CC BY
231
УДК 34 DOI 10.24411/2078-5356-2018-00032
Цирин Артем Михайлович Artem M. Tsirin
кандидат юридических наук, и. о. заведующего отдела методологии противодействия коррупции
Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ (117218, Москва, Б. Черемушкинская ул., 34)
candidate of sciences (law), acting head of the department of methodology of combating corruption
Institute of legislation and comparative law under the Government of the Russian Federation (34 B. Cheremushkinskaya st., Moscow, Russian Federation, 117218)
E-mail: artemtsirine@yandex.ru
Трунцевский Юрий Владимирович Uriy V. Trunzevskiy
доктор юридических наук, профессор, ведущий научный сотрудник отдела методологии противодействия коррупции
Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ (117218, Москва, Б. Черемушкинская ул., 34);
профессор кафедры правоохранительной деятельности и адвокатуры
Югорский государственный университет (628012, Тюменская область, ХМАО-Югра, Ханты-Мансийск, ул. Чехова, 16)
doctor of sciences (law), leading researcher fellow of the department of methodology of combating corruption
Institute of legislation and comparative law under the Government of the Russian Federation (34 B. Cheremushkinskaya st., Moscow, Russian Federation, 117218);
professor of the department of law enforcement and advocacy
Ugra state university (16 Chekhova st., Khanty-Mansiysk, KHMAO-Yugra, Tyumen region, Russian Federation, 628012)
E-mail: trunzev@yandex.ru
Севальнев Вячеслав Викторович Viacheslav V. Sevalnev
кандидат юридических наук, старший научный сотрудник отдела методологии противодействия коррупции
Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ (117218, Москва, Б. Черемушкинская ул., 34)
candidate of sciences (law), senior researcher fellow of the department of methodology of combating corruption
Institute of legislation and comparative law under the Government of the Russian Federation (34 B. Cheremushkinskaya st., Moscow, Russian Federation, 117218)
E-mail: sevalnev77@gmail.com
© Цирин А.М., Трунцевский Ю.В., Севальнев В.В., 2018
Роль Группы государств против коррупции (GRECO) в имплементации международных антикоррупционных стандартов в национальное право стран-участников
The role of Group of states against corruption (GRECO) in the implementation of international anti-corruption standards in the national law of the participating countries
В статье дается характеристика механизма оценки антикоррупционных стандартов GRECO. Решение задач по противодействию коррупции в национальном законодательстве и в правоприменительной практике является очевидной необходимостью. Совершенствование национально-правового механизма имплементации международных норм по борьбе с коррупцией происходит под влиянием международного механизма такой имплементации под воздействием рекомендаций, которые принимаются, как правило, без учета правовых традиций и особенностей национальных правовых систем.
Ключевые слова: коррупция, GRECO, международное право, внутригосударственное право, импле-ментация.
The article describes the mechanism of evaluation of anti-corruption standards of GRECO. The solution of tasks to counteract corruption in national legislation and in law enforcement practice is an obvious necessity. The improvement of the national legal framework for the implementation of international standards against corruption is influenced by an international mechanism for such implementation under the influence of recommendations that are generally accepted without regard for the legal traditions and features of national legal systems.
Keywords: corruption, GRECO, domestic law, implementation.
international law,
Международное право не определяет способы и порядок восприятия внутригосударственным правом норм международного права. По мнению Я. Броунли, обязанность государства привести свое внутреннее право в соответствие с международно-правовыми обязательствами возникает из самой природы данных обязательств, а также из обычного права [1, а 71]. Поэтому в выборе способов и форм заимствования (иначе — рецепции) норм международного права государства остаются свободными.
Процессы глобализации, затрагивающие многие сферы государственной и общественной жизни, обусловливают рост взаимосвязей и взаимозависимостей различных стран, сближение их правовых систем не только в контексте развития экономической интеграции, но также и в области совместного поиска решения стоящих перед ними вызовов, включая проблему коррупции.
