CC BY
40
Так что президентская декларация в Нальчике представляется мне событием, имеющим существенный исторический смысл. Руководитель посттоталитарной России произнес ex cathedra некое человеческое слово. Как-никак, слово тоже дело. Но дело, повторяю, не просто в государственных директивах или интеллигентских благопо-желаниях, а в призвании раздираемой конфликтами России выжить и осуществить себя в поистине тектонических культурных процессах будущего. И как раз в тот период, когда недостаток разумения, веры и культуры миллионы людей пытаются компенсировать бэконовскими идолами этнонационализма и религиозной нетерпимости.
"Pro et Contra", М, 2002 г., лето, т. 7, № 3, с. 163-179.
Сергей Бережной,
ведущий специалист Информационно-аналитического отдела аппарата полномочного представителя Президента Российской Федерации в Южном федеральном округе (Ростов-на-Дону) РОЛЬ ИСЛАМСКОГО ФАКТОРА В УРЕГУЛИРОВАНИИ КРИЗИСА В ЧЕЧНЕ
Роль исламского фактора, в том числе и его радикальных проявлений, в развитии кризисной ситуации в Чеченской Республике привлекает пристальное внимание ученых, политиков и журналистов. Чечня — традиционно исламский регион, где наибольшим влиянием пользуются суфийские ордена накшбандийя и кадирийя. В новейшей истории республики, особенно с начала 90-х годов, прослеживается усиление влияния ислама. В период кризиса коммунистической идеологии руководство Чечено-Ингушетии взяло курс на его постепенную реабилитацию. Это проявлялось в возвращении верующим культовых зданий и строительстве новых мечетей, в отказе от атеистических штампов в пользу декларации роли мусульманства в жизни чеченского народа. Вышли из подполья и активизировались суфийские ордена, их лидеры завоевали популярность в массах. В тот период ислам виделся важнейшим компонентом процесса реабилитации чеченского народа.
После прихода к власти сепаратистов во главе с Д.Дудаевым ислам стали активно использовать как идеологическое оружие в про-
тивостоянии с федеральным центром (противопоставление мусульман-чеченцев "неверным" русским) и против сил в самой Чечне, настроенных на диалог с российской властью. В условиях господства суфизма в чеченском исламе Д.Дудаев сделал ставку на последователей кадирийского тариката, представители которого были оттеснены от власти в советское время. Адепты тариката накшбандийя в основном оказались в рядах оппозиции дудаевскому режиму, а противоречия внутри мусульманской общины способствовали осложнению кризиса, придав ему религиозный оттенок.
Начало боевых действий в 1994 г. привело к радикализации чеченского общества. В условиях вооруженного конфликта многие политические силы апеллировали к исламу, зачастую с экстремистских позиций. Наряду с традиционным суфизмом в первую военную кампанию 1994—1996 гг. появилось значительное количество приверженцев "возрожденческого" движения в исламе, призывавших к буквальному претворению в жизнь положений Корана и отвергавших в связи с этим традиционные особенности чеченского мусульманства, в том числе и суфизм. Появление республике так называемого "ваххабитского" движения отмечено еще в начале 90-х годов. Это было связано с общей демократизацией общества, контактами с зарубежными исламскими центрами, проникновением новых идеологических конструкций, выработанных в мусульманском мире. Суннитский фундаментализм (или салафизм) развивался на основе критики местного суфизма с присущей ему опорой на традиционное тейповое деление общества, на патриархальную непререкаемость мнения религиозного авторитета, зачастую низкий уровень богословского образования и, как следствие, на неспособность традиционного духовенства дать адекватные ответы на многие проблемы современной жизни. До начала боевых действий количество салафитов в республике было крайне незначительным, широкого отклика в массах их проповедь не находила. Ситуация резко изменилась в ходе вооруженного конфликта, когда в республике появилось значительное количество наемников, а зарубежные исламистские организации наладили поставки оружия и других средств (в том числе и финансовых) для продолжения боевых действий. Вся эта деятельность проводилась под маской "джихада" и совпала с общей радикализацией чеченского общества. Пик популярности ваххабитов пришелся на момент окончания первой войны (1996), когда они фактически превратились в самодостаточную политическую силу. Но к тому времени у так назы-
ваемого "ваххабитского движения" в Чечне было крайне мало общего с движением реформирования ислама, а само оно представляло часть международной террористической сети, где ислам был лишь идеологической оболочкой. В этой схеме будущее самой Чечни приносилось в жертву распространению "джихада" на соседние территории.
