CC BY
484
А. В. Шаболтас, Д. А. Жуков
РИСКОВАННОЕ ПОВЕДЕНИЕ КАК РЕАКЦИЯ НА НЕКОНТРОЛИРУЕМЫЙ СТРЕСС
Проблема риска и предотвращения рискованного поведения человека является одной из центральных в психологии здоровья. Риск в данном случае понимается как вероятность возникновения негативных последствий для здоровья в результате использования тех или иных поведенческих практик. Рискованные модели поведения могут быть основополагающими в возникновении многих заболеваний. В качестве примеров рискованного для здоровья поведения называют курение, употребление алкоголя и наркотиков, беспорядочные сексуальные связи и, реже, чрезмерную занятость на работе, повышенные функциональные и психические нагрузки, приводящие к развитию соматических и психических заболеваний [20].
Теоретические концепции, описывающие механизмы рискованного поведения в основном базируются на социально-когнитивном подходе. Поведение, с точки зрения данного подхода, является производной двух взаимозависимых и взаимообусловленных факторов — внешних и внутренних. К внутренним факторам относятся возрастные и личностные особенности, специфика протекания биологических, эмоциональных и когнитивных процессов, установки и убеждения, субъективные оценки рискованности того или иного поведения [19].
В психологии особое внимание уделяется изучению коррелятов рискованного поведения. Одной из наиболее изученных личностных характеристик, связанных со склонностью к риску, является поиск сильных ощущений или стремление к новым ощущениям [9]. Это качество во многом определяет индивидуальные переживания скуки и обыденности, а также авантюризм в различных сферах жизни. Распространенной формой удовлетворения значительной склонности к риску является занятие видами спорта, которые получили название «экстремальных». Экстремальность заключается в высокой вероятности нанесения вреда своему здоровью в случае неуспеха. Спортивные психологи сталкиваются с тем, что увлеченность людей таким занятием связана с общей склонностью к риску. Человек стремящийся рисковать в одной ситуации, будет стремиться к этому и в других. Занятия экстремальным спортом позволяют таким людям по принципу замещения удовлетворять эту потребность и расходовать высокий энергетический потенциал. При условии обеспечения должной безопасности такое времяпрепровождение следует рассматривать как профилактику рискованного поведения в других жизненных ситуациях.
Всех людей можно расположить на континууме, полюсами которого являются два типа: «рисковые» и «осторожные». Рисковые склонны влиять на других, стремятся к лидерству в группах, обладают высоким уровнем притязаний. Осторожные предпочитают подчиняться, более консервативны и нерешительны.
Другой индивидуальной переменной, связанной с рискованным поведением, является убеждение относительно своего будущего. В житейском понимании эти убеждения делятся на оптимистические и пессимистические. Люди с позитивными взглядами на
© А. В. Шаболтас, Д. А. Жуков, 2011
собственное будущее используют больше мер, направленных на обеспечение безопасности и заботы о своем здоровье, чем люди, демонстрирующие негативизм.
К психологическим коррелятам риска также относятся такие качества личности, как импульсивность, мотивационные установки на достижение успеха и низкий самоконтроль.
Особую актуальность для изучения и коррекции представляют индивидуальные способы приспособления и сопротивления в стрессовых ситуациях. Объективно стрессовая ситуация является внешним фактором, детерминирующим поведение человека. При этом выбор индивидуальных стратегий совладания со стрессом в значительной степени определяется предыдущим опытом человека и его психологическими особенностями. Рискованные модели поведения, такие как употребление алкоголя, наркотиков, небезопасные сексуальные отношения, авантюристические стратегии и тактики в профессиональной деятельности, очень часто обусловлены избеганием стресса и низкими адаптационными возможностями личности.
Понятие «стресса» было введено Г. Селье, который понимал под ним неспецифическую системную приспособительную реакцию организма человека или животного на любое воздействие [15]. В настоящее время подчеркивается, что стресс — это реакция на новизну [10]. Это означает, что стрессорная реакция развивается в организме при столкновении с незнакомыми условиями или задачами. В новой ситуации, не имея привычной, готовой, то есть выработанной ранее, программы действия, человек или животное на поведенческом уровне использует так называемые смещенные поведенческие реакции — те, которые были выработаны в других ситуациях для удовлетворения других потребностей и не соответствуют актуальной потребности [18]. Если мотивация, сформировавшаяся на основе потребности, вызванной изменениями во внешней среде, достаточно сильна, а готового поведенческого паттерна нет, то запускаются наиболее привычные для человека поведенческие программы, которые в данном контексте являются неконструктивными.
