CC BY
52
УДК 94
Вестник СПбГУ. Сер. 13. 2012. Вып. 4
А. Х. Юлгушева
РОД БАНУ ХАДЖЖАДЖ
В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ АЛ-АНДАЛУСА
В правление омейядского халифа Хишама ибн 'Абд ал-Малика (723-743) из ал-Андалуса, самой западной провинции Арабского Халифата, в столичный город Дамаск направилась внучка вестготского короля Витицы Сара. Она предприняла это путешествие, чтобы обратиться к халифу с просьбой принять меры против незаконного посягательства одного из ее дядьев на имущество, доставшееся ей от ее отца Алмунда. Халиф согласился ей помочь и написал письмо тогдашнему наместнику Ифрикиййи Ханзале б. Сафвану ал-Калби, в котором содержался приказ обязать наместника ал-Андалуса, пост которого занимал в ту пору Абу-л-Хаттар ал-Калби, обеспечить сохранность имущества просительницы. Кроме того, халиф устроил замужество Сары с одним из своих мавла по имени 'Иса б. Музахим берберского или персидского происхождения. Итак, просьба Сары была удовлетворена, и она вместе с мужем вернулась в Севилью. Стоит отметить, что во время аудиенции у халифа Хишама Сара познакомилась с юным 'Абд ар-Рахманом, будущим основателем испанской ветви династии Омейядов [1, р. 4-6; 2, р. 50-51].
От брака Сары с 'Исой произошел род сыновей Готянки — бану-л-Кутиййа, к которому принадлежал историк Мухаммад б. 'Умар б. 'Абд ал-'Азиз б. Ибрахим б. 'Иса, известный как Ибн ал-Кутиййа, который поведал нам об этих событиях в своем сочинении «Та'рих ифтитах ал-Андалус».
После смерти 'Исы на руку Сары претендовали два кандидата, одного из которых, 'Умайра б. Са'ида ал-Лахми, севильского араба, принадлежавшего к южноарабскому племени лахм, поддержал сам 'Абд ар-Рахман, к тому времени уже прибывший в ал-Андалус. От этого брака произошли несколько арабских родов Севильи, в числе которых бану Саййид, бану Маслама, а также бану Хаджжадж, которым довелось сыграть заметную роль в политической истории ал-Андалуса [1, р. 6; 3, р. 136].
Во внутриполитическое противоборство бану Хаджжадж активно включились в правление седьмого омейядского эмира 'Абдаллаха (888-912). Слывшие до сих пор верными подданными Омеййядов, бану Хаджжадж пополнили в этот период ряды многочисленных бунтовщиков и подняли знамя фитны.
Московский арабист Д. Е. Мишин характеризует серию мятежей конца IX — начала X в. как «одно из наиболее интересных и драматических явлений в истории страны, которое по масштабам и длительности вполне заслуживает того, чтобы называться гражданской войной» [4, с. 179].
«Выдвинуть для такого сложного, многогранного и неоднозначного явления, как андалусская фитна, единую, объясняющую все интерпретацию вряд ли возможно» [4, с. 183]. Некоторые исследователи считают решающим фактором, обусловившим подобное распространение мятежных настроений, слабость преемников Хакама I. Хусайн Му'нис в статье, посвященной 'Абд ар-Рахману III ан-Насиру, замечает, что
© А. Х. Юлгушева, 2012
эти тенденции были просто «проявлениями процесса распада королевств и империй, процессом нормальным и универсальным в те времена» [5, р. 242].
К тому же дополнительным фактором, усиливавшим феодальную раздробленность в регионе, стало привнесение на андалусскую почву арабского межплеменного противостояния, примером чему может послужить аднанитско-кахтанитский конфликт, проявившийся во внутриполитической борьбе и оказавший заметное влияние на политическую историю страны.