Степень влияния ваххабитов наглядно иллюстрирует появление в 1999 г. указа президента Ичкерии А.Масхадова о введении в республике полного шариатского правления, когда власти взяли курс на построение "исламского государства". Однако это не способствовало усилению режима Масхадова, а еще больше дезорганизовало управление республикой. Неподконтрольность вооруженных формирований квазиваххабитов "органам государственной власти" в конечном счете обернулась вторжением в Дагестан и поражением там боевиков. Однако режим Масхадова имел значительные силы и средства, в том числе поступающие через ваххабитские структуры, чтобы остаться у власти. Оппозиция уступала по организованности и оснащенности. В этих условиях руководство России — задолго до трагических событий 11 сентября 2001 г. в США — приняло решение о проведении контртеррористической операции на территории Чечни, правящий режим которой создавал угрозу безопасности не только России, но и всего Кавказского региона. К началу контртеррористической операции осенью 1999 г. Ичкерия была политически дезорганизована. Ее "государственные органы", возглавляемые президентом Масхадовым, фактически существовали параллельно с системой ваххабитских джамаатов, которые имели собственную структуру управления и контролировали многие сферы жизни республики, опираясь на всестороннюю помощь зарубежных исламистских организаций. Это придавало их структурам определенную прочность и даже поддержку властей, так как некоторая часть этой помощи оседала в карманах представителей официального руководства республики. Ваххабиты не были заинтересованы в укреплении органов власти Чечни, которые время от времени проявляли стремление взять под контроль их структуры. В давлении на власть они широко использовали "исламистскую" риторику, маскируя под претворением в жизнь норм "истинного ислама" стремление не дать усилиться "слишком светскому" режиму Масхадова.
Следует отметить, что в республике всегда было сильно движение, выступавшее против деятельности ваххабитов. Еще до начала контртеррористической операции муфтий Чечни А.Кадыров неодно-
кратно отмечал деструктивный характер идеологии их чеченских апологетов, указывал на пагубные для Чечни последствия влияния последних. Поэтому после силового отстранения сепаратистов от власти и утверждения президентом России В.В.Путиным главой администрации Чеченской Республики А.Кадырова новое руководство заняло принципиально жесткую позицию по отношению к ваххабизму. Летом 2001 г. Ахмад Кадыров подписал распоряжение, согласно которому на территории Чечни была запрещена деятельность религиозных организаций и групп, исповедующих ваххабизм. Их мечети и все неформальные домашние детские религиозные классы должны были быть закрыты. Несмотря на то, что это распоряжение вызвало у мусульманской общественности неоднозначную реакцию, следует отметить, что запрет в целом оправдал себя в силу тех неординарных условий, в которых развивался ислам в республике. Немалую роль здесь сыграли общий подъем религиозности чеченцев в годы нестабильности, а также роль ислама и его институтов, которая сложилась за время существования Республики Ичкерии. При упадке государственности, дискредитации или прекращении деятельности многих общественных структур именно мечеть и ее служители стали одним из важнейших каналов влияния на общественное настроение.
