CC BY
133
Novikova Yulia Victorovna
THE ROLE OF CHURCH-RELIGIOUS ..
philological sciences -linguistics
УДК 81.4
РОЛЬ ЦЕРКОВНО-РЕЛИГИОЗНОЙ ЛЕКСИКИ В РОМАНЕ М.А. БУЛГАКОВА «МАСТЕР И МАРГАРИТА»
© 2018
Новикова Юлия Викторовна, кандидат филологических наук, доцент кафедры «Гуманитарные науки и иностранные языки» Донской государственный аграрный университет, филиал в Зернограде (347740, Россия, Зерноград, улица Ленина, дом 21, e-mail: [email protected])
Аннотация. Излагается взгляд на роль церковно-религиозной лексики как на составную часть всей лексической системы текста романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита», обнаруживающую дифференциальные признаки лексико-семантической системы, что дает основания рассматривать этот лексический разряд как коммуникативно значимый элемент текста, адекватная интерпретация которого позволит правильно понять интенции автора и имплицитную информацию текста исследуемого произведения. В статье нами выделены 11 лексико-семантических групп церковно-религиозной лексики. В романе встречаются как непроизводные церковно-религиозные слова, так и производные прилагательные и существительные. Лингвистический анализ текста романа позволил выявить, что церковно-религиозная лексика встречается в тексте произведения в качестве отдельных элементов, словесных блоков и вставного повествования, раздвигая тем самым стилистические границы основного текста романа. «Мастер и Маргарита» относится к числу произведений, написанных в жанре «мениппеи», которому свойственны сатиризиру-ющий, карнавализирующий, профанирующий подход к миру. На наш взгляд, автор использует церковно-религиоз-ную лексику в различных целях: изобличение новояза и других явлений советского общества (сатирический план), пародирование нового мира с последующим его развенчанием (карнавализованный подход), и игровое высмеивание людских пороков и поступков (план комического).
Ключевые слова: церковно-религиозная лексика, лексико-семантическая группа, лингвистический анализ, ме-ниппея, роман, травестированипе образа, пародирование.
THE ROLE OF CHURCH-RELIGIOUS VOCABUALRY IN M. BULGAKOV'S NOVEL «THE MASTER AND MARGARITA»
© 2018
Novikova Yulia Victorovna, Candidate of Philology, Associate Professor of the Chair «Humanities and Foreign Languages» Donskoy State Agrarian University, branch in Zernograd (347740, Russia, Zernograd, Lenina Street, 21, e-mail: [email protected])
Abstract. A view on the role of church-religious vocabulary as an integral part of the entire lexical system of the text of the novel is expounded. M. Bulgakov's «Master and Margarita», revealing the differential signs of the lexical-semantic system, which gives grounds to consider this lexical category as a communicatively significant element of the text, the adequate interpretation of which will allow to correctly understand the author's intentions and implicit information of the text of the studied work. In the article we identified 11 lexical-semantic groups of church-religious vocabulary. In the novel there are both non-derivative church-religious words, and derivative adjectives and nouns. The linguistic analysis of the novel's text made it possible to reveal that the church-religious vocabulary is found in the text of the paper as separate elements, verbal blocks and an insertion narrative, thereby pushing the stylistic boundaries of the main text of the novel. «Master and Margarita» refers to the number of works written in the genre of «menippea», which is characterized by a satirizing, carni-valizing, profane approach to the world. In our opinion, the author uses church-religious vocabulary for various purposes: exposing newspeak and other phenomena of Soviet society (satirical plan), parodying the new world with its subsequent exposure (carnivalized approach), and playing ridicule of human vices and deeds (comic plan).
Keywords: church-religious vocabulary, lexical-semantic group, linguistic analysis, menippea, novel, travesty image, parody.