Проблема коррупции не замыкается в национальных границах, поэтому идет активное развитие международных правовых стандартов борьбы в этой области [2, а 21]. Одной из отличительных особенностей негативного социально-правового явления коррупции является ее универсальность, потому данное явление не имеет четко определенных границ и оказывает свое деструктивное воздействие на многие сферы государственной и общественной жизни.
В современном мире угроза коррупции приобрела транснациональный характер и не может быть решена без создания эффективных международных и национальных координационных механизмов, позволяющих обеспечить согласованность усилий и учет интересов всех заинтересованных государств в сфере противодействия коррупции.
Среди важнейших вопросов, получивших разрешение в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года, выделяется проблема соотношения международного договора и внутригосударственного права, нашедшая свое отражение, прежде всего, в статье 26 (pacta sunt servanda — «Договоры должны соблюдаться»), статье 27 («Внутреннее право и соблюдение договоров») и статье 46 («Положения внутреннего права, касающиеся компетенции заключать договоры»).
Под имплементацией предлагается понимать «целенаправленную организационно-правовую деятельность государств, предпринимаемую индивидуально, коллективно или в рамках международных организаций в целях своевременной, всесторонней и полной реализации принятых ими в соответствии с международным правом обязательств» [3, c. 62].
Принято выделять международный механизм имплементации норм международного
права и внутригосударственный (или национально-правовой) [4, а 92]. Так, в целях инкорпорации норм международного права в национальное право [5, а 4] на соответствующих уровнях создаются специальные правовые и организационные институты, обеспечивающие процесс имплементации.
Внутригосударственный правовой и институциональный механизм составляют правовые средства, обеспечивающие имплементацию международно-правовых норм в национальную сферу и государственные институты, которые непосредственно осуществляют выполнение международных обязательств.
Международный правовой и организационный механизм исполнения международных обязательств представляет собой совокупность международно-правовых средств, регулирующих процесс имплементации, и межгосударственных институтов, входящих в международную подсистему осуществления в целом [6, с. 21].
В то же время международный правовой и организационный механизм имплементации норм международного права следует рассматривать как дополнительное средство, направленное на способствование деятельности государств по выполнению своих договорных обязательств по международному праву [3, с. 62].
Для понимания сущности процесса включения (инкорпорации) норм международного права в российское законодательство очень важно понять его содержание: это объединение двух или более основ, которые являются автономными по своему значению [7, с. 493]. То есть два независимых закона и порядка (международно-правовая система и внутригосударственное право) путем включения норм первого во внутреннее законодательство создают новое содержание соответствующим механизмам правового воздействия [8].
Предлагается признать, что уже на этапе формирования международной договоренности государства-участники стремятся создать две нормы — международного и внутреннего права. При этом международное правило создается с формированием международного договора в качестве основного источника международного права.
Таким образом, нормативная часть международной нормы формируется в сфере международных отношений (универсальных, региональных, билатеральных), а механизм ее реализации — как в международной, так и в большей степени во внутригосударственной системе [9, с. 16].
Действительно, государства при принятии международного договора одновременно определяют и содержание самих обязательств, и то, как эти нормы будут выглядеть в их правовой системе. Но это не значит, что тем самым создаются две разные нормы. Правило поведения одно — оно имеет международно-правовое значение, но действовать оно будет в двух разных правовых формах: согласованной (договорной) воли государств; и в качестве национально-правовой нормы, осуществление которой является международно-правовым обязательством этого государства.
Рецепция имеет два значения: восприятие национальным законодательством международно-правовых предписаний посредством механизма ратификации или утверждения (одобрения) международных договоров; передача прав и обязанностей компетентным органам государственной власти и управления. По мнению Р.А. Мюллерсона, когда международно-правовой договор налагает определенные обязательства на государство, внутригосударственное право, как бы в ответ международному праву, уточняет (формализует) эти обязанности, определяет органы, ответственные за осуществление международных договоров [10, а 130]. В рецепированной национально-правовой норме государство делегирует им полномочия по выполнению этих международно-правовых требований.
