CC BY
26
УДК 294.3 ББК 86.35
М.С. Уланов1, М.Е. Тюмидова1, Ю.П. Доронин2
1 Калмыцкий государственный университет им. Б.Б. Городовикова 2Волгоградская академия МВД России
РОЛЬ ПРИРОДНО-ХОЗЯЙСТВЕННЫХ ФАКТОРОВ
В ФОРМИРОВАНИИ МЕНТАЛИТЕТА КАЛМЫКОВ
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и МОКНСМ в рамках научного проекта №20-511-44006 «Философия монгольских этносов»
В статье рассматриваются природно-хозяйственные основания менталитета калмыков. Авторы отмечают, что степная территория Нижнего Поволжья с ее специфическими условиями жизни самым непосредственным образом повлияла на менталитет и этническую картину мира калмыков. Степь, связывая воедино человека и окружающую его природу, выступает символом жизнестойкости, внутреннего душевного спокойствия, глубокого духовного прозрения. Указывается, что кочевое скотоводство, несмотря на наличие других видов хозяйственной деятельности, традиционно занимало центральное место в жизни калмыцкого народа. Отмечается, что перевод калмыков на оседлость в ХХ веке имел негативные последствия как для природы калмыцкой степи, так и для этнической культуры калмыков. Советское правительство, расценивая кочевой образ жизни калмыков как проявление отсталости, не учитывало тот факт, что кочевое скотоводство в силу специфических природно-климатических факторов было наиболее эффективной формой ведения хозяйства в условиях калмыцкой степи. Из-за быстрой трансформации образа жизни и перехода на оседлость менталитет и идентичность калмыцкого народа в значительной степени изменились. В течение постсоветского периода калмыки еще больше адаптировались к новой глобализированной культуре, что негативным образом сказывается на сохранении национальных традиций, языка, а также на демографической ситуации в республике. В то же время этнические традиции калмыков, в том числе и элементы хозяйственной культуры, не исчезли полностью и в настоящее время постепенно возрождаются.
Ключевые слова: этнический менталитет, кочевники, номадизм, кочевое скотоводство, калмыки, хозяйственная культура, этническая культура.
M.S. Ulanov1, M.E. Tyumidova1, Yu. P.Doronin2
Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov 2Volgograd Academy of the Internal Affairs Ministry of the Russian Federation
THE ROLE OF NATURAL AND ECONOMIC FACTORS IN THE FORMATION OF THE MENTALITY OF THE KALMYKS
The article examines the natural and economic foundations of the Kalmyk mentality. The authors underline that the steppe territory of the Lower Volga region with its specific living conditions directly influenced the mentality and ethnic picture of the Kalmyks' world. The steppe linking together a person and the surrounding nature acts as a symbol of vitality, inner peace of mind, deep spiritual insight. It is indicated that nomadic pastoralism despite the presence of other types of economic activity traditionally played a central role in the life of the Kalmyk people. It is noted that when Kalmyk moved into a settled life in the 20th century it had negative consequences both for the nature of the Kalmyk steppe and for the ethnic culture of the Kalmyks. The Soviet government considering the Kalmyks' nomadic way of life as a manifestation of backwardness did not take into account the fact that nomadic cattle breeding due to specific natural and climatic factors was the most effective form of farming in
the Kalmyk steppe. Due to the rapid transformation of the way of life and the transition to a settled way of life the mentality and identity of the Kalmyk people have changed significantly. During the post-Soviet period Kalmyks have even more adapted to the new globalized culture which negatively affects the preservation of national traditions, language, and also the demographic situation in the republic. At the same time, the ethnic traditions of the Kalmyk, including the elements of economic culture have not completely disappeared and are now gradually reviving.
Key words: ethnic mentality, nomads, nomadism, nomadic cattle breeding, Kalmyks, economic culture, ethnic culture.
Актуальность темы исследования обусловлена тем, что современный мир, находящийся под влиянием растущей глобализации, сталкивается с новыми вызовами, в числе которых угрозы этнической идентичности, нивелирование этнокультурных различий, навязывание стандартов массовой глобальной культуры, распространение унифицированных моделей образа жизни и мыслей. В этой связи исследование традиционной культуры, ценностей и менталитета калмыцкого этноса выглядит вполне обоснованным.
