CC BY
54
УДК 32
революция без «революционеров»?
По поводу книги Валерия Соловья «Револю^^ Основы революционной борьбы в современную эпоху» (М.: Эксмо, 2016. 250 с.)
В.А.Ковалёв
Сыктывкарский государственный университет им. Питирима Сорокина; Октябрьский проспект, 55, Сыктывкар, 167001, Россия
В 2016 г. Валерий Дмитриевич Соловей, заведующий кафедрой связей с общественностью МГИМО (У) и автор таких известных книг, как «Кровь и почва русской истории», «Абсолютное оружие. Основы психологической войны и медиаманипулирования», и других, выступил с новым большим памфлетом об основах революционной борьбы в современную эпоху, касающимся прежде всего ситуации в нынешней России.
Эта книга была выпущена издательством «Эксмо» в серии «Мировая политика: как это делается». Таким образом, «Револю^оп» нельзя однозначно отнести к разряду научных монографий академического толка, она имеет ярко выраженное публицистическое содержание, за которым можно увидеть страстную политическую позицию самого автора. На наш взгляд, этот факт можно только приветствовать. Ведь сейчас очень трудно бывает определить, зачем и для кого написаны многие отечественные работы «по политологии», в которых неизвестно для чего пересказываются те или иные факты и теории с минимальной привязкой к «злобе дня» или вообще без оной. В распространившейся ныне в РФ моде на «политологию без политики» пресловутый «академизм» вполне наследует «схоластическому теоретизированию» прежних времен.
Книга Валерия Соловья совершенно иная. В ней есть и «страсть разума», и «разум страсти». Наряду с дискуссионной позицией по текущим политическим вопросам, автор, доктор исторических наук, разбирает и очень непростые теоретические вопросы исторической, социальной и политической науки, в фокусе которых теория и практика революции.
В связи с такой двойственностью рассматриваемого текста сразу предупредим, что в данном отзыве для научного журнала автор сосредоточится преимущественно на теоретической стороне книги Соловья, касающейся проблем политической науки, стараясь, ради объективности, избегать политической полемики с автором или теми, кого он критикует. То есть мы не будем здесь обсуждать вопрос о желательности или нежелательности революции в России, а сосредоточимся на проблемах ее (не)возможности. Но, разумеется, при этом, дабы не впасть в «схоластический академизм», нельзя будет избежать демонстрации отношения к политическим фактам и тенденциям и морально-политических оценок, касающихся прошлого и настоящего.
Итак, «Револю^оп!» состоит из предисловия, шести глав и заключения с пафосным заглавием «Как побеждают революции». Пожалуй, чтобы было понятна позиция автора книги, надо сразу определить этот пафос, который выражается в следующих словах: Если вы имеете дело с диктатурой или обезумевшим от безнаказанности (полу)авто-ритарным режимом, то должны ясно понимать, что такой режим никогда и не при каких условиях не откажется от власти добровольно. И что у вас не существует никаких легальных средств заставить его уйти или поступиться властью. Выборы будут фальсифицированы. Моральные призывы и критика проигнорированы. Люди, пытающиеся изменить
© Санкт-Петербургский государственный университет, 2016
власть изнутри, коррумпированы или вычищены. Вы всё испробовали и ваши надежды рухнули? Неправда! У вас осталась воля к переменам, воля к борьбе и появился интеллектуальный реализм. Теперь вы твердо и окончательно убеждены, что власть/режим невозможно трансформировать, а можно лишь свергнуть1 (Соловей, 2016, с. 298-299).
Теперь посмотрим, как автор ради своих практических выводов исследует феномен революции. В первой главе книги В. Соловей определяет, что такое революция, во второй описывает революционные «начала и концы», разбирая факторы, ведущие к революции, и революционные последствия. Третья глава посвящена новейшей истории России в 1990-е годы и упущенным тогда политическим шансам. В четвертой Соловей разбирает историю протестов конца 2011 — начала 2012 г и определяет этот сюжет в качестве «преданной революции». Пятая глава посвящена украинским событиям и проблемам так называемых «цветных революций». В заключительной шестой главе книги речь идет о «чудо-оружии» революции, которое политолог видит не в происках врагов и использовании социальных сетей, а в глупости, трусости и жадности правящего класса. В заключении автор дает некоторые важные советы революционерам, которые можно назвать полит-технологическими стратагемами для успешного революционного действия.
Да, из-за кризисных событий в мире тема революций становится все более актуальной. Толпы протестующих выходят на площади, а коррумпированные диктаторы теряют власть. Однако современные теории революции (Бкооро!, 1979, Голдстоун, 2015) делают упор не только на восстания народа, ущемленного в своих базовых инстинктах, но и на политические кризисы государств, не справившихся с теми или иными вызовами: «Когда совпадают пять условий (экономические или фискальные проблемы, отчуждение и сопротивление элит, широко распространенное возмущение несправедливостью, убедительный и разделяемый всеми нарратив сопротивления и благоприятная международная обстановка), обычные социальные механизмы, которые восстанавливают порядок во время кризисов, перестают работать и общество переходит в состояние неустойчивого равновесия. Теперь любое неблагоприятное событие может вызвать волну народных мятежей и привести к сопротивлению элит, и тогда произойдет революция» (Голдстоун, 2015, с. 35).