Таким образом, национальное законодательство выступает в качестве правового инструмента для осуществления международно-правовых норм по противодействию коррупции посредством его государственных органов, юридических лиц и граждан (организационного инструмента).
Воспринимая нормы международного права в национальном законодательстве, государство не может исказить их сущность, поскольку это будет означать нарушение международно-правовых обязательств с вытекающими отсюда негативными правовыми последствиями в форме ответственности или санкций.
Для того чтобы предотвратить «искажения» воли государств во вновь создаваемых национальных рецепированных нормах права, международные объединения могут формировать собственные организационные институты им-плементации таких норм.
К международным организационно-правовым инструментам имплементации международных антикоррупционных стандартов следует отнести деятельность международных органи-
заций, способствующих обеспечению их соблюдения в национальных правопорядках.
Одной из таких международных организаций является Группа государств против коррупции (GRECO), объединившая в своем составе 48 европейских государств и Соединенные Штаты Америки. Ее задача состоит в том, чтобы посредством мониторинговой деятельности выявлять недостатки в национальных антикоррупционных политиках и предлагать соответствующие правовые и организационные меры по их устранению.
Советом Европы подготовлено множество правовых документов в сфере противодействия коррупции (Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию 1999 г., Конвенция Совета Европы о гражданско-правовой ответственности за коррупцию 1999 г., руководящие принципы борьбы против коррупции, принятые Комитетом Министров Совета Европы 6 ноября 1997 г. и т. д.) [11].
В этой связи можно выделить три взаимоувязанных аспекта в подходе Совета Европы к борьбе с коррупцией: разработка общеевропейских норм и стандартов, мониторинг их соблюдения, а также предоставление технического содействия и реализация программ адресной помощи странам и регионам.
Существует проблема выработки единообразных подходов в понимании международно-правовых предписаний, принимаемых органами различных международных организаций, в том числе GRECO. Как справедливо отмечает академик Т.Я. Хабриева, зачастую толкование международных конвенций международными организациями не только значительно расширяет рамки международно-правовых предписаний, но и вносит в них существенные элементы импровизации, не являющиеся прямым отражением базовых международно-правовых норм [12, c. 101].
GRECO работает в циклах: оценка раундов, каждый из которых охватывает определенные темы. В силу систематического процесса оценки группа GRECO изучает каждую страну с учетом особенностей национальных правовых, политических и конституционных систем, и адаптирует свои рекомендации для каждой страны на основе предоставленной ей информации. При этом GRECO опирается на международные документы и стандарты, относящиеся к ее борьбе с коррупцией. Каждый отчет анализируется и подробно исследуется на пленарных заседаниях GRECO до его принятия. Это действует как окончательная проверка качества в процессе оценки.
Процесс оценки GRECO — обзор, рекомендация, отчет (соблюдение) — является дина-
мичным и поощряет государства-члены расширять свою приверженность общим стандартам, гарантируя, что они являются авторитетными и способными развиваться с течением времени.
Анализ ситуации в каждой стране осуществляется на основе письменных ответов на вопросник и информации, собранной во время встреч с государственными чиновниками и представителями гражданского общества во время визита в страну. После визита группа экспертов составляет доклад, который направляется в страну для комментариев прежде, чем он представляется GRECO на рассмотрение и утверждение. Выводы отчетов — можно утверждать, что законодательство и практика соответствуют или не соответствуют требованиям.
Ключевой темой четвертого раунда оценки [13] стало содействие целостности государственной службы. GRECO рассматривала группы (депутаты, судьи и прокуроры) по пяти приоритетным вопросам,а именно:
1) этические принципы, правила поведения и конфликты интересов;
2) запрет или ограничение определенных видов деятельности;
3) объявление активов, доходов и обязательств;
4) соблюдение применимых правил;
5) информированность.
