CC BY
57Мчедлова М.М., Гаврилов Ю.А., Шевченко А.Г., Кофанова Е.Н.
Роль религиозного фактора
в социальной адаптации
в России1
МЧЕДЛОВА Мария Мирановна — доктор политических наук, профессор РУДН, главный научный сотрудник Центра «Религия в современном обществе» ИС РАН, [email protected].
ГАВРИЛОВ Юрий Андреевич — кандидат педагогических наук, ведущий научный сотрудник Центра «Религия в современном обществе» ИС РАН, [email protected].
ШЕВЧЕНКО Александр Георгиевич — старший научный сотрудник Центра «Религия в современном обществе» ИС РАН,
КОФАНОВА Елена Николаевна — кандидат социологических наук, старший научный сотрудник Центра «Религия в современном обществе» ИС РАН, [email protected].
Аннотация. В статье на основании данных всероссийского социологического опроса сравниваются оценки представителями религиозно-мировоззренческих групп россиян своего эмоционально-психологического состояния и социально-экономического положения, стратегии действия в условиях кризиса, их отношение к социально значимым морально-нравственным нормам. Выявлено, что проблема социальной адаптации в кризисной ситуации в России и роли религиозного фактора отражает неоднозначность проявления религиозных интенций, из которых акцент сделан на религиозно-мировоззренческой принадлежности и важности веры. С одной стороны, социальное самочувствие, оценка личных и соци-
1 Статья подготовлена в рамках проекта РНФ «Динамика социальной трансформации современной России в социально-экономическом, политическом, социокультурном и этнорелигиозном контекстах» (2014-2016) № 14-28-00218.
альных перспектив в условиях кризиса, отказ от политических технологий социальной адаптации являются внерелигиозными и внеконфессиональными, отражают сходство взглядов и установок россиян при формировании жизненной траектории в условиях экономической нестабильности. С другой стороны, фиксируется большая направленность последователей традиционных российских конфессий и внеконфессиональных верующих на традиционную ценностную устойчивость, более гуманные и созидательные технологии адаптации, традиционалистские и солидарные установки поведения.
Ключевые слова: религиозный фактор, религиозно-мировоззренческие группы, важность веры, социальная адаптация.
Mchedlova M.M., Gavrilov Yu.A, Shevchenko A.G. Kofanova E.N.
The role of the religious factor in social
adaptation in Russia
MCHEDLOVA Maria Miranovna, Doctor of Political Sciences, Professor, Chief Researcher of the Center for the Study of Religion in a Contemporary Society, Institute of Sociology, Russian Academy of
Sciences, [email protected]. GAVRILOV Yuri Andreevich, Candidate of Pedagogical Sciences, Leading Researcher of the Center for the Study of Religion in a Contemporary Society, Institute of Sociology, Russian Academy of
Sciences, [email protected].
SHEVCHENKO Alexander Georgievich, Senior researcher of the Center for the Study of Religion in a Contemporary Society, Institute of Sociology, Russian Academy of Sciences, [email protected].
KOFANOVA Elena Nickolaevna, Candidate of Sociological Sciences, Senior Researcher of the Center for the Study of Religion in a Contemporary Society, Institute of Sociology, Russian Academy of
Sciences, [email protected].
Abstract. In the article on the basis of the data of all-Russian sociological survey authors compare how representatives of
religious-philosophical groups of Russians evaluate their emotional and psychological status and socio-economic conditions, compare strategies of action in conditions of crisis, their attitude to social moral norms. It is revealed that the problem of social adaptation in the crisis in Russia and of the role of the religious factor reflects the ambiguity of manifestations of religious intentions. On the one hand, social wellbeing, the evaluation of personal and social perspectives in the crisis, the rejection of political technologies of social adaptation are non-religious and non-confessional, reflect the similarity of the views and attitudes of Russians in forming life trajectories in conditions of economic instability. On the other hand, the authors fix more focus of followers of traditional religions and non-denominational believers in traditional values stability, more humane and creative adaptation technologies, traditionalist and solidarity behavioral installation. Among the religious-philosophical groups in Russia Muslims show most positive characteristics that makes you wonder about those social and emotional features of Islam, which have certain social-adaptive abilities.
Keywords: religious factor, religious-philosophical groups, social adaptation.
Вопрос социальной адаптации и поиска жизненных траекторий в изменяющихся условиях представляется одним из ключевых. Существование в обществе консенсуса относительно базовых ценностей при наличии различных мировоззренческих и иных предпочтений, а также символические параметры исторической и ценностной преемственности представляются залогом социальной стабильности. Данные параметры позволяют не только обеспечивать коллективные политические и социальные практики в настоящем, но и формируют образ желаемого будущего, определяя проектную идентичность и, как следствие, эффективность инте-риоризации общественных норм. Ослабление механизмов единых символических образцов и повышение значимости поведения по принципу «здесь и сейчас», столь актуализировавшееся в российском обществе, является следствием конвергентного эффекта двух причинных комплексов — внешнего и внутреннего. С одной стороны, широкомасштаб-
ность и всеохватность изменении, неопределенность как ключевые характеристики современности, эпохи, «когда теряется вера в Бога, класс, нацию, правительство, осознаваемый и признаваемый глобальный характер угроз превращаются в источник взаимосвязей, в поле которых вдруг плавятся и изменяются константы и референции политического мира, казавшиеся прежде незыблемыми» [Beck 2001: 92]. Сегодняшние трансформации и изменения в мире настолько многочисленны, быстротечны и всеобъемлющи, что даже «указатели поставлены на колеса и имеют дурную привычку исчезать из вида, прежде чем вы успеете прочитать то, что на них написано, осмыслить прочитанное и поступить соответственно» [Бауман 2004: 113—114]. С другой стороны, кардинальные социально-политические катаклизмы, происходящие на постсоветском пространстве с начала 1990-х гг., слабая институциональная и ценностная регуляция российского социально-политического пространства, ограниченность целеполагания актуализировали проблему факторов, влияющих на адаптацию населения к переменам и вхождение граждан Российской Федерации в новую социальную реальность. Социальная адаптация как механизм социализации в кризисные и трансформационные периоды позволяет выбирать эффективные жизненные траектории, когда институциональные и ценностные координаты становятся «зыбкими» и непрочными.
