CC BY
26
УДК 821.133.1
Papadopulo M.M., postgraduate, teacher, Faculty of Journalism, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia),
E-mail: [email protected]
THE ROLE OF ANCIENT IMAGERY IN THE FIFTH NOVEL OF JEANNE FLOR'S CONTES AMOUREUX. The article, based on the material of the fifth novel of Jeanne Flor's Contes Amoureux, analyzes the role of ancient images, with the help of which the authors of the collection translate some of the main ideas underlying the new concept of love, the "vray amour" (if a beautiful young man falls in love with a girl, she must reciprocate, otherwise she will face the wrath of Venus and cruel punishment). The subject of the analysis is the images of Venus, Mars, Minos, Orestes, Alcinous, Paris, Hector, Parcae, Furies, Trojan war and related motifs. Referring to them allows us to trace the polemics of the authors of the collection with the Spanish court writer Juan de Flores (in one of his works, he describes a world hostile to lovers), as well as the transformation of the plot in relation to the fifty-eighth novel of Boccaccio's Decameron, which is the basis of the text being analyzed. The analysis of ancient images allows us to describe a new system of world order, which is reflected in the French novel, in which the place of the Christian God is occupied by Venus and Cupid.
Key words: punishment, Cupid, Venus, love, sin, vray amour, Juan de Flores, short story, narrator
М.М. Пападопуло. аспирант, преп., Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, г. Москва,
Е-mail: [email protected]
РОЛЬ АНТИЧНОЙ ОБРАЗНОСТИ В ПЯТОЙ НОВЕЛЛЕ «ЛЮБОВНЫХ ПОВЕСТЕЙ» ЖАННЫ ФЛОР
В данной статье на материале пятой новеллы «Любовных повестей» Жанны Флор анализируется роль античных образов, при помощи которых авторы сборника транслируют некоторые из основных идей, лежащих в основе новой концепции любви «vray amour» (если в девушку влюбляется прекрасный юноша, она обязана ответить ему взаимностью, иначе ее ждет гнев Венеры и жестокое наказание). Предметом анализа являются образы Венеры, Марса, Миноса, Ореста, Алкиноя, Париса, Гектора, парок, фурий, Троянской войны и связанные с ними мотивы. Обращение к ним позволяет проследить полемику авторов сборника с испанским придворным писателем Хуаном де Флоресом (в одном из своих произведений он описывает мир, враждебный влюбленным), а также трансформацию сюжета по отношению к пятьдесят восьмой новелле «Декамерона» Боккаччо, лежащей в основе разбираемого текста. Анализ античных образов позволяет описать новую систему мироустройства, нашедшую отражение во французской новелле, в которой место христианского Бога занимают Венера и Амур.
Ключевые слова: наказание, Амур, Венера, любовь, грех, vray amour, Хуан де Флорес, новелла, рассказчица.
Сборник XVI века «Любовные повести о наказании, которое Венера назначает тем, кто презирает истинную любовь и пренебрегает ею» («Les contes Amoureux par Madame Jeanne Flore touchant la punition que faict Venus de ceulx qui contemnent et meprisent le vray Amour») был издан в Лионе в 1540 - 1542 годах (по предположениям исследователей [1]) коллективом авторов, объединившихся под псевдонимом Мадам Жанны Флор. С созданием сборника связывают имя Мориса Сева, так как, судя по всему, на появление «Повестей» повлияла полемика с испанским автором Хуаном де Флоресом, которого М. Сев переводил. Среди авторов сборника исследователи также называют Этьена Доле [2; 3], Клемана Маро [4], Маргариту Наваррскую [5], Бонавентюра Деперье [1] и др. Сборник содержит семь новелл, его композиционное построение повторяет структурный замысел «Декамерона» Боккаччо. В гостях у одной из дам собираются несколько девушек, которые в течение нескольких дней по очереди развлекают друг друга рассказами на заданную тему. Однако не только структура отсылает нас к произведению Боккаччо. В пятой новелле сборника, рассказанной дамой Сальфионой, мы наблюдаем практически дословное переложение на французский язык сюжета одной из новелл «Декамерона» (день пятый, новелла восьмая), в которой рассказывается история молодого человека по имени Настаджио.
