CC BY
39
УДК 81:821(410)
РОЛЬ ЭПИГРАФА В ИНТЕРФЕРЕНЦИИ ДИСКУРСОВ EPIGRAPH IN DISCOURSE INTERFERENCE
© 2018
А.Б. Пахомова, И.Ю. Яковлева A.B. Pakhomova, I.Yu. Yakovleva
В статье рассматривается природа эпиграфа как дискурсивного знака, а именно его роль в интерференции бытийного и массово-информационного дискурсов. Понятия «дискурс» и «эпиграф» представлены в отечественной и зарубежной лингвистической литературе широко и многоаспектно, и в исследовании дается краткий обзор известных типологий дискурсов, а также толкований текстовой природы эпиграфа. Однако вопрос интерференции дискурсов и роли в ней эпиграфа относительно нов. На примере книги Л. Уорсли «If Walls Could Talk: An Intimate History of the Home» («Английский дом: Интимная история») анализируются унисонные отношения, при которых имеется сходство между предметно-референтными ситуациями взаимодействующих текстов, и диссонансные отношения - те, которые возникают при не совместимых друг с другом параметрах. В зависимости от взаимоотношений, которые возникают между эпиграфом и текстом, выделяются следующие функции эпиграфа: создание противоречия, создание точки отсчета, усиление смысла, частичная актуализация информации, генерализующая, импликативная. Их реализация продемонстрирована примерами из книги Л. Уорсли.
Ключевые слова: эпиграф; дискурс; интерференция дискурсов; унисонные отношения; диссонансные отношения; создание противоречия; создание точки отсчета; усиление смысла; частичная актуализация информации; генерализующая функция; импликативная функция.
The article dwells upon the epigraph as a discourse sign, particularly upon its role in the interference of the existential discourse and mass information discourse. The concepts "epigraph" and "discourse" have been the subject of numerous Russian and foreign research, and the paper tells about some of them briefly. It also overviews the textual nature of the epigraph. Meanwhile, the question of the discourse interference has been in the focus of the latest works. It results in unisonant and discordant relations between the texts (epigraph and the text after it). The former mean the similarity of the subject-referent situations of the texts under analysis, the latter - their incorrespondence. Both are presented as exemplified in the book "If Walls Could Talk: An Intimate History of the Home" by L. Wors-ley. The relations between the epigraphs and the chapters of the book predetermine the following functions of the epigraphs: making contradiction, providing the starting point, idea intensification, partial foregrounding of the information, generalising, carrying implication. The article offers a lot of examples to illustrate them.
Keywords: epigraph; discourse; discourse interference; unisonant relations; discordant relations; making contradiction; providing the starting point; idea intensification; partial foregrounding of the information; generalizing; carrying implication.
В нашем исследовании эпиграф рассматривается как коммуникативный знак, в процессе функционирования которого создается и обнаруживается его сущность. Функционированием для эпиграфа является его включение в структуру чужого для него текста. В теории интертекстуальности эпиграф как самостоятельный элемент структуры художественного текста рассматривается в составе заголовочного комплекса и обладает сильной позицией, именно поэтому он играет большую роль при понимании
всего текста. Этот элемент структуры текста способен обеспечить непрерывный диалог различных авторов, текстов и в целом культур [1]. Эпиграф обладает некоторым «изначальным потенциалом связей», необходимым для того, чтобы вызвать процесс индукции смыслов, что и порождает мотивация к речепроизводству.
Дискурс - термин, который находит свое употребление в ряде гуманитарных наук, предмет которых предполагает изучение функционирования языка. Четкого и
общепризнанного определения дискурса нет. В англоамериканской лингвистической традиции дискурс - это связная речь. С середины 70-х гг. в работах французского языковеда и социолога Мишеля Фуко дискурс определяется как обозначение общественно-исторически сложившихся систем человеческого знания. В отечественной лингвистике дискурс понимается как языковое выражение общественной практики в ее различных коммуникативных сферах; упорядоченное и систематизированное особым образом использование языка, за которым стоит особая ментальность [2]. По мнению В.В. Красных, «дискурс есть вербализованная деятельность, понимаемая как совокупность процесса и результата и обладающая как собственно лингвистическим, так и экстралингвистическим планам» [3, 114].