К концу IX в. ал-Андалус представлял из себя «мозаику мелких полунезависимых государств, которые тесно окружали Кордову с запада, севера и востока. Самым главным для эмира было предотвращение того, чтобы эти многочисленные феодальные владения, которые находились в собственности арабов, берберов или мувалладов, объединились против него. Он прекрасно понимал, что коалиция его противников станет для него фатальной» [6, р. 268].
Однако эмир мог не опасаться такого развития событий. Это было исключено: во-первых, противниками эмира двигали разные цели, во-вторых, среди самих его противников были непримиримые враги, принадлежавшие к враждующим группировкам. И даже если история и являла нам случаи подобных союзов и объединений, они носили временный характер и являлись скорее исключением, нежели правилом.
Естественно, что охватившая страну смута отрицательным образом сказывалась на размере поступавших в государственную казну налогов: как сообщает Ибн Халдун, увеличение числа восставших привело к уменьшению хараджа по причине отказа от его уплаты [7, с. 288]. В свою очередь недостаток средств приводил к растущей неспособности поставить достаточное количество сил, необходимое для борьбы с мятежниками [5, р. 243]. То же самое часто происходило во всей средневековой Европе, как и в христианских королевствах Испании.
О возникновении фитны в округе Севильи известный историк Ибн Хаййан в своем сочинении «Китаб ал-Муктабис фи та'рих риджал ал-Андалус» рассказывает следующее [8, р. 68-70].
Первым из тех, кто проявил неподчинение эмиру и стал склонять жителей Севильи к ослушанию был Курайб б. 'Усман б. Халдун. Его союзниками стали Сулайман б. Мухаммад б. 'Абд ал-Малик, восставший в Шазуне, 'Усман б. 'Амрун, восставший в Лабле, а также Джунайд б. Вахб ал-Кармуни из берберов племени баранис. На стороне Курайба были йемениты, представители южноаравийского племени хадрамаут [9], к которому принадлежал он сам. Когда о союзе Курайба и его товарищей стало известно, против них объединились вместе клиенты (мавали), муваллады и арабы-мудариты, ввиду аднанитско-кахтанитского противостояния, к ним примкнули также берберы племени бутр. На их фоне выделялись те, кто оставался верен Омейядам и не входил ни в одну из этих двух группировок: ими были курайшиты и их клиенты из арабов и берберов. Курайб и его союзники не осмеливались противоречить им, однако сердца людей уже исполнились ожиданием чего-то недоброго. Когда же стала очевидной для Курайба и его сторонников невозможность осуществления их планов в отношении Севильи, Курайб покинул город, вернувшись в свое имение в Алхарафе, где стал привлекать на свою сторону местных жителей, большинство которых составляли его соплеменники. В то же время союзники Курайба направляли своих послов к берберам, призывая их к нападению на Севилью, прельщая большим количеством добычи и незначительной способностью ее к обороне [8, р. 68-69].
Последствия не заставили себя ждать: мятежники окружили севильский дворец. Случившееся сражение не привело к каким-нибудь значительным последствиям для восставших, однако стала очевидной слабость правителя, что еще более воодушевило бунтовщиков [8, р. 69-70].
Далее события разворачивались следующим образом. На дороге между Кордовой и Севильей стал промышлять разбоем человек из берберов Кармоны, известный под именем ат-Тамашика. Тогда некий Мухаммад б. Галиб попросил эмира о разрешении возвести крепость на пути разбойника, и эмир согласился. Собрались в той крепости берберы, клиенты и муваллады со всех областей. Арабы из бану Халдун и бану Хаджжадж позавидовали Мухаммаду и, выждав удобный момент, завязали с ним войну. В ходе столкновения был убит представитель рода бану Хаджжадж, 1амилу же Севильи сообщили, что он был убит Ибн Талибом по дороге в Кордову. 'Амил не стал принимать никаких решений и уведомил о случившемся эмира, чтобы тот разрешил ситуацию [8, р. 70].
