CC BY
772
Аналитический обзор посвящен проблеме формирования врожденных пороков развития в результате воздействия на организм беременной и эмбрион современного комплекса экзогенных факторов окружающей среды. Рассмотрены тератогенные эффекты ряда опасных производственных факторов, лекарственных и токсических веществ, ионизирующего излучения. Подчеркнута необходимость взаимодействия педиатров и акушеров-гинекологов со специалистами Роспотребнадзора для мониторинга врожденных аномалий и разработки программ профилактики пороков развития у детей в регионах страны.
Ключевые слова: врожденные пороки развития, тератогены, факторы риска.
УДК: 616-007-02
РОЛЬ ЭКЗОГЕННЫХ ФАКТОРОВ В ФОРМИРОВАНИИ ВРОЖДЕННЫХ ПОРОКОВ РАЗВИТИЯ (обзор)
© 2010 г. И. В. Антонова, Е. В. Богачева, Ю. Ю. Китаева
Омская государственная медицинская академия, г. Омск
Врожденные пороки развития (ВПР) у детей стабильно занимают первое место среди причин детской инвалидности и второе место в структуре смертности детей первого года жизни [14, 25]. В последние 15 лет благодаря достижениям эмбриологии, сравнительной анатомии, медицинской генетики, перинатологии и педиатрии, а также моделированию в эксперименте многих ВПР тератология от науки описательной перешла к познанию причин пороков развития, что послужило предпосылкой к их профилактике [38, 44]. С позиций современной науки и практики ВПР необходимо рассматривать в первую очередь как следствие разнообразных нарушений здоровья родителей, среди причин которых экзогенные факторы играют существенную роль [28, 34, 47].
В зависимости от причин возникновения пороки развития могут быть наследственными (эндогенными), экзогенными и мультифакториальными, причем последняя группа значительно преобладает над остальными. Вероятность различных этиологических факторов в развитии врожденных пороков сердца и крупных сосудов распределялась следующим образом: до 5 % составляли хромосомные аберрации, 2,0—3,0 % — мутации одного гена, на долю экзогенных факторов приходилось 1,0 — 2,0 %, полигенно-мультифакториальное наследование было характерно для 80,0—90,0 % ВПР [6, 45]. Модель формирования последней группы ВПР включает множественные причины, как правило, не имеющие специфического действия. Речь идет об ассоциативном влиянии комплекса повреждающих экзо- и эндогенных факторов в критические периоды развития эмбриона или отдельных его органов. В 70-х годах XX века генетические факторы, определяющие формирование ВПР, по данным Ю. И. Барашнева с соавт., составляли около 10 %, а в 2004 году их доля превысила это значение более чем в 2 раза. В связи с этим число ВПР «неизвестной» этиологии уменьшилось до 35,0—40,0 % [4].
Реакции внутриутробно развивающегося организма на действие факторов внешней среды тесно связаны с периодом его формирования. Повреждение любого звена сложной цепи последовательных и связанных друг с другом событий индивидуального развития организма может нарушать морфогенез и быть причиной пороков развития [44, 47]. К критическим периодам гисто- и органогенеза относят стадию имплантации (конец 1-й - начало 2-й недели гестации) и стадию плацентации (3—6-я недели внутриутробного развития). Действие повреждающего фактора в период имплантации приводит к гибели зародыша, а воздействие аналогичного агента на стадии плацентации может вызвать формирование ВПР. Представленные в научной литературе результаты экспериментальных исследований и клинических наблюдений свидетельствуют о том, что большинство пороков развития являются следствием эмбриопатий, когда повреждение происходит от 16-го дня после
оплодотворения до конца 8-й недели внутриутробной жизни. В этот период развития чувствительность к тератогенам максимальна [6]. Тератогенные факторы могут вызывать генные мутации, хромосомные аберрации, ферментативные нарушения, приводить к гибели клеток, уменьшению клеточного деления, аномалиям внутриклеточной активности и возникновению диспропорций клеточной миграции [46, 47]. Однако при одних и тех же вредных воздействиях на беременных женщин не у всех возникают дефекты развития плода. Этот факт связан с различной степенью генетически обусловленной чувствительности организмов на воздействие одних и тех же факторов агрессии. Например, генетическая вариабельность к действию потенциальных тератогенов может проявляться в том, что плод с низким уровнем фермента эпоксидгидролазы бывает более склонен к манифестации синдромов пороков развития, чем обладающий более высоким уровнем активности этого фермента [3, 4]. Таким образом, возникновение первичных ВПР возможно в том случае, когда тератогенные факторы действуют до окончания органогенеза.