Безответно влюбленный в девушку из семейства Траверсари юноша страдает столь сильно, что родные и друзья советуют ему покинуть на время родные края. Последовав их совету, Настаджио едет в Кьясси и по пути через лес видит, как некий черный рыцарь в сопровождении двух собак гонится за обнаженной девушкой. Настигнув ее, рыцарь пронзает девушку мечом, вырывает ей сердце и внутренности и бросает их собакам. После этого девушка оживает, и погоня продолжается заново. Черный рыцарь рассказывает Настаджио, что оба они - и девушка, и сам всадник - мертвы, а эта погоня - их посмертное наказание, повторяющееся изо дня в день. Девушка наказана за то, что отвергала любовь рыцаря так жестоко, что тот лишил себя жизни, тогда как рыцарь несет наказание за то, что покончил жизнь самоубийством. Настаджио решает пригласить своих родных и свою возлюбленную на обед в этот лес, где его возлюбленная Траверсари видит, как терзают девушку и, опасаясь подобной же участи, награждает Настаджио своей благосклонностью.
Текст французской новеллы содержит незначительные отклонения от оригинала, которые, в частности, заключаются в добавлении некоторых образов античной мифологии. Так, составитель новеллы акцентирует внимание на подземном мире, куда он помещает Миноса, «справедливого судью» [1, с. 151]. В ходе своего развития миф о Миносе, могущественном царе Крита и выдающемся законодателе, породил другой, согласно которому Минос восседает в Аиде и судит умерших. Автор новеллы вводит его фигуру, чтобы утвердить в качестве высшей инстанции вместо христианского бога, главенствующего во вселенной Боккаччо. Минос не только царит над душами, которые уже расстались с телом, но и назначает смертный час живущим. Именно он прикажет парке Атропос разорвать «последнюю нить» [1, с. 151] жестокосердной дамы. В греческой традиции парка Морта (или мойра Атропос) - одна из трех богинь судьбы. Представление о парках неразрыв-
но связано с мифологемой пряжи: первая из богинь вытягивает нить человеческой жизни, даруя рождение, вторая наматывает кудель на веретено, распределяя судьбу а третья, Атропос, перерезает нить, заканчивая жизнь человека.
После обеда в лесу во время которого всем жителям города была продемонстрирована сцена жестокой расправы над гордой девушкой, возлюбленная Настаджио некоторое время не могла оправиться от увиденного. Сцена погони снова и снова рисовалась ей, только в ее воображении на месте девушки была она сама, а черным всадником за ней гнался Настаджио. Точно так же как, по словам автора, за Орестом гнались фурии, в наказание за убийство матери [1, с. 152]. В греческой мифологии Орест, сын Агамемнона и Клитемнестры, велением Аполлонова оракула был призван к кровной мести после того, как его мать совершила мужеубийство. Выполнив повеление оракула, Орест навлек на себя гнев богинь мщения Фурий, которые наслали на него безумие и неустанно преследовали до тех пор, пока юноша не получил прощение. Примечательно, что автор прибегает к сравнению с временным преследованием Фуриями, не имеющим трагического конца. Юная Траверсари, представив себя на месте жертвы погони, тоже временно претерпевает жестокое наказание, хоть и на уровне воображения. Поскольку девушка, правильно усвоив преподанный урок, отвечает на любовь Настаджио, прекращая тем самым изводить себя мыслями о возможном наказании (то есть, прекращая собственно наказание, переживаемое в потенциальном ключе), она получает, подобно Оресту, прощение и остается в живых.