" Контрваххабитская" пропаганда заняла значительное место в политике новой власти, причем акцент делался на неисламский характер ваххабитского движения. После крупного теракта в Грозном (осень 2000 г.) на проповеди перед прихожанами, еще не пришедшими в себя после этой вылазки боевиков, имам городской мечети Би-лал-Хаджи заявил: "Те, кто совершил это убийство невинных людей, не имеют права называть себя мусульманами...". После теракта в Каспийске, совершенного 9 мая 2002 г., муфтий Чечни Ахмад Хаджи Шамаев назвал его исполнителей "врагами Аллаха и всех мусульман". 11 июня 2002 г. Духовное управление мусульман и Совет старейшин Чечни опубликовали в республиканских средствах массовой информации обращение к чеченскому народу, в котором призвали способствовать установлению мира в республике и противодействовать ваххабизму. В обращении отмечалось, что сегодня боевики "убивают в домах, взрывают на дорогах, рынках, в государственных учреждениях... Верующий в Аллаха никогда не посмеет убить человека, а нас убивают только за то, что мы живем, соблюдая каноны Корана... Кража имущества, похищение людей, грабежи и разбои, рабство и человеконенавистничество внедрялись в умы нашей молодежи как
атрибуты Ислама.... Все это привнесено в нашу республику извне Басаевым, Хаттабом и их приспешниками и ничего общего с религией Ислама не имеет... Масхадов называет всех чеченцев, работающих в разных отраслях народно-хозяйственной сферы Чеченской Республики, предателями, сексотами, шпионами, а алимов, уважаемых старейшин, духовных лидеров — неверными. У каждого верующего чеченца должен возникнуть вопрос: кто дал право Масхадову или Басаеву судить, кто мусульманин, а кто нет? Прикрываясь именем Аллаха, выдержками из Корана и хадисов, последователи Масхадова, называя себя то Шурой, то Верховным шариатским судом, творят свои черные дела, чтобы сохранить нажитое добро, ища личных выгод, обманывая народ". Администрация республики делает ставку на слияние усилий чеченского духовенства в борьбе с религиозным экстремизмом. Часть мусульманских религиозных деятелей объединились в так называемый "Совет потомков Пророка Мухаммада, уста-зов и шейхов Чеченской Республики" и выступают за урегулирование ситуации в Чеченской Республике. Многие из них — последовательные противники не только ваххабизма, но и любого экстремизма, за что подвергаются преследованиям со стороны боевиков, становятся жертвами терактов. По словам муфтия Чечни Шамаева, только за последние два года от рук экстремистов погибли 17 имамов.
В настоящее время руководство республики стремится выстроить прочную вертикаль управления исламскими организациями с опорой на традиционный суфизм. На 10 февраля 2002 г. здесь зарегистрированы 22 религиозные организации, создана система руководства ими. При правительстве действует Отдел по делам религий, который возглавляет В.Ш.Шердиев. Руководящим органом всех исламских религиозных организаций является Идарат — Духовное управление мусульман Чеченской Республики, который координирует деятельность мусульманских общин. Всех имамов мечетей и учебные программы соответствующих учебных заведений должен утверждать муфтий республики. В ведении ДУМЧР находятся вопросы, связанные с организацией и проведением паломничества в Саудовскую Аравию; органы государственной власти и местного самоуправления активно сотрудничают с религиозными организациями по вопросам налаживания в республике мирной жизни, что выражается в проведении совместных мероприятий по нравственному воспитанию, по противодействию распространению и употреблению наркотиков, в призывах к законопослушанию (на проповедях в мечетях после пят-
ничных молитв) и т.д. В республике действуют 352 мечети (однако из-за отсутствия средств большинство из них не прошло регистрацию), работают восемь медресе и одно высшее религиозное учебное заведение (Исламский институт в с. Курчалой), которые готовят служителей ислама, преподавателей арабского языка и переводчиков. Проведенное в 2001—2002 гг. администрацией Ичкерии анкетирование местных органов власти по поводу религиозной обстановки в республике показало, что в большинстве районов официально действующее духовенство тесно контактирует с местными администрациями, представителями правоохранительных органов и других силовых структур. В большинстве районов раз в неделю (по пятницам) имамы мечетей выступают перед населением с проповедями, посвященными объяснению основ ислама, обличению ваххабизма, говорят о вреде наркомании и употребления спиртных напитков и т.д. На этих встречах присутствуют главы местных администраций, представители отделов внутренних дел и военных комендатур, которые отвечают на вопросы, интересующие местное население. В районах, где есть телевидение, представители духовенства используют для проповеди эфир. Имамы мечетей участвуют в заседаниях администраций, где мнение духовенства, как правило, принимается во внимание. Местные власти помогают мечетям деньгами или стройматериалами (многие культовые постройки пострадали в ходе боевых действий), но, как отмечают большинство респондентов, этой помощи явно недостаточно. На общем фоне неординарно выглядит поддержка исламских структур руководством Надтеречного района. Здесь по распоряжению главы администрации района каждому имаму отведено 5 га земли, на которой трудятся работники государственных хозяйств, а урожай передается имаму. Кроме того, из казны госхозов оплачивают учебу детей в филиале Исламского института в станице Знаменской, а районная администрация оказывает мечетям единовременную помощь для организации религиозных мероприятий. В целом в политике властей республики упор делается на поддержку традиционного ислама через соответствующие структуры. Подобная схема сотрудничества действует и в соседних, схожих по общей религиозной ситуации субъектах Российской Федерации — Дагестане и Ингушетии.