В этих пяти областях были рассмотрены более подробно:
— прозрачность законодательного процесса (члены парламента);
— прозрачность функций службы (судебные и прокурорские услуги);
— вознаграждение и экономические выгоды;
— принятие на службу, карьера и условия службы;
— запрет или ограничение определенных видов деятельности;
— мониторинг, надзор, а также обеспечение соблюдения правил;
— консультации и обучение.
Такая оценка позволила задуматься об усилиях заинтересованных сторон, достигнутых ими результатах, а также выявить возможные недостатки и рекомендовать дальнейшие улучшения. В рекомендациях основное внимание уделяется мерам по стимулированию саморегулирования, уточнению правил и ограничений, улучшению надзора и обеспечению эффективного применения санкций, когда это необходимо.
В соответствии с практикой рекомендации GRECO адресованы властям страны, которые определяют соответствующие учреждения/
органы, ответственные за принятие необходимых мер. В течение 18 месяцев после принятия отчета страна сообщает о действиях, предпринятых в ответ на сделанные рекомендации. GRECO оценивает принятые государствами меры.
Практика деятельности GRECO ясно дает понять, что подход «один размер подходит всем» не конструктивен. Политика GRECO должна учитывать особенности каждой страны. Таким образом, рекомендации GRECO должны тщательно адаптироваться к каждой конкретной стране.
Можно заключить, что GRECO не только обеспечивает организационно-правовыми средствами имплементацию соответствующих международных антикоррупционных стандартов, но и должна обеспечивать «точную настройку» правовых и организационных основ деятельности всех основных государственных и общественных институтов по реализации государственной антикоррупционной политики.
Разница между GRECO и другими механизмами международного мониторинга заключается в объеме и процессе мониторинга. Если GRECO оценивает соблюдение государствами-членами антикоррупционных инструментов Совета Европы, которые представляют собой всеобъемлющий арсенал стандартов и принципов, то, для сравнения, рабочая группа ОЭСР по борьбе со взяточничеством сосредоточена на соблюдении положений только ее конвенции в конкретной области подкупа иностранных публичных должностных лиц в международных деловых операциях.
Рекомендации международных организаций — это некие правила, призванные обеспечить предсказуемость в правовом регулировании отношений между сторонами, имеющими различную национальную принадлежность и желающими устранить разноречивые предписания национальных норм [14, c. 154]. Ключевым в данном определении видится роль таких рекомендаций, как «регулирование отношений сторон». Применительно к GRECO это должны быть отношения ее государств-членов по противодействию коррупции.
Такие рекомендации, в свою очередь, не порождают возникновения прав и обязанностей, они предполагают лишь общую установку, которой, однако, субъекты обязаны следовать. Рекомендации не должны касаться содержания норм национального законодательства, так как законотворчество является суверенным правом каждого государства.
И если нормы международного права определяют модель поведения, выражают автори-
тетную точку зрения по имплементации, толкованию и их применению, то в нормах «мягкого права» один или несколько из вышеперечисленных аспектов теряют свой характер [15, c. 47].
Вместе с тем, контроль GRECO включает горизонтальную процедуру оценки, результатом которой является выработка рекомендаций, направленных на законодательные и институциональные преобразования. Работа GRECO напрямую требует от властей (в форме рекомендаций) не просто приведение национального законодательства в соответствие, а политических преобразований, организационных и законодательных реформ, по результатам реализации которых принимается доклад о выполнении рекомендаций GRECO той или иной страной. Нередко этому препятствует несоответствие рекомендаций GRECO действующим принципам и традициям развития национального права.
Представляется важным констатировать, что никакие рекомендации «извне» (от участников не национальной правовой системы) не могут гарантировать результативность и эффективность проведения соответствующих антикоррупционных мероприятий в конкретном государстве. Хотя бы исходя из того же принципа — «один размер не подходит всем».
