CC BY
92
YAK 902.6 ББК 63.4(2P)
C.B. СОТНИКОВА
S.V. SOTNIKOVA
РОЛЬ РИТУАЛА ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ В АНДРОНОВСКОМ ПОГРЕБАЛЬНОМ ОБРЯДЕ (ОПЫТ РЕКОНСТРУК0ИИ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ)
ROLE OF SACRIFICIAL RITUAL IN THE BURIAL RITE OF ANDRONOVO POPULATION (EXPERIMENT OF VIEWS RECONSTRUCTION)
Погребальный обряд андроновского населения (алакульская культура, памятники синташтинского и петровского типов) включал в себя ритуал жертвоприношения животных - крупного рогатого скота, овец, лошадей. Жертву расчленяли на части. В погребение помещали «составную» жертву в виде головы и костей ног. В синташтинских колесничных захоронениях этот ритуал распространялся также на воина и колесницу. Привлекая тексты «Ригведы» автор предлагает реконструкцию представлений, связанных с данным ритуалом.
Burial rite of the Andronovo population (Alakulskaya culture, Sintashta and Petrovka types) included the ritual sacrifice of animals - cattle, sheep, and horses. The sacrifice was cut to pieces. «Compound» sacrifice as a head and leg bones was placed in the burial. In Sintashta chariot-riders' burials this ritual was to guide a warrior and a chariot. Based on the texts of the «Rig-Veda», the author reveals views reconstruction connected with the ritual.
Ключевые слова: Андроновская культурно-историческая общность, синташтин-ский тип, погребальный обряд, ритуал, жертвоприношение, погребение, колесница.
Key words: Andronovo cultural-historical community, Sintashta type, burial rite, ritual, sacrifice, burial, chariot.
Согласно представлениям людей архаической эпохи, мифоритуаль-ный сценарий Творения мира не укладывается в рамки исключительно созидательной деятельности. Существованию упорядоченного мира (Космоса) предшествовало слитное существование Неба и Земли (Хаоса), в виде мировой горы, мирового яйца, космического гиганта. Создание мира происходит в результате разрушения первичной целостности (Хаоса) путём разрывания, разбиения, расчленения. Например, в шумерской мифологии создание мира происходит в результате разрывания Мировой горы богом Неба Ану и его сыном Энлилем на две части, в результате чего из верхней создается Небо, а из нижней - Земля. По одной из ведийских версий мировое яйцо раскалывается на две половины - золотую и серебряную, из которых создаются соответственно Небо и Земля. По другой версии мир создается из тела первочело-века Пуруши, принесённого богами в жертву и расчленённого на части [11, с. 224]. Как отмечает Т.Я. Елизаренкова в комментарии к этому гимну, представление о возникновении Вселенной из жертвоприношения и в результате расчленения космического гиганта является древним, индоевропейским [8, с. 491]. Можно сказать, что мотив разрушения путём разделения на части и создание нового мира из этих частей был весьма значим для человека космологической эпохи. Данные рассуждения имеют непосредственное отношение к интерпретации археологического материала.
В эпоху бронзы андроновская культурно-историческая общность (ала-кульские, фёдоровские, синташтинские, петровские памятники) занимала обширные пространства евразийских степей. Вопрос об этнической принадлежности населения этой общности является спорным. Так, Е.Е. Кузьмина считает, что памятники синташтинского типа, отличительной чертой кото-
рых является ярко выраженная колесничная атрибутика, отражают период индоиранского единства, в дальнейшем на их основе происходит сложение андроновской культуры [5, с. 200-201]. Это позволяет привлечь для реконструкции ритуалов и представлений степного населения эпохи бронзы письменные источники, прежде всего, «Ригведу», созданную индоариями. Вместе с тем следует отметить один важный момент. Несмотря на то что вопрос о времени существования индоиранской общности и времени её распада активно изучается не только историками, но и лингвистами, эта проблема пока остаётся далека от окончательного разрешения.