В. Соловей в своих теоретических построениях опирается именно на концепцию революции Джека Голдстоуна. Если для революции созрели описанные этим американским автором предпосылки, то тогда для революции нужен только толчок, ведь выбивают общество из колеи, выводят его из состояния равновесия не структурные, а случайные причины. Их диапазон широк: от резкого скачка цен или вопиющего политического скандала до военного поражения и спонтанного начала массовых акций протеста. От использования неоправданных, с точки зрения общества, репрессий до ощущения национального унижения и морального негодования в связи с фальсификацией выборов (Соловей, 2016, с. 48).
В последние годы по миру прошла волна так называемых «цветных» революций, имевших весьма противоречивые результаты и последствия. Это и демократические трансформации в рамках так называемой «третьей волны», особенно бархатные революции в Восточной Европе, покончившие с коммунизмом, и политические перевороты на постсоветском пространстве, и события так называемой «арабской весны».
Естественно, что к этому феномену было привлечено повышенное внимание и в России, так как многие здесь опасаются повторения чего-то подобного и в РФ, а другие считают это возможным или необходимым, желательным или неизбежным, тем, что вполне укладывается в нынешние мировые тенденции: Во всем остальном мире (за исключением Китая и Белоруссии) «цветные» революции считаются полноценными революциями. С их позиций «цветные» революции вполне укладываются в тип так называемых «демократизирующих» революций (Соловей, 2016, с. 40). Если признать демократиза-
1 Цитаты из текста «Революйоп!» выделяются в нашем отзыве курсивом.
цию неотъемлемой чертой модернизации (наряду с бюрократизацией, секуляризацией, индустриализацией и т. д.), то при модернизации вопрос о демократических преобразованиях как наиболее соответствующей форме существования современных политий будет вставать вновь и вновь. В этой перспективе рано или поздно обречены на крах и отвратительные персоналистские диктатуры, о которых Д. Голдстоун писал так: «Режим, который первоначально опирался на выборы, военных или партию, превращается в пер-соналистскую диктатуру. В таких режимах чем дольше правитель остается у власти, тем более коррумпированной она становится и тем большую выгоду извлекают из этого члены его семьи и близкие друзья. Правитель может утратить представление о реальности, и ему теперь безразлично, страдает или нет население от его экономической политики. По мере того как все большие слои элит и групп населения чувствуют притеснение и отчуждение, режим в их глазах становится нелегитимным и несправедливым. Когда экономический кризис ослабляет или провоцирует мятеж, такой правитель вскоре обнаруживает себя изолированным и покинутым собственными элитами» (Голдстоун, 2015, с. 41). Такие революции могут развиваться и относительно мирным путем — так называемая «переговорная революция» (Голдстоун, 2015, с. 47).
Видимо, В. Соловей стоит на схожих позициях. Однако если вдруг революция состоится, то будет ли она бескровной, так сказать «бархатной»? Заранее невозможно оценить верность утверждения Соловья по поводу угрозы гражданской войны: Угроза гражданской войны в России используется властью как пропагандистский миф для борьбы с оппозиционными настроениями. Посредством немудреных пропагандистских операций выстраивается так называемая «пугающая альтернатива», обществу направляется послание: поддержите Кремль или вы получите революционный хаос, даже плохой порядок лучше хорошего беспорядка. Подогреваемый властью дискурс гражданской войны в России спекулятивен и безоснователен, он служит ключевым моментом классической пропагандистской тактики «торговли страхом». Людей элементарно запугивают, чтобы добиться их политической лояльности (Соловей, 2016, с. 129).
Но было бы странно, если бы господствующий режим оставлял без внимания и воздействия, происходящие в лагере своих противников, и при этом не заботился об укреплении своих позиций при помощи огромных пропагандистских усилий. Но полагаем, что всё не так просто. Дело не только в том, что «по телевизору врут», но «обычный человек» просто не может справиться со своим страхом, он не понимает, зачем ему бороться, если в итоге он будет жить еще хуже. Рационально или нерационально, но простой обыватель, даже если отвлечься от влияния интенсивной пропаганды, видит и понимает, что какая-нибудь «цветная революция», даже в случае успеха, мало что может ему дать, но зато многое может отнять. Когда повторяют, как мантру, «для нас лимит революции исчерпан», то рядом незримо присутствует другое известное выражение: «Научены горьким опытом».