Одним из наиболее устойчивых составляющих социальной ткани является религия, определяющая цивилизацион-ную устойчивость посредством консервации традиционных ценностных систем и социальных ориентиров2. Одновременно религия предлагает прочные онтологические основы человеческой жизни, а в условиях современности и идейный контекст политической активности или видения социального про-
2 Выделение цивилизаций по религиозному принципу является одним из популярных методологических подходов в современной гуманитарной науке и идеологических дискурсах. Отметим, что, например, А. Анвар и К. Чивер ставят под сомнение позицию С. Хантингтона, который сводит основания идентичности к религиозной составляющей. По их мнению, «религия — лишь часть проблемы, a не ее решение» [см.: Anwar, Chivers 2008].
гресса3. Многолетние данные мониторинга социальных ори-ентаций российского населения свидетельствуют о том, что в числе факторов, оказывающих постоянное воздействие на адаптацию жителей страны к новой постсоветской реальности, важное место занимают их религиозно-мировоззренческие предпочтения. Лица, заявляющие о своей приверженности разным религиям, как и нерелигиозным мировоззрениям, зачастую по-разному реагируют на те или иные события социально-политической, экономической и культурной жизни и по-разному пытаются отыскать свое место в современном обществе.
Оценка эмоционально-психологического состояния личности и общества
Может ли быть религиозный фактор действенным механизмом социальной адаптации в современных условиях и накладывает ли религиозная принадлежность отпечаток на формирование векторов и способов индивидуального и общественного поведения, либо, наоборот, в процессе социальной адаптации люди предпочитают использовать другие способы интериоризации ценностных и поведенческих алгоритмов?
3 По словам Святейшего Патриарха Кирилла, «страшный диагноз духовно-нравственного состояния, в котором оказалось общество многих стран. Происходящее там связано с попыткой подвергнуть сомнению фундаментальные, непреложные, Богом заложенные в человеческую природу, а потому абсолютные и универсальные нормы морали, пересмотр которых грозит огромными опасностями для человеческого общества, потому что в результате границы между добром и злом размываются, а понятие справедливости, по укорененности в нравственной природе человека являющееся универсальным, интерпретируется в соответствии с господствующими философскими и даже политическими установками» [Выступление Святейшего Патриарха Кирилла 2015]. Муфтий Шейх Равиль Гайнутдин отмечает, что «в поисках альтернативы философии антропоцентризма и таких ее производных, как отрицание традиционных ценностей, упадок нравов и низвержение человеческого достоинства, мы обращаемся к первоистокам нашей религии, первейшим из которых является Священный Коран... можно утверждать, что в основе корани-ческого учения о человеке лежит убежденность в необходимости творческого и разумного подхода к миру» [Выступление Председателя 2015].
Практически во всех религиозных традициях религия выполняет и функцию утешения и поддержки, и функцию принятия перемен, даже радикальных, как данность, как Божественную волю или Божественное предопределение. В данном контексте востребованным представляется пояснение смыслов, которые наши сограждане вкладывают в роль религии и религиозной жизни в индивидуальной и повседневной жизни, в политике. Каково реальное воздействие религиозной веры на социально-культурное и духовно-нравственное состояние современного российского общества и, как следствие, каковы ее возможности в качестве механизма социальной адаптации именно в России4?
В числе представленных позитивных воздействий религиозной веры на жизнь современного российского общества и, как следствие, ее действенности как канала социализации, респонденты православной группы в первую очередь выделили утешение в беде и удержание от дурных поступков. Обе эти позиции выходят на первое место, набирая одинаковый процент поддержки — 44%. В два раза меньше поддержки — 21—23% — набирают такие позиции, как защита от несчастий и болезней, придание жизни смысла и сохранение национальных традиций и культуры, духовно-нравственное возрождение общества. За ними следует помощь в объединении людей и совершенствовании их морального облика. Наконец, на самом последнем месте среди возможных позитивных воздействий — роль религии в патриотическом воспитании. Суждения о том, что религией лишь пользуются политики для достижения своих целей, о ее бесполезности или негативном воздействии на жизнь человека и общества практически не присутствуют: в частности, о возможности конфликтов на религиозной почве заявил лишь 1%, а сторонников того, что религия мешает нормальной жизни, вообще не нашлось.
4 Для рассмотрения проблемы религиозного фактора в социальной адаптации россиян были использованы два показателя — религиозно-мировоззренческая принадлежность и важность веры. В статье использовались данные общероссийского репрезентативного исследования ИС РАН «Динамика социальной трансформации современной России в социально-экономическом, политическом, социокультурном и этнорелигиозном контекстах» (N=4000), проведенного в апреле 2015 г.
Таблица 1
Мнение представителей религиозно-мировоззренческих групп о влиянии религии и религиозной веры на жизнь человека и общества, % (допускалось до трех ответов)
Роль религии и религиозной веры Всего Православные Мусульмане Верующие вне конфессий Атеисты
Дает смысл жизни 19 22 36 10 2
Удерживает от дурных поступков и помогает стать высоконравственным человеком 37 44 55 19 11
Охраняет от несчастий и болезней 19 23 25 9 4
Утешает в беде и помогает пережить ее 38 44 44 26 14
Способствует сохранению национальных традиций и культуры 19 22 21 7 10
Обеспечивает духовно-нравственное возрождение общества 17 21 14 5 5
Помогает объединению людей, делает их лучше 14 16 27 7 5
Не приносит ни пользы, ни вреда 8 5 4 14 21
Мешает нормальной жизни 2 0 1 5 7
Привносит конфликты 2 1 2 4 5
Воспитывает патриотизм 3 3 3 2 1
Религией просто пользуются политики 7 4 4 18 20
Затруднились ответить 16 11 8 22 33
В мусульманской группе представление о глубокой позитивности влияния религиозной веры на жизнь людей выражено более отчетливо: ряд принципиально важных суждений на эту тему набирает более высокий процент поддержки. Так, на первое место респонденты-мусульмане поставили удержание от дурных поступков, причем эту позицию поддержало более половины опрошенных (55%), на втором месте — утешение в беде (44%), на третьем — придание жизни смысла (36%). Далее следуют помощь в объединении людей и их совершенствова-
нии (27%), охранение от несчастий, сохранение национальных традиций и культуры, духовно-нравственное возрождение общества, на последнем месте — воспитание патриотизма. Суждения о негативном воздействии религиозной веры по процентным показателям у мусульман близки к православной группе и столь же периферийны.
