CC BY
136
А.А. Залевская УДК 81'23
РОЛЬ ФАКТОРА ЧЕЛОВЕКА В РАЗВИТИИ ЯЗЫКА
Фактор человека рассматривается во взаимодействии с комплексом внешних и внутренних факторов развития языка. В качестве приоритетных в настоящее время стратегий носителей русского языка рассматриваются устность, креативность и полифония, стимулируемые ускорением динамики общественных отношений и поддерживаемые новыми и новейшими информационными технологиями.
Ключевые слова: фактор человека, устность, креативность, полифония.
A.A. Zalevskaya
HUMAN FACTOR IN LANGUAGE DEVELOPMENT
The role of human factor in the interaction of inner and outer factors in language development is discussed. Orality, creativity and polyphony are traced as salient strategies in contemporary Russian stimulated by public relations dynamics and supported by new information technologies.
Keywords: human factor, orality, creativity, polyphony.
Вводные замечания
Взаимодействие ряда внешних и внутренних факторов, играющих важную роль в развитии языка, давно уже является признанным фактом, однако вызывает вопросы трактовка понятия «внутренних факторов», нередко увязываемых исключительно с системой языка. Так, в работе [Чернова 2015] по результатам обзора научной литературы перечислен ряд внешних (экстралингвистических) факторов, определяющих вариативность языковых единиц; в качестве внутренних факторов рассматриваются «внутрисистемные процессы, которые могут стать определяющими для возникновения и развития вариантов языковой системы» [цит. раб.: 8]; в частности, для условий Австрии отмечено «последовательное самостоятельное развитие внутрисистемных тенденций немецкого языка на данной территории» [цит. раб.: 11].
Не ставя под сомнение роль внутрисистемных процессов, оказывающих влияние на развитие языка, и не детализируя скрупулёзно описанные лингвистами принципы и тенденции, прослеженные на богатейшем материале многих языков, задумаемся: можно ли «выносить за скобки» носителя языка, для которого и благодаря повседневной деятельности которого язык существует и выполняет свои важнейшие функции средства познания и общения, адаптации к естественному и социальному окружению? В этой связи далее затрагиваются вопросы фокусирования на роли человеческого фактора в языке и прослеживаются некоторые современные особенности проявления этого фактора в развитии русского языка.
Всплеск интереса к «фактору человека» в России (1980-е гг.)
Рассмотрение истории этого вопроса в отечественной и зарубежной лингвистике потребовало бы написания отдельной монографии. Поэтому ограничимся концом 80-х гг. прошлого столетия, когда издательство «Наука» начало публикацию серии книг под общей рубрикой «Роль человеческого фактора в языке».
В предисловии к открывающей эту серию коллективной монографии [Роль... 1988] с подзаголовком «Язык и картина мира» указано, что основной обсуждаемой в ней проблемой является отображение картины мира в языке, деятельность человека в языке; при этом подчёркивается: «В книге фигурирует самый обыкновенный, естественный человек, ... - создатель живых, естественных - обыденных языков» [цит. раб.: 6]. Отмечается также, что «в лингвистике, избравшей в качестве своей методологической основы антропологический принцип, в центре внимания оказываются два круга проблем: 1) определение того, как человек влияет на язык, и 2) определение того, как язык влияет на человека, его мышление, культуру»; именно проблемам первого «круга» посвящена упомянутая книга [цит. раб.: 9. Разрядка моя. - А.З.]. К числу таких проблем отнесены: трактовка понятия «картина мира», роль картины мира в жизнедеятельности человека и особенности отражения картины мира в языке, в первую очередь - в лексике; рассматривается также роль словообразования и метафоризации в формировании языковой картины мира.
Непосредственным продолжением названного выше коллективного труда явилась монография Б.А. Серебренникова «Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление» [Серебренников 1988], где наряду с раскрытием роли грамматического строя в отображении языковой картины мира и процессов заимствования и взаимовлияния языков уделяется внимание ряду происходящих в языке процессов и действующих имманентных законов; детально обсуждаются проблемы общественного и индивидуального сознания, объективного и субъективного в сознании, типов мышления и противоречий в языке (в том числе -зависимости языка от общества и наличия внутренних, независимых от общества, языковых законов).
Из числа более поздних публикаций этой серии можно назвать книгу «Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы экспрессивности» [Человеческий фактор . 1991], подготовленную большим авторским коллективом под руководством В.Н. Телия. В некотором противоречии с подзаголовком о «языковых механизмах» в аннотации этой книги говорится, что основное внимание в ней уделяется языковым средствам, в которых выражено отношение субъекта речи к обозначаемому, и языковому выражению чувств-переживаний в диапазоне одобрения / неодобрения обозначаемого. Уточняется также, что действующим лицом в предлагаемой публикации выступает языковая личность, а полем деятельности является выражение в коммуникации оценочно-эмоционального отношения говорящего к сообщаемому.
