CC BY
49
УДК [94:353] (470.332) «1937»
Карелин Е.Г. Роль кампании террора 1937 г.
в реорганизации регионального механизма власти России
На основе анализа архивных материалов раскрывается чудовищный механизм истребления руководящих кадров государственного управления на Смоленщине в 30-е гг. двадцатого столетия.
Ключевые слова: социалистическая модернизация, номенклатура, репрессии, новая партийно-советская элита.
Karelin E.G. The role of terror company in 1937
in the regional authority mechanism reorganization in Russia
The appalling mechanism of the state management authorities extermination in the Smolensk Region in the 30s of the twentieth century is revealed in the article on the basis of the archive materials analysis.
Key words: socialist modernization, nomenclature, repressions, new soviet party elite.
Социалистическая модернизации 30-х годов позволила в кратчайший исторический срок превратить СССР в мощную индустриальную державу с потенциалом сверхдержавы. Одним из условий и формой этого радикального преобразования была реформа районирования. Достижением районирования стало бурное развитие интеграционных связей и создание целостного регионального комплекса. Оборотной стороной такого инновационного развития стало закрепление жесткого иерархического механизма партийно-государственной власти. Ограничение самостоятельности региональных властей и местного населения минимизировало действительный экономический и социальный эффект такой модернизации.
После выделения наиболее индустриализованной территории бывшей Брянской губернии Смоленская область отчетливо выявила свой сельскохозяйственный характер. Создание такой диспропорции
разрушило всю прежнюю систему долгосрочного экономического развития.
Районированная организация Западной области обеспечила складывание регионального механизма сталинского режима и в то же время противоречила дальнейшему этапу централизации и бюрократизации власти. Борьба со сложившимися номенклатурными кланами достигла наивысшей остроты в 1937-1938 гг. и завершилась полным уничтожением всего поколения старой номенклатуры.
Особенно разрушительным по своим последствиям был февральско-мартовский 1937 года пленум ЦК. Он резко повысил требования к размаху репрессий, регулярно проводимых в стране. На пленуме обкома И.П. Румянцев признал: "... за допущенные ошибки отвечает руководство. Я над решением ЦК очень много думал, прочувствовал его, оно мне повернуло мозги, и, теперь я поставленную перед нами задачу понимаю совершенно в дру-
Евгений Геннадьевич Карелин - кандидат исторических наук, доцент кафедры гуманитарных наук Смоленского филиала ОРАГС.
гом свете"1. Репрессиям были подвергнуты заместители председателя облисполкома А.Я. Клявс-Клявин и И.С. Резников, заведующая областным земельным управлением Ф.А. Лучанинова, заведующий промышленно-транспортным отделом обкома К.В. Стремоусов и другие партийные и советские областные и районные руководители. Но это было только начало в процессе устранения прежнего областного руководства.
Разгром партийно-советского руководства Западной области был тщательно спланированной операцией в рамках кампании "большого террора". Этот вывод следует из анализа выступления Л.М. Кагановича на пленуме обкома 18 июня 1937 года. Сам текст выступления стал доступен только после рассекречивания материалов Центрального партийного архива. Прежде всего Л.М. Каганович указал на организатора этой кампании: "Тов. Сталин особенно подчеркнул: талантов у нас миллионы ...бояться, думая, что у нас людей не хватит, - это глупость... в нашей области больше, чем где-либо, господствовало благодушие. Все кадры благодушны: это после расстрела Уборевича, Якира, Тухачевского"2.
Л.М. Каганович довольно откровенно признает планирование репрессий: "Мы уже в течение некоторого времени, я бы сказал, не месяца, имели сведения, что не все благополучно в руководстве Западного обкома, что Румянцев плохо работает... Мы начали политически присматриваться и пришли к заключению, еще до ареста Убаревича (так в оригинале), что не все у него благополучно... после того как Убаревич дал показания, после того как мы получали целый ряд дополнительных материалов о крупнейших прорывах в работе Западного Обкома"3.
