CC BY
13Образование. Наука. Научные кадры. 2024. № 1. С. 292 — 297. Education. Science. Scientific personnel. 2024;(1):292 — 297.
РЕГИОНАЛЬНАЯ И ОТРАСЛЕВАЯ ЭКОНОМИКА
Научная статья УДК 339(075.8)
https://doi.org/10.24412/2073-3305-2024-1-292-297 NIION 2007-0062-1/24-046
EDN: https://elibrary.ru/SVTNLG MOSURED: 77/27-004-2024-01-246
Роль коммерческого представительства и посредничества при осуществлении внешнеэкономических сделок
Андрей Алексеевич Яковлев
Московский авиационный институт (национальный исследовательский университет), Москва, Россия, andrew0880@rambler.ru
Аннотация. В настоящей статье в краткой форме рассматриваются вопросы актуальности институтов коммерческого представительства и посредничества в случаях заключения торговых сделок с иностранными контрагентами. Описываются ключевые различия между договорами поручения, комиссии и агентским соглашением. Приводится попытка объяснения, почему именно договор поручения является одним из наиболее распространенных в современном международном коммерческом (торговом) обороте. При этом со ссылкой на практику некоторых государств — членов Европейского союза отдельно проведен анализ договора комиссии. Раскрываются особенности применения во внешнеторговой практике договора консигнации.
Ключевые слова: агентское соглашение, коммерческое представительство, зарубежный контрагент, посреднический договор, коммерческий (торговый) оборот, полномочия представителя в сделке, основная сделка, комиссионное вознаграждение, договорные обязательства
Для цитирования: Яковлев А.А. Роль коммерческого представительства и посредничества при осуществлении внешнеэкономических сделок // Образование. Наука. Научные кадры. 2024. № 1. С. 292 — 297. https://doi.org/ 10.24412/2073-3305-2024-1-292-297. EDN: https://elibrary.ru/SVTNLG.
REGIONAL AND SECTOR ECONOMY
Original article
The role of commercial representation and mediation in the implementation of foreign economic
transactions
Andrey A. Yakovlev
Moscow Aviation Institute (National Research University),
Moscow, Russia, andrew0880@rambler.ru
Abstract. This article briefly discusses the relevance of the institutions of commercial representation and mediation in cases of concluding trade transactions with foreign counterparties. The key differences between the contracts of assignment, commission and agency agreement are described. An attempt is made to explain why the contract of assignment is one of the most common in modern international commercial (trade) turnover. At the same time, with reference to the practice of some member States of the European Union, an analysis of the commission's contract was carried out separately. The peculiarities of the application of the consignment agreement in foreign trade practice are also revealed.
Key words: agency agreement, commercial representation, foreign counterparty, intermediary agreement, commercial (trade) turnover, representative's authority in the transaction, main transaction, commission fee, contractual obligations
For citation: Yakovlev A.A. The role of commercial representation and mediation in the implementation of foreign economic transactions // Obrazovaniye. Nauka. Nauchnyye kadry = Education. Science. Scientific personnel. 2024;(1):292 —297. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2073-3305-2024-1-292-297. EDN: https://elibrary.ru/ SVTNLG.
© Яковлев А.А., 2024
Нельзя не заметить, что в последнее время зарубежные коммерческие организации (и предприниматели) очень часто ведут деятельность на российском рынке через своих представителей (агентов), заключая с ними договоры комиссии, поручения и агентские соглашения. Следует обратить внимание на то, что комиссионер, поверенный (равно как и агент), выполняющие задания соответственно комитента, доверителя и принципала, в общем случае профессионально занимаются предпринимательской (коммерческой) деятельностью. В связи с этим подобные виды соглашений приписывают к договорам так называемого «коммерческого представительства». Российское гражданское законодательство идентифицирует в качестве коммерческого представителя лицо, систематически и исключительно самостоятельно действующее от имени определенных предпринимателей при заключении и реализации ими договоров в сфере предпринимательства.
Да, в последние годы роль института коммерческого представительства как такового в международных торговых отношениях заметно снижается, не сопротивляясь таким формам организации предпринимательской деятельности, как создание за границей дочерних компаний, филиалов (представительств), осуществление преддоговорных контактов с зарубежными контрагентами, применение всевозможных схем со сбытовыми посредниками (дистрибьюторами). Несмотря на это, коммерческое представительство все же продолжает весьма активно использоваться в торговом мореплавании, при организации международных перевозок, а также в целом ряде сделок с ценными бумагами (на международных биржах).