Во внеконфессиональной и особенно атеистической группах все перечисленные выше суждения о положительном воздействии религиозной веры набирают значительно более низкий процент сторонников. Лидирующими являются такие функции религии, как утешение в беде (26% у внеконфессионально-религиозных лиц и 14% у атеистов) и удержание от дурных поступков (19 и 11% соответственно). Однако среди атеистов пятая часть (20%) опрошенных считает религиозную веру абсолютно бесполезной и практически столько же рассматривает ее как один из инструментов политики, среди верующих вне конфессий 18% настаивают на использовании религии политиками, 14% — суждение о бесполезности религиозной веры. При этом в атеистической группе треть респондентов затруднилась ответить на поставленный вопрос.
Таким образом, поддержка суждений о позитивном воздействии религиозной веры на жизнь людей, а, следовательно, и ее адаптивных возможностей, наиболее значительна у респондентов — приверженцев традиционных российских религий, прежде всего у мусульман. Наиболее значимыми формами религии и религиозной веры признаются личностно-персональные проекции, связанные с нравственным развитием человека, его совершенствованием, с духовной поддержкой в трудных жизненных ситуациях, преодолением бед и болезней и приданию жизни смысловых ориентиров. Духовно-нравственное возрождение общества и общественная нравственность и солидарность также представляются сферами, в которых влияние религии и религиозной веры конструктивно-созидательно. Несколько меньше признание роли религиозной веры в сохранении национально-культурных традиций (вероятно, эта прерогатива отдается Церкви и религиозным организациям как институтам ввиду их цивилизационной значимости), с этим положением со-
глашаются даже 10% атеистов. Положительную роль религии и религиозной веры в некоторых аспектах признает и некоторая часть атеистов: примечательно, что лишь 6% из них утверждает, что религиозная вера мешает нормальной жизни, и только 5% — что она привносит конфликты в общественную жизнь.
Если обратиться к проекции социальной адаптации, то ключевыми представляется восприятие именно тех функций религии, которые набирают наибольшую степень поддержки россиян и, следовательно, могут быть использованы в качестве ресурса асоциальной адаптации в кризисной ситуации.
Многолетние данные социологического мониторинга социальных ориентаций российского населения свидетельствуют о том, что в числе факторов, оказывающих постоянное воздействие на адаптацию жителей страны к этой новой постсоветской реальности, важное место занимают их религиозно-мировоззренческие предпочтения. Лица, заявляющие о своей приверженности разным религиям, как и нерелигиозным мировоззрениям, зачастую по-разному реагируют на те или иные события социально-политической, экономической и культурной жизни и по-разному пытаются отыскать в новой реальности свое место. В связи с этим в ходе опроса перед респондентами различной религиозно-мировоззренческой ориентации был поставлен ряд вопросов, напрямую касающихся их психологического состояния и социального самочувствия. Была поставлена задача выявить, в какой мере их приверженность религиозной вере или иному мировоззрению способствует или же, напротив, препятствует их социальной адаптации в современных условиях.
Оценка эмоционально-психологического состояния личности и общества во многом показывает, насколько происходящие трансформации отражаются на восприятии настоящего и жизненных планов человека и насколько он готов к переменам, влекущим за собой коренную трансформацию привычных смысложизненных ориентиров.
Как показывают данные табл. 2, для более чем половины опрошенных всех религиозно-мировоззренческих групп характерно позитивное мироощущение: до 40% и выше из них охарактеризовали свое повседневное эмоционально-психологическое состояние как спокойное, и еще от 3 до 9% отметили наличие
Таблица 2
Характеристика своего обычного, повседневного эмоционально-психологического состояния представителями религиозно-мировоззренческих групп, % (один ответ)
Эмоционально-психологическое состояние Всего Православные Мусульмане Верующие вне конфессий Атеисты
Ощущают эмоциональный подъем 5 5 9 6 3
Чувствуют себя спокойно 44 44 48 39 45
Ощущают чувство тревоги, надвигающейся беды 33 34 22 31 32
Находятся в состоянии безразличия, апатии 7 6 7 8 8
Ощущают чувство раздраженности 9 9 10 11 10
Ощущают чувство озлобленности 2 2 2 4 2
Ощущают чувство агрессии 1 1 3 1 1
эмоционального подъема, причем в обоих случаях самый высокий показатель имеют мусульмане. Лишь около трети респондентов указали на чувство тревоги, и при этом среди мусульман таковых чуть больше, чем пятая часть. В пределах 9—11% опрошенных всех групп отметили чувство раздражения, 2—4% — озлобленности, 1—3% — агрессии. По первым двум позициям более высокий показатель имеет внеконфессиональная группа, по третьей — мусульманская. О своей апатии и безразличии ко всему заявили только 6—8% респондентов. Подводя общий итог по религиозно-мировоззренческим группам, можно отметить в целом заметно более позитивный эмоционально-психологический настрой у мусульман и несколько более негативный — среди лиц внеконфессиональной ориентации. Однако кардинальных расхождений с общим настроением россиян или эмоционально-психологическим состоянием атеистов не наблюдается. Это может быть связано с инерцией восприятия современности как «стабильности» последних лет и с отсутствием восприятия нынешней ситуации как «беды».
Дополнительные грани проблемы демонстрируют ответы респондентов на данный вопрос о важности для них религи-
озной веры. Важность для респондентов религиозной веры в целом довольно отчетливо соотносится с их повседневным эмоционально-психологическим состоянием, хотя эта тенденция не всегда бывает ярко выражена. Так, если процент ощущающих эмоциональный подъем в группах тех, для кого религиозная вера является важной и для кого она не столь важна, практически идентичен, то процент сохраняющих спокойствие в первом случае все же несколько выше, а испытывающих чувство тревоги и надвигающейся беды — соответственно, ниже. Процентная же доля тех, кто пребывает в состоянии апатии, а также испытывает негативные психологические ощущения (раздраженность, озлобленность, агрессию), в обеих группах абсолютно одинакова. Таким образом, можно отметить определенное влияние веры на более спокойное восприятие перемен и, как следствие, на социальную адаптацию личности.
