CC BY
1558
2014
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер. 12
Вып. 3
ОБЩАЯ ПСИХОЛОГИЯ
УДК 159.9;614.445;316.6 А. В. Шаболтас
РИСК И РИСКОВАННОЕ ПОВЕДЕНИЕ КАК ПРЕДМЕТ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7/9
В статье дается широкий обзор представлений о риске и рискованном поведении, начиная с обыденных представлений и заканчивая пониманием риска в различных научных областях. Автор предлагает экскурс в историю возникновения термина «риск» в разных культурах и языках, которые пересекаются в понимании базовой природы понятия. Обсуждается специфика отношения к риску и исследованиям рискованного поведения в различных областях науки и практики: экономике, социологии, инженерии, психологии. Отдельно рассматриваются понимание и направления исследований риска и рискованного поведения в психологии личности, психологии принятия решения, инженерной психологии, социальной психологии и психологии здоровья. В заключение предлагается понятие превенции рискованного поведения на основе субъектно-объектного подхода. Библиогр. 68 назв.
Ключевые слова: риск, рискованное поведение, психология здоровья, превенция.
RISK AND RISK BEHAVIOR AS OBJECT OF PSYCHOLOGICAL RESEARCH
A. V. Shaboltas
St. Petersburg State University, 7/9, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation
The article presents a review of conceptions of risk and risk behavior, beginning with commonsense ideas and finishing with the understanding of risk in different sciences. The author describes the historical perspective of developing the term "risk" in different cultures and languages which share a basic understanding of the basis nature of this phenomenon. The distinguishing features of attitudes towards risk and risk behavior research in different sciences and applied areas, such as economics, sociology, engineering, psychology, is discussed. The definitions and research trends in different psychology areas related to risk and risk behavior are presented, particularly in personality psychology, psychology of decision making, engineering psychology, social psychology and health psychology. In conclusion a definition of risk behavior prevention based on subjective-objective approach is suggested. Refs 68. Keywords: risk, risk behavior, health psychology, prevention.
Понятие риска в обыденном сознании и различных научных областях
В последние десятилетия проблематика риска и рискованного поведения все больше привлекает внимание специалистов из различных областей и становится предметом научных исследований. Содержательно понимания риска в обыденном сознании и научном дискурсе во многом перекликаются. В толковом словаре В. Даля дается следующее определение риска: «Рискованье (риск) — отвага, смелость,
решимость, действие на авось, наудачу. Рисковое дело — неверное, сомнительное, опасное. Рисковать — пускаться на удачу, делать что-либо без верного расчета, подвергаться случайности, известной опасности» [1, с. 564]. В словарях иностранных языков термин «риск» часто имеет двойное значение: «шанс, возможность» — с одной стороны, «опасность, потеря» — с другой (например, wèixiân(xing) в китайском, risiko в немецком, risico в голландском, riesgo в испанском, rischio в итальянском, risque во французском и т. д.). Таким образом, подчеркивается как негативный, так и позитивный смысл риска.
На основании средневековых литературных источников можно предположить, что в Европе слово «риск» стало широко использоваться в шестнадцатом веке как отражение изменений в представлениях людей [2]. В философском и житейском смыслах люди стали отходить от восприятия жизни как полной закрепощенности добрыми и злыми духами к принятию опасности и возможности свободной личности влиять на свое настоящее и будущее [3]. По мнению некоторых исследователей, слово «риск» происходит от греческого rizikon, что переводится как корень и/или скалистый обрыв, образованному от слова rhiza (подножие горы) или от арабского rizq, означающего, «что Бог и судьба определяют в вашей жизни». Точно так же в повседневном языке мы пользуемся пословицами «Без труда не вытащишь и рыбку из пруда» или «Бог помогает смелым», таким образом, поощряя и оправдывая риск. В современных обыденных представлениях понятие риска чаще всего интерпретируется как опасная неопределенность, при этом акцент делается на вероятности негативных последствий, несмотря на равную вероятность наступления успеха или положительного исхода.
Немецкий социолог О. Ренн в своих работах подчеркивает высокую значимость риска в жизни человека для развития его личности и изменения человеческих ценностей в целом [4]. Ренн и его коллеги выделяют четыре семантических образа риска, которые существуют в общественном сознании, для каждого из которых они предлагают образные наименования из греческой мифологии:
1) риск как неминуемая опасность («Дамоклов меч»), случайная угроза, вызывающая непредсказуемые действия. К подобным ситуациям относятся техногенные катастрофы, например, такие как взрывы на атомных станциях и т. п.;
2) риск как невидимая угроза для здоровья и благополучия («Ящик Пандоры»). О таких рисках чаще узнают от других людей, нежели испытывают на своем личном опыте. Типичные примеры таких рисков, по мнению Ренна, — пищевые добавки, радиация и т. п.;
3) риск как соотношение затрат и выгод («Весы Афины»). Чаще всего этот образ используется при восприятии денежных приобретений и потер. В качестве примеров можно привести страхование, азартные игры или пари, которые требуют сложных вероятностных расчетов;
4) риск как стремление людей ощутить себя в состоянии риска, стремление к острым ощущениям («Образ Геркулеса»). К этой категории относятся любые виды досуга, в которых требуются навыки преодоления опасных ситуаций. Безусловно, подобные риски всегда добровольны и предполагают наличие личного контроля над степенью риска [5].