В нашем исследовании за рабочее принимается следующее определение дискурса: «Комплексный коммуникативно-речевой процесс, включающий текст(ы) в неразрывной связи с ситуативным контекстом: в совокупности с культурно-историческими, идеологическими, социальными, психологическими факторами, с системой коммуникативно-прагматических и когнитивных целеустановок автора, взаимодействующего с адресатом, обусловливающим особую упорядоченность языковых единиц при воплощении в текст» [4, с. 15]. Следует подчеркнуть, что понятие «дискурс» не дублирует и не подменяет понятия «текст». Дискурс является коммуникативным и ментальным процессом, в результате которого образуется некая формальная конструкция - текст. Один дискурс может составляться текстами различных типов, но и тексты одного типа могут выступать элементами различных дискурсов.
Нами было рассмотрено несколько подходов к определению типов дискурсов в науке. Традиционной принято считать
классификацию Л.С. Выготского. К типам дискурса он относит письменный и устный. Основными видами дискурса в лингвистике принято считать монологическое и диалогическое взаимодействие [5, с. 155].
А.А. Чернобров классифицирует дискурсы по следующим категориям:
- по тематике: образовательный, медицинский, религиозный, музыкальный и т.д.;
- по источнику или сфере распространения: дискурс власти, молодежный дискурс, интернет-дискурс и т.д.;
- по цели: учебный, манипулятивный, фатический и т.д.;
- по стилю: иронический, возвышенный, поэтический и т.д.;
- по культурному уровню коммуникантов: профессиональный и профанный [6, с. 56].
Для нашего исследования представляет интерес также классификация В.И. Ка-расика, который предлагает выделить два основных типа дискурса: персональный (личностно-ориентированный) и институциональный. Персональный дискурс представлен двумя основными разновидностями - бытовым (обиходным) и бытийным [7].
Бытовое общение является естественным исходным типом дискурса, органически усваиваемым с детства. Этот тип дискурса характеризуется спонтанностью, сильной ситуативной зависимостью, ярко выраженной субъективностью, частым нарушением строгой логики и структурной оформленности высказываний.
В отличие от бытового, в бытийном дискурсе, к коему мы относим эпиграфы, общение носит развернутый, предельно насыщенный смыслами характер, используются все формы речи на базе литературного языка; бытийное общение преимущественно монологично и представлено произведениями художественной литературы,
философскими и психологически интроспективными текстами [8, с. 346].
Бытийный дискурс может быть прямым и опосредованным. Прямой бытийный дискурс представлен двумя противоположными видами: смысловой переход и смысловой прорыв. Смысловой переход, а именно таковым представляется эпиграф, представлен в любых видах логических умозаключений. Композиционно-речевой формой его является рассуждение, т.е. вербальное выражение мыслей и чувств, назначением которого является определение неочевидных явлений, имеющих отношение к внешнему или внутреннему миру человека. Смысловой прорыв же, для которого характерно внезапное понимание сути дела, озарение, может быть рассмотрен на примере афористических высказываний, используемых в качестве эпиграфов, однако таковых в нашем материале исследования не встретилось. Опосредованный бытийный дискурс - это аналогическое (переносное) и аллегорическое (символическое) развитие идеи через повествование и описание [8, с. 346-347]. Подобное развитие, на наш взгляд, затруднило бы восприятие содержания книги массовым читателем, в этом видится причина отсутствия примеров опосредованного бытийного дискурса.
Институциональный дискурс представляет собой общение в заданных рамках статусно-ролевых отношений. В.И. Карасик находит возможным применительно к современному социуму выделить следующие виды институционального дискурса: политический, дипломатический, административный, юридический, военный, педагогический, религиозный, мистический, медицинский, деловой, рекламный, спортивный, научный, сценический, массово-
информационный [8, с. 199].
