так и специально приглашенных для работы в новом вузе. По сведениям, опубликованным владивостокским исследователем Э.В. Ермаковой, в 1918-1919 гг. педагогический штат факультета состоял из 7 преподавателей и 4 лекторов и имел постоянную тенденцию к увеличению [8. С. 5, 8]. К 1920 г. здесь работали А.П. Георгиевский, выпускник историко-филологического факультета Петроградского университета и Петроградского археологического института (прибыл из Казани в 1918 г.), А.М. Гневушев - профессорский стипендиат Киевского университета, директор Красноярской второй женской гимназии, знаток истории средневековой Руси, В.М. Грибовский - профессор-правовед Томского университета. Были открыты кафедры истории церкви, педагогики, философии. Так, на кафедре истории церкви преподавал протоиерей Ф.П. Успенский, профессор Казанской духовной академии. Организатором и руководителем кафедры педагогики выступил магистр богословия, автор работ по педагогике Я.Д. Коблов. К работе кафедры философии был привлечен Л.А. Зандер, выпускник юридического факультета Петербургского университета, стажер философского факультета Гейдельбергского университета (Германия), ранее преподававший философию в Пермском университете, впоследствии один из будущих деятелей международного экуменического движения. Спецификой нового вуза стало создание новой для российских вузов кафедры сибиреведения. Кафедра создавалась для обеспечения, выражаясь современным языком, регионального компонента в образовании. Содержание новой учебной дисциплины включало в себя комплекс научных сведений по истории, географии, этнографии и археологии Сибири и Дальнего Востока. Одновременно кафедра рассматривалась как научное подразделение, в задание которой входила разработка проблем сибиреведения: истории Сибири, ее быта, археологии и этнографии. На ее базе планировалось осуществлять подготовку преподавательских и исследовательских кадров в области исторического краеведения [9].
Квалифицированный коллектив преподавателей смог не только наладить успешный учебный процесс и стабильную работу 10 кафедр, обеспечивающую хорошую подготовку студентов по гуманитарному профилю (на факультет в первый год его работы, по информации вечерней газеты «Владивосток», были зачислены 140 слушателей [10]), но и инициировать новые научные начинания. Так, несмотря на материальные трудности, связанные с отсутствием у нового образовательного учреждения статуса государственного вуза и финансовую зависимость от меценатов и спонсоров, уже в ноябре 1918 г. совет факультета принял решение о выпуске собственного периодического издания «для печатания трудов профессоров факультета, а также лиц, причастных к наукам историко-филологического цикла». Редактором журнала, получившего название «Ученые записки», был избран профессор
С.М. Широкогоров, антрополог, бывший сотрудник Музея антропологии и этнографии Российской академии наук [11]. Первый том, состоявший из трех выпусков, был издан в 1919 г. Осенью 1918 г. факультетом было начато формирование своей научной библиотеки. Важную роль в ее организации сыграла Л.А. Мерварт, известный индолог, сотрудник петербургского Музея антропологии и этнографии РАН. Восьмого ноября 1918 г., через две недели после открытия факультета, в местных газетах «Далекая окраина» и «Приморская жизнь» было опубликовано ее воззвание к жителям города о пожертвовании книг, учебных пособий и географических карт для комплектования библиотеки. Она же, как свидетельствует ее личное дело, возглавила один из первых научных студенческих кружков (по сравнительному изучению религий), созданных при факультете для привития студентам навыков исследовательской работы [12. Л. 1].