Не лишним здесь также будет отметить, что при отсутствии достаточного революционного потенциала внутри страны очень многое зависит от оценки внешнего фактора. Если режим консолидирован, видимая альтернатива ему отсутствует, а массы не горят желанием круто изменить свою жизнь, то теоретически остается внешний фактор разжигания революции. Действие его многообразно. Можно говорить и о «геополитическом напряжении» государства, и о том, что тот или иной авторитарный режим сам резко ухудшит свое положение, ввязавшись во внешнеполитическую авантюру типа «маленькой победоносной войны», и о вмешательстве внешних акторов на стороне (контр)револю-ции или же о чужом положительном (или отрицательном) примере. В ходе (или после) революции отношение к этому вмешательству может кардинально меняться. В истории яркий пример политического цинизма продемонстрировали большевики, перейдя от пожеланий поражения своего правительства в мировой войне к лозунгам типа «Социалистическое отечество в опасности!». Все логично: чужого не жалко, а свою власть не отдадим. Но часто бывают ситуации, когда правящий режим мобилизует патриотические настроения с целью консолидации против внешнего врага. Это опасный ход — вспомним
опять же историю участия Российской империи в Великой войне, начавшейся в 1914 г., где первоначальный патриотический подъем обернулся своей противоположностью. Но укрепить существующий порядок превентивно, показав как альтернативу существующие внешние угрозы, — это сильный политический козырь. Разумеется, тут не обходится без интенсивной пропаганды и тенденциозных передержек. Современный российский случай такого подхода опять же высмеивает в своей книге В. Соловей: Схема выглядит следующим образом: в стране имярек дела обстояли, быть может, и не благостно, но стабильно. Однако коварные внешние силы «разогрели» общество и оснастили (интеллектуально, технологически, финансово, а иногда и оружием) внутренние подрывные элементы. Для чего? Чтобы свергнуть законное правительство и ввергнуть страну в хаос. С какой целью? Чтобы поставить под свой контроль ресурсы охваченной революцией страны (Соловей, 2016, с. 31). Пропагандистская схема режима, не желающего уходить, описана точно, но, к сожалению, это не только пропаганда, и ирония Соловья не всегда выглядит неуместной. То, что для внешних сил революционный взрыв в той или иной стране бывает иногда неожиданным и приводит к «сверхплановым» результатам, ничего принципиально в этой схеме не меняет. А «союзники» иногда бывают хуже открытых врагов и вполне могут «бросить друга в беде», как это было, например, в Египте с Мубараком в 2011 г. или в России в 1917-м с последним императором.
Именно пример России показывает, как во время смут начала и конца ХХ в. страна не только несла людские потери, но и экономический ущерб исчислялся астрономическими суммами. Надо четко понимать, что помощь («революционерам») со стороны иностранных держав питается не филантропией и не соображениями внедрения прав человека и демократического режима, а корыстными целями и стремлением ослабить военного и/или экономического конкурента в ситуации кризиса и дефицита ресурсов — присвоить эти ресурсы себе с еще большей выгодой для себя. Вне зависимости от отношения к существующему порядку давно следует расстаться с надеждами ряда диссидентских групп на то, что «заграница нам поможет». Конечно, поможет! Поможет запалить свой дом и пустить в него новых грабителей и мародеров.
К примеру, в случае если народное возмущение вдруг приведет к гипотетическому «майдану» на Манежной или Исаакиевской площади или где-нибудь в другом месте, то какие силы смогут поставить себе на службу энергию протеста: народные активисты, искренне возмущенные усиливающимся «беспределом», демократические политики, озабоченные справедливым народным представительством и развитием местного самоуправления или же национально ориентированные предприниматели, интерес которых состоит в подъеме отечественной экономики, развитии и защите внутреннего рынка? Вряд ли. Скорее, в ситуации, когда «вскипит наш разум возмущенный», выгоду получат те, у кого в руках есть серьезные финансовые и организационные ресурсы, т. е. в нашем фантастическом примере (подкрепленном исторической практикой постперестройки) это будут олигархи, за спиной которых иностранные корпорации и правительства, желающие прибрать к рукам остатки ресурсов страны, «демократизирующейся» посредством «цветной» революции. Почему в этом некоторые видят исключительно «пропаганду»?
Конечно, раз на раз не приходится и можно привести и другие случаи, когда ради своей выгоды внешние силы действительно реально помогали укреплению своих союзников в том или ином государстве, однако и опыт вмешательства внешнего врага также игнорировать нельзя. А феномен внешнего вмешательства — явление, известное еще с древности. Так, тот же Д. Голдстоун приводит пример событий на острове Керкира, описанный у Фукидида и связанный с войной между Афинами и Спартой (Голдстоун, 2015, с. 47). Поддержка воюющей стороной своей партии в третьей стране — классическая ситуация, которая повторялась бесчисленное количество раз. А уж опыт русских смут дает здесь «триллионные аргументы» материальных и финансовых потерь. Поиски ответа на сакраментальный вопрос «Кому выгодно?» часто прямо ведут за границу. Странно, что некоторые историки упорно затушевывают этот вопрос.