Институциональный дискурс, по мнению В.И. Карасика, «есть специализированная клишированная разновидность
общения между людьми, которые могут не знать друг друга, но должны общаться в соответствии с нормами данного социума» [8, с. 195]. Исследуемый нами материал относится к массово-информационному дискурсу: он реализует желание автора сообщить информацию большому кругу читателей.
Отношения между текстом и эпиграфом рассматриваются с точки зрении герменевтики (теории интерпретации и понимания текста). Под герменевтикой эпиграфа И.В. Арнольд понимает два аспекта его интерпретации: эпиграф должен быть понят как цитата, и эпиграф сам интерпретирует текст, которому он ему предшествует [9]. Эпиграф участвует в интерпретации последующего текста, т.е. оказывается субъектом интерпретации. Следующий за ним текст помогает глубже понять сам эпиграф, а также мотивы его включения и его функции [9] Текст характеризуется глубиной. Глубина текста - это интерпретационная категория, раскрывающая смысловую многоплановость и содержательную неоднозначность текста, которая создается и задается автором текста и декодируется интерпретатором.
Согласно О.Р. Валуйской, глубина текста может быть представлена как модель, имеющая четыре уровня:
I уровень - «скрытый смысл восстанавливается полностью из ситуации» (рецепты, инструкции);
II уровень - «скрытый смысл восстанавливается почти полностью, но имеет место вероятностное восстановление смысла» (публицистические тексты);
III уровень - «скрытый смысл частично восстанавливается, при этом он заранее неоднозначен» (пословицы, афоризмы, проза и поэзия);
IV уровень - «скрытый смысл принципиально не восстанавливается» (тексты модернистской поэзии) [10, с. 10-19].
На паратекстуальном уровне происходит комбинирование и взаимодействие дискурсов, поскольку эпиграф часто относится к иному социокультурному и историческому контексту, он берется «из другой действительности»; такой культурный контраст вместе с образностью и метафоричностью эпиграфа по отношению к последующему тексту помогает автору достичь своей цели [8].
Дискурсы могут взаимодействовать между собой, что приводит к новому явлению - интерференции дискурсов. Интерференция дискурсов - сложный процесс, происходящий в сознании человека, состоящий во взаимодействии включенного и принимающего текстов. В нашем исследовании текст рассматривается в качестве знака определенного дискурса.
Интерференция дискурсов происходит в результате включения интертекстуального фрагмента в принимающий текст. Дискурсивные и коммуникативно-прагматические характеристики интертекстуального включения являются его дискурсивными свойствами, при помощи которых это включение репрезентирует определенный тип дискурса. Данные свойства такого включения неизменно оказывают влияние на принимающий дискурс.
Благодаря комбинированию различных дискурсов и их взаимодействию структура принимающего дискурса меняется: происходит «вплетение» новой социально-исторической ткани [11, с. 12] одного дискурса в социально-историческую ткань принимающего дискурса.
В зависимости от дискурсивных параметров, присущих каждому из взаимодействующих текстов, в процессе интерференции дискурсы могут вступать в один из трех основных типов отношений:
1. Унисонные отношения - отношения, при которых имеется сходство между предметно-референтными ситуациями вза-
имодействующих текстов, где когнитивный образ предметно-референтной ситуации опирается на «знания о предмете общения, связанный с ним предшествующий опыт и вероятностное прогнозирование» [12, c. 157].
2. Диссонансные отношения - отношения, которые возникают при разнящихся иерархических структурах, при растущем количестве несовместимых друг с другом параметров.
3. Сопоставительные отношения -появляющиеся в результате сравнения совершенно разных предметно-референтных ситуаций [13, с. 35].
Результатом столкновения дискурсов становится возникновение новых скрытых смыслов. Применение цитаты к новой ситуации, которая отражена в принимающем тексте, приводит к тому, что языковая форма наполняется новым содержанием, наделяется новым смыслом, который играет важную роль в процессе интерпретации дискурса.
Эпиграф не только предварительно сообщает, о чем пойдет речь в последующем тексте, но и вводит когнитивную модель ситуации (активизирует знания человека о данной ситуации, внутреннюю информацию, которая является результатом познания внешнего мира, элементом опыта), которая актуализируется и сравнивается с моделью, реализуемой в тексте.