Приведем некоторые конкретные примеры из жизни и консультационной практики. Пищевое, сексуальное и агрессивное виды поведения являются общими и наиболее распространенными в репертуаре поведения человека. В обычных, «нормальных» условиях они направлены на удовлетворение жизненно важных потребностей организма и личности — в пище, сексуальном удовлетворении, безопасности, контроле и т. п. Другая картина может наблюдаться в новых необычных ситуациях, когда люди используют привычные поведенческие модели не для удовлетворения специфических потребностей, а, в первую очередь, для совладания со стрессом. В этом случае чаще всего мы и имеем дело с рискованным поведением, то есть с поведением, которое может представлять опасность для физического или психологического здоровья. Способность человека справляться со сложностями и новыми задачами, используя конструктивные стратегии, является важным защитным фактором против развития стресса. Очень часто люди используют как раз неконструктивные стратегии. Например, хорошо известно, что многие люди «заедают» неприятности. Точнее говоря, в случае возникновения неприятностей, для устранения которых нет готового решения, человек (совершенно бессознательно) потребляет пищу в количестве, превышающем необходимое для удовлетворения голода. Практически у всех людей, страдающих алкогольной или наркотической зависимостью, в качестве одного из основных факторов развития аддикции явился стресс. Люди, ведущие регулярную половую жизнь, в ситуации, вызвавшей стресс, проявляют повы-
шенную сексуальную активность [14]. Классическим примером сексуальной активности как поведения в ситуации стресса является соблазнение вдовы у гроба мужа, описанное Шекспиром в драме «Ричард III».
Рискованное поведение может иметь опасные последствия не только для самого человека, но и для окружающих. Наибольшую социальную опасность представляют те люди, для которых поведенческим стереотипом является открытое агрессивное поведение. В качестве примера можно привести поведение военнослужащих, участвовавших в боевых действиях. В этом случае агрессивное поведение, направленное на окружающих, является одной из составляющих посттравматического стресса, который был обусловлен пребыванием военнослужащих в необычных условиях реальной угрозы для собственной жизни [17]. В боевых условиях подобное поведение является нормальным и адекватным, поскольку позволяет оставаться в живых. Чем дольше человек остается в подобных условиях, тем больше вероятность того, что для него станет привычным агрессивное поведение, привычной формой поведения — причинение вреда другому человеку. Вернувшись к гражданской жизни и попав в стрессовую ситуацию, не связанную с непосредственной угрозой жизни и здоровью, люди, пережившие военные действия, часто реагируют привычным для них образом — агрессивным поведением вплоть до нанесения физических травм другим людям.
Различают два вида стресса — контролируемый и неконтролируемый. Неконтролируемый стресс характеризуется тем, что стрессогенное воздействие невозможно предсказать, избежать или приспособиться к нему. И тот, и другой виды стресса могут являться причиной возникновения рискованного поведения как у животных, так и у человека. И все же особую опасность для здоровья человека, в частности, для его социальной адаптации, представляет, неконтролируемый стресс.
Термин «неконтролируемость» впервые был введен американскими психологами Дж. Б. Овермиером и М. Е. П. Селигманом [5]. Следует отметить, что экспериментальные исследования поведения при стрессе, в основном, проводятся на животных. Этические требования для проведения исследований с участием людей, чаще всего делают подобные эксперименты на людях невозможными ввиду потенциальных рисков для здоровья. Овермиер и Селигман в своих экспериментах раздражали электрическим током лапы собак независимо от того, правильно или неправильно животные демонстрировали условно-рефлекторные реакции.
Однако первым экспериментом, в котором было показано пагубное влияние на здоровье животных неконтролируемой ситуации, является работа, выполненная в лаборатории И. П. Павлова [21]. В этом эксперименте у собаки вырабатывали дифферен-цировку условного рефлекса на предъявление окружности и эллипса. Реакция на предъявление одной фигуры подкреплялась пищей, реакция на предъявление другой — нет. Собака легко отличала эллипс при соотношении осей 1:2. В ходе многодневного эксперимента соотношение осей эллипса устремляли к единице. Когда оно достигло 8:9, собака не смогла отличить его от окружности. После трех недель безуспешных попыток различить стимул, за предъявлением которого следует вознаграждение, от «холостого» стимула, у собаки развились эмоциональные («постоянно повизгивала»), двигательные («постоянно беспокоилась») и когнитивные («исчезли все, ранее выработанные, условные рефлексы») расстройства.