20 мая 1937 года Политбюро ЦК исключил из ЦК Ягоду, Смирнова А.П., Прокофьева, Карахана, Гибена и других, как участников "антисоветской организации правых". По логике кампании террора, центральная организация должна была иметь местные организации, на поиск которых был отведен месяц до пленума ЦК 20 июня. Главный вопрос пленума был связан с чисткой высшей партийной номенклатуры в центре и на местах.
18-26 мая 1937 года в Смоленске прошла 5-я партийная конференция Западной области. За формальным ритуалом партконференции проходили невидимые и непонятные для большинства изменения. Внезапно Политбюро ЦК направило председателя облисполкома Г.Д. Ракитова в оргкомитет Курской области. И.П. Румянцев был вынужден выдвинуть А.Л. Шиль-мана на пост председателя облисполкома. Импровизацией И.П. Румянцева выглядит выдвижение В.Н. Макарова - руководителя отдела руководящих кадров с января 1936 года. В.Н. Макаров так описывал эту ситуацию: "Перед закрытием областной конференции хлопнул по плечу: "Ты будешь вторым секретарем обкома" - и потребовал "стать культурным, галстук носить, круг знакомых сузить"4.
30 мая Политбюро ЦК вынесло решение: "Ввиду поступивших в ЦК ВКП(б) данных, изобличающих члена ЦК Якира и кандидата в члены ЦК Уборевича в участии в военно-фашистско-троцкистско-правом заговоре и в шпионской деятельности в пользу Германии, Японии и Польши, Политбюро исключило их из рядов ВКП(б) и передало дела в НКВД"5. Л.М. Каганович довольно откровенно сказал на пленуме обкома о поведении И.П. Румянцева в критические для него дни: "Пришел он к нам, мы, члены Политбюро, сидели и спрашиваем его, как прошла конференция и как обсуждалась кандидатура Уборевича. Он стал рассказывать, что все замечательно прошло, начал его расхваливать. Когда мы ему сказали, что Уборевич находится у Ежова, так он сразу повернул на 180° и стал уверять, что Уборевич развратник... пользуется своим положением. Обижает своих командиров, развращает жен. Он даже пробовал пустить слезу тем, что Уборевич и дочь его обидел"6.
Бюро Западного обкома партии единогласно исключило Уборевича в тот же день. Областное руководство во главе с И.П. Румянцевым полностью капитулировало под давлением Политбюро. Эта готовность принять любые репрессии провоцировала масштабность новой террористической кампании. И.В. Сталин теперь был уверен,
что все кадровые решения будут поддержаны на местах.
16 июля 1937 года И.П. Румянцев был вызван в Москву и арестован. В решениях Политбюро было записано: "1) Ввиду выявившихся близких связей первого секретаря Западного обкома Румянцева И.П. с врагом народа Уборевичем освободить Румянцева от обязанностей первого секретаря Западного обкома. 2) В качестве временного исполняющего обязанности первого секретаря Западного обкома рекомендовать 2-го секретаря Московского обкома т. Коротченкова Д.С. 3) т. Коротчен-кову вступить в исполнение обязанностей не позднее 19.У1. 1937 года"7. Исполнителем воли И.В. Сталина стал Л.М. Каганович, который 17 июля созвал бюро обкома, на котором и объявил об аресте Румянцева. Все члены бюро единогласно одобрили исключение И.П. Румянцева и принялись его обличать. Особенно старался В.Н. Макаров, который стал убеждать: "... на партийной работе в Ярцево, Бежице и Обкоме через мои руки прошло сотни дел о врагах, и я решительно вел линию на изгнание врагов партии. В Бежице мною было разоблачено ряд врагов партии и народа. Эта банда видела во мне острого, большевистски принципиального, иногда в глаза мне льстили, а на деле все принимали, чтобы испортить меня, прибрать к своим гадким рукам"8.
Напоминая о былых заслугах: "Всегда я был тесно связал с НКВД и активно помогал разоблачению врагов. Я мальчишкой ушел в годы гражданской войны в ряды Красной Армии. Находился в отряде особого назначения 13-й армии и Юго-Западного фронта, я участвовал в уничтожении врагов и расстреливал врагов"9. В.Н. Макаров сразу же начал изобличать своих товарищей по обкому и секретарей райкомов. Вторым по активности разоблачения был руководитель партийного контроля Л.А. Папардэ.