Следующим результатом совместной организационной работы общественности и ученых стало открытие во Владивостоке 1 ноября 1918 г. первого высшего технического учебного заведения региона - Высшего политехникума. Как писали местные газеты по случаю его открытия, новый вуз, «рассадник высших технических и экономических знаний», «новый источник просвещения», возник «из ничего», по частной инициативе, «при весьма сочувственном отношении культурных элементов общества», на средства, пожертвованные местными именитыми гражданами и торговопромышленными фирмами Владивостока [13]. Инициатором его открытия выступила группа местных инженеров и общественных деятелей, объединившихся в июле 1918 г. в Дальневосточное общество содействия развитию высшего образования (ДОСРВО). Председателем общества и его правления был избран профессор Восточного института, ученый-востоковед В.М. Мен-дрин. Деятельность ДОСРВО из-за плохой сохранности документов пока еще не получила широкого освещения в исторической литературе, хотя отдельные фрагменты его истории нашли свое отражение в работах дальневосточных исследователей истории дальневосточной высшей школы Н.А. Троицкой [14. С. 6-8] и Г.П. Турмова [15. С. 21-23]. Частично восполнить недостающие страницы истории образования и деятельности ДОСРВО помогает использование материалов региональной периодической печати. Так, по информации газеты «Далекая окраина», первое заседание общества состоялось 17 июля 1918 г. Тогда же была выработана структура общества и определена его первоочередная задача - открытие во Владивостоке с осени
1918 г. первого технического вуза [16]. Общество было составлено из нескольких секций (общих положений, юридической, учебной, хозяйственной и финансовой), достаточно быстро развернувших свою работу. Каждая секция решала конкретную практическую проблему. Финансовой секцией ДОСРВО, возглавляемой инженером Б. Бриннером, сыном крупного дальневосточного предпринимателя Ю. Бриннера, была развернута работа по привлечению средств на открытие вуза от местного населения, торговых и промышленных фирм. Кампания шла довольно успешно, и уже к осени было собрано около 400 тыс. рублей. Часть средств поступила в счет платы за обучение (из расчета 300 руб. в год с абитуриента). Хозяйственной секцией
был решен вопрос с городскими властями о выделении будущему вузу в пользование части здания, принадлежащего морскому ведомству. Учебной секцией и секцией общих положений были разработаны устав вуза, определена его структура, составлены учебные планы, на конкурсной основе (конкурс был объявлен через газету «Далекая окраина» от 13 сентября 1918 г.) подобран профессорско-преподавательский состав.
Новый вуз начал свою работу в составе двух факультетов: технического факультета (с горным, механическим и инженерно-строительным отделениями) и экономического. Общее количество слушателей первого набора к концу 1918 г. (после завершения приема заявлений от желавших поступить в политехникум) составило 406 чел. (336 чел. на техническом факультете и 70 чел. на экономическом факультете) [17]. В первый год работы учебный процесс в вузе обеспечивался преимущественно местными силами: профессорами и преподавателями местных учебных заведений, включая Восточный институт, и инженерами-практиками (23 чел.). На втором году существования (осенью 1919 г.) вуз получил значительное кадровое подкрепление в лице группы преподавателей Екатеринбургского горного института, эвакуированного колчаковским правительством во Владивосток вместе с отступающими по Транссибу частями белой армии.
Кадровый приток в количестве 17 лиц, известных специалистов в области механики, физики, химии, горного дела, позволил значительно расширить круг изучаемых дисциплин в вузе, а также приступить к организации новых кафедр и специальностей. Так, включение в работу вуза группы профессо-ров-химиков (Н.И. Морозова, Б.П. Пентегова, Е.И. Любарского, К.Д. Лугов-кина) способствовало рождению в вузе кафедры химии и началу организации исследований в области коллоидной химии, осуществляемых под руководством известного специалиста, профессора П.П. Веймарна (бывшего ректора УГИ). Профессор Е.И. Любарский, ранее занимавший должность доцента по кафедре химии в Уральском горном институте, выступил инициатором создания во Владивостоке первой лаборатории органической химии. В лаборатории проводилось изучение ископаемых углей различных месторождений Дальнего Востока, по заказам местных промышленных предприятий делались анализы химико-технических свойств ископаемого, животного и растительного сырья, используемого для производственных нужд. Наличие в составе уральского научного коллектива специалистов в области горного дела и геологии (С.Н. Петрова, М.О. Клера, М.А. Павлова) способствовало выделению горного отделения технического факультета политехникума в самостоятельное подразделение. Позже к работе на вновь образованном отделении руководством вуза из Томска были приглашены известные специалисты в области геологии и горного дела: П.П. Гудков, А.Н. Криштофович, А.И. Козлов, В.С. Пак, Г.А. Стальнов [18. Л. 25-26]. Это позволило развернуть подготовку специалистов по трем научным направлениям (химическому, рудничному и металлургическому), сформировать кафедры геологии, петрографии, минералогии, кристаллографии, палеонтологии и полезных ископаемых, наладить работу учебных кабинетов. Деятельностью профессора В.Ф. Овсянникова, доцента по кафедре прикладной ботаники и лесоводства
УГИ, было положено начало регулярным работам по изучению древесных и кустарниковых пород, произрастающих в Приамурском крае, развитию дальневосточного лесоведения.