Калмыки, будучи номадами, имеют древние корни и ведут свое происхождение от ойратов, которые до создания Монгольской империи проживали в лесной местности. Ойраты, начиная с давних времен, расселялись по южному Прибайкалью, от Селенги до Ангары, от Приангарья до Енисея, по Саянам и Алтаю, до верхнего течения Иртыша [16, с.7]. Они занимались скотоводством, охотой и, возможно, даже земледелием. Неслучайно, дореволюционный бурятский ученый Д.Банзаров, рассматривая происхождение этнонима «ойрат», обращал внимание на то, что он возник в результате объединения двух других слов «ой» и «арат», что первоначально означало «лесной народ» [13, с.12]. В пользу данного факта может говорить и то обстоятельство, что современные калмыки отмечают традиционный Новый год не весной, как остальной буддийский мир, а зимой. По мнению Э.П. Бакаевой, ойраты, будучи частью массива так называемых «лесных народов», вели смешанное скотоводческо-земледельче-ское хозяйство и отмечали пришествие нового года после окончания сельскохозяйственных работ [5, с.57-58]. В последующий период ойраты были переселены на территорию Джунгарии и Западной Монголии, где они сформировались как кочевой этнос, занимавшийся преимущественно скотоводством.
После откочевки на запад ойрат-калмыки освоили огромное, слабозаселенное и очень сложное для проживания степное пространство Нижнего Поволжья. Различного рода природные катаклизмы приносили ощутимые убытки скотоводческому хозяйству калмыков. Неблагоприятные для жизнедеятельности природные условия пробуждали у калмыков потребность к накапливанию и сохранению опыта познания природы, сакральному отношению к ней, способствовали появлению множества традиций и обрядов, связанных со взаимоотношениями с природой. Так, широко распространенный у калмыков культ курганов включает поклонение родовой местности, земле и воде.
Степная и кочевая культуры в определенном смысле - понятия идентичные. Калмыков отличала привязанность к степному пространству, к кочевью. Степной кочевник должен был стать частью окружающего природного мира, жить и действовать в соответствии с устоявшимися природно-космическими ритмами и циклами. Можно сказать, что эти обстоятельства определили феномен степной «коэволюции» менталитета калмыков. Немалую роль в хозяйственной деятельности в степи играла способность тонко чувствовать, воспринимать и понимать различные, порой незаметные
для обычного восприятия, факты и явления окружающего мира. В степи, которая представляет собой во многом открытое однообразное пространство, калмык должен был уметь выделять одно явление или группы, отличающиеся общими признаками.
К сожалению, советская наука, внесшая свой весомый вклад в изучение тюрко-монгольских народов и их предков, создав огромный задел для дальнейших исследований в области истории материальной культуры, языкознании и литературоведении, тем не менее, не избегла шор европоцентризма и предвзятого подхода к истории тюрко-монгольских кочевых обществ. Пытаясь вогнать историю кочевников Евразии в рамки марксистского учения об общественно-экономических формациях и упорно распространяя мерило классовости на все явления культуры - равно материальной, как и духовной, советская востоковедная школа стремилась рассмотреть феномен степной кочевой культуры как явление, в целом так и не преодолевшее рубежа, отделяющего первобытность от развитых «цивилизованных» обществ, и застывшее на стадии «варварства» (по классификации Моргана - Энгельса).
В то же время хорошо известно, что кочевые народы создавали могущественные империи от Китая до Европы. Беспристрастный анализ культуры номадов Евразии позволяет сделать вывод о достаточно высоком уровне развития у кочевников материальной и духовной культуры.
В менталитете кочевых народов, в отличие от народов оседлых, понятие родины, дома не олицетворяется с землей. В понимании кочевников дом - это не какое-то конкретное строение, а вся территория, природа, места, которые его окружают и которые он знает и осваивает. Одним из ключевых факторов, определивших формирование кочевой культуры, явился пространственный континуум номадов. Он выступает одним из ключевых аспектов, позволяющих осмыслить феномен менталитета кочевых народов [11]. Известно, что сезонные перекочевки калмыки воспринимали как радостное событие, т.к. они не только разнообразили монотонную и скучную жизнь скотовода (новые знакомства, общение, новый опыт), но и были связаны с состоянием и поголовьем кочевого хозяйства [подр.: 3].