В пятой новелле мифологическим героям уподобляются не только герои поучительных историй, но и сами рассказчицы. Когда были произнесены последние слова истории о Настаджио, практически все собравшиеся дамы были поражены не меньшим образом, чем присутствовавшие гости на вышеупомянутом обеде в лесу. Дама Себий не только была убеждена, что все рассказанные истории - выдумки, но и смеялась над прекрасным собранием, в котором царил страх перед Амуром. И тут дама Сальфиона, которая была хозяйкой дома, предсказывает дерзкой насмешнице скорую расплату: «...non aultrement omnia sur elle que feit le fort Hector sus l'inhumain Achilles» [1, с. 56]. Вспоминая эпизод, когда Гектор, сраженный в поединке с Ахиллом, в своих предсмертных словах предсказывает тому гибель в Скейских воротах от стрел Париса и Феба, автор намекает, что даже если дама Себий сейчас торжествует, придет время, когда Сальфиона будет отомщена. В контексте сборника составитель новеллы мог интерпретировать десятилетнее противостояние троянского народа грекам как войну за право Париса любить Елену. В таком случае жители Трои - это воины Амура и Венеры (согласно мифу, Венера воевала на стороне осажденных). Первым среди них, как мы знаем, был Гектор, и именно ему уподобляется дама Сальфиона.
Автор идет дальше, когда сравнивает рассказчицу с самой Венерой. Выслушав пятую историю, прекрасные дамы отправились спать, а на следующий день, вернувшись с утренней мессы, устроили пир, на который прибыло шесть молодых людей из Лиона. Когда Сальфионе удалось уговорить гостей остаться, ее охватила такая радость, как если бы «ей показалось, что она была Венерой, которая угощает Марса в своем замке на острове Пафос» [1, с. 158]. Мотив люб-
ви Венеры и Марса широко известен, возможно, в его упоминании содержится намек на то, что среди прибывших молодых людей находился возлюбленный дамы Сальфионы.
О благородном происхождении хозяйки, а также о ее состоянии уже свидетельствовал паж, который играл на спинете после пира, но наибольшее впечатление на нас должен оказать прекрасный сад, который был подобен садам Ал-киноя [1, с. 160]. Алкиной - мифический царь феаков острова Схерия. Его дочь Навсикая, обнаружив выброшенного на берег острова Улисса, посоветовала последнему дожидаться подходящего момента, остановившись в плодоносном саду, который окружает город царя. Улисс был тепло принят отцом Навсикаи, и именно ему герой поведает свои злоключения. Сад, а также окружавшие его рощи и долины были удостоены Гомером нескольких хвалебных строк, а гостеприимному Алкиною поэт оказывает еще большую честь: герой его «Одиссеи» гостит во дворце царя на протяжении нескольких песен. Стоит отметить, что нынешнее веселое собрание отправляется в упомянутый сад с той же целью, с какой Гомер выбрасывает Одиссея на берег Схерии: прекрасными речами радовать слух гостеприимного хозяина. Помимо напрашивающегося вывода (Сальфиона столь же радушна к своим гостям, как сам Алкиной, и достойна быть воспетой величайшим из поэтов), мы наблюдаем, как «кодифицированный» в эпоху Средневековья locus amoenus встречается здесь со своим источником - известно, что первые примеры этого топоса можно найти у Гесиода и Гомера.
Однако не только дама Сальфиона заслуживает сравнения с персонажами античной мифологии. Из присутствующих двое юношей «красотой походили на соперничающих друг с другом сыновей Приама, царя Трои» [1, с. 161]. Как мы видим, автор новеллы снова предпочитает илионцев грекам. Это происходит как по уже указанным выше причинам, так и потому, что среди девушек в этой новелле появляется дама Кассандра, которая в глазах этих юношей была подобна одной из Граций «или даже самой Венере» [1, с. 161] (они были готовы присудить ей звание «прекраснейшей»). Таким образом, сходство обоих молодых людей с Парисом позволяет в очередной раз напомнить миф о золотом яблоке, который в данном случае работает на основную мораль сборника: юность должна, прежде всего, подобно троянскому царевичу, почитать Венеру.