Опыт собственных наблюдений за детьми с ВПР и их семьями в клинической практике далеко не всегда позволяет составить четкое представление о том, что первично в этиологии ВПР у ребенка даже с установленным при рождении аномальным кариотипом — влияние только генетических факторов либо индуцирующее действие на мутагенез тератогенного фактора и, как следствие, возникновение порока развития.
Анализ литературы по проблеме ВПР позволил выделить четыре основные группы экзогенных факторов риска ВПР. Это воздействие опасных производственных факторов, употребление эмбриотоксических и тератогенных веществ в критические периоды гисто- и органогенеза, альтеративное действие ионизирующего излучения и повреждающее действие инфекционных агентов. Последняя группа, безусловно, требует отдельного рассмотрения.
Наиболее частыми индуцирующими факторами пороков развития являются различные химические вещества и их соединения, широко используемые на производстве и в народном хозяйстве. Загрязняя окружающую среду и вызывая экзо- и эндогенный экологический дисбаланс, ксенобиотики оказывают, как правило, сочетанное действие (эмбриотоксическое, аллергизирующее, тератогенное, канцерогенное) [15]. В международном регистре (CAS-Chemical Abstract Service, http://www.cas.org) зарегистрировано 19 миллионов химических веществ. Не все из них попадают в окружающую среду, и тем не менее количество загрязнителей ежегодно увеличивается на 3 500 единиц, т. е. на 10 соединений в день. По данным А. П. Щербо и
А. В. Киселева [42], сегодня в атмосферном воздухе нормировано содержание около 2 200 веществ, в водной среде — около 2 000, в воздухе рабочей зоны — около 2 400 и в почве — около 200 веществ. Из этих количеств лабораториями санитарно-
эпидемиологической службы определяются соответственно 11,8; 7,5; 10,8 и 15,0 %. В то же время, по данным Г. И. Тихоновой и Н. В. Лебедевой [32], в Российской Федерации около 1 600 000 женщин работают во вредных и опасных условиях труда.
В настоящее время широко обсуждается проблема возможного тератогенного действия ксенобиотиков, содержащихся в продуктах питания. Этот вопрос приобретает особую актуальность в связи с широким применением химических соединений в пищевой промышленности в качестве красителей и пищевых добавок. Пища может быть источником и носителем потенциально опасных для здоровья химических веществ, которые попадают в продукты питания по ходу биологических цепочек, в процессе сельскохозяйственного производства, хранения и упаковки [1, 19, 41]. Например, соли тяжелых металлов в абсолютном большинстве поступают в организм с продуктами питания и питьевой водой. Свинец и кадмий, действуя на развивающийся организм, вызывают формирование пороков развития конечностей, сердечно-сосудистой системы. Достоверно установлено эмбриотоксическое действие повышенных концентраций мышьяка, меди, ртути [10, 33, 43].
В качестве критерия оценки влияния загрязнения окружающей среды на здоровье различных групп населения в исследованиях используется уровень химического загрязнения поверхностного слоя почвы и снежного покрова, куда загрязняющие вещества попадают в газовой фазе, в растворе атмосферных осадков и в составе твердых частиц. Тяжелые металлы в большинстве своем малоподвижны в почве и способны накапливаться в ней. Фактические концентрации этих веществ в сравнении с фоновыми отражают уровень загрязнения приземных слоев атмосферы на изучаемой территории, складывающийся в течение длительного периода времени. Опасность загрязнения окружающей среды определяется миграцией, накоплением и трансформацией вредных веществ в системе «атмосферный воздух — снег — талые воды
— почвы — подземные воды — растения». Наиболее высокие уровни загрязнения почвы экотоксикантами, в частности тяжелыми металлами, отмечаются в крупных городах на территории санитарно-защитных зон, вблизи автомагистралей [39, 40].