Кочевье калмыков объясняется также внутренним «непокоем» и обладает глубоким символическим смыслом. Кочевье можно представить как путь к самосовершенствованию, самопознанию, познанию окружающего мира. Это видно на примере калмыцких народных пословиц: «Чем старик, лежащий на кровати, лучше молодой человек, странствующий по свету»; «Пока жив отец, познавай людей, пока есть хороший конь, познавай мир»; «Жаждущий - добьется, ищущий - найдет»; «Ищущий человек всегда найдет»; «Дальний путь начинается с близкого»; «Чем больше увидишь, тем мудрее будешь» и т.д. Номадизм в национальной картине мира калмыков ассоциируется с духовным обогащением, познанием окружающей действительности, расширением кругозора [подр. 15].
В целом, образ степи в этнической картине мира калмыков был связан с созвучием, взаимопроникновением мира внешнего и внутреннего, с сочетанием двух, казалось бы, полярных мироощущений: с одной стороны, это тоска, одиночество, степное однообразие, а с другой - стремление к счастливой жизни, вечной красоте, абсолютной свободе. Неслучайно в калмыцкой литературе образ степи выступает как символ родной земли. Степь, связывая воедино человека и окружающую его природу, выступает символом жизнестойкости, внутреннего душевного спокойствия, глубокого духовного прозрения.
Кочевой образ жизни сформировал специфический менталитет калмыков, который отличался непосредственностью и спокойствием (калм. «санамр»). Известно, что жизнь в степи имеет свой неспешный ритм. В течение каждого сезона кочевники-скотоводы выполняли один и тот же набор действий: сбор шерсти, получение молока,
выпас скота. В свободное время они были предоставлены сами себе. У них было достаточно времени для традиционных церемоний и обрядов, проведения досуга и размышлений об окружающем мире.
Сложные условия кочевой жизни на грани выживания и постоянные миграции формировали у калмыков такие качества характера, как сила духа, мужественность, независимость, напористость. Кочевники-калмыки, независимо от пола, представляли собой сильные и самодостаточные личности, которые ценили свободу.
Известный представитель калмыцкой эмиграции 1920-х годов, один из активных участников евразийского движения Э. Хара-Даван отмечал: «Кочевой быт полностью сопряжен с ведением скотоводческого хозяйства» [14, с.3]. Действительно, хозяйственная культура скотоводов-кочевников предстает как основа, которая обусловила формирование самобытной кочевой цивилизации. Хозяйственно-культурная кочевая система выступала культурообразующим фактором, повлиявшим на формирование национального образа мира кочевника [подр.: 7].
Калмыцкие скотоводы, хорошо сохранявшие скот, понимали, что состояние животных зависело от пастбищ. Поэтому животноводы вводили ротационную систему, разбивая пастбища на четыре сезонных участка в соответствии с рельефом, температурой, осадками, растительным покровом, силой ветра и экологическими требованиями животных. Но пастбища имели не видимые глазу границы - сезоны, климат, рельеф земли и тип травяного покрытия. Иногда скотоводы двигались на длинные расстояния, сменяя пастбища внутри сезона, а также и между сезонами. Это позволяло пастбищам регенерировать и восстанавливать свою продуктивность. Как отмечал Б.Я. Владимирцов, «представление о перекочевках, как якобы имеющих единственной целью обеспечение стада кормами, не раскрывает полностью хозяйственно-экономическое значение этой довольно трудоемкой производственной операции» [6, с.331].
Скотоводы выбирали весенние пастбища с быстро растущей травой для того, чтобы животные получали достаточно корма после зимнего воздержания. Осенью выбирали те же места, потому что обилие травы и воды делали их идеальными для нагула животными веса. Поздней весной, летом и осенью животные паслись до восхода солнца, так как животным вредна высокая температура. К вечеру их снова выгоняли на пастбище. Зимой, ранней весной и поздней осенью происходил противоположный процесс. Животные кормились утром после восхода солнца, в подветренных местах и на солнце. Животноводы отмечали, где именно пасутся животные и в каком радиусе, чтобы избежать деградации пастбища. Поэтому использовалась радиальная или круговая пастьба [подр.: 4].
Кочевой образ жизни калмыков диктовался ограниченностью водных и кормовых ресурсов, температурным режимом, но его также можно рассматривать как экологичный стиль жизни. Эта система улучшала продуктивность пастбищ путем использования кочевок на длинные расстояния, ротационной пастбищной системы, неинтенсивного выгула.