Понятие риска настолько широко применимо к различным сферам жизнедеятельности человека, что трудно выделить те из них, в которых риска не наблюдается.
Спектр рисков огромен, начиная с риска опасных природных явлений (землетрясений, наводнений, ураганов и т. п.) и техногенных катастроф до возникновения эпидемий опасных инфекций, включая вирусы гриппа, ВИЧ, туберкулеза и т. д. О риске говорят применительно к действиям как отдельного человека, так и групп людей, сообществ, компаний, организаций или даже государства [6, 7]. Представители различных научных дисциплин в качестве конкретных рисков приводят и вероятность разорения, и вероятность наступления того или иного события; дисперсию и/или математическое ожидание: материальных потерь, сокращения продолжительности жизни, смерти и др.; величину потерь или ущерба; обратную функцию средней продолжительности жизни и др. [8]. Конкретная специфика понимания риска, безусловно, определяется той научной дисциплиной, в рамках которой оно используется, а также целью его применения.
Понятие риска тесно связано с понятием неопределенности и ее принятием. По мнению немецкого специалиста в области теории принятия решений Шафера, так как почти всегда существует неопределенность в отношении успеха или неудачи, вероятности или количественной оценки последствий, приемлемость риска, безусловно, означает принятие неопределенности [9]. Риск в такой трактовке используется в двух пониманиях — и как качественное понятие, отражающее ненадежность и неуверенность, и как величина, имеющая количественное измерение. Американский экономист Найт, один из основоположников теории риска, разделял понятия «неопределенность» и «риск», подчеркивая в качестве различия то, что риск это — измеримая неопределенность, степень которой или вероятность наступления того или иного неблагоприятного последствия могут быть представлены количественно. Собственно, неопределенность при таком понимании подразумевает невозможность измерения [10].
В теории принятия решений используется также понятие полезности того или иного решения [11]. В качестве примера часто приводится игра в лотерею, когда человеку необходимо сделать выбор с учетом максимально ожидаемой полезности. Понятие риска используется также в математической экономике, где оно определяется как математическое ожидание [12] или вероятность финансовых потерь [13]. Применительно к общественной жизни А. П. Альгин определяет риск как «деятельность, связанную с преодолением неопределенности в ситуации неизбежного выбора, в процессе которой имеется возможность количественно и качественно оценить вероятность достижения предполагаемого результата, неудачи и отклонения от цели» [14, с. 19].
Обобщая вышеперечисленные представления, можно заключить, что риск подстерегает человека на каждом шагу, во всех жизненных сферах: здоровье, профессиональная деятельность, личная и повседневная жизнь, бизнес, спорт, отдых, развлечения и т. п. Элементы риска присутствуют во всех видах задач, включая экономические, военные, политические, бытовые и даже творческие [15]. Для каждой из этих сфер можно выделить различные виды и формы рискованного поведения. Для специалистов и ученых, представляющих различные научные и прикладные дисциплины (педагогика, медицина, менеджмент, экономика, экология, политика, инженерия и т. д.), проблема предотвращения рисков и рискованного поведения человека остается одной из самых актуальных.
Понятие риска и рискованного поведения в психологии
Психологов в первую очередь интересует вопрос установления факторов, влияющих на конкретные проявления риска и формы индивидуального рискованного поведения, и разработка эффективных профилактических вмешательств. Особое внимание проблеме риска и предотвращения рискованного поведения человека в той или иной ситуации уделяется в таких отраслях психологии как психология личности, социальная психология, психология труда, инженерная психология, психология здоровья и др. Принято выделять два основных подхода к пониманию и изучению факторов риска, как и других феноменов в психологии: личностный и ситуативный. В истории развития научной психологии вначале возник и активно развивался личностный подход, то есть поиск устойчивых индивидуальных особенностей и качеств человека, которые определяют специфику переживаний, мышления и поведения. В последние годы не менее важное значение приобрел ситуативный подход, в рамках которого наряду с личностными детерминантами целенаправленно изучаются внешние ситуативные факторы, определяющие специфику психологического функционирования человека.