В отличие от собственного, эмоционально-психологическое состояние окружающих людей оценивается респондентами несколько более негативно.
Как можно видеть из табл. 3, тревожный настрой окружающих лиц отметило во всех группах до 45% респондентов и выше, причем среди атеистов так считает половина опрошенных. На состояние раздражения и озлобленности указало 15—19% респондентов, при этом самый высокий показатель имеет внеконфессиональная группа, самый низкий — атеистическая. Значительный разброс между группами (2—8%) наблюдался в связи с оценкой присутствия неуравновешенности и агрессивности, причем наибольший процент указавших данные чувства — как раз в мусульманской группе. Позитивные характеристики эмоционально-психологического состояния окружающих отметил меньший процент опрошенных: спокойствие и уравновешенность — 33—39%, эмоциональную приподнятость — 7—9%. По первой позиции самый высокий процент оценок имеют респонденты православной группы, по второй — мусульманской. Безразличие и апатию окружающих указали 15—21%, причем самый высокий показатель имеет здесь внеконфессиональная группа, самый низкий — православная. Тревожность в обществе, внеположенная конкретной личности, как объективная психологическая
Таблица 3
Характеристика представителями религиозно-мировоззренческих групп психологического состояния тех людей, которые чаще всего окружают их в повседневной жизни (родственники, друзья, коллеги по работе), % (до трех ответов)
Психологическое состояние окружения Всего Православные Мусульмане Верующие вне конфессий Атеисты
Эмоциональная приподнятость 8 7 9 7 7
Спокойствие, уравновешенность 38 39 36 33 35
Безразличие, апатия 16 15 16 21 19
Тревожность 45 45 45 47 50
Раздраженность, озлобленность 17 17 17 19 15
Крайняя неуравновешенность, агрессивность 4 4 8 3 2
ситуация улавливается представителями всех религиозно-мировоззренческих групп, наиболее чувствительны в этом атеисты и внеконфессионально-верующие, что отражает адаптивный потенциал религиозно-мировоззренческого фактора. То же можно отнести к таким негативным характеристикам, как безразличие и озлобленность.
В аспекте степени важности религиозной веры оценки респондентами психологического состояния окружающих людей также имеют существенные различия. В частности, процент респондентов, позитивно оценивающих психологическое состояние своего окружения (особенно — отмечающих его спокойствие и уравновешенность), заметно выше как раз в группе тех, для кого религиозная вера является весьма важной (43 против 37%). Примечательно, что одновременно в этой же группе вдвое выше процент указавших на столь негативную психологическую характеристику окружающих, как агрессивность (6 и 3%). Напротив, тревожность и озлобленность в большей мере фиксируют респонденты, для которых религиозная вера не столь важна (47 и 17% против 41 и 15%). Таким образом, налицо определенная противоречивость оценок: те, для кого религиозная вера является весьма важной, дают
больший процент как позитивных, так и крайне негативных характеристик (агрессивность) психологического состояния окружающих людей, хотя позитивные оценки все же преобладают. Это также подчеркивает, что вера как основание онтологической идентичности человека позволяет с меньшими эмоциональными потрясениями приспосабливаться к внешними негативным условиям.
Динамика социального напряжения отражает не только кризисные координаты, но и действенность регулятивных функций норм и институтов. Большинство опрошенных во всех религиозно-мировоззренческих группах (60%) отмечет устойчивый рост напряжения в обществе. Хотя высокие темпы роста социального напряжения фиксирует лишь менее четверти респондентов во всех группах, тем не менее, общее его увеличение везде отмечает более половины опрошенных. Наиболее отчетливо данная тенденция выражена среди атеистов, менее же всего — у мусульман. Снижение уровня социального напряжения (особенно существенное) фиксирует заметно меньший процент опрошенных, причем здесь также более позитивные оценки преобладают в мусульманской группе, а более негативные — в атеистической. Стабильный уровень социального напряжения отмечает практически равный процент респондентов во всех религиозно-мировоззренческих группах, что свидетельствует об идентичном восприятии современной ситуации. Вместе с тем оценка динамики социального напряжения респондентами, заявившими о важности для них религиозной веры, несколько более оптимистична. Среди россиян, для которых религиозная вера является весьма важной, присутствует больший процент оценок снижения социальной напряженности (20 против 15%), тогда как о медленном возрастании ее в заметно большей мере говорят среди опрошенных, придающих религиозной вере небольшое значение (45 против 39%). Примечательно также, что доля отметивших как неизменность уровня социального напряжения, так и существенное его возрастание в обеих группах примерно одинакова.
Подводя же общий итог, можно констатировать, что фактор религиозной веры в определенной мере смягчает оценки респондентов как собственного эмоционально-
психологического состояния, так и уровня социального напряжения — и наличного его состояния, и возможной динамики. Вместе с тем отмеченные тенденции все же не носят резкого характера, что свидетельствует о размытости оценок. В разрезе же религиозно-мировоззренческих ориентаций респондентов бол ьшую позитивность характеристик демонстрируют мусульмане, что заставляет задуматься о тех социально и эмоционально значимых чертах ислама, которые имеют определенные социально-адаптативные возможности.
Оценка респондентами своего социально-экономического положения
Наряду с характеристиками эмоционально-психологического состояния — как собственного, так и окружающих людей — важным показателем социальной адаптации является оценка респондентами своего социально-экономического положения и его изменений в условиях нынешнего кризиса.
Согласно табл. 4, можно видеть, что в целом ни в одной из религиозно-мировоззренческих групп не наблюдается доминирования резко негативных оценок своего социально-экономического положения. В частности, ни по одной из представленных позиций удельный вес недовольных не достигает трети опрошенных. Во всех группах на первое место по уровню негативности выходит возможность отдыха в отпускное время. Вслед за этим в православной группе на второе место выходит материальная обеспеченность, на третье — возможности профессиональной самореализации и проведения досуга. Далее следуют — образовательные возможности, состояние здоровья, ситуация на работе, возможности политического самовыражения, одежда и жилищные условия, место проживания и уровень личной безопасности, социальный статус, качество питания, а замыкают ряд отношения в семье и возможность дружеского общения.