Не имея возможности обсуждать здесь дальнейшее развитие этого направления исследований (см. подробно: [Залевская 2005]), ограничусь следующим обобщением: к сожалению, авторы неисчислимого количества публикаций, в которых упоминаются «человеческий фактор», «антропоцентрический подход» и т.п., фокусируются именно на языковых средствах создания образа мира или фиксирования его в языковой картине мира, т.е. анализируются продукты деятельности человека, но не процессы, приводящие к таким продуктам и обусловливающие этнокультурную специфику образа мира носителя языка и «закреплённой» в текстах языковой картины мира. Переход на «концептуальную» терминологию положения не спасает: так, по свидетельству редактора научного журнала [Шапошникова 2013: 148], 80% поступающих в редколлегию рукописей посвящено рассмотрению многократно изученных и по одному шаблону описанных
концептов, но это не означает, что оставшиеся 20% авторов действительно исследуют языковые процессы. К этому можно добавить, что чаще всего желаемое принимается за действительное, поскольку то, что называют концептом, фактически представляет собой описание (к тому же: с позиций системно-структурного подхода) лексико-семантических вариантов слов, тематических / семантических групп или полей слов и т.п.
Возвращаясь к двум кругам проблем, намеченных Б.А. Серебренниковым, подчеркнём, что исследование того, как человек влияет на язык и как язык влияет на человека, приобретает особую актуальность в наши дни. Поскольку индивид всегда включён в определённый «контекст» его существования (во взаимодействие биосферы, социосферы, психосферы, лингвосферы, техносферы, ноосферы, инфосферы и, возможно, какого-то ещё аспекта жизнедеятельности носителя языка), всегда имеет место влияние сложного взаимодействия множества внешних и внутренних факторов на отдельного человека, на общество и на язык, обеспечивающий функционирование «разделяемого знания». Несомненно, изучение этой многогранной проблемы требует анализа языкового материала, однако это должно делаться с позиций теории языка как достояния индивида и языковой личности, включенной в естественную и социальную среду. В этой связи возникает также и проблема выбора исследовательских процедур, помогающих выявить и объяснить «глубинные» стратегии и опоры, лежащие в основе процессов пользования языком как средством адаптации человека к динамике условий жизни и общественных (в том числе международных) отношений. Можно предположить, что при универсальности сложившихся в филогенезе механизмов функционирования языка у человека носители разных лингвокультур могут отдавать предпочтение тем или иным стратегиям или видам опор, фокусируясь на некоторых важных для адаптации к условиям среды признаках и признаках признаков объектов, действий, состояний и т.д.
Факторы, обостряющие процессы развития языка
В книге Мелвина Брэгга [Брэгг 2014] внимательно прослежена история становления и развития английского языка с 500 года до н.э. и до 2000 года. Автор прекрасно показал взаимодействие различных факторов, влияющих на судьбу языка, его способность выстоять в трудных условиях и получить импульс для бурного развития в ситуациях противостояния языкам завоевателей или взаимодействия с языками жителей колонизируемых территорий. То, что М. Брэгг отмечает как характерное для Лондона, в котором и по сей день бушует «ураган языкотворческих традиций» и «бурлит водоворот слов и понятий» [цит. раб.: 11], прослеживается и в других местах (ср., например, публикации по регулярно проводимым в Москве «круглым столам» по проблеме полифонии большого города). В серии публикаций по психолингвистическому портретированию лексики (см., например, [Залевская 2011]) приводятся результаты двухэтапного (1995; 2010 гг.) эксперимента с применением комплекса исследовательских процедур, подтвердившие проверявшуюся рабочую гипотезу, согласно которой в критические периоды жизни общества обостряются процессы переосмысления значений слов, появления новых значений и новых слов, а также имеют место сдвиги в увязываемых со словами эмоционально-оценочных переживаниях (вплоть до противоположного знака «+/-»).
Современная ситуация в мире складывается так, что любой язык испытывает
воздействие экономических, политических, культурных и прочих факторов, непосредственно связанных с общечеловеческим взаимодействием в условиях, с одной стороны - стремления к глобализации (нередко навязываемой любыми способами), а с другой - желания народов сохранить свою самобытность, в том числе и в отношении языка. На примере проблемы глобализации рассмотрим различия между традиционным подходом, фокусирующимся на анализе языковых фактов как таковых, и интерпретацией происходящих в языке изменений с учётом фактора человека.