У калмыков, наряду с общими традиционными ценностями, существовали обычаи и традиции адаптации, сохранения и защиты окружающей среды. Это было необходимо в силу того факта, что кочевой образ жизни, в отличие от оседлого, находится в более сильной зависимости от окружающей среды и тесно взаимосвязан с ней. Традиционные экологические ценности калмыков можно определить как доброжелательность и уважение к природе, запрет на хищническое использование окружающей среды, хорошее знание явлений природы, а также понимание естественных изменений в ней.
Эти обычаи и традиции, связанные с защитой окружающей среды, возможно, являются одним из наиболее ценных достижений кочевой культуры и ментальности. Религиозные верования калмыков, связанные с буддизмом и добуддийскими шаманскими верованиями, также способствовали формированию уважительного и бережного отношения к природе. Традиции экологического сознания калмыков передавались из поколения в поколение в форме сказок, поговорок, пословиц, песен и т.д.
Скот был главным богатством калмыков. Однако обеспеченность скотом была неодинаковой. Огромными табунами лошадей и стадами скота обладали степные феодалы -тайши. «Степное уложение» 1640 г. многократно упоминает о штрафах скотом, которые со «знатных владельцев» достигали 1 тыс. лошадей. В то же время были в улусах люди, которые вовсе не имели скота, что в условиях кочевого общества означало крайнюю степень бедности. Скотом собирали дань с подвластных людей калмыцкие тайши, им производились расчеты по долгам, уплата штрафов и т.п. Продукты скотоводства обеспечивали калмыкам и пищу, и одежду. Из молока кобылиц изготовляли кумыс и вино. Шерсть овец и верблюдов шла на выделку войлоков, одежды и т.д. Стада паслись на пастбищах под присмотром специально приставленных пастухов, которых выделял и содержал соответствующий аймак или хотон. Богатые скотовладельцы имели отдельных пастухов [подр.: 12].
Преобладающим материалом для отопления у калмыков был «аргасун» - кизяк, помет рогатого скота. «Аргасун» калмыки приготовляли в двух видах: летом женщины ходили по степи около кибиток и собирали естественно высохший кизяк в кожаные мешки. Для зимы же собирали круглые пластинки, складывали в кучи и, когда кизяк высыхал, обмазывали снаружи всю кучу калом с глиной, чтобы защитить его от сырости. Кроме этого, в тех местах, где овцы простаивали на одном месте подолгу, преимущественно ближе к «черням», вырезали кизяк в виде четырехугольных пластинок («аргасун-китцын»). Степняки редко пользовались последним топливом, так как скот, довольствуясь целую зиму подножным кормом, не застаивался на одних местах подолгу; в случае недостатка «аргасуна» на топливо шел бурьян («шаральджин») и степная колючка («хамхул»). В «чернях», где скотоводство было менее развито, топливом служил еще и камыш («хулсун») и в редких местах - дрова («модн») [10, с.17].
Благосостояние калмыков определялось поголовьем скота. В то же время суровые природные условия жизни сформировали у калмыков достаточно спокойное отношение к богатству, к его преходящему свойству. По этому поводу есть калмыцкие пословицы: «Богатство до первой бури, богатырь - до первой пули»; «Богатство как снег, выпавший на спину скота»; «Добро, нажитое трудом, вечно, а богатство временно». Кроме того, как пишет И.А. Житецкий, кочевая жизнь, при которой в течение года приходится переносить с одного места на другое жилище все предметы кибиточного хозяйства 10-15 раз и даже более, не располагает к умножению вещей и их разнообразию. В кибитке калмыка можно было встретить, за небольшими исключениями, вещи только необходимые. Все они, и по форме, и по материалу, были приспособлены к требованию занимать как можно меньше места в кибитке [9, с.26].
Итак, перед кочевниками всегда существовали опасности, обусловленные природно-климатическими факторами. Традиционный кочевой образ жизни и связанный с ним уклад хозяйственно-экономической деятельности, основанный на уникальных географических и климатических условиях Нижнего Поволжья подразумевал их чувствительность к воздействиям природно-климатических изменений. В целях преодоления трудностей включались социальные механизмы взаимопомощи, взаимовыручки. Была традиция помощи бедным и престарелым. Состоятельные владельцы
обеспечивали престарелых питанием во время зимнего периода, шерстью для изготовления теплых вещей. Помогали детям, оставшимся без попечения, чтобы они могли не только избежать голодной смерти, но и учиться, приобретать знания.
Кроме традиционного скотоводства, у калмыков были и иные формы хозяйства: охота, рыболовство и земледелие, которые также оказывали определенное влияние на менталитет, хотя и в значительно меньшей степени.