Интенсивное внедрение химических веществ в народное хозяйство и соответственно в среду обитания человека приводит к нарушению экологического равновесия между средой и организмом, особенно в регионах с развитой нефтехимической промышленностью [7, 27]. Это связано с тем, что продукты переработки нефти (преимущественно углеводороды и продукты их синтеза) включают сотни опасных для здоровья веществ, обладают комплексным воздействием на организм и проникают во все объекты окружающей среды. Результаты клинических и экспериментальных работ, в том числе проведенных в г. Омске за последние 40 лет, свидетельствуют
о неблагоприятном влиянии предприятий химиче-
ской и нефтеперерабатывающей промышленности на специфические функции женского организма, течение и исход беременности [2, 26, 35, 36]. Под воздействием химических веществ развиваются нарушения фетоплацентарного комплекса на органном, клеточно-тканевом и субклеточном уровнях [9]. Исследования А. А. Летучих [24], Г. А. Оглезнева [27], Л. В. Цаллаговой [35, 36], З. Ф. Сабировой с соавт. [29], И. И. Новиковой с соавт. [26] и многих других ученых убедительно свидетельствуют о том, что у работниц нефтехимических предприятий и жителей административных округов, на территории которых расположены эти производства, в структуре патологии отмечается больший удельный вес спонтанных абортов, мертворождений и случаев рождения детей с пороками развития. Н. Ю. Зарницина с соавт. [ 17] отмечали большую частоту врожденных пороков у детей, отцы которых имели контакты с бензином и другими нефтесодержащими веществами. Бензол, бенз(а)пирен, фенолы, формальдегид, окись азота, диоксины, стойкие хлорорганические пестициды (гептахлор, гексахлорциклогексан, дифенилхлорэтан) обладают выраженными эмбриотоксическими и тератогенными свойствами. Перечисленные вещества в эксперименте приводили к формированию различных пороков и врожденных дисморфогенетических вариантов у потомства опытных животных.
Бесконтрольный прием целого ряда лекарственных препаратов в критические периоды внутриутробного развития может нарушать закладку и формирование органов и систем организма. Воздействие лекарственных веществ и их метаболитов на плод наиболее выражено в период органо- и гистогенеза между 3-й и 8-й неделями внутриутробного развития. Начиная с 4-го месяца гестации, они могут проникать через плаценту, попадать в систему кровотока плода и вызывать повреждения его органов. Анализ литературы по фармакокинетике и фармакодинамике лекарственных веществ в организме беременной женщины и плода позволил выделить ряд основных факторов, влияющих на трасплацентарную проницаемость. К таковым относятся: молекулярный вес вещества, трансплацентарный градиент, который определяет способность лекарства связываться с сывороточными белками, степень жирорастворимости лекарств, возраст плаценты и состояние фетоплацентарного кровотока [8, 21]. Авторы приводят широкий спектр лекарственных препаратов, оказывающих тератогенное и эмбриотоксическое действие на плод. Например, тератогенным эффектом обладают некоторые противосудорожные препараты, которые приводят к дефициту фолиевой кислоты, участвующей в синтезе нуклеиновых кислот и нуклеотидов. Для эмбриопатий, обусловленных приемом антиконвуль-сантов, характерны пороки сердца, расщелина губы и/или неба, гипоплазия дистальных фаланг пальцев кистей, гипоспадия, микроцефалия и другие ВПР. Из группы транквилизаторов абсолютная тератогенная активность доказана для талидомида (синдром Виде-
мана) и для диазепама (сочетание расщелины губы и неба). Тератогенной активностью обладают антимито-тические вещества (колхицин, колхамин, актиномицин) и многие противоопухолевые алкилирующие препараты (миелосан, милеран, эмбихин). Они активно взаимодействуют с нуклеиновыми кислотами и ферментами, оказывая цитостатическое действие на интенсивно пролиферирующие ткани эмбриона. Из группы антикоагулянтов наиболее полно изучено тератогенное действие варфарина, который вызывает очаговую хондродисплазию, гипоплазию носа и другие пороки и аномалии развития. Имеются сведения о рождении детей с пороками при употреблении синтетических аналогов андрогенных стероидных гормонов в первые три месяца беременности. Синтетические препараты желтого тела — прогестероны (в частности медрок-сипрогестерон), принимаемые в первом триместре беременности, увеличивают частоту рождения детей с пороками сердца [21].