Тем временем севильские арабы обвинили Мухаммада б. Талиба в лицемерии, вменив ему тайный сговор с Ибн Хафсуном. 'Амил Севильи был снят со своей должности, а на его место поставлен Умаййа б. 'Абд ал-Гафир, который отправился в Севилью вместе с сыном эмира [8, р. 79-71].
Прибыв в Севилью, Мухаммад б. 'Абдаллах позвал Мухаммада б. Талиба присутствовать на его маджлисе и свел его вместе с бану Хаджжадж, обвинявшими того в пролитии крови их сородича. Однако в результате подобной очной ставки, сопровождавшейся показаниями свидетелей с обеих сторон, дело еще более запуталось, и решения принято не было [8, р. 71]. Бану Хаджжадж вернулись в свои владения в Сенеде, большую часть жителей которого составляли их соплеменники, представители южноарабского племени лахм. Курайб ушел в свои земли в Алхарафе, значительную часть населения которого, как известно, составляли потомки оседлого населения Хадрама-ута. Там же находились и его союзники — братья Сулайман и Джунайд ал-Кармуни, которые вскоре вместе с 'Абдаллахом б. Хаджжаджем пошли на Кармону и заняли ее, выдворив оттуда ее 'амила [8, р. 71-72].
Когда известия об этом достигли сына эмира 'Абдаллаха Мухаммада, он сообщил о произошедшем отцу, и тот собрал своих министров на совет по поводу Севильи. Мнения разделились: некоторые посоветовали убить Мухаммада б. Талиба, чтобы удовлетворить арабов. Так и было сделано: по приказу военачальника Джа'да б. 'Абд ал-Гафира, брата Умаййи, Мухаммад б. Талиб был убит, крепость его была разрушена, а все, кто в ней были, покинули ее. И только тогда 'Абдаллах б. Хаджжадж вышел из Кармоны и сдал ее [8, р. 72-73].
Разумеется, это привело в негодование сторонников Мухаммада б. Талиба, и тогда собрались клиенты и муваллады и прибыли к воротам правителя, чтобы разобраться в деле Мухаммада, в его смерти и его предательстве. Муваллады, на помощь которым пришли их союзники — мудариты и берберы племени бутр, пошли на дом 'амила города Умаййи, который приходился братом Джа'ду, однако тот спасся бегством, скрывшись в севильском дворце. Вскоре на подмогу прибыл Джа'д, и муваллады были повержены, понеся большие потери [8, р. 73-75].
Через некоторое время эмир 'Абдаллах отозвал своего сына Мухаммада из Севильи в Кордову, и Умаййа остался один. Он предпринял попытку приблизить арабских лидеров Курайба и 'Абдаллаха, вернув их обратно в город. Было объявлено, что все,
что произошло с мувалладами, было сделано ради них, и что Умаййа добивается их благорасположения. Однако они уже прониклись вкусом фитны и в скором времени оставили Умаййю [8, р. 76].
Тем временем Умаййа начал плести интриги и сеять смуту между 'Абдаллахом б. Хаджжаджем и Ибн Вахбом ал-Кармуни, который вместе с 'Абдаллахом разделял управление Кармоной. Вскоре Ибн Вахб напал на 'Абдаллаха, захватил его имущество, пленил его людей, убил его, а голову послал Умаййе [8, р. 76].
Новым лидером бану Хаджжадж вместо 'Абдаллаха стал его брат Ибрахим. Естественно, семья убитого затаила злобу на Умаййу, а бану Халдун поддержали их в этом. Они отправили Умаййе гневное послание, в ответ на которое тот написал, что город принадлежит эмиру, сам он — 'амил его, а им следует проявлять послушание, хотят они того или нет. За этим последовало столкновение: Умаййа был к нему подготовлен, и его противникам пришлось прекратить борьбу. Бану Хаджжадж вместе с бану Халдун покорились, однако Умаййа принял их подчинение только после того, как взял из их числа заложников и поместил их в свою тюрьму [8, р. 77].