Хочется отметить, что ключевым различием между договорами комиссии, поручения и агентским соглашением считается то, от чьего имени (и, конечно же, за чей счет) действует предполагаемый представитель — комиссионер, поверенный (или агент). Характерно, что выделение самостоятельных видов посреднических договоров свойственно в первую очередь странам — членам Европейского союза, а для государств прецедентного права практически единственной разновидностью посредничества в бизнесе выступает только агентский договор.
Особо необходимо подчеркнуть, что, начиная переговоры с иностранными контрагентами относительно заключения договора, следует в обязательном порядке установить не только правовой статус субъекта предполагаемой сделки (организационно-правовая форма, место регистрации
лица, наличие правоспособности), но и объем полномочий его конкретного органа (или представителя) по отношению к заключению самого контракта. В обратном случае с высокой долей вероятности могут возникнуть ощутимые трудности с оплатой за поставленные товары (услуги) либо с возвратом уплаченных сумм за импорт. Деловому обороту известны ситуации, когда безрезультатными могут быть попытки отыскать зарубежную сторону договора для вручения ей, например, исковых материалов (либо повестки о вызове в соответствующий институциональный или изолированный арбитраж). Далее, следует напомнить, что в настоящее время отношения представительства подразделяют на внешние и внутренние. Внешние отношения представительства — это всегда контакты между представителем и неким третьим лицом (выражающиеся в доверенности). А внутреннее представительство характеризует собой отношения между комитентом (доверителем, принципалом) и комиссионером, поверенным, агентом и урегулировано, как правило, договорами комиссии, поручения или агентским. Указанный подход, изначально сформировавшийся в немецком праве, впоследствии был активно воспринят законодательством практически всех европейских государств.
Следует подробнее остановиться на специфике описываемых посреднических договоров. Так, договор поручения — один из наиболее часто используемых в современном коммерческом обороте, при этом его определения как в законодательстве, так и в торговой практике государств в целом совпадают. Например, в соответствии с «буквой закона» Франции в качестве подобного договора рассматривают некое соглашение, в соответствии с которым доверитель дает определенное поручение поверенному предпринять от имени (и в интересах) доверителя какие-то конкретные правовые действия. В то же время законодательство Германии содержит норму, согласно которой поверенный может быть обязан совершить не только юридические, но и фактические действия. Однако при определении применимого права к договору поручения (в аспекте, конечно же, внешних отношений представительства) весьма актуальным вопросом считается выдача поверенному доверенности как таковой. Так, законодательство Российской Федерации содержит ряд правил относительно определения права, применимого к доверенности. Первостепенным здесь является то, что форма доверенности автоматически подчиняется праву государства, применимому к самой доверенности. Более того, доверенность никаким образом не
может быть признана недействительной ввиду несоблюдения формы, если выполнены общие требования права места выдачи доверенности относительно ее формы. Доверенность, выданная за рубежом, также не может быть признана недействительной в связи с несоблюдением формы, если не нарушены требования российского законодательства относительно формы. Конечно же, в иностранных государствах имеют место различные схемы для определения права, применимого к полномочиям представителя. Например, Германия, Франция, Швейцария в качестве такого права признают право места нахождения так называемого «делового объекта» представителя. Без сомнения, вопрос, касающийся полномочий лица, заключающего договор от имени компании (организации), определенно играет серьезную роль в случае признания контракта действительным (недействительным). В подтверждение этому есть примеры.
Так, компания «Абдэйл Лимитед» (остров Мэн) обратилась в государственный арбитражный суд РФ к гражданину Ф. и ООО «Мерку-рий+» с иском о признании недействительным договора купли-продажи доли в уставном капитале ООО «Меркурий+», заключенного между российским гражданином Ф. (покупатель) и компанией «Абдэйл Лимитед» (продавец). По мнению истца, в нарушение ряда статей Закона острова Мэн о компаниях 1986 г., а также положений устава компании «Абдэйл Лимитед» договор купли-продажи доли был подписан от имени истца — компании «Абдэйл Лимитед» — единолично директором К. без принятия совместно с другим директором этой компании — гражданином Х.К. — решения по заключению сделки. В результате разбирательств (дело слушалось около трех лет в нескольких судебных инстанциях) было установлено, что нормы Закона острова Мэн о компаниях, а также устава компании «Абдэйл Лимитед», касающиеся деятельности директоров компании, оформления документов, не ограничивают право директоров действовать от имени компании единолично, а также то, что оспариваемый договор купли-продажи акций был оформлен с соблюдением требований вышеуказанного закона. В результате истцу было отказано в иске [6; с. 492—493].