Шкала негативности социально-экономического положения респондентов-мусульман имеет свои ярко выраженные отличия. Возможность отдыха в отпускное время здесь также выходит на первое место, однако равный процент с этой позицией набирает и возможность политического самовыражения.
Таблица 4
Оценка своего положения сегодня представителями религиозно-мировоззренческих групп, % (по каждому пункту приведена оценка «плохо»*)
Аспекты жизни Всего Православные Мусульмане Верующие вне конфессий Атеисты
Материально обеспечены 21 22 21 20 20
Питаются 8 7 4 12 8
Одеваются 12 12 10 11 14
Состояние здоровья 15 16 12 13 13
Жилищные условия 13 12 11 20 14
Отношения в семье 4 4 2 9 4
Возможности проведения досуга 18 18 16 18 17
Ситуация на работе 15 14 12 18 17
Возможность отдыха в период отпуска 28 28 26 28 25
Возможность общения с друзьями 6 5 5 10 5
Возможность реализовать себя в профессии 19 18 20 24 18
Возможность получения образования и знаний, которые им необходимы 19 17 21 26 20
Место, регион, в котором живут 11 11 10 15 13
Свое положение, статус в обществе 10 9 9 12 15
Уровень своей личной безопасности 12 11 16 12 12
Возможность выражать свои политические взгляды 14 13 26 15 14
Жизнь в целом складывается 7 7 4 10 9
*По каждому пункту респондентам предлагалось выбрать один из трех ответов: «хорошо», «удовлетворительно», «плохо».
На второе место мусульмане поставили материальную обеспеченность и получение образования, на третье — возможности профессиональной самореализации, за которыми следуют уровень личной безопасности и досуговые возможности, состояние здоровья и ситуация на работе, жилищные условия,
место проживания и одежда, социальный статус, возможности дружеского общения, питание, а замыкают ряд семейные взаимоотношения. Во внеконфессионально-религиозной группе на второе по уровню негативных оценок место выходят образовательные возможности, на третье — профессиональная самореализация, следом за которой названы материальная обеспеченность и жилищные условия, ситуация на работе и досуговые возможности, состояние здоровья, питание, одежда, дружеское общение, а замыкает ряд ситуация в семье. Среди респондентов-атеистов второе место занимают образовательные возможности и материальная обеспеченность, третье — возможности дружеского общения. Последующие места распределяют между собой ситуация на работе и до-суговые возможности, социальный статус, политическое самовыражение и жилищные условия, место проживания и состояние здоровья, уровень личной безопасности, питание, дружеское общение. Последнее место в шкале негативности занимают отношения в семье.
Таким образом, во всех религиозно-мировоззренческих группах самый заметный процент недовольства зафиксирован по таким позициям, которые связаны с возможностями полноценного отдыха в период отпусков и общей материальной обеспеченностью. Однако при этом довольно высокий процент набирают и позиции, связанные с возможностями получения образования и профессиональной самореализации. Последние имеют наибольший процент негативных оценок во внеконфессионально-религиозной группе. Вместе с тем среди респондентов-мусульман на первое место выходит также недовольство возможностью выражать свои политические взгляды, тогда как, например, в православной группе соответствующий процентный показатель вдвое ниже. Самый низкий процент недовольства связан с внутрисемейными отношениями, причем у православных данную позицию отметили всего 4%, а у мусульман — 2%. Примечательно, что общее недовольство тем, как складывается жизнь в целом, отметила лишь небольшая часть респондентов. Во внеконфессиональной и атеистической группах таковых около 10%, тогда как среди мусульман данный показатель вовсе незначителен. Анализ же негативных оценок респондентами своего положения в аспекте важности
для них религиозной веры не вносит в полученные результаты серьезных корректив.
Приведенные выше данные целесообразно дополнить также результатами анализа личных оценок респондентами результатов финансово-экономического кризиса для себя и своей семьи. Среди его негативных последствий респонденты всех групп на первое место поставили финансовые потери вследствие роста цен, их отметили около 70% всех опрошенных. Наибольший процент можно видеть в атеистической группе (74%), наименьший — в мусульманской (64%). Процентные показатели остальных названных негативных последствий по всем группам следуют далее с весьма значительным отрывом. Сокращение доходов ввиду трудностей на предприятии по месту работы, набирая в пределах 16—23%, выходит на второе место во всех группах, кроме мусульманской, где опускается на четвертое место. Наиболее высокий показатель имеет здесь атеистическая группа. Третье место также во всех группах респонденты отводят финансовому ущербу, нанесенному их близким, в результате которого урон косвенно понесли и они сами, — 14—21%, наибольший показатель имеют здесь мусульмане, наименьший — внеконфессионально-религиозные лица. Обесценивание денежных сбережений в результате девальвации отметили 12—25% респондентов, в мусульманской группе данное негативное последствие кризиса выходит на второе место, тогда как в других группах — лишь на третье-четвертое. Все остальные из перечисленных последствий кризиса отметила лишь незначительная часть респондентов. Так, на задержку выплаты заработной платы указали 4—6%, на потерю работы — 2—4%, неоплаченный отпуск — 2—3%, рост выплат по валютному кредиту — 1—4%, невозможность получения своего банковского вклада — 1—2%. Таким образом, помимо роста цен, наиболее значимыми последствиями кризиса для православных респондентов явились трудности на предприятии по месту работы и ущерб, нанесенный их близким; у мусульман — обесценивание сбережений и ущерб, нанесенный близким (самые высокие показатели среди других групп); во внеконфессионально-религиозной и атеистической группах — трудности своего предприятия, обесценивание вкладов и ущерб близким. Небольшая, но относительно заметная часть респондентов отметила, что кризис по разным причинам не нанес
им серьезного ущерба: среди атеистов таковых оказалось 8%, в православной и внеконфессиональной группах — по 10%, а среди мусульман данный показатель возрастает до 19%. В пределах 1—2% опрошенных в качестве причины отсутствия серьезного ущерба от последствий кризиса указали на получение доходов в иностранной валюте и еще от 1 до 3% (у мусульман) заявили, что они в результате кризиса даже выиграли. Таким образом, на причины кризисной ситуации взгляды у представителей всех религиозно-мировоззренческих групп сходятся, что отражает отсутствие связи между религиозно-мировоззренческим фактором и спецификой оценки кризисной ситуации. Это позволяет предположить, что в механизмах социальной адаптации можно будет наблюдать много сходных алгоритмов у представителей различных религиозных традиций и секулярных граждан России.
