CC BY
44
УДК 551.583.63
Н.М. Дронин1, А.П. Кириленко2
РОЛЬ КЛИМАТИЧЕСКОГО И ПОЛИТЭКОНОМИЧЕСКОГО ФАКТОРОВ В ДИНАМИКЕ УРОЖАЙНОСТИ ЗЕРНОВЫХ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ XX ВЕКА
Анализируются результаты расчетов климатической урожайности зерновых в Российской империи/Советском Союзе для периода 1885—1940 гг., выполненные австралийским историком С.Г. Уиткрофтом. На основе оригинальной методики С.Г. Уиткрофта авторами сделаны собственные расчеты климатической урожайности зерновых в Российской Федерации для периода 1958—1990 гг. Сравнение климатической урожайности с ее трендовыми значениями, а также со статистическими данными о сборе зерна дают основание для выводов, насколько урожаи зерновых в тот или иной исторической период определялись климатическим и неклиматическим факторами. В целом для рассматриваемого периода в Российской Федерации характерна высокая корреляция между погодными условиями и урожаями зерновых. Однако для политически нестабильных исторических интервалов реальные урожаи оказываются значительно ниже климатических.
Ключевые слова: урожайность зерновых, трендовая урожайность, климатические колебания, засухи, сельское хозяйство Российской Федерации, корреляция между урожайностью и погодными условиями.
Введение. В исторической литературе происходят оживленные дискуссии об эффективности той или иной политической кампании в области сельского хозяйства в России и Советском Союзе (столыпинские реформы, продразверстка, НЭП, коллективизация, "целинная" кампания и др.), в этих дискуссиях затрагиваются вопросы влияния климата на урожай зерновых [15, 18, 19, 22, 24]. Суждения о причинах спада или, напротив, подъема производства зерна в тот или иной исторический период, как правило, делались на основе качественных оценок проводимой аграрной политики и степени благоприятности погодных факторов. Значительно реже в таких исследованиях использовали модельные количественные подходы.
Первая попытка количественной модельной оценки вклада погодного и политического факторов в динамику урожайности зерновых для территории Российской империи и Советского Союза для конкретных исторических эпизодов в 1885—1940 гг. была сделана австралийским историком С.Г. Уиткрофтом в 1977 г. [25]. Идея С.Г. Уиткрофта заключалась в расчете долговременного тренда увеличения урожайности, связанного с постепенным (эволюционным) улучшением агротехнологий. Тренд рассчитывается на основе уравнений регрессии, связывающих рост урожайности зерновых с продолжительностью периода, отчитываемого от начального года (в его работах это был 1885-й год). Для всего периода (1885—1940) тренд преполагался линейным и составлял 0,07 ц/га в год (рисунок, а). Гипотетически, при отсутствии климатических и политических пертурбаций, урожайность зерновых должна
была бы изменяться по трендовой прямой — с 5,38 ц/га в 1885 г. до 9,45 ц/га в 1940 г. (рисунок, а; табл. 1). Поскольку в реальном историческом процессе происходят постоянные климатические и политические возмущения, то реальная урожайность зерновых колеблется относительно трендовых значений и оказывается выше (подъемы) или ниже (кризисы) их в течение достаточно продолжительных исторических интервалов. С.Г. Уиткрофт, чтобы определить климатическую составляющую этих отклонений, на основе уравнений регрессии построил модель, связывающую урожайность с климатическими параметрами конкретного года: если в кризисные периоды климатическая урожайность совпадает с реальной урожайностью, то снижение производства зерна (относительно трендовых значений) полностью объясняется неблагоприятной погодой; если же реальные урожаи оказываются значительно ниже климатических, то следует предполагать влияние неклиматического (политического) фактора.