Дождавшись удобного момента, йемениты окружили дворец Умаййи. Когда же тот начал обезглавливать заложников, они взмолились, призывая его остановиться и обещая мир. Умаййа потребовал от Ибрахима, Курайба и их людей, чтобы те поклялись ему пятьдесят раз, и тогда он успокоился и отпустил заложников. Когда же те вышли, то Ибрахим и Курайб снова нарушили договор и опять вступили в бой. Умаййа был осажден в своем дворце, был вынужден покинуть его и погиб, сражаясь с противниками [8, р. 77-78].
Йемениты завладели городом и написали эмиру, что Умаййа проявил ослушание, и что случилось в городе то, что насторожило их и напугало, следствием чего явилось произошедшее столкновение. Теперь Умаййа свергнут и убит, а они находятся в подчинении у эмира и просят, чтобы тот направил к ним в Севилью нового ' амила.
Однако мятежный дух не покидал арабов. Для того, чтобы держать происходящие события под контролем, бану Халдун даже склонили на свою сторону секретаря (катиба)1 амила по имени Сахнун, который стал их «глазами», доводя до их сведения содержание переписки, происходившей между 1амилем и эмиром, а на дорогах у них были расставлены доносчики и соглядатаи [8, р. 79].
Однажды по поручению эмира стало собираться войско в Севилье, жителей которой призывали выступить в поход, как предполагалось, на восток. В это время со своими людьми вышли Ибрахим и Халид, из Шазуны к ним подошел их товарищ Сулайман и его брат Маслама со своими людьми, и все направились в сторону Кордовы. Но тут войско под предводительством сына эмира ал-Мутаррифа, которому эмир 'Абдаллах поручил командование, двинулось в западном направлении на Севилью. Когда узнали об этом Ибн Хаджжадж и его товарищи, их планы нарушились. Сулайман успел бежать, а остальных ал-Мутарриф приказал арестовать. В кордовское заключение попали Ибрахим, Халид, Маслама и Сулайман, войско их было разгромлено, заключенные были подвергнуты пыткам [8, р. 79-80, 113; 10, р. 128].
«Когда же увеличилась сила непокорного Ибн Хафсуна», некоторые министры эмира 'Абдаллах а указали на необходимость освобождения заключенных. Эмир рассудил, что они могли бы препятствовать дальнейшему продвижению Ибн Хафсуна [8, р. 82]. Одной из причин освобождения мятежников называют также наступление времени сбора налогов [8, р. 79-80, 113-114; 10, р. 128]. Заключенные были отпущены на свободу
после того, как каждый из них поклялся в соборной мечети Кордовы пятьдесят раз, что не выйдет из подчинения правителю. Ибрахим оставил в Кордове в качестве заложника своего сына 'Абд ар-Рахмана. Но как только освобожденные вернулись к себе, они вновь восстали против эмира, отказавшись к тому же и от уплаты налогов [8, р. 82].
Ибрахим и Курайб распределили округ Севильи между собой. Однако между ними уже появились противоречия, возникновению которых способствовал сам эмир, решивший настроить их друг против друга [8, р. 82; 10, р. 128].
Однажды Халид, брат Курайба, написал эмиру послание, настраивая его против Ибрахима и сообщая, «что тот у них в руках» [10, р. 128]. Об этом стало известно Ибрахиму. Для того, чтобы разобраться в ситуации он устроил прием, позвав Курайба и Халида. В результате произошедшей ссоры оба брата были убиты [10, р. 128-129].
Ибрахиму подчинились все жители соседнего с Севильей округа, он уведомил эмира о случившемся, оправдываясь за содеянное, и сказал, что сам он теперь находится в подчинении эмиру и просит у него руководства Севильей [8, р. 82; 10, р. 129]. Эмир ответил на это согласием, санкционировав, таким образом, единоличное правление Ибрахима Севильей.