В аспекте важности религиозной веры оценка респондентами последствий кризиса выглядит следующим образом. Шкала оценок респондентами ущерба от кризиса здесь в целом соответствует картине в религиозно-мировоззренческих группах. Вместе с тем можно отметить и важные дополнительные особенности: среди тех респондентов, для кого религиозная вера является важной, больший процент отметили трудности на предприятии по месту работы и особенно ущерб, нанесенный близким. При этом среди респондентов, для кого религиозная вера не является столь важной, более высокий процент проигравших вследствие роста цен. Это отражает более коллективистские и солидаризирующие установки, присущие верующим людям.
Стратегии действия в условиях кризиса
Оценка негативных последствий кризиса, заставляет человека искать пути их смягчения или определенной приспособляемости. В политическом плане представляется весьма важным выявить и тот спектр конкретных действий и поступков, которые опрошенные лица готовы предпринять в ответ на ухудшение своей жизни, что из спектра возможных политических действий они предпримут для изменения ситуации к лучшему или для вписывания в кризисные реалии.
Таблица 5
В случае значительного ухудшения своей жизни (жизни своей семьи) как лично готовы реагировать на это представители религиозно-мировоззренческих групп, % (до двух ответов)
Как готовы реагировать Всего Православные Мусульмане Верующие вне конфессий Атеисты
Вступят в какую-либо политическую партию для защиты своих интересов 3 3 3 4 2
Будут отстаивать свои интересы через профсоюзные организации 3 3 5 2 1
Примут участие в митингах, демонстрациях, голодовках 6 6 4 7 7
Возьмутся за оружие для отстаивания своих интересов 4 4 4 9 5
Примут решение о переезде в другой регион страны 5 5 9 5 4
Примут решение о выезде из России в другую страну 4 3 6 8 7
Будут искать дополнительные источники заработка 38 40 34 33 29
Никак не будут реагировать, будут терпеть дальше 7 7 8 7 4
Что-то предпримут, но что, еще не решили 29 29 23 32 31
Ничего предпринимать не будут 11 11 14 12 10
Затруднились ответить 12 12 15 7 17
Как показано в табл. 5, во всех религиозно-мировоззренческих группах более половины респондентов не смогли указать конкретные действия, которые они могли бы предпринять в ответ на ухудшение своего положения вследствие кризиса. Так, от 4 до 8% заявили, что предпочитают просто перетерпеть сложившуюся неблагоприятную ситуацию, еще 10—14% — что вообще предпринимать ничего не собираются, 29—32% еще не определились с характером своих действий, и, наконец, 7—17% вообще затруднились с ответом на данный вопрос. Что же касается тех или иных конкретных действий, то самый
высокий процент набирает поиск дополнительных источников заработка — наиболее высокий показатель имеют здесь православные, самый низкий — атеисты. Все остальные возможные действия набирают значительно меньший процент поддержки. Так, о переезде в другой регион заявило 4—9% опрошенных, причем самый высокий процент сторонников такого переезда среди мусульман. Аналогичный уровень поддержки имеет вооруженная защита своих интересов, при этом самый высокий показатель наблюдается во внеконфессионально-религиозной группе. На возможную эмиграцию из России указало от 3% в православной группе до 8% во внеконфессиональной. Об участии в ненасильственных массовых акциях (митинги, демонстрации и пр.) с целью защиты своих интересов заявили 4—7% респондентов; об отстаивании своих интересов через профсоюзы — 1—5%, посредством участия в деятельности политических партий — 2—4%. Таким образом, можно отметить, что из всего спектра конкретных действий в условиях кризиса большинство респондентов выбирает усиление собственной трудовой активности, причем эта тенденция наиболее отчетливо выражена как раз в религиозных группах, особенно у православных. На внутрироссийскую миграцию в несколько большей мере нацелены мусульмане, на эмиграцию из страны — внеконфессионально-религиозные лица. О возможности вооруженного сопротивления также больше говорится среди внеконфессиональных респондентов (у православных и мусульман данный показатель более чем в два раза ниже). Таким образом, можно констатировать, что респонденты религиозных групп в большей мере ориентированы на мирные и законно признанные формы социального протеста, хотя эта тенденция выражена не слишком отчетливо ввиду незначительного процента респондентов, ориентированных на те или иные социально-политические акции.
Определенные уточнения вносит здесь и анализ спектра возможных действий респондентов в аспекте значимости для них религиозной веры. Респонденты, заявившие о важности для них религиозной веры, в несколько большей мере ориентированы на усиление собственной трудовой активности, равно как и на то, чтобы перетерпеть ситуацию и не предпринимать конкретных шагов. Остальные же возможные действия
и в одной, и в другой группе набирают небольшой процент поддержки, и различия в показателях у них незначительны. В любом случае, можно констатировать: отсутствие видения эффективности политических алгоритмов вне зависимости от религиозной принадлежности, или, шире, отсутствие активистской политической культуры, что сводит к минимуму результативность политических рычагов в социальной адаптации. Скорее налицо ориентация на пассивные стратегии, связанные с терпением к невзгодам, и на увеличение использования трудовой деятельности, не связанной с предпринимательством.
Отношение к социально значимым морально-нравственным нормам
Выявление роли религиозно-мировоззренческих факторов социальной адаптации жителей страны закономерно ставит вопрос о значении институционализированных религий России, адаптационный потенциал которых может проявляться как посредством утверждения в сознании и поведении людей традиционных духовно-нравственных ценностей, выступающих составной частью соответствующих религиозных доктрин, так и непосредственно в процессе функционирования религиозных организаций как социальных институтов. Исходя из этого, в рамках нашего исследования, представляется важным прояснение отношения представителей различных религиозно-мировоззренческих групп к наиболее социально значимым морально-нравственным нормам и одновременно к той позитивной социальной роли, которую могут сыграть религиозные организации в жизни страны.
