CC BY
116
УДК 343
Клоков Сергей Николаевич Klokov Sergeu Nikolaevich
кандидат юридических наук, начальник кафедры предварительного расследования Нижегородская академия МВД России (603950, Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3)
candidate of sciences (law), head of the chair of the preliminary investigation
Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia (3 Ankudinovskoye shosse, Nizhny Novgorod, 603950)
E-mail: sernik@sandy.ru
Роль организационно-распорядительных документов, отражающих результаты оперативно-служебной деятельности органов внутренних дел, в процессе расследования уголовного дела
Role of organizational and administrative documents, reflecting the results of operational-service performance of the internal affaires bodies in the process of a criminal investigation
Статья посвящена обсуждению существующих в настоящее время проблем использования следователем (дознавателем) в процессе расследования уголовного дела не предусмотренных УПК РФ организационно-распорядительных документов, отражающих результаты оперативно-служебной деятельности ОВД, которые в силу значимости своего содержания становятся определяющими дальнейшие уголовно-процессуальные процедуры по делу.
Ключевые слова: уголовно-процессуальные документы, внепроцессуальные документы, рапорт, следователь, дознаватель, орган дознания, взаимодействие.
The article presents the currently existing problems of the usage by an investigator (an inquirer) of the not covered by the Criminal-Procedure Code organizational and administrative documents, reflecting the results of operational performance of the Internal Affairs Agencies in the process of a criminal investigation. These documents shall determine the case's further criminal-procedure activities because of the importance of its contents.
Keywords: criminal procedural documents, other than procedural documents, the report, the investigator, the investigator, the body of inquiry, interaction.
Тема настоящего исследования выбрана нами не случайно. В последнее время в научной среде развернулась дискуссия о целесообразности появления на уголовно-процессуальном «поле» нового «игрока» — единого Следственного комитета. Достаточно вспомнить хотя бы статью профессора А.С. Александрова и М.Л. Позднякова «Путь институционной реформы предварительного расследования» [1], с появлением которой на страницах электронного ресурса Международной ассоциации содействия правосудию появилось множество статей о путях дальнейшего реформирования следственных органов России. Мы не хотели бы в рамках настоящей статьи затрагивать эту тему — для нас совершенно очевидно, что создание единого следственного органа, вобравшего в себя все следственные подразделения существующих сейчас правоохранительных органов России, — дело недалекого будущего.
А раз так, то на повестке сегодняшнего дня должен уже стоять не вопрос — быть или не быть единому следственному органу. По нашему мнению,
сейчас гораздо актуальнее становятся вопросы разработки новых процессуальных и непроцессуальных форм взаимодействия органов дознания и его оперативных подразделений с лицом, расследующим уголовное дело, — следователем и дознавателем. Почему новых? Да потому, что уже в скором времени уйдут в прошлое оперативные совещания по итогам выезда членов СОГ на место происшествия во время суточного дежурства, на которых начальник полиции мог повлиять на следователя при принятии им решения возбудить уголовное дело или передать собранный материал в оперативное подразделение органа дознания для «доработки».
Именно с этой точки зрения мы хотели бы рассмотреть несколько примеров того, как различные организационно-распорядительные документы, отражающие результаты оперативно-служебной деятельности ОВД, в процессе расследования уголовного дела становятся либо процессуальными документами, либо документами, определяющими дальнейшие уголовно-процессуальные процедуры по делу.
Сразу же оговоримся, что в силу ограниченности объема жанра научной статьи мы не будем исследовать процедуру введения результатов ОРД в уголовное дело в качестве доказательств, тем более данная тема, по нашему мнению, уже достаточно исследована [2]. Наша задача гораздо уже — обнаружить и исследовать служебные документы сотрудников полиции, подготовленные ими с целью фиксации результатов своей внепроцессуальной повседневной деятельности, но в силу значимости их содержания могущие при определенных условиях существенно повлиять на ход расследования уголовного дела.
Как известно, самым распространенным документом «внутреннего обращения» сотрудников полиции является рапорт. Данный документ известен и уголовно-процессуальному законодательству, но только в своем единственном виде — в виде рапорта об обнаружении признаков преступления (ст. 143 УПК РФ), который пишется сотрудником ОВД, получившим сообщение о преступлении из источников, не являющихся заявлением о преступлении или явкой с повинной (п. 3 ч. 1 ст. 140 УПК РФ).