В зависимости от взаимоотношений, которые возникают между эпиграфом и текстом, выделяется несколько функций эпиграфа: создание противоречия, создание точки отсчета, усиление смысла, частичная актуализация информации, генерализирующая, импликативная [13, c. 170-195].
Нами были проанализированы двадцать глав книги Люси Уорсли «If Walls Could Talk: An Intimate History of the Home» («Английский дом: Интимная история») [14; 15]. Издание описывает историю ан-
глийского дома, отдельных комнат и помещений, а также повествует о том, как менялась их роль в жизни британцев. Выбор материала был обусловлен профессиональным интересом к быту народа страны изучаемого языка, а также к природе взаимодействия текста каждой главы и эпиграфа, ее предваряющего.
Из проведенного анализа было выяснено, что в восемнадцати главах из двадцати эпиграф и последующий текст состоят в унисонных отношениях. В двух представлены диссонансные отношения. Сопоставительные отношения между эпиграфом и текстом в ходе исследования не были выявлены. По нашему мнению, это связано с тем, что автор ставил своей целью рассмотрение одних и тех же ситуаций и давал возможность читателю рассматривать текст и эпиграф в контексте одной предметно-референтной ситуации. Разберемся подробнее, какие функции выполняет эпиграф в процессе реализации унисонных отношений.
Функция усиления смысла выполняется, если эпиграф иносказательно подтверждает сказанное в тексте, а текст - сказанное в эпиграфе.
Глава 11. «What to Wear in Bed» («Одежда для сна») начинается с эпиграфа What do I wear in bed? Why, Chanel No. 5, of course (Marilyn Monroe). (Что я надеваю на ночь? «Шанель №5», разумеется (Мэрилин Монро)). Глава рассказывает историю развития отношения к предметам одежды, которые подходят для сна: nothing on their bodies but their shirt and smock <...> woman would have worn pyjamas until after the First World War. (ничего на теле кроме рубашки и сорочки <...> женщины носили бы пижамы до времен окончания Первой Мировой войны). Кроме этого, в статье говорится о появлении новых дневных нарядов, основой которым послужила одежда для сна. A surprising number of daytime fashions started out as bedroom wear (Удивительно большое
количество дневных нарядов произошло от одежды для сна), nightgowns made their way into public areas (удобная и практичная одежда для сна «вышла в люди»), influence of Hollywood brought about a revolution in bedroom wear (под влиянием голливудских фильмов произошел революционный поворот в моде на одежду для сна), nowadays anyone needs pyjamas at all, because of central heating and duvets (надобность в пижамах отпала в настоящее время из-за появления центрального отопления и пуховых одеял).
Таким образом, автор, используя эпиграф, пытается сказать читателю, что одежда ко сну подбиралась очень тщательно и должна была быть изысканной. Естественно, речь идет об аристократии, для бедных же семей ночная одежда была не чем иным, как защитой от холода и насекомых. В любом случае, к одежде на ночь относились очень бережно.
В главе 14 «Murdered in Our Beds» («Убийство в постели») эпиграф также подтверждает основную идею статьи: I lay in some disquiet all night, telling of the clock till it was daylight (Samuel Pepys). (Я лежал в тревоге, отсчитывая время, пока не рассвело (Сэмюэл Пипс)). Слова Сэмуэля Пипса усиливают смысл, который заложен автором в тексте статьи, где он говорит: The bedroom is an excellent place to do away with somebody (Спальня - самое подходящее место, чтобы разделаться с кем-либо). Автор приводит примеры из пьесы Уильяма Шекспира «Ричард III», где описываются картины детоубийства, при котором мальчиков душили подушками. От того, что в своей постели человек чувствует себя в безопасности, злодеяния, совершенные таким образом, кажутся еще более ужасными. He was afraid of being knockt on the head for five or ten pounds (Он боялся, что его ударят по голове ради пяти - десяти фунтов): многие хранили свои деньги в спальне, и из-за
этого спальня считалась самым желанным местом для грабителей. Можно сделать вывод, что эпиграф к данной статье служит средством усиления мысли о возможном роковом значении кровати и сна в жизни человека.
