CC BY
39
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
УДК 81'42 И. А. Гусейнова
доктор филологических наук, доцент, профессор каф. лексикологии и стилистики немецкого языка МГЛУ; e-maiL: ginnap@maiL.ru
РОЛЬ ФЕНОМЕНА «РЕТРО» В КОНСТРУИРОВАНИИ СОВРЕМЕННОГО КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА (на примере российских современных ретродетективов)
Статья посвящена рассмотрению феномена ретро как структурно-содержательной единицы ретродетективных романов с учетом двух типов пространственно-временных отношений - линейных и циклических. Отмечается, что смешение линейности и цикличности в ретророманах приводит к гибридизации глобального контекста, порождению интердискурсивности, интержанровости и интертекстуальности. В этом смысле ретродетектив представляет собой некую логическую упорядоченность, имеющую общую ценностную ориентацию, поддерживающую пространственно-временную связь между прошлым, настоящим и будущим.
Ключевые слова: ретро; ретродетектив; линейность пространства и времени; цикличность пространства и времени; культурные ценности; номадизм; интержанровость.
I. A. Gusenova
Doctor of Linguistics, Professor at the Department
of German LexicoLogy and StyListics, MSLU; e-maiL: ginnap@maiL.ru
THE ROLE OF RETRO IN CONSTRUCTING THE MODERN CULTURAL AND HISTORICAL SPACE (an Analysis of Contemporary Retro-Detective Prose)
The articLe considers the roLe of retro as an important structuraL and meaningfuL eLement of retro-detective prose, with a speciaL focus on two types of spatiaL and temporaL reLations - Linear and cycLicaL. It is stressed that the combination of Linearity and cycLicity in retro noveLs Leads to hybridization of the gLobaL context and heLps to estabLish interdiscursive, intergenre and intertextuaL Links. It means that retro-detective prose is LogicaLLy structured and is based on cuLturaL vaLues, thus ensuring the Link between the past, the present and the future.
Key words: retro; retro detective; Linearity of space and time; cycLicity of space and time; cuLturaL vaLues; nomadism; intergenre.
«Чтобы магия искусства, художественный вымысел казались реальными, художник иногда помещает их в особую историческую систему отсчета, ссылаясь на какой-либо факт, который можно легко проверить в библиотеке - этой цитадели иллюзий».
[Набоков 2016, с. 308]
Понятие «ретро» является достаточно размытым, что позволяет применять его в качестве компонента сложных слов для обозначения предметов старины, имеющих для современного человека культурную или материальную ценность. Показательным является существование таких слов и словосочетаний в современном литературном языке, как ретромобиль, стиль ретро, ретропоказ, ретромода, ретрооткрытка и т. п. Обращение к архаичной лексике также свидетельствует о том, что для современного человека обращение к прошлому играет важную роль - погружение в иной мир, отличный от сегодняшнего.
В современной ретродетективной литературе используется широкая палитра языковых средств, включающих также слова, которые можно отнести к классу поэтических. В данном случае мы придерживаемся взглядов современных ученых-когнитологов, которые полагают, что «в системе языка когнитивную функцию наиболее полно выражают единицы лексического уровня - лексемы и фразеологизмы. Каждая усвоенная лексическая единица означает квант информации о мире» [Киклевич 2014, с. 74]. Таким образом, любое слово, погруженное в определенные культурно-исторические условия, способно выполнять поэтическую функцию. Отметим, однако, что данное утверждение справедливо в том случае, если слово выполняет одновременно несколько функций, обеспечивающих им устойчивое существование в дискурсивной среде. Применительно к ретро к разряду поэтических слов можно отнести ключевые слова, повторяющиеся на протяжении всего сюжета или серии изданий и имеющие устойчивую, ярко выраженную культурно-историческую коннотацию, например наянливый [Трускиновская 2016, с. 81], прилагательное, используемое для обозначения назойливого, надоедливого, приставучего, докучливого, докучного, навязчивого человека, ср.:
Женка хотела показать, что и у нее есть норов, что может осадить наянливого молодца одним словечком [Трускиновская 2016, с. 81].