Роман М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» не раз становился предметом лингвистического анализа в самых разных аспектах. Внимание исследователей привлекают, в частности, специфические приемы актуализации языковых единиц на всех уровнях языковой системы. Однако именно лексико-семантическая составляющая произведения представляет для нас особый интерес, обусловленный рядом причин: важно выявить авторскую мотивацию введения в текст произведения лексических единиц ограниченного употребления, определить стилистические функции слов со специфической смысловой нагрузкой.
Религиозная тема - одна из самых главных в романе. Герои произведения - типичные представители человеческого типа homo soveticus, выведенного в одной отдельно взятой стране. Они не верят ни в Бога, ни в черта, научно доказывают отсутствие таких сущностей, как Бог и дьявол. На наш взгляд, в романе религиозная тема используется во многом для того, чтобы персонажи смогли понять окружающую их действительность. Повествование начинается с беседы председателя правления МАССОЛИТа Михаила Александровича Берлиоз а и начинающего поэта Ивана Николаевича Бездомного об Иисусе Христе. Берлиоз пытается доказать своему собеседнику, что такого человека, как Иисус «как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем - простые выдумки, самый обыкновенный
миф.»[1, с. 9] Вскоре к их разговору присоединяется Воланд, представившийся иностранцем. Он рассказывает собеседникам, что когда-то лично встречался с Понтием Пилатом. Оба героя тут же решают, что имеют дело с сумасшедшим. Не подозревая об истинной сущности своего Воланда, Берлиоз отрицает существование Бога и сатаны, с гордостью сообщая своему собеседнику, что значительная часть населения его страны сознательно и давно является атеистами.
Религиозные аспекты романа «Мастер и Маргарита» неоднократно становились предметом исследования, в частности, трактовки библейского сюжета [2], христианские ценностей и мораль [3], метафизические аспекты бытия [4]. Действительно, тема религии и религиозных образов прослеживается на всем протяжении романа. Это, например, проблеск сознания у Понтия Пилата до того, как Иешуа был приговорен к смертной казни. Здесь, однако, мы сталкиваемся с тем, что булгаковский Пилат сильно отличается от своего евангельского прототипа. А позже мы становимся свидетелями того, как Воланд вносит хаос и разрушение в жизни других персонажей романа. Он выявляет давно существовавшие в людях недостатки и пороки и затем высмеивает их, тем самым доказывая им, что он всё-таки существует. Хотя многие представляют Воланда всего лишь как сосредоточие зла, однако в романе его характер раскрывается намного ярче, чем просто главного отрицательного персонажа.
84
Baltic Humanitarian Journal. 2018. Т. 7. № 4(25)
филологические науки -языкознание
Новикова Юлия Викторовна РОЛЬ ЦЕРКОВНО-РЕЛИГИОЗНОЙ ...
Воланд представляется наиболее рациональным героем, и при этом он гораздо сложнее, чем другие. Автор использует мениппейный способ увидеть традиционную религиозную историю и типичные роли, которые традиционно играют Бог и сатана. В конечном счете, сюжет романа разворачивается таким образом, что как будто бы ничего и не произошло, а память всего лишь сыграла злую шутку с персонажами. Существование Бога и сатаны, Иисуса и Понтия Пилата все еще сомнительно. События в романе показывают, никто не знает, что истинно, а что ложно. Религиозная тема в этом романе, очевидно, призвана выяснить истину. Так, персонажам она во многом необходима для того, чтобы опровергнуть или доказать существование определенных религиозных личностей. А для самого автора религиозные источники, темы и исторические личности создают основную канву романа, без которой он не смог бы существовать.