Получив необходимую разоблачительную информацию, Л.М. Каганович в тот же день сообщил И. В. Сталину: "Ракитов был вместе с Румянцевым в одной компании. Я думаю, он должен быть арестован. Тяжелое положение области требует сильного
нового предоблисполкома. Выдвинуть на месте трудно. Тов. Коротченков просит в качестве председателя т. Бидинского из Московского облисполкома. Я его целиком поддерживаю. Я думаю, что на пленуме следует избрать новое бюро в составе 5 человек с тем, чтобы на следующем пленуме доизбрать: 1) Коротченков; 2) Мезис; 3) Белов; 4) Каруцкий; 5) Бидинский"10. Политбюро немедленно одобрило это предложение.
18 июня открылся пленум обкома, на котором от ЦК ВКП(б) были представлены Л.М. Каганович, Д.С. Коротченков и К.И. Бидинский. Пленум не только единогласно (69 человек) посчитал Румянцева и Шильмана врагами народа, но и распустил прежнее бюро обкома и утвердил новое в предложенном составе (5 человек). Одновременно из состава пленума начали последовательно "выводить" группы прежних руководителей, которые "ближе всего соприкасались с Румянцевым и Шильманом и, зная их антипартийные взгляды, всячески покрывали их"11. Решения пленума обкома подготавливались лично Л.М. Кагановичем. Следующий пленум 26 июля одобрил "работу бюро Обкома ВКП(б) и уполномоченного КПК по разоблачению и выкорчевыванию врагов народа, право-троцкистского, румянцевско-шиль-манского охвостья"12 и исключил из членов пленума новую порцию руководителей. Этим руководителям не помогало обязательное участие в "разоблачениях".
Весь аппаратный слой был захвачен безжалостным истреблением под лозунгом: "Работа по выявлению и ликвидации право-троцкистсткой вредительской банды Румянцева, Шильмана, Ракитова и др. является важнейшей политической и государственной работой. Всякая попытка формального отношения будет рассматриваться как прямое пособничество врагам народа с вытекающими отсюда последствиями"13. В ЦК шел отчет о возникающих трудностях: "Приходится довольно упорно требовать активность, где только посылка человека от Обкома дает возможность установить подлинное положение... вышибаемых сейчас гнилых политически и морально людей с успехом можно будет заменить. Дело лучше идет после
очищения. Трудность у нас только с крупными центрами и ОРПО"14.
Среди тех, кто подвергся репрессиям, оказались и работники прокуратуры во главе с областным прокурором М.Н. Ереминым и суда во главе с председателем областного суда Адриановым. Они, оказывается, "проводили право-троцкистскую практику с грубейшим извращением карательной политики и нарушением революционной законности ... что поощряло преступность и возбуждало недовольство населе-ния."15 Забыли эти товарищи разъяснения наркома юстиции Н.В. Крыленко здесь же, в Смоленске, в декабре 1934 года: "Высшим законом является Партия. Всякий закон есть воля Партии. Партия должна быть во всем в курсе дела. вмешивание - это полное отсутствие руководства"16.
Высшее партийное руководство было достаточно последовательно в своем стремлении истребить прежнюю региональную элиту. Новое руководство Западной области во главе с Д.С. Коротченковым сосредоточило свое основное внимание на расправе с руководящими кадрами. Свои отчеты о ходе карательной кампании Д.С. Коротченков направлял непосредственно И.В. Сталину и заведующему отделом руководящих партийных органов ЦК Г.М. Маленкову. Органы НКВД были выведены из-под всякого контроля не только советских органов, но и самого обкома. Они непосредственно подчинялись Д.С. Коротченкову. Руководитель областного управления НКВД В.А. Каруцкий стал главным исполнителем новой политической линии партии. В результате всего за год репрессий в партийных и советских органах произошла полная смена руководства. Буквально единицы в аппарате обкома пережили эту разрушительную кампанию.