Так, работа А.А. Пискаревой [Пискарева 2014] посвящена вопросам развития глобализации как экономического, политического и культурного феномена и её последствий для мировых языков. Автор рассматривает заимствования, мнимые заимствования, неологизмы; влияние английского языка на немецкий за последние 20 лет (на материале периодических изданий, интернет-источников, относящихся к сферам рекламы, языку молодежи, немецких военных; используются данные из словарей общей и специальной лексики). Определяя глобализацию как выражение объективной тенденции социальной интеграции и напрямую увязывая современные языковые изменения с экономическими, политическими и социальными изменениями в мире, а также с необходимостью поиска единого языка всемирного общения, А.А. Пискарева полагает, что следствием глобализации должно стать не универсализированное, а мультикультурное общество, для которого характерно многоязычие. По результатам предпринятого исследования делается вывод, что опасность перенасыщения немецкого языка англицизмами не высока, так как новая англоязычная лексика либо представлена специальными терминами для обозначения новых явлений (например, в сферах новых и новейших технологий), либо дополняет уже существующие в языке слова, отличаясь от них своей семантикой, либо служит основой для образования новых слов; зачастую англицизмы используются в игре слов или в качестве эвфемизмов. При этом англицизмы функционируют в немецком языке в соответствии с правилами немецкой грамматики (например, существительным присваивается род, они склоняются по падежам, получают форму множественного числа, пишутся с заглавной буквы и т.д.).
Иной взгляд на глобализацию и на судьбы языков представлен в дискуссии, проходившей с февраля 2012 года по апрель 2013 года на страницах «Литературной газеты» и получившей отражение в журнале «Вопросы психолингвистики», 2013, № 1 (с. 136-161). Участники этой дискуссии за регистрируемыми на поверхностном уровне изменениями в составе языковых средств увидели глубинные процессы воздействия на человека через его язык и смогли проследить или прогнозировать возможные последствия реализации манипулятивной функции языка, в том числе: расшатывание нормы (не только языковой!), насаждение специфичных стереотипов восприятия мира и отношения к нему, утрату традиций внимания к культурной речи, отказ от интеллектуальных усилий с переходом к «клиповому» мышлению при клишированности и усечённости средств выражения смысла, утрату любви к своему языку и как результат - негативное отношение к родному языку и культуре. Добавим к этому, что речь идёт об уже наблюдаемых продуктах целенаправленной деятельности, о которой, например, говорится в написанном Э. Балдаковым (главой EF Corporate Language Learning Solutions в России и СНГ) послесловии к упомянутой выше книге М. Брэгга: «Миссия крупнейшей в мире международной образовательной организации EF Education First - стирать
языковые, географические и культурный границы, помогать людям становиться настоящими гражданами мира, преуспевать» [Брэгг 2014: 402].
Особую роль в жизни языка играет изменение социального и национального состава общества, в том числе в связи с миграцией населения, обусловленной экономическими и политическими ситуациями, обострением религиозных и межэтнических взаимоотношений и т.д. Мир становится двуязычным и многоязычным, что не может не отражаться на жизни языков.
Ускоренная динамика общественных отношений в значительной мере сопряжена с повсеместным распространением и постоянным совершенствованием информационных технологий, продукты которых - новые феномены межличностных взаимодействий - стимулируют речетворчество (включая словообразование и языковую игру), распространяют интернациональную лексику и определённые штампы (например, мемы), предоставляют образцы сокращений и эмоционально насыщенных (в том числе графических и «картинных») средств компактной передачи личностного отношения к именуемым объектам и ситуациям. Постоянно развивающаяся сфера функционирования языка в электронном формате представляет собой «динамический объект» [Кирилина 2014] (скорее, наверное, динамичный объект), в формирование которого вовлечены представители разных возрастных, социальных и профессиональных сообществ, что приводит к смешению стилей, жанров, средств самовыражения, способов привлечения внимания, к тому же в условиях возможной анонимности и личностной «раскрепощённости».
Всё это многократно усиливает креативные возможности носителей языка, которые не только «творят» живой язык, но и фактически через свои действия с языком определяют, что именно и в каком виде закрепится в языке как отвечающее особенностям соответствующего периода жизни общества.
Значительную роль в развитии языка играет также смена поколений его носителей: с уходом старшего поколения утрачиваются традиции внимания к чистоте и правильности языка, знания произведений классической литературы (в том числе воспроизведения наизусть поэтических текстов), совместного с детьми чтения и обсуждения книг, фокусирования на красоте родного языка и на создаваемых с его помощью образов. Вместо этого формируется поколение не читателей, а зрителей / слушателей и/или участников «стрелялок», «бродилок» и многих других мероприятий, создающих иллюзию деятельности и не требующих ни воображения, ни особой интеллектуальной работы: достаточно усваивать готовые зрительные образы и направляемые действия, подстраиваться под задаваемые речевые штампы, сокращения, условные обозначения и т.п. - всё разрешено, можно быть «крутым», в том числе за счёт употребления не всегда понимаемых самим говорящим иноязычных слов (например, что имеется в виду под «субстантивным обсуждением вопроса сокращения вооружений» или под «вербальными когнициями»?).