Нередко в ретродетективах, отсылающих в Москву XVII в., используются такие понятия, как целовальники, кружало - кружечный дом, который «содержали выборные горожане - верные головы, а водку для кружал изготовляли и продавали целовальники - так называли тех, кто клялся служить честно и целовал икону» [Трускиновская 2016, с. 443].
Номадизм в современном гуманитарном знании принято считать одним из основных терминов французской постмодернистской философии, который, отметим, трактуется весьма своеобразно. Для нашего понимания ключевыми являются следующие свойства указанного феномена - повторяемость и цикличность. В этой связи мы понимаем номадизм в философской традиции Серена Кьеркегора (1813-1855), который описывает повторение в качестве движения субъекта в двух измерениях времени - законообразном и случайном стечении обстоятельств, которые позволяют, тем не менее, субъекту оставаться самим собой даже под влиянием внешних обстоятельств.
Как один из основателей теории экзистенционализма С. Кьерке-гор выделяет три принципа существования человека: эстетический, т. е. стремление к получению наслаждения; этический, т. е. связанный с исполнением долга; религиозный, т. е. связанный с верой в сверхъестественное, в высшие силы. Наиболее наглядно упомянутые принципы проявляются в современном российском ретродетективе (другие мы просто не изучали, поэтому ограничимся лишь российскими авторами) при описании главных действующих лиц и персонажей. Так, в основе сюжета современного российского детектива - чиновник для особых поручений (коллежский секретарь, сыщик и пр.). Духовное содержание и поведение главного персонажа соответствует нравственным оценкам и нормам 1894 г., а также - «Петровскому принципу практической целесообразности» [Лотман 2016, с. 47], который в то время выступал в качестве стимула для соответствующего служебного поведения.
Нами установлены примеры как удачного выбора языковых средств для вербализации компонента ретро, так и неудачного.
На наш взгляд, в эпизодах, описывающих Россию XVII в., уместно использование такого фольклорного жанра, как плач. Напомним, что плач в народном творчестве нередко носит импровизированный характер и может быть оформлен в стихах и прозе. Плач как литературный
жанр используется для передачи темы несчастий, бед, злоключений. Традиционная тема - это потеря любимого, поэтому плач исполняется преимущественно женскими персонажами. Плач реализуется в ретродетективах в двух видах:
1) в инвективной форме, когда женский персонаж демонстрирует оскорбленное чувство собственного достоинства, ср.:
Ах ты, сукин сын! Ах ты, стервец, сперва жену прокорми, потом за девками зазорными гоняйся [Трускиновская 2016а, с. 251];
2) в форме собственно плача, демонстрирующего лучшие стороны женского персонажа, ср.:
Жена недоест, недопьет, в лепешку для него, подлого, разобьется. Жена ноченьки-то напролет прядет на продажу! Жена все глазыньки себе выплакала! Раньше сроку в могилу сойдет! [Трускиновская 2016а, с. 251].
Плач нередко сопровождается обвинениями, высказываемыми в адрес мужа, совершившего неблаговидный поступок, ср.:
Так-то ты, батюшка, на службу ходишь?! Для того ты по торгу шатаешься, чтобы девок подговаривать? // А он-то за девками бегать собрался! // А он-то и не почешется [Трускиновская 2016а, с. 251].
Использование разговорной лексики сокращает дистанцию между автором и читателем, что способствует в большой мере формированию театрального эффекта, возникающего в результате комбинирования упомянутых языковых средств. Подобный прием позволяет читателю взглянуть на себя со стороны, и одновременно почувствовать задействованным в спектакле, что уменьшает дистанцию между главным персонажем и читателем, а также способствует преодолению разрыва между прошлым и настоящим.
Для характеристики эпохи прошлого широко применяются устойчивые словосочетания, при этом предпочтение отдается не столько пословицам и поговоркам, сколько шуткам и прибауткам. Напомним, что прибаутка является одной из распространенных форм народного творчества, существующая в различных формах. Традиционной для русской культурно-исторической традиции используется шутка в форме пословицы, ср.:
«Кто наш сбитенек берет, тот здрав живет! Под горку идет, не спотыкается, на горку ползет, не поперхается» // «Добро, собьем ведро! Обручи
под лавку, клепки в печь, так и не будет печь!» // «Что затосковали молодцы? Не печальтесь, за одного битого двух небитых дают, да и то не берут!» // «Которого возьмет он за руку - из плеча тому руку выдернет, которого заденет за ногу - то из гузна ногу выломит, а которого хватит поперек хребта - тот кричит-ревет, окарачь ползет!» [Трускиновская 2016а, с. 14, 219, 327, 433].