Если при И.П. Румянцеве нормой работы чекистов было "взять вместо 5 человек 30 человек с расчетом, что потом разберемся"17, то теперь и разбирательства не было. Так, некий Комов долго сохранял жизнь приговоренного к расстрелу бывшего заведующего сельскохозяйственным отделом и члена бюро обкома С.М. Соколова. В 1940 году комиссия Смоленского обкома партии установила массовое при-
менение пыток работниками НКВД и выяснила, что "Соколов, которому Комов оказывал всяческое покровительство, стал давать самые провокационные показания на всех тех, на кого Комов у него просил, приговаривая при этом: "Что мне, жалко, пускай чувствуют сталинское руководство, чем больше тем лучше"18. Обстановка страха, которая царила тогда в области, использовалась карьеристами и проходимцами для сведения личных счетов, для запугивания и для карьеры. Директором областного драматического театра стал некий Сергеев, который приобрел где-то форму чекиста "с двумя ромбами", сфабриковал соответствующие документы и буквально терроризировал актеров, а в театральном институте - студенток. Через газету "Рабочий путь" он участвовал в шельмовании руководящих кадров.
Д.С. Коротченков выполнил порученную ему кампанию и был направлен на повышение на Украину. В 1939 году он стал членом ЦК, а в 1952-м даже удостоился чести стать кандидатом в члены Политбюро. В отличие от него остальные организаторы террора в Западном крае России имели совсем иную судьбу. М.С. Савинов был первоначально назначен первым секретарем Смоленского обкома, но уже на второй партконференции в конце февраля 1939 года по решению ЦК он был освобожден от должности "за неудовлетворительную работу обкома". Его заменил новый назначенец ЦК В.М. Денисенко. Председателем облисполкома был назначен Р.Е. Мельников.
Руководитель областного управления НКВД В.А. Каруцкий был обвинен в связях с врагами народа и покончил с собой. К.И. Бидинский был направлен руководить оргкомитетом Орловской области и, как и Г.Д. Ракитов, вскоре после этого назначения репрессирован. Руководитель партийного контроля Л.А. Папардэ был разоблачен как латыш, "который старался представить себя сверхбдительным большевиком, приложивший свои мерзкие руки для того, чтобы перебить большевистские кадры"19. По Западной области прошло массовое истребление руководящих кадров по национальному признаку -латышей, поляков и других. Заодно унич-
тожались национальные сельсоветы, колхозы, школы,театры,клубы,как"очаги националистических контрреволюционных организаций".
О масштабах избиения руководящих кадров свидетельствует количество выдвинутых на руководящую работу - 4 тысячи человек, в том числе 700 работников номенклатуры обкома. В 40 из 49 районов новой Смоленской области на руководящую работу были выдвинуты работники, которые никогда не руководили или были раньше на низшей инструкторской работе.
Достоинством новой номенклатуры в отличие от старой было наличие образования. Старая номенклатура гордилась своей необразованностью. Новая номенклатура получила образование в советских школах и вузах. Изменения в составе 1-й (июнь 1938 года) и 3-й (март 1940 года) партийных конференций показывает убедительную тенденцию роста уровня образования20:
высшее 17 33 среднее 79 116 низшее 237 193
Корректировку в политику репрессий внес январский 1938 года пленум ЦК, осудивший "показную бдительность, перестраховку и клевету". С 20 января по 20 апреля поступило 686 апелляций на восстановление в партии от исключенных за вторую половину 1937 года коммунистов (половина из 2168 исключенных была арестована). Восстановлено же было всего 63 человека в 1937 году и 88 человек в 1938 году, да в райкомы было направлено 201 дело на пересмотр21. Но репрессии продолжались и в 1938 году, и число исключенных достигло 3150 человек, а восстановленных в партии - 134122.