Личностный подход к изучению риска и рискованного поведения наиболее весомо представлен в психологии личности, в рамках которой c середины прошлого века стала разрабатываться идея о рискованности как свойстве личности [16, 17]. В 60-е гг. психологи Н. Коган и В. А. Валлах предложили опросник «Choice-Dilemmas Questionnaire» для оценки готовности личности прибегать к риску в различных жизненных ситуациях [18-20]. По мнению этих авторов, люди различаются в зависимости от уровня личностной готовности к риску, независимо от конкретной ситуации и обстоятельств. С. Х. Кумбс полагал, что величина приемлемого риска является индивидуальным свойством предпочтений личности, по которому можно делить людей на более или менее рискованных [21]. Автор знаменитого 16-факторного опросника личности Р. Кеттел включил риск как частное свойство в фактор «импульсивности» [22, 23].
Термин «готовность к риску» стал широко использоваться в работах европейских ученых 60-х гг. ХХ в. Понятие «индивидуальная готовность к риску» авторы стали использовать для обозначения качеств, необходимых для выполнения определенных видов деятельности, или качеств, описывающих рискованное поведение в сфере здоровья [15]. С. Н. Богомоловой был проведен анализ зарубежных публикаций результатов исследований склонности к риску, который показал, что поведение в рискованных ситуациях у разных людей неодинаково и во многом зависит от индивидуальных особенностей. Склонность к риску зависит от возрастных, тендерных и социальных факторов. Люди старшего возраста обычно более осторожны, чем молодежь, которая чаще предпочитает риск и недооценивает опасность. Гендерные различия выражены не так сильно и больше проявляются в детстве (мальчики более склонны к риску), постепенно стираясь по мере взросления. В среднем склонность к риску у мужчин и женщин одинакова, но наблюдается тенденция реагирования специфическим образом в зависимости от типа конкретной ситуации (в определенных ситуациях более рискованно ведут себя мужчины, в других — женщины). Социальные и культурные факторы также могут быть значимыми детерминантами риска. Например, западная культура рассматривает способность рисковать как социально
значимое и полезное качество. В одном из исследований студенческой молодежи было обнаружено, что студенты из Уганды более осторожны по сравнению со студентами из США. Подобные результаты были получены при сравнении студентов из Чехии с американскими студентами. Область деятельности также может влиять на склонность к риску. Сравнительный анализ склонности к риску у студентов университета и военных показал большую склонность к риску у последних. Довольно сложные взаимосвязи были обнаружены между склонностью к риску и особенностями эмоционально-мотивационной сферы. Основное направление исследований по этой проблематике было связано с изучением специфичности рискованного поведения как вида, то есть его устойчивого проявления независимо от ситуации и внешних обстоятельств. Уже в ранних работах по проблематике рискованного поведения было показано, что склонность к риску связана с уровнем тревожности, особенностями стратегий совладания (копинг-стратегий) со стрессом, импульсивностью [24]. Значимой детерминантой рискованного поведения является преобладание мотива в незамедлительном удовлетворении своих потребностей и желаний. У лиц, характеризующихся высоким уровнем данной мотивации, на уровне свойств личности сильнее выражены импульсивность, нечувствительность, склонность к риску, недальновидность и немногословность и низкий уровень самоконтроля [25].
Одной из широко изучаемых зарубежными психологами личностных характеристик, связанных со склонностью к риску, является поиск сильных ощущений (англ. sensation seeking). Эта характеристика была предложена и описана M. Цукер-маном. В качестве теоретической основы, разработанной в 60-х гг. ХХ в., M. Цукер-ман выдвигал положение о том, что существуют различия в оптимальном уровне стимуляции и возбуждения и что эти различия влияют на выбор разных форм жизненной активности в различных сферах жизнедеятельности человека (физическая, межличностная, общественная). М. Цукерман определяет поиск сильных ощущений как стремление к новому, волнующему, к достижению максимальных уровней стимуляции и возбуждения [26]. С точки зрения Цукермана, поиск ощущений — это многоаспектная личностная особенность, детерминированная биологическими факторами и включающая такие элементы, как восприятие скуки, авантюризм, поиск нового опыта, новизны и стремление к опасностям [27]. Для оценки уровня данного личностного качества Цукерман разработал авторский опросник «Sensation Seeking Scale», который неоднократно был модифицирован и по сей день широко используется в мире и нашей стране в различных исследованиях, касающихся риска и рискованного поведения [28-30]. Многие авторы считают, что поиск сильных ощущений является одной из важнейших детерминант приобщения к употреблению психоактивных веществ. В. В. Гульдан и А. М. Корсун в своем исследовании 180 подростков в возрасте 15-16 лет показали специфику проявлений поиска сильных ощущений в трех группах. Первую группу составляли подростки с отклоняющимся поведением, во вторую группу вошли подростки-спортсмены, в третью группу — учащиеся специализированной школы с изучением иностранного языка. В целом во всех группах была обнаружена одинаковая степень выраженности потребности в поиске впечатлений. При этом в структуре и формах удовлетворения данной потребности были выявлены значимые различия. Авторы выделили три основные формы удовлетворения поиска ощущений: физический риск, интеллектуальная активность, социальный риск. У спортсменов значительно более выражено удовлетворение
в сильных ощущениях в поведении, связанном с физическим риском. У учащихся спецшкол — с интеллектуальной активностью, у подростков с отклоняющимся поведением — с социальным риском [31].