Охота у кочевников была в почете, зачастую служила тренировкой военных качеств. Калмыки занимались охотой на зверя (сайгаков, диких коз, волков и др.) и птицу. Кроме облавной охоты, в практике лова применялись капканы, сети и самострелы. Продукт промысла принадлежал исключительно собственнику орудий лова. Тайши и их приближенные выбирали для себя не только лучшие пастбища, в которые запрещался доступ прочим калмыкам, но и охотничьи угодья. Охотничий промысел в хозяйстве калмыков играл подсобную роль, будучи лишь подспорьем к скотоводческому производству («бьют де они зверь, только что съесть» - говорили тайши русским в 1607 г.). Во время занятий охотой калмык должен был знать характер природных явлений, повадки и приемы диких животных.
Такое же вспомогательное значение в экономике калмыцких улусов имело рыболовство. В зоне южносибирских озер и по рекам юго-восточных окраин Русского государства, где первоначально кочевали калмыки, ловля рыбы производилась спорадически. Однако в XIX столетии ситуация изменилась. В приморских и приволжских местах, где скотоводческое хозяйство пришло в упадок, калмыки стали активно приобщаться к рыболовству.
Иногда калмыки занимались и земледелием. Первые опыты ведения земледелия южно-русского типа появляются в 30-х гг. XIX в. на Ергенях, которые были заняты кочевьями Малодербетовского улуса, и в низовье Волги, на территории Хошеутовского улуса.
Калмыцкие владельцы и духовенство долгое время отрицательно относились к процессу обоседления калмыков и занятия ими земледелием, как чуждыми их культуре явлениями. Из жалобы 1764 г. калмыка Эркетеновского улуса Ботышка к руководителю «Калмыцких дел» А.Д.Бехтереву выясняется, что он посеял арбузы, дыни и прочие овощи, но другие калмыки, посылаемые зайсангом Барангом, пускают свой скот на посеянные поля и вытаптывают их [8, с.14].
Земледелие, скорее, выполняло второстепенную роль по сравнению с основным хозяйством - скотоводством. Но в первом десятилетии XX в. на территориях северного и северо-западного аймаков Малодербетовского улуса, в первую очередь расположенных вдоль железной дороги Тихорецк - Царицын, начинается формирование товарного земледелия вместе с товарным скотоводством. Вторая половина XIX в. становится переломной вехой в сфере земледелия у кочевых народов.
Переход к земледелию способствовал уменьшению зависимости человека от природы. Но при земледельческом производстве, требующем коллективного труда, особенно возрастала значимость отношений между людьми. При этом земледелие (в определенном смысле и рыболовство) вело к оседлости.
В течение первой половины XIX в. появляются отхожие промыслы. В основном это были астраханские рыбные промыслы и солеломни. В новых условиях ярко проявлялись особенности трудового менталитета калмыков, их терпеливость, неприхотливость и трудолюбие. «На устьяхъ Волги нет ни одной рыболовной ватаги и ни одной даже лодки или морскаго рыболовнаго судна, - писал Н.А. Александров, - где бы ни находились рабочие калмыки. Их берутъ охотно все рыбопромышленники, и трудно представить себе до какой степени терпелив и неутомим в работе калмык» [1, с.14].
Много калмыцкой бедноты работало и на ломке соли из астраханских соленых озер. Это был очень тяжелый труд, рабочие в летнюю жару целый рабочий день находились по колено в соленой воде.
Очень сложные природно-климатические условия жизни калмыков определили физический труд как главное условие их выживания. Оставленные на весь год, без перерыва, под открытым небом, скотоводы боролись с суровостью и изменчивостью погоды, а также с частой нехваткой кормов. Необходимо отметить, что этот труд включал не только временное максимальное напряжение сил, но и постоянное неторопливое выполнение монотонных шагов и алгоритмов, что вызвало укрепление таких качеств, как терпеливость, упорство, настойчивость. Об уважительном отношении калмыков к труду свидетельствует и пословицы.
Трудолюбию калмыков сопутствовали такие черты характера, как проворность, расторопность, поворотливость. Только обладая этими качествами, можно было в зимний ветер и метель собрать разбежавшихся в степи испуганных животных. В труде народ видел основу своего благополучия.