Функция частичной актуализации информации: эпиграф, включенный в состав текста, может содержать некоторую информацию, о которой может говориться в тексте. Эта функция выполняется эпиграфом в рамках унисонных отношений.
Эпиграф к главе 20 «War Paint» («Боевой раскрас») частично содержит в себе информацию, переданную в статье: I now observed how the women began to paint themselves, formerly a most ignominious thing and only used by prostitutes (John Evelyn, 1654). (Я заметил, что женщины начали краситься. Прежде это считалось позором, ведь косметикой пользовались только проститутки» (Джон Ивлин, 1654)). В статье идет речь об изменении отношения к макияжу, его использовании мужчинами и женщинами разных возрастов и сословий. Дж. Ивлин, английский писатель и представитель эпохи Реставрации, отметил переход от умеренности к получению всех удовольствий жизни. Информация в тексте об отсчете этого времени как раз и перекликается с эпиграфом и подтверждается им: The seventeenth century saw the rise of rouge, the rosy cheek and reddened lip (В XVII веке в моду входят розовые щеки и красные губы). Но люди еще относились к макияжу как к чему-то связанному с неприличным ходом мыслей, вследствие чего, по их мнению, появлялись всякого рода высыпания на коже. Уорсли приводит в качестве примера закон, который был внесен в парламент на рассмотрение, но так и не был принят: Act against the Vice of Painting and wearing black Patches and immodest Dresses of Women (Закон против применения косметики, приклеивания мушек и ношения
женщинами нескромных платьев). Мужчины стали относится к тому, что их жены выглядят как женщины легкого поведения, более благосклонно: make-up heightens femininity, and complements masculinity (макияж подчеркивал женственность и оттенял мужественность).
Еще один пример выполнения эпиграфом функции частичной актуализации основного текста нами был найден в главе 18 «Don't Forget to Brush Your Teeth» («Не забудьте почистить зубы»), которая содержит в себе описание развития индустрии ухода за полостью рта. Эпиграф взят из «Книги джентльмена» 1764 г.: A few grains of gunpowder <.. .> will remove every blemish and give your teeth an inconceivable whiteness (The Gentleman's Magazine, 1764). (Несколько крупинок пороха <...> удалят все пятна и придадут вашим зубам белоснежный оттенок (Журнал Джентльмена, 1764)).
Как мы можем предположить из эпиграфа, речь в статье будет связана со стоматологией и отношением людей к уходу за зубами. Эпиграф частично приводит информацию относительно методов и способов, которыми пользовались люди, чтобы сделать свои зубы чистыми и красивыми. Tudor and Stuart people clean their teeth with water, powdered cuttlefish, salt or rosemary rubbed on with cloths, twigs or sponges (В период правления Тюдоров и Стюартов зубы чистили водой, измельченной в порошок каракатицей, солью или розмарином при помощи тряпочки, щепки или губки). Зубы очень долго чистили солью и пищевой содой. Им на смену пришли щетки из свиной щетины и конского волоса. Salt remained an enduringly popular toothpowder, as did biocarbonate of soda. It was replaced by big or horsehair bristle brushes. Самым важным достижением того времени можно считать изобретение вставных зубов: new art of fixing up the mouth was part unnecessary but charming additions to daily life (но-
вое искусство восстановления ротовой полости было той необязательной, но приятной мелочью жизни). Таким образом, эпиграф, в котором представлен один из способов ухода за зубами, частично дал читателю информацию о содержании статьи, которую он предваряет.
Генерализирующая функция. Высказывание, выбранное в качестве эпиграфа, выражает общий смысл и идею текста, которая затем раскрывается более детально. То есть высказывание другого автора, представленное в качестве эпиграфа, обобщает содержание последующего текста, выступая своего рода резюме по отношению к сказанному в статье.