Весьма примечательно, что в данном эксперименте не были использованы не только болевые, но и любые аверсивные стимулы. Собаки не испытывали голода. Каждое
животное кормили вечером в виварии, независимо от того, насколько успешно оно выполняло задания, предлагавшиеся ему днем в ходе экспериментов. Нарушения в поведении животного были вызваны исключительно невозможностью предсказать изменения во внешней среде. Собака не могла предсказать, будет предъявлено пищевое подкрепление или же нет.
Таким образом, в данном эксперименте впервые было показано, что стрессовая ситуация проявляющаяся в неконтролируемости, а в частности — в непредсказуемости, приводит к нарушениям поведения. Подобные нарушения поведения получили название «выученная беспомощность», симптомы которой в значительной степени воспроизводят основные симптомы депрессии и чувства неуверенности у человека [10].
Неконтролируемый стресс играет огромную роль в нашей жизни. Люди и животные, подвергнутые неконтролируемому воздействию, демонстрируют, среди прочих симптомов, резкое ослабление волевых качеств. Следовательно, они становятся более управляемыми. Это издавна активно используют в дрессировке животных. Например, соколиная охота — старинное русское занятие — требовала большого количества обученных птиц. Поэтому пойманного сокола перед началом тренинга не кормили три дня. В результате неконтролируемого стресса птица становилась управляемой. Аналогичную ситуацию, к которой животное не могло приспособиться, создавали и лошадям в процессе объездки.
Однако основное поле применения неконтролируемого стресса — это повышение управляемости человека, то есть контроль над его поведением. Люди постоянно испытывают неконтролируемое социальное давление со стороны окружающих и сами создают неконтролируемые ситуации для других. У человека в состоянии выученной беспомощности исчезают умение, а главное, желание самостоятельно оценивать происходящее, принимать самостоятельные решения. Он теряет ощущение контроля над своей жизнью и начинает полностью полагаться на мнения других людей. Поведением человека с ослабленной волей управлять легко, поэтому формирование выученной беспомощности при помощи создания неконтролируемой ситуации — давно известный и широко распространенный способ манипуляции поведением.
Применение насилия по отношению к другим людям в различных формах (эмоциональное, физическое, сексуальное) является одним из ярких примеров выработки выученной беспомощности. В семьях, где наблюдается постоянное домашнее насилие как в эмоциональной, так и физической форме, страдающие члены семьи, чаще всего женщины и дети, очень часто демонстрируют все признаки выученной беспомощности — неуверенность, потерю контроля над своей жизнью, снижение самооценки, потерю личного мнения. Вследствие пребывания в ситуациях потери контроля, связанных с насилием, люди оказываются не способными к оказанию сопротивления и защите себя. Подобные факты часто порождают досужие разговоры о том, что если «женщина не уходит от мужа-насильника или не сопротивляется сексуальному насилию, то, значит, ей это нравится». Исследования психологических особенностей пострадавших от различных видов насильственных преступлений выявляют определенный симптомокомплекс психологических качеств, который получил название «виктимной личности» (от слова «victima», которое в переводе с латинского означает «жертва»). Он характеризуется тем, что человек становится более уязвимым для того, чтобы быть объектом насильственных действий из-за того, что демонстрирует признаки выученной беспомощности. Существует даже целое научное направление — виктимология, — в рамках которого изучаются жертвы преступлений [13]. Действительно, человек, который ведет себя неуверенно
и выглядит таковым, рассматривается потенциальным насильником, порой не вполне осознанно, как более привлекательный или возможный объект для совершения насилия. Практически всегда объектом насилия в случае удовлетворения потребности в контроле оказываются лица, находящиеся в подчиненном положении. Вспомним, анекдот, описывающий подобное положение вещей: «Начальник на работе обругал сотрудника, тот пришел домой и сорвался на жене, жена набросилась на вернувшегося из школы сына, он в свою очередь пнул ногой подвернувшегося пса, пес, выбежавший на улицу, бросился и укусил незнакомого мужчину — начальника нашего героя». С нашей точки зрения, виктимность, или уязвимость, очень часто является проявлением выученной беспомощности.