Уклон Цукермана в биологическую детерминацию поиска сильных ощущений не раз подвергался критике. В попытке преодолеть данное ограничение Джефри Арнеттом была предложена комплексная концепция формирования личностного качества, в которой наряду с биологическими детерминантами не менее значимая роль отводится процессу социализации как основе поиска ощущений [32]. Данные представления нашли свое отражение в разработанном Джефри Арнеттом опроснике для диагностики потребности в ощущениях (англ. «Arnett Inventory of Sensation Seeking»).
Ф. Фарлей предложил выделять тип личности, который он назвал «Big Т» (от англ. thrill-seeking), что означает «ищущий волнения». Взаимосвязь потребности и готовности к сильным волнениям с рискованными формами злоупотребления психоактивными веществами, сексуального поведения, другими факторами риска, особенно среди молодежи, показана в многочисленных исследованиях. Фарлей, как и Цукерман, придерживался мнения, что подобное свойство личности имеет биологическую основу. В своих исследованиях он изучал факторы эффективности профилактических мероприятий для подростков с типом личности «Big Т». При сравнении двух противоположных превентивных стратегий — директивной, при которой молодые люди подверглись строгой, структурирующей активность системе воспитания с целью достижения оптимального среднего уровня мотивации, и недирективной, предполагающей программы для повышения личной ответственности в проявлениях активности, направленной на поиск новых впечатлений, были обнаружены неэффективность директивных технологий и успешность программы, в рамках которых мотивационную структуру не пытались сломать, а направляли в конструктивное русло [33].
В отечественной психологии риск чаще всего рассматривается как ситуативная характеристика деятельности, выражающаяся в неопределенности ее исхода и возможных неблагоприятных последствиях в случае неуспеха [34]. По мнению В. А. Петровского, изучавшего активность личности в связи с анализом тенденции к риску, термин «риск» выражается посредством трех взаимосвязанных значений: 1) риск как мера ожидаемого неблагополучия при неуспехе в деятельности, которая определяется сочетанием вероятности неуспеха и степенью неблагоприятных последствий; 2) риск как действие, которое может привести к той или иной потере для субъекта (проигрыш, травма, ущерб); 3) риск как ситуация выбора между двумя возможными вариантами действия: менее привлекательным, однако более надежным, и более привлекательным, но менее надежным, связанным с возможными неблагоприятными последствиями [35]. На основании теоретического обобщения эмпирических данных автор выделяет различные виды рисков: мотивированный, рассчитанный на ситуативные преимущества в деятельности, и немотивированный риск; оправданный и неоправданный риск в зависимости от ожидаемого выигрыша и проигрыша, а также три вида мотивов, которые побуждают личность рисковать: стремление к преодолению трудностей, стремление к неизведанному, стремление к опасности [35, 36]. Для объяснения механизма принятия риска на разных уровнях регуляции, от реактивного поведения до сознательного принятия риска, Петровским предложе-
на модель «восхождения к риску», в основу которой положена идея неадаптивности [37, 38]. Данная модель позволяет взглянуть на психологические механизмы риска в контексте не только рационального принятия решений, задаваемых конкретными задачами в конкретных ситуациях, но и «надситуативного», отражающего активную мотивацию личности к преодолению угрозы и развитию. Поведение человека в ситуациях опасности, по мнению Петровского, возникает на стыке взаимодействия двух противоположных тенденций или побуждений — адаптивных реакций избегания и неадаптивных реакций стремления к опасности [39]. Т. В. Корнилова, изучавшая специфику личностной регуляции решений в условиях субъективной неопределенности и «принятия риска», также признает приоритет третьего определения в понимании риска как «ситуативной характеристики действий (деятельности) субъекта, выражающей неопределенность их результата для действующего субъекта и возможность неблагоприятных последствий в случае неуспеха» [40, с. 67]. Таким образом, риск рассматривается в рамках концепции надситуативной активности и теории мотивации достижения. Объединяет три вышеперечисленные значения «риска» то, что в них ситуация риска однозначно является для субъекта ситуацией оценки. Риск, таким образом, по мнению Г. Н. Солнцевой, выражает «прогностическую оценку вероятности неблагоприятного исхода развивающейся (еще не закончившейся) ситуации. Риск — это не описательная (атрибутивная) характеристика ситуации, а оценочная категория, неразрывно связанная с действием человека, его оценкой — "оценкой себя"» [6, с. 23].