Несмотря на это, сын Ибрахима 'Абд ар-Рахман все еще оставался в кордовском заключении. Никакие просьбы и уговоры эмира не приводили к результатам [6, р. 266].
Когда в 900 г. Ибн Хафсун предложил Ибрахиму союз, тот поддержал предводителя мувалладов, снабдив его средствами и людьми в отместку эмиру.
В следующем году между Кордовой и Бобастро, крепостью-столицей мятежника Ибн Хафсуна, «воцарилось эфемерное перемирие», однако оно было нарушено уже в 902 г. В последовавшем за этим сражением укрепленные корпусом севильской кавалерии войска Ибн Хафсуна были разбиты; его заложников эмир приказал казнить [6, р. 266]. С севильским же правителем эмир примирился и отпустил его сына на свободу, и тогда Ибрахим вернулся к подчинению [8, р. 83; 10, р. 129-130; 6, р. 290].
Ибрахим б. Хаджжадж превратил Севилью и прилегающие области в полунезависимое княжество [11, р. 31-32]. Он набрал себе войско, которому определил жалованье, как это обычно делал эмир, собрав в его рядах 500 всадников. В Кордове у него были свои люди, которые осведомляли его о том, что происходит при дворе правителя. В Севилье у Ибрахима был собственный судья-кади, градоначальник — сахиб мадина; в городе работала текстильная мастерская, носившая его имя [10, р. 132; 12, р. 109]. Под контролем Ибрахима также была Кармона. Его воспевали поэты, был он любителем диковинок: упоминают, что однажды, услышав о багдадской певице-невольнице Камар, он направил значительные средства на Восток на ее приобретение [8, р. 11-12; 10, р. 130-132].
Когда Ибрахим умер, два его сына 'Абд ар-Рахман и Мухаммад разделили власть над регионом. 'Абд ар-Рахман стал руководить Севильей, Мухаммад, который был градоначальником Кармоны еще при жизни отца, остался там и после его смерти. Он завидовал 'Абд ар-Рахману, которому досталась лучшая доля, и интриговал против своего брата, который умер в 913 г., отравленный невольницей. Однако это ни к чему не привело: в Севилье Мухаммад так и не утвердился.
В 913 г. эмир 'Абд ар-Рахман ан-Насир взял Севилью. Сложившиеся обстоятельства способствовали возвращению Севильи под власть эмира [6, р. 290].
После смерти 'Абд ар-Рахмана жители Севильи договорились избрать себе руководителем Ахмада, племянника Ибрахима, сына его брата Масламы, и решили не при-
нимать брата 'Абд ар-Рахмана Мухаммада, сйхиба Кармоны, вступив в противоборство с ним и его сторонниками. В этих обстоятельствах центральное правительство отдало приказ войскам осадить Севилью, а управление операцией поручить правителю Кармоны, предоставив ему в помощники Касима б. ал-Валида, занимавшего должность начальника стражи (сахиб аш-шурта), у которого были дружеские отношения с Мухаммадом. Они вместе двинулись по направлению к Севилье и завладели близлежащими областями [10, р. 133; 6, р. 290].
Ахмад был «взят за горло» [10, р. 133], у него не оставалось выбора, и он попросил помощи у «величайшего мятежника ал-Андалуса» Ибн Хафсуна [13, р. 5], который, отвлекшись от своих дел, пересек Гвадалквивир, придя на помощь своему новому союзнику [6, р. 290].
Однако итоги сражения сложились не в пользу Ибн Хафсуна: он был разбит и поспешил вернуться в свою крепость в Бобастро. Предоставленный только своим силам, Ахмад заключил мир с ан-Насиром, сообщив ему, что готов сдать Севилью. Хаджиб эмира Бадр принял владение городом и подготовил торжественный въезд правителя 21 декабря 913 г. [6, р. 291]. Так Абд ар-Рахман ан-Насир завладел Севильей без кровопролития и убийств [10, р. 134].