Одним из ярких примеров выработки выученной беспомощности у больших групп людей являются «трудовые лагеря» фашистской Германии [1]. В этих лагерях занимались перевоспитанием людей с помощью непредсказуемого стрессорного воздействия. Правила внутреннего распорядка в лагере постоянно менялись, о чем заранее не сообщалось заключенным. При этом любое нарушение этих правил жестоко каралось. Кроме этого достаточно грубого приема, применялась «иррационализация»: заключенных заставляли выполнять работу, лишенную какого-либо смысла. Например, не только рыть ямы и тут же засыпать их, что заключенные могли бы объяснить садизмом конкретного охранника, но и попросту регулярно выслушивать правила внутреннего распорядка, которые и без того были вывешены на каждом столбе. В результате, подобно собаке Шенгер-Крестовниковой, заработавшей невроз в бесплодных попытках понять законы окружающего мира, заключенные всего за несколько месяцев приобретали выученную беспомощность. Они выходили на свободу новыми людьми — лишенными собственной инициативы, активности и жизненной энергии и, следовательно, легко управляемыми.
Эффективное применение неконтролируемой ситуации с целью создания выученной беспомощности и повышения управляемости человека описано У. Шекспиром в «Укрощении строптивой» — пьесе, которую принято считать «шедевром комедийного искусства». Герой пьесы Петруччо сам и через своих слуг постоянно унижает жену, морит ее голодом, заставляет делать и говорить нелепости. В итоге своенравная Катарина превращается в существо, полностью лишенное собственной воли.
Примечательно, что испытания Катарины, как пишет критик, «...закончатся не тоской и неволей, а большим человеческим счастьем» [16]. И в самом деле, в репликах укрощенной Катарины, в ее поведении мы не можем найти и намека на страдание. Действительно, субъективное ощущение благополучия как способ совладания с неконтролируемым стрессом может присутствовать при выученной беспомощности, и в этом ее большое достоинство как метода управления людьми. Удовлетворенность новым, пассивным отношением к окружающему миру у заключенных концентрационного лагеря отмечена и в работе Беттельхайма [1].
Следует подчеркнуть важный методический момент в поведении Петруччо, направленном на выработку выученной беспомощности Он унижает Катарину не в ответ на проявление своеволия, а без всякого повода. Благодаря непредсказуемости воздействия отрицательные эмоции Катарины являются не реакцией на те или иные нежелательные формы поведения, а возникают совершенно бессистемно. Именно отсутствие какой-либо причинно-следственной связи между поведением объекта и неприятным для него воздействием и является непременным условием для того, чтобы ситуация стала неконтролируемой. Если же наказание, пусть даже весьма суровое, будет следовать строго
за определенными поступками, то субъект научится избегать таких поведенческих форм, но общая управляемость его поведения не увеличится, так как сформируется не выученная беспомощность, а условный рефлекс избегания определенных ситуаций. Вот почему во время дрессировки животных, например, собак, при использовании наказания инструкторы настоятельно рекомендуют владельцам осуществлять наказание сразу после провинности и не в коем случае не делать этого отсроченно. Подобные рекомендации можно также дать родителям, которые порой после провинности ребенка откладывают неприятную беседу или иной вид наказания на более удобный момент, например, когда этого не будут видеть другие люди, или вообще толком не объясняют за что наказывают. Таким образом, родители создают у собственных детей неконтролируемый стресс. Если, наказывая ребенка, родители не объясняют ему его вину, то они формируют у него выученную беспомощность. Именно таким образом обращались в детстве, в частности, с И. С. Тургеневым [12], который очень эмоционально писал о том, что часто не мог понять, за что родители на него сердятся, и от этого страшно страдал.
В качестве примера, также приведем случай из собственной консультационной практики работы с мальчиком в кризисном центре для пострадавших от насилия. У 15-летнего подростка наблюдались серьезные психологические проблемы и выученная беспомощность, в частности, обусловленные тем, что отец практиковал в семье так называемые «субботние порки» дочери и сына за все возможные оплошности, произошедшие за неделю, а также в качестве профилактической меры на будущее.