В андроновских могильниках (синташтинских, петровских, алакуль-ских) широкое распространение получают жертвенные комплексы, состоящие из черепов и костей конечностей крупного и мелкого рогатого скота, лошади. Как правило, такие комплексы размещаются на перекрытии, на краю могильной ямы, в межмогильном пространстве, реже в специальных жертвенных ямах. В некоторых погребениях синташтинского типа жертвенные комплексы располагаются в восточной части могильной ямы, в специальной нише за пределами деревянной погребальной камеры [3, с. 149-150, 220-221, 228-229]. Часто с могилой оказывается связано несколько таких комплексов, что свидетельствует о том, что жертвы приносились неоднократно. Согласно андроновской традиции жертва не просто убивалась, а расчленялась на части и на перекрытие могилы или рядом с ней помещалась «составная» жертва - голова и кости ног животных.
Наиболее выразительные комплексы, в которых нашёл отражение ритуал разделения целого на части, представлены в погребениях колесничих из Синташтинского большого грунтового могильника. В погребении 30 следы этого ритуала сохранились значительно полнее, чем в остальных. У юго-западной стенки на дне по углам ямы находилось по конскому черепу (рядом с одним - пара костяных псалиев) и возле каждого из них - кости четырёх ног. Под костями коня, находящегося у юго-восточной стенки, располагалась ямка-тайник, на дне которой лежал бронзовый наконечник копья. На кости ног этого коня был положен колчан, в котором находились 11 кремневых и 2 костяных наконечника стрел. У северо-восточной стенки зафиксированы два параллельных канавообразных углубления, в которых сохранились отпечатки ободьев и спиц от колёс. В юго-западной половине ямы в кучу были сложены кости человека. Такое состояние их было уже во время захоронения: все кости целые, но тазовые отчленены от крестца, нижняя челюсть отделена от черепа и т. д. Череп был уложен в юго-западной стороне скопления. Рядом с черепом человека лежал бронзовый нож. Среди колесничного инвентаря погребения 30 присутствует также комплекс, связанный, по мнению авторов, с культом Сомы. Он располагался в головах умершего и был представлен крупным сосудом и двумя давильными камнями [3, с. 208-214, 218]. В других погребениях этого могильника комплект колесничного вооружения представлен как бы в неполном составе. В некоторых погребениях присутствуют лишь черепа и кости ног коней. Так в погребении 6 в районе ног умершего находились остатки двух конских черепов и костей конечностей. В погребении 11 у северо-западной стороны в нише между стенкой ямы и погребальной камерой были обнаружены два конских черепа и череп коровы. На одну из лошадиных голов была надета уздечка с псалиями. В этой же нише находился ещё один псалий. У южной стенки камеры размещались кости ног коней. В других погребениях находят лишь углубления от колёс, но присутствие коней как бы подразумевается. Так, в погребении 12 на дне могилы было расчищено пять колёсных углублений, но только пара углублений в западной половине камеры содержала тлен от обода и спиц деревянного колеса, а над ними обнаружены разрозненные кости человека, предварительно очищенные от мягких тканей, два сосуда, наконечники стрел и два псалия, вероятно, от уздечки. В погребениях 19, 28 обнаружено по паре колёсных углублений, расположенных параллельно друг другу и размещённых в ногах
умершего [там же, с. 137, 140, 155, 161, 163-167, 180-183, 202-203]. Независимо от вариативности ритуала (или его сохранности - ?) весь комплекс находок в данных погребениях убедительно воссоздаёт образ двухколёсной колесницы запряжённой парой лошадей.