Объем и содержание понятия «религиозная лексика» неоднозначно трактуются исследователями ввиду затруднений, вызванных при определении и дефиниции слов, относящихся к Богу и божественным сферам [5], соотношения понятия религиозная лексика и понятий «церковная лексика» и «библейская лексика» [6] [7], выбора классифицирующего наименования и принципа её классификации [8]. Существует большое количество классификаций религиозной лексики [9], [10], [11]. В нашем исследовании мы будем придерживаться понятия «церковно-религиозная лексика» и типологии Со Ын Ёна, который её распределяет на четыре группы: языковые обозначения Бога; имена собственные апостолов, святых, церковных деятелей, а также номинации лиц, имеющих и не имеющих духовный сан и отношение к церкви; топонимические названия, связанные с библейским повествованием и церковной жизнью; теологическая терминология, а также лексика, дающая основополагающие представления об образе церковной жизни и религии [12].
Применительно к нашему исследованию состав религиозной лексики совпадает с объемом понятия общехристианская лексика, так как рассмотренное нами произведение отражает как православную, так и ветхозаветную картины мира.
Анализ представленной церковно-религиозной лексики в тексте романа М.А. Булгакова показывает, что с точки зрения семантики этих слов, их можно распределить на следующие лексико-семантические группы:
1) собственные имена, которые содержит Священное Писание: Пасха, Иудея, Иуда;
2) религиозные действия: стать на колени, раскинуться крестом, перекрестил, молился, верить в бога;
3) формы, элементы и предметы богослужения: золотой венец, икона, киот, венчальная свеча, чаша;
4) облачение священнослужителей: ряса, хитон, мантия;
5) обращение: братья;
6) части православного храма: купол;
7) лексика христианской морали: добро, зло;
8) форма и часть богослужения: панихида;
9) церковные профессии: священник, первосвященник, регент, архиерей;
10) жесты: крестное знамение;
11) последователи религиозных течений: старообрядец;
Религиозная лексика представлена в романе также в своем частеречном разнообразии, в частности, в нем активно функционируют такие имена прилагательные, как
вавилонское (столпотворение), вифлеемская (дорога), гефсиманская (дорога), Елеонская (гора), пасхальная (ночь, трапеза), ветхий, праведный; фразеологическом - Царство ему небесное, ради всего святого, нечистая сила, ради Христа, Господи боже мой. Кроме того, в тексте романа есть ряд имен собственных, называющих нереальных деятелей церкви и объекты, однако при этом по своей семантико-фонетической форме в них легко
угадываются образы их реальных прототипов: Иешуа Га-Ноцри, Левий Матвей, Ершалаим. Однако сходство реальных личностей и объектов с вымышленными обманчиво, эфемерно, и временами кощунственно, что является ещё одним указанием на жанровую принадлежность романа, а именно - мениппею, смесь из «сатиры, фарса, фантазии, мистики, иносказания, аллегории, сказки, мифа» [13].
Как показывает исследование сюжета романа, автор использует достаточно большое количество специальной религиозной терминологии, которая, попадая в текст художественного произведения, становится важным стилистическим средством. Её карнавализованный, сатирический и комический потенциал основан на известном принципе «чем уже стилистическая сфера слова, тем богаче его стилистическое содержание» [14, с. 24]. На наш взгляд, церковно-религиозные термины в тексте произведения следует отнести к содержательно и коммуникативно значимым элементам текста, несущим дополнительную информацию модального характера. Цель нашего исследования - понять авторскую мотивацию использования церковно-религиозной лексики в тексте романа. Поэтому задачами нашей работы стали - выявление специальной терминологии либо слов и словосочетаний, попавших под семантическое влияние церковно-религиозных текстов, а также интерпретация авторских интенций её использования.