Ряд авторов сообщают о наличии у новорожденных синдрома множественных пороков и аномалий развития вследствие алкоголизма родителей. Частота синдрома множественных алкогольных эмбрио- и фетопатий варьирует в чрезвычайно широких пределах и встречается в зависимости от территории наблюдения в 1 случае на 200—2 004 новорожденных детей [13, 21, 31].
Курение во время беременности отрицательно сказывается на эмбрионе и плоде, поскольку эффекты токсических продуктов, содержащихся в табачном дыме, приводят к хронической гипоксии; ухудшается аппетит беременной женщины, и плод не получает в достаточном количестве необходимых ингредиентов. Снабжение плода питательными веществами также будет затруднено из-за сосудистого эффекта. При курении возникает прямое токсическое воздействие на процессы метаболизма через продукты сухой перегонки. Повышение в крови беременной и плода угарного газа снижает способность крови переносить кислород и действует как тератогенный агент, увеличивая риск аномального потомства. Также неблагополучен прогноз в отношении здорового деторождения для матерей, употребляющих наркотические вещества [5, 6].
Несбалансированное питание женщины в период беременности из-за недостаточного количества некоторых микроэлементов в продуктах питания (цинк, медь, марганец) также может повлиять на нормальное течение эмбриогенеза. Например, эпидемиологические исследования пороков развития в регионе, эндемичном по дефициту цинка в продуктах питания, выявили у местного населения большую частоту пороков центральной нервной системы, сердца, расщелин неба, чем в фоновых областях [31]. Особое беспокойство вызывает широкое распространение в регионах дефицита фолиевой кислоты (70—100 %), недостаток которой не только существенно повышает риск сердечно-сосудистых заболеваний и некоторых видов рака, но и приводит к формированию широкого спектра пороков развития [11].
Мутации в половых клетках, в зависимости от дозы облучения родителей и гестационного срока, приводят к гибели эмбриона, формированию ВПР или наследственным заболеваниям у потомства [18,
22, 23]. При этом экзогенные и эндогенные факторы могут модифицировать реакцию нормальных клеток на облучение. К ним относят степень дифференци-ровки тканей, интенсивность роста, возраст во время облучения, напряжение кислорода, температурные воздействия, скорость кровотока, генетический фон и гормональное равновесие, а также присутствие в организме агрессивных химических соединений, в том числе лекарственных препаратов, обладающих тератогенным и эмбриотоксическим эффектом [16, 45]. Порог чувствительности для человека не установлен, однако считается, что острое облучение в дозе 0,1 Гр в период преимплантации достаточно для прекращения развития зародыша. Основной механизм заключается в повреждении хромосом облученных бластомеров, которое ведет к дегенерации первичных клеток. Фенотипически это проявляется лишь увеличением периода между менструациями. Экспериментально установлено, что облучение эмбрионов в дозе
0,05 Гр на 7-е сутки внутриутробной жизни в 3 раза увеличивает частоту пороков черепа и шейного отдела позвоночника. Доза 0,25 Гр, полученная на 7-е и 10-е сутки эмбриогенеза, удваивает частоту пороков развития скелета. Проведенные исследования показали, что фракционирование дозы снижает частоту ВПР При увеличении мощности дозы частота образования пороков глаз не изменяется, а частота пороков развития скелета увеличивается в 2 раза. Облучение в дозе 0,1 Гр и более в периоде органогенеза может индуцировать развитие врожденных пороков. Некоторые радионуклиды, такие как Р32, Sr90, проходят через плаценту и повреждают эмбрион в результате прямого облучения его тканей. Другие, например Ри239, задерживаются в сосудах плаценты, вызывая ее повреждение и гибель эмбриона или плода. В Хиросиме тератогенный эффект радиации проявлялся при дозах
0,10—0,19 Гр. При облучении родителей в более высоких дозах пороки развивались в 2 раза чаще, чем у потомства необлученных родителей [6, 31].