Другое дело, что сейчас охотно стремятся заменить осуждение внутренних напряжений указанием на внешнее вмешательство и «иностранных агентов», когда субъекты, «шакалящие у посольств», призывают в Россию «майдан», а так все в целом хорошо. Нужна особая выдержка, чтобы пройти между этими «партийными» крайностями. Здоровый социально-политический организм «агенты» не разложат, но довольно глупо надеяться на международную помощь после очередной «геополитической катастрофы». Гуманитарную помощь, быть может, и предоставят, но обглодают страну основательно — неужели история великого разграбления России в начале и в конце ХХ в. ничему не учит? У режиссера С. Говорухина есть документальный фильм на эту тему с выразительным названием «Великая криминальная революция». И неужели внешняя помощь в «свержении диктаторов» в Сирии, Ираке, Ливии и ее видимые последствия — это только результат авторитарной пропаганды? Неудивительно, что такая угроза (пусть и поданная специфическими пропагандистскими методами) оказывается сильным аргументом против антиправительственных выступлений и блокирует ныне многие протестные порывы, остужая «горячие головы».
Таким образом, власть удачно использует «внешнюю угрозу цветных революций» для собственного укрепления. Трудно сказать, будет ли такой подход иметь успех и дальше. По контрасту можно предположить, что именно внешние факторы и акторы будут иметь решающее значение в сохранении или падении существующего режима.
Помимо огромных материальных потерь, революция чревата и угрозой массовой гибели людей. Когда указывается на ряд так называемых демократизирующих революций (описанных, скажем, у того же Голдстоуна), то подчеркивается их бескровный характер, то, что они обходятся почти без жертв. Априори также невозможно это знать, однако известно, что в бескровности или кровавости политических столкновений большое значение имеют не только установки и степень озлобленности и жестокости сторон, но и демографический фактор. Здесь, конечно, надо смотреть не на Маркса, а на Мальтуса: «Когда политическое неудовольствие присоединяется к воплям, вызванным голодом, когда революция производится народом из-за нужды и недостатка пропитания, то следует ожидать постоянных кровопролитий и насилий, которые могут быть остановлены лишь безусловным деспотизмом» (Мальтус, 1908, с. 93).
Действительно, по контрасту с ситуацией вековой давности, когда демографическое давление привело к кошмару революции, Гражданской войны, коллективизации, террора, в ходе которых «лишние» люди были безжалостно уничтожены, сейчас Россия не относится к странам с быстро растущим населением и преобладанием молодежи. (Этот фактор питает энергию протестов, что видно по революциям в Иране и других арабских странах). Некоторый всплеск рождаемости может наблюдаться (судьба этих детей в будущем вызывает большую тревогу), но для уничтожения населения не нужен бурный рост (как в, например, Египте), достаточно разрушения экономических основ существования (как в Сирии или Ираке).
В. Соловей пишет, что миллионные жертвы и массовое насилие вовсе не обязательный атрибут революции. В мире происходило и происходит немало бескровных революций. Более того, для революций последних двух-трех десятилетий вообще характерна минимизация насилия (Соловей, 2016, с. 17). Да, сейчас во многих странах, в том числе и в РФ или на Украине, невысока доля молодежи, нет давления демографического фактора. Но нельзя исключать того, что этот фактор проявится, даже если население будет медленно расти или сокращаться. Это вполне может произойти при очередной технологической революции в развитых странах, когда большинство населения окажется объективно «лишним», ненужным экономике, основанной на новых технологических принципах, и потеряет прежние источники существования (см: Ковалев, 2016). «Постмодернистская» параллель такого кризиса возникает и в слаборазвитых государствах, например зависящих от экспорта ограниченного сырьевого ресурса или пораженных острым внутренним противостоянием. Тогда деградирующая экономика не сможет поддерживать даже прежний уровень бедности, если население сокращается недостаточно
быстро. Тогда для выхода из мальтузианской ловушки вновь может быть открыт «ящик Пандоры» в виде голода, террора, гражданских и иных войн, эпидемий и пр. К «революциям достоинства», «эмансипации гражданского общества» и тому подобным вещам, о которых мечтают у нас некоторые сторонники демократизации, это не будет иметь никакого отношения.