В рассмотренных погребальных комплексах нашёл отражение не весь цикл жертвоприношения, а лишь заключительная фаза - создание «составной» жертвы. Подобные ритуальные действия совершенно очевидны в отношении костяков коней, которые были принесены в жертву, разъяты на части и составлены в новом порядке. Сложнее распространить реконструируемый комплекс ритуальных действий на другой элемент ритуала - колесницу. Погребальные комплексы, содержащие следы колесниц, вызывают немало споров среди исследователей. Прежде всего, это вопрос о том, ставились ли в погребения целые экземпляры или только части колесниц, преимущественно колеса. Исследователи Синташтинского могильника, где обнаружено наибольшее число погребений с остатками колесниц, предполагают, что в могилы ставились целые экземпляры [3, с. 165-168, 183-185 и т. д.]. Н.Б. Виноградов считает, что преобладала традиция помещения в погребальные камеры отдельных частей повозки, прежде всего, колёс [2, с. 265]. Он обратил внимание на то, что в некоторых погребениях количество углублений для колёс не всегда соответствует реконструируемой двухколёсной боевой колеснице. По его наблюдениям на дне ямы 12 Синташтинского большого грунтового могильника находилось, по меньшей мере, четыре или даже пять углублений, которые возможно трактовать как углубления для колёс. По две пары углублений располагалось в противоположных половинах дна ямы, а последнее - ближе к середине одной из длинных сторон. Н.Б. Виноградов предполагает, что либо в яме была представлена имитация четырёхколёсной повозки, либо имитация двух двухколёсных, но не исключено, что было вкопано и пять колёс [там же, с. 264-266]. Ещё более убедительным является материал могильника Каменный Амбар 5, где в яме 6 кургана 2 расчищено лишь одно колёсное углубление [4, с. 162].
В данном споре предположение Н.Б. Виноградова представляется более обоснованным. Исходя из логики ритуала жертвоприношения, характерного для индоиранского населения и включающего разделение жертвы на части и составление новой целостности, можно предполагать, что в жертву полностью приносилась вся боевая колесница, включая лошадей. Но в погребальную камеру помещался составной «образ» жертвы.
На основании материалов из погребения 30 становится очевидно, что ритуал, связанный с разделением на части и составлением новой целостности, относился не только к коням и колеснице, но и к самому человеку. Состояние и расположение костей умершего в этом погребении ближе к понятию «образа», а не реального захоронения. Кости человека были очищены от мягких тканей и сложены в виде компактного скопления подпрямоугольной формы, причём череп вместе с бронзовым ножом был положен с юго-западной стороны, как в обычных погребениях с трупоположением [3, с. 208-210, рис. 111, 112-1]. В данном случае мы имеем дело с вторичным захоронением, которому предшествовали какие-то ритуальные действия, связанные с нарушением целостности тела умершего, а затем созданием из разрозненных частей «куклы». Не исключено, что кости человека были во что-то завёрнуты, например, в одежду умершего. Состоящая из очищенных костей и одежды «кукла» могла использоваться в обряде в качестве «образа» умершего, которого поместили в погребение в сопровождении вооружения, характерного для воина-колесничего - бронзового копья, колчана со стрелами, бронзового ножа, конской узды («кукла» располагалась рядом с костями одного из коней, с которым связана целая серия предметов вооружения). Подобный ритуал, вероятно, имел место и в погребении 12. Таким образом, материалы синташтинских погребений свидетельствуют о совершении грандиозного ритуала жертвоприношения, в ходе которого были разъяты на части, а затем со-
ставлены из них в новом порядке колесница, пара запряжённых коней и сам воин-колесничий. Создается впечатление, что основной целью ритуала было именно создание нового «образа» воина-колесничего и колесницы из ритуально значимых частей. Таким образом, ритуал жертвоприношения в син-таштинской традиции, основным содержанием которого являлись действия по разделению целого на части и составление новой целостности из этих частей, носил поистине всеобъемлющий характер и распространялся не только на жизнь «природных» элементов Вселенной (животные), но и «культурных» (человек, колесница).