В нашей стране проблема оценки дозы радиационного облучения, полученной участниками ликвидаций последствий аварии на Чернобыльской атомной электростанции, является до настоящего времени недостаточно решенной. Дети, рожденные ликвидаторами радиационной аварии, сами непосредственно не подвергались воздействию ионизирующего излучения. Тем не менее основными отдаленными последствиями радиационного воздействия для них признаются именно генетические, а также повышенный риск канцерогенеза [37]. Дозовая нагрузка, полученная родителями-ликвидаторами аварии за короткое время, в большинстве случаев превышает прогнозируемую пожизненную дозу радиационного воздействия для населения, проживающего на загрязненных радионуклидами территориях. Исследования по этой
проблеме А. Е. Сипягиной с соавт. свидетельствуют о том, что распространенность заболеваний врожденными аномалиями и пороками развития у потомков первого поколения от ликвидаторов аварии на Чернобыльской атомной электростанции превосходит показатели в общероссийской популяции детей в 2,4 раза, а в регионах радионуклидного загрязнения — в 2,8 раза. Анализ структуры врожденных пороков у детей, рожденных от родителей ликвидаторов аварии, выявил увеличение показателей распространенности пороков основных органов и систем. По данным этих авторов, наиболее отчетливо различия прослеживаются в отношении системы органов пищеварения (превышение фоновых показателей в 10,7 раза), множественных ВПР (в 6,8 раза), пороков развития нервной системы (в 4,5 раза) [30].
В. В. Гордеевым [12] была показана возможность прогнозирования вероятности и характера ВПР на основании результатов радиационноэпидемиологического анализа распространенности и риска пороков развития органов и систем у детей и внуков поколений лиц, подвергшихся воздействию ионизирующего излучения на следе ядерного взрыва на Семипалатинском полигоне (1949). Установлено, что у детей облученных родителей в целом вероятность развития ВПР в 3 раза больше, чем у детей неэкспонированных родителей. В последующих поколениях у потомков лиц, подвергшихся радиоактивному воздействию после взрыва, относительный риск возникновения ВПР становился выше и был обусловлен преимущественно тяжелыми пороками развития сердечно-сосудистой и костно-мышечной систем.
Работы по определению тератогенных эффектов у детей, родители которых длительное время подвергались действию малых доз ионизирующего излучения, требуют дальнейшего комплексного изучения. Такие работы немногочисленны, противоречивы и не позволяют сформировать четкие представления по данному вопросу. Около 70 % общей дозы радиации население получает в быту. «Бытовая» радиоактивность имеет свои особенности: приближенность источника активности к жителям и продолжительность его воздействия, зависимость уровня активности частиц от изменения воздухообмена в помещении, затрудненность удаления источника излучения. В Великобритании разработан комплекс рентабельных методов обеспечения радоновой защиты в строящихся домах. Это в основном пассивные радоновые барьеры. Даже в самых неблагоприятных по радону регионах страны, где его уровень в жилых домах превышает рекомендуемый верхний допустимый уровень — 200 Бк/м3, в защищенных зданиях его уровень снижался в 10 раз
- до 20 Бк/м3 [20].
Представленная информация свидетельствует о чрезвычайной опасности ионизирующего излучения в генезе ВПР и аномалий развития, а также о необходимости клинико-генетического мониторинга врожденных пороков не только в зонах техногенных катастроф, но и на территориях, население которых подвергалось
или подвержено длительному воздействию низких доз радиации (Восточно-Уральский радиоактивный след, «бытовая» радиоактивность и т. д.).
В заключение следует отметить, что факторы, приводящие к формированию пороков развития, чрезвычайно разнообразны и изменчивы и в значительной части случаев этиология большинства ВПР остается неясной. Причиной этого является отсутствие информации о роли существующих, в том числе регионально специфичных, факторов тератогенеза, недооценка их важности, а также нередко отсутствие или ограниченная возможность использования современной диагностической базы для изучения этиологии ВПР на молекулярно-генетическом уровне. Все эти обстоятельства требуют пристального внимания и взаимодействия не только педиатров и акушеров-гинекологов, но и экологов, гигиенистов, эпидемиологов, генетиков, организаторов здравоохранения и других специалистов с целью разработки и оптимизации программ профилактики пороков развития у детей в регионах страны.