Первое, что обращает на себя внимание в романе -это его хронологическая привязка к библейским событиям. Как известно, действие романа начинается утром четырнадцатого дня весеннего месяца нисана и заканчивается поздней ночью еврейского праздника Пасхи. Нисан в еврейском календаре первый месяц библейского и седьмой гражданского года [15]. Пятнадцатый день Нисана (начиная с заката четырнадцатого дня) - это начало праздника Песах, который празднуется в течение 7 дней в Израиле. Традиционно считается, что четырнадцатый день весеннего месяца нисана, когда был распят Христос, приходится на пятницу. Согласно Евангелию, мы знаем, что Иисуса должны были похоронить вскоре после его смерти, ещё до наступления темноты и начала Шабата, который всегда приходится на субботу. Воланд в сопровождении своей свиты прибывает в Москву во второй половине Страстной недели. Действие романа, как в московских, так и ершалаимских главах происходит в одно время, достигая своей кульминации в пасхальное воскресенье. Появление антихриста в Москве именно в разгар пасхальной недели далеко не случайно. Приставка анти означает не только «противоположность, враждебность чему-то, против», но и «подмену, вместо». Цель его визита - совершить подмену, заменить собой главный символ главного христианского праздника. Образ заглавного персонажа показан М. А. Булгаковым невероятно притягательным. Воланд кажется справедливым, милосердным, великодушным, сильным. На первый взгляд, он заслуженно наказывает лицемеров, воров и взяточников, честно выполняет данное им слово. Однако именно эти качества совсем не делают его похожим на Бога, о котором многие святые говорили: «Не смейте думать, что Бог справедлив. Он - милостив, но не справедлив. Если бы Он был справедлив, то мы бы уже давно были в аду» [16]. Поэтому, если булга-ковский Воланд справедлив, великодушен и всемогущ, то истинный Бог - милостив, добр и скромен.
Во время своего короткого пребывания в Москве, Воланд и его свита жестоко разыгрывают коррумпированных чиновников, жадных правительственных бюрократов и мошенников, обманывающих ради своей личной выгоды, выявляя тем самым их слабости. При столкновении со странной троицей с персонажами романа происходят удивительные метаморфозы. Прежде неверующие, они интуитивно находят свою защиту в церковной атрибутике и молитвенных жестах. Первый эпизод: Иван Николаевич Бездомный, автор так и не
Novikova Yulia Victorovna philological sciences -
THE ROLE OF CHURCH-RELIGIOUS ... linguistics
увидевшей света антирелигиозной поэмы об Иисусе Христе, стал очевидцем мгновенного исполнения во-ландовского пророчества: на его глазах отрезают голову Берлиозу. Осознав, что известные ему меры борьбы с нечистой силой не действуют, его единственным оружием становятся свеча, иконка и коробка спичек. Второй эпизод: Степа Лиходеев, директор театра Варьете, где выступил Воланд со своей свитой, изгоняется из своей квартиры и перемещается чудесным образом в Ялту. С трудом соображая, он становится на колени перед неизвестным человеком, чтобы узнать, в каком городе он находится. Третий эпизод: посещение буфетчиком театра Варьете нехорошей квартирки с целью уладить дело с фальшивыми червонцами. Уходя, он вспомнил, что забыл свою шляпу. Вернув её, он почувствовал, что «Голове его почему-то было неудобно и слишком тепло в шляпе; он снял ее и, подпрыгнув от страха, тихо вскрикнул. В руках у него был бархатный берет с петушьим потрепанным пером. Буфетчик перекрестился. В то же мгновение берет мяукнул, превратился в черного котенка и, вскочив обратно на голову Андрею Фокичу, всеми когтями впился в его лысину» [1, с. 245]. Правда, в отличие от двух предыдущих персонажей, М. А. Булгаков описывает буфетчика как «богобоязненного» человека, что, впрочем, не помешало ему присвоить себе двести сорок девять тысяч рублей казенных денег. Описание сцены знакомства буфетчика с Воландом и его свитой особенно здесь насыщено церковно-религиозными реалиями: свет, льющийся из больших окон, был похож на церковный; стол, накрытый церковной парчой, запах ладана и ощущение проведения церковной панихиды по покойному Берлиозу. Такая концентрация церковно-религиозных слов в истории с буфетчиком наводит на мысль о намерении автора пародийно изобразить такое таинство православной церкви как исповедь. Воланд, до этого отказывавший многим в приеме, согласился принять буфетчика в надежде, что последний покается в своих нехороших махинациях и попросит отпустить ему грехи.