Необходимо отметить, что для подобных случаев отечественное законодательство вводит правило так называемого принципа «извинительного незнания» зарубежного закона. При этом заключение контракта как бы неправомочным лицом далеко не всегда влечет его недействительность, ведь в ряде ситуаций возможно и после-
дующее одобрение договора. Помимо этого, существует положение, когда сторона, принявшая от контрагента исполнение по договору (и при этом полностью или частично не исполнившая свои обязательства), в общем случае не имеет права требования признать договор недействительным. Следовательно, весьма неоднозначная природа отношений представительства как такового, требование учета de facto сложившихся отношений, проблемы с установлением объема полномочий представителей приводят к определенным сложностям у судов и органов международного коммерческого арбитража при установлении применимого к рассматриваемым отношениям права.
Отдельно нужно выделить агентские соглашения. Итак, агентские договоры (по законодательству стран общего права) могут заключаться либо от имени принципала (названный принципал), либо от своего имени, не называя принципала (нераскрытый принципал), либо от имени и за счет принципала, не раскрывая его имени (неназванный принципал). При этом принципал рассматривается как раскрытый в случаях, когда третье лицо извещено о том, что договор заключается для принципала. Когда третье лицо оповещено об имени такого принципала, он позиционируется как названный принципал. Что касается большинства стран — членов Евросоюза, то следует обратить внимание, что агент там действует от имени принципала (об этом третьему лицу должно быть сообщено явным образом). В ряде случаев агент не извещает третье лицо о своем статусе (т.е. что он представляет какого-либо конкретного принципала), тогда именно он будет рассматриваться в качестве ответственного лица в оформленной им с третьим лицом основной сделке.
Следуя логике большинства государств — участников ЕС, отечественное законодательство формулирует, что по сделке агента с третьим лицом от своего имени за счет принципала агент приобретает права и становится обязанным (даже в случаях, когда принципал и был назван в договоре или вступил с третьим лицом в непосредственные отношения по его исполнению). Соответственно, по договору агента с третьим лицом от имени и за счет принципала совокупность прав и обязанностей возникает у принципала.
Регулирование агентских договоров в ЕС осуществляется Директивой Совета № 86/653/ЕЭС о независимых коммерческих агентах 1986 г. Согласно Директиве, «коммерческим агентом» признается независимый посредник, который имеет длительные полномочия на ведение пере-
говоров о продаже или покупке товаров от имени принципала или на обсуждение условий и заключение сделок от имени принципала. В отечественной литературе высказано мнение, что Директива исходит из квалификации соглашения с торговым представителем как договора поручения. Такая квалификация верна лишь отчасти. Поверенный в договоре поручения действует от имени и за счет доверителя (п. 1 ст. 971 ГК РФ), тогда как коммерческий агент, согласно Директиве, получает вознаграждение (комиссию), которое зависит от результатов его деятельности — заключенных при его посредничестве сделок. С точки зрения российского законодательства коммерческий агент может рассматриваться в качестве коммерческого представителя (п. 1 ст. 184 ГК РФ) либо в качестве агента в агентском договоре, действующего от имени и за счет принципала (п. 1 ст. 1005 ГК РФ). Директива устанавливает право агента на комиссионное вознаграждение (commission) за торговые сделки, заключенные в период действия агентского договора, в случаях: (a) когда сделка была заключена в результате его деятельности или (b) когда сделка была заключена третьим лицом, с которым агент имел предварительную договоренность как с покупателем. При толковании Директивы Европейский суд справедливости пришел к выводу, что для получения вознаграждения нет необходимости, чтобы агент непосредственно участвовал в переговорах по заключению сделок на соответствующей территории... Согласно практике Европейского суда справедливости, нормы Директивы Совета № 86/653/ ЕЭС носят императивный характер, отклонение от которых недопустимо, если агент действует в пределах ЕС [6, с. 499, 501].
Что касается наднационального уровня регулирования, то следует сказать, что в 1978 г. была принята Конвенция о праве, применимом к агентским соглашениям, вступившая в силу в 1992 г. Она нас мало интересует, так как РФ к ней не присоединилась, но все же хочется обратить внимание на то, что Конвенция применяется независимо от того, выступает агент от своего имени или от имени принципала, а также носят ли его действия систематический характер или нет. Более того, согласно Конвенции, если стороны не выбрали применимое к агентскому соглашению национальное право, договор должен регулироваться правом той страны, где действует торговое предприятие агента. При этом отечественное законодательство прямо говорит о том, что если стороны агентского соглашения не определили применимое к нему право, то контракт
будет регулироваться правом государства местонахождения агента. Не лишним будет упомянуть, что Регламент ЕС о праве, применимом к договорным обязательствам (2008 г.), не предусматривает каких-либо специальных коллизионных норм для агентских (равно как и для иных посреднических) договоров. С вопросами регулирования подобных соглашений связаны и некоторые документы Международной торговой палаты, в том числе Типовой агентский контракт (1991 г.).