Центральное место в рассматриваемой методике занимает модель "погода—урожайность". При разработке этой модели С.Г. Уиткрофт ссылался на оригинальные работы В.М. Обухова, П.И. Броунова и других российских ученых начала XX в., показавших хорошую корреляцию между немногими погодными факторами и динамикой урожаев в разных регионах страны [2, 9, 10, 12]. Модель строилась на основе вычисления корреляционных зависимостей между урожайностью и погодными параметрами всего для шести регионов Российской империи (Советского
1 Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, географический факультет, кафедра физической географии мира и геоэкологии, вед. науч. с., канд. геогр. н.; e-mail: [email protected]
2 Департамент наук о системах Земли и политики Университета Северной Дакоты, США, доцент, канд. физ.-мат. н.; e-mail: andrei. [email protected]
Реальная и климатическая урожайность в Российской империи и Советском Союзе в 1887—1940 гг. (а), по [25], и в РСФСР в 1958—1990 гг. (б), по расчетам авторов: 1 — реальная урожайность, 2 — климатическая урожайность, 3 — трендовая урожайность
Союза): Казанской, Московской, Саратовской, Одесской, Оренбургской и Киевской губерний. Например, для Казанской губернии он получил достоверную зависимость между урожайностью зерновых и средними значениями температуры в мае, июне, июле и средним количеством осадков в апреле, мае, июне и июле. Несмотря на ограниченность выборки (6 губерний), расчеты показали хорошую корреляцию (>0,7) со средней статистической урожайностью для всей страны [25]. Поэтому С.Г. Уиткрофт подчеркивает: "Россия имеет оптимально простые агроклиматические условия для проведения такого рода вычислений" [25, с. 18]. С.Г Уиткрофт в работе 1977 г. [25] назвал свои расчеты климатической урожайности предварительными, но позднее (в 1994 г.) опубликовал их с минимальными изменениями [24]. Аналогичные работы для России больше не проводились, в том числе для второй половины ХХ в., когда произошла модернизации (интенсификация) сельского хозяйства страны.
Постановка проблемы. Предположение, что погодные условия являются решающим фактором урожайности зерновых, представляется очевидным, особенно
для таких стран, как Россия, где значительная часть сельскохозяйственных угодий находится в зоне рискованного земледелия. Между тем корреляция между реальными (историческими) и климатическими (потенциальными) урожаями может быть невысокой из-за влияния политического фактора. В ХХ в. история российского крестьянства была очень драматичной, нормальный производственный процесс нарушался, и реальные урожаи оказывались значительно ниже потенциальных. В политически благоприятные периоды реальные урожаи должны иметь большее соответствие с погодными условиями. Подход, разработанный С.Г. Уиткрофтом, позволяет количественно оценить роль политического фактора в динамике урожайности зерновых в разные периоды истории.
Авторы продолжают исследования, начатые С.Г. Уит-крофтом, придерживаясь его оригинальной методики, для периода 1958—1990 гг. (для 1940—1957 гг. отсутствует надежная статистика об урожаях зерновых), но значительно расширили выборку, включив в расчеты все зернопроизводящие регионы России и использовав более полные метеорологические данные.
Материалы и методы. Период 1958—1990 гг. обеспечен относительно надежными статистическими данными об урожайности зерновых и метеорологическими данными. Данные об урожайности в субъектах РСФСР содержатся в официальных статистических сборниках о сельском хозяйстве. Исходными материалами о погодных условиях в конкретные годы послужила база данных Глобальной многолетней климатической сети ^НС№), из которых отобраны данные о температуре (GHCN версии 3) и осадках (GHCN версии 2) за 1958—1998 гг. Эта база данных находится в открытом доступе. Выбор метеостанций для каждого исследованного региона сделан с помощью программы ArcGIS по двум критериям: длина погодного ряда (не менее 33 лет) и расстояние до географического центра региона.
В соответствии с методикой С.Г. Уиткрофта [25] и на основе построения линейной регрессии урожайности во времени определен многолетний тренд роста урожайности, который интерпретирован как долговременное влияние агротехнологического прогресса на продуктивность сельского хозяйства. Отклонение
реальных урожаев от тренда интерпретировалось как совокупное влияние климатического и политического факторов на урожайность зерновых. Чтобы выделить климатический фактор, для каждого зернопроизводя-щего субъекта РСФСР (36 областей, краев, республик) вычисляли линейную регрессию, связывающую урожаи с погодными условиями региона. Наиболее значимые параметры погоды выбирали из 25 переменных: среднемесячные значения температуры, месячные суммы количества осадков, суммы количества осадков для трех весенних месяцев с итеративным отбором независимых переменных с наибольшими значениями частичного корреляционного коэффициента. Дополнительный критерий при отборе переменных — ограничение на общее число независимых переменных (не более 5 в соответствии с рекомендуемым соотношением числа независимых переменных к объему выборки). Найденную таким образом регрессию интерпретировали как климатическую составляющую отклонения урожайности от тренда. Результаты расчетов для 1958—1990 гг. представлены в табл. 2.