Список литературы
1. Агаджанян Н. А. Химические элементы в среде обитания и экологический портрет человека / Н. А. Агаджанян,
А. В. Скальный. — М. : Изд-во КМК, 2001. — 83 с.
2. Андреева М. В. Состояние репродуктивного здоровья женщин и здоровья их потомков в регионе с экологически напряженной обстановкой / М. В. Андреева // Журнал акушерства и женских болезней. — 2000. — Т. XLIX, № 3. — С. 29—30.
3. Барашнев Ю. И. Перинатальная неврология / Ю. И. Барашнев. — М., 2001. — 638 с.
4. Барашнев Ю. И. Диагностика и лечение врожденных и наследственных заболеваний у детей (путеводитель по клинической генетике) / Ю. И. Барашнев, В. А. Бахарев, П. В. Новиков. — М. : Триада-Х, 2004. — 560 с.
5. Бахмутова Л. А. Особенности адаптации в неонатальном периоде и развития на первом году жизни детей от матерей-наркоманок / Л. А. Бахмутова, Ю. А. Потапова,
A. Е. Вайнер // Регионализация и совершенствование перинатальной помощи : материалы 4 Съезда Российской ассоциации специалистов перинатальной медицины. — М., 2002. — С. 205—206.
6. Бочков Н. П. Наследственность человека и мутагены внешней среды / Н. П. Бочков. — М. : Медицина, 1989.
— 269 с.
7. Бочков Н. П. Экологическая генетика человека / Н. П. Бочков // Медицина труда и промышленная экология. — 2004. — № 1. — С. 1—6.
8. Вахарловский В. Г. Беременность и лекарства /
B. Г. Вахарловский, Н. Г. Кошелева, М. Е. Гусева // Гинекология. — 2004. — № 5. — С. 71—74.
9. Вельтищев Ю. Е. Экология и здоровье детей. Химическая экопатология / Ю. Е. Вельтищев, В. В. Фокеева. — М. : Педиатрия, 1996. — 57 с. — (Приложение к журналу «Российский вестник перинатологии и педиатрии»).
10. Газимова В. Г. Оценка состояния окружающей среды и здоровья детского населения в районе размещения предприятия по производству рафинированной меди / В. Г. Газимова, И. А. Власова, С. В. Казанцева // Педиатрия. — 2001. — № 5. — С. 51—56.
11. Гигиенические аспекты питания и здоровья сельского населения : монография / Ю. В. Ерофеев, М. С. Болдырева, Д. В. Турчанинов и др. ; под ред. И. А. Сохошко. — Омск : ИПЦ ОмГМА, 2006. — 336 с.
12. Гордеев В. В. Прогнозирование вероятности и характера врожденных аномалий у детей потомков лиц, подвергшихся воздействию ядерного взрыва / В. В. Гордеев // Материалы 1 Всероссийского конгресса «Современные технологии в педиатрии и детской хирургии». — М., 2002. — С. 301.
13. Григович И. Н. Алкогольный синдром плода / И. Н. Григович, И. И. Мебелова, М. З. Никула // Российский вестник перинатологии и педиатрии. — 2006. — Т. 51, № 1. — С. 10—13.
14. Гудинова Ж. В. Проблема выявления причин формирования детской инвалидности в регионах Российской Федерации / Ж. В. Гудинова // Здоровье населения и среда обитания. — 2004. — № 9. — С. 29—34.
15. Дурнев А. Д. Профилактика индуцированного мутагенеза / А. Д. Дурнев // Медицинская генетика. — 2005.
— Т. 4, № 4. — С. 181.
16. Егорычев В. Е. Состояние здоровья детского населения в регионах, загрязненных радионуклидами /
В. Е. Егорычев // Российский педиатрический журнал.
— 2002. — № 2. — С. 46—50.
17. Зарницына Н. Ю. Врожденные пороки развития у детей г. Перми и Пермской области / Н. Ю. Зарницына, Т. Н. Евсеева, М. А. Евсеева // Вопросы современной педиатрии. — 2005. — Т. 4, прилож. № 1. — С. 182.
18. Ибрагимова А. И. Клинические данные о генотоксическом действии ионизирующей радиации / А. И. Ибрагимова // Российский вестник перинатологии и педиатрии.