Сегодня в Чечне функционируют многочисленные мусульманские общины и соответствующая инфраструктура, работают религиозные образовательные учреждения. Проведенное правительством анкетирование районных администраций позволяет определить об-
щее положение мусульманских общин в республике. В Старопромы-словском районе города Грозного действуют девять мечетей, при которых служат девять имамов. В начале 2002 г. создан совет имамов района, тесно контактирующий с советом старейшин. В Ленинском районе города — три мечети. Они очень пострадали в ходе боевых действий, однако здесь есть четыре имама и муфтий. В Октябрьском районе города из семи мечетей не разрушена только одна, поэтому верующие собираются в хозяйственных постройках, зданиях образовательных учреждений и в других подходящих местах. В Заводском районе города из шести мечетей разрушены четыре, служат пять имамов. На севере республики мусульманские общины представлены следующим образом. В Надтеречном районе действуют 14 мечетей, при которых служат 12 имамов. В станице Знаменской расположен филиал Исламского института им. Аль-Насуха-Хаджи. В Шелковском районе — 13 мечетей, работают 19 имамов. В Наурском — 14 мечетей. По данным местных властей, из 55 тыс. жителей района 90% — мусульмане-чеченцы, последователи вирда Кунта-Хаджи (зикристы), представляющие 12 крупных тейпов; выбранные старейшины проводят воспитательную работу и следят за нравственностью. При мечети станицы Наурской действуют курсы изучения Корана. В Гудермесском районе — 18 мечетей, пять из них разрушены, есть имам района. В населенных пунктах служат 23 имама. Действует филиал Курчалойского исламского института. Местные власти отмечают, что в районе активно развивается религиозное образование, жители обращались в администрацию с предложением открыть при центральной мечети Гудермеса курсы по изучению Корана. При этом в районе нет недостатка в людях, которые могут преподавать основы ислама. В Шалинском районе была 51 мечеть, во время боевых действий разрушены восемь, работают шесть медресе, в которых насчитывается 600 учеников и 20 преподавателей. В Курчалойском районе есть официально зарегистрированное высшее религиозное учебное заведение — Исламский институт им. Аль-Насуха-Хаджи. В Урус-Мартановском районе, по сведениям администрации, мечети имеются в каждом населенном пункте, работают муфтий района и 13 имамов. В Ачхой-Мартановском районе республики работают 12 имамов. Религиозную картину отдельно взятого района Чечни хорошо иллюстрирует ситуация в Ножай-Юртовском районе. По данным местной администрации, здесь насчитывается 47 мечетей, из них 34 полностью или частично разрушены, причем 23 культовых здания построе-
ны сравнительно недавно — в 90-е годы. Общее число прихожан на пятничной молитве — около 6 тыс. человек. При мечетях в селах действуют 47 имамов, из них 33 старше 50 лет, всего семеро имеют высшее образование (двое — высшее духовное), остальные — среднее или начальное.
Таким образом, исламский фактор — важный элемент общей ситуации в республике, мечеть остается каналом связи общественности и властных структур, а в общем исламские структуры — один из немногих стабильно действующих социальных механизмов. Однако перед официальным исламом стоит комплекс вопросов, связанных с нестабильностью общей ситуации, кадровыми проблемами, материальными трудностями, становлением религиозного образования. Многие трудности обусловлены деформированным развитием мусульманства в советский период, что в конце 80-х — начале 90-х годов породило всплеск интереса к исламу, политизацию традиционных мюридских структур и появление обновленческих движений. Потен -циал исламского фактора здесь по-прежнему очень высок, поэтому политика в отношении мусульманских общин должна занимать одно из ведущих мест в урегулировании ситуации в республике. Предстоит выработать механизмы взаимодействия между властными структурами и Духовным управлением мусульман Чечни, которое должно координировать как движения суфийского толка, так и иные направления развития ислама. Исламский фактор активно используют и бандформирования, еще действующие на территории республики. Они делают акцент на идеологию "исламизма", как на единственный путь развития чеченского государства. В ходе военной фазы контр-террористической операции ваххабиты утратили свое влияние на органы власти, но в условиях подполья, организованного в районах, контролируемых официальными властями, составляют главную силу, противостоящую федеральным войскам и местному руководству. Сепаратистское движение в целом приняло более "исламский" характер: территория республики разделена между отрядами, составляющими джамааты и возглавляемыми своими полевыми командирами — амирами, которые получают необходимую финансовую помощь от лидеров ваххабитского движения. В начале контртеррористической операции сохранялась видимость некоторого паритета государственных структур Ичкерии и отрядов ваххабитских джамаатов. В сепаратистской печати можно было прочитать сообщения такого характера: "Главнокомандующий А.Масхадов отметил в приказе, что в соответ-