Через год, осенью 1919 г., во Владивостоке началось становление третьего нового образовательного заведения - одногодичного частного юридического факультета. Основной костяк его преподавателей составили сотрудники Восточного факультета, а также прибывшие с волной 1919 г. с Урала и из Сибири ученые-правоведы Н.И. Миролюбов (профессор уголовного права из Казани), В.А. Ульяницкий (профессор международного права) и другие лица. Как и ранее открытые образовательные учреждения (историкофилологический факультет и высший политехникум), юридический факультет содержался на общественные пожертвования, единовременные субсидии от Министерства народного просвещения правительства А.В. Колчака и рассматривался его учредителями как фундамент для создания будущего Дальневосточного (по другому проекту - Приамурского) университета.
Наряду с этими реализованными образовательными проектами в местной прессе в 1918-1919 гг. активно обсуждались возможности открытия во Владивостоке медицинского факультета. Вопрос об его организации был инициирован членами местного научного Общества врачей ЮжноУссурийского края. Газета «Далекая окраина» еще 5 октября 1918 г. поместила на своих страницах заметку о проекте профессора С.П. Никонова, председателя финансово-экономической комиссии при Сибирской областной Думе, о создании кооперативно-экономического института во Владивостоке, представленном Уполномоченному Временного Сибирского правительства на Дальнем Востоке Л.М. Загибалову [19]. Та же газета информировала читателей о планах развития высшего политехникума: создании нового, ихтиологического, отделения с подотделами рыболовства и рыбоводства.
Сейчас сложно сказать, как долго мог бы продолжаться этот идущий снизу процесс стихийного превращения Владивостока в новый вузовский центр, вызываемый постоянным притоком населения в Приморье и ростом потребностей как местной, так и приезжающей молодежи в развитии высшей школы. Военно-политические события 1919 г. в Сибири, приведшие к падению правительства А.В. Колчака и переходу с января 1920 г. власти в Приморье к Приморской областной земской управе, на короткое время приостановили его разрастание. Новая власть, объявившая себя Временным Правительством Дальнего Востока, сразу же поставила его под свой контроль, включив развитие высшей школы в число своих приоритетов. Уже в апреле 1920 г. она приняла два важных для структурирования дальневосточной высшей школы постановления. Первое - об объединении Восточного института, историко-филологического и юридического факультетов в единое учебное заведение - Государственный Дальневосточный университет (ГДУ) (№ 220 от 22.04.1920 г.). Оно фактически решило тянущийся еще с 1910 г. «университетский» вопрос для Владивостока. Университет считался открытым с 1 марта 1920 г. в составе 3 факультетов: восточного, историкофилологического и факультета общественных наук (юридико-экономического). Он стал местом концентрации всех преподавателей-
гуманитариев, приглашаемых или индивидуально приезжающих из Иркутска, Томска и Омска. Второе постановление - о принятии на государственное финансирование высшего политехникума с переименованием его во Владивостокский государственный политехнический институт (№ 221 от 22.04.1920 г.) - свидетельствовало о рождении высшей технической школы [20]. Составной частью Владивостокского политехнического института стал Уральский горный институт. Его преподаватели (С.Н. Петров, В.Ф. Овсянников, М.А. Павлов, М.К. Елиашевич и др.) не только органично включились в учебный процесс политехнического института, но и заняли ведущие позиции в новом вузе.