Новый партийный руководитель В.М. Денисенко должен был осуществить "переход от кампанейщины к большей оперативности и систематическому планомерному руководству"23. Это магическое заклинание вместе с требованием "живого руководства" господствовало при Румянцеве и оставалось действенным во всей истории советской власти. В 1939 году ЦК партии провел единовременную реформу партийного руководства по лик-
видации отраслевых отделов. Теперь в ЦК должны были остаться отделы: управления кадров, управления пропаганды и агитации, организационно-инструкторский отдел, сельскохозяйственный отдел и отдел школ. В обкомах должны были действовать отделы кадров, пропаганды и агитации, организационно-инструкторский, сельскохозяйственный. В горкомах и райкомах сохранялись отделы кадров, пропаганды и агитации, организационно-инструкторский.
Реально эти изменения в Смоленском обкоме выглядели так: руководство осуществляли 1-й, 2-й, 3-й секретари, секретарь по кадрам, секретарь по пропаганде. В обкоме действовали отделы - оргин-структорский,сельскохозяйственный, военный, кадров, пропаганды и агитации и секторы - особый, финансово-хозяйственный. Всего насчитывалось ответственных работников 114 человек, технических работников - 40. В горкомах было 44 ответственных работника и 12 технических работников. В райкомах 1-й категории (60 тысяч человек) - 23 ответственных работника и 8 технических работников, 2-й категории (40 тысяч человек) соответственно 20 и 7 человек, 3-й категории (30 тысяч человек) - 18 и 5 человек24. Численность партийно-советской элиты можно определить достаточно четко: номенклатурных работников обкома насчитывалось 1358 человек (в Западном обкоме их число составляло 1904 человека).
Такая новая система власти должна была осуществлять управление в форме тех же кампаний. Так, ограничить "излишки" приусадебной земли и скота у колхозников согласно постановлению СНК и ЦК от 21 января 1939 года нужно было к 1 марта. Еще одно решение ЦК и СНК от 27 мая 1939 года требовало за 1939-1940 гг. сселить с хуторов 113 тысяч домохозяйств. В Смоленской области, как и ранее в Западной области, в отличие от остальной Центральной России господствовала именно хуторская форма землевладения и землепользования. Западный обком под руководством Румянцева так и не смог уничтожить это идеологически вредное наследие нэпа. От ЦК прибыли для контроля упол-
номоченный - член Политбюро А.А. Яковлев и спецбригада ЦК. Новое смоленское руководство, забросив всю остальную работу, все свое внимание сосредоточило на сселении крестьян в колхозные поселки. Выполнение всех сельхозработ затянулось, выполнение сельхоззаготовок было сорвано. Зато областное руководство могло отчитаться: вместо 80 тысяч в 1939 году сселили 98 585 хозяйств25, а в 1940 году сселили 26 820 хуторов, перевыполнив указание начальства. Было переселено 134 471 домохозяйство, включая хутора до 5-10 дворов26.
Правда, верховная власть все равно осталась недовольна. И.В. Сталин заявил: "Я сомневаюсь, чтобы нынешнее руководство могло обеспечить нам работу в Смоленской области", а верный сподвижник Г.М. Маленков тут же сделал заключение: "Денисенко должен уже изучить область, непонятно, почему там это дело хромает"27.
Смоленский обком отреагировал незамедлительно, но в духе поиска виновных на районном уровне власти (ряд секретарей райкомов были сняты с должности, ряд получили взыскания). Чтобы "укрепить" руководство сельским хозяйством в удаленных от железной дороги и городов глубинных частях области, 4 февраля 1940 года бюро обкома обратилось в ЦК (к А.А. Андрееву и Г.М. Маленкову) за разрешением организовать в области 6 новых районов за счет разукрупнения ряда прежних и доведения численности районов в Смоленской области до 54. Была произведена перестановка руководящих работников, и были созданы 4 производственно-территориальных управления(северная группа - 15 районов, восточная группа - 12 районов, южная группа - 13 районов, юго-восточная группа - 14 районов). В аппараты управлений выделялись партийные, советские, хозяйственные работники и специалисты сельского хозяйства. Численность управления достигала 15-20 человек, всего в новой управленческой структуре насчитывалось до 70 человек. Заслуживает внимания то обстоятельство, что в новой кампании пытались действительно исправить положение и поэтому для решения возникших проблем укрепляли руково-
дящие кадры, начали постройку 5 новых МТС, в колхозы направляли трактора, сеялки, культиваторы и другую сельхозтехнику. В 1940 году было объединено 2269 мелких колхозов. Из 8000 председателей колхозов было сменено 1870 (23%), из 2400 председателей сельсоветов сменилось 40628.