Вместе с тем, нами обнаружено еще несколько разновидностей рапорта, написание которых влечет за собой принятие важнейших уголовно-процессуальных решений.
Так, не предусмотренный УПК РФ рапорт о доставлении заподозренного в совершении преступления в орган дознания или к лицу, производящему расследование, является источником информации для следователя (дознавателя), принявшего решение о задержании лица по подозрению в совершении преступления в порядке статьи 92 УПК РФ по основаниям, изложенным в статье 91 УПК РФ. В указанном рапорте на имя начальника ОВД должно быть указано время фактического задержания заподозренного, обстоятельства задержания, перечислено, что было обнаружено при нем в момент задержания, а также время доставления заподозренного в ОВД или к следователю (дознавателю).
После наложения резолюции начальником полиции о передаче данного рапорта в орган предварительного расследования тот становится документом, определяющим несколько последующих уголовно-процессуальных решений по уголовному делу.
Так, исчисление всех сроков, указанных в УПК РФ от момента фактического задержания, будет определяться указанным в рапорте временем фактического ограничения свободы передвижения заподозренного. Это право на защитника (п. 3 ч. 3 ст. 49 УПК РФ), право на его первый допрос не позднее 24 часов (ч. 2 ст. 46 УПК РФ), освобождение подозреваемого не позднее 48 часов, если ему не избрана мера пресечения в виде лишения свободы или не продлен в судебном порядке срок задержания (ч. 2 ст. 94 УПК РФ).
Кроме того, этим рапортом определяется предельно допустимое время составления протокола
о задержании — 3 часа с момент доставления (ч. 1 ст. 92 УПК РФ). Изложенные в рапорте обстоятельства задержания будут иметь ключевое значение при определении законности задержания с точки зрения наличия или отсутствия оснований задержания (ст. 91, п. 3 ч. 1 ст. 94 УПК РФ).
Сам факт наличия в рапорте сведений о досмотровых мероприятиях в момент фактического задержания будет являться основанием для принятия решения о целесообразности проведения или непроведения личного обыска подозреваемого в момент составления протокола задержания (ч. 2 ст. 92 УПК РФ). При этом перечисление в рапорте предметов материального мира, которые были обнаружены у заподозренного в момент фактического задержания, может стать не только основанием его задержания (п. 3 ч. 1 ст. 91 УПК РФ), но и впоследствии определить перечень вещественных доказательств, подтверждающих его вину (ст. 81 УПК РФ).
Таким образом, несмотря на то, что рапорт сотрудников полиции о доставлении заподозренного в совершении преступления в орган дознания или к лицу, производящему расследование, не предусматривается УПК РФ, он несет в себе значительный объем процессуально значимой информации, во многом определяющей ход дальнейшего расследования уголовного дела.
Следующим внепроцессуальным документом, способным кардинальным способом изменить ситуацию по уголовному делу, является рапорт дознавателя о несогласии с письменными указаниями начальника подразделения дознания по уголовному делу. УПК РФ не предусматривает ни форму данного документа, ни его содержание, ограничившись лишь его обозначением в качестве письменных возражений.
Вместе с тем, из смысла части 4 статьи 40.1 УПК РФ следует, что обязанность разрешения данного правового спора лежит на начальнике органа дознания, который, наложив свою письменную резолюцию на указанный рапорт дознавателя, определяет, чья точка зрения на дальнейший ход расследования уголовного дела является законной и обоснованной. Другими словами, с этого момента указанный рапорт приобретает существенную уголовно-процессуальную значимость.
Еще одним внепроцессуальным документом, наличие которого в материалах уголовного дела может повлечь за собой принятие следователем (дознавателем) важнейшего уголовно-процессуального решения, является рапорт сотрудника полиции (участкового уполномоченного, инспектора подразделения по делам несовершеннолетних) о ненадлежащем поведении законного представителя несовершеннолетнего подозреваемого (обвиняемого), наносящем ущерб его интересам.
Каким должен быть данный документ, действующий Уголовно-процессуальный закон не определяет, однако его появление в уголовном деле, как правило, приводит к вынесению следователем постановления об отстранении законного представи-
110
Юридическая наука и практика
теля несовершеннолетнего подозреваемого (обвиняемого) от участия в уголовном деле (ч. 4 ст. 426 УПК РФ).