В социальной психологии понятие «риск» раскрывается главным образом в аспекте принятия, то есть активного предпочтения субъектом опасного варианта действия безопасному в контексте межличностного взаимодействия [41]. Внимание исследователей традиционно привлекает явление так называемого «сдвига» в сторону большего или меньшего уровня риска в условиях группового обсуждения конкретной деятельности или ситуации. Было обнаружено, что направления изменений индивидуальных решений имеют систематический характер, а дискуссия чаще всего повышает экстремальность принимаемых решений. Феномен «сдвига в сторону риска» (англ. risky shift) был впервые описан американским психологом Джеймсом Стоунером в 1961 г. в неопубликованной магистерской диссертации, что привело к большому количеству исследований группового влияния и коммуникации на принятие индивидуальных решений в различных производственных и житейских ситуациях [20, 42-47]. Стоунер довольно неожиданно для себя обнаружил, что групповое решение оказывается более рискованным по сравнению с индивидуальными решениями, принятыми до групповой дискуссии [42]. Проблемой риска в контексте принятия решений занимались также польский психолог Ю. Козелецкий [48], в России — В. В. Кочетков и И. Г. Скотникова [49].
В отечественной психологии труда и инженерной психологии исторически центральными вопросами являлись исследования надежности и продуктивности деятельности человека, особенно в таких профессиях, где высок уровень экстремальных ситуаций и цена ошибок человека [50-56]. В многочисленных исследованиях было показано, что характерной особенностью экстремальных ситуаций является неопределенность времени их возникновения, динамики и характера развития, последствий, а также наличие серьезных стрессоров для человека, таких как дефицит времени, недостаток информации, специфических функциональных состояний
[57-64]. Понятие «риск» является одним из ключевых в описании деятельности человека—оператора сложных систем управления, в особенности процесса принятия решений. В данном контексте риск понимается как действие, выполняемое в условиях выбора в ситуации неопределенности, когда существует опасность в случае неудачи оказаться в худшем положении, чем до выбора.
Психология здоровья рассматривает риск с точки зрения личного выбора или моделей поведения, которые могут быть основополагающими в возникновении заболеваний, связанных с образом жизни. Риск понимается как вероятность возникновения негативных последствий для здоровья в результате использования тех или иных поведенческих практик. Очень часто используется термин «здоровый образ жизни», под которым понимается избегание рискованного поведения. Часто примерами такого поведения называют курение, употребление алкоголя и наркотиков, беспорядочные сексуальные связи и реже чрезмерную занятость на работе, повышенные функциональные и психические нагрузки, приводящие к развитию соматических и психических заболеваний [65]. Ю. П. Лисицин отмечает, что в исследованиях в сфере социальной гигиены и эпидемиологии выделяются так называемые первичные факторы риска возникновения заболеваний, которые непосредственно зависят от поведения самого человека. В практике термин «фактор риска» используется в тех случаях, когда тот или иной вид поведения достоверно является предиктором развития заболевания. Такими факторами риска или рискованными поведенческими практиками являются: курение, употребление алкоголя и других психоактивных веществ, несбалансированное питание, сниженная физическая активность (гиподинамия), эмоциональный стресс, наличие лишнего веса и др. [66]. Отечественные и зарубежные исследователи разделяют факторы риска возникновения неинфекционных хронических заболеваний и факторы риска инфекционных заболеваний. В исследованиях И. С. Глазунова с коллегами изучались такие поведенческие факторы риска хронических неинфекционных заболеваний как курение, злоупотребление алкоголем, несбалансированное питание, низкий уровень физической активности и различные стрессы. Большинство этих факторов риска могут быть объектом превенции на индивидуальном уровне, то есть их можно предотвращать, изменяя поведение отдельного человека. Поведенческие факторы риска инфекционных заболеваний во многом детерминированы спецификой путей передачи той или иной инфекции и особенностями поведения групп людей [67, 68]. В случае инфекционных заболеваний, передаваемых во взаимодействии человека с человеком, для успешной превенции требуются позитивные изменения не только на индивидуальном уровне, но и на уровнях социальных групп и сообществ.