Далее. В книге В. Соловья вновь ставится сакраментальный вопрос о роли личности в истории. Интуитивно понятно огромное значение той или иной личности. Так, личные качества первого президента РФ в значительной степени определили траекторию постсоветской трансформации. А как быть с субъективным фактором в виде противников и альтернатив реально существовавшего и существующего политического и экономического курса. Была ли реальная альтернатива против «катастройки» и развала? Члены ГКЧП и «коммунопатриотическая» оппозиция в свое время продемонстрировали полную политическую импотенцию. Победил Ельцин, и начались «лихие девяностые». Могли ли они окончиться иначе? Автор разбираемой книги в связи с этим интересно пишет о фигуре Евгения Примакова, стабилизирующую роль которого в отечественной политике принято всячески подчеркивать. По мнению Соловья, Примаков оказался именно законопослушным и изворотливым политическим конформистом. Классический продукт советской системы. Окружающими это воспринималось как мудрость и опыт. Однако качеств, которые хороши в стабильной ситуации, явно недостаточно для успеха в хаосе (Соловей, 2016, с. 150). Короче: «Мы не сделали скандала, / Нам вождя недоставало, / настоящих буйных мало / Вот и нету вожаков»... Часто именно субъективный фактор влияет на то, начнутся решающие события или нет, а также на то, к какому финалу они приведут. Это чем-то напоминает знаменитую гегелевскую диалектику «господина и раба». Примечательно, что и в книге «Револю^оп» ее автор, и судя по всему, сторонник этой самой револю^оп приводит характерные примеры российских политических деятелей, которые отказались от борьба за место «господина» и остались жить благополучными и преуспевающими «рабами» (Соловей, 2016, с. 132-133, 150), но есть и альтернативный пример, закончившийся гибелью претендента (Соловей, 2016, с. 143).
Замечание В. Соловья о субъективном, личностном факторе в политической борьбе само по себе не вызывает сомнений: Воля к борьбе, включая готовность умирать за свои взгляды и идеалы, — абсолютно необходимое условие революции. И обратите внимание: это относится к человеческой экзистенции2, а не к социологическим абстракциям. Если эта экзистенция отсутствует, то даже самые благоприятные условия обернутся пшиком (Соловей, 2016, с. 58).
К роли субъективного фактора в нынешних (псевдо)революционных событиях мы еще вернемся, а пока посмотрим, что еще помимо субъективного фактора влияет на баланс сил «революции» и контрреволюции»? Продолжаем рассматривать этот вопрос без выставления положительных и отрицательных оценок. При желании, в зависимости от политических вкусов и предпочтений, можно было бы говорить о силах порядка и хаоса или о влиянии радикальных либо консервативных элементов на социально-политический процесс.
Если взять российский случай, то в актуальных нынешних условиях мы бы обратили внимание прежде всего на такие важные факторы, как сохраняющаяся консолидация правящего режима, отсутствие привлекательных претендентов на власть и популярных программ, привлекательных по отношению к статус-кво, а также страх населения перед неопределенностью и неверие в успех альтернатив вследствие отрицательного отече-
2 Характерно замечание автора книги об истории так называемого «Великого Октября»: Удивительная ирония истории. Истероидный неудачник Ульянов-Ленин, чьи прогнозы всю жизнь не сбывались, а надежды рушились, один-единственный раз в своей жизни оказался прав. И это правота, а главное, безоглядная решимость всё поставить на одну карту изменили судьбы мира (Соловей, 2016, с. 57).
90 -
ПОЛИТЭКС. 2016. Том 12, № 4
ственного опыта попыток радикальных преобразований, большое значение имеет также мобилизация режимом патриотических настроений в целях собственного укрепления.
Да, экономический кризис в России сейчас налицо, вслед за ним можно увидеть и признаки кризиса политического. К числу таковых, можно, например, отнести «грызню» среди представителей верхов из-за убывающей «кормовой базы», жертвами которой (предположительно) становятся министры, «силовики» из конкурирующих ведомств, губернаторы и т.д. При этом режим в целом сохраняет признаки большой устойчивости. Сложившиеся институты (пусть даже далекие от формально-конституционных) серьезно не оспариваются ни «снизу», ни «сверху», хотя по их поводу и проявляется недовольство.
Для части политизированной публики общим местом стало рассуждение о том, что режим в РФ укрепился благодаря высоким нефтяным ценам и их падение ослабит его в политическом отношении. Есть доля правды в том, что государство обречено на кризис, когда попадет в критическую зависимость от одного ресурса (углеводородов), и падение нефтяных цен, а также появление серьезных энергетических альтернатив на мировом рынке объективно ослабляет режим, но автоматически это к его распаду, конечно, не приведет. Революции происходят из-за распада сверху, а не из-за восстания снизу. Не имеет значения уровень лишений широких групп населения: они не способны разрушить государство до тех пор, пока сплочены элиты и их военный репрессивный аппарат (Коллинз, 2015, с. 55). Пока деятели режима выступают как «скованные одной цепью, связанные одной целью», и цель эта — в сохранении существующего положения независимо от внутренних острых конфликтов. Выпадение «слабых звеньев» этой цепи пока не ослабляет, а, наоборот, укрепляет всю «цепь» внеэкономического принуждения и экономического монополизма, делая ее звенья более зависимыми и друг от друга, и от существующего порядка, и от лидера, его олицетворяющего, вне зависимости от того, как «бульдоги под ковром» относятся к нему и/или друг к другу.