В целом, необходимо отметить, что скотоводство, несмотря на наличие других видов хозяйственной деятельности, всегда занимало центральное место в жизни калмыцкого народа. Именно скотоводство как главный вид хозяйственной деятельности калмыков повлияло на все стороны их жизни и быта, культуру. Этим, вероятно, объясняется и то, что животноводческая терминология у калмыков значительна богаче, чем у многих других народов мира.
В течение ХХ столетия калмыцкий этнос пережил целый ряд потрясений, одной из которых было хозяйственно-экономическое и бытовое переустройство общества, связанное с переходом на оседлость. После Октябрьской революции калмыцкое общество стало меняться ускоренными темпами. Перевод калмыков на оседлость за короткий срок жестким административным путем имел негативные последствия как для хрупкой природы калмыцкой степи, так и для этнической культуры калмыков. Советское правительство, расценивая кочевой образ жизни калмыков как проявление отсталости, не учитывало тот факт, что кочевое скотоводство в силу специфических природно-климатических факторов было наиболее эффективной формой ведения хозяйства в условиях калмыцкой степи. Из-за быстрой трансформации образа жизни и перехода на оседлость менталитет и идентичность калмыцкого народа в значительной степени изменились. Население Калмыкии в советское время полностью отошло от кочевого образа жизни и начало следовать моделям поведения, которые сильно отличались от традиционных норм. В течение постсоветского периода калмыки еще больше адаптировались к новой глобализированной культуре, что негативным образом сказывается на сохранении национальных традиций, языка, а также на демографической ситуации в республике. В то же время этнические традиции калмыков, в том числе и элементы хозяйственной культуры, не исчезли полностью и в настоящее время постепенно возрождаются. Сегодня растет потребность в сохранении народных традиций и культурной самобытности калмыков, что является своеобразным ответом на вызовы глобализации и связанное с ней нивелирование этнокультурных различий. Сложная современная экологическая ситуация в Республике Калмыкия, связанная с деградацией земель и быстрым опустыниванием, заставляет вновь обратиться к опыту традиционного кочевого хозяйствования.
Список литературы
1. Александров Н.А. Калмыки. Степи. - М.: Изд. книгопродавца А.Я.Панафидина. 1901. - 61 с.
2. Амур-Санан А. Мудрешкин сын. Роман-хроника, повести. - Элиста. Книжное издательство, 1987. - 367 с.
3. Бадмаев В.Н. Национальная идентичность в поликультурном пространстве Юга России. - Элиста: Изд-во КалмГУ, 2012. - 78 с.
4. Бадмаев В. Н. Хозяйственная культура калмыцкого этноса: соотношение традиций и новаций [Электронный ресурс] // Новые исследования Тувы. 2014, № 3. URL: https://www.tuva.asia/journal/issue_23/7336-badmaev.html
5. Бакаева Э.П. Буддизм в Калмыкии. Историко-этнографические очерки. - Элиста: Калм. кн. изд-во, 1994. - 128 с.
6. Владимирцов Б.Я. Работы по истории и этнографии монгольских народов. - М.: Восточная литература, 2002. - 557 с.
7. Гачев Г. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос. - М.: Прогресс-Культура, 1995. - 480 с.
8. Дорджиева Е.В. Влияние социокультурных факторов на формирование менталитета калмыцкого народа // Гегярлт: научно-теоретический журнал. - Элиста, 1998. № 2. - С.9-16.
9. Житецкий И.А. Общие условия жизни калмыков в Астраханском крае. // Отчет Петровского общества исследователей Астраханского края за 1889 год. - Астрахань, 1891. - С. 26-30.
10. Житецкий И.А. Очерки быта Астраханских калмыков. Этнографические наблюдения 1884 - 1886 гг. - М: Типография М.Г. Волчанинова, 1893. - 114 с.
11. Номадология // Новейший философский словарь [Электронный ресурс]. URL: http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/New_Dict/529.php
12. Очерки истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьский период. - М.: Наука, 1967. - 479 с.
13. Убушаев Н.Н. Избранные статьи. - Элиста: КИГИ РАН, 2016. - 184 с.
14. Хара-Даван Э. О кочевом быте // Известия Калмыкии. №53. 21 ноября. 1991. - С.3.
15. Церенова Ж.Н. Концепт «кочевье» в калмыцкой, русской и американской линг-вокультурах. Автореферат на соискание ученой степени кандидата филологических наук. - Волгоград, 2005. - 23 с.
16. Эрдэнэболд Лхагвасурэн. Традиционные верования ойрат-монголов (конец XIX -начало XX в.). - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2012. - 196 с.