Таблица 1
Рассчитанное влияние климатического фактора на урожайность зерновых (ц/га) в Российской империи/Советском Союзе в 1885—1940 гг., по [24]
Годы Трендовая урожайность Реальная урожайность Отклонение реальной урожайности от трендовой Предсказанное отклонение реальной урожайности от трендовой из-за погодных факторов Рассчитанная климатическая урожайность
1890—1894 5,9 5,79 -0,11 -0,19 5,71
1895—1899 6,27 6,41 +0,14 +0,1 6,37
1900—1904 6,64 7,00 +0,36 +0,13 6,77
1905—1909 7,01 6,67 -0,34 -0,31 6,70
1910—1914 7,38 7,49 +0,11 +0,21 7,59
1915—1919 7,75 7,22 -0,53 +0,61 8,36
1920—1924 8,12 6,42 -1,70 -0,68 7,44
1925—1929 8,49 7,88 -0,61 -0,09 8,40
1930—1934 8,86 7,03 -1,83 - 0,37 8,49
1935—1940 9,27 7,68 -1,59 -0,07 9,20
Таблица 2
Рассчитанное влияние погодных условий на урожайность зерновых (ц/га) в Российской Федерации в 1958—1990 гг.
Годы Трендовая урожайность Реальная урожайность Отклонение реальной урожайности от трендовой Предсказанное отклонение урожайности от трендовой из-за погодных факторов Рассчитанная климатическая урожайность
1958—1960 13,30 11,77 -1,53 -0,40 12,90
1961—1965 13,64 12,40 -1,24 -0,46 13,18
1966—1970 14,04 15,34 +1,3 +0,94 14,98
1971—1975 14,44 15,64 +1,2 +0,52 14,96
1976—1980 14,84 15,96 +1,12 +0,60 15,44
1981—1985 15,30 14,10 -1,20 -0,78 14,50
1986—1989 15,57 16,18 +0,48 -0,25 15,50
Обсуждение результатов. В динамике реальной (статистической) урожайности в Российской империи и Советском Союзе в 1885—1940 гг. выделяются предвоенный период 1909—1913 гг. относительного подъема производства зерновых и два периода острого кризиса в 1916—1924 и 1929—1933 гг., когда реальная урожайность была значительно ниже трендовых значений (рисунок, а, табл. 1).
До Первой мировой войны сельское хозяйство Российской империи было на подъеме, что выражалось в беспрецедентном росте производства зерна в 1906—1914 гг. В 1912—1913 гг. валовое производство зерновых в Российской империи достигло 70,9 млн т, включая 50,5 млн т, выращенных в европейской части страны [11]. Россия экспортировала до 16% своего урожая и была (вместе с США) главным поставщиком зерна на мировой рынок. Увеличение производства зерна (на 2,1—2,4% в год) опережало ежегодный прирост населения на 0,6—0,8% [24]. П. Гатрелл [18] считает, что наблюдавшееся в этот период увеличение урожая, особенно в 1909—1913 гг., было скорее результатом хороших погодных условий, чем аграрных реформ. С.Г. Уиткрофт, ссылаясь на свои расчеты, также не склонен переоценивать успехи реформ, поскольку погодные условия в среднем были очень благоприятны [25]. В рекордный 1913-й год климатическая урожайность была выше трендового значения на 24%.
Глубокий кризис российского сельского хозяйства начался в 1915 г. Потери климатической (потенциальной) урожайности в 1915—1919 гг. составляли до 14% исключительно из-за политического фактора (табл. 1). В 1920—1924 гг. из-за засух климатические урожаи были меньше трендовых на 8%, а реальные урожаи — на 21%. Дискуссионны темп и степень восстановления сельского хозяйства в период НЭПа (1921—1928) [19]. Например, в советских источниках показано, что валовое производство зерна в 1928 г. было ниже предвоенного уровня только на 4—8%, но западные эксперты считают, что сокращение составило около 20% [19]. С.Г. Уиткрофт показывает, что к 1928 г. реальные урожаи были близки к трендовым, что свидетельствует об относительном восстановлении хозяйства в годы НЭПа [24].