Помимо раскола элит (условия, которое является общим местом в большинстве теорий революции или концепций «демократического транзита»), РФ также отличается практически полным отсутствием реальной политической оппозиции, как «системной», так и «несистемной». Можно было не раз убедиться, что партии, допускаемые до выборов, а иногда, символически, в органы власти, реальных властных полномочий никогда не получат, более того, эти «политические клоуны» на это всерьез никогда не претендовали и не претендуют. К слову сказать, этот факт позволяет уточнить реальную цену отечественных «электоральных исследований», изучения «партийной составляющей» политического процесса и тому подобных «политологических построений».
Но и несистемные противники режима не обладают никакой реальной силой. В этих условиях возлагать надежды на «революцию революционеров» есть наивность или провокация. Хотя в рассуждениях «о грядущей революции в России» некоторые авторы полагают такую революции делом вполне реальным, которое могло бы уже произойти, если бы его успеху не помешала лишь какая-то случайность. Так и Валерий Соловей в своей книге о революции, которая опять не произошла в нашей стране, утверждает, что революционная ситуация была в декабре 2011 г. в России, когда организаторы протестных митингов пошли на фактический сговор с властью. А ведь ситуация тогда висела в прямом смысле слова на волоске, и Кремль был готов был пойти на существенные уступки, включая досрочные парламентские выборы (Соловей, 2016, с. 58).
На наш взгляд, смешно рассматривать выступления против фальсификации выборов в РФ, случившиеся в конце 2011 г., именно как опыт неудавшейся революции. Да, субъективный фактор бывает очень важен, и лидеры «болотных протестов» действительно трусили и допускали ошибки. Но была ли «белоленточная» революция возможной в тех условиях? Довольно странно было видеть в качестве лидеров «народного протеста» персонажей, откровенно презирающих большинство населения России и подчас относящихся к «этой стране» и ее народу с поистине зоологической ненавистью. С такими «вождями» выступления «белоленточников» были изначально обречены и в критерии потенциально успешной революции никак не вписывались. Это вполне подтвердили и по_ 91
следующие события, после которых тупиковость многих «революций» и бесперспективность участия в них в ряде конкретных ситуаций стала еще более ясной. Зачем народу рисковать «выйти на площадь», если видно, что после Тахрира происходит лишь реконфигурация власти военных, а после киевских «майданов» — лишь смена у власти криминальных группировок. Может быть, в силу тех или иных причин это некоторым и нравится, но вопрос состоит в том, что это за «революции». Если подобные аргументы используют апологеты режима, вызывающего не лучшие чувства, то это не значит, что с этими аргументами не стоит считаться или отбрасывать их по соображениям «партийной» солидарности. Группам, претендующим на звание «оппозиции» это, конечно, не может прийтись по вкусу, но тем хуже для такой «оппозиции». Вот если небезызвестная «либералка» относит большинство населения «этой страны» к «анчоусам», то не вызывает ли это в памяти другие социобиологические утверждения или даже дарвинистские аналогии, склонность к которым Соловей ранее неоднократно демонстрировал.
Сомнительным в связи с этим выглядит также утверждение автора книги об идейно символическом сопровождении революционного процесса: Имидж — всё! Идеологии — ничто! (Соловей, 2016, с. 85). Для масс революционная идеология всегда имела небольшое значение, но без четкой идеологии и целей революционный проект будет «плыть» (хотя, конечно, «плыть» по волне стихийных событий и настроений он будет в любом случае и роль новых средств и технических возможностей недооценивать никак нельзя). Но речь не только об этом. Ведь ту или иную идеологию, как и глубинную (не)предрас-положенность к ней, невозможно надолго скрыть и/или игнорировать. Приверженность политических игроков к тому или иному мировоззрению и мироощущению нельзя надолго утаить, как шило в мешке. Она все равно громко заявит о себе, даже если тактически и стратегически мешает «имиджу» и ведет к явным политическим потерям. Всякого рода «координационные советы оппозиции» оказываются неработоспособными не только из-за противодействия властей и тайной полиции, недостатка средств и т.д. Разнородные деятели, которые серьезно или несерьезно заявляют свои претензии на политическое влияние, просто «не сошлись характерами», потому что. не могли сойтись. Например, после провала попыток политической координации в оппозиционном лагере в 2012 г., который начинался как «год протестов», и в «период реакции» попытки создать что-либо типа «Комитета 25 января»3 тут же превращаются в скверный анекдот. Так называемый «К2501» после его создания тут же начал рассыпаться, а свою годовщину ознаменовал очередным громким «расколом».
Смешно было бы рассматривать (а никто и не рассматривает) подобные группы в качестве «революционной угрозы», но этот пример хорошо показывает «продуктивность» деятельности подобных «революционеров». Несистемные оппозиционеры или же «революционеры» занимались и будут заниматься тем же, чем и всегда, — пребывать в состоянии перманентного раскола, становиться жертвами и/или авторами провокаций, предавать и подсиживать друг друга, писать напыщенные и нереалистичные манифесты, служить расходным материалом для борьбы элитных групп, использующих несистемный фактор и так далее, а также выступать приманкой для вербовки доверчивых «юношей бледных со взором горящим» с целью их своевременного выявления и нейтрализации. Все это достаточно традиционно и понятно, хотя крайне мерзко по любым содержащим мораль критериям.