Следующим актом в образовательных реформах Приморской земской управы должно было стать создание во Владивостоке педагогического вуза. Вопрос об его организации (на базе открытого в 1917 г. Владивостокского учительского института) был поставлен педагогической общественностью в период работы областного совещания представителей педагогических учебных заведений Приморья (8-12 августа 1920 г.). Однако в связи с утратой Приморским земством осенью 1920 г. функций центральной власти на территории области, которые перешли к правительству ДВР, практическим претворением его в жизнь пришлось заниматься самой общественности. Важную роль в успешном осуществлении проекта реорганизации Владивостокского учительского института в педагогический вуз сыграла деятельность прибывшего в 1920 г. из Омска профессора П.И. Девина. Судя по сохранившимся документам, он был не только известным специалистом в области педагогики и методики преподавания русского языка, но и обладал хорошими организаторскими способностями и определенными амбициями. Основанием для такого вывода является анализ выявленных в фондах Главпрофоб-ра Наркомпроса РСФСР документов, связанных с именем П.И. Девина. В период с декабря 1922 г. по апрель 1923 г. он неоднократно вступал в переписку с отделом педагогического образования Главпрофобра Наркомпроса РСФСР, писал заявления на имя наркома просвещения А.В. Луначарского с просьбой назначить его на ответственную учебно-административную должность по организации педагогического или любого другого вуза в Москве или Петрограде. При этом в каждом документе оговаривалось как необходимое условие - «с предоставлением мне при этом самой широкой инициативы и самостоятельности» [21. Л. 3-4]. Мотивируя свою просьбу, автор писал: «Каждый специалист должен быть полезен на своем месте. Моя стихия - организация высшей школы, и я, не переоценивая свои силы, уверен, что мне удалось бы достичь еще очень многого, если бы мне была дана широкая возможность проявить инициативу» [21. Л. 8]. Свою педагогическую деятельность на Дальнем Востоке П.И. Девин характеризовал следующим образом: «В сентябре 1920 г. мне было поручено отделом по народному образованию правительства Медведева (А. С. Медведев - председатель Приморской областной земской управы. - Л.М.) преобразовать Владивостокский учительский институт в высшее учебное заведение - педагогический институт. Свою задачу я понял широко, как видно из моей актовой речи, прочитанной осенью 1920 г. перед началом чтения лекций. Я поставил себе целью
организацию на русском Дальнем Востоке ученого педагогического учреждения и высшего педагогического учебного заведения, могущего иметь в ближайшем будущем всесибирское и даже всероссийское значение ввиду исключительного положения Владивостока как главного, промышленного и культурного пункта при сношениях с тихоокеанскими странами. В соответствии с этим я и проектировал присвоить организуемому мною учреждению наименование: Государственная педагогическая академия им. Ушинского. Однако Министерством народного просвещения в Чите (Правительство ДВР. - Л.М.) организуемое учреждение было названо педагогическим институтом, вследствие чего наименование этого учреждения педагогической академией было отложено до того момента, когда оно сможет развернуться в соответствующем масштабе при наличии соответствующих ученых сил и материальных средств» [21. Л. 7]. За короткий срок (открытие вуза было утверждено 19 июля 1921 г.) новому директору удалось не только решить все организационные вопросы, но и привлечь к преподаванию в вузе все лучшие местные и приезжие научные силы. В 1921/22 уч. г. (первый год работы) в Дальневосточном педагогическом институте им. Ушинского на постоянной основе или по совместительству работало 48 чел., в том числе 7 профессоров, 12 и.д. профессора, 24 доцента, 5 преподавателей, не имевших ученых званий. Численность обучающихся в нем студентов, включая слушателей подготовительных курсов и вольнослушателей, составляла 665 чел., что превышало численность обучающихся в учительском институте (180 чел.) почти в два раза [22. С. 34-35].
Создание разнопрофильных вузов было важной, но не единственной заслугой научной интеллигенции. Среди других инициированных и реализованных ею проектов можно отметить организацию в 1920 г. во Владивостоке Геологического комитета Дальнего Востока. Дальгеолком (первая региональная геологическая организация) был создан совместными усилиями дальневосточных и сибирских геологов, бывших членов Дальневосточной и Сибирской секций Центрального геологического комитета (г. Петроград). По примеру сибирской научной общественности в 1920 г. была предпринята попытка создания Приморской областной ученой архивной комиссии, которая должна была взять под контроль и обеспечить сохранность архивов ликвидированных и существующих учреждений и ведомств. Инициатором создания комиссии выступила группа преподавателей историкофилологического факультета ГДУ во главе с деканом факультета, бывшим казанцем А.П. Георгиевским. Возглавляемая им инициативная группа смогла не только организационно оформить новое учреждение, но и добиться придания ему в 1921 г. статуса самостоятельного государственного органа, контролирующего и управляющего архивным делом в Приморской области. После окончательного установления в Приморье Советской власти Дальревком 1 марта 1923 г. принял решение о создании Приморского губернского архивного бюро под руководством А.П. Георгиевского. Эта дата считается днем рождения Государственного архива Приморского края. Крупным научным мероприятием рассматриваемого периода стало проведение в апреле 1922 г. в г. Никольск-Уссурийске (вблизи Владивостока) Первого съезда по изуче-
нию Южно-Уссурийского края, в работе которого приняли участие 48 докладчиков, представивших на взаимное обсуждение около 90 научных докладов по различным областям знаний.