В 1928 г. рыночные механизмы НЭПа сменились системой обязательной поставки зерна государству. Коллективизация и раскулачивание в начале 1930-х гг. сопровождались ростом посевных площадей за счет малоплодородных земель и соответственным снижением средней урожайности [3]. Снижение производства зерна в 1930-е гг. нередко связывали со сложными погодными условиями [5]. Погодные условия в этот период были, несомненно, неблагоприятные: 1931, 1934, 1936, 1938, 1939 гг. оказались засушливыми, а засухи в 1931 и 1936 гг. охватили многие зернопроизводящие регионы страны [4]. Но результаты расчетов не подтверждают мнение о ведущей роли погодных условий в снижении урожайности [24]. На протяжении всех 1930-х гг. реальные урожаи значительно уступали трен-
довым как в засушливые, так и во влажные годы (рисунок, а). Согласно советским источникам 1934-й год был поворотным, после него началось улучшение в советском сельском хозяйстве [15]. Это не подтверждается расчетами: при климатической урожайности, близкой к трендовой, реальная урожайность была ниже трендовой на 19%, что свидетельствует о крайне замедленном восстановлении сельского хозяйства после 1934 г. (табл. 1). В конце 1930-х гг. производство зерна на душу населения было ниже, чем в годы НЭПа [24].
Наши расчеты климатической и трендовой урожайности охватывают период с 1958 по 1990 г. В 1958— 1990 гг. отчетливо выделяются период снижения урожайности зерновых с конца 1950-х до середины 1960-х гг., десятилетие значительного подъема урожайности с конца 1960-х гг. и кризис в первой половине 1980-х гг. (рисунок, б, табл. 2).
Дискуссионным остается вопрос о том, насколько погодные условия в 1954—1965 гг. обусловили неудачу "целинной" кампании. Согласно планам 6-й пятилетки на 1956—1960 гг. к концу этого периода производство зерна в Советском Союзе должно было достигнуть 164—180 млн т с экспортом излишков в социалистические страны Восточной Европы. Средняя урожайность в стране в целом должна была составить не менее 15 ц/га [14]. В Казахстане планировалось получать не менее 20 млн т зерна в год со средней урожайностью на целинных землях 10 ц/га. Фактически же средняя урожайность в Казахстане составила 7,0 ц/га, а в стране в целом — 9,8 ц/га. Валовой сбор зерна в стране в среднем не превысил 130 млн т, а в Казахстане — 14,5 млн т [6].
В целом 1960-е гг. — один из худших агроклиматических периодов в современной истории Казахстана [1] и страны в целом [23] из-за засух в весенне-летний период. Расчеты, выполненные авторами, показывают, что в этот период климатические урожаи в среднем отставали от трендовых на 3%, а реальные на 10% (табл. 2). В начале 1960-х гг. в советской прессе появилось множество статей о ветровой эрозии и пыльных бурях в связи с распашкой залежных земель и расширением пахотных земель в засушливых областях [17]. Более низкие урожаи могли быть следствием экологических проблем, связанных с реализацией "целинной" кампании.
Период 1966—1975 гг. считается наиболее успешным в развитии отечественного сельского хозяйства. Урожаи зерновых выросли на 40%, а производительность труда в секторе — на 58% в соответствии с беспрецедентной государственной поддержкой сельского хозяйства [7]. Инвестиции в сельское хозяйство за 1966—1975 гг. составляли 2/3 от общих инвестиций в сельское хозяйство до 1965 г. [13]. Потребление удобрений в СССР в этот периоде росло более высоким темпом, чем во многих западных странах, включая США [20]. Тем не менее Б.С. Северин и Д.В. Кэри [22] полагали, что прогресс в увеличении урожайности в 1970-е гг. был достигнут в большой степени благодаря
необычайно благоприятным погодным условиям. Согласно докладу ЦРУ, период 1962—1974 гг. отличался повышением влажности в степной зоне России, более теплыми зимами и прохладными летними сезонами [23]. В метеорологическом сборнике за 1978 г. [1] погодные условия 1966—1970 гг. названы лучшими за весь послевоенный период. Расчеты авторов также показывают, что, несмотря на две значительные засухи в 1972 и 1975 гг., погодные условия в этот период были исключительно благоприятны для сельского хозяйства (рисунок, б, табл. 2).