Травестирование художественного образа Иешуа также достигается автором с помощью церковно-ре-лигиозной лексики. Так, в сцене принятия решения о дальнейшей судьбе арестанта Понтием Пилатом, мы встречаем эмоционально-сниженные определения венца редкозубый, головы арестанта плешивая, его губы капризная, а также уничижительное сравнение кровоточащей раны на лбу с язвой: «Так, померещилось ему, что голова арестанта уплыла куда-то, а вместо нее появилась другая. На этой плешивой голове сидел редкозубый золотой венец; на лбу была круглая язва, разъедающая кожу и смазанная мазью; запавший беззубый рот с отвисшей нижней капризною губой» [1, с. 33]. Очевидным становится факт, что авторская интенция использования именно церковно-религиозной лексики в этом и других местах романа направлена на реализацию идеи о развенчании божественной природы нелитературного Иисуса и его представление как простого человека.
Описание воландовского бала также насыщено цер-ковно-религиозной лексикой. Как следует из текста романа, облачение королевы состояло из кровавой мантии, королевского алмазного венца, цепи с черным пуделем и пары туфель с золотыми пряжками. Подобный набор церковно-религиозной лексики кощунственным образом внешне уподобляет Маргариту служителю церкви и частично Иисусу Христу (терновый венец, физические муки, испытываемые Маргаритой во время приема гостей на балу, она стоит на верху лестницы подобно Иисусу Христу, которого распяли на вершине горы Голгофа). И, если в случае с литературным персонажем Иешуа, определенно просматривается искаженное подобие образа Иисуса, то в отношении булгаковской Маргариты рискнем предположить в ней карикатуру на образ Богоматери. Проглядываются сюжетные параллели между судьбами булгаковской Маргаритой и 86
Богоматерью. Как известно, Богоматерь прошла весь крестный путь своего сына, вынесла его с места казни и в конечном итоге пошла за ним в Царствие Небесное. Булгаковская Маргарита всё время заботится о мастере, вызволяет его из психбольницы. Во многом благодаря ней родился роман её любовника мастера о Понтии Пилате, и в конечном итоге она уходит вместе с ним в мир покоя Воланда. Здесь мы наблюдем как идеально-смысловой, «высокий» евангельский план снижается своим «низким» подобием.
Церковно-религиозные слова используются автором не только в карнавализованном, но и комическом плане. Субъективно-авторская модальность выражает комическое отношение творящего к изображаемому, что находит свое воплощение в комических сравнениях. В сравнениях, выявленных нами в тексте романа, в качестве предмета сравнения часто используются ценностные установки персонажей: «...он такой же директор, как я архиерей! (Коровьев о Степе Лиходееве) [1, с. 98], «Уж вы мне верьте, - добавил кот, - я форменный пророк» [1, с. 423]. На наш взгляд, такой комический способ создания контраста разбавляет злободневный и философичный характер романа, делая его более ярким и выразительным.
Некоторые из церковно-религиозных слов либо слов, попавших в семантическое поле библейских текстов, используются автором в сатирических целях. В частности, яркий пример находим в эпизоде, связанным с историей публикации романа мастера, «Через день в другой газете за подписью Мстислава Лавровича обнаружилась другая статья, где автор ее предполагал ударить, и крепко ударить, по пилатчине и тому богомазу, который вздумал протащить (опять это проклятое слово!) ее в печать» [1, с. 168]. Здесь мы встречаем и авторское новообразование с оттенком собирательности и неодобрительности пилатчина, и советизм крепко ударить по (пилат-чине), и экспрессивно-презрительное существительное богомаз о врагах советской литературы. Как следует из примера, в новой советской действительности не было места старым дореволюционным ценностям, в число которых входили религия, вера, церковь.