В целом можно отметить, что повышенная мобильность научной интеллигенции, проявившаяся в период Гражданской войны, вызвавшая значительный отток научных кадров из западных районов страны на восток, сыграла положительную роль в усилении научного потенциала российского Дальнего Востока. В достаточно короткий промежуток времени (1918— 1922 гг.) усилиями различных самоорганизовавшихся инициативных групп и обществ, составленных из представителей местной научной общественности и прибывших с Урала и из Сибири научных кадров, был осуществлен значительный прорыв в деле развития высшего образования и науки в дальневосточном регионе. За несколько лет упорной и настойчивой работы, опираясь на собственные силы, вопреки неблагоприятным политическим условиям, частой смене власти, на территории Приморья научной общественностью было сделано гораздо больше, чем прежним российским правительством за все 50 лет «владения» Приамурским краем. К окончанию Гражданской войны (1922 г.) Владивосток превратился в крупный вузовский и научный центр, где действовало уже три высших учебных заведения: Дальневосточный государственный университет, Дальневосточный политехнический институт, Дальневосточный государственный педагогический институт им. Ушинского. В них осуществлялась подготовка по многим необходимым для региона специальностям (гуманитарного, естественнонаучного и технического профиля), наблюдался постоянный рост количества студентов, проводились исследовательские работы, поддерживалось издание научных трудов и научной периодики. Расширилась сеть научных организаций, укрепился их кадровый потенциал.
Важным фактором, позволившим ученым достичь поставленных задач в области научного строительства, стала занятая ими позиция компромиссной толерантности в отношении часто сменявшихся властей Приморья. Большинство ученых считало, что их долг - заниматься наукой и, соответственно, их политические симпатии и антипатии определялись в первую очередь практическими соображениями: насколько данная власть может помочь их практической работе, в решении их финансовых и научноучебных проблем.
Адаптированность к различным режимам позволила ученым менее болезненно, чем в 1917-1918 гг., принять «второе пришествие» Советской власти на Дальний Восток, начавшееся с ноября 1922 г. после вхождения территории бывшей ДВР в состав РСФСР. И хотя приход Советской власти приняли не все представители научной общественности, пограничное положение Владивостока позволило бесконфликтно провести очередное политическое размежевание в их профессиональной среде, разделив на тех, кто остался на позициях неприятия советской системы, и тех, кто принял все продиктованные ею новые условия работы. Первая группа эмигрировала в соседний Китай, где развернула активную деятельность по организации высших учебных заведений для российской эмигрантской молодежи. Основной ее состав
составили юристы, философы, экономисты, т.е. лица, которые в силу своей профессиональной деятельности были наиболее опасны для новой власти или не могли найти применения своим знаниям в советской высшей школе. Их последующая научная и профессиональная деятельность оказалась сосредоточенной в вузах Харбина и Шанхая. По данным владивостокского исследователя А.А. Хисамутдинова, в 20-30-х гг. в различных вузах Китая работало около 30 преподавателей, эмигрировавших после 1922 г. из Владивостока [23]. Сторонники политики компромисса с Советской властью продолжили работу в «советизированном» Дальневосточном государственном университете, в который слились в ходе реформы дальневосточной высшей школы, проведенной новым органом власти - Дальревкомом в 1923 г., все ранее образованные вузы.