При анализе главы 31 «A Bright, Polite Smile» («Яркая, вежливая улыбка») было выяснено, что эпиграф выполняет генерализирующую функцию. Everyone complains of the pressure of the company, yet all rejoice at being so divinely squeezed (François de La Rochfoucauld on London parties, 1784). (Все жалуются, что терпеть не могут столпотворения, но на деле обожают эту божественную давку (Франсуа де Ларошфуко о светских приемах в Лондоне, 1784)). Эпиграф, выбранный автором, выражает общую идею текста, в котором говорится о развлечениях, устраиваемых на всякого рода светских мероприятиях: Tudor or Stuart guests might have been treated to a formal masque (Во времена Тюдоров и Стюартов при королевском дворе устраивали балы-маскарады). Автор приводит примеры игр, которые устраивались на мероприятиях, взятые из книги Фрэнсиса Уиллоби: «Book of Games» was full of bright ideas for parties («Книга игр» содержала массу блестящих идей по организации светских приемов). Далее автор описывает эмоции, которые люди получали, участвуя в этих играх: very funny, mirth-provoking, amazing. Затем описывается, насколько скучными стали эти светские мероприятия, так как они были
возведены в культ, на что указывается в эпиграфе: everyone complains (все жалуются) и подтверждается текстом, который содержит следующие эпитеты: stiff, formal, boring, senseless (чопорный, официальный, скучный, бессмысленный). Иными словами, идея статьи была частично озвучена в эпиграфе.
Эпиграф главы 17 «The Bathroom is Born» («Появление ванной») также находится с текстом в унисонных отношениях, выполняя генерализирующую функцию. Although the bathroom has long been of exceptional importance in eastern cultures, it is the most recent addition to the accommodation of our northern houses (Hermann Muthesius. The English House, 1904). (В восточных культурах ванная издавна играет исключительно важную роль, а в наших северных домах она лишь недавно стала дополнительным удобством (Герман Мутезиус. Английский дом, 1 904)). Эпиграф несет в себе идею о более позднем зарождении ванной как неотъемлемой части обыденной жизни человека, о чем и говорится в статье. Приводятся даты: from 1960s, piped water to the first-floor bathroom began to appear (с 1960-х годов на втором этаже домов начинают появляться ванны с водопроводом), bathrooms entered through the bedroom only became common in British homes in the 1980s (ванная комната, смежная со спальней, стала входить в обиход британских домов лишь в 1980-е). Кроме этого, эпиграф описывает еще одну идею, выделенную в статье, - отношение людей к самим ваннам в контексте культур: в восточной культуре данный предмет обихода занимал важную роль, а в северных воспринимался как дополнительное удобство. Это и подтверждает текст: but plain and functional room grew more decorative over time (со временем простое утилитарное помещение превратилось в своеобразное произведение искусства), cleanliness still remained a vital indicator of
class (опрятный внешний вид по-прежнему служил важным признаком классовой принадлежности), in 1900s bathrooms were still seen as optional rather than necessary (в 1900 - е ванную комнату продолжали считать предметом личных предпочтений, а не необходимостью), to keep too clean seemed somehow degenerate (быть слишком чистоплотным считалось зазорным). Рассматривая эти примеры, мы с достаточной долей уверенности может сказать, что эпиграф выполняет здесь генерализирующую функцию, так как в нем содержатся основные идеи статьи.
Импликативная функция: эпиграф часто содержит скрытый смысл, который раскрывается в последующем тексте: между имплицируемым и эксплицируемым смыслом в тексте наблюдается соответствие. Скрытый смысл, эксплицируемый в последующем тексте, одновременно конкретизируется текстом, в котором предлагается альтернативное видение.
В главе 5 «Praying, Reading and Keeping Secrets» («Молитвы, чтение, секреты») нами была обнаружена именно эта функция эпиграфа: All is but vanitie (Painted motto in a seventeenth-century closet at Bolsover Castle, Derbyshire). (Все суета сует (Девиз на стене личного кабинета XVII в. в замке Болсовер, графство Дербишир)). Оградиться от мирской суеты и немного побыть одному - такое желание было у людей во все времена. И отсюда логично появление фраз willingly spend time by themselves (с удовольствием проводили время в уединении), the new trend for solitude, linked to the rise of reading, called for new, small and private rooms (мода на чтение побуждает к уединению в отдельных маленьких комнатах), closets, these new rooms for solitude, also developed out of tradition of prayer (появление личных кабинетов, этих новых помещений для уединения, также связано с традицией молитвы).