Еще один из примеров негативного педагогического воздействия — занижение оценок проказливым школьникам не за знания, а за плохое поведение. Очевидное несоответствие между качеством ответа и полученной оценкой, бесплодные попытки понять, что же именно хочет учитель, вызывают у непоседливого ребенка депрессивноподобное состояние, одной из особенностей которого является изменение двигательной активности. В итоге, такой ученик перестает вертеться и болтать на уроке. Таким образом, учитель достигает поставленной цели и добивается управляемости класса. К сожалению, жесткая директивная модель взаимодействия с детьми в детских учреждениях, по-прежнему, является доминирующей и неправомерно широко используется. Подобная практика связана с тем, что педагоги первоочередной своей задачей считают создание условий, обеспечивающих управляемость детьми, а не содействие развитию учеников как свободных личностей.
Опасность неконтролируемого стресса заключается не только в прямом вреде психическому здоровью субъекта. Дело в том, что неконтролируемость ситуации является фактором субъективным. Степень контролирования ситуации определяется не только реальными, объективными возможностями влиять на получение вознаграждения или избегания наказания. Ощущение наличия контроля ситуации зависит от нашего восприятия ситуации. Приведем пример из экспериментов на животных. У крысы, получающей непредсказуемые удары электрическим током, которых не может избежать, развивается выученная беспомощность. Если же подвергать подобному воздействие двух крыс в одной клетке, то они начинают драться, и в результате выученная беспомощность не формируется [11]. В данном случае агонистические взаимодействия обеспечивают животным субъективное ощущение контроля над ситуацией. Б. Беттельхайм в статье, в которой анализируется психологическое давление на заключенных трудового лагеря, советует оказавшимся в подобной ситуации именно такую поведенческую стратегию [1]. Чтобы противостоять неконтролируемому стрессу, надо создавать иллюзию контроли-
руемости, то есть совершать любые действия, которые не запрещены. Если не запрещено чистить зубы, надо чистить зубы. Если не запрещены физические упражнения, надо делать приседания, отжимания и т. п. Такая же стратегия рекомендуется в ходе реабилитационной работы с пострадавшими от различных форм насилия в случае проявлений выученной беспомощности. Например, в качестве первоочередных действий предлагается выбрать очень простой вид деятельности, который может быть легко реализован самим пострадавшим человеком — сделать что-то простое, не обязательно связанное с взаимодействием с другими людьми или решением сложных социальных проблем (позаботиться о себе, заняться приятным хобби и т. п.). По мере увеличения уверенности в своих силах можно постепенно достигать возвращения ощущения контроля над своей жизнью.
К сожалению, часто люди, а особенно дети, находящиеся под прессингом учителей, родителей или иных доминирующих личностей, для создания субъективной контролируемости выбирают различные формы рискованного поведения. Хулиганские действия, драки, курение, употребление психоактивных веществ используется ими для совладания со стрессом и формирования чувства управления ситуацией.
В качестве выводов хотелось бы отметить следующее. Феномен выученной беспомощности у людей разного возраста как последствие длительного неконтролируемого стресса имеет широкое распространение в современной жизни. Доминирующая практика воздействия на людей, в том числе педагогическая практика создания неконтролируемых ситуаций для повышения управляемости детей и подростков, таит в себе двойную опасность. С одной стороны, длительный неконтролируемый стресс приводит к депрессивноподобным расстройствам [2; 4; 7]. А с другой, для совладания со стрессом и формирования субъективного ощущения контроля над ситуацией повседневной жизни, люди часто используют различные формы рискованного поведения [6; 7; 8]. Использование неконтролируемого стресса для повышения управляемости зачастую не осознается педагогами и иными специалистами, работающими в социальной сфере.