Используемые в литературных источниках термины «поведение риска» и «рискованное поведение» отчасти перекрываются понятием «саморазрушающего поведения», особенно в случае описания поведенческих практик, отличающихся высокой вероятностью возникновения физического ущерба для организма человека (употребление алкоголя, курение, переедание, отказ от выполнения различных гигиенических рекомендаций, таких как уход за зубами, использование контрацептивных средств и т. п.), поведение, связанное с увеличением риска несчастных случаев (например, пренебрежение ремнями безопасности при поездке в автомобиле). При этом существует большое количество поведенческих практик, которые приобретают форму рискованных в случае чрезмерного злоупотребления ими или при возник-
новении в конкретной рискованной ситуации. В качестве примеров можно привести занятия спортом, которые в умеренных дозах и в безопасных условиях полезны и повсеместно рекомендуются, а в случае экстремальных форм (уличный паркур, моржевание и т. п.) представляют угрозу для здоровья. Или незащищенное сексуальное поведение, приемлемое или даже желательное в глазах общественного мнения и специалистов в случае семейных отношений партнеров и несущее угрозу здоровью в случае внебрачных или случайных контактов. Использование термина «группа риска», особенно в медицине и социологических исследованиях, подразумевает под собой обобщенное определение групп населения, в которых широко распространены отдельные виды рискованного поведения и которые наиболее уязвимы в плане определенных медицинских, социальных рисков или воздействий окружающей среды [65]. В медицинской сфере речь идет о повышенной вероятности возникновения в определенной группе лиц заболеваний, обусловленных различными причинами, включая особенности рискованного поведения в сфере здоровья. Традиционно выделяются, например, группы риска заражения заболеваниями, передающимися половым путем, в частности ВИЧ-инфекцией, развития алкоголизма, наркомании, туберкулеза и т. д. Например, во Всемирной Декларации о приверженности делу борьбы с ВИЧ/СПИД, принятой в 2001 г. на специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН, группа подростков и молодежи в возрасте от 15 до 24 лет указана как целевая для профилактических вмешательств в отношении превенции ВИЧ-инфекции. Основными компонентами превентивной работы с уязвимыми группами являются сфокусированные профилактические технологии, включающие как неспецифические, так и специфические для конкретной группы мишени изменений.
В качестве обобщения можно сделать вывод о том, что в сфере обыденных представлений проявляется амбивалентное отношение к риску и рискованному поведению в жизни человека: с одной стороны, в сознании людей представлены опасения по поводу возможных негативных последствий различных рискованных ситуаций и рискованного поведения, а, с другой стороны, подчеркиваются возможные позитивные последствия, развитие и новые перспективы, связанные со способностью рисковать. В отличие от обыденных представлений, в области научной психологии, особенно психологии здоровья, вслед за медицинским подходом, восприятие риска практически полностью смещается к полюсу рассмотрения данного феномена как негативного явления, а рискованного поведения — как своего рода «аномалии», от которой нужно любой ценой избавляться. С нашей точки зрения, рискованное поведение в сфере здоровья, в целом, нельзя приравнивать ни к отклоняющемуся, ни к саморазрушающему, поскольку риски и негативные последствия, зачастую, связаны не с самой формой поведения, а с контекстом, в котором оно развертывается, включая конкретное время, место, участников или степень его выраженности. Превенция в сфере индивидуального и общественного здоровья как процесс взаимодействия субъектов (специалистов) и объектов (человека, группы) по профилактическому вмешательству с целью предотвращения распространения или заражения конкретными заболеваниями должна включать оценку актуальной ситуации и конкретной проблемы, на основе которой осуществляется разработка и реализация профилактических мероприятий, краткосрочную и долгосрочную оценку эффективности и приемлемости вмешательства, а также прогнозирование и мониторинг дальнейшего развития событий.
Данная статья подготовлена в рамках проекта «Международное исследование социобиологических факторов распространения и превенции ВИЧ среди женщин» (РФФИ № 13-06-91444).
Литература
1. Даль В. И. Толковый словарь русского языка: современная версия. М.: Эксмо, 2001. 736 с.
2. Luhmann N. Sociologie des Risicos. Berlin. N. Y., Walter de Gruyter, 1991. P. 252.
3. Trimpop R. M. The psychology of risk taking behavior. Amsterdam: Elsevier, 1994. P. 416.
4. Renn O. Three decades of risk research: accomplishments and new challenges. // J. Risk Res. 1997. N 1. P. 49-71.
5. Klinke A., Renn O. Prometheus Unbound. Challenges of Risk Evaluation, Risk Classification, and Risk Management / Report № 153 of the Center of Technology Assessment. Stuttgart: Akademie für Technikfol-genabschatzung, 1999. P. 50.
6. Солнцева Г. Н. О психологическом содержании понятия «риск» // Вестник МГУ Сер. 14. 1999. № 2. С. 14-22.
7. Солнцева Г. Н. Риск и рефлексивная регуляция деятельности (опыт психологического анализа понятия риска) // Вопросы анализа риска. 2000. Т. 2, № 3-4. С. 86-91.
8. Быков А. А., Мурзин Н. В. Проблемы анализа безопасности человека, общества и природы. СПб.: Наука, 1997. 247 c.
9. Schaefer R. E. What are we talking about when we talk about «risk»? A critical survey of risk and risk preference theories // RM-78-69. Laxenburg: Intern. Inst. For Applied System Analysis, 1978. P. 62.
10. Knight F. Risk, Uncertainty and Profit. Boston: Houghton Miffin Co, 1921. URL: http://www.econlib. org/library/Knight/knRUP. html (дата обращения: 11.11.2013).