Анализируя коммерческую практику государств — членов Евросоюза, можно отметить, что от агентских договоров отделяют так называемый договор комиссии для случаев, когда агент заключает договор от собственного имени. В то же время, вступая в гражданско-правовые отношения с третьим лицом от собственного имени, комитент не приобретает статуса участника данного договора, но при этом права и обязанности, появившиеся у комиссионера по сделке с третьим лицом, должны быть переданы комитенту либо как цессия, либо как перевод долга. Таким образом, между комитентом и третьим лицом de jure отсутствует связь до момента, когда комиссионер уступит ему права и обязанности по договору. Указанная особенная черта комиссионного договора явным образом раскрывается в момент определения объема компетенции международного коммерческого арбитража (например, Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ — МКАСа), который не правомочен рассматривать спор в отношении стороны, не заключившей арбитражное соглашение (в любой форме, вплоть до арбитражной оговорки). При этом нельзя забывать и о том, что на комиссионера никак не может быть возложен риск нереализации товара, переданного ему комитентом для сбыта. Подобное не допустимо ввиду того, что такое условие a priori не свойственно данному виду гражданско-правовых договоров. Хочется также подчеркнуть, что (в отличие от агентских соглашений) договор комиссии (равно как и договор поручения) не имеет наднационального уровня в регулировании, в связи с чем источником его регламентации считают исключительно национальные нормы. Так, в случае если стороны договора комиссии не выбрали для него какое-либо национальное право, то суд, как правило, применит право комиссионера.
Продолжая анализ внешнеторговой практики, особо следует выделить, что весьма широкое применение получил и такой договор, как консигнация. Можно уверенно согласиться с мнением, что это есть частный случай (или опреде-
ленный подвид) комиссионного договора, предполагающий, что одна сторона (консигнатор) принимает на себя обязанность за некоторое вознаграждение в течение срока консигнации реа-лизовывать от своего имени, но за счет контрагента (консигнанта) товары, переданные ему консигнантом. Следовательно, предмет действий консигнатора — это заключение не любых сделок как таковых, а только договоров купли-продажи, где консигнатор выступает в качестве продавца, учитывая, что товар сбывается со склада консигнанта, и этот товар к моменту его продажи находится в стране консигнатора.
Поскольку договор консигнации может рассматриваться в качестве разновидности договора комиссии, при определении применимого права суд или арбитраж, основываясь на критерии характерного исполнения (п. 2 ст. 1211 ГК РФ), как правило, применяют к данному договору право консигнатора (комиссионера). Например, МКАС рассматривал иск китайской фирмы к российской организации, вытекающий из договора консигнации. Истец требовал оплаты реализованных товаров и возврата или оплаты стоимости нереализованных товаров, переданных ответчику в счет договора. МКАС квалифицировал договор консигнации как разновидность договора комиссии и применил к нему право комиссионера (российское право). МКАС также отметил, что если исходить из того, что договор консигнации прямо в законодательстве не поименован, то необходимо применять право стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора. Такой стороной МКАС признал консигнатора и, соответственно, применил российское право. В вышеприведенном деле ссылка МКАС на тот факт, что договор консигнации является непоименованным договором, выглядит нелогичной, поскольку арбитраж уже признал (квалифицировал) этот договор разновидностью договора комиссии [6, с. 506—507].
Вызывает интерес то обстоятельство, что, если консигнатор не смог продать товары в срок консигнации, он обязан возвратить их консигнанту. Однако договор может включать в себя и условие перехода к консигнатору права собственности на подобные нереализованные товары, но тогда отношения контрагентов по неисполненному в установленный срок контракту становятся de facto куплей-продажей (с вытекающими последствиями). Очевидно, что положения договора консигнации о переходе консигнатору права собственности на не проданные в срок товары, соответствующим образом подталкивают
последнего к весьма активным действиям по сбыту. Международная торговая палата в своих руководствах, касающихся торговых агентских соглашений, неоднократно указывала на то, что сторонам следует, как правило, согласовывать все условия относительно вопросов, связанных с консигнационными складами, так как весьма важно определить, может ли принципал забрать назад товарные запасы (либо их какую-то часть), и может ли агент вернуть обратно товары, которые не были распроданы.