— 2003. — № 6. — С. 51—55.
19. Иванова Е. В. Уровень микроэлементов в питьевой воде как фактор развития экологозависимых заболеваний / Е. В. Иванова, Е. Д. Кубасова, Р В. Кубасова // V Всероссийская университетская научно-практическая конференция молодых ученых по медицине : сб. материалов. — Тула, 2006. — С. 125—126.
20. Карпин В. А. Радиационное воздействие на человека радона и его дочерних продуктов распада / В. А. Карпин,
Н. К. Кострюкова, А. Б. Гудков // Гигиена и санитария.
— 2005. — № 4. — С. 13—17.
21. Кирющенков А. П. Влияние лекарственных средств на плод / А. П. Кирющенков, М. Л. Тараховский. — М. : Медицина, 1990. — 272 с.
22. Клименов Л. Н. Распространенность врожденных аномалий у внуков — потомков лиц, подвергшихся радиационному воздействию при ядерных испытаниях на Семипалатинском полигоне в 1949 г. / Л. Н. Клименов,
В. В. Гордеев, А. А. Болгов // Детское здравоохранение России: стратегия развития : материалы 9 съезда педиатров России. — М., 2001. — С. 270.
23. Клименов Л. Н. Распространенность патологии у лиц, подвергшихся воздействию ядерного взрыва / Л. Н. Климе-нов, В. В. Гордеев // Российский педиатрический журнал.
— 1999. — № 4. — С. 56—57.
24. Летучих А. А. Состояние функции яичников у работниц Омского завода синтетического каучука /
А. А. Летучих // Вопросы гигиены и профессиональной патологии на омских заводах нефтехимии : сб. науч. трудов (№ 107). — Омск, 1971. — С 134—137.
25. Ляпин В. А. Социально значимая патология детского населения промышленного центра Западной Сибири / В. А. Ляпин // Сибирь-Восток. — 2005. — № 3.
— С. 9—11.
26. Новикова И. И. Социально-гигиенические и экологические аспекты сохранения популяционного здоровья детей и подростков / И. И. Новикова, Г. А. Оглезнев,
В. А. Ляпин // Здоровье населения и среда обитания. — 2005. - № 6. - С. 4-12.
27. Оглезнев Г. А. Гигиена труда женщин в производстве продуктов органического синтеза и каучука общего назначения : автореф. дис. ... д-ра мед. наук / Оглезнев Г. А.
- М., 1979. - 30 с.
28. Романенко О. П. Некоторые факторы, способствующие рождению детей с врожденными пороками развития, по данным мониторинга Санкт-Петербурга / О. П. Романенко, Д. К. Верлинская // Медицинская генетика. - 2005. -Т. 4, № 6. - С. 259.
29. Сабирова З. Ф. Региональные особенности социально-гигиенического мониторинга в регионах нефтехимии / З. Ф. Сабирова, Н. Ф. Фаттахова, Г. И.. Некрасова // Гигиена и санитария. - 2004. - № 5. - С. 59-60.
30. Сипягина А. Е. Особенности формирования врожденных пороков развития у детей из семей ликвидаторов радиационной аварии / А. Е. Сипягина [и др.] // Российский вестник перинатологии и педиатрии. - 2005. - № 2. - С. 53-56.
31. Соколовская Т. А. Роль алкоголизации родителей в развитии патологии у потомства / Т. А. Соколовская // Сборник материалов XVI съезда педиатров России «Актуальные проблемы педиатрии», Москва, 16-19 февр. 2009. - М., 2009. - С. 367-368.
32. Тихонова Г. И. Условия труда родителей и врожденные пороки развития у детей / Г. И. Тихонова, Н. В. Лебедева // Вопросы современной. педиатрии. - 2005. - Т. 4, прилож. № 1. - С.529.
33. Филиппов Г. П. Связь загрязнения почв тяжелыми металлами и здоровье детей г. Томска / Г. П. Филиппов // Гигиена и санитария. - 1995. - № 4. - С. 16.
34. Филиппов О. С. Комплексное изучение факторов, влияющих на возникновение врожденных пороков развития / О. С. Филиппов, А. А. Казанцева // Российский вестник акушера-гинеколога. - 2004. - № 1. - С. 37-40.