11. Льюис Р. Д., Райфа Я. Игры и решения. М.: ИЛ, 1961. 285 с.
12. Нейман Дж. фон, Моргенштерн О. Теория игр и экономическое поведение. М.: Наука, 1970. 708 с.
13. Redlich F. Towards a better theory of risk // Explorations in entrepreneurial history. 1957. Vol. 10. P. 33-39.
14. Альгин А. П. Риск и его роль в общественной жизни. М.: Мысль, 1989. 192 с.
15. Котик М. А. Психология и безопасность. Талинн: Валгус, 1989. 447 с.
16. Корнилова Т. В. Диагностика личностных факторов принятия решений // Вопросы психологии. 1994. № 6. С. 99-109.
17. Корнилова Т. В. Психологическая регуляция принятия интеллектуальных решений: дис. ... д-ра психол. наук. М., 1999. 466 с.
18. Kogan N., Wallach M. A. Risk taking: A study in cognition and personality. N.Y.: Holt, Rinehart and Winston, 1964. P. 278.
19. Kogan N., Wallach M. A. Group risk taking as a function of members' anxiety and defensiveness // Journal of Personality. 1967. Vol. 35. P. 50-63.
20. Kogan N., Wallach M. A. Risky-shift phenomenon in small decision-making groups: A test of the information-exchange hypothesis // Journal of Experimental Social Psychology. 1967. Vol. 3. P. 75-84.
21. Coombs C. H. Portfolio Theory and the Measurement of Risk // Human Judgment and Decision Processes / eds M. F. Kaolan, S. Schwartz. N. Y.: Academic Press, 1975. P. 63-85.
22. Cattell R. B. Personality and motivation structure and measurement. N. Y.: World Book, 1957. P. 255.
23. Cattell R. B., Cattell A. K., Cattell H. E. Sixteen Personality Factor Questionnaire (5th ed.). Champaign, IL: Institute for Personality and Ability Testing, 1993. P. 162.
24. Богомолова С. Н. О принятии решения в ситуации неопределенности и риска // Личность преступника как объект психологического исследования: сб. научн. тр. / под ред. А. Р. Ратинова. М.: Изд-во Всесоюзного ин-та по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности, 1979. 178 с.
25. Блэкборн Р. Психология криминального поведения. СПб.: Питер, 2004. 486 с.
26. Zuckerman M. Dimensions of sensation seeking // Journal of Consulting and Clinical Psychology. 1971. Vol. 36. P. 45-52.
27. Zuckerman M. Sensation seeking and risky behavior. N. Y.: APA, 2006. P. 309.
28. Zuckerman M., Kolin E. A., Price L., Zoob I. Development of a sensation seeking scale // Journal of Consulting and Clinical Psychology. 1964. Vol. 28. P. 477-482.
29. Zuckerman M., Link K. Construct validity for the sensation seeking scale // Journal of Consulting and Clinical Psychology. 1968. Vol. 32 (4). P. 420-426.
30. Zuckerman M. Item revisions in the Sensation Seeking Scale Form V (SSS-V) // Personality and Individual Differences. 1996. Vol. 20. P. 515.
31. Гульдан В. В., Корсун А. М. Поиск впечатлений как фактор приобщения подростков к наркотикам // Вопросы наркологии. 1990. Т. 2. С. 40-44.
32. Arnett J. Sensation seeking: a new scale and a new conceptualization // Personality and Individual Differences. 1994. Vol. 16 (2). P. 289-296.
33. Перкун Р. Мотивационные расстройства // Клиническая психология / под ред. М. Перре., У Баумана. СПб.: Питер, 2003. 1312 с.
34. Психологический лексикон. Энциклопедический словарь в шести томах / ред.-сост. Л. А. Карпенко; под общ. ред. А. В. Петровского. М.: ПЕР СЭ, 2006. 176 с.
35. Петровский В. А. Активность субъекта в условиях риска: автореф. дис. ... канд. психол. наук. М., 1977. 23 с.
36. Петровский В. А. Личность в психологии: парадигма субъектности. Ростов-на-Дону: Феникс, 1996. 512 с.
37. Петровский В. А. Психология неадаптивной активности. М.: Горбунок, 1992. 224 с.
38. Петровский В. А. Неадаптивный риск: феноменология и опыт интерпретации // Управление риском. 1997. № 3. С. 29-34.
39. Солнцева Г. Н., Смолян Г. Л. Психологические механизмы и модели «рискового поведения» // Труды ИСА РАН. 2007. Т. 31. С. 231-244.
40. Корнилова Т. В. Диагностика мотивации и готовности к риску. М.: Ин-т психологии РАН, 1997. 67 с.
41. Тейлор Ш. Социальная психология: пер. с англ. / науч. ред. пер. Н. В. Гришина. СПб.: Питер, 2004. 767 с.