По репликам некоторых рассказчиц мы знаем, что, согласно замыслу авторов, сборник должен был состоять из десяти повестей, таким образом, пятая новелла была бы центральной. В контексте этого композиционного замысла интересно, что пятая новелла - первая в сборнике, в которой с античными героями сравниваются не только персонажи рассказываемых историй, но и сами рассказчицы и их окружение. Апеллируя к образу самой Венеры, чей своеобразный культ воспевается на страницах сборника, автор показывает нам, что девушки не пустословят, но сами верно следуют принципу проповедуемой ими истинной любви («vray Amour»). Помимо этого мы наблюдаем, как автор транслирует одну из главных идей всего сборника при помощи сравнений рассказчиц и их окружения с античными героями и богами: если троянцы - воины любви, а греки - те, кто любви препятствуют, то сравнения с троянцами заслуживают лишь угодные Венере, тогда как сравнение с греческими героями Троянской войны означает немилость богини.
При фабульном созвучии французской («Любовные повести») и итальянской («Декамерон») новелл в текстах прослеживаются значительные различия несюжетного порядка. У Боккаччо данная история представлена в рамках христианской морали и гуманистических установок: черный рыцарь говорит, что девушка, отвергшая рыцаря, наказана за грех своего жестокосердия; за радость, какую она без раскаяния ощутила от страданий юноши, поскольку считала, что не только тем не погрешила, но и поступила, как следует, она была осуждена на адские муки [6, с. 357]; воскресает она только по решению господнего право-
Библиографический список
судия и могущества [6, с. 356]; возлюбленная Настаджио страдает гордостью и надменностью - греховными страстями с христианской точки зрения - от которых ее избавляет страх перед участью наказанной девушки; герой Боккаччо, получив от своей возлюбленной предложение навестить ее ночью, настаивает на заключении брака.
Во французской версии повести звучит, скорее,та светская точка зрения, с которой мы постоянно сталкиваемся на страницах сборника. Здесь жестокосердная дама наказана за то, что она «презрела высшую власть Амура» [1, с. 151], а не за прегрешение против христианской добродетели; черный рыцарь ссылается на власть царя преисподней Миноса, а не на данный в заповедях закон; наконец, когда возлюбленная Настаджио посылает за ним в финале, герой не поднимает вопрос вступления в брак, так как, видимо, в рамках данной системы ценностей обручение и заключение брака были бы новой лишней отсрочкой наслаждения двух молодых людей.
В случае пятой новеллы представляется интересным ответить на вопрос, почему ее составитель предпочел избрать в качестве оригинального источника для своего текста именно восьмую новеллу пятого дня «Декамерона». Для ответа на этот вопрос вспомним о происхождении псевдонима Жанна Флор. Считается, и, как станет ясно далее, небезосновательно, что этот псевдоним является переводом имени испанского писателя и придворного хроникера Хуана де Фло-реса (1455 - 1525), из произведений которого наиболее известными являются две «сентиментальные новеллы» (так их называет сам автор): «Гримальте и Гра-дисса», произведение, являющееся продолжением «Фьяметты» Боккаччо и «Гри-зель и Мирабелла». Нас интересует второе произведение, в котором имеется две основные сюжетные линии: первая принадлежит истории запретной любви между отцом и дочерью, вторая освещает некий спор. Главными героями второй сюжетной линии являются придворная дама Гортензия и рыцарь Аффранио, которые спорят, от кого исходит больший соблазн совершить грех - от мужчины или женщины. Спор разрешается не в пользу женщин, что вызывает гнев королевы и всех придворных дам. Вскоре рыцаря настигает их месть: дама Гортензия делает вид, что отвечает на домогательства Аффранио и заманивает его в темную комнату, в которой разгневанные женщины привязывают рыцаря к столбу и рвут в клочья всю ночь до утра.