Историки могут привести и иные примеры успешной подготовки и реализации революционных выступлений. Но тут важен социальный и культурный контекст. Можно ли, например, в текущей ситуации верить ультрареволюционным призывам после трагического опыта тех, кто еще совсем недавно решил поддержать «Русскую весну»? Позабыть об искалеченных и сломанных судьбах, о тех, кто погиб или претерпел физические и моральные мучения, поверив в проект «Новороссия»?!
3 См.: http://novorossia.pro/25yanvarya/obyavleniya-obrascheniya-prizyvy/
Нужно наконец очистить сознание от мифов, довлеющих над сознанием людей, которым внушали, будто бы Великая Октябрьская социалистическая революция была подготовлена и совершена некой революционной партией во главе с мудрым вождем и этот пример можно и нужно тиражировать и в дальнейшем. Широко известны, например, слова будущего «вождя ВОР», который в начале самого переломного года российской истории, когда произошла одна из самых ужасных революций в истории, меланхолично утверждал: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции» (Ленин, 1973, с. 328). Эти слова, кстати, приводит в своей книге и В. Соловей, что не мешает ему готовить советы очередным революционерам.
Опыт прошлых революций показывает, что большинство так называемых революционеров ждут революции с нетерпением, но она часто застает их врасплох. Ну а потом «рыцари революции» в большинстве своем оказываются, мягко говоря, разочарованными итогами революционных событий. Исключением является самая наглая и самая беспринципная группировка, идущая в прямом смысле по трупам, но и этих деятелей настигает Немезида и гибель от рук «своих» («тридцать седьмой год»).
Повторюсь, мы не пытаемся «пропагандировать революцию» или закрепиться на «контрреволюционных позициях». Критиковать сторонников возможности и желательности революции в современной России, опираясь на официальную точку зрения и цитируя штатных пропагандистов или «дрессированных аналитиков», было бы слишком просто. Но для дальнейших размышлений можно привести здесь слова Лилии Шевцовой, которую никто не отнесет к сторонникам существующего в РФ режима. Еще в 2013 г. (т. е. до резкого обострения отношений с Западом и обвального падения жизненного уровня россиян) сотрудница Московского центра Карнеги после традиционных апелляций к Западу утверждала, что в условиях реакции «в этот временной провал перед Россией возникают две угрозы. Первое — это затухание недовольства и дальнейшая деградация общества и всех его политических сил, что чревато переходом страны в стадию необратимого загнивания, когда общество не сможет найти в себе силы для возрождения. Пока эта угроза скорее теоретическая. Есть, однако, угроза более реальная — накопление взрывчатого материала и революционный сброс власти при отсутствии политической силы, способной создать правовое государство. В этих условиях мы будем иметь смену режима как результат фрагментации элит и продления самодержавия» (Шевцова, 2013, с. 8).
Мы не беремся оценить теоретическую или практическую вероятность этих угроз. Однако, как видим, даже по мнению либерального политолога, в случае гипотетического разрушения режима далеко не единственной траекторией революционного развития будет мирная демократизирующая революция, о которой мечтают поклонники концепции «демократического транзита».
Это другая тема, но для ряда стран нельзя совершенно исключить сценарий распада государства в связи, например, с обострением этноконфессиональных проблем или неудачными попытками трансформации (псевдо)имперских структур в направлении федеративного и при этом правового и демократического государства. Сам В. Соловей совместно с Т. Соловей писал на эту тему в книге «Несостоявшаяся революция» (Соловей, Соловей, 2009), и тогда мы оценили эту монографию весьма высоко (Ковалев, 2009). Если национально-демократическая революция раз за разом оказывается «несостоявшейся», то разве не логично ожидать событий совершенно иного рода.
Что касается новой книги В. Соловья, то в ней хорошо представлены pro et contra ряда важных проблем, связанных с революцией, и «Революйоп! Основы революционной борьбы в современную эпоху» выступает в качестве отличной интеллектуальной провокации, что дает обильную пищу для размышлений и яростных споров и ее противникам, и ее сторонникам.
Литература
Голдстоун Д. Революции. Очень краткое введение / пер с англ. А. Яковлева. М.: Изд-во Института Гайдара, 2015. 192 с.
Ковалев В. А. Рецензия на книгу: Соловей Т. Д., Соловей В. Д. Несостоявшаяся революция: исторические смыслы русского национализма // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. СПб., 2009. № 3. С. 273-282.
Ковалев В. А. «Лишние» люди — новые «расколы»: основа конфликтов в современном мире // Россия и современный мир. 2016. № 3. С. 76-87.
Коллинз Р. Макроистория: Очерки социологии большой длительности: Пер. с англ. / по-слесл. H. С. Розова. М.: УРСС; ЛЕНАНД, 2015. 504 с.