Это доказывает импликативность эпиграфа: все, кроме каких-либо религиозных действий, считалось мирской суетой, от которой иногда хотелось оградиться, но closets also had secular purposes (они имели и светское предназначение), так как в кабинетах хранились и ценные для человека вещи, которые он хотел скрыть от посторонних глаз.
В главе 34 «Why Men Used to Do the Cooking» («Почему еду готовили мужчины») также найден пример выполнения эпиграфом импликативной функции. The cook was a good cook, as cooks go; and as cooks go she went» (Saki, 1904). (Хорошая была кухарка, но все хорошее когда-нибудь проходит. Ушла и она (Саки, 1904)). По нашему мнению, эпиграф здесь содержит скрытый смысл: слово кухарка здесь имеет переносное значение кухни или совместной трапезы. A feast was a signal that all is well within a family (обильная трапеза была свидетельством благополучия), All-men kitchen, serving food to be eaten by crowds was a powerful and desirable image throughout the medieval period (мужская кухня, кормившая все население, существовала на протяжении всего Средневековья), it began to change in seventeenth century (мужское командование на кухнях стало меняться в XVII в.), and the status of the kitchen and its staff embarked upon a slow and steady declined (медленно, но верно стал падать престиж кухни). Таким образом, эпиграф имплицитно поясняет смысл, заложенный автором в статье про исчезновение кухни как своеобразного института коммуникации и престижа.
Следующие функции эпиграф выполняет в рамках диссонансных отношений.
Функция созданий противоречия проявляется в несоответствии между содержанием текста и предшествующим ему эпиграфом, которое приводит к созданию смыслового противоречия. Эпиграф выполняет эту функцию в рамках диссонанс-ных отношений между дискурсами.
Глава 15 «The Fall of Bathing» («Закат традиции мытья») иллюстрирует этот тип отношений.
GLOUCESTER:: O, let me kiss that
hand!
LEAR: Let me wipe it first; it smells of mortality.
William Shakespeare. King Lear, 1608
(ГЛОСТЕР: О, дай поцеловать свою мне руку!
ЛИР: Дай вытру прежде: тленом пахнут руки.
Уильям Шекспир. Король Лир, 1608)
Важную деталь в эпиграфе играет слово wipe (протирать), а не wash (мыть), которое показывает, что актер, который играл короля Лира, мылся намного реже, чем его предшественники из Средневековья. При прочтении статьи мы можем убедиться, что эпиграф здесь выполняет функцию противоречия. Например, this is really unfair to the people of the Middle Ages, where cleanliness were widely available (это в корне несправедливое мнение об эпохе Средневековья, в те времена возможность жить в чистоте была доступна довольно многим). Традиция мыться определяется автором как important part of life, marker of status (важная часть жизни, показатель статуса), not just for getting clean, but as significant element of ritual purification (не только чтобы быть чистыми, но и как значимый элемент ритуального очищения). Такие слова и фразы, как numerous respectable institutions, useful service (многочисленные респектабельные заведения, полезные услуги), также подтверждают функцию создания противоречия и тем самым устанавливают диссонансные отношения между эпиграфом и текстом статьи.
Функция создания точки отсчета выполняется в случае, если ситуация, к которой относится эпиграф, является некой начальной точкой для последующих событий, которые будут развиваться в интерпретируемом им тексте. Эпиграф выполняет данную функцию в рамках диссонансных отношений между дискурсами, так как некоторые из составляющих когнитивных моделей ситуаций, отраженных во взаимодействующих текстах, отличаются друг от друга из-за принадлежности к разным куль-
турно-историческим периодам, что приводит к смысловому несоответствию между эпиграфом и текстом. Эпиграфы в таких случаях относятся к более раннему историческому времени.