В сентябре 1940 года В.М. Денисенко и целая группа других руководителей (Мал-кин Г.Н., Дятлов Г.С.) были сняты со своих должностей. Но в отличие от своих предшественников были направлены не в застенки НКВД, а в Москву на учебу. "Большой террор" выполнил поставленные задачи, и его можно было завершить. Об изменении обстановки свидетельствует и попытка ограничения роли НКВД в региональной системе власти. Третий секретарь Г.Г. Манаев возглавил комиссию по утверждению номенклатурных работников НКВД. Ранее это было чисто формальным мероприятием, так как углубляться в эти вопросы для партийного руководства было слишком опасно. Теперь же бюро обкома установило факты пыток арестованных ответственными работниками НКВД Малыгиным, Комовым, Свешниковым, Григорьевым. Бюро вступило в конфликт с начальником УНКВД по Смоленской области и членом бюро Е.И. Куприяновым, который не хотел подчиняться этому решению. Более того, работники УНКВД попытались оклеветать самого Г.Г. Манаева за вмешательство в деятельность своего органа. Бюро отстояло Манаева и попыталось воздействовать на Куприянова по партийной линии. И.о. начальника УНКВД был назначен заместитель Куприянова Ильин. Ряд работников НКВД были отстранены от должности. "Враждебные методы при ведении следствия" были осуждены, в аппарат НКВД были направлены "проверенные коммунисты". В сентябре 1940 года Е.И. Куприянов был избран членом бюро обкома. Следовательно, полностью подчинить НКВД обкому не удалось. Скорее, было заключено соглашение об ограниченном контроле партийного руководства над деятельностью своего же карательного органа.
Новый секретарь обкома Д.М. Попов и "старый" председатель облисполкома
Р.Е. Мельников создали достаточно сплоченную команду партийно-советского руководства. Во всяком случае, и сельское хозяйство, и промышленность области в 1940-1941 гг. успешно развивались. Рост промышленного производства в 1940 году составил 3%. После провальных предшествующих годов террора развитие позитивных тенденций определяло новую обстановку в области. Это позволяло решать проблемы руководства на основе серьезного анализа положения дел.
В марте 1941 года на 7-м пленуме обкома удалось выявить сложившиеся противоречия в управлении сельским хозяйством. Начальник областного земельного отдела Анатольев в своем выступлении так охарактеризовал положение дел: "50% времени работников ОблЗО уходит на подготовку решений. За 1 квартал 1941 года было принято более 1200 решений Облисполкома, около 700 решений принято по сельскому хозяйству (по 10 решений ежедневно). За принятыми решениями никто, кроме технического работника в Облисполкоме, не смотрит. До последнего времени работали по принципу "подписали и с плеч долой". Решения никто в достаточной степени не контролирует. Сель-хозотдел Обкома держал эти вопросы в руках. Он помимо Облисполкома зачастую вмешивался в работу аппарата ОблЗО. Те документы, которые попадали в исполком, залеживались, и, вполне понятно, партийный орган должен был вмешиваться помимо т. Бирюкова"29. В.Я. Бирюков был прислан из ЦК в 1939 году и являлся секретарем обкома и заместителем председателя облисполкома. Ему напрямую подчинялись два отдела облисполкома - ОблЗО и аппарат сельхоззаготовок (Уполнарком-заг). Р.Е. Мельников на примере В.Я. Бирюкова осудил практику перестраховки и боязни ответственности "в решении любого вопроса" среди руководящих кадров. Партийный пленум не только поддержал председателя облисполкома, но и освободил назначенца ЦК, как "не справившего-ся"с порученным руководством.