Из «мягкого» права [16, c. 285] рекомендации GRECO, проходя через соответствующую систему оценки, трансформируются в так называемое «твердое право», международно-правовую норму, по сути формирующую международно-правовые обязательства: после всех обсуждений на пленарном заседании и получения страной полного текста рекомендаций они становятся обязательными. Так, согласно статье 16 Статута GRECO Уставной комитет может сделать публичное заявление, когда он посчитает, что член организации остается пассивным или принимает недостаточные меры в отношении рекомендаций по применению Руководящих принципов.
И хотя считается, что рекомендации GRECO не налагаются «сверху», а являются результатом процесса, обеспечивающего национальную самостоятельность [17, c. 626], среди сугубо им-плементационных функций (соблюдение Руководящих принципов борьбы против коррупции (6 ноября 1997 г.) [18, c. 47], контроль выполнения международных правовых документов, которые должны быть приняты в соответствии с Программами действий против коррупции) GRECO приобретает некоторые характеристики наднационального органа (наднациональный элемент [19, c. 8]), приобретающего:
— право на вмешательство в вопросы, относящиеся к внутренней компетенции государства (например, регулирование организации и деятельности судебных, государственных органов);
— полномочия на создание обязательных для государств правил и механизмов контроля и принуждения к их соблюдению;
— полномочия своими решениями обязывать и управомочивать физических и юридических лиц данных государств [20, c. 5].
Однако, исходя из толкования статей учредительного документа GRECO, нельзя определить ее наднациональный характер, так как в соответствии со статьей 2 Статута GRECO Резолюция (99) 5 об учреждении группы государств по борьбе с коррупцией (GRECO) таковыми полномочиями эта организация не наделена.
Более того, достаточно твердый и проникающий характер рекомендаций GRECO, не огражденный «в полной мере от влияния политических пристрастий» [21, c. 5], может нести для России определенные политические риски. Так, по заявлению Администрации США, участие в GRECO продвигает интересы США во взаимной оценке качества средств для содействия реализации антикоррупционных обязательств. Поощрение стран Центральной и Восточной Европы и Евразии стать участниками в осуществлении Конвенции Совета Европы является неотъемлемым элементом американской антикоррупционной инициативы в организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, по обеспечению успешной конкуренции американских компаний на мировом рынке. Строгое и неукоснительное соблюдение этими странами законов по борьбе с коррупцией создает более привлекательный инвестиционный климат для инвесторов США и для американского экспорта. «Участие США в GRECO обеспечит узаконенный доступ к информации и анализу правовых и организационных условий этих стран» [22].
Так, в отношении России GRECO настаивает на повышении прозрачности законодательного процесса, в частности, снятии ограничений на доступ СМИ в Госдуму, ограничений, которые являются зеркальным реагированием на действия США в отношении национальных международных СМИ (Russia Today, Sputnik) [23].
Специалисты подчеркивают, что многие выводы экспертов GRECO справедливы, а сформулированные в отчетах рекомендации обоснованы. «Стоит задача по их исполнению, но нередко этому препятствует несоответствие рекомендаций ГРЕКО действующим принципам и традициям развития национального права» [21,
c. 12]. Позиция нашего государства в отношении рекомендаций GRECO была высказана заместителем председателя Комитета ГД по безопасности и противодействию коррупции, А.Б. Выборным: «Как правило, мы достаточно оперативно исполняем только те нормы, которые согласуются с нашим национальным законодательством. В то же время, если по результатам проработки мы придем к выводу, что какие-либо действующие нормы уже охватывают рекомендации GRECO, то мы, безусловно, свое решение в этой части мотивированно отстаиваем» [24].
Важная научная и практическая задача, поставленная перед отечественной юридической наукой, — последовательное, четкое и конструктивное отстаивание позиции нашего государства по выполнению международных-правовых обязательств в антикоррупционной сфере.