Некоторые современные тенденции развития русского языка
Индикаторами реализующихся ныне изменений в жизни русского языка могут быть темы научных изысканий, в том числе выполняемых на уровне диссертационных исследований, которые (по своей ориентации и предъявляемым к ним требованиям) должны ставить цель обнаружения того нового, что происходит в жизни языка. Ниже приводятся результаты ознакомления с некоторыми публикациями последних лет, что позволяет сделать предварительные
выводы относительно по-разному проявляющихся в русском языке продуктов приоритетного применения носителями языка стратегий, условно определяемых как устность, креативность, полифония.
Устность. История возникновения этого понятия и современные проявления устности рассматриваются, например, в работах: [Гречушникова 2013а, 2013б, 2014; Палкова 2013; Самуйлова 2012а, 2012б]. Обратим особое внимание на феномен, квалифицируемый как «письменная устность»; фактически - это запись разговора, типичная для современных форм общения с помощью электронных средств, особенно - в чатах (обсуждение ряда связанных с этой проблемой терминов, в том числе немецкоязычных, см.: [Палкова 2013]). Представляется важным отметить, что именно стремление к использованию «живого языка» с его экспрессивностью проявляется в речи, которая формально фиксируется как письменная, но переживается и оформляется пишущим, а также воспринимается читающим как устная.
Под влиянием ускоренного темпа жизни и общения и при необходимости разделяемого знания, которое требуется для взаимопонимания, коммуницирующее сообщество вырабатывает сокращённые формы именований объектов и событий, использует базовые штампы с вариативностью их лексического наполнения, изобретает условные обозначения типа «смайликов» и т.п., что наглядно представлено в различных подвидах коммуникации в электронном формате, прослеживается в СМИ и рекламе, регистрируется в печатных и озвученных художественных текстах и в Национальных корпусах языков, т.е. становится всё более привычным. Продуктами взаимодействия норм устной и письменной речи оказываются разнообразные отклонения от правил, смешение стилей, жанров, что ведёт к расшатываю нормы, изменению представлений носителей языка о базовых требованиях к культуре пользования языком.
Креативность. Наряду с появлением новых жанров в электронной коммуникации (см., например, [Бондарькова 2014; Горошко, Полякова 201; Казнова, Овчинникова 2014; Кирилина 2012; Мичурин 2014; Палкова 2013; Щурина 2012]) наблюдается рост популярности связанных со злободневными событиями словесных новообразований, в том числе регистрируемых в качестве так называемых «слов года» (см., например: [Сапожникова 2014а, 2014б]), создающих «словесный портрет эпохи» (ср.: медвепутия - 'обозначение современной России'; депардировать - 'переезжать с целью ухода от оплаты налога' [Сапожникова 2014б: 117]). Креативность проявляется и через творческую обработку заимствованных слов и выражений, их транслитерацию, использование в соответствии с правилами словообразования принимающего языка (типа гуглить). В прагматических целях в повседневную жизнь входят аббревиатуры разных видов, в том числе из сферы информатики (ср.: SMS, GPS и т.п., см.: [Жолтикова 2013]); особую роль сокращения слов, словосочетаний и даже целых фраз играют в условиях ускоренного взаимодействия в электронном формате, что нередко скрывает нецензурную лексику [Мичурин 2014]. Языковая игра не случайно стала популярным объектом исследования: рассматриваются новые формы межличностного взаимодействия с использованием языковой игры (см., например, [Викторова 2014а, 2014б; Кирилина 2012; Лингвистика креатива 2012; Топорова 2013). В Сети игра автора со смыслом сообщаемого сопровождается варьированием видов шрифта, изменением цвета набранной фразы или отдельного слова в ней, выделением полужирным
шрифтом, курсивом, подчёркиванием, разрядкой, комбинацией различных средств. Интенсивно используется орфографическая игра, что выражается в сочетании графем и пунктуации для создания иконического эффекта типа «смайликов». Имеет место и сознательное нарушение принципов орфографии: слова намеренно коверкаются при сокращении или для придания определённой эмоциональной окраски. По мнению Д.С. Мичурина [Мичурин 2014], иногда последнее может быть пародией на безграмотность текстов в Сети. В названной работе отмечаются следующие особенности языка интернет-сообщений: безаффиксальное словосложение типа интернет-мем (возможно, под влиянием английского языка), использование свойственных только интернет-коммуникации суффиксов, частотное использование нетипичных для русского языка словообразовательных аналитических моделей; выявлена также эмоционально-игровая доминанта появления новых слов, связанная с поиском средств, повышающих экспрессивность единиц языка. Лексика и фразеология в существенной степени задаются англоязычными мемами, получившими глобальную известность, они могут использоваться в исходном написании, транслитерации или транскрипции, буквальном переводе, близком переводе. К особенностям синтаксиса интернет-сообщений Д.С. Мичурин относит стереотипные фразы, намеренное подведение под распространённое / модное клише. Специфика языка интернет-коммуникации обсуждается во всех названных выше работах (см. также: [Щипицина 2010]),
Пользователи интернет-коммуникацией выносят освоенные приёмы действий с языком за пределы Сети и переносят их на иные коммуникативные ситуации, благодаря чему такие действия входят в речевой обиход и могут закрепляется в письменных текстах. Естественным следствием такого положения вещей оказывается формирующееся у нового поколения носителей языка представление, что именно так следует говорить, писать, проявлять себя в качестве «свободной» языковой личности, стремящейся как можно ярче выразить свои эмоционально-оценочные преференции.