Эта новость огорчила Мухаммада: он вышел из Кармоны с войском и, достигнув Севильи, нанес удар. В разразившемся сражении Мухаммад был побежден и вернулся в Кармону. Когда эмир узнал об этом, то направил войско в поддержку новому 'амилу Севильи, а также отправил Касима б. ал-Валида к Мухаммаду, чтобы тот уговорил его вернуться в подчинение [10, р. 134-135].
Мухаммад понял, что «эпоха государств в государстве» [6, р. 291] закончилась. В апреле 914 г. он объявил о своем подчинении Кордове. Эмир предоставил ему титул и доход визиря и просил сопровождать в предстоящем походе. В июне того же года, по возвращении из похода, прибыв в Кармону, эмир обнаружил, что губернатор города Хабиб б. 'Умар, назначенный эмиром, восстал. Вскоре до эмира дошли сведения о том, что восстание это было согласовано с Мухаммадом [6, р. 291]. «И оклеветал его перед ан-Насиром тот, кто завидовал ему, сказав, что Ибн 'Умар и Мухаммад лицемеры... Тогда эмир сместил Мухаммада с поста визиря и заключил его в тюрьму, а с ним и Ибн ал-Валида, сахиб аш-шурта...» Затем оба были освобождены [10, р. 134-135].
Мухаммад б. Ибрахим умер в апреле 915 г., Кармона была взята штурмом только 25 сентября 917 г. Мятежник-губернатор был доставлен в Кордову, заключен в тюрьму вместе с двумя сыновьями и казнен два года спустя [6, р. 291].
Так завершилась история рода бану Хаджжадж, которые наряду с родом бану Халдун были представителями йеменитских кланов, внесших значительную роль в политическую историю ал-Андалуса. Эти два арабских рода взяли верх после победы арабов в борьбе с мувалладами в 899 г., явившись зачинщиками произошедшего конфликта. После ссоры этих родов между собой глава одного из них, Ибрахим б. Хаджжадж, стал фактически полунезависимым правителем области, признанным эмиром и со временем передавшим свою власть сыновьям [14, с. 45].
Правление бану Хаджжадж Севильей длилось с 899 по 913 г. Новый эмир ал-Андалуса Абд ар-Рахман III ан-Насир восстановил авторитет центральной власти, положив конец политическому расколу [15, р. 684].
Смута, царившая в ал-Андалусе в те времена, была универсальным явлением, характерным как для мусульманского, так и для христианского мира. В андалусской
фитне принимали активное участие представители различных этнокультурных и конфессиональных групп: арабы, берберы, муваллады, мусульмане и христиане. Все они, преследуя каждый свои собственные цели, влились в стремительный круговорот фит-ны. Противоречия, которые были между мятежниками, прежде всего различие их целей, не позволяли им объединить свои усилия, направив их в единое русло. Разумеется, свой вклад в развитие описываемых событий внесла и аднанитско-кахтанитская конфронтация, которая, хотя уже и утратила свой прежний размах, все же периодически напоминала о своем существовании. Мы можем увидеть ее признаки как в том, что представители определенного племени откликались на призыв своего вождя, так и в том, что на основе этого разделения осуществлялось формирование коалиции союзников. Недаром Э. Леви-Провансаль называет мударитов «естественными врагами» йеменитов, сообщая о том, что те не замедлили прийти на помощь мувалладам, когда между ними и йеменитами произошел конфликт [б, p. 255]. Однако приверженность 'асабийи не давала абсолютного единения членов племени или рода, и внутри них часто случались размолвки, как это хорошо видно на примере конфликта между представителями йеменитских родов бану Xаджжадж и бану Xалдун, пусть даже и принадлежавших к разным племенам, однако все же являвшихся кахтанитами. Впоследствии разногласия возникли и внутри самого рода бану Xаджжадж. На основе описанных событий можно сделать вывод о том, что хотя аднанитско-кахтанитский конфликт в то время еще и продолжал играть роль объединяющего и разделяющего фактора, он уже не служил непосредственным стимулом к возникновению столкновений. Теперь на фоне многочисленных противоречий, разногласий и претензий, которые предъявляли друг другу различные группировки, аднанитско-кахтанитский конфликт стал просто еще одним проявлением центробежных тенденций наряду с другими, утратив роль фактора, определяющего ход исторических событий.