В течение следующего периода — 1976—1990 гг. — государство продолжало инвестировать большие средства в аграрный сектор, но с уменьшающейся эффективностью инвестиций [8, 21]. Б.С. Северин и Д.В. Кэри [22], ссылаясь на доклад ЦРУ [23], предсказывали, что относительно благоприятная погода конца 1970-х гг. сменится на более засушливую. П. Десай, сделавший прогноз зернового баланса в СССР [16], исходил из предположения, что период 1981—1985 гг. будет обычным для климата страны, т.е. будет состоять из трех лет со средними погодными условиями, одного года с очень благоприятной погодой и одного года с засухой. Реальная погода оказалась хуже этого прогноза, так как отличалась крайней неустойчивостью: засухи в основной сельскохозяйственной зоне чередовались с волнами холода (1979, 1980, 1981, 1982, 1984) [17].
В 1976—1978 гг. климатическая урожайность превышала трендовую в среднем на 5%, а реальная — на 10%, но в 1980—1984 гг. климатическая урожайность была ниже тренд овой на 5%, а реальная — на 8,5% (табл. 2). Итак, снижение климатической и реальной урожайности после 1980 г. составило 10 и 18% соответственно. Период 1985—1990 гг. отличался ровной погодой и характеризовался относительно стабильной, но пониженной климатической урожайностью (рисунок, б, табл. 2). Таким образом, ухудшение климата
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Агроклиматический прогноз и исследование засухи в 1975 г. М.: Гидрометеоиздат, 1978. 178 с.
2. Броунов П.И. Схематические карты вероятности наступления засушливых декад в Европейской России // Атласы по сельскохозяйственной метеорологии. СПб., 1913. 20 с.
3. Данилов В.П., Маннинг Р., Виола Л. Трагедия советской деревни: коллективизация и раскулачивание: Документы и материалы. Т. 2 (ноябрь 1929—декабрь 1930). М.: РОССПЭН, 2000. 927 с.
4. Засухи в СССР. Их происхождение, повторяемость и влияние на урожай / Под ред. А.И. Руденко. Л.: Гидроме-теоиздат, 1958. 207 с.
5. Мошков Ю.А. Советское хозяйство и крестьянство в середине 1930-х годов // Трагедия советской деревни: коллективизация и раскулачивание. Т. 4 (1927—1939) / Под ред. В.П. Данилова, Р. Маннинг, Л. Виола. М.: РОССПЭН, 2000. С. 7—38.
6. Народное хозяйство СССР в 1965 году: Стат. ежегодник. М.: Госстатиздат, 1966. 580 с.
было главным фактором стагнации урожайности зерновых в РСФСР с конца 1970-х гг., хотя определенное влияние могла оказать "дезорганизация" в сельскохозяйственном секторе, о которой много писала советская и зарубежная пресса в 1980-е гг. [17].
Заключение. Россия всегда отличалась большими колебаниями урожаев, так как значительная часть ее сельскохозяйственных угодий находится в зоне неустойчивого увлажнения. Но кроме этих ежегодных колебаний урожайности, обусловленных погодным фактором, наблюдались и более продолжительные (5—6 лет) периоды повышенных или пониженных урожаев зерновых. Такие подъемы и спады в сельскохозяйственном производстве были поводом дискуссий о роли климатических колебаний и политических преобразований в производстве зерновых в разные периоды истории России. Сравнение реальной (статистической) и климатической (моделируемой) урожайности дает возможность ответить на эти вопросы.
Моделирование показывает, что рост урожайности в предвоенный период 1906—1913 гг. был связан главным образом с благоприятным климатом, а не с аграрными реформами, а подъем сельского хозяйства в период 1965—1975 гг. следует относить в равной степени к успехам аграрной политики и хорошей погоде. Снижение урожайности зерновых в первой половине 1920-х гг. и на протяжении всех 1930-х гг. было прежде всего следствием политических изменений на селе, но одновременное ухудшение климата в эти периоды усугубило ситуацию до критической. В целом для России в ХХ в. характерна высокая корреляция между погодными условиями и урожаем зерновых (до 0,85). Но в периоды политических переломов происходило расхождение климатической и реальной урожайности, и корреляция между погодными условиями и урожаями зерновых значительно снижалась (например, 0,55 для периода 1915—1940 гг.).
7. Народное хозяйство СССР, 1922—1982. М.: Статистика, 1982. 883 с.