42. Stoner J. Risky and cautious shifts and group decisions // J. Exp. and Soc. Psychol. 1968. Vol. 4. P. 442459.
43. Ferguson D., Vidtnar N. Effects of group discussion on estimates of culturally appropriate risk levels // J. Pers. and Soc. Psychol. 1971. № 20. P. 436-445.
44. Kirkpatrick S. A., Davis D. F., Robertson R. D. The process of political decision making in groups: Search behavior and choice shifts // Amer. Behav. Sci. 1976. Vol. 20, N 1. P. 33-64.
45. Begum H. A., Ahmed E. Individual risk taking and risky shift as a function of cooperation-competition proneness of subjects // Psychological Studies. 1986. Vol. 31. P. 21-25.
46. Wilde G. Target Risk: dealing with the danger of death, disease and damage in everyday decisions. Ontario, Canada: PDE Publications, 1994. P. 234.
47. Van Swol, Lyn M. Extreme members and group polarization // Social Influence. 2009. Vol. 4 (3). P. 185-199.
48. Козелецкий Ю. Психологическая теория решений. М.: Прогресс, 1979, 291 с.
49. Кочетков В. В., Скотникова И. Г. Индивидуально-психологические проблемы принятия решений. М.: Наука, 1993. 143 c.
50. Ломов Б. Ф. Человек и техника. М.: Сов. радио, 1966. 464 с.
51. Ковалев В. И. Психология боевой активности оператора. М.: Воениздат, 1974. 140 с.
52. Дмитриева М. А., Крылов А. А., Нафтульев А. И. Психология труда и инженерная психология / под ред. А. А. Крылова. Л.: ЛГУ, 1979. 224 c.
53. Вяткин А. П. Прогнозирование успешности летной деятельности выпускников летного училища гражданской авиации: автореф. ... канд. психол. наук. Л., 1987. 21 с.
54. Лебедев В. И. Личность в экстремальных условиях. М.: Политиздат, 1989. 304 с.
55. Никифоров Г. С. Самоконтроль как механизм надежности человека-оператора. Л.: ЛГУ, 1977. 112 с.
56. Никифоров Г. С. Надежность профессиональной деятельности. СПб.: СПбГУ, 1996. 176 с.
57. Платонов К. К. Вопросы психологии труда. М.: Медицина, 1970. 264 с.
58. Пономаренко В. А., Лапа В. В. Психофизиологические основы подготовки оператора к действиям в аварийных ситуациях // Сб. Техника, экономика, информация. Серия «Эргономика». М.: Изд-во Всероссийского научно-исследовательского института межотраслевой информации, 1987. С. 166-171.
59. Голиков Ю. Я., Костин А. Н. Особенности психической регуляции и классы проблемностей в сложной операторской деятельности // Психологический журнал. 1994. Т. 15, № 2. С. 293-316.
60. Зараковский Г. М., Смолян Г. Л. Информационно-психологическая безопасность: основные понятия // Сб. Психология и безопасность организаций / под ред. А. В. Брушлинского и В. Е. Лепского. М.: Ин-т психологии РАН, 1997. С. 40-44.
61. Деркач А. А., Зазыкин В. Г. Профессионализм деятельности в особых условиях. М.: РАГС, 1998. 178 с.
62. Бодров В. А. Информационный стресс: учебное пособие для вузов. М.: ПЕР СЭ, 2000. 352 с.
63. Кирьянова В. Н. Проявления риска в деятельности специалистов опасных профессий: авто-реф. дис. ... канд. психол. наук. М., 2003. 22 с.
64. Стрелкова О. В. Психологические аспекты деятельности моряков // Вестник Балтийского Федерального университета им. И. Канта. 2010. № 5. С. 45-51.
65. Гурвич И. Н. Социальная психология здоровья. СПб.: СПбГУ 1999. 1023 с.
66. Лисицин Ю. П. Теории медицины ХХ века. М.: Медицина, 1999. 176 с.
67. Укрепление здоровья детей школьного возраста: план действий по разработке региональных программ в России. Часть 1 / Глазунов И. С., Демин А. К., Евстифеева Г. Ю., Кришталь Т. Ю., Лебедько-ва С. Е., Медведев В. П., Соловьева И. М., Самошкина Л. К., Усова Е. О., Хижнякова Е. В. // Профилактика заболеваний и укрепление здоровья. 2004. № 1. С. 14-29.
68. Потемкина Р. А., Глазунов И. С. Разработка системы мониторирования поведенческих факторов риска неинфекционных заболеваний // Профилактика заболеваний и укрепление здоровья. 2007. № 2. С. 7-12.
Статья поступила в редакцию 24 марта 2014 г.
Контактная информация
Шаболтас Алла Вадимовна — кандидат психологических наук, доцент; a.shaboltas@spbu.ru Shaboltas Alla V.— Candidate of Psychology, Associate Professor; a.shaboltas@spbu.ru