По первой паре суждений две трети респондентов всех групп поддержали второе, согласно которому традиционные моральные нормы должны оставаться неизменными. Во внеконфессиональной группе процент сторонников данного суждения даже выше, чем у православных и мусульман. По второй паре суждений виден некоторый перевес в пользу позиции, согласно которой нарушение моральных норм не может быть оправдано достижением успеха, как отмечается в православной и мусульманской группах, причем наиболее
Таблица 6
Отношение к общепринятым морально-нравственным нормам представителей религиозно-мировоззренческих групп, %
Пары суждений Всего Православные Мусульмане Верующие вне конфессий Атеисты
Сегодня мы живем в другом мире, чем раньше, и многие моральные нормы сегодня уже устарели 40 40 41 37 42
Основные моральные нормы не подвержены влиянию времени, они всегда актуальны и современны 60 60 59 63 58
Современный мир жесток, и для того, чтобы добиться успеха в жизни, иногда приходится переступать через моральные принципы и нормы 45 42 44 54 52
Я лучше не добьюсь успеха в жизни, но никогда не переступлю через моральные нормы и принципы 55 58 56 46 48
Мораль и нравственность — это сфера частной жизни человека, и государство не должно в него вмешиватся 32 28 36 41 39
Поддержание благоприятного морально-нравственного климата в обществе невозможно без участия государства 68 72 64 59 61
отчетливо — среди православных респондентов (58% против 42%). В двух же других группах ситуация иная: немного более половины опрошенных выражает согласие с первой позицией, особенно среди внеконфессионально-религиозных лиц. Наконец, относительно третьей пары суждений большинство респондентов всех групп выступает за государственное участие в сфере морали и нравственности. Самый высокий показатель имеет здесь православная группа, среди мусульман он несколько ниже, а в атеистической и особенно внеконфес-сиональной группах процентный разрыв между сторонниками
обеих позиций еще меньше, хотя тем не менее также в пользу второй. Таким образом, налицо прямая зависимость между религиозно-мировоззренческой ориентацией респондентов и их морально-нравственным выбором, хотя при этом традиционные нравственные ценности имеют поддержку и среди немалой части внеконфессионально и атеистически ориентированных лиц. Можно предположить, что приверженность традиционным ценностям выступит в качестве механизма социальной адаптации для верующих людей и для людей, принадлежащих к определенным конфессиям, выражена с большей силой, хотя говорить об успешности ее достаточно проблематично.
Аналогичным образом распределились позиции респондентов и в аспекте важности для них религиозной веры. Во всех трех парах суждений можно видеть заметно бол ьшую поддержку традиционных моральных ценностей именно со стороны тех, для кого религиозная вера представляет особую важность. Это более заметно в отношении второй пары, связанной с вопросом о возможности или невозможности нарушения моральных норм ради достижения жизненного успеха (66 и 34% поддержки), так же как и признание роли государства в поддержании морально-нравственного климата. Однако и в группе респондентов, для которых религиозная вера не является особенно важной, ни по одной из представленных позиций доля тех, кто готов в той или иной мере к умалению устоявшихся нравственных ценностей в угоду духу времени, не достигает 50%.
Можно сделать вывод о наличии связи между принадлежностью к традиционным конфессиям и важностью для человека веры и солидаристских и традиционалистских поведенческих алгоритмов. Кроме этого, морально-нравственный климат воспринимается как общественное благо, и, как следствие, наличествует четкий запрос на участие государства в его поддержании. Таким образом, воссоздание четкой ценностной системы можно рассматривать как один из механизмов социальной адаптации сегодня в России.
Высказанная гражданами России поддержка духовно-нравственных ценностей традиционных российских религий закономерно ставит вопрос о понимании социальной роли
Таблица 7
В каких сферах общественной жизни можно связывать надежды с позитивной деятельностью религиозных организаций, на взгляд представителей религиозно-мировоззренческих групп, % (до трех ответов)
Надежды можно связывать... Всего Православные Мусульмане Верующие вне конфессий Атеисты
В сфере удовлетворения только религиозных потребностей верующих 21 22 18 21 18
В разрешении межнациональных разногласий 16 19 21 8 5
В духовном и нравственном воспитании людей 35 41 45 18 10
В нейтрализации агрессивных настроений и пропаганды насилия 12 13 14 8 7
В деле смягчения жестких форм социального протеста 11 12 10 8 7
В сфере милосердия и благотворительности 27 31 31 13 15
В культурном творчестве 9 10 11 6 4
В сохранении культурного наследия 21 23 23 11 11
В позитивном воздействии на политическую жизнь 2 2 6 1 1
Религиозные организации вообще не должны вмешиваться в общественную жизнь 9 6 7 25 24
Затруднились ответить 23 20 17 27 37
религиозных институтов. Институциональная проекция социальной адаптации как механизма социализации представляется еще одной стороной проблемы. Устойчивость социальных институтов во многом облегчает адаптацию и выстраивание жизненной траектории человека, обеспечивает социальную стабильность. Легитимность религиозных институтов в России, выражающаяся в стабильном высоком уровне доверия Русской православной церкви, во многом отражает
степень ожиданий, связываемых российским обществом с религиозными институтами в различных сферах жизни.