8. Народное хозяйство СССР в 1989 г.: Стат. ежегодник. М.: Финансы и статистика, 1990. 766 с.
9. Обухов В.М. Движение урожаев зерновых культур в бывшей Европейской России в период 1883—1915 гг. // Влияние неурожаев на народное хозяйство России / Под ред. В.Г. Громана. М.: Росс. ассоциация НИИ общественных наук, 1927. С. 5—53.
10. Обухов В.М. Урожайность и метеорологические факторы (статистические исследования) / Под ред. С.Г. Стру-милина. М.: Госпланиздат, 1949. 316 с.
11. Попов П.И. Хлебофуражный баланс. 1840—1924 гг. // Сельское хозяйство на путях восстановления. М., 1925. С. 1—50.
12. Свод урожайных сведений за 1883—1915 годы / Под ред. Н.С. Четверикова. М.: Изд-во ЦСУ СССР, 1928. 235 с.
13. Советский Союз: Политико-экономический справочник / Сост. В.А. Голиков. М.: Политиздат, 1975. 432 с.
14. Хрестоматия по отечественной истории (1946— 1995 гг.) / Под ред. А.Ф. Киселева, Э.М. Шагина. М.: ВЛАДОС, 1996. 600 с.
15. Conquest R. The Harvest of Sorrow. Soviet Collectivization and the Terror—Famine. L.: Pimlico, 2002. 412 p.
16. Desai P. Estimates of Soviet grain imports in 1980—1985: alternative approaches // IFPRI. Res. Rep. 1981. Vol. 22. 48 p.
17. Dronin N., Bellinger E. Climate dependence and food problems in Russia (1900—1990). Budapest; N.Y.: CEU Press, 2005. 366 p.
18. Gatrell P. Tsarist economy (1850—1917). L.: Batsford, 1986. 288 p.
19. Markevich A., Harrison M. Great war, civil war and recovery: Russia's national income, 1913 to 1928 // CEFIR/NES Working Pap. Ser. Pap. 146. M., 2010. 35 p.
20. Parker W.N. The Superpowers. The United States and the Soviet Union compared. N.Y: John Willey & Sons, 1972. 347 p.
21. Severin B.S., Carey D.W. The outlook for Soviet agriculture // The future of Soviet Economy: 1978—1985 / Ed. by H. Hunter. Colorado: Westview Press, 1978. P. 100—129.
22. Severin K. An Assessment of the Soviet Food Program // Soviet Economy after Brezhnev. NATO Colloquium, 11—13 April. Brussels, 1984. P. 85—112.
23. USSR: The impact of recent climate change on grain production / CIA, off. Economic Res. Rep. October 1976. 36 p.
24. Wheatcroft S.G. The significance of climatic and weather change on Soviet agriculture (with particular reference to the 1920s and the 1930s) // Discussion pap. Soviet Industrialization Project Ser. 1977. Vol. 11. 48 p.
25. Wheatcroft S.G., Davies R.W. Agriculture // The Economic Transformation of the Soviet Union, 1913—1945 / R.W Davies, M. Harrison, S.G. Wheatcroft (Eds.). Cambridge: Cambridge University Press, 1994. P. 106—115.
Поступила в редакцию 09.02.2012
N.M. Dronin, A.P. Kirilenko
IMPORTANCE OF CLIMATIC AND POLITICAL-ECONOMIC FACTORS FOR THE DYNAMICS OF GRAIN CROP YIELDS IN THE RUSSIAN HISTORY OF THE 20th CENTURY
Climatically determined values of grain crop yields in the Russian Empire and the Soviet Union calculated by Australian historian S.G.Witcroft for the period of 1885—1940 are analyzed. The Witcroft's algorithm was the basis for calculation of climatically determined values of grain crop yields in the RSFSR for the period of 1958—1990. Comparison of climatically determined crop yields with its trend values and statistical data on crop harvest makes it possible to conclude to what extent grain crop yields depended of climatic and non-climatic factors during different historical periods. Generally there is a high degree of correlation between weather conditions and grain crop yields for the historic period under study. However during politically unstable time intervals the real yields were considerably below the climatically determined ones.
Key words: grain crop yields, trend yields, climatic oscillations, draughts, Russian Empire, RSFSR, correlation between crop yields and weather conditions.