Наиболее ранние письменные свидетельства подобного ритуала зафиксированы в «Ригведе» (далее РВ), где имеется описание жертвоприношения богами первочеловека Пуруши. В.Н. Топоров, анализируя гимн Пуруше (РВ. Х. 90), отмечает, что в ходе ритуала жертвоприношения совершается переход от изначальной целостности через множественную расчленённость к вторичной составной целостности [9, с. 217-218]. В гимне, во-первых, подчёркивается, что жертва приносится целиком, полностью (РВ. Х. 90. 8, 9): «Из этой жертвы, всецело (полностью) принесённой...» [8, с. 236]. Во-вторых, отмечается, что важнейшей ритуальной операцией при жертвоприношении Пуруши было его расчленение на определённые части (РВ. Х. 90. 11): «Когда Пурушу расчленили, / На сколько частей разделили его?» [там же]. В-третьих, в ходе ритуала происходит создание новой целостности (РВ. Х. 90. 14): «Из пупа возникло воздушное пространство, / Из головы развилось небо, / Из ног - земля, стороны света - из уха. / Так они устроили миры» [там же]. Здесь речь идёт не просто о создании основных элементов космоса, а о творении высшей ценности во Вселенной - мирового (космического) порядка, который строится из трёх миров (небо, земля, воздушное пространство) и четырёх сторон света. По тому же принципу в этом гимне создается социальный порядок, состоящий из четырёх варн (РВ. Х. 90. 12): «Его рот стал брахманом, / Его руки сделались раджанья, / Его бедра (стали) вайшья, / Из ног родился шудра» [там же]. В ходе ритуала жертвоприношения неизбежно происходило не только воссоздание порядка в пространстве, но и возрождение времени как порядка круговращения Вселенной, возрождение человека в ходе круговорота жизни, потому что само жертвоприношение было включено в ритм жизни Космоса (РВ. Х. 90. 6): «Когда боги предприняли жертвоприношение / С Пурушей в качестве жертвы, / Весна была его жертвенным маслом, / Лето - дровами, осень - жертвой» [там же, с. 235].
По тому же сценарию разворачивается обряд жертвоприношение коня -ашвамедха, занимающий одно из центральных мест в ведийской ритуальной практике. Начало древнейшей упанишады Брихадараньяки (1.1.1) содержит знаменитое истолкование ритуала ашвамедхи, где перечислением частей жертвенного коня задаётся вся Вселенная, как в пространственном, так и во временном аспекте: «Поистине, утренняя заря - это голова жертвенного коня, солнце - его глаз, ветер - его дыхание. год - это тело жертвенного коня, времена года - его члены, месяцы и половины месяца - его сочленения, дни и ночи - его ноги., восходящее (солнце) - его передняя половина, заходящее - его задняя половина» [1, с. 70].
Вероятно, составная жертва имела определённые преимущества перед изначальной, она становилась ритуальным воплощением Вселенной, упорядоченной как во времени, так и в пространстве. Следовательно, основным недостатком изначальной жертвы являлось то, что она несоставна, представляет собой первозданную слитность, и, соответственно, не пригодна для упорядочения. Только в ходе ритуала она может быть разъята на части, а уже затем построена в определённом порядке. Поэтому создание составной целостности являлось главной целью ритуала жертвоприношения.
Две формы жертвы - изначальная целостность и составная - были опосредованы действиями, имеющими космогонический характер. Две формы жертвы - это два состояния Вселенной: несозданной/неупорядоченной
(до начала творения) и созданной/упорядоченной (в результате творения). В лингвистическом аспекте эта дихотомия была рассмотрена Б.Л. Огибени-ным, который, в свою очередь, отводит существенную роль в преобразовании неорганизованной Вселенной универсальному космическому принципу рита [7, с. 12-16, 47-51]. В.Н. Топоров отмечает, что посредством рита достигается порядок круговращения Вселенной, кроме того, это слово обозначает и сам ритуал. Рассматривая семантическую мотивировку данного ведийского слова, он возводит его к и.-евр.*аг- «(при)соединять», «пригонять (друг к другу)», «прилаживать», «устраивать», «связывать». Из того же индоевропейского корня выводимо также др.-греч. aprúvw «приводить в порядок», «выстраиваться в ряд» [10, с. 25-26].