Итак, с одной стороны, мы видим произведение испанского писателя Хуана де Флореса, во вселенной которого нет места любви. С другой стороны, прямо противоположную ситуацию мы наблюдаем в пятой новелле сборника Жанны Флор: здесь присутствует сцена подобной жестокой расправы, но разворачивается она в плоскости видений, причем видений показательных, увидев которые, живые (в значении «живущие», «реальные») жестокосердные дамы решают сменить гнев на милость и ответить на притязания влюбленных. В данной новелле сборника жестокое посмертное наказание демонстрируется прекрасным дамам, как демонстрируются герою Данте мучения грешников в Аду, и существует для них только в потенции. Автор преподносит своим героиням дар опережающего познания, предоставляя им возможность избежать подобной судьбы, но при одном условии - они должны одарить любовью тех, кто ее ищет Таким образом, вселенной испанской новеллы, в которой нет места любви, противопоставляется мир новеллы французской, в котором законы утверждаются Венерой и Амуром, богами любви и плодородия. В этом мире любовь законом защищена, а не запрещена и не карается им, как это происходит в произведениях испанского писателя. Это позволяет нам предположить, что весь сборник «Любовных повестей» был создан в ответ на «сентиментальную новеллу» Хуана де Флореса, а точнее - в полемике с ней. В таком случае причины, по которым автор выбирает конкретную новеллу Боккаччо в качестве основы для пятой новеллы сборника, разъясняются, а сомнения касательно происхождения псевдонима Жанны Флор хотя бы частично устраняются.
1. Les Contes amoureux par Madame Jeanne Flore. Texte établi et annoté par Régine Reynolds-Cornell. Saint-Étienne: PU Saint-Étienne, 2005.
2. Longeon C. Du nouveau sur les Comptes Amoureux de Madame Jeanne Flore. Bibliothèque d'Humanisme et Renaissance. 1982; Vol. XLIV: 605 - 613.
3. Pérouse G.-A. Etienne Dolet conteur en langue vulgaire ? Etudes sur Etienne Dolet publuées à la mémoire de Cl.Longeon. Genève: Droz, 1993: 85 - 90.
4. Reynolds-Cornel R. Madame Jeanne Flore and the Contes amoureux: A Pseudonym and a Paradox. Bibliothèque d'Humanisme et Renaissance. 1989; Vol. LI, № 1: 123 - 133.
5. Reynolds-Cornel R. Marguerite de Navarre et les Contes Amoureux: parallèles ou coincidences? L'émergence littéraire des femmes à Lyon à la Renaissance 1520 - 1560. Saint-Etienne: PU Saint-Etienne, 2008: 239 - 254.
6. Боккаччо Дж. Декамерон. Москва: Художественная литература, 1989.
References
1. Les Contes amoureux par Madame Jeanne Flore. Texte établi et annoté par Régine Reynolds-Cornell. Saint-Étienne: PU Saint-Étienne, 2005.
2. Longeon C. Du nouveau sur les Comptes Amoureux de Madame Jeanne Flore. Bibliothèque d'Humanisme et Renaissance. 1982; Vol. XLIV: 605 - 613.
3. Pérouse G.-A. Etienne Dolet conteur en langue vulgaire ? Etudes sur Etienne Dolet publuées à la mémoire de Cl.Longeon. Genève: Droz, 1993: 85 - 90.
4. Reynolds-Cornel R. Madame Jeanne Flore and the Contes amoureux: A Pseudonym and a Paradox. Bibliothèque d'Humanisme et Renaissance. 1989; Vol. LI, № 1: 123 - 133.
5. Reynolds-Cornel R. Marguerite de Navarre et les Contes Amoureux: parallèles ou coincidences? L'émergence littéraire des femmes à Lyon à la Renaissance 1520 - 1560. Saint-Etienne: PU Saint-Etienne, 2008: 239 - 254.
6. Bokkachcho Dzh. Dekameron. Moskva: Hudozhestvennaya literatura, 1989.
Статья поступила в редакцию 05.10.20