Лингвистический анализ текста романа «Мастер и Маргарита» позволил выявить целый пласт церковно-религиозной лексики, которая вводится автором, как в качестве отдельных элементов, словесных блоков, так и вставного повествования, создавая исторический контекст яркой стилистической окраски. Автор использует церковно-религиозную лексику в различных целях: пародирование нового мира с последующим его развенчанием (карнавализованный подход), изобличение новояза и других явлений советского общества (сатирический план) и игровое высмеивание людских пороков и поступков (план комического). И в этом процессе важнейшую роль играют выявленные нами лексико-семан-тические группы церковно-религиозной лексики.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Булгаков М. А. Мастер и Маргарита: романы /Михаил Булгаков. —Москва: Издательство «Э», 2016. — 640 с.
2. Абдыраманова А. Сравнительно-типологический подход к трактовке библейского сюжета в романах М. Булгакова и Ч. Айтматова // Бишкекский государственный университет им. Х. Карасаева. — 2016. — С. 329-336
3. Кураев А. Мастер и Маргарита: за Христа или против? [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://azby
ka.ru/fiction/master-i-margarita-za-xrista-ili-protiv/ (дата обращения 20.09.2018).
4. Белякова М. М. Метафизика бытия в романе М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» [Текст] // Современная филология: материалы III Междунар. науч. конф. (г. Уфа, июнь 2014 г.). — Уфа: Лето, 2014. — С. 47-56. - URL https://moluch.ru/conf/phil/archive/108/5648/ (дата обращения: 20.09.2018)
5. Скляревская Г. Н. Лексика православия в современном русском языке: опыт лексикологического анализа и лексикографического описания // Вестник НГУ. Серия: История, филология. — 2012. — Т. 11. - Вып. 9. — С. 36-40.
6. Якимов П. А. О сущности понятия «религиозная лексика» в современной лингвистике // Вестник Оренбургского государственного университета. — 2011. — № 11 (130). — С. 74-76.
Baltic Humanitarian Journal. 2018. Т. 7. № 4(25)
филологические науки -языкознание
Новикова Юлия Викторовна РОЛЬ ЦЕРКОВНО-РЕЛИГИОЗНОЙ ...
7. Магерамова Ю. Ю. Религиозная лексика в художественном тексте для детей (на материале повести
Ю. Вознесенской «Юлианна, или игра в киднеппинг // Вестник Северо-Восточного государственного университета. - 2017. - №27. - С. 37-39.
8. Смирнова С. А. О понятии «церковная лексика» /С. А. Смирнова //Научный диалог. - 2014. - № 12 (36): Филология. - С. 84-97.
9. Тимофеев К. А. Религиозная лексика русского языка как выражение христианского мировоззрения: учеб. пособие. - Новосибирск, 2001. - 88 с.
10. Мечковская Н. Б. Язык и религия: пособие для студентов гуманитар. вузов. -М.: Агентство «ФАИР», 1998. - 352 с.
11. Булавина С. В. Русские устойчивые словосочетания, содержащие церковно-религиозную лексику: Дис. ... канд. филол. наук. М., 2003.
12. Со Ын Ён . Речевой жанр современного церковно-религиозного послания: Дис. ... канд. филол. наук. М., 2000.
13. Новикова Ю. В. Роман М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» в трудах зарубежных исследователей // Успехи современной науки. -2017. - Том 2. - №2. - С. 36-41.
14. Степанов Ю. С. Французская стилистика (в сравнении с русской) [Текст]: Учебное пособие / Ю. С. Степанов. - М.: Едиториал УРСС, 2003. - 360 с.
15. Нисан [Электронный ресурс]. Режим доступа: https:// ru.wikipedia.org/wiki/Нисан (дата обращения 16.09.2018).
16. Цитата «Не смейте думать, что Бог не справедлив...»: http://www.memoriam.ru/est-li-bozhiya-spravedlivost (дата обращения 16.09.2018).
Статья поступила в редакцию 24.09.2018 Статья принята к публикации 27.11.2018