Пословицы, используемые в ретродетективах, также выражают житейскую мудрость, например: «бойся свинью - спереди, коня - сзади, а бабу - со всех сторон» [Трускиновская 2016б, с. 14]. Следует подчеркнуть, что шутки в прибаутках могут быть грубоватыми по форме, но все они содержат народную мудрость, восхваляют, в конечном итоге, смелость, надежность, искренность и смекалку и иные человеческие качества.
Неудачный пример. В одном из детективов мы обратили внимание на диалог, который нам хотелось бы прокомментировать. В нем речь идет о взяточничестве, процветающем среди чиновников в XIX-ХХ вв. Один из персонажей, коммерсант, пытается установить мотивы, на основании которых главный герой, полицейский надзиратель Осип Тараканов, не берет мзду. Неподкупный полицейский надзиратель исходит из ценностных установок своего времени, с одной стороны, и руководствуется практическими размышлениями - с другой:
У нас в городе и шести тысяч душ не наберется. Каждая собака тебя знает. Каждый друг другу - кум, сват и брат. Возьми я сегодня рубль, в обед исправник будет знать, на что я его потратил [Погонин 2017, с. 13].
Вышеприведенный пассаж полностью коррелирует с царившими в среде разночинцев, а также в русском дворянстве ценностными ориентирами. Однако неожиданно стилистика разговора меняется, и в этом же диалоге наблюдается следующее:
То есть не берете, потому что начальства боитесь? / Не только и не столько. Просто так ведь никто не даст, дадут за услуги. А в пословице говорится, 'Коготок увяз, всей птичке пропасть'. Да и царева жалования мне хватает. Я холост, потребности невелики, за квартиру платить не надо, слава богу, свой дом имею. А на щи и кашу мы с матушкой зарабатываем. / А не обрыдли ли щи с кашей? Не хочется ли пулярочки да икорки? [Погонин 2017, с. 13].
С точки зрения смыслового содержания духовное содержание соответствует нравственным оценкам и нормам 1894 г., а также
- «Петровскому принципу практической целесообразности» [Лотман 2016, с. 47], который в то время выступал в качестве стимула для соответствующего служебного поведения, однако языковые средства не всегда выбраны удачно. На наш взгляд, вряд ли в одном абзаце ретро-детектива уместно использование такое обилие комплексных знаков и устойчивых словосочетаний, ср.: не только и не столько; коготок увяз, всей птичке пропасть; царево жалование; потребности невелики; слава Богу, свой дом имею; на щи и кашу зарабатываем. Кли-шированность, например, характерна для современных СМИ, но не является типичной для разговорной речи конца XIX в.
Неудачными являются те примеры, когда в одном абзаце ретро-детектива наблюдается необоснованное использование обилие комплексных знаков и устойчивых словосочетаний, ср.: не только и не столько; коготок увяз, всей птичке пропасть; царево жалование; потребности невелики; слава богу, свой дом имею; на щи и кашу зарабатываем. Неудачной представляется избыточная клиширован-ность, характерная для современных СМИ, но не является типичной для разговорной речи конца XIX в. Задаваемый коммерсантом вопрос о пулярочке и икорке явно не из описываемого периода времени. Как справедливо отмечает М. Ю. Лотман, люди того времени «строят свое личное поведение, бытовую речь, в конечном счете свою жизненную судьбу по литературным и театральным образцам» [Лотман 2016, с. 74]. И вряд ли бы полицейский чин «вылил чай в стоявший на подоконнике горшок с фикусом» [Погонин 2016, с. 31], как это, вероятно, встречается в офисной жизни современного человека. Другими словами, норма бытового поведения была иной, люди руководствовались правилами приличия, которые оказались размытыми в наше время -в эпоху постмодернизма и глобализации.