Результаты партийного руководства Смоленской областью настолько удовлетворили высшее руководство, что Г.М. По-
пов в 1940 году был назначен ("избран") кандидатом в члены ЦК, а в 1941 году уже стал членом ЦК. Такое доверие в это время невозможно было заслужить обманом и лестью. Так что сложившийся сталинский режим утвердил на региональном уровне вполне компетентное, профессиональное и образованное руководство. Новая партийно-советская элита, пройдя через "большой террор", стала не только более управляемой и ответственной, чем прежняя "ленинская гвардия", но и более профессиональной. Тяжелейшие испытания Великой Отечественной войны доказали это важнейшее отличие сталинской элиты от польской, французской, чешской и иной европейской. Партийно-советские руководители Смоленской области мобилизовывались в армию, шли в партизаны, погибали в боях (как, например, секретарь обкома по промышленности Г.И. Пайтеров), но не переходили на сторону врага, не бежали в глубь страны и не укрывали своих сыновей от призыва в армию.
Советский Союз, втянутый в мировую войну, оказался в состоянии решить проблемы реорганизации своей государственной, военной, экономической и общественной структуры на новых основаниях. Способность сменить исходные принципы, произвести радикальную переоценку ценностей и ответить на мировой вызов адекватным образом подчеркивает организаторские способности сталинской элиты и особенности политической и экономической системы СССР. Если сравнивать с первой мировой войной, то она окончательно разрушила баланс равновесия в России между социокультурными традициями и потребностями приспособления к военным условиям и выбором стратегии победы, а также способов ее достижения. Военные поражения, не имевшие стратегического характера, вызвали революционное брожение, которое определило гибель имперской России. Тоталитарный режим СССР был порождением и в то же время формой модернизационных процессов ХХ века. Это и объясняет его выживание в совершенно невероятных условиях. Советский регионализм не представ-
лял собой системы самостоятельных, эффективных и демократических территориальных сообществ. Поэтому в военных условиях территория страны мгновенно стала единым милитаризированным организмом, народы сплотились вокруг своей власти, а сама власть смогла реализовать единство армии, политической и экономической системы в безусловную победу. Другое дело, что эта система носила мобилизационный характер и была приспособлена исключительно к чрезвычайным условиям. Оправдать же свое чрезвычайно затратное и расточительное (особенно по отношению к человеческим ресурсам) существование в мирных условиях и соревнования по социально-экономическому уровню развития общества этот механизм власти так и не смог. Социализм как модернизационный проект ХХ века оказался исторически обречен.
1 Государственный архив новейшей истории Смоленской области (далее ГАНИСО), ф. 5, оп. 2, д. 933, л. 85-86.
2 Российский государственный архив социально-политической истории (далее РГАСПИ), ф. 81, оп. 3, д. 227, л. 8-9.
3 Там же, л. 10-11.
4 ГАНИСО, ф. 5, оп. 2, д. 1614, л. 7.
5 РГАСПИ, ф. 17, оп. 3, д. 987, л. 94.
6 РГАСПИ, ф. 81, оп. 3, д. 227, л. 14.
7 ГАНИСО, ф. 5, оп. 2, д. 988, л. 3.
8 Там же, д. 1612, л. 45.
9 Там же, л. 65.
10 Там же, л. 85-86.
11 Там же, л. 6.
12 Там же, д. 1616, л. 1.
13 Государственный архив Смоленской области (далее ГАСО), ф. 2360, оп. 2, д. 2451, л. 214.
14 ГАНИСО, ф. 5, оп. 2, д. 1721, л. 324.
15 Там же, д. 1763, л. 25.
16 Там же, оп.1, д.716, л. 20.
17 Там же, оп. 2, д. 1783, л. 41.
18 Там же, ф. 6, оп. 1, д. 501, л. 9.
19 Там же, ф. 6, оп.1, д. 48, л.13.
20 Там же, ф. 6, оп.1, д. 47, л.15; д. 387, л. 47.
21 Там же, ф. 6, оп.1, д. 141, л.188.
22 Там же, д. 210, л. 79.
23 Там же, л. 25.
24 Там же, д. 314, л. 4-8.
25 Там же, д. 388, л. 27.
26 Там же, д. 515, л. 199, л. 32.
27 Там же, д. 388, л. 7.
28 Там же, д. 645, л. 121, 164.
29 Там же, д. 649, л. 21.