35. Цаллагова Л. В. Особенности антенатальной охраны плода в условиях техногенного загрязнения окружающей среды / Л. В. Цаллагова // Акушерство и гинекология. -1999. - № 1. - С. 23-25.
36. Цаллагова Л. В. Течение беременности, родов и состоянние новорожденных у женщин, работающих и проживающих в зонах экологического риска / Л. В. Цаллагова // Акушерство и гинекология. - 1999. - № 3.
- С. 56-57.
37. Чернышов В. Н. Изучение уровня стабильных хромосомных аберраций в лимфоцитах крови у детей, рожденных в семьях ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС, методом флюоресцентной гибридизации in situ /
В. Н. Чернышов, С. И. Куцев, А. А. Сависько // Материалы
1 Всероссийского конгресса «Современные технологии в педиатрии и детской хирургии». - М., 2002. - С. 134-135.
38. Черствой Е. Д. Перспективные направления исследований в тератологии / Е. Д. Черствой, И. А. Кириллова, Г. И. Кравцова // Архив патологии - 1990. - Вып. 4.
- С. 3-9.
39. Чурносов М. И. Экология и врожденные аномалии у детей / М. И. Чурносов [и др.] - Белгород : Изд-во БелГУ, 2005. - 168 с.
40. Ширинский В. А. Гигиеническая оценка формирования здоровья населения крупного административнохозяйственного центра в условиях меняющейся социальноэкономической ситуации : автореф. дис. ... д-ра мед. наук / Ширинский В. А.. — СПб., 2003. — 41 с.
41. Широких И. Г. Экологические риски производства и потребления урожая трансгенных растений / И. Г. Широких // Экология. Здоровье. Жизнь : материалы 3-й обл. обществ. конф. — Киров : Изд.-во Киров. обл. совета ВООП, 2002. - С. 50-54.
42. Щербо А. П. О проблеме эколого-гигиенических маркеров в аспекте доказательной медицины / А. П. Щербо, А. В. Киселев // Гигиена и санитария. — 2004. — № 6.
- С. 5—8.
43. Якутина Е. В. Содержание свинца и кадмия в продуктах питания / Е. В. Якутина, А. К. Новикова // Проблемы профилактической медицины : материалы 4-й науч.-практ. конф. — Омск, 1997. — С. 160—163.
44. Gelb B. D. Genetic basis of syndromes associated with congenital heart disease / B. D. Gelb // Curr. Opin. Cardiol. — 2001. — Vol. 16, N 3. — P 188—194.
45. Shepard Th. H. Catalog of teratogenic agents, 9th ed. / Th. H. Shepard — Baltimore, London : The Johns-Hopkins Univ. Press, 1998. — 593 p.
46. Towbin J. A. Belmont The Molecular Basis of Vascular Disorders / J. A. Towbin, B. Towbin, J. Casey // Am. J. Med. Genet. — 1999. — N 3. — P 678—684.
47. Woolf A. S. Molecular mechanisms of human embryogenesis: developmental pathogenesis of renal tract malformations / A. S. Woolf, P. J. D. Winyard // Pediatric and Developmental Pathology. — 2002. — N 5. — P 108—129.
ROLE OF EXOGENOUS FACTORS IN MALFORMATIONS FORMING
I. V. Antonova, E. V. Bogacheva, Yu. Yu. Kitayeva
Omsk State Medical Academy, Omsk
The analytical review deals with the problem of malformations induced by contemporary complex of environmental effects on pregnant woman and embryo. Teratogenic exposures to a whole number of dangerous industrial factors, pharmaceutical and toxic substances, ionizing radiation are discussed. The necessity of coordinated action of pediatricians, obstetrician-gynecologists and Rospotrebnadzor experts for malformation monitoring and preventative programs development in the country regions is accentuated.
Key words: malformations, teratogenes, risk factors.
Контактная информация:
Антонова Ирина Владимировна — ассистент кафедры пропедевтики детских болезней и поликлинической педиатрии Омской государственной медицинской академии
Адрес: 644043, г. Омск, ул. Ленина, д. 12
Тел.(8-3812) 74-02-34
E-mail: [email protected]
Статья поступила 27.11.2008 г.