Ленин В. И. Доклад о революции 1905 года // Ленин В. И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. М.: Изд-во полит. лит., 1973. Т. 30.
Мальтус Т. Опыт закона о народонаселении. М.: Изд-е М. Н. Прокоповича, 1908. 180 с. Соловей В. РеволюНоп! Основы революционной борьбы в современную эпоху. М.: Эксмо, 2016. 250 с.
Соловей В., Соловей Т. Несостоявшаяся революция: исторические смыслы русского национализма. М.: Феория, 2009. 440 с.
Шевцова Л. Русская матрица: искусство перевоплощения // Брифинг Московского центра Карнеги. Ноябрь 2013. 8 с.
Skocpol T. States and Social Revolutions. A Comparative Analysis of France, Russia and China. Cambridge: Cambridge University Press, 1979. 407 p.
Ковалев Виктор Антонович — доктор политических наук; vant_2000@mail.ru
Статья поступила в редакцию: 3 февраля 2017 г.; рекомендована в печать: 10 февраля 2017 г.
Для цитирования: Ковалёв В. А. Революция без «революционеров»? По поводу книги Валерия Соловья «Револю^^ Основы революционной борьбы в современную эпоху» (М.: Эксмо, 2016. 250 с.) // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. 2016. Т. 12, № 4. С. 85-95.
REVOLUTION WITHOUT THE "REVOLUTIONARIES"?
About the book by Valery Solovey "Революйоп! The foundations of the revolutionary struggle in the modern era" (M. : Eksmo, 2016. 250 p.)
Viktor A. Kovalev
Syktyvkar state P. Sorokin University
The October prospectus, 55, Syktyvkar, 167001, Russia; Vant_2000@mail.ru
The article is a review of the book by Valery Solovey, and, in this regard, reflections on the problems of the revolution and the emergence of a revolutionary situation in a country. The problems of the revolution are analyzed, with the involvement of new theories of revolution. Comments about the content of the political process in the Russian Federation in the current period and the prospects for political development in times of crisis.
Keywords: Russia, revolution, Valery Solovey, the crisis, the political regime, the opposition
References
Goldstone D. Revoliutsii. Ochen' kratkoe vvedenie [Revolution. A very short introduction]. Transl. from English by A.Yakovlev. Moscow, Gaidar Institute Publ., 2015. 192 p. (In Russian)
Kovalev V. A. Retsenziia na knigu: Solovei T.D., Solovei V.D. Nesostoiavshaiasia revoliutsiia: is-toricheskie smysly russkogo natsionalizma [Book Review: Solovey T. D., Solovey V. D. Cancelled revolution: a historical senses of Russian nationalism]. Politicheskaia ekspertiza: POLITEKS [Political expertise: POLITEX], 2009, no. 3, pp. 273-282. (In Russian)
Kovalev V. A. "Lishnie" liudi — novye "raskoly": osnova konfliktov v sovremennom mire [The "extra" people — the new "split": Basis conflicts in the modern world]. Rossiia i sovremennyi mir [Russia and the modern world], 2016, no. 3, pp. 76-87. (In Russian)
Collins R. Makroistoriia: Ocherki sotsiologii bol'shoi dlitel'nosti [Macro-history: Essays in Sociology of long duration]. Transl. from English; afterword. N. S. Rozov. Moscow, URSS: LENAND, 2015. 504 p. (In Russian)
Lenin V. I. [Report on the 1905 revolution]. Lenin V. I. Polnoe sobranie sochinenii [Works]. 5th ed. Moscow, Publ. politicheskaia literatura, 1973, vol. 30. (In Russian)
Malthus T. Opyt zakona o narodonaselenii [LawEssay on Population]. Moscow, Publ. M. N. Pro-kopovicha, 1908. 180 p. (In Russian)
Solovei V. Revoliution! Osnovy revoliutsionnoi bor'by v sovremennuiu epokhu [Revolution! Fundamentals of revolutionary struggle in the modern era]. Moscow, Eksmo Publ., 2016. 250 p. (In Russian)
Solovei V., Solovei T. Nesostoiavshaiasia revoliutsiia: istoricheskie smysly russkogo natsional-izma [Cancelled revolution: historical sense of Russian nationalism]. Moscow, Feoria Publ., 2009. 440 p. (In Russian)
Shevtsova L. [Russian matrix: the art of reincarnation]. Brifing Moskovskogo tsentra Karnegi [Briefing at the Carnegie Moscow Center]. November 2013. 8 p. (In Russian)
Skocpol T. States and Social Revolutions. A Comparative Analysis of France, Russia and China. Cambridge University Press, 1979. 407 p.
For citation: Kovalev V. A. Revolution without the "revolutionaries"? About the book by Valery Solovey "PeBo.niotion! The foundations of the revolutionary struggle in the modern era". (M.: Eksmo, 2016. 250 p.). Political Expertise: POLITEX, 2016, vol. 12, no. 4, pp. 85-95.