Эпиграф главы 19 «An Apology for Beards» («В защиту бороды») создает своеобразную точку отсчета для событий, происходящих в тексте. Long hair is one of the sinful customs and fashions of the wicked men of the world (Thomas Hall, 1630s). (Обычай носить длинные волосы - порочная привычка нечестивых людей (Томас Холл, 1630-е)). В XVII в. считалось довольно зазорным носить длинные волосы мужчинам, так как они были воинами и не должны были походить на женщин. Автор использует в статье такие прилагательные, как graceless (непристойно), ungodly (нечестиво), horrid (безобразно). Кроме этого, в тексте описывается более поздний период - XVIII в., который показан как век борьбы с монархизмом, революции во Франции, где длинные волосы считались чем-то оставшимся от королевских законов: hair requiring hours of preparations is reserved for the aristocrat of limitless wealth (прически, требовавшие часы на свое сооружение, считались признаком большого богатства). И эти аристократы вскоре лишились своих жизней из-за любви к длинным волосам и громоздким прическам. Таким образом, эпиграф к данной статье проинформировал читателя о дальнейшем после XVII в. изменении отношения к волосам. Автор выбрал более ранний период происхождения эпиграфа, чем описано в тексте. Это дает право говорить, что эпиграф выполняет озвученную выше функцию.
Таким образом, в процессе интерференции дискурсов эпиграф выступает в качестве средства организации смысловой структуры последующего текста. Смысл, содержащийся в эпиграфе, оказывает значительное влияние на процесс интерпретации текста, восприятия его содержания. Специфические функции в рамках унисонных или диссонансных отношений между эпиграфом и последующим текстом свиде-
тельствуют о том, что еще не было выска- более эффективной передаче информации о
зано, или уточнении авторской точки зре- тех или иных сторонах и аспектах британ-
ния, а интерференция дискурсов способ- ской каждодневной жизни.
ствует лучшему и более детальному и всестороннему пониманию описываемого, т.е.
& & &
1. Лунькова Л.Н. Интертекстуальные свойства эпиграфа в тексте оригинала и тексте перевода // Вестник РУДН. СерИЯ: Русский и иностранные языки и методика их преподавания. 2011. №2. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/intertekstualnye-svoystva-epigrafa-v-tekste-originala-i-tekste-perevoda (дата обращения: 26.03.2018).
2. Милевская Т.В. Дискурс, речевая деятельность, текст // Вестник Российской коммуникативной ассоциации. Вып. 1: Теория коммуникации & прикладная коммуникация / под общ. ред. И.Н. Розиной. Ростов-н/Д. : ИУБиП, 2002. C. 88-91.
3. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М. : ИТДГК Гнозис, 2003. 375 с.
4. Борботько В.Г. Принципы формирования дискурса: от психолингвистики к лингвосинер-гетике. М. : Либроком, 2011. 288 с.
5. Выготский Л.С. Избранные психологические исследования. М. : Педагогика, 1956. 504 с.
6. Чернобров А.А. Типы и жанры дискурса в лингвистике и философии языка // Вестник НГУ. Серия: Лингвистика. Т. X, вып. 2. 2012. С. 87-92.
7. Карасик В.И. О типах дискурса // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. Волгоград : Перемена, 2000. С. 5-20.
8. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград : Перемена, 2002.
477 с.
9. Арнольд И.В. Герменевтика текста // Слово - Высказывание - Дискурс : междунар. сб. науч. ст. / под ред. А.А. Харьковской. Самара : Самарский Университет, 2004. С. 8-15.
10. Валуйская О.Р. Глубина текста как лингвистическая категория (на материале английского языка) : автореф. дис. ... канд. филол. наук : 10.02.04. Волгоград, 2002. 22 с.
11. Шевченко В.Д. Введение в интерференцию дискурсов. Самара : СамГУПС, 2008. 203 с.
12. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. М. : ИТДГК Гнозис, 2003. 280 с.
13. Шевченко В.Д. Теория интерференции дискурсов. Самара : Самарский университет, 2010. 211 с.
14. Worsley L. If Walls Could Talk: An Intimate History of the Home. USA : Bloomsbury, 2001.
351 p.
15. Уорсли Л. Английский дом. Интимная история / пер. с англ. И. Новосельцевой. М. : Синдбад, 2016. 440 с.