В этом контексте наглядным представляется следующий пример. Многие зарубежные эксперты, входящие в оценочные комиссии GRECO, с большим упорством требуют от Российской Федерации криминализации незаконного обогащения. Примечательно, что некоторые политические деятели, преимущественно оппозиционные, активно используют подобные тезисы в своей политической и юридической практике [25].
Положения статьи 20 «Незаконное обогащение» Конвенции ООН против коррупции» 2003 года не являются самоисполнимыми (их исполнение оставлено на усмотрение государства-участника), а обязательство по их исполнению сводится только к рассмотрению возможности принятия законодательных и других мер. Кроме того, это обязательство обусловлено соблюдением Конституции и основополагающих принципов правовой системы государства-участника.
Следует отметить, что далеко не во всех странах, ратифицировавших Конвенцию, статья 20 Конвенции введена в действие (США, Франция, Швеция, Италия и др.).
Таким образом, во многих странах законодатели отказались от криминализации неосновательного обогащения в своем национальном законодательстве, однако при этом нормы о незаконном обогащении имеются в налоговом законодательстве и в гражданском законодательстве.
Российская Федерация последовательно с соблюдением Конституции и основополагающих принципов своей правовой системы выполняет обязательства по имплементации статьи 20 «Незаконное обогащение» Конвенции. Федеральным законом от 3 декабря 2012 года № 231-ФЗ «О вне-
сении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам''» в Гражданский кодекс РФ внесено новое основание прекращения права собственности. Так, пункт 2 статьи 235 части первой Гражданского кодекса РФ дополнен подпунктом 8, предусматривающим обращение по решению суда в доход Российской Федерации имущества, в отношении которого не представлены в соответствии с законодательством Российской Федерации о противодействии коррупции доказательства его приобретения на законные доходы.
В настоящее время можно говорить об уже сложившейся и синхронизированной практике применения законодательства о контроле за соответствием расходов лиц, замещающих соответствующие должности, их доходам и норм подпункта 8 пункта 2 статьи 235 ГК РФ. По данным Генеральной прокуратуры РФ, с 2013 года было инициировано более 900Тпроцедур контроля за расходами. Прокуроры заявили десятки исков об обращении в доход государства имущества, приобретенного на неподтвержденные доходы, на сумму более 78 млрд рублей [26]. Имущество на сумму более 12 млрд рублей было обращено в доход Российской Федерации, что может свидетельствовать об имплементации положений статьи 20 Конвенции ООН против коррупции.
Таким образом, наряду с несомненной ценностью механизма оценки антикоррупционных стандартов GRECO для решения задач по противодействию коррупции в национальном законодательстве и в правоприменительной практике, очевидной необходимостью становится его совершенствование в целях исключения некорректных и политизированных оценок, а также тех рекомендаций, которые принимаются без учета правовых традиций и особенностей национальных правовых систем.
Примечания
1. Броунли Я. Международное право. М., 1977. Кн. 1—2. 535 с., 507 с.
2. Противодействие коррупции: новые вызовы: монография / С.Б. Иванов, Т.Я. Хабриева, Ю.А. Чихан-чин [и др.]; отв. ред. Т.Я. Хабриева. М., 2016. 376 с.
3. Гавердовский А.С. Имплементация норм международного права. Киев, 1980. 318 с.
4. Сунцов Е.А., Трунцевский Ю.В. Теоретические проблемы имплементации норм международного уголовного права в России // Московский журнал международного права. 1997. № 2. C. 93—98.
5. Трунцевский Ю.В. Нормы международного права как источник российского уголовного права: ав-тореф. дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 1995.
6. Токарева П.А. Сущность и основные характерные черты международного институционного механизма социалистической экономической интеграции // Роль международного и институционного механизма в развитии социалистической экономической интеграции. Тезисы докладов. М., 1978. С. 5—12.
7. Советский энциклопедический словарь / гл. ред. А.М. Прохоров. 4-е изд. М.: Советская энциклопедия, 1988. 1632 с.