ствии с решением Государственного комитета обороны Чеченской Республики Ичкерия командующие фронтами, секторами, отдельными группами и эмиры групп джамаатов пришли к согласию.". Сегодня в известиях из лагеря сепаратистов доминируют преимущественно ваххабитские лозунги и призывы. В республике действует так называемая "Шура" (совет) полевых командиров-ваххабитов, которая осуществляет верховное (иногда формальное) руководство джа-маатами и занимается распространением среди них средств на продолжение войны. Поступающая из-за рубежа помощь — значительный стимул для продолжения деятельности ваххабитских отрядов. За нее, как и за места районных или местечковых амиров, которые непосредственно участвуют в получении и "освоении" помощи, между боевиками нередки вооруженные столкновения. Так, 12 сентября 2002 г. в окрестностях села Старые Атаги Урус-Мартановского района произошла "разборка" между боевиками полевого командира Исы Садаева и курьерами Шамиля Басаева, доставлявшими для Зелимхана Ахмадова и его банды деньги на продолжение террористической деятельности в районе. Причина "выяснения отношений" — стремление Исы Садаева занять должность амира местного джамаата и взять под свой контроль направляемые сюда ресурсы.
Многие жители республики продолжают поддерживать ваххабитов. Их эмиссары ведут пропагандистскую работу среди молодежи, отдавая предпочтение выходцам из малообеспеченных семей. Ваххабиты нелегально выпускают и распространяют газеты, брошюры и другие печатные издания, иногда помогают продуктами и деньгами семьям ушедших в банды, формируют так называемые "учебные группы" для изучения Корана и арабского языка, где во время занятий "талибы" проходят соответствующую идеологическую обработку, после чего их переправляют в горные лагеря боевиков. Наконец, значительную роль играют традиционные отношения внутри чеченского общества: взаимопомощь родственников, обычаи кровной мести, стремление поддерживать членов своего тейпа, несмотря даже на их противозаконную деятельность, и т.д. В некоторых районах есть устойчивые квазиваххабитские общины-джамааты, члены которых посещают подпольные мечети, не склонны к почитанию суфийских традиций, поддерживают устойчивые связи с членами бандформирований. В подобных местах происходят собрания представителей ваххабитских общин, на которых нередко присутствуют полевые командиры.
В отрядах боевиков, противостоящих федеральным силам, все большую роль играют иностранные наемники. Еще в августе 2000 г. в районе селения Ведено прошло совещание, на котором один из руководителей боевиков, известный арабский террорист Хаттаб, предложил поставить на ключевые посты зарубежных наемников, обвинив чеченских полевых командиров, укрывшихся в сопредельных странах (Грузии и Азербайджане), в трусости. Но при этом он утверждал, что число иностранцев в его отрядах относительно невелико. По оценке чеченских правоохранительных органов, "на территории Чечни в окружении двух наиболее одиозных главарей бандформирований Басаева и Хаттаба действовали порядка 250—300 иностранных наемников". Это вызвано тем, что полевым командирам стало сложнее вербовать добровольцев хотя бы для восполнения потерь, не говоря уже о расширении своих рядов. Качественное изменение в составе бандг-рупп влечет за собой изменение программных установок и тактических приемов экстремистов. В конце апреля 2002 г., после появления информации о ликвидации Хаттаба, Федеральная служба безопасности распространила данные о ведущей роли представителей зарубежных террористических организаций в руководстве сепаратистов: "Хаттаб входил в состав так называемой "Шуры" — совета полевых командиров, где из 11 полевых командиров был лишь один чеченец — Шамиль Басаев, а остальные были арабы, которых он (Хаттаб. — С.