Полифоничность. В данном случае речь идёт о разных формах сочетания языковых средств с другими возможностями возбуждения у собеседника тех или иных представлений, ожиданий, выводов, эмоционально-оценочных переживаний. В дополнение к разносторонним подходам к исследованию текстов, называемых поликодовыми, полимодальными, гетерогенными, креолизованными, гибридными и т.д. (см., например, [Воронько 2012; Громова 2013; Максименко 2011; Мичурин 2014; Сонин, Мичурин 2012; Чернявская 2013), можно отметить в разной мере появляющуюся как в электронных, так и в печатных текстах полифонию стилей, жанров, приёмов, средств привлечения внимания, включая разнородные орфоэпические и графические элементы, сочетание текста и рисунка, текста и фото и т.д. Представляется возможным говорить в этом случае не столько о разнообразии или разнородности (коллажировании), сколько именно о полифонии, поскольку каждая используемая в таких случаях деталь призвана особым, наиболее эффективным образом «работать» на смысл, на достижение желаемого результата, создавая феномен эмерджентности, при котором проявляется кумулятивный продукт со свойством или свойствами, не присущими ни одной из первичных составляющих используемого комплекса средств.
Некоторые результаты происходящих изменений
Несомненную роль в развитии языка играет смена поколений носителей
языка, когда молодёжь принимает за норму не всегда оправданные новообразования и искажения речи, которые оказываются весьма частотными. Примером того, что это касается не только вчерашних школьников, может служить поступление в редколлегию Тверского научного журнала статьи двух авторов, сообщивших, что оба они «процессоры» одной и той же кафедры. Это вызвало недоумение молодого доктора филологических наук, полагавшего, что надо исправить на «профессорА». Постепенно забывается ранее усваивавшийся ещё в школе прекрасный образец неграмотной речи из «Жалобной книги» А.П. Чехова: «Проезжая мимо станции, у меня слетела шляпа». Похоже, что мы движемся к допустимости подобных «шедевров», настолько частотными они становятся. Ограничусь несколькими примерами. Диктор телевидения (5-й канал) с радостью сообщает о нововведении в московской школе: «Придя в школу, электронное устройство зафиксирует его приход». В радиопередаче «Когда папа был маленьким», дочь известного писателя заявляет: «Будучи девочкой, мой отец уделял мне мало внимания». По свидетельству коллеги-русиста, в результатах ЕГЭ встречается большое количество примеров типа: «Сидя на лавочки, ко мне подошла бабушка» (примерно, наверное, в каждом 5-м сочинении). Легенду о возникновении того или иного цветка (варианты: флокса, пиона) пересказывают по радио в одном и том же вербальном оформлении: «Уколов палец иголкой, капля крови упала на землю и проросла прекрасным цветком.».
В повседневной жизни и речи носителей русского языка всё более ощутимо проявляются результаты быстрого развития новых информационных технологий. Это можно проиллюстрировать пародией («старой сказкой на новый лад»), написанной девочкой 10 лет, ученицей Мурманской школы Катей Александровой (сентябрь 2014).
«В одной социальной сети "Королевство Ру" существовал аккаунт батюшки-царя и его трёх сыновей. Младшего звали Иван-тусовщик. Позвонил царь сыновьям по скайпу, да и говорит: - Дети мои, вы уже совершеннолетние, голосовать можете. Не пора ли вам жениться? - Да где мы жён-то возьмём? Все аккаунты в сети фейковые. - А возьмите каждый по айфону, позвоните по любому номеру, куда попадёте, там и жена ваша.
Что делать? Взяли по айфону, да и пошли туда, где связь получше ловит. Стали они звонить. Старший в Питер попал, в салон красоты. Средний - в Москву к искусным кутюрье. А младший попал в Челябинск на детский утренник. Стали старшие сыновья хвастаться перед отцом по скайпу, да над младшим насмехаться.
А царь говорит: - Чья жена лучший каравай испечёт, та и самая умелая.
Старшая в ОКее хлеб купила, да просроченный. Средняя в хлебопечке хотела ис-печь, да не хлеб получился, а сухарь - не ту программу выбрала. А младшая испекла шикарный каравай, потому что гуглить хорошо умела.