8. Трунцевский Ю.В., Севальнев В.В. Перспективы международного сотрудничества Российской Федерации и Китайской Народной Республики в сфере противодействия коррупции // Международное публичное и частное право. 2016. № 6. С. 30—34.
9. Марочкин С.Ю. Действие и реализация норм международного права в правовой системе Российской Федерации: монография. М.: «Норма», «Инфра-М», 2011. 288 с.
10. Мюллерсон Р. Национально-правовая им-плементация международных договоров СССР // Вестник Московского университета. Серия XI: Право. 1978. № 6. С. 130—133.
11. Group of States against Corruption. URL: http:// www.coe.int/t/dghl/monitoring/greco/default_EN.asp?
12. Официальный сайт Исполнительного комитета СНГ. URL: http://www.cis.minsk.by/page. php?id=14650
13. Цирин А.М., Дымберова Э. Д., Шиндяпи-на Е.Д. Финансовые механизмы против коррупции: международные стандарты и национальные решения // Журнал российского права. 2013. № 9. C. 110—113.
14. Corruption prevention Members of Parliament, Judges and Prosecutors. Conclusions and trends. GRECO Group of States against Corruption Anticorruption Body of the Council of Europe 4th Evaluation Round. Council of Europe, October 2017. 43 p.
15. Бахин С.В. Субправо: новые тенденции в унификации международного права // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 2002. № 1. C. 149—158.
16. Смирнова К.В. Роль мягкого права (soft law) в развитии европейской интеграции // Евразийский юридический журнал. 2013. № 9. C. 46—49.
17. Велижанина М.Ю. Роль «мягкого права» в регулировании международных отношений // Юрист-международник. 2006. № 3. C. 52—58.
18. Rau W. Countering corruption and promoting integrity: the role of the Council of Europe's Group of States against Corruption (GRECO). Essays in Honour of Nestor Courakis. Ant. N. Sakkoulas Publications E.E. 2017. 1889 c.
19. Международно-правовые основы борьбы с коррупцией и отмыванием преступных доходов. Сборник документов. М.: ИНФРА-М, 2004. 640 c.
20. Грицаенко Л.Л. 1нституцмний мехажзм Свропейського Союзу: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Киев, 2010.
21. Королев М.А. Наднациональность с точки зрения международного права // Московский журнал международного права. 1997. № 2. C. 22—28.
22. Нарышкин С.Е., Хабриева Т.Я. Механизм оценки антикоррупционных стандартов ГРЕКО (сравнительно-правовое исследование) // Журнал российского права. 2011. № 9. C. 5—12.
23. URL: https:www.state.gov
24. Эксперты GRECO готовят антикоррупционные рекомендации для России // Известия. 2017. 5 декабря. URL: https://iz.ru/678046/marina-iurshina/eksperty-greco-gotoviat-antikorruptcionnye-rekomendatcii-dlia-rossii
25. URL: https://ria.ru/analytics/20141106/10320 22233.html
26. Интервью Генерального сийской Федерации Ю.Я. Чайки сант», вып. от 8 декабря 2017 г. kommersant.ru/doc/3489027.
прокурора Рос-газете «Коммер-URL: https://www.
Notes
1. Brownlie J. International law. Moscow, 1977. Book 1—2. 535 p., 507 p.
2. Anti-corruption: new challenges: monograph / S.B. Ivanov, T.Ya. Khabrieva, Yu.A. Chikhanchin [and others]; ex. ed. T.Ya. Khabrieva. Moscow, 2016. 376 p. (In Russ.)
3. Gaverdovsky A.S. Implementation of the norms of international law. Kiev, 1980. 318 p.
4. Suntsov E.A., Truncsevsky Yu.V. Theoretical problems of the implementation of the norms of international criminal law in Russia. Moscow journal of international law, 1997, no. 2. (In Russ.)