Б.) фактически возглавлял". Усиление в среде сепаратистов влияния сил, формируемых и поддерживаемых зарубежными исламистскими организациями, отодвигает на задний план провозглашаемую сепаратистами цель войны — независимость Чечни. Главарям "исламистского интернационала" в принципе все равно, где наносить удары, важно не дать затухнуть огню "джихада". При этом для лидеров сепаратистов, особенно из наемников, несущественны последствия терактов для населения республики. Наряду с борьбой против федеральных сил, ваххабиты проводят террористические акции против представителей органов власти, интеллигенции, духовенства. По некоторым подсчетам, в республике от их рук погибло более 40 уважаемых в Чечне людей. С одной стороны, своими действиями они хотят запугать население, а с другой — истребить наиболее прогрессивную часть чеченцев, склонную к поиску компромисса с федеральной властью, способную противостоять вооруженному сепаратизму и попыткам насадить в республике исламизм. Главарей бандформирований не покидает желание привлечь на свою сторону население и духовенст-
во. Отмечены попытки психологической обработки жителей и особенно духовенства во многих селениях, преимущественно в горных районах, где неоднократно распространялись обращения так называемого "Высшего военного совета", подписанные Ш.Басаевым и Хаттабом. В них содержались обвинения и угрозы в адрес сотрудников местных администраций и религиозных деятелей по поводу их сотрудничества с федеральными силами. Священнослужителям предлагалось "искупить свою вину перед чеченским народом, только оказывая содействие моджахедам в борьбе против оккупационного режима". Логическим завершением переориентации всего сепаратистского движения на исключительно исламистские позиции служат поправки к "конституции ЧРИ", опубликованные на уду-говском сайте "Кавказ-центр". В преамбуле сообщается, что высшим органом власти республики провозглашается Маджлисуль Шура, возглавляемая руководителем государства. Принцип ее формирования предполагает, что она "образуется из амиров и алимов, принимающих активное участие в джихаде". Некоторые поправки отражают основные тенденции в сепаратистском лагере: авторитаризм и зависимость от зарубежных экстремистских организаций. "Конституция" провозглашает, что "повиновение амирам в одобряемом, соблюдение низа-ма, оберегание доверенного, дисциплинированность в государственных делах обязательны для всех", что "все мусульмане-ансариты, принимающие участие в джихаде по защите свободы и независимости ЧРИ, являются ее полноправными гражданами"; "конституция" также обозначает цель движения: "Призыв к исламу, повеление одобряемого и запрещение недозволенного, оберегание, исцеление общества, которое неверные стремятся испортить, являются обязанностями Маджлисуль Шура, правительства, а также всех мусульман".
По мнению исследователей, тактика ваххабитов ведет к "афганизации" Чечни. За последние восемь лет в республике выросло поколение (по некоторым данным, 150—200 тыс. человек), которое не получило образования и не умеет делать ничего, кроме как воевать и грабить. Не имея возможности заняться полезным трудом, оно может стать социальной базой сторонников войны и насилия не только в Ичкерии, но и за ее пределами. Нерешенные культурологические проблемы сделали Чечню идеальным местом для обкатки технологии управляемых конфликтов. Ставку на построение такого общества, где исламский фундаментализм в его крайних проявлениях может стать нормой жизни, делают ваххабиты. Действия федеральных сил приве-
ли к свертыванию активности исламистов. В попадающей в СМИ информации нередко можно встретить сообщения о гибели отдельных амиров и разгроме ваххабитских групп. Подборка данных за 2002 г. свидетельствует о значительности потерь ваххабитского движения. Так, 11 января в ходе спецоперации федеральных сил в с. Сары-Су Шелковского района уничтожен эмир местного джамаата Тахир Елгушев, по кличке Мамрюк. Приблизительно в то же время в ходе спецоперации федеральных сил в Аргуне уничтожен один из главарей действовавших в городе бандформирований — Магомед Гуцуев, "заместитель эмира аргунского джамаата". В Ножай-Юртовском районе 8 сентября 2002 г. федеральные силы уничтожили Увайса Яндарбиева. Как сообщили представители официальных структур, незадолго до этого Масхадов назначил его эмиром, командующим гудермесским сектором так называемого "восточного фронта". 10 сентября правоохранительные органы задержали "эмира Надтеречного района" Аслана Бетиева, который долго скрывался на территории Ингушетии. Он отвечал за проведение терактов в районе и за два года на эти цели получил от А.Масхадова около 50 тыс. долл. В результате спецоперации 11 сентября в райцентре Курчалой уничтожен лидер местного ваххабитского джамаата Умар Умаров. В конце октября 2002 г. в ходе спецоперации в селении Мескер-Юрт Шалин-ского района уничтожен эмир ваххабитов Шалинского района Наиб Хадисов.