Пришли сыновья к отцу. Царь им и говорит: - Младшая победила, что тут думать? А что вы тут стоите? Идите, идите, мне в Твиттере много твитов прислали.
Сыграли сыновья свадьбы, все фотографии в Инстаграм выложили, если инте-ресно, можете посмотреть # (хэштэг), круто потусили. Быстро айфон разряжается, да долго заряжается. Вот и сказке конец, а кто слушал, тому апгрейд на смартфон за десять лайков».
Этот текст показателен: заимствованные слова выступают как именования
привычных ситуаций, повседневно выполняемых действий и используемых артефактов. Термины информационных технологий и их производные входят в повседневный обиход с чисто утилитарной целью и сигнализируют об изменениях, которые происходят в жизни людей. Со сменой поколений вполне естественно происходит обновление словарного состава языка (см. подробнее: [Залевская 2014а], однако, к сожалению, этим дело не ограничивается: меняются опорные образы предметов и ситуаций (в том числе навязываемыми кино- и видеопродукцией, телевидением и компьютерными играми, спецификой общения в Сети), входят в речевой обиход новые приоритетные конструкции и речевые штампы, сокращения и т.д., а главное - имеет место воздействие на культурно-специфичные способы видения мира и на характер эмоционально-оценочных переживаний, так или иначе связанных с именуемым в процессах познания и общения. В этой связи представляется важным вывод по результатам исследования Д.С. Мичурина: присутствие в поликодовом тексте изобразительной составляющей и её взаимодействие с вербальными компонентами способствует более жёсткому усвоению постоянными участниками интернет-коммуникации инокультурных стереотипов и способов их вербализации [Мичурин 2014: 6].
Заключение
Миф о самодостаточности языка в настоящее время ставится под сомнение даже с позиций теоретической лингвистики [Вдовиченко 2008] и философии (о необходимости исследования «познавательных практик» человека» см.; [Микешина 2005]). Всё большее признание получают идеи онтологической специфики языка, его связи с «целостным» человеком при взаимодействии тела и разума, распределённости значения языковых единиц как «разделяемого знания», его «встроенности» в естественное и социальное окружение носителя языка (см. подробнее: [Залевская 2014б; Кравченко 2015; Zalevskaya 2014]).
Фактор человека в развитии языка проявляется через активизацию присущих языку как достоянию человека потенций и возможностей, реализуемых посредством используемых носителями языка стратегий оперирования языком. В частности, ныне устность расшатывает стандарты, креативность позволяет тонко выражать отношение к меняющемуся миру, полифония способствует яркому проявлению эмоционально-оценочных переживаний. Смена поколений поддерживает некоторые из обострившихся тенденций и закрепляет их сначала в узусе с постепенным переходом в норму. От сложного взаимодействия многих внешних и внутренних факторов зависит судьба происходящих изменений, которые могут постепенно «угаснуть» или закрепиться вплоть до вхождения в систему языка.
Для дальнейшего более глубокого изучения обсуждаемых тенденций развития языка необходима целенаправленная разработка исследовательских процедур, способных выявлять обостряющиеся процессы пользования языком, в том числе прослеживаемые для пар / групп языков или специфичные для отдельных из них.
Обратим внимание на то, что к признанию необходимости рассмотрения приоритетных стратегий пользования языком в современном обществе, а также обнаружения ведущих опор и их параметров, на основании которых решаются вопросы преимущественного выбора языковых средств манифестации продуктов речемыслительной деятельности человека, исследователи приходят с разных
позиций, что свидетельствует об объективной значимости постановки такой задачи.
Так, в лингвистическом сопоставительном исследовании на материале перцептивной лексики украинского, польского и английского языков [Деменчук 2015] при разработке динамичных семантических моделей как теоретических конструктов за основу взяты стратегии носителей соответствующих языков при именовании различных участников перцептивной ситуации и взаимоотношений между ними; установлены параметры, по которым регистрируются факты сходства и отличий отображения в семантике перцептивной лексики сопоставляемых языков информации об особенностях восприятия мира человеком.
В психолингвистическом исследовании [Курганова 2012а, 2012б] по результатам широкомасштабных экспериментов с носителями русского и французского языков проверялось предположение, что «в основе вариативности смыслообразовательных процессов выступают следующие факторы: а) наличие культурной установки, которая задаёт направленность познавательным стратегиям субъекта; б) многоуровневый и полифоничный характер когнитивных процессов; в) выделенность различных форматов хранения и переработки знания; г) многоэтапный характер речемыслительной деятельности в силу чего знание функционирует на разных уровнях осознавания: метаязыковом или стратегическом, когнитивном, семантическом и дискурсивном» [Курганова 2012б: 18. Курсив мой.