5. Trunzevskiy Yu.V. Norms of international law as a source of Russian criminal law. Author's abstract... candidate of legal sciences. Ryazan, 1995. (In Russ.)
6. Tokarev P.A. Essence and basic characteristics of the international institutional mechanism of socialist economic integration. The role of the international and institutional mechanism in the development of socialist economic integration. Theses of reports. Moscow, 1978. (In Russ.)
7. Soviet encyclopedic dictionary / ch. ed. A.M. Prokhorov. 4th ed. Moscow: Sovetskaya encyclopedia Pabl., 1988. 1632 p. (In Russ.)
8. Trunzevskiy Yu.V., Sevalnev V.V. Perspectives of international cooperation of the Russian Federation and the People's Republic of China in the sphere of counteracting corruption. International public and private law, 2016, no. 6, pp. 30—34. (In Russ.)
9. Marochkin S.Yu. Action and implementation of the norms of international law in the legal system of the Russian Federation: monograph. Moscow, Norma, Infra-M Pabl., 2011. 288 p. (In Russ.)
10. Mullerson R. National-legal implementation of international treaties of the USSR. Vestnik Moscow university. SeriesXI: Right, 1978, no. 6. (In Russ.)
11. Group of States against Corruption. URL: http:// www.coe.int/t/dghl/monitoring/greco/default_EN.asp?
12. Official site of the CIS Executive Committee. URL: http://www.cis.minsk.by/page.php?id=14650
13. Tsirin A.M., Dymberova E.D., Shindyapina E.D. Financial mechanisms against corruption: international standards and national solutions. Journal of the Russian law, 2013, no. 9, pp. 110—113. (In Russ.)
14. Corruption prevention Members of Parliament, Judges and Prosecutors. Conclusions and trends. GRECO Group of States against Corruption Anti-corruption Body of the Council of Europe 4th Evaluation Round. Council of Europe, October 2017.
15. Bakhin S.V. Sub-law: new trends in the unification of international law. Izvestiya Vysshikh Uchebnykh Zavedenii. Jurisprudence, 2002, no. 1, pp. 149—158. (In Russ.)
16. Smirnova K.V. The role of soft law in the development of European integration. Eurasian law journal, 2013, no. 9, pp. 46—49. (In Russ.)
17. Velizhanina M.Yu. The role of «soft law» in the regulation of international relations. International lawyer, 2006, no. 3, pp. 52—58. (In Russ.)
18. Rau W. Countering corruption and promoting integrity: the role of the Council of Europe's Group of States against Corruption (GRECO). Essays in the Honor of Nestor Courakis. Ant. N. Sakkoulas Publications E.E. 2017. 1889 p.
19. International legal framework for combating corruption and laundering of criminal proceeds. Collection of documents. Moscow, INFRA-M Pabl., 2004. 640 p. (In Russ.)
20. Gritsayenko L.L. Institutional arrangements of the European Union. Author's abstract... candidate of legal sciences. Kiev, 2010.
21. Korolev M.A. Supranationality from the point of view of international law. Moscow journal of international law, 1997, no. 2. (In Russ.)
22. Naryshkin S.E., Khabrieva T.Ya. The mechanism of evaluation of anticorruption standards GRECO (comparative legal study). Journal of Russian law, 2011, no. 9, pp. 5—12. (In Russ.)
23. URL: https: www.state.gov/ (In Russ.)
24. GRECO experts prepare anti-corruption recommendations for Russia. Izvestia, 2017, December 5. URL: https://iz.ru/678046/marina-iurshina/eksperty-gre-co-gotoviat-antikorruptcionnye-rekomendatcii-dlia-rossii (In Russ.)
25. URL: https://ria.ru/analytics/20141106/1032022 233.html (In Russ.)
26. Interview of the Prosecutor General of the Russian Federation Yu.Ya. Chayka to the newspaper «Kom-mersant», dated December 8, 2017. URL:https://www. kommersant.ru/doc/3489027 (In Russ.)