Однако не следует считать, что влияние исламистов идет на убыль. Структуры экстремистов ушли в подполье, их ряды по-прежнему пополняют новобранцы, в первую очередь молодежь. Господствующим стимулом остается материальная помощь, выделяемая из средств, поступающих ваххабитам из-за рубежа, а также отчисляемая криминальными структурами. Причем криминал зачастую "освящен исламом". Небезынтересно отметить, что еще до начала контртеррористической операции в Урус-Мартановском районе, центре идеологической и военной подготовки ваххабитов, их идейным руководителем был некий эмир Абдурахман, выдававший своим подчиненным фетвы на похищения людей. В том же районе активно действовали другие ваххабиты — братья Ахмадовы. Их бандформирования специализировались на захвате заложников, на выкупе которых, по некоторым данным, Ахмадовы заработали около 10 млн. долл. Не менее значимыми статьями доходов лидеров ваххабитских джамаатов остаются торговля наркотиками, незаконная добыча неф-
ти, ее переработка и торговля нефтепродуктами. Ваххабиты стремятся внедрить в новые административные органы своих людей, которые снабжают их информацией о действиях федеральных сил. Так, организатором крупного террористического акта в городе Шали в сентябре 2002 г. был заместитель военного коменданта Шалинского района Хаважи Асхабов. По информации представителей федеральных сил, он "поддерживал контакты с ваххабитским крылом так называемого "шалинского фронта", которым руководит через своих посредников так называемый президент Ичкерии Масхадов".
Квазиваххабитскому движению в республике присущи экстремистские и террористические черты. Ислам используется как идеологическая оболочка для продолжения террористических актов, диверсий и других преступлений. Движение за "очищение ислама" попало в тяжелое положение, став, с одной стороны, идеологией экстремистов, а с другой — испытывая на себе репрессивную политику новой власти. Глава администрации Чечни А.Кадыров издал указ о запрещении ваххабизма в республике, фактически приравняв к экстремизму несуфийские движения в исламе. После теракта, совершенного 9 мая 2002 г. в дагестанском городе Каспийске, муфтий Чеченской Республики Ахмад Хаджи Шамаев заявил, что "экстремистские течения ислама, навязанные чеченскому народу, должны быть объявлены вне закона". А.Кадыров предложил принять на федеральном уровне закон о привлечении к ответственности приверженцев ваххабизма. По его словам, ваххабизм — это не религиозное течение, а терроризм и экстремизм. С последователями ваххабизма нельзя вести никакого диалога, они не воспринимают то, что им говорят.
Таким образом, в настоящее время ислам — один из важнейших факторов жизни Чечни. В республике, без сомнения, доминирует традиционный ислам в форме северокавказского суфизма (мюридизм), представленный двумя тарикатами — накшбандийя и кади-рийя, а также многочисленными вирдовыми братствами. Между их последователями зачастую складывались сложные отношения, но в последнее время — перед угрозой со стороны ваххабизма — противоречия отошли на задний план. Движение за реформирование ислама под флагом очищения от "недозволенных новшеств" имеет в Чечне, как и на всем Северном Кавказе, долгосрочную перспективу. Но сейчас оно подавлено экстремистским ваххабизмом, и его дальнейшее развитие возможно после искоренения терроризма и прекращения деятельности бандгрупп. Представители традиционного ислама кон-
тролируют Духовное управление мусульман Чеченской Республики и большинство официальных духовных постов. Под эгидой традиционного духовенства находятся и религиозные образовательные учреждения. В целом доминирующая позиция традиционалистов (прежде всего, адептов тариката кадирийя, к которым принадлежит глава администрации республики А.Кадыров) определяется также и репрессивной политикой по отношению к исламистским группам, со стороны которых администрация республики видит проявления религиозного экстремизма. Но, вероятно, в будущем эта позиция будет оценена как авторитарная. Ситуация может развиваться положительно только тогда, когда в республике будут созданы условия для проведения съезда представителей исламских общин и организаций, который сможет конструктивно решить основные проблемы, стоящие перед мусульманской уммой Чечни.
"Центральная Азия и Кавказ ", Лулео (Швеция), 2003 г, № 1, с. 195-204.