Как показано в табл. 7 , большинство респондентов выступает в поддержку социальной роли религиозных организаций по довольно широкому спектру направлений. О том, что религиозные организации вообще не должны вмешиваться в общественную жизнь, заявили только 6 и 7% представителей православной и мусульманской групп. Среди внеконфессионально-религиозных лиц и атеистов данный показатель достигает четверти опрошенных, однако и здесь данная позиция не доминирует. Еще 18—22% респондентов в разных группах связывают деятельность религиозных организаций только с удовлетворением исключительно религиозных потребностей, самый высокий показатель здесь — как раз у православных. Из числа непосредственно сфер социальной жизни православные, мусульмане и внеконфессионально-религиозные лица на первое место поставили духовно-нравственное воспитание, в мусульманской группе данный показатель наиболее высокий (41, 45 и 18% соответственно). На втором месте во всех трех группах находится сфера милосердия и благотворительности (31, 31% и 13%), на третьем — сохранение культурного наследия, причем православные и мусульмане имеют в обоих случаях одинаковый процентный показатель (23, 23 и 11%), на четвертом — разрешение межнациональных разногласий (19, 21 и 8% соответственно). Можно отметить, что амортизирующее и благотворное влияния религиозных организаций на различные сферы жизни россияне, принадлежащие к последователям традиционных конфессий, отмечают в 2—3 раза чаще. Это еще раз свидетельствует о включенности религиозных институтов в механизмы социальной адаптации именно тех мировоззренческих групп, которые позиционируют себя последователями традиционных российских конфессий. И это также свидетельствует о склонности последних к более гуманным формам социальной адаптации.
Подтверждает предыдущее суждение факт, что показатели признания роли религиозных организаций в нейтрализации агрессивных настроений, смягчении жестких форм социального протеста и развитии культурного творчества в православной и мусульманской группах идентичны или
близки, тогда как во внеконфессионально-религиозной они в 2—2,5 раз ниже. Атеистическая же группа имеет здесь еще более ярко выраженные отличия. Прежде всего среди респондентов-атеистов самый высокий процент лиц, которые вообще затруднились ответить на вопрос о социальной роли религиозных организаций. На первое же место среди конкретных сфер деятельности данная группа поставила милосердие и благотворительность, на второе — сохранение культурного наследия, на третье — духовно-нравственное воспитание. Остальные возможные области социальной активности религиозных организаций отметила весьма небольшая доля опрошенных (4—7%). Примечательно, что такая сфера деятельности как позитивное воздействие на политическую жизнь во всех четырех группах прочно занимает самое последнее место. Причем, если у мусульман ее указали 6%, то среди атеистов — всего 1%. Таким образом, приоритетными социальными сферами, в которых деятельность религиозных организаций может быть наиболее позитивной, по мнению респондентов всех групп, являются духовно-нравственное воспитание, милосердие, сохранение культурного наследия. При этом точки зрения приверженцев двух наиболее значимых традиционных российских религий практически идентичны, о чем свидетельствуют соответствующие процентные показатели. Во внеконфессиональной и особенно атеистической группах данные показатели существенно ниже, однако и там заметная часть респондентов поддерживает позитивную социальную деятельность религиозных организаций. Столь важное в плане социальной адаптации людей направление, как смягчение жестких форм социального протеста, также не является приоритетным, набирая в православной и мусульманской группах, соответственно, 12 и 10%, а во внеконфессиональной и атеистической — 7 и 8%. Здесь, однако, стоит заметить, что отмеченные в качестве первостепенных сферы (например, духовно-нравственное воспитание или милосердие) непосредственно пересекаются с проблемой уровня социальной напряженности и конфликтности, отражая возможность конструктивно-мирных вариантов социальной адаптации, формирующихся под влиянием религиозного фактора.
Важные дополнения в распределение приоритетов социальной деятельности религиозных организаций вносит анализ позиций респондентов в аспекте важности для них религиозной веры.
Практически по всем направлениям социальная деятельность религиозных организаций имеет заметно больший процент поддержки среди респондентов, заявивших о важности для них религиозной веры. Особенно это касается духовно-нравственного воспитания, которое отметили свыше половины опрошенных данной группы, что почти вдвое выше аналогичного показателя у тех, для кого религиозная вера не столь важна. Заметно аналогичное превышение показателя и по таким позициям, как милосердие и благотворительность, сохранение культурного наследия, разрешение межнациональных разногласий (в полтора раза во всех случаях). При этом только 4% респондентов, для которых религиозная вера важна, выступает против вмешательства религиозных организаций в общественную жизнь (у респондентов, для которых она не важна, данный показатель составляет 11%). Вместе с тем практически представители всех религиозно-мировоззренческих групп не хотят видеть участие религиозных организаций в политической жизни.
В завершение
Проблема социальной адаптации в кризисной ситуации в России и роли религиозного фактора отражает неоднозначность проявления религиозных интенций. С одной стороны, социальное самочувствие, оценка личных и социальных перспектив кризиса, отказ от политических технологий социальной адаптации являются внерелигиозными и внекон-фессиональными, отражая идентичность взглядов и установок россиян при формировании жизненной траектории в условиях экономической нестабильности. С другой стороны, можно отметить большую направленность последователей традиционных российских конфессий и тех, для которых вера является основанием их онтологической идентичности, на традиционную ценностную устойчивость, более гуманные и созидательные технологии адаптации, традиционалистские и
солидарные установки поведения. Роль религиозных институтов также представляется существенной для формирования каналов социализации в «эпоху перемен», особенно в социально значимых проекциях.
Литература
1. Бауман З. Глобализация. Последствия для человека и общества. М.: Весь мир, 2004. — 185 с.
2. Выступление Председателя Духовного управления мусульман Российской Федерации и Совета муфтиев России муфтия шейха Равиля Гайнутдина на VIII Международной теологической научно-образовательной конференции «Коранический гуманизм как фундамент мусульманского образования» 2015 [Электронный ресурс] // Официальный сайт Совета муфтиев России. URL: http://www.muslim.ru/ articles/279/14069/ (Дата обращения: 10.11.2015).
3. Выступление Святейшего Патриарха Кирилла на открытии III Рождественских Парламентских встреч 22 января 2015 г. [Электронный ресурс] // Официальный сайт Московского патриархата. URL: http://www.patriarchia.ru/ db/text/3960558.html (Дата обращения: 18.11.2015).
4. Anwar A., Chivers C. Une occasion manquée. Autorité locales et dialogue interreligieux: une perspective britannique // Des dieux dans la ville — Le dialogue interculturel et interreligieux au niveau local. Strasbourg: Ed. du Conseil de l'Europe, 2008. — 244 р.
5. Beck U. La société du risque: sur la voie d'une autre modernit. Paris: Aubier, 2001. — 521 p.