Еще одним внепроцессуальным документом, наличие которого позволит следователю (дознавателю) обоснованно задержать лицо в порядке статьи 92 УПК РФ или избрать одну из предусмотренных статьей 98 УПК РФ мер пресечения, то есть принять важнейшие уголовно-процессуальные решения по делу, является рапорт сотрудника полиции о том, что заподозренный при его доставлении в ОВД попытался скрыться, либо о том, что обвиняемый может скрыться от органов предварительного расследования.
Исходя из того, что указанные сведения не входят ни в общий (ст. 73 УПК РФ), ни специальный (ст. 421, 434 УПК РФ) предмет доказывания, указанный рапорт нельзя считать источником доказательств, предусмотренным частью 2 статьи 74 УПК РФ. А раз так, то рассматриваемый нами рапорт сотрудника полиции является внепроцессуальным документом, содержащим сведения, изложенные либо в части 2 статьи 91 УПК РФ, либо в пункте 1 части 1 статьи 97 УПК РФ, и в силу этого являющимся процессуально значимым, порождающим применение к подозреваемому (обвиняемому) мер процессуального принуждения.
Следующим документом внутреннего обращения, информации о форме которого мы не найдем в действующей редакции УПК РФ, является обращение следователя к руководителю следственного органа, а также дознавателя к прокурору с просьбой о самоотводе (ч. 1 ст. 67 УПК РФ). И если в первом случае это, скорее всего, будет традиционный рапорт, подготовленный следователем в порядке подчинения своему непосредственному и прямому начальнику (руководителю следственного органа), то ответа, каким образом должен оформить дознаватель свою просьбу к прокурору, в УПК РФ нет. В связи с этим по данному вопросу единого мнения у дознавателей не выработано. Так, некоторые из них исходят из того, что дознаватель должен подготовить рапорт своему непосредственному начальнику (начальнику полиции) с мотивированной просьбой о самоотводе, а тот уже в качестве руководителя органа дознания должен ходатайствовать об этом перед прокурором. Мы считаем данный способ заявления самоотвода малопригодным, так как ни в статье 40 УПК РФ, ни в других нормах уго-
ловно-процессуального законодательства, содержащих полномочия начальника органа дознания, нет полномочий ходатайствовать перед прокурором об отводе дознавателя.
По смыслу пункта 9 части 2 статьи 37 УПК РФ дознаватель обязан напрямую обратиться с подобной просьбой к прокурору, ни с кем не согласовывая свое решение. А раз так, то мы видим единственный способ сделать это — написать на имя надзирающего прокурора заявление, в котором будут изложены доводы дознавателя. Данный документ не имеет ничего общего с заявлением, предусмотренным статьей 141 УПК РФ, однако его последствия будут существенными — прокурор поменяет лицо, производящее расследование уголовного дела в форме дознания.
Безусловно, мы перечислили далеко не все документы, которые в силу значимости своего содержания могут оказаться в материалах уголовного дела, будучи не закрепленными уголовно-процессуальным законодательством по форме. Эта тема требует отдельного исследования, более серьезного и скрупулезного, чем жанр научной статьи. Наша же цель была более узкой — констатировать, что с появлением единого Следственного комитета России на повестку дня встанет вопрос о разработке новых процессуальных и внепроцессуальных форм взаимодействия органов предварительного расследования и органа дознания.
Примечания
1. Александров А.С., Поздняков М.Л. Путь институционной реформы предварительного расследования // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2014. № 1 (25).
2. См., например: Грачев С.А., Ушаков А.Ю., Клоков С.Н. Особенности процессуального оформления действий и решений в уголовном судопроизводстве: учебно-методическое пособие. Нижний Новгород, 2013.
Notes
1. Aleksandrov A.S., Pozdnjakov M.A. The Way of the institutional reform of the preliminary investigation // Legal science and practice: Journal of Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia. 2014. № 1 (25).
2. See for example: Grachev S.A., Ushakov A.Y., Klokov S.N. Particularities of the procedural execution of the activities and decisions in the legal proceedings: teaching aid. Nizhny Novgorod, 2013.