Литература
1. Abenalcotía el Cordobés. Historia de la conquista de España. Madrid: Ribadaneira, 18б8.
2. James D. Early Islamic Spain. ^e History of Ibn al-Qutiya. NY: Routhledge, 2009 (Culture and Civilization in the Middle East).
3. Valencia R. Islamic Seville: Its Political, Social and Cultural History // The Legacy of Muslim Spain / ed. Salma Khadra Jayyusi. Leiden: E. J. Brill, 1994 (Project of translation from Arabic (PROTA)). P. 13б-148.
4. Мишин Д. E. Новое в историографии мусульманской Испании: дискуссия о характере й движущих силах гражданской войны конца IX — начала X в. // Восток. 2002. №1. C. 179-184.
5. Monés H. 'Abd al-Rahman III y su papel en la historia de Espana // Revista del Instituto de estu-diod islámicos en Madrid. Vols. IX y X. Madrid, 19б1-19б2. P. 233-253.
6. Lévi-Provençal É. Histoire de l'Espagne musulmane. T. I. Le Caire: L'Institut français d'archéologie oriental du Caire, 1944 (Études historiques).
7. Ибн Халдун. Китаб ал-'ибар... T. IV. Xарисса: Дар ал-кутуб ал-лубнанй, 1958.
8. Ibn Haiyan. Al-Muktabis. Vol. III: Chronique du règne du calife umaiyade 'Abd Allah à Cordoue. Texte arabe / Le P. Melchor M. Antuña, O. S. A. Paris: Librairie orientaliste, 1937 (Textes arabes relatifs a l'histoire de l'Occident musulman. Publiés sous la direction de E. Lévi-Provençal).
9. Французов С.Ä. Этнорелигиозная ситуация в Xадрамауте в VI-VII вв. // Труды Советско-йеменской комплексной экспедиции. Т. I. Xадрамаут. Археологические, этнографические и историко-культурные исследования ... М.: ГРВЛ, 1995. С. 314-329.
10. Ibn-Adhart (de Maroc). Histoire de l'Afrique et de l'Espagne, intitulée Al-Bayano l-Mogrib, par Ibn-Adhari (de Maroc), et fragments de la chronique d'Arib (de Cordoue). Vol. II / Publiés par R. P. A. Dozy. Leyde: E. J. Brill, 1849-1851 (Ouvrages arabes).
11. Makki Mahmoud. The political history of al-Andalus 92/711-897/1492 // The Legacy of Muslim Spain / ed. Salma Khadra Jayyusi. Leiden: E. J. Brill, 1994 (Project of translation from Arabic (PRO-TA)). P. 3-87.
12. Imamuddin S. M. Some Aspects of the Socio-Economic and Cultural History of Muslim Spain. 711-1492 A. D. Leiden: E. J. Brill, 1965 (Medieval Iberian Peninsula. Texts and studies (MIP) Vol. II).
13. Enan Mohammad Abdullah. Ibn Khaldun. His Life and Works. New Delhi: Kitab Bhavan, 1997.
14. Уотт У. М., Какиа П. Мусульманская Испания. М.: Наука, 1976.
15. Guichard P. The social history of Muslim Spain from the conquest to the end of the Almohad regime (early 2nd/8th — early 7th/13th centuries) // The Legacy of Muslim Spain / ed. Salma Khadra Jayyusi. Leiden: E. J. Brill, 1994 (Project of translation from Arabic (PROTA)). P. 679-708.
Статья поступила в редакцию 18 июня 2012 г.