В качестве некоего заключения целесообразно отметить, что коллизионные вопросы регулирования указанных выше посреднических договоров исследованы еще в недостаточной степени. Требует соответствующего законодательного закрепления вопрос установления пределов действия сверхимперативных норм страны, в которой осуществляют действия поверенный, агент или комиссионер, исполняя свои договорные обязательства, ведь зарубежное право, определенное сторонами как применимое к договору коммерческого представительства, может включать в себя позиции об исключительных правах принципала или, например, агента. И договорные условия, базирующиеся на подобных положениях, могут, к примеру, вступить в прямое противоречие с правовыми нормами РФ относительно запрета ограничения конкуренции. Таким образом, ввиду того что эти и иные проблемы коллизионного регулирования посреднических договоров требуют дальнейшего тщательного исследования, точку в данном вопросе ставить пока рано.
Список источников
1. Богуславский М.М. Международное частное право: учебник. 6-е изд., перераб. и доп. М.: Норма: ИНФРА-М, 2011.
2. Бабин Э.П., Исаченко Т.М. Внешнеэкономическая политика: учеб. пособие. М.: ЗАО «Издательство «Экономика», 2006.
3. Канашевский ВА. Внешнеэкономические сделки. Правовое регулирование. М.: Международные отношения, 2005.
4. Европейское международное право: учебник / отв. ред. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова, П.В. Саваськов. М.: Международные отношения, 2009.
5. Канашевский ВА Международное частное право: учебник. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Международные отношения, 2019.
6. Канашевский ВА Международные сделки: правовое регулирование. М.: Международные отношения, 2016.
7. Шмиттгофф К. Экспорт: право и практика международной торговли: пер. с англ. М.: Юрид. лит., 1993.
References
1. Boguslavsky M.M. Private international law: textbook. 6th ed., rev. and compl. M.: Norm: INFRA-M, 2011.
2. Babin E.P., Isachenko T.M. Foreign economic policy: textbook. M.: Publishing house «Economics», 2006.
3. Kanashevsky VA. External economic transactions. Juridical regulation. M.: International relations, 2005.
4. European international law: textbook / ed. Yu.M. Kolosov, E.S. Krivchikova, P.V. Savas'kov. M.: International relations, 2009.
5. Kanashevsky VA. Private international law: textbook. 4th ed., rev. and compl. M.: International relations, 2019.
6. Kanashevsky VA. International transactions: juridical regulation. M.: International relations, 2016.
7. Schmitthoff C. Export: the law and practice of international trade: transl. from Engl. M.: Juridical literature, 1993.
Информация об авторе
А.А. Яковлев — доцент кафедры «Управление высокотехнологичными предприятиями» Московского авиационного института (национального исследовательского университета), кандидат экономических наук, доцент.
Information about the author
A.A. Yakovlev — Associate Professor of the Department "Management of the hi-tech enterprises" of the Moscow Aviation Institute (National Research University), candidate of economic sciences, associate professor.
Статья поступила в редакцию 12.01.2024; одобрена после рецензирования 12.02.2024; принята к публикации 12.03.2024.
The article was submitted 1 2.01.2024; approved after reviewing 1 2.02.2024; accepted for publication 1 2.03.2024.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ЮНИТИ-ДАНА» ПРЕДСТАВЛЯЕТ
Коблов С.В. Цифровая трансформация процессов управления организацией как новая управленческая парадигма. Монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2023. 127 с.
ISBN 978-5-238-03776-9
Монография посвящена проблеме цифровизации, в последние годы ставшей доминирующей в российском обществе, что обосновывается многочисленными данными по научным публикациям, количеству патентов, объему инвестиций и публикациям в различных СМИ.
Проведен анализ способов, механизмов, инструментов и иных аспектов актуализации трека цифровой трансформации российской экономики. На основании полученных результатов исследования сформулированы направления развития сквозных цифровых технологий. Рассмотрена культура организаций, являющаяся барьером для цифровой трансформации компаний, которая эволюционирует в «цифровую культуру». Представлены современный рейтинг сквозных трендов процесса цифровизации, а также глобальные сквозные тренды цифровизации в отраслевом разрезе, демонстрирующие трек развития цифровой матрицы российской экономики.
Представленная в монографии информация позволит ориентироваться в сложившихся направлениях развития сквозных цифровых технологий российской экономики, а также принимать рациональные управленческие решения представителям российского бизнеса и топ-менеджменту российских компаний.
Для руководителей, специалистов и экономистов, исследующих вопросы, связанные с цифровой проблематикой, аспирантов и магистрантов, занимающихся исследованиями в области цифровой экономики, а также всех, кому интересна данная научная область.