Многие ученые из числа оставшихся, несмотря на свое «буржуазное» прошлое, заняли ведущие посты в объединенном вузе, выступили организаторами научных школ и подразделений Дальневосточного университета, внеся тем самым значительный вклад в дело подготовки специалистов для нужд края и развитие региональной науки. В качестве конкретных примеров можно назвать профессора А.П. Георгиевского, ставшего в 1923 г. проректором по научной работе ГДУ и деканом педагогического факультета университета, подготовившего в 1926-1930 гг. фундаментальную научную работу «Русские на Дальнем Востоке», не потерявшую своего научного значения и на сегодняшний день. Значительный след в дальневосточной лесной науке и подготовке кадров инженеров лесного хозяйства оставил профессор-уралец В.Ф. Овсянников. Его научный и научно-педагогический стаж работы в вузах Дальнего Востока составил более 10 лет (19191932 гг.). За это время им было написано более 60 научных работ по прикладной метеорологии, лесоведению и лесоводству, проблемам озеленения дальневосточных городов, в том числе 12 учебников и учебных пособий, используемых в подготовке кадров инженеров лесного хозяйства. Деятельность прибывших в 1919 г. из Екатеринбурга ученых-химиков Е.И. Любарского, Б.П. Пентегова способствовала становлению и развитию химических исследований на Дальнем Востоке. Геологи М.А. Павлов, А.И Козлов, М.К. Елиашевич стали открывателями новых месторождений полезных ископаемых.
В целом анализ деятельности интеллигенции на Дальнем Востоке в период Гражданской войны позволяет подтвердить сформировавшийся в новейшей отечественной историографии тезис о том, что в этот экстремальный для российской истории период большая часть российской научной интеллигенции пыталась быть «вне политики». Большинство ученых видели свой долг в том, чтобы «делать» науку независимо от характера существующей власти. К этому подталкивал не только инстинкт самосохранения, но и искренняя вера в аполитичность научной работы, ориентация на «служение народу», вера в необходимость его «просвещения, качества, которые всегда были свойственны русской интеллигенции. Лишь немногие лица поддавались искушению политической борьбы. Это позволило интеллигенции добиться крупных научно-организационных результатов, способствовавших
Роль ученых Урала и «Белой» Сибири в развитии высшей школы и науки Дальнего Востока
усилению научного потенциала дальневосточного региона и его превращению в последующий советский период в один из региональных научных и вузовских центров СССР.
Литература
1. Далекая окраина (Владивосток). 1918. 9 нояб.
2. Малышева С.Ю. «Великий исход» казанских университариев в сентябре 1918 г. // Га-сырлар авазы: Эхо веков: Научно-документальный журнал. Казань. 2003. № 1/2.
3. Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ - Владивосток). Ф. 28. Оп. 1. Д. 874.
4. Ивашкевич Б.А. Писатели, ученые и журналисты на Дальнем Востоке за 1918-1922 г. Владивосток: Типолитография т-ва изд. «Свобод. Россия», 1922.
5. Фролов В. К вопросу о беженстве // Казачье эхо. Орган Забайкальского казачества. Чита. 1919. 1 дек.
6. Государственный архив Приморского края (ГАПК - Владивосток). Ф. 117. Оп. 6. Д. 13.
7. Далекая окраина. 1918. 3 авг.
8. Ермакова Э.В. Становление исторического и филологического образования на Дальнем Востоке // 85 лет высшему историческому и филологическому образованию на Дальнем Востоке России: Материалы научной конференции 4-5 марта 2003 г. Ч. II: Сборник трудов Института истории и философии ДВГУ. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2003.
9. Новая кафедра // Далекая окраина. 1918. 9 окт.
10. Владивосток (ежедневная вечерняя газета). 1919. 3 янв.
11. Далекая окраина. 1918. 27 окт.
12. ГАПК. Ф. 117. Оп. 6. Д. 31. Л. 1.
13. Далекая окраина. 1918. 8 нояб.
14. Троицкая Н.А. К истории Дальневосточного общества содействия развитию высшего образования // Высшее образование на Дальнем Востоке: история, современность, будущее: Материалы научной конференции. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1998.
15. Наш Дальневосточный технический. Владивосток, 1993.
16. К открытию Политехникума // Далекая окраина. 1918. 30 авг.
17. В Политехникуме // Далекая окраина. 1918. 27 дек.
18. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. А-1565. Оп. 3. Д. 254.
19. Кооперативно-экономический институт во Владивостоке // Далекая окраина. 1918. 5 окт.
20. Вестник Временного правительства Дальнего Востока - Приморской Земской управы (Владивосток). 1920. 22 апр.
21. ГАРФ. Ф. А-1565. Оп. 6. Д. 286.
22. Ежегодник Педагогического института имени Ушинского за 1921-1922 гг. Владивосток, 1922.
23. Хисамутдинов А.А. Российская эмиграция в Китае: опыт энциклопедии. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2002.