В настоящее время актуальной задачей является проведение психолого-педагогиче-ских исследований феномена выученной беспомощности и его влияния на формирование рискованного поведения у детей и подростков. Требуются также серьезные психологические и организационные усилия специалистов различных профилей, направленные на разработку и внедрение эффективных профилактических мероприятий в отношении снижения уровня неконтролируемого стресса в учебных учреждениях и профилактику рискованных форм поведения. Подобные программы могут быть предназначены для работы как с педагогами, так и с учащимися. С одной стороны, индивидуальные консультации, профилактические занятия или тренинги, которые проводятся с учащимися, могут быть направлены на повышение уверенности в себе, формирование независимости и умений конструктивно противостоять давлению со стороны окружающих — тех психологических качеств и навыков, которые имеют превентивный характер в отношении рискованных поведенческих практик. С другой, обучающие программы для педагогических работников должны сочетать конкретные рекомендации и приемы по организации учебного процесса и взаимодействия с учениками, которые базируются на гуманистической парадигме и направлены, прежде всего, на развитие и повышение индивидуальных личностных ресурсов каждого ребенка.
1. Bettelheim В. Individual and Mass Behavior in Extreme Situations // J. Abnormal and Social Psychology. 1943. Vol. 38. P. 417-452.
2. Cole D. A., Warren D. E., Dallaire D. H., Lagrange B., Travis R., Ciesla J. A. Early predictors of helpless thoughts and behaviors in children: developmental precursors to depressive cognitions // Clin. Child Psychol. Psychiatry. 2007. Vol. 12 (2). P. 295-312.
3. Dettling A. C., Schnell C. R., Maier C., Feldon J., Pryce C. R. Behavioral and physiological effects of an infant-neglect manipulation in a bi-parental, twinning primate: impact is dependent on familial factors // Psychoneuroendocrinology. 2007. Vol. 32 (4). P. 331-349.
4. McKean K. J. Using multiple risk factors to assess the behavioral, cognitive, and affective effects of learned helplessness // J. Psychol. 1994. Vol. 128 (2). P. 177-183.
5. Overmier J. B., Seligmаn M. E. P. Effects of inescapable shock upon subsequent escape and avoidance learning // J. Comp. Physiol. Psychol. 1967. Vol. 63. P. 28-33.
6. Sacco K. A., Head C. A., Vessicchio J. C., Easton C. J., Prigerson H. G., George T. P. Adverse childhood experiences, smoking and mental illness in adulthood: a preliminary study // Clin. Psychiatry. 2007. Vol. 9 (2). P. 89-97.
7. Steptoe A., Marmot M. Burden of psychosocial adversity and vulnerability in middle age: associations with biobehavioral risk factors and quality of life // Psychosom Med. 2003. Vol. 65 (6). P. 1029-1037.
8. Weden M. M., Astone N. M., Bishai D. Racial, ethnic, and gender differences in smoking cessation associated with employment and joblessness through young adulthood in the US // Soc. Sci Med. 2006. Vol. 62 (2). P. 303-316.
9. Zuckerman M. Sensation Seeking and Risky Behavior. American Psychological Association (APA). 2006. 347 p.
10. Жуков Д. А. Биология поведения: гуморальные механизмы. СПб., 2007. 443 с.
11. Жуков Д. А., Виноградова Е. П. Агонистическое поведение во время стресса препятствует развитию выученной беспомощности у крыс // Физиол. журн. им. И. М. Сеченова 1996. Т. 82, № 12. С. 8-13.
12. Полонский Я. П. И. С. Тургенев у себя, в его последний приезд на родину // Нива. 1884. № 4. С. 87.
13. Ривман Д. В. Криминальная виктимология. СПб., 2002. 304 с.
14. Свядощ А. М. Женская сексопатология. М., 1988. 176 с.
15. Селье Г. Очерки об адаптационном синдроме. М., 1960. 254 с.
16. Смирнов А. «Укрощение строптивой». В. Шекспира // Собр. соч.: в 8 т. М., 1958. Т. 2. С. 448465.
17. Тарабрина Н. В. Психология посттравматического стресса. М., 2009. 304 с.
18. Тинберген Н. Поведение животных. М., 1978. 192 с.
19. Шаболтас А. В. Сопоставление зарубежных подходов к превенции рискованного поведения // Рабочие тетради по компаративистике. Сравнительные исследования в социальных и гуманитарных науках: методология и история. 2001. Вып. 1. С. 71-76.
20. Шаболтас А. В. Рискованное поведение // Психология: учебник. М., 2004. С. 502-505.
21. Шенгер-Крестовникова Н. Р. К вопросу о дифференцировке зрительных раздражителей // Известия Педагогического Научного Института им. П. Ф. Лесгафта. 1921. Т. 3. С. 1-41.
Статья поступила в редакцию 20 сентября 2010 г.