Рассмотрим далее, насколько вышесказанное и термин «номадизм» применимы к понятию «ретро», иными словами, можно ли рассматривать компонент ретро в качестве структурно-содержательной единицы, обеспечивающей повествование и эволюционное развитие сюжета в ретродетективе. На наш взгляд, ретро можно рассматривать в качестве особой формы реализации номадизма в силу его следующих лингвистических характеристик.
Во-первых, ретро служит обозначению целой серии детективных романов, что позволяет ему занимать свое место не только на
книжном рынке, но и иметь свою целевую читательскую аудитория, т. е. ретро обладает собственной идентичностью, которая может быть выражена при помощи различных семиотических кодов. При этом ретро служит отграничению ретродетектива от других серий и его разновидностей.
Во-вторых, ретро в тексте детективного романа является носителем целой эпохи, вербализуемой при помощи различных лексико-грамматических, синтаксических и стилистических средств. Безусловно, наиболее «зримо» компонент ретро объективируется при помощи лексических средств.
В-третьих, компонент ретро, функционирующий в романе относительно самостоятельно, в силу своей многоликости может присутствовать на различных языковых уровнях, порождая при этом определенные ассоциации у читателя. Иными словами, ретро выступает в роли связующего (узлового) элемента, формируя смысловые единства или эпизоды на протяжении всего детективного романа.
В-четвертых, компонент ретро обладает свойством инференции -выводного знания, вытекающего из текста в целом, а не из его отдельных слов или абзацев. Результатом взаимодействия ретро с другими лингвистическими средствами возникает синергетический эффект, свидетельствующий о порождении нового знания на основания уже известного. В этом смысле ретродетектив открывает возможность к познанию прошлого.
В-пятых, компонент ретро «маркирует» эпоху, т. е. одну эпоху невозможно перепутать с другой.
В-шестых, феномен ретро позволяет выстраивать эпизоды в кинематографическом русле: многие эпизоды могут служить фоном, другие, наоборот, фокусируют внимание читателя на определенных событиях или деталях происходящего, третьи служат портретному описанию главных действующих лиц и т. п. Вышеперечисленное свидетельствует о динамическом характере компонента ретро.
В-седьмых, в силу динамического характера ретро можно утверждать, что он выступает в роли содержательно-структурной единицей как при собственно повествовании, так и в диалогах - речи главных персонажей ретродетектива. Подобная амбивалентность порождает основания для эмоционального и рационального осмысления читателем описываемых в ретродетективе событий.
В-восьмых, ретро в тексте детективного романа обладает константными элементами, т. е., например, главный герой отдает предпочтение одному или тому же гастрономическому блюду, предпочитает одежду из определенного материала, курит определенного сорта табак и т. п. В этом случае отсутствие упоминания о персонаже позволяет «увидеть» его читателю даже без использования эксплицитных средств выражения, т. е. подобные штрихи или детали позволяют переход языкового знака в класс иконических.
В-девятых, ретро служит выстраиванию и разворачиванию сюжета в детективном романе, формируя таким образом событийную линию. Это свойство компонента ретро позволяет упорядочивать разнородный и разноплановый материал, присутствующий в ретро-детективе, придавая ему структурное единство и содержательную стройность. Благодаря ретро сюжет, распадаясь, опять конструируется в единое целое.
Безусловно, это единство достигается и за счет регулярного присутствия одних и тех же персонажей, сохранения основных принципов классицизма - единства действия, времени и места, но многоликость феномена ретро позволяет использовать его в качестве основного структурно-содержательного компонента, определяющего целостность и завершенность ретродетектива.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Киклевич А. К. Динамическая лингвистика: Между кодом и дискурсом. Харьков: Гуманитарный центр, 2014. 444 с. Кьеркегор С. Повторение. М., 1997. 157 с.
Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2016. 608 с.
Набоков В. Лекции по русской литературе; пер. с англ. С. Антонова, Е. Голы-
шевой, Г. Дашевского и др. СПб. : Азбука-Аттикус, 2016. 448 с. Погонин И. Сыскная одиссея. М. : Изд-во «Э», 2017. 352 с. (Ретродетективы
Ивана Любенко и Ивана Погонина.) Трускиновская Д. Деревянная грамота. СПб. : Амфора, 2016а. 446 с. Трускиновская Д. Персидский джид. СПб. : Амфора, 2016б. 447 с.