Для ведийского человека время, которое создается в ритуале, не являлось абстрактной длительностью, оно представляло замкнутый цикл, равный году. По окончании этого цикла старый год разрушается и создается новый. По-существу, только текущий год считался подлинным Временем, так как только это Время, созданное в ритуале, было упорядочено, т. е. составлено из циклов, совершающих своё движение в определённом порядке. По ведийским представлениям время, как и пространство, считалось состоящим из отдельных частей (временных циклов). В Майтри упанишаде (6. 15) говорится: «Поистине, существуют два образа Брахмана - время и не-время. Далее, что перед солнцем, то не-время, лишённое частей. Далее, что (начинается) от солнца, то - время, состоящее из частей. Поистине, год - это образ состоящего из частей. Поистине, от года рождаются эти существа. Поистине, с годом возрастают рождённые; в году они исчезают...» [6, с. 595].
Человек мифологического мышления жил в космическом времени. Это время было цикличным, оно исчислялось по временам года, сменам дня и ночи и т. д. Это время было обратимо, оно представляло собой круговорот природных явлений, человеческой жизни, хозяйственной деятельности. В этом мире, измеренном космическими ритмами, не было места смерти, как прекращению существования. Вероятно, жизнь человека также рассматривалась как состоящая из частей, таких как рождение-зрелость-смерть. В этой системе представлений смерть являлась необходимым условием обновления мира и возрождения жизни. Согласно мифологическому мировоззрению, мир существует только потому, что он регулярно заново создается и обновляется в ритуале. Поэтому смысл жизни и её цель человек космологической эпохи видел именно в ритуале.
При реконструкции ритуалов и представлений архаической эпохи по данным археологии следует исходить из того положения, что для человека мифологического мышления мир существует не как набор символов, а, прежде всего, как непрерывное движение от одного состояния или цикла к другому. А «вечным двигателем» этого мира является ритуал.
Литература
1. Брихадараньяка упанишада [Текст] / пер. с санскрита и коммент. А.Я. Сыр-кина // Упанишады. - М. : «Восточная литература» РАН, 2003. - С. 70-160.
2. Виноградов, Н.Б. Могильник бронзового века Кривое Озеро в Южном Зауралье [Текст] / Н.Б. Виноградов. - Челябинск : Южно-Уральское кн. изд-во, 2003. - 362 с.
3. Генинг, В.Ф. Синташта: Археологические памятники арийских племён Урало-Казахстанских степей [Текст] / В.Ф. Генинг, Г.Б. Зданович, В.В. Генинг. - Челябинск : Южно-Уральское кн. изд-во, 1992. - 408 с.
4. Костюков, В.П. Новый памятник средней бронзы в Южном Зауралье [Текст] /
B.П. Костюков, А.В. Епимахов, Д.В. Нелин // Древние индоиранские культуры Волго-Уралья (II тыс. до н. э.). - Самара : Самар. пед. ун-т, 1995. -
C. 156-207.
5. Кузьмина, Е.Е. Арии - путь на юг [Текст] / Е.Е. Кузьмина. - М. : Летний сад, 2008. - 558 с.
6. Майтри упанишада [Текст] / пер. с санскрита и коммент. А.Я. Сыркина // Упанишады. - М. : «Восточная литература» РАН, 2003. - С. 579-614.
7. Огибенин, Б.Л. Структура мифологических текстов «Ригведы» (Ведийская космогония) [Текст] / Б.Л. Огибенин. - М. : Наука, 1968. - 115 с.
8. Ригведа. Мандала X [Текст] / пер., коммент. Т.Я. Елизаренковой // Ригведа. Мандалы 1Х-Х. - М. : Наука, 1999. - С. 117-322, 412-550.
9. Топоров, В.Н. Ведийская мифология [Текст] / В.Н. Топоров // Мифы народов мира. - М. : Российская энциклопедия, 1997. - Т. 1. - С. 220-226.
10. Топоров, В.Н. О двух типах древнеиндийских текстов, трактующих отношение целостности-расчленённости и спасения [Текст] / В.Н. Топоров // Пе-реднеазиатский сборник. - М. : Наука. Главная редакция восточной литературы, 1979. - Вып. III. - С. 215-228.
11. Топоров, В.Н. О ритуале. Введение в проблематику [Текст] / В.Н. Топоров // Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. - М. : Наука, 1988. - С. 7-60.