- А.З.]. Поскольку способ функционирования знания вписан в определённый социокультурный контекст, он несёт на себе «следы» влияния последнего, а это «находит отражение как в структуре вырабатываемых значений, так и в специфике процессов продуцирования смыслов» [цит. раб.: 19]. Исследование операционных параметров смыслового поля слова и поиск функциональных опор речевого действия с применением разработанного автором метода многоуровневого анализа процессов функционирования смысловых полей слов-коррелятов в двух языках позволил Н.И. Кургановой обнаружить межкультурные различия на уровне когнитивных операций, используемых носителями сопоставляемых языков, в том числе по типу операций и их количеству, по различиям в значимости таких операций для определённой лингвокультуры, по соотношению эмоциональных и рациональных, образно-ситуативных и вербально-аналитических стратегий [цит. раб.: 29].
Думается, что исследование вариативности смыслообразовательных процессов, направленности познавательных стратегий носителя языка, специфики операционных параметров смыслового поля, функциональных опор речевого действия, когнитивных операций, приоритетно используемых носителями разных языков, не только поможет решить актуальные вопросы динамики языка и сопоставительных исследований, но и актуализирует изначально специфичные для отечественной психолингвистики методологические ориентиры, заданные в годы оформления этого научного направления в России и поставившие во главу угла разработку проблем теории речемыслительной деятельности и методов психолингвистических исследований (см. подробно: [Залевская 2007: 528-539]).
Литература
Бондарькова А.В. Самопрезентация в социальных сетях как особый Интернет-жанр (на материале русскоязычных блогов) // Вопросы психолингвистики. - 2014.
- № 1. - С. 78-91.
Брэгг М. Приключения английского языка / пер. с англ. - 2-е изд. - М.: Альпина нон-фикшн, 2014. - 418 с.
Вдовиченко А.В. Расставание с «языком»: Критическая ретроспектива лингвистического знания: монография. - М.: Изд-во Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного университета, 2008. - 512 с.
Викторова О.А. Разные подходы к исследованию языковой игры на современном этапе // Вестник Тверского государственного университета. - Сер.: Филология. - 2014а. - № 2. - С. 174-180.
Викторова О.А. Языковая игра в демотивационных постерах // Диалог языков и культур: лингвистические и лингводидактические аспекты: сб. науч. тр. -Тверь, 2014б. - Вып. 6. - С. 32-35.
Воронько В.П. Вербальный компонент поликодового текста, его структура и функции // В мире научных открытий. - 2012. - № 11.3. - С. 28-39.
Горошко Е.И., Полякова Т.Л. Политический твиттинг как новый жанр интернет-коммуникации // Вопросы психолингвистики. - 2014. - № 1. - С. 92-103.
Гречушникова Т.В. Литература «на всех каналах» III - возврат к изустному? // Вестник Тверского государственного университета. - Сер.: Филология. 2013а. - № 5. - С. 22-29.
Гречушникова Т.В. I slam. Therefore I am. Устность и мультимедиа как литературный мейнстрим // Вестник Тверского государственного университета. -Сер.: Филология. - 2013б. - № 24. - С. 28-45.
Гречушникова Т.В. Slam poetry: классика в мультимедийной современности // Вестник Тверского государственного университета. - Сер.: Филология. - 2014. - № 2. - С. 21-27.
Громова Н.С. Лингвокультурологический аспект анализа креолизованных текстов // Язык и культура. - 2013. - № 4. - С. 137-141.
Деменчук О.В. Динамiчнi семантичш моделi перцептивно1 лексики в украшськш, польськш та англшськш мовах: зютавний аспект: автореферат дисертацп на здобуття наукового ступеня доктора фшолопчних наук : 10.02.17
- порiвняльно-iсторичне i типолопчне мовознавство / О.В. Деменчук ; Кшвськ. нацюнальн. лшгвютич. ушверситет. - Кшв, 2015. - 35 с.
Жолтикова М.А. Идентификация аббревем компьютерной сферы: стратегии и опоры // Вестник Тверского государственного университета. - Сер.: Филология.
- 2013. - № 24. - С. 293-297.
Залевская А.А. «Человеческий фактор в языке»: динамика трактовки // Вестник Тверского государственного университета. - Серия: Филология. - 2005. -№ 1 [7]. - Вып. 2 «Лингвистика и межкультурная коммуникация». - С. 25-38.
Залевская А.А. Введение в психолингвистику: учебник. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2007. - 560 с.
Залевская А.А. Значение слова через призму эксперимента: монография. -Тверь: Твер. гос. ун-т, 2011. - 240 с.
Залевская А.А. «Старое», «новое» и «вневременное» в языке и в образе мира индивида // Вестник Тверского государственного университета. - Серия: Филология. - 2014а. - № 4. - С. 38-45.
Залевская А.А. Что там - за словом? Вопросы интерфейсной теории слова: монография - М.-Берлин: Директ-Медиа, 2014б. - 328 с. [Электронная книга]. URL: www.directmedia.ru/
Казнова Н.Н., Овчинникова И.Г. Коммуникация в социальных сетях по сравнению с блогосферой // Вопросы психолингвистики. - 2014. - № 3. -С. 86-97.
Кирилина А.В. Жанр «демотиватор» как проявление полифонии и фиксации повседневности // Полифония большого города: сб. науч. ст. - М., 2012. - С. 54-74.
Кирилина А.В. Понятие динамического объекта в постнеклассической лингвистике // Вопросы психолингвистики. - 2014. - № 4. - С. 36-46.
Кравченко А.В. Является ли традиционный лингвистический анализ анализом языка? // Вестник Тверского государственного университета. - Серия: Филология. - 2015. - № 2 (в печати).
Курганова Н.И. Смысловое поле при моделировании значения слова: монография. - Мурманск: МГГУ, 2012а. - 296 с.
Курганова Н.И. Роль и место смыслового поля при моделировании структурных и операциональных параметров значения слова: автореф. дис. ... докт. филол. наук : 10. 02.10 / Н.И. Курганова ; Твер. гос. ун-т. - Тверь, 2012 б. - 46 с.
Лингвистика креатива 2: коллективная монография / под общ. ред. Т.А. Гридиной. - Екатеринбург: Уральский государственный педагогический университет, 2012. - 379 с.
Максименко О.И. Семиотические особенности медиатекста интернета // Вестник Российского университета дружбы народов. - Сер.: Теория языка. - 2011.
- № 1. - С. 50-58.
Микешина Л.А. Философия познания. Проблемы эпистемологии гуманитарного знания. - 2-е изд., доп. - М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2009. - 560 с.
Мичурин Д.С. Прецедентный поликодовый текст в вербально-изобразительной коммуникации интернет-сообществ (на материале русскоязычных имидж-форумов): автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Тверь, 2014. - 19 с.
Палкова А.В. Социолингвистические особенности коммуникации в чатах // Вестник Тверского государственного университета. - Сер.: Филология. - 2013. - № 24. - С. 112-118.
Пискарева А.А. Языковые следствия глобализации (на материале функционирования английцизмов в немецком язык): автореф. дис. ... канд. филол. наук : 10.02.19 / А.А. Пискарева ; Военный университет. - М., 2014.
Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Б.А. Серебренников, Е.С. Кубрякова, В.И. Постовалова и др. - М.: Наука, 1988. - 216 с.
Самуйлова Л.В. Устность: между языком и правом // Вестник Тверского государственного университета. - Сер.: Филология. - 2012а. - № ё0. - С. 133-148.
Самуйлова Л.В. Устность: право, фольклор, литература // Вестник Тверского государственного университета. - Сер.: Филология. - 2012б. - № 24. - С. 135-142.
Сапожникова Л.М. «Слова года» в немецкоязычных европейских странах: этнопсихо-лингвистические и политические аспекты // Слово и текст: психолингвистический подход:. сб. науч. тр. - Тверь, 2014. - С. 74-78.
Сапожникова Л.М. Прагмаономастика и ономастический потенциал «слов года» в Германии и России // Вестник Тверского государственного университета. -Сер.: Филология. - 2014. - № 2. - С. 112-119.
Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление.
- М.: Наука, 1988. - 242 с.
Сонин А.Г., Мичурин Д.С. Эволюция поликодовых текстов: от воздействия
к взаимодействию // Вопросы психолингвистики. - 2012. - № 2 (16). - С. 164-173.
Торопова О.В. Языковая игра в структуре демотиваторов // Челябинский гуманитарий. - 2013. - № 2 (23). - С. 41-43.
Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы экспрессивности / Отв. ред. В.И. Телия. - М.: Наука, 1991. - 214 с.
Чернова О.О. Динамика языковой системы современного литературного немецкого языка под влиянием внешних факторов (на материале немецкого языка Германии, Швейцарии и Австрии): автореф. дис. ... канд. филол. наук : 10.02.04 / Чернова О.О. ; Белгородск. гос. нац. исслед. ун-т. - Белгород, 2015. - 23 с.
Чернявская В.Е. Медиальный поворот в лингвистике: поликодовые и гибридные тексты // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. - 2013. - № 2 (23). - С. 122-127.
Шапошникова И. Родное слово - знак спасенья // Вопросы психолингвистики.
- 2013. - № 1 (17). - С. 147-150.
Щипицина Л.Ю. Комплексная лингвистическая характеристика компьютерно-опосредованной коммуникации (на материале немецкого языка): дис. . докт. филол. наук. - Архангельск, 2010. - 459 с.
Щурина Ю.В. Интернет-мемы как феномен интернет-коммуникации // Научный диалог. - 2012. - № 3. - С. 161-173.
Zalevskaya A. Interfacial Theory of Word Meaning: A Psycholinguistic Approach.
- London: International Academy of Science and Higher Education, 2014. - 180 p.